Текст книги "Ангел"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 10 страниц)

– Никогда не знаешь, какие окажутся пружины, – серьезно пояснила она.

Будучи воспитанным человеком, я хотел было успокоить ее, но вдруг обнаружил, что мои голосовые связки поражены внезапным параличом, так же как и все тело. Джонни слегка наклонилась вперед и на несколько секунд встала на цыпочки, глядя на меня с высоты софы. В ее глазах промелькнул злорадный торжествующий блеск, пока она наслаждалась своей неоспоримой победой.

– В чем дело? – нежно промурлыкала девушка. – Вы что, проглотили язык?

И вдруг с запоздалым раскаянием я вспомнил, что никогда по-настоящему не верил своей учительнице в шестом классе, которая пыталась убедить нас в том, что география – захватывающая наука. От самой макушки Джонни, на которой задорно топорщились ее кудряшки, до нежных, по-детски розовых подошв ее изящных точеных ножек, все в ней было бесконечно захватывающим, завораживающим! Ее лифчик и штанишки, видимо составляющие набор со скинутой комбинацией, поразительно не соответствовали той серьезной задаче, для которой они предназначались.

Ее полные нежные груди, казалось, едва не выпрыгивали из тесного бюстгальтера, самодовольно подпрыгивая в такт мягким, пружинящим движениям ее тела. Короткие штанишки были просто кружевной пеной прибоя и могли служить исключительно декоративным целям. Продолжая двигаться на юг, я совершал все более восхитительные открытия, любуясь белоснежной аркой ее прекрасно вылепленных стройных бедер. Ямочки на ее коленях, казалось, подбадривающе улыбались мне, и по моим венам мгновенно пронесся горячий ток крови, сметая временный паралич.

Джонни нагнулась еще ниже, приглашающе раскинув обе руки, и сочетание действия силы тяжести с неожиданным порывом двух холмиков оказалось слишком суровым испытанием для нейлонового изделия. Послышался слабый щелчок, и ее бюстгальтер плавно спланировал к моим ногам.

– Ну же, Эл, – с гортанным придыханием произнесла Джонни. – Добро пожаловать на борт!

Резкий, назойливый телефонный звонок не дал мне сделать и полшага, словно я был трусом, который не решился штурмовать вершину Эвереста. Джонни тихонько вздохнула и выпрямилась.

– Думаю, вам лучше взять трубку, Эл, – с сожалением сказала она.

– В такой момент?! Вы с ума сошли! – внезапно охрипшим голосом воскликнул я.

– Вы же лейтенант полиции, коп, – резонно напомнила Джонни. – Если вам звонят по делу, телефон будет трезвонить через каждые пять минут, пока кто-нибудь не ответит.

– Ну и пусть себе трезвонит! – проворчал я.

– Если вы думаете, Эл, что я лягу на эту вашу громадную софу с блаженной мыслью, что телефон будет трещать каждые пять минут, значит, не так уж вы умны, как я думала!

– Да, – пролепетал я, не в силах противопоставить что-либо ее несокрушимым доводам. – А знаете что? – вдруг оживился я. – Мы можем просто перебраться в вашу квартиру!

Передо мной простиралась бесплодная пустыня, отделявшая меня от маленького столика у окна. В изнеможении преодолев ее, я наконец поднял трубку.

– Эй, вы, почему бы вам не вернуться в свою Монголию с первым же караваном?! – заорал я в микрофон.

– Уилер? – Последняя слабая надежда погибла, стоило мне услышать голос шерифа, подобный реву быка.

– Да, шериф? – простонал я.

– Вам лучше поторопиться и снова поехать к Крэмерам. – В его голосе чувствовалось напряжение. – Там снова все полетело к чертям.

– А что случилось?

– Пять минут назад мне позвонил Полник и не очень внятно все доложил. Одно я понял наверняка миссис Крэмер мертва, убита пулей сорок пятого калибра!

– Кто это сделал? Шериф, у вас есть хоть какое-то предположение?

– Мы точно знаем, кто ее убил, – сообщил вдруг усталым голосом Лейверс. – Это ее муж!

Глава 9

По дороге к Крэмеру я подбросил Джонни домой. Когда на прощанье она меня поцеловала, почему-то ее пухлая мордашка утратила обычное самонадеянное выражение.

– Мы прямо как Ромео и Джульетта, – проговорила она, грустно улыбнувшись.

– А еще говорят о несчастных влюбленных!

– Во всяком случае, я рад, что тебе уже не тринадцать, – сказал я. – Для меня как для копа это было бы серьезной проблемой. Я тебе позвоню, дорогая, как только смогу.

– Позвони, Эл, – попросила она с несчастным видом. – И скажи своему противному шерифу, что ты имеешь право на личную жизнь, пусть он в нее не суется!

Я смотрел ей вслед, пока она не скрылась в подъезде, затем отчалил от тротуара.

Путь к Крэмеру, который я проделал в одиночестве, предаваясь сожалениям о неосуществленных надеждах, был подобен переезду через Стикс в обществе Харона, показывающего местные достопримечательности. Прибыв на место, я увидел, как впереди останавливается машина шерифа. Быстро припарковавшись, я догнал его на полпути к дому.

– Выходит, с самого начала я был прав, – сердито проворчал он. – Все дело в этой связи между Филипом Ирвингом и миссис Крэмер!

– Как вы можете быть так сразу уверены в этом? – спросил я.

– А что же еще? – буркнул он. В холле нас встретил Полник, выглядевший еще более ошалевшим, чем обычно.

– Ну и что здесь у вас произошло? – язвительно поинтересовался Лейверс.

– Черт! Прямо не знаю, шериф, – трагически прошептал сержант. – Около половины одиннадцатого миссис Крэмер сказала, что идет спать, и попрощалась с нами. Мы сидели на задней террасе и.., гм.., разговаривали, а она ушла в дом. Спустя, может, полчаса после этого мистер Крэмер заявил, что идет в свой кабинет немного поработать. Поэтому я вышел на улицу посмотреть, все ли в порядке, ну, заперты ли входные двери и все такое, а потом вернулся на террасу. И вдруг услышал звук выстрела где-то внутри дома и…

– Сколько было времени? – прервал его Лейверс.

– Три-четыре минуты первого, – сразу ответил Полник. – Когда я вбежал в кабинет, на полу с раной во лбу лежала миссис Крэмер, а мистер Крэмер обмяк в кресле и сидел, закрыв лицо руками. Наверное, у него был шок, но сначала мне показалось, что он сошел с ума. – Полник с явным удовольствием произнес эту глубокомысленную фразу.

– Во всяком случае, ему было с чего сходить с ума! – безжалостно заявил шериф. – Где он сейчас?

– Он в гостиной, шериф, – сокрушенно сообщил Полник. – Я постарался поскорее вывести его из этого кабинета в другую комнату. Я думал…

– Не имеет значения, что вы там думали! – прорычал Лейверс. – Прежде всего покажите нам тело.

Сержант проводил нас к кабинету, порылся в карманах и нашел ключ, после чего открыл дверь. С тех пор как я побывал в нем сегодня днем, там все оставалось по-прежнему, за исключением распростертого на ковре мертвого тела.

Салли Крэмер, с разметавшейся копной темно-рыжих волос, лежала на спине. Глаза ее были широко открыты, а губы навечно искривила гримаса ужаса. На ней был тот же костюм из голубого бархата, в который она переоделась днем. Я вспомнил наш с ней разговор в моей машине, напомнивший мне китайскую музыку с неуловимой мелодией, в которой, однако, был ритм и какой-то смысл, если только иметь терпение и как следует в нее вслушаться.

Высоко на лбу, как раз под линией волос, чернело отверстие от пули – безобразное напоминание о неизбежной жестокости насильственной смерти. Казалось, за время службы в полиции я уже достаточно повидал трупов, но при взгляде на мертвое тело Салли мною вдруг овладела странная тошнота. Почему-то я почувствовал себя виноватым перед нею, словно страшно подвел ее, хотя и не знал, каким образом.

– Пистолет лежал на полу, шериф, вот на этом самом месте, когда я сюда вбежал, – сообщил Полник. – Я его не трогал.

Это был кольт 45-го калибра военного образца, и я подумал, зачем Салли Крэмер хранила его, ведь в этом проклятом доме оружие валялось где угодно, вплоть до ванной вместе с полотенцами для гостей.

– Ладно, – пробурчал Лейверс. – Здесь мы все посмотрели. Теперь пойдем поговорим с Крэмером!

Крэмер сидел в кресле в углу гостиной, держа в руке бокал с виски и вперившись в пространство пустым взглядом. Когда мы вошли в гостиную, он безуспешно попытался выдавить вежливую улыбку.

– Не хотелось бы беспокоить вас, мистер Крэмер, – грубовато заявил Лейверс, – но вы понимаете, нам нужно задать вам несколько вопросов. Теперь это не только вопрос смерти вашей жены.

– Конечно. – У него застучали зубы, и он поспешно отпил из бокала. – Я понимаю, шериф.

– Не хотите рассказать нам, что произошло? – предложил Лейверс.

Крэмер снова кивнул:

– Салли сказала, что идет спать.., это было приблизительно в половине одиннадцатого. Мы с сержантом сидели на задней террасе. Она вошла в дом, и мы выпили еще по стаканчику, а потом я направился в свой кабинет немного поработать, у меня там скопилось много дел.

При словах «по стаканчику» шериф искоса метнул на Полника убийственный взгляд, повергнувший того в нервную тряску. Я ободряюще ему усмехнулся, понимая, что шерифу сейчас не до него, но в свое время он выдаст ему все, что положено.

– Я был в кабинете.., не знаю, сколько прошло времени, минут пятнадцать или меньше.., когда дверь вдруг распахнулась и вошла Салли. Она так и не переоделась для сна, а в руках держала пистолет.

Крэмер в отчаянии покачал головой.

– Где она могла его взять? – спросил я.

– Из верхнего ящика моего бюро, – тихо пояснил он. – Помните, лейтенант, мы с вами осматривали мой музей, чтобы узнать, не пропало ли еще что-нибудь, кроме противопехотной мины? В ту ночь вы заставили меня задуматься – я впервые осознал, что моей жизни действительно угрожает опасность. Поэтому когда вы повернулись ко мне спиной, я взял кольт и сунул его за пояс брюк.

– Ваша жена знала, что у вас в бюро лежит пистолет? – поинтересовался Лейверс.

– Конечно. – Крэмер горько улыбнулся. – Она ужасно боялась, что ночью кто-то проникнет к нам в спальню и нападет на меня, так она говорила. Тогда я сказал ей, что бояться нечего, нам есть чем защититься, и показал ей пистолет.

– Лейтенант, вам следовало более внимательно следить в подвале за мистером Крэмером, – процедил Лейверс.

– Да, конечно, – живо отозвался я. – С вашей стороны очень любезно, шериф, что вы упомянули об этом.

Благодарю вас.

Его лицо вспыхнуло, он явно собирался обрушить на меня град упреков, но затем передумал и только проворчал:

– Продолжайте, мистер Крэмер. Наш герой с несчастным видом пожал плечами:

– Я не в состоянии этого описать, шериф. Мне казалось, что я наяву вижу невероятно страшный сон. Салли стояла, наведя на меня пистолет, и говорила. Похоже, она была в истерическом припадке – у нее странно блуждали глаза, она поливала меня самой грязной бранью. – Неожиданно Крэмер весь задрожал. Рывком опустошив бокал, он осторожно поставил его на край столика и громко откашлялся. – Извините меня. Она вспоминала все годы нашей супружеской жизни, обвиняла меня в том, что я никогда, ни единого раза не попытался взглянуть на вещи ее глазами. Что я был не кем иным, как бездельником и лоботрясом, окружившим себя такими же бесполезными друзьями, которые проводят жизнь в бесконечных пьянках и хулиганских выходках. Это продолжалось очень долго, я думал, что сойду с ума, слушая ее. И наконец заявила, что намерена начать новую жизнь – ту жизнь, к которой все время стремилась, – с человеком, которого она может любить и уважать.

– С Филипом Ирвингом? – удовлетворенно уточнил Лейверс.

– Да, с ним, – кивнул Крэмер. – Но я был для них препятствием. Я попытался начать речь о разводе, но Салли рассмеялась мне в лицо. Ей было недостаточно стать свободной – она хотела получить и мои деньги. Поэтому рассказала, как они все тщательно спланировали: Салли взяла из музея мину, а Ирвинг купил дешевый будильник и смонтировал мину замедленного действия. Когда мы согласовали порядок полетов на следующее утро, они незаметно выскользнули на заднюю террасу, оттуда проскочили в ангар и установили мину в самолете. Они только вернулись на террасу, как заметили выходящую из дома Эйнджел, поэтому сразу обнялись. Пусть, мол, Эйнджел лучше думает, что они вышли сюда в поисках укромного местечка, чем поймет, что они отходили от дома. – Крэмер замолчал, нервно потер лицо, затем продолжил:

– Но их план сорвался, сказала Салли, и вместо меня погиб Рэд Хофнер. Почему-то она обвиняла меня в этом. Она говорила и говорила, а потом начала кричать. Я уже не вслушивался в ее слова, она бесконечно повторялась. Наконец заявила, что больше не может ждать и хочет освободиться от меня, от моих друзей-пьяниц, от моих мерзких, презренных женщин и так далее… Если меня не смогла убить мина замедленного действия, то, может, пуля со мной покончит! – Крэмер замолчал и устремил перед собой невидящий взгляд, вновь переживая последние мгновения жизни жены. Потом глухо сказал:

– Она шагнула вперед и медленно подняла пистолет. Я увидел, как она вся напряглась, и вдруг осознал, что это не сон и не страшный фильм, что все это происходит на самом деле. Моя жена собирается меня убить, в любой момент она нажмет на курок, и мое тело пронзит кусок свинца. – Он яростно ущипнул себя за щеку. – Наверное, было бы лучше, если бы она убила меня, – бесцветным голосом добавил Крэмер. – Но в тот момент я думал только о том, что не хочу умирать. Я вскочил, схватил ее за кисть и оттолкнул вверх, от себя. – Я не очень четко все помню. Знаю, что мы боролись.., пистолет выстрелил.., и в следующую секунду Салли упала на пол с пулей во лбу! – У него исказилось лицо, и слезы побежали по щекам. – Я знаю, что убил ее! – сквозь рыдания проговорил он. – Это я виноват! Она мертва, но это я должен был лежать с раной на лбу! – Закрыв лицо руками, весь содрогаясь, Крэмер в безумной тоске начал раскачиваться в кресле.

– С минуту на минуту появится доктор, – тихо сообщил Лейверс. – Дайте ему снотворного и немного успокойте его. Ему пришлось чертовски плохо!

Мне страшно хотелось выпить, но в присутствии шерифа об этом нечего было и думать, так что пришлось вместо этого закурить.

– Сержант, – обратился я к Полнику, – где находится Клиф Уайт?

– Это вы про механика, лейтенант? – мгновенно догадался сержант. – Он в своей комнате за гаражом. Приходил сюда, когда услышал выстрел, но я выгнал его из дома, мне хватало и мистера Крэмера.

– Конечно, – сказал я. – Как он реагировал, когда узнал о том, что произошло?

– Вы имеете в виду механика, лейтенант? – осторожно уточнил Полник.

– Вот именно, – подтвердил я.

Я понимал, что он уже достаточно напуган Лейверсом, и считал необходимым обуздать свои чувства, проявить к нему побольше снисходительности вместо страстного желания придушить.

– По-моему, он вообще никак не отреагировал, – обеспокоенно заявил Полник. – Сейчас-то мне это кажется странным, правда, лейтенант, когда человек никак не реагирует?

– Прекратите молоть чепуху, сержант! – загремел Лейверс. – И вместо этого займитесь чем-нибудь полезным. Позвоните в офис и скажите, что я хочу, чтобы Филипа Ирвинга арестовали и предъявили ему обвинение в соучастии в убийстве.

– Есть, сэр! – отрывисто отрапортовал Полник. Он поспешно шагнул к телефону, затем обернулся ко мне. – Лейтенант, я вспомнил! Была небольшая реакция, когда я сказал ему, что миссис Крэмер пыталась убить своего мужа, но сама оказалась убитой, когда они вырывали друг у друга пистолет. Он…

– Сержант! – изо всех сил заорал Лейверс, так что у него на шее вспухли вены. – Разве я не приказал вам звонить в офис?! А вы чем занимаетесь, черт возьми!

– Так что он, сержант? – громко спросил я.

– Ну… – смущенно пробормотал Полник. – Он только выглядел вроде как расстроенным.

И он поторопился к телефону, спотыкаясь на каждом шагу, а я всей спиной ощутил пронизывающий холод. Оглянувшись назад, я понял, что он исходит от взгляда шерифа.

– Когда я приказываю сержанту сделать что-либо, он должен это выполнить,

– обрушился на меня Лейверс. – Вы это понимаете, лейтенант?! Прежде всего он должен исполнить мое приказание! А уж потом можете отвлекать его своими бесполезными разговорами.

– Есть, сэр, – лихо ответил я. – Это вопрос гармоничного существования и совместной работы представителей различных слоев общества, оно может быть достигнуто только в том случае, когда каждый будет знать свое место!

Он зловеще затряс головой:

– Могу вернуть вас обратно в отдел по расследованию убийств завтра же утром, Уилер! Возможно, вы будете рады – вы и так слишком долго занимались не свойственной вам ерундой!

– Шериф, – нерешительно произнес я, – можно задать вам вопрос?

– Если он относится к делу, – отрезал он.

– Может, вы съели что-нибудь не то? – взорвался я. – Или вы считаете, что и сами справитесь с этим делом, а мне нечего здесь болтаться?

– Я считаю, что если бы с самого начала сам его вел, основываясь на моем подозрении насчет Ирвинга, то всего этого не случилось бы!

– Значит, я вам больше не нужен? Я могу идти?

– Я бы расценил это как большую услугу с вашей стороны, – холодно ответил Лейверс.

И я покинул этот дом, утешая себя надеждой, что, может, еще не поздно наверстать с Джонни то, от чего нас так внезапно и грубо оторвали. Затем посмотрел на часы и понял, что смогу добраться до ее дома только часа в три. Будить ее среди ночи и пытаться воссоздать прежнее настроение было бы не просто глупо, а даже преступно, грустно решил я.

Это было долгое одинокое возвращение на «остине», после которого я оказался в пустой квартире, где все еще чувствовался аромат духов Джонни, сводивший меня с ума. Я устроил посиделки с другим хорошо знакомым мне Джонни – элегантным джентльменом по имени Уокер, затем, успокоенный лучшим в мире анестетиком, отправился в постель. Но все равно спал очень плохо и беспокойно.

Без четверти девять меня разбудил телефонный звонок: это звонил мой дорогой шеф, шериф Лейверс.

– Мы так и не смогли найти Ирвинга, – сразу заявил он. – Я посылал за ним машину, но ночью его не было дома, и не думаю, что он появится утром на работе. Уилер, я хочу, чтобы вы его нашли!

– А я думал, что сегодня возвращаюсь в свой отдел убийств! – удивленно сказал я.

В трубке послышались какое-то грохотание, которое я волен был интерпретировать по собственному желанию: либо как униженные извинения, либо как простуженный кашель.

– Забудьте об этом! – наконец внятно произнес шериф. – Пожалуй, вчера я был немного несдержан.

– Вам в самом деле не нравится этот Ирвинг, сэр? – спросил я.

– Мое личное отношение не имеет никакого значения! – яростно заорал он. – Найдите его, Уилер, и сделайте это сегодня! – Затем бросил трубку, прежде чем я успел возразить.

Я принял душ, побрился, оделся, зашел в кафе позавтракать, заправил «остин» и снова покатил в инженерную корпорацию. Та же самая секретарша, Фрайди, что делила со мной ночные кошмары, – и, судя по ее затравленному виду, прошедшая ночь тоже тяжело ей досталась! – проводила меня от приемной до внушительного кабинета на верхнем этаже.

Макгрегор с любопытством смотрел на меня, пока я усаживался в кресло для посетителей.

– Так скоро вернулись, лейтенант? – Он выглядел настороженным. – Уже запаслись новой забавной историей?

– Не очень уверен, забавная ли она, – ответил я. – Вы уже слышали о том, что произошло этой ночью?

– Все еще не могу в это поверить, – тихо сказал он. – Салли погибла.., когда собиралась застрелить Митча из кольта сорок пятого калибра! Такое не может произойти с людьми, которых ты знаешь, лейтенант.

– Это постоянно случается с людьми, знаешь ты их или нет, – мрачно возразил я. – Вы меня беспокоите, Макгрегор, вам это известно?

– Я бы так не подумал, особенно после того, как вы расквасили мне нос и сбили с ног. – Он криво усмехнулся. – Я бы снова хотел померяться с вами силой.

– Кое-что с самого начала тревожит меня, – уныло сообщил я ему. – Никогда еще не встречал столько шизофреников в одном месте!

Он беспечно пожал плечами:

– Я вас не понимаю.

– Вы служили в авиации во время Второй мировой войны, а затем в Корее, правильно?

– Да.

– Я был в армейской разведке, – сказал я. – С тех пор у меня остались кое-какие связи. Если мне понадобится, всего один звонок в Вашингтон, и через несколько часов я получу ваш полный послужной список.

– Я вам верю, лейтенант, – спокойно отреагировал он. – А зачем вы мне это говорите?

– Просто хочу, чтобы вы знали, что я могу все проверить, так что нет смысла мне лгать. Вы летали в Корее с Крэмером?

– А с кем же еще? Мы все время летали вчетвером.

– Был ли он таким отважным героем, как все думали?

– Да. – Он немного помолчал. – Видите ли, во время войны встречаются разные пилоты, но в летчики-истребители идут люди определенного склада. Есть ребята, которым нравится летать, но не нравится убивать, таким был Рэд, блестящий летчик, который просто заболевал, после того как сбивал вражеский самолет. Бывают парни, которым нравится летать и которые не против уничтожить противника, если представляется такая возможность. Мы с Сэмом Фордом принадлежим к этому типу пилотов. И остается еще одна очень специфическая категория – парни, которым нравится именно убивать. Почти все они становятся классными летчиками, поскольку это единственный способ убивать как можно больше. Таков Митч Крэмер, известный герой, потому что убивал более эффективно и этим стяжал себе огромную славу. Это сложный вопрос, лейтенант. Чтобы стать летчиком категории Митча, нужно обладать огромным тщеславием, невероятным тщеславием, которое заглушает все остальные чувства – жалость, сострадание, страх, неуверенность. В длительной войне выживают только крайние эгоисты. – Он смущенно взглянул на меня. – Извините, я, кажется, слишком увлекся.

– Но это было здорово интересно! – искренне признался я. – Скажите, вы попадали в плен, когда были в Корее?

– Да, конечно, – невозмутимо подтвердил он. – Меня подбили, когда я оказался слишком далеко на севере, самолет загорелся, и мне пришлось выброситься на парашюте. Меня все время прикрывал Митч, но, конечно, когда меня сбили, я мог полагаться только на себя. Меня сцапал патруль этих желтокожих «макак» всего через десять минут после приземления.

– И сколько времени вы провели в плену?

– Честно сказать, мне здорово повезло, – весело ответил он. – Всего через трое суток началось большое наступление, и наши пехотинцы наткнулись на этот концлагерь.

– И корейцы просто сбежали, оставив вас одних?

– Ни черта подобного! – Он резко тряхнул головой. – Просто кое-кто из наших ребят, из пехотинцев, оказался достаточно сообразительным. Некий капитан Джекобс узнал от своей разведки, что впереди находится небольшой концлагерь для военнопленных. Тогда он разделил свой отряд на две части, под покровом ночи обошел лагерь с двух сторон, а за час до рассвета бросился в атаку. Желтокожие «макаки» даже не поняли, что произошло. Я считаю, если бы не Джекобс, я сейчас не сидел бы здесь.

– А среди охранников был китайский офицер из контрразведки? – осторожно поинтересовался я.

– Черт, откуда вам это известно? – Макгрегор был приятно удивлен. – Конечно, был, несчастный недоносок, который все пытался убедить нас, что наше отношение к сексу как к удовольствию – только лишнее доказательство вымирания американской нации. Я сказал ему, что он сам – живое доказательство вымирания его предков, и в результате провел шесть часов привязанным под открытым солнцем.

– Значит, всего-навсего трое суток? – допытывался я. – Вы уверены, что не полгода?

Он выдвинул ящик письменного стола и достал оттуда небольшую бронзовую пластинку.

– Если не хотите мне верить, взгляните на нее, – добродушно сказал он и положил пластинку на стол. На ней была выгравирована следующая надпись:

«Капитану Стюарту Макгрегору в память об его уникальном достижении, которое выразилось в трехдневном братании с противником, после чего ему удалось вернуться „на родную базу целым и невредимым… Твои старые товарищи: Митч Крэмер, Рэд Хофнер, Сэм Форд“.

– Если вы все равно мне не верите, – усмехнувшись, добавил Макгрегор, – можете спросить у Митча и Сэма.

– Я вам верю, – честно сказал я. – Спасибо, что уделили мне время, мистер Макгрегор, вы мне очень помогли. У меня впечатление, что ваше расщепленное сознание успешно восстанавливается.

– Что ж, благодарю вас, – несколько ошарашенно пробормотал он.

– Еще увидимся, – пообещал я и направился к выходу.

– Эй, лейтенант! – окликнул он меня. – Вы так и не рассказали мне смешную историю.

– Вы даже не знаете, как близко я подошел к этому, – признался я. – Только она оказалась вовсе не забавной, не думаю, чтобы вы стали смеяться, мистер Макгрегор. Знаете, случается, что некоторые шутки оказываются с плохим душком, но почему-то вы не сразу это понимаете.