Текст книги "Обуреваемый страстями"

Автор книги: Картер Браун

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 8 страниц)

Картер Браун
Обуреваемый страстями

Глава 1

Какая же выдалась ночь! Теплая, располагающая к неге. А я оставил у себя в квартире нежную, сладострастную блондинку. Интересно, испытывает ли она сейчас такое же разочарование, как и я? Согласитесь, покойницкая в полночь – не то место, где обычно развлекаются!

Я посмотрел на Катца, хозяина похоронного бюро, с отвращением:

– Вы уверены, что правильно сосчитали их, Чарли?

– Лейтенант Уиллер, – негодующим тоном ответил он. – По-вашему, шишки на моем затылке тоже мне приснились?

– Конечно, – усмехнулся я, – можно сказать, вы здесь живете, так что вполне можете увидеть во сне всякие небылицы.

– Это исключается, – сухо ответил он.

– Ну кому нужен труп? – усомнился я. – И кто это может додуматься до такого – стащить его? Да и что с ним потом делать? Не продавать же!

– Это ваше дело – выяснять, зачем он им может понадобиться, – сердито сказал Чарли.

– Ваша беда в том, что у вас нет чувства юмора, Чарли, – заметил я. – Перестаньте так таращиться, мне от этого становится не по себе.

– Неужели вы ничего не собираетесь предпринять, лейтенант? – жалобно протянул Катц. – За двадцать лет моей работы здесь со мной никогда не случалось ничего подобного, никогда!

– Все когда-нибудь случается впервые. Я так и сказал своей женщине, когда меня так безжалостно оторвал от нее звонок шерифа. Что же все-таки произошло?

– Кто-то постучал в дверь, – сказал он хрипло. – Обычно так никто не делает. Они просто заходят, и все.

– Кто – покойники?

– Люди! – взорвался он. – Будете вы меня слушать или нет?!

– Если честно, совсем не хотелось бы, но у меня нет выбора, – тяжело вздохнул я. – Продолжайте!

– Ну, я пошел посмотреть, кто там, – забубнил он дальше, – но как только перешагнул через порог – бах!

– Бах?..

– Кто-то ударил меня по голове, – с чувством продолжал Чарли. – А когда я пришел в себя, здесь никого не было. Я позвонил шерифу и…

– И этим звонком доконали меня, – прервал я его. – Потом вы проверили своих покойников?

– Ну да, – кивнул Чарли. – Я ведь отвечаю здесь за все, лейтенант! И тут же убедился, что один из них исчез!

– А вам не кажется, что это мог сделать кто-нибудь из ребятишек, которому подарили набор «Учитесь быть врачом» – скальпель прилагается. Вот он и решил раздобыть себе первый объект для предстоящей практики. – На лице Чарли появилось страдальческое выражение. – Ну ладно, продолжайте. Опишите мне труп.

– Он поступил сегодня утром. Женщина, блондинка, и очень недурна собой. Упала замертво прямо на асфальт у какого-то загородного бара. Сердечный приступ. Поскольку сегодня суббота, доктор Мэрфи сказал, что отложит вскрытие до утра понедельника.

– Собой недурна, говорите?..

– Просто красотка! Мне вроде как теперь ее не хватает…

– Какие-нибудь документы у нее были при себе?

– Ничегошеньки! Даже сумочки не было. Никому не известно, кто она такая и откуда. Она подошла к этому бару – и хлоп!

– Свалилась мертвая, – сказал я. – Что-то в этом есть, Чарли. Если бы она уже вошла в бар, то глоток бурбона мог бы достойно увенчать это дело!

Резко зазвонил телефон, и Чарли чуть не подпрыгнул. Телефон надрывался, а Чарли завороженно смотрел на него, так же как я в кино таращусь на Мерилин Монро.

– Поднимите трубку, тогда он перестанет звонить, – посоветовал я. – Это ведь самый новейший способ.

– Лучше ответьте сами, лейтенант! – взмолился он. – Я что-то нервничаю.

Я поднял трубку и сказал:

– Похоронное бюро слушает!

– У меня есть сообщение для вас, – произнес интеллигентный мужской голос. – Насколько я понимаю, вам не хватает одного трупа? Я могу сообщить вам, где его найти.

– Где же?

– В телестудии КВНВ.

– А кто это говорит?

– Человек, который предпочитает остаться в стороне от этого дела, – любезно произнес голос. – Просто мне неприятно, что вы так беспокоитесь из-за трупа.

Трубка сухо щелкнула.

Я тоже положил трубку и сообщил новость Чарли.

– Я очень рад, – растерянно проговорил он. – Будьте так добры, верните ее обратно. Вы ведь пойдете туда сейчас?

– Наверное, – кивнул я. – Но мне все же хотелось бы знать, кто это звонил сюда.

– Возможно, этот человек сам когда-то заведовал похоронным бюро, – серьезно сказал Чарли. – Он правильно отнесся к делу. Точно так же, как и я.

– Вероятно, он отошел от дел, а теперь истосковался по запаху формалина, – предположил я. – Вы давно встречались с психиатром, Чарли?

– Недавно. Я видел его две недели назад, – спокойно ответил Чарли.

– И что же он вам сказал?

– Сказал?! – Челюсть у Чарли отвисла. – Как же он мог мне сказать что-нибудь, если перерезал себе горло напильником? Иначе чего ради его принесли бы сюда?

– В самом деле, – устало согласился я.

Полчаса спустя я припарковал свой «остин» в аллее позади здания телестудии. Здесь стояли рядком восемь гигантских баков для мусора. На всякий случай я внимательно обследовал все восемь, но никакого трупа в них не обнаружил.

Подойдя к парадному, я представился, и швейцар отправился искать управляющего.

А я, воспользовавшись стоявшим на его столике телефоном, позвонил шерифу Лейверсу.

Он был дома и, судя по сонному голосу, уже в постели. Я рассказал ему об анонимном телефонном звонке и о том, что нахожусь сейчас в здании телестудии. Шериф сказал, что все о’кей, посоветовал мне глядеть в оба и, подумав, добавил, что в следующий раз, когда мне вздумается по пустякам беспокоить людей в такой поздний час, лучше звонить моей матери. Так мне, по крайней мере, показалось.

Тут как раз пришел управляющий. Это был небольшого роста человечек в аккуратном костюме с аккуратным галстуком, с не менее аккуратными усами и прической – из тех ребят, которые, Боже упаси, не сомнут свою рубашку даже в медовый месяц.

– Меня зовут Бауэрс, – скрипуче произнес он. – Что-нибудь стряслось, лейтенант?

В голосе его звучало вежливое недоверие, словно в его мире не могло произойти ничего неприличного. Я сказал, что именно стряслось, и закурил сигарету, давая ему время решить, верить мне или нет.

– Но чего ради кто-то станет прятать труп у нас в студии? – спросил он наконец.

– Меня не спрашивайте. Я уже проверял мусорные баки, но ничего не обнаружил, кроме парочки дохлых ковбоев.

– Все это звучит просто нелепо, – сказал он внушительным и уверенным тоном. – Абсурд какой-то!

– Полностью согласен с вами, но по поручению шерифа я вынужден провести расследование.

Бауэрс посмотрел на часы и раздраженно пожал плечами:

– Что ж, ладно, лейтенант. Что от меня требуется?

– Может быть, начнем с того, что осмотрим студию? – предложил я.

– Очень хорошо. – Он снова бросил взгляд на часы и осторожно прикусил нижнюю губу.

Я тоже посмотрел на часы – привычки заразительны. Было четверть первого.

– Новый день уже наступил, – сказал я, – но все же для визитов еще слишком рано.

– Через пятнадцать минут должен начаться ночной сеанс. Один из старых фильмов ужасов…

– Случайно, не «Унесенные ветром»? – с интересом спросил я.

– Он называется «Пасынок Франкенштейна», – довольно холодно сказал управляющий. – У нас сейчас новый распорядитель, Бруно, и мне хотелось бы лично проследить, чтобы все было в порядке.

– Сколько вам на это потребуется времени?

– Десять минут, не больше. Потом начнется фильм, и все пойдет само собой.

– Если это займет не больше десяти минут, то почему бы нам не посмотреть представление вместе? Я могу начать осмотр, когда оно закончится.

Он тепло улыбнулся мне:

– Это очень любезно с вашей стороны, лейтенант. Благодарю вас.

Бауэрс поволок меня под локоть к железной двери.

– Мы сейчас расположились во Второй студии, так что пройдемте прямо туда.

Вторая студия выглядела словно бедлам. Тут слонялась целая толпа наблюдателей, которые бродили по комнате, путаясь в кабелях и натыкаясь на камеры, а откуда-то из-под потолка раздавался голос невидимого режиссера, который умолял всех убираться к черту и не мешать работать.

Я даже успел присмотреть соблазнительную брюнетку весьма экзотического вида, но тут Бауэрс подтащил меня к самым декорациям, которые в точности воспроизводили все мои кошмарные сны после хорошей попойки.

Бауэрс хохотнул:

– Как вам это нравится, лейтенант?

– Могу сказать только одно: если кто-нибудь из тех, кто смотрит эти ваши передачи, будет в состоянии самостоятельно подняться с кровати, а я в этом очень сомневаюсь, все равно ему прямая дорога в психбольницу.

Декорации изображали пещеру, впрочем, это мог быть и подвал, и гробница, а может, даже и комбинация всех этих трех помещений. В обоих углах поблескивали пластмассовые нити искусственной паутины, в которой запуталось нечто совершенно чудовищное. Это был огромный шар черного цвета, настолько кошмарных очертаний, что при взгляде на него паук казался вполне симпатичным существом. Самка каракурта и то выглядела бы приятнее.

На переднем плане стояла длинная деревянная скамья, а на ней бесчисленные сосуды самой причудливой формы, казавшиеся воплощением бреда сумасшедшего физика, если бы он вздумал таким путем получить ядерную энергию. Стеклянные бутыли соединялись нелепо изогнутыми трубками, а над всем этим хаосом висел черный дым, который поднимался из сосуда с зловеще бурлящей черной жидкостью.

Позади скамьи на двух деревянных козлах был установлен грубый сосновый гроб с резко скошенными углами.

– Сегодня у нас впервые выступает Бруно, – сообщил мне Бауэрс, – ну и, конечно, мы уж постарались, чтобы все было как следует, на высоте. Жуткий распорядитель представления ужасов – знаете, это просто великолепно выглядит, лейтенант!

– Только не для меня, – заверил я его.

– Бруно появится с минуты на минуту, – сказал он. – А грим у него просто великолепный, вот увидите. Кстати, у него есть и ассистентка, девушка.

– Брунгильда?

– Как вы догадались?

– По ассоциации.

Он огляделся вокруг и понизил голос до шепота:

– Я открою вам маленький секрет, лейтенант! Брунгильда – на самом деле Пенелопа Калтерн!

– Что вы говорите!

– В самом деле, – прошептал он восторженно. – Только это между нами, ладно, лейтенант?

– Клянусь вам, – заверил я его. – А кто такая Пенелопа Калтерн?

Выражение его лица стало жестким.

– Вы шутите, конечно! Неужели вы никогда не слышали о сестрах Калтерн?!

И тут я вспомнил и сразу же пожалел, что вспомнил.

– О нет! – взмолился я. – Только не те самые сестры Калтерн! Сумасшедшие Калтерн! Веселые полоумные шутницы из высшего общества, актриса-любительница Пенелопа и мастерица пошутить Пруденс!

– Я вижу, вы вспомнили, – обрадовался Бауэрс.

Я вздрогнул:

– Каждый коп в этой стране знает Пруденс Калтерн – стоит только упомянуть ее имя, и мы сразу кинемся бежать врассыпную. Это ведь та самая дамочка, которая во время заседания Ассамблеи ООН вдруг завопила: «Спасайся, кто может!» – и швырнула дымовую шашку прямо в зал, где сидели делегаты. Шашка упала на голову русскому представителю, насколько я помню. И потом полицейскому комиссару Нью-Йорка пришлось целую неделю уламывать этого русского, объясняя ему, почему эта дамочка не была расстреляна на месте.

Бауэрс пришел в окончательный восторг:

– Ах, какое у них чудесное паблисити!

– Шесть месяцев назад они отправились в Лос-Анджелес, наняли грузовик с трейлером, вывели его в пятницу днем на Холливуд-Фри-Уэй, поставили так, чтобы заблокировать подъезд ко всем четырем углам, после чего Пруденс принялась колотить в барабан, и под эту музыку Пенелопа исполняла восточный танец живота. В заключение она сорвала с себя всю одежду и стала швырять принадлежности своего туалета в полицейских, которые пытались ее арестовать. А очаровашка Пруденс ухитрилась запихнуть в карман лейтенанта-полицейского свои трусики, пока он заталкивал ее в дежурную машину, а потом объявила репортерам, что этот самый лейтенант ее изнасиловал, и указала на эти трусики в его кармане как на доказательство!

– Девочки забавляются как умеют! – пришел в полный восторг Бауэрс. – Ведь они из десятки самых богатых женщин в стране, знаете ли! И я очень польщен, что Пенелопа выбрала именно эту студию, чтобы попробовать свои силы.

– Счастлив за вас! Впрочем, зачем ей было выбирать? Легче купить вас вместе с потрохами, при ее-то деньгах!

Но Бауэрс уже не слушал меня.

– Вот они идут, – произнес он благоговейно и вновь бросил взгляд на часы.

Бруно оказался высоким тощим парнем, облаченным в черное одеяние, доходящее до самых щиколоток. Гримеры и в самом деле изрядно потрудились над ним. Правый глаз казался пустой глазницей, а левый сохранял полную неподвижность. Передние зубы были выкрашены в черный цвет, так что их практически не было видно, зато два искусно сделанных чудовищных клыка, загибаясь наружу, свисали прямо на подбородок. Последний штрих художника – ярко-красная полоса, перерезавшая его горло, довершала картину. По всей полосе шли поперек жирные черные линии, так что все вместе создавало впечатление, будто какой-то неумелый деревенский коновал кое-как заштопал второпях эту чудовищную рану. Словом, желания познакомиться поближе с этим типом не возникало.

Брунгильда составляла поразительный контраст этому чудищу. На голове у нее был шлем викингов, только вместо традиционных рогов он был украшен по обеим сторонам исключительно натурально выполненными мужскими кулаками. На ней было надето что-то вроде савана из белого шелка, свободно спадавшего с плеч и едва прикрывавшего бедра. В талии он был перехвачен ржавой железной цепью, декорированной огромными зубами.

Рыжеволосая, с красивыми ногами, она, возможно, была совсем недурна собой, но, чтобы это выяснить, с нее нужно было бы сначала снять пару килограммов грима.

Бауэрс опять посмотрел на часы.

– Осталась одна минута, – сказал он.

– А в гробу есть кто-нибудь? – поинтересовался я. – Может, там как раз та блондинка, что стащили у Чарли, а?

– Да это просто макет, – нетерпеливо ответил он. – Пожалуйста, тихо, лейтенант!

Внезапно в студии воцарилась мертвая тишина. Бруно занял свое место за скамьей. Брунгильда встала рядом с ним. Операторы подкатили камеры.

По экрану монитора поплыли титры «Пасынка Франкенштейна», сопровождаемые странной, колдовской музыкой. Титры исчезли, и на экране появились новые слова: «Представляет ваш хозяин, Бруно».

Музыка стала еще более странной, и возникли очередные слова: «…и его ассистентка Брунгильда».

Первый кадр крупным планом – голова и плечи Бруно. Широко улыбнувшись с экрана, он коснулся указательным пальцем багровой полосы на горле и доверительно прошелестел:

– Когда в следующий раз кто-нибудь крикнет: «Режь!» – я уж воспользуюсь безопасным лезвием. – Он наклонился вперед, неподвижный левый глаз прямо-таки сверлил зрителей. – О, не будем чуждаться друг друга, – взмолился он. – Помните, всего только один шаг – и я уже в вашей комнате!..

Да, для любителей острых ощущений он был вовсе не плох. Во всяком случае, работал честно, старался вовсю. Брунгильда, по-видимому, служила лишь дополнением к декорациям. Два или три раза он указал на гроб:

– Наше маленькое чудовище!

Очевидно, гроб служил обиталищем еще одному монстру. К такому выводу я пришел и, как убедился позже, не ошибся.

– Он – наш собственный, – доверительно сообщил Бруно аудитории. – Маленький шедевр, и мы его очень любим. Нам немного не повезло, мы слегка напутали в формуле – но в общем-то это не важно. Он такой милый… – С этими словами он повернулся к Брунгильде и с отеческой улыбкой добавил: – Подними крышку, дорогая, пусть наши друзья тоже его увидят. В конце концов, раз мы не можем спать, то пешему они должны спать спокойно?

– Да, любимый, – счастливым голосом ответила Брунгильда. Она повернулась было к гробу, но замерла в нерешительности.

– Не следует заставлять наших друзей ждать, – шелестел Бруно.

– Дорогой, – проговорила Брунгильда, все еще колеблясь, – может быть, мне все же прихватить топор – на случай, если он не спит?

– Это исключено, – успокоил ее Бруно. – Я сегодня вкатил ему такую дозу токсина, что он непременно должен спать, как вампир при свете белого дня!

– О, ты такой умница, Бруно! – восторженно воскликнула она. – Ты всегда обо всем позаботишься!

– Ну, – скромно возразил он, – пока что я не научился заставлять оборотней служить нам… но дай мне только срок.

Брунгильда наклонилась над гробом и изогнулась так, чтобы оказаться в кадре, при этом продемонстрировав всем присутствовавшим две нижние округлости.

Камера остановилась, фиксируя кадр на ее руках, которые откидывали крышку гроба. Крышка с глухим стуком ударилась об пол, и перед зрителями предстало неожиданное зрелище.

В гробу покоился мужчина лет тридцати, самой заурядной внешности, чуть полноватый, с довольно приятными чертами лица. Он лежал словно манекен на рекламном стенде фирмы, торгующей матрацами.

Бруно все еще стоял у скамьи, весело объясняя зрителям, где именно они с Брунгильдой ошиблись в формуле, сотворив маленького монстра. Все, что он нес, как-то странно не вязалось с лежавшим в гробу мужчиной.

Наконец камера показала Бруно в последний раз крупным планом, и он распрощался со зрителями. Уже решив про себя, что трюк несколько пошловатый, я почти тотчас же убедился, что кое на кого он все же оказал свое действие. Брунгильда стояла у изголовья гроба, глаза ее остекленели, тело судорожно напряглось.

Красный глазок камеры мигнул в последний раз, и усиленный рупором голос режиссера объявил, что представление окончено.

– Великолепно! – Бауэрс потирал руки. – Полагаю, сегодня вечером мы с вами, лейтенант, оказались свидетелями чего-то поистине грандиозного!

– Очень возможно, что вы правы, – ответил я и решительно направился туда, где стоял гроб.

Брунгильда даже не пошевельнулась, когда я подошел к ней. Взор ее немигающих, невидящих глаз был устремлен прямо на меня. Подошел Бруно, счастливая улыбка играла на его лице.

– По-моему, все прошло отлично, – сказал он удовлетворенно. – Как вам понравилось наше маленькое чудище? Я бы сказал, что это и в самом деле настоящий шедевр из папье-маше.

Он протянул обе руки к гробу и только тут впервые посмотрел на того, кто там лежал.

– На вашем месте я не стал бы его трогать, – пробормотал я. – Тело ведь настоящее.

С минуту Бруно стоял совершенно неподвижно, уподобившись изваянию, не сводя глаз с парня в гробу.

– Но ведь это же… – И тут он увидел то, что не показала камера, – дырку от пули в груди мужчины и запекшуюся на белой рубашке корку крови. – Кровь, – прошептал он и грохнулся в обморок.

Брунгильда наконец тихо вздохнула, сделала неловкий шаг назад и рухнула на пол рядом со своим шефом.

– До чего же грязной парочкой чудовищ вы оказались, – прокомментировал я с отвращением, но они меня не слышали.

За моей спиной вдруг послышался отчаянный вопль. Я машинально бросился бежать на крик и сразу же столкнулся с женщиной неопределенного возраста.

Глаза ее были выпучены от ужаса, обеими руками она тут же вцепилась в лацканы моего пиджака.

– Там! Там! – прокричала она отчаянно. – Там… в кладовой… девушка! И она мертва.

С трудом отодрав ее пальцы от своего пиджака, я вошел в кладовую, которая больше смахивала на лавку старьевщика. На обшарпанном позолоченном троне сидела блондинка с остекленевшими глазами. Я подошел к ней и легонько коснулся пальцем щеки – холодная как камень. Похоже на то, что Чарли Катцу не придется снова грустить в одиночестве.

Глава 2

Шериф Лейверс, удовлетворенно попыхивая своей трубкой, откинулся на спинку кресла.

– Почему бы тебе не начать с самого начала, Уиллер?

– Хороший вопрос, – согласился я. – Правда, он нас ни к чему не приведет, но все равно – хороший вопрос.

– Кто-то стащил из морга труп, – сказал он. – Потом ты ответил на анонимный звонок и тебе сообщили, где искать труп. Там он и оказался.

– В телестудии, – уточнил я. – Но не думаю, чтобы труп имел тут особое значение.

– Важно то, кому он принадлежит.

– Что ж! Это здравая мысль. Обычно неопознанным трупам придают большое значение. Особенно те, кому они принадлежат.

– Кроме того, хозяина похоронного бюро оглушили ударом по голове, не забывай об этом! – резко сказал Лейверс.

– Кто-то хорошенько огрел Чарли, – терпеливо согласился я. – Но ведь он у каждого вызывает именно такое желание. Каждый раз, когда я оказываюсь с ним рядом, мне и самому охота его треснуть.

– Ты его не любишь?

– Как-то над этим не задумывался, – честно признался я. – Но когда я оказываюсь от него на расстоянии вытянутой руки, у меня просто начинают зудеть ладони. Это безусловный рефлекс. Нет, честно, шериф, Чарли – порядочная мразь.

– Однако он у нас на службе, и потому мы за него отвечаем, – хрюкнул Лейверс. – Я думаю, что этот первый труп все же играет определенную роль.

– Но ведь женщина погибла по естественной причине, – сказал я. – Копам тут нечем поживиться. Вот второй погиб от пули 38-го калибра, выпущенной ему в грудь, – и это сулит нам всяческое беспокойство.

– Кто-нибудь уже опознал труп, я имею в виду – второй?

Я покачал головой:

– Никто. Все, что нам о нем известно, так это то, что он мужского пола, лет ему примерно тридцать пять. И его застрелили. Я очень рад, что не мне придется давать объявление об опознании.

– Сегодня утром за нас это уже сделали репортеры, – кисло сообщил Лейверс. – На первых страницах газет. Тебе ничего не удалось выяснить ночью?

– Утром, вы хотите сказать? – поправил я его. – Ведь тело было обнаружено в час десять. А сейчас только девять тридцать того же самого утра. Нет, я ничего не успел выяснить сегодня утром.

Лейверс вынул трубку изо рта, с минуту изучал ее с глубоким отвращением, потом швырнул на стол. Зная, что последует дальше, я успел раскурить сигарету на десять секунд раньше, чем он запыхтел своей сигарой. Это был единственный способ самозащиты.

– Труп ведь не мог сам залезть в этот гроб, – резонно заметил он.

– Кто-то ухитрился сделать подмену. Примерно за полчаса до представления гроб находился в реквизитной, и в нем покоилось этакое маленькое симпатичное чудище, сделанное из папье-маше. Когда же откинули крышку, там уже был труп. Муляж из папье-маше нашли потом в реквизитной, в каком-то старом сундуке.

– Ладно, – сказал Лейверс отрешенно. – Кто же все-таки сумел подменить муляж трупом? У кого была такая возможность?

– Любой из находившихся в студии, да и вообще всякий, кто попал внутрь помещения, – сказал я. – Дальше этого мое воображение не простирается. В это время суток на телестудии занято минимальное количество сотрудников, потому что приходится платить им сверхурочно. Поэтому у парадного дежурит только один швейцар. Задние двери отперты, а реквизитная как раз и находится поблизости от задних дверей. Труп туда мог затащить кто угодно.

– Тебе не удалось установить мотив преступления?

– Мотив? Но ведь никто даже не знает, кто такой этот парень! – Я пожал плечами.

Лейверс хмыкнул и выпустил в мою сторону клуб дыма.

– Похоже, что пока ты не добился никакого успеха, Уиллер?

– Похоже на то…

– В таком случае нечего тут рассиживаться. Неужели у тебя нет до сих пор никаких идей?

– Есть, сэр, – сказал я. – Я как раз собираюсь выйти на улицу и завопить: «На помощь!»

– Это ведь дело, которое придется расследовать нашему округу.

– Но нам все равно придется обратиться за помощью в отдел по расследованию убийств, сэр. Именно это нам более всего необходимо теперь сделать.

– Неужели это тот самый Уиллер, которого я знавал когда-то? – воздел он руки.

– Это тот самый Уиллер, которого вы знаете теперь, – сказал я. – Мы вовсе не теряем своего престижа, обратившись в отдел. Даже им может потребоваться целая неделя, чтобы установить личность убитого. А нам на это придется потратить года три, не меньше…

– Я могу дать тебе в помощь сержанта Полника.

– В таком случае нам потребуется пять лет! – сказал я с горечью. – Нет, сэр. Давайте обратимся в отдел.

Шериф вздохнул и поерзал в кресле, потом скрестил руки на животе и уставился на меня немигающим взглядом. Отблески глубокого раздумья появились в его глазах, и это мне очень не понравилось.

– Ну-ну! – наконец радостно произнес он. – А ведь я еще не забыл того случая, когда мне самому отчаянно хотелось обратиться в отдел убийств, а ты меня отговорил. «Сами разберемся», – повторял ты, и мне приходилось торчать здесь целыми днями, обливаясь потом, и улаживать неприятности с муниципалитетом и управлением и даже с именитыми горожанами – пока ты занимался своим привычным делом.

– Да, сэр, – сказал я осторожно.

Отвратительная ухмылка появилась на его лице.

– Ты кое-что забыл, Уиллер! Насколько я помню, ты ведь был лейтенантом отдела убийств, прежде чем перешел ко мне?

– Да, сэр!

– И для чего же я взял тебя к себе? Как раз для того, чтобы расследовать те убийства, которые произойдут в моем округе, верно? В чем дело, Уиллер? Может быть, ты просто не желаешь отрабатывать свою зарплату?

– Конечно, я предпочел бы получать ее за что-нибудь другое, – сказал я. – Но я понял ваш намек, сэр.

Его ухмылка стала по-настоящему злобной, просто дьявольской.

– Это – твое убийство, Уиллер, – сказал он щедро. – Я дарю его тебе. Отправляйся и трудись в поте лица, а я буду сидеть здесь и покуривать сигару. Просто ради разнообразия. – Лицо его внезапно выразило надежду. – И кто знает, может, мне еще удастся подцепить парочку-другую блондинок, даже не выходя отсюда?

– Только в том случае, если сядете на диету, – сказал я. – Мне присылать вам все время рапорты, не так ли?

– Предоставляю тебе полную свободу действий!

Он уже совсем развеселился.

– Смотрите только, чтобы я на радостях не начал кусаться, – взорвался я и поднялся со стула.

– И можешь не забивать свою головку мыслями о рапортах, Уиллер, – прохрипел он. – Я вполне могу подождать, пока ты притащишь сюда убийцу, сделаешь мне сюрприз. Обожаю сюрпризы!

– Шериф! На вас что-то сегодня накатило, и, честно говоря, мне это совершенно не нравится.

– Наконец-то, – он чуть ли не мурлыкал от удовольствия, – наконец-то у нас есть убийство, к которому сам я не имею никакого отношения. Тут нет никакой моей личной заинтересованности, никто не обвиняет меня в заговоре или в коррупции, которая привела к убийству, никто, даже газеты, не возлагает на меня ответственность и не требует, чтобы я немедленно нашел убийцу. А почему? Да потому, что никто пока не знает, кого именно убили. Если же я через несколько дней передам дело в отдел убийств только потому, что ровным счетом ничего не раскопал… догадайся, кто тут будет выглядеть кретином?

– Я, – предположил я. – Но ведь это будет со мной впервые, шериф.

Лейверс все еще широко ухмылялся.

– Если уж ты и в самом деле окажешься в безвыходном положении, лейтенант, можешь обратиться за помощью к Дику Трэйси. – Мысль показалась ему очень удачной, и он оживленно хихикнул.

– Благодарю, – кивнул я. – Он действительно понадобится. И не для того, чтобы расследовать убийство, а для того, чтобы помочь нам с сестрицами Калтерн.

– Что ты имеешь в виду?

– Я просто никогда не забываю о коронном ходе Пруденс, – сказал я рассудительно. – Это было на одном из курортов в Майами. Кто-то нанял зал для вечеринки на крыше одного отеля, но ее почему-то не пригласили. Примерно около полуночи она швырнула на пол в коридоре десяток своих излюбленных дымовых шашек, подожгла парик, который нацепила специально для этого случая, и ворвалась в зал с воплем «Пожар!».

– И с вечеринкой было покончено? – заинтересованно спросил Лейверс.

– В первую очередь навсегда было покончено с несколькими гостями, – сказал я. – Потому что они выбросились в окно.

Лейверс несколько слинял.

– Пожалуй, я не подумал о сестрах, – протянул он. – А ты думаешь, что они замешаны в этом убийстве?

Я внимательно посмотрел на него:

– Я вот думаю: а может, вы вовсе не шериф Лейверс, а Пруденс Калтерн, переодетая под шерифа Лейверса? – Я пожал плечами. – Вообще-то, конечно, есть способ доказать, что вы на самом деле шериф.

– Вон отсюда! – яростно проревел он.

Я вышел из кабинета, оставив дверь распахнутой настежь, чтобы ему пришлось встать и закрыть ее самому. За столом в приемной сидело какое-то чудовище женского пола, которое вполне сгодилось бы в ассистентки Бруно без всякого грима. Я остановился около нее и спросил:

– А где цветок Юга?

Голос мой прозвучал весьма сурово.

– Если вы имеете в виду желтую розу Техаса, лейтенант, – сказала эта морда грубым мужским голосом, – то она в отпуске.

– Аннабел Джексон в отпуске? – спросил я. – А почему же никто не потрудился сообщить мне об этом?

– Полагаю, исключительно потому, что это вовсе не ваше дело, лейтенант, – сказала она, поглаживая пальцами густые усики на верхней губе. – Но чтобы вы впредь знали, ближайшие три недели я замещаю ее в качестве секретаря шерифа.

– Для того чтобы вы могли замещать Аннабел Джексон, вам необходимо добавить к вашему бюсту, как минимум, шесть дюймов, милочка, – холодно заметил я.

Ее машинка затрещала с ужасающей скоростью.

– Меня предупреждали относительно вас в управлении, лейтенант, – ответила она ледяным тоном. – Вам могла бы помочь холодная ванна.

Я прошел к своему столу и уселся. Жизнь без Аннабел рисовалась мне мрачной. И вообще все представлялось чернее ночи, если вспомнить про неопознанный труп и перспективу работать в паре с сержантом Полником. В довершение ко всему прочему страстная блондинка бесследно исчезла из моей квартиры, когда я вернулся туда на рассвете. Правда, она оставила мне записку: всего два слова. И знаете, в письменном виде они выглядели еще отвратительнее, чем когда их произносят вслух.

– Эй! – обратился я к чудовищу. – Ведь сегодня воскресенье. Как ты тут очутилась?

– Срочная работа для шерифа, – ответила она, – я на сверхурочной работе. И пожалуйста, больше не прерывайте меня, лейтенант, это слишком дорого обходится вашему отделу.

Зазвонил телефон, и я лениво поднял трубку.

– Я хотел бы поговорить с лейтенантом Уиллером, – послышался интеллигентный мужской голос.

– Уиллер слушает.

– У меня есть сообщение для вас, лейтенант, – вежливо произнес голос. – Я обеспокоен.

– Я тоже, – ответил я. – Кто это говорит, черт возьми?

– Человек, который предпочитает оставаться в тени, но любит, чтобы все было тихо-мирно, – последовал лаконичный ответ. – Я в недоумении, лейтенант. Не могу понять, как это женщина может так быстро забыть своего мужа. Пусть это даже и бывший муж, все равно женщина не может забыть его так быстро. Правда, он был порядочной задницей, – невозмутимо добавил говоривший. – Если быть точным, задницей, которая играла в теннис. Но все же она должна бы помнить его лицо, его имя, хоть что-то о нем!

– Продолжайте, – сказал я.

– Я не зря отнимаю у вас время, лейтенант. Вероятно, вы сейчас здорово заняты, если верно то, о чем я прочитал в газетах. Этот ваш труп, который так уютно лежал в гробу, – ведь это Говард Дэвис. Бывший теннисист, правда, не слишком известный. Знаете, из тех, которые всегда готовы развлечь и утешить дамочек из теннисного клуба.