Текст книги "Сентябрьские огни"

Автор книги: Карлос Руис Сафон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 8 (всего у книги 12 страниц)

– Крепче держись за меня, – пробормотал он наконец.

Ирен заглянула ему в лицо, затем посмотрела вниз, уставившись в пропасть, и поняла замысел друга.

– О Господи!

Исмаэль подмигнул ей.

– С Богом, – прошептал он.

Когти ангела вонзились в камень в четырех сантиметрах от его лица. Ирен вскрикнула и, прижавшись к Исмаэлю, зажмурилась. Они падали с головокружительной скоростью. Когда девочка снова открыла глаза, под ногами разверзлась бездна. Исмаэль съезжал по водосточной трубе, не в силах замедлить спуск. Желудок подкатывал к горлу. Над ними ангел крушил водосточную систему, расплющивая ее о стену. В свободном скольжении Исмаэль немилосердно стирал кожу на руках и предплечьях, и пока еще саднящее жжение грозило превратиться в острую боль. Ангел пополз к ребятам и попытался вцепиться в трубу… Сила собственной тяжести сорвала его со стены.

Металлическая масса твари рухнула в пустоту, увлекая за собой весь водосток. Труба, за которую держались ребята, описала в воздухе дугу, падая на землю. Исмаэль пытался еще бороться, но боль и скорость падения оказались выше его сил и возможностей.

Труба выскользнула у юноши из рук, и ребята полетели в озеро, плескавшееся у стены западного крыла Кравенмора. Удар о ледяную поверхность черной воды чуть не вышиб из них дух. Инерция падения увлекла ребят на илистое дно водоема. Ирен почувствовала, как холодная вода заливается в ноздри и обжигает горло. На девочку накатила волна паники. Она открыла глаза под водой, но сквозь боль увидела только сплошную темноту, словно она очутилась в колодце, до краев заполненном чернотой. Рядом возник силуэт – Исмаэль. Юноша схватил Ирен и вытащил ее на поверхность. Ребята вынырнули, жадно вдохнув свежий воздух.

– Быстрее, – поторопил девочку Исмаэль.

Ирен заметила, что руки и плечи у него содраны до крови.

– Это ерунда, – солгал юноша, выбираясь на берег.

Ирен последовала его примеру. Одежда промокла и на холодном ветру прилипала к телу, создавая неприятное ощущение, будто кожа покрылась коркой инея. Исмаэль напряженно вглядывался в окружавший их сумрак.

– Где он? – спросила Ирен.

– Может, от удара о землю он раз…

Кустарник зашевелился. А затем ребята увидели знакомые красные глаза. Ангел по-прежнему был там, и какая бы сила ни приводила его в действие, он не собирался выпускать ребят из Кравенмора живыми.

– Беги!

Ребята во весь дух припустились к кромке леса. Мокрая одежда сковывала движения, и холод начинал пробирать до костей. Они слышали, как за ними ангел ломится сквозь заросли. Исмаэль резко дернул Ирен за руку, сворачивая в глушь леса, туда, где сгущался туман.

– Куда мы бежим? – задыхаясь, спросила Ирен, отдававшая себе отчет, что они углубляются в незнакомые дебри.

Исмаэль не потрудился ответить, ограничившись тем, что рванулся вперед еще отчаяннее, увлекая девочку за собой. Ирен чувствовала, как ветви кустарников царапают лодыжки, а мышцы наливаются свинцом от усталости. Она больше не могла бежать в том же темпе. В два счета тварь настигнет их в глухом лесу и растерзает на клочки.

– Я больше не могу…

– Еще как можешь!

Исмаэль практически нес ее на себе. Голова у него кружилась. Он отчетливо слышал треск сучьев за спиной, раздававшийся в каких-то нескольких метрах от них. На миг ему почудилось, будто он бредит, но острая боль в ноге вернула его к суровой действительности: из кустов вдруг вытянулась лапа ангела, поранив когтем бедро юноши. Ирен закричала. Из-за деревьев показалась физиономия твари. Девочка хотела закрыть глаза, но не могла отвести взор от демонического хищника.

В этот миг перед ними замаячил вход в пещеру, скрытый зарослями кустарника. Исмаэль не раздумывая бросился в грот, потащив Ирен за собой. Значит, именно сюда он вел их? В пещеру. Неужели Исмаэль надеялся, что ангел не станет их там преследовать? Ответом ей послужил скребущий звук – стальные когти царапали каменные стены грота. Исмаэль с Ирен на буксире пробежал по узкому туннелю и остановился подле отверстия в полу – колодца в пространство. Из дыры тянуло холодным ветром, пропитанным запахом соли. Где-то далеко внизу, в темноте, раздавался сильный гул. Вода. Море.

– Прыгай, – распорядился Исмаэль.

Ирен заглянула в черную дыру. По ее мнению, вход в ад выглядел более привлекательно.

– Что там внизу?

Исмаэль утомленно вздохнул. Шаги ангела раздавались уже близко. Очень близко.

– Это вход в Пещеру Летучих Мышей.

– Второй вход? Ты говорил, что он опасен!

– У нас нет выбора…

Взгляды ребят встретились во мраке. В двух метрах от них скреб когтями черный ангел. Исмаэль ободряюще кивнул. Девочка взяла друга за руку и, закрыв глаза, прыгнула в бездну. Ангел бросился за ними и, проскочив в горло колодца, ухнул в дыру.

Полет в темноте длился вечность. Когда же наконец ребят погрузились в море, вода приняла их в ледяные объятия – обжигающий холод, казалось, проникал в тело сквозь поры кожи. Они вынырнули на поверхность. Пещеру наполняла кромешная темнота, и лишь сквозь отверстие на потолке сочился едва заметный бледный свет. Высокая волна подхватила ребят и прибила к скальной стене с острыми выступами.

– Где он? – спросила Ирен, с трудом сдерживая дрожь, – в студеной воде ее бил озноб.

Несколько мгновений ребята ждали, обнявшись, что вот-вот адское создание появится из воды и прикончит их в темноте пещеры. Но чудовище так и не показалось. Исмаэль опомнился первым.

Красные глаза ангела ярко полыхали на дне грота. Огромный вес колосса не давал ему выплыть. Сквозь толщу воды до ребят донесся гневный рев. Злая сила, управлявшая ангелом, корчилась от ярости, уразумев, что кукла, выбранная орудием убийства, угодила в западню и стала бесполезной. Груда металла не имела ни единого шанса выбраться на поверхность. Ангелу было суждено остаться на дне пещеры и лежать там, пока море не превратит его в ржавый лом.

Ребята замерли, наблюдая, как постепенно тускнел под водой взгляд красных глаз. Наконец он угас навсегда. Исмаэль вздохнул с облегчением. Ирен молча заплакала.

– Все кончено, – прошептала с дрожью девочка. – Все кончено.

– Нет, – ответил Исмаэль. – Это была только машина, мертвая безвольная машина. Нечто управляло ею изнутри. И то, что желало нас убить, все еще здесь…

– Но что это?

– Я не знаю…

Вдруг на дне затопленной пещеры грянул взрыв. Облако черных пузырьков взметнулось к поверхности. Слившись воедино, они обрели форму: темный призрак начал карабкаться по скалистой стене к выходу на потолке пещеры. Достигнув цели, Тень задержалась и посмотрела с высоты на свои жертвы.

– Она уходит? – спросила перепуганная Ирен.

Пещеру огласил злобный торжествующий смех. Исмаэль медленно покачал головой.

– Она оставляет нас тут… – сказал юноша, – чтобы прилив довершил остальное.

Тень выскользнула из грота через шахту колодца.

Исмаэль вздохнул и поплыл вместе с Ирен к небольшой скале, выступавшей из воды ровно настолько, чтобы им вдвоем хватило места. Юноша помог подруге выбраться и обнял ее. Ребята тряслись от холода и были покрыты синяками и ссадинами, но ненадолго позволили себе расслабиться и просто молча полежать на скале, восстанавливая ровное дыхание. Затем Исмаэль почувствовал, что волна опять захлестнула его ноги, и понял, что вода прибывает. В конечном счете в ловушку угодила не та тварь, что преследовала их, а они сами…

Тень оставила их во власти смерти, медленной и мучительной.

10. В ловушке

Море с грохотом разбивалось о скалы в устье Пещеры Летучих Мышей. Холодные течения Черной лагуны с силой прокладывали себе путь в грот по расселинам в скалах и протокам, создавая оглушительный шум, который отдавался эхом в пещере, тонувшей во тьме. Отверстие колодца, служившее вторым входом, находилось высоко над головой, далекое и недостижимое, напоминая глаз в куполе. В считанные минуты уровень воды поднялся на несколько сантиметров. От Ирен не ускользнуло, что площадь островка, где они нашли пристанище как потерпевшие кораблекрушение, уменьшается. Миллиметр за миллиметром.

– Уровень поднимается, – пробормотала она.

Исмаэль только удрученно кивнул в ответ.

– Что с нами будет? – спросила девочка, предчувствуя ответ. Но она все же надеялась, что друг, неисчерпаемый источник сюрпризов, в последний момент достанет из рукава козырную карту.

Исмаэль мрачно посмотрел на нее. Надежды Ирен мигом испарились.

– Когда море поднимается, оно заливает устье пещеры, – пояснил Исмаэль. – И другого выхода, кроме шахты наверху, отсюда нет. Как нет и способа добраться до свода снизу.

Он запнулся, и его лицо скрыла темнота.

– Мы в ловушке, – закончил он.

У Ирен кровь стыла в жилах при мысли, что море, медленно поднимаясь, в конце концов утопит их как котят в темной и холодной пещере, словно выпавшей из ночного кошмара. Пока они спасались от механической твари, в ее крови бушевал адреналин, лишая способности рассуждать. Теперь, когда она содрогалась от холода в темной пещере, думать о грядущей медленной смерти было тем более невыносимо.

– Должна же быть какая-то другая возможность выбраться отсюда, – заметила она.

– Ее нет.

– И что нам делать?

– В настоящий момент – ждать…

Ирен сообразила, что ей не следует приставать к другу, требуя от него ответов на неразрешимые вопросы. Исмаэль наверняка осознавал, какой опасности они подвергались в пещере, и, возможно, боялся гораздо больше самой Ирен. Но если поразмыслить, перемена темы разговора точно не повредила бы.

– Есть одна вещь… В Кравенморе… – начала Ирен. – Когда я вошла в ту комнату, то кое-что увидела. Это касалось Альмы Мальтис…

Исмаэль посмотрел на подругу с непроницаемым выражением.

– Я думаю… Мне кажется, что Альма Мальтис и Александра Жан – одно и то же лицо. Александру звали Альма Мальтис в девичестве, до ее брака с Лазарусом, – объяснила Ирен.

– Невозможно. Альма Мальтис утонула у островного маяка много лет назад, – возразил Исмаэль.

– Но ее тело так и не нашли…

– Невозможно, – стоял на своем юноша.

– Пока я находилась в той комнате, я рассмотрела ее портрет и… Кто-то лежал в постели. Женщина.

Исмаэль потер глаза и попытался привести в порядок свои мысли.

– Минутку. Допустим, ты права. Допустим, что Александра Жан и есть та самая Альма Мальтис. Но тогда кого, какую женщину ты видела в Кравенморе? Что за женщина все эти годы жила взаперти в Кравенморе, выдавая себя за больную жену Лазаруса? – задал вопрос Исмаэль.

– Я не знаю… Чем больше мы узнаем подробностей этой истории, тем меньше я понимаю, что к чему, – сказала Ирен. – И меня тревожит еще одно. Для какой цели сделана кукла, которую мы видели на игрушечной фабрике? Она как две капли воды похожа на маму. Стоит мне вспомнить о ней, как у меня волосы на голове дыбом встают. Лазарус мастерит куклу с лицом моей матери…

Ледяная волна захлестнула ребят до лодыжек. За то время, что они просидели на скале, уровень моря поднялся на пядь по меньшей мере. Ирен с Исмаэлем тревожно переглянулись. Море зашумело с новой силой, и поток воды забурлил у входа в грот. Ночь предстояла долгая.

Полночь оставила следы тумана на утесах, поднимавшихся уступ за уступом от пристани до Дома-на-Мысе. Масляный фонарь, при последнем издыхании, все еще раскачивался на веранде. Царила полная тишина, не считая рокота моря и шелеста листьев в лесу. Дориан лежал в постели, крепко сжимая небольшой стеклянный стаканчик со вставленной в него горящей свечой. Он не хотел, чтобы мама заметила свет в его комнате, и тем более не доверял ночнику после всего случившегося. Язычок пламени исполнял причудливый танец в такт его дыханию, словно дух феи огня. Хоровод пляшущих бликов открывал для Дориана целый мир самых неожиданных форм в каждом углу. Мальчик вздохнул. В ту ночь он не смог бы сомкнуть глаз, даже если бы его озолотили.

Попрощавшись с Лазарусом, Симона заглянула в спальню к сыну, желая убедиться, что с ним все в порядке. Дориан лежал под одеялом, свернувшись калачиком (полностью одетый), демонстрируя хрестоматийное исполнение сценки «сладкий сон младенца». Мать покинула комнату ребенка довольная и собиралась последовать его примеру. С тех пор прошло много часов, а может, и лет – по оценке самого Дориана. Бесконечно длившаяся ночь предоставила ему массу возможностей убедиться, что нервы у него натянуты ничуть не хуже струн в пианино. Сердце его пускалось в галоп от малейшего скрипа, отблеска или тени.

Постепенно огонек свечи испускал дух. В конце концов он уменьшился до крошечного голубого шарика, бледное свечение которого уже не могло потеснить сумрак. В один миг темнота вновь заполонила территорию, которую уступала столь неохотно. Дориан чувствовал, как густеют в стаканчике капли горячего воска. Рядышком, на тумбочке, безмолвно наблюдал за ним серебристый ангел, подаренный Лазарусом. «Все нормально», – успокаивал себя Дориан. Он решил прибегнуть к проверенному лекарству против бессонницы и кошмаров – пойти поесть.

Мальчик отбросил одеяло и встал. Он предпочел не надевать башмаки, чтобы избежать сотен тысяч скрипящих и хрустящих звуков, казалось, сбегавшихся к его стопам всякий раз, когда он пытался тайком пробраться по коридорам Дома-на-Мысе. Собрав последние остатки мужества, он на цыпочках прокрался к двери. Потребовалось целых десять секунд, чтобы открыть замок, не устроив посреди ночи обычного концерта заржавевших петель, но игра стоила свеч. Дориан отворил створку с особой осторожностью – очень медленно – и произвел рекогносцировку. Коридор терялся во мраке, и от лестницы на стену ложилась светотень. Не было заметно никакого движения – ни одна пылинка не витала в воздухе. Дориан закрыл комнату и бесшумно проскользнул к лестнице, миновав дверь в спальню Ирен.

Сестра отправилась спать давным-давно, сославшись на зверскую головную боль. Но Дориан подозревал, что Ирен до сих пор читает или пишет слюнявые любовные письма своему морячку, с которым она в последнее время проводила по двадцать шесть часов в сутки. С тех пор как Дориан увидел сестру в нарядном платье Симоны, он знал, что от Ирен можно ожидать только одного – проблем. Спускаясь по ступеням лестницы на манер следопыта, Дориан пообещал себе, что если однажды он совершит такую глупость и влюбится, то, конечно, будет вести себя с большим достоинством. С женщинами вроде Греты Гарбо нет места глупостям. Никаких любовных записочек, ни веников цветов. Трусость простительна, но пошлость – никогда.

Очутившись на первом этаже, Дориан обнаружил, что дом окружен плотной пеленой тумана и белесая рыхлая масса облепила окна, застилая видимость. Мысленно посмеиваясь над сестрой, Дориан пришел в хорошее настроение, но теперь оно испарилось. «Конденсат воды, – успокаивал он себя. – Туман – всего лишь скопление мельчайших частичек воды в воздухе. Элементарная химия». Приняв за аксиому утешительную научную точку зрения, мальчик не обратил внимания, что сквозь щели в окнах в дом просачивались клочья тумана, и спокойно отправился на кухню. Там он убедился, что в романе Ирен с «капитаном Штормом» имеются свои положительные стороны: начав с ним встречаться, сестрица ни разу не прикоснулась к заветной коробке швейцарских шоколадных конфет, которую Симона хранила во втором ящике кладового шкафа.

Облизываясь, как кот на сметану, Дориан отправил в рот первую шоколадку. От волны ароматной сладости, насыщенной вкусом трюфеля, миндаля и какао, закружилась голова. По мнению Дориана, после картографии шоколад являлся вторым величайшим достижением человечества. Особенно конфеты. «Изобретательный народ швейцарцы, – подумал мальчик. – Часы и шоколадки – вот смысл жизни». Неожиданный резкий звук грубо исторг ребенка из радужного мира приятных философских размышлений. Звук послышался снова. Дориан оцепенел, вторая конфета выскользнула у него из пальцев. Кто-то стучал в дверь.

Мальчик попробовал сглотнуть, но рот пересох. Он снова услышал, как кто-то дважды отрывисто постучал в дверь дома. Дориан вышел в гостиную. Взгляд его был прикован к входной двери. По полу стелилось, просачиваясь через порог, легкое дыхание тумана. С улицы донесся очередной стук. Дориан остановился у двери.

– Кто там? – срывающимся голосом спросил он после минутного колебания.

В ответ раздались еще два удара, и все смолкло. Мальчик приблизился к окну, но липкая завеса тумана не позволяла что-либо разглядеть. С веранды шагов не доносилось. Незваный гость ушел? Наверное, это был заблудившийся путник, решил Дориан. Он собирался вернуться на кухню, как постучали вновь, на сей раз в оконное стекло, буквально в десяти сантиметрах от его лица. Сердце чуть не выпрыгнуло у Дориана из груди. Мальчик медленно отступил в глубину комнаты и замер, споткнувшись о стул, оказавшийся за спиной. Инстинктивно схватив тяжелый бронзовый подсвечник, он угрожающе выставил его перед собой.

– Уходи, – пробормотал он.

На десятую долю секунды по ту сторону стекла в тумане проступило лицо. И тотчас окно распахнулось настежь, словно от порыва ураганного ветра. Дориана обдало холодом, пробиравшим до костей. Мальчик с ужасом наблюдал, как по полу растекается черное пятно.

Тень.

Темная лужа перестала расползаться, остановившись напротив Дориана, и начала обретать объем. Она поднималась с пола, будто марионетка, сшитая из мрака, управляемая невидимыми нитями. Мальчик сделал попытку ударить нечисть канделябром, но металл прошел сквозь сгусток тьмы, не причинив ему вреда. Дориан попятился, но Тень уже нависла над ним. Руки, вылепившиеся из черного тумана, схватили мальчика за горло. Он ощутил их ледяное прикосновение к коже. На призрачном лице сформировались черты. И мальчик содрогнулся всем телом. На расстоянии вытянутой руки материализовался его отец. Арман Совель улыбался. Хищной, жестокой улыбкой, исполненной ненависти.

– Привет, Дориан. Я пришел за твоей матерью. Ты ведь проводишь меня к ней? – прошипела Тень.

От звуков этого голоса у мальчика похолодело в груди. Отец не разговаривал таким голосом. Демонический пылающий взор и близко не напоминал глаза отца. Длинные острые зубы, торчавшие изо рта, тоже не принадлежали Арману Совелю…

– Ты не мой отец.

Волчья ухмылка Тени исчезла, и черты лица расплавились, точно воск в огне.

Мальчика оглушил звериный рык ярости и ненависти, и невидимая сила отшвырнула его в противоположный конец гостиной. Дориан ударился об одно из кресел, опрокинув его.

Оглушенный, мальчик с трудом встал – как раз вовремя, чтобы увидеть, как Тень поднималась по лестнице: ожившая лужа дегтя ползла вверх по ступеням.

– Мама! – закричал Дориан, бросившись вслед.

Тень задержалась на миг и уставилась на Дориана. Обсидиановые губы неслышно прошептали одно слово. Его имя.

Все оконные стекла взорвались дождем смертоносных осколков, и туман хлынул в дом густыми волнами. Тень между тем продолжала подниматься на второй этаж. Дориан пустился вдогонку за призраком, который поплыл над полом, направляясь к спальне Симоны.

– Нет! – закричал мальчик. – Не смей трогать маму!

Тень ухмыльнулась. Мгновение спустя клубящаяся масса черного тумана обратилась в смерч и втянулась в замочную скважину в двери спальни. После исчезновения Тени наступила мертвая тишина.

Дориан бросился к спальне матери, но прежде, чем он успел добежать до двери, филенка слетела с петель, сорванная ураганной силой, и, словно пушечное ядро, врезалась в противоположную стену коридора. Дориан отскочил в сторону, одновременно рухнув на пол. Он едва увернулся от снаряда.

Когда мальчик поднялся на ноги, его взору открылось жуткое зрелище. Тень путешествовала по стенам спальни Симоны. Бесчувственное тело матери, распростертое на кровати, отбрасывало на перегородку собственную тень. На глазах Дориана черный силуэт скользнул по поверхности стены вниз, и губы призрака коснулись уст тени Симоны. Женщина заметалась, таинственным образом переживая кошмар во сне. Невидимые лапы обвили ее и вытащили из постели. Дориан преградил призраку путь. И опять сверхъестественная сила яростно ударила его, вышвырнув из комнаты. Тень с Симоной на руках стремительно спускалась по лестнице. Дориан, почти теряя сознание, все же сумел встать и упорно преследовал призрак до первого этажа. Призрак обернулся, и на миг их взгляды скрестились в молчаливом поединке.

– Я знаю, кто ты… – прошептал мальчик.

Тень обрела новые черты – лицо человека, которого мальчик не знал, молодого, довольно красивого, с лучистым взглядом.

– Ты ничего не знаешь, – отрезала Тень.

Дориан заметил, что призрак озирается вокруг, изучая помещение. Наконец его глаза остановились на двери, которая вела в подвал. Старая деревянная створка вдруг отворилась, и неведомая сила, противостоять которой Дориан не мог, повлекла его в подпол. Он скатился вниз по лестнице, провалившись в темноту. Дверь за ним захлопнулась и стала как влитая, незыблемая, точно каменная плита.

Дориан чувствовал, что сознание вот-вот покинет его. Напоследок до мальчика донесся смех Тени – она хохотала, как гиена, унося его мать в облаке тумана в лес.

По мере того как вода отвоевывала внутреннее пространство пещеры, теснее сжималось смертельное кольцо вокруг Ирен с Исмаэлем. С безысходным отчаянием они наблюдали, как захлопывается гибельный капкан. Ирен уже забыла, в какой момент вода лишила их временного пристанища на скале. Они давно потеряли точку опоры под ногами. Жизнь их зависела теперь от воли волн и собственной стойкости. От холода мышцы сводило жестокой болью – словно сотни булавок засели в теле, терзая плоть. Руки начали терять чувствительность, усталость будто расправила свинцовые плечи и, хватая их за лодыжки, тянула на дно. Внутренний голос коварно нашептывал, что лучше сдаться и погрузиться в безмятежный сон, ожидавший их под водой. Исмаэль поддерживал девочку На плаву и чувствовал, как дрожит ее тело в его руках. Сколько времени он сам сможет еще вытерпеть, Исмаэль не знал. Как не знал, сколько осталось ждать до рассвета и начала отлива.

– Не переставай работать руками. Двигайся. Непрерывно двигайся, – прохрипел он.

Ирен кивнула, будучи на грани беспамятства.

– Мне приснился сон… – прошептала девочка как в бреду.

– Нет. Не вздумай сейчас заснуть, – предостерег Исмаэль.

Глаза Ирен были незрячими и слипались. Исмаэль поднял руку и пощупал каменистый потолок пещеры, к которому их прижимал прилив. Подводное течение отнесло их от дыры в центре свода, утащив в глубину грота и закрыв для ребят единственный путь к спасению. Героические усилия удержаться под отверстием колодца к успеху не привели: зацепиться было не за что, следовательно, неодолимое течение могло распоряжаться беспомощными пловцами по собственному усмотрению. Под потолком уже почти не оставалось пространства, его едва хватало, чтобы ребята могли дышать. И вода неуклонно прибывала.

В какой-то момент голова Ирен ушла под воду. Исмаэль схватил подругу и вытащил ее наверх. Девочка пребывала в полном оцепенении. Исмаэль знал, что даже сильные и закаленные мужчины нередко погибали таким образом, проиграв поединок морю. Холод может убить кого угодно. Он окутывает тело смертельной пеленой и сначала вызывает онемение мышц, потом туманит сознание и терпеливо ждет, когда жертва отдастся в объятия смерти.

Исмаэль потряс Ирен и повернул ее лицом к себе. Она пробормотала что-то бессмысленное. Не раздумывая дважды, Исмаэль дал ей затрещину. Ирен открыла глаза и закричала от страха. В течение нескольких секунд она не могла сообразить, где находится. Пробудившись в темноте, по горло в ледяной воде, ощущая прикосновение чьих-то рук, державших ее, девочка вообразила, будто стал явью худший из кошмаров. Но потом память вернулась к ней. Кравенмор. Ангел. Пещера. Исмаэль обнял ее, и она не смогла сдержать слезы, зарыдав, словно перепуганный ребенок.

– Не дай мне умереть тут, – прошептала Ирен.

Ее слова ранили его, словно острый нож.

– Ты не умрешь. Обещаю. Я не позволю. Скоро начнется отлив, и, возможно, вода не заполнит пещеру целиком… Нам нужно продержаться еще немного. Всего чуть-чуть, и мы выйдем отсюда.

Ирен закивала и крепче прижалась к нему. Хотел бы Исмаэль так же верить в то, что он говорил, как и его подруга.

Лазарус Жан медленно поднимался по главной лестнице Кравенмора. Поток света, падавшего от люстры под высоким сводом, вобрал в себя ауру чужого присутствия. Оно ощущалось в запахе, витавшем в воздухе, и даже в тех узорах, которые рисовали частички пыли, блестевшие, как серебряный песок, попадая в конус света. На третьем этаже кукольник прежде всего устремил взор на дверь, находившуюся за кисейными занавесями в конце коридора. Дверь была распахнута настежь. Его руки задрожали.

– Александра?

Дуновение холодного ветра взметнуло занавески, колыхавшиеся в сумраке галереи. Тягостное предчувствие овладело Лазарусом. Он закрыл глаза и прижал руку к груди, где разливалась острая боль, отдававшая в плечо. Она грубо ударила по нервам, в мгновение ока, словно горящий порох, уничтожив его самообладание.

– Александра? – снова простонал он.

Лазарус добежал до комнаты и остановился на пороге, обозревая следы борьбы и разбитые окна, открывавшие свободный доступ промозглому мареву, наплывавшему из леса. Лазарус сжал кулак с такой силой, что ногти впились в мякоть ладони.

– Будь ты проклята…

Он отер холодный пот со лба и приблизился к ложу, с бесконечной нежностью раздвинув занавеси балдахина.

– Прости, дорогая… – сказал он, присаживаясь на край постели. – Прости…

Посторонний звук привлек его внимание. Дверь комнаты слегка покачивалась из стороны в сторону. Лазарус встал и, ступая бесшумно, подошел к порогу.

– Кто там бродит? – спросил он.

Ответа он не получил, но дверь застыла на месте. Лазарус шагнул в коридор и заглянул в темноту. Когда он услышал свист над ухом, было уже поздно. Жестокий удар по затылку сбил его с ног. В полубессознательном состоянии он почувствовал, как чьи-то руки подхватывают его за плечи и волокут по коридору. Мельком ему удалось увидеть того, кто напал на него: Кристиан, робот, стоявший в карауле у парадного входа. Кристиан обратился к нему лицом, и глаза его злобно заблестели.

Потом Лазарус потерял сознание.

Напор течения, всю ночь необратимо толкавший пловцов в глубину пещеры, стал ослабевать, и по этому признаку Исмаэль догадался, что наступил рассвет. Невидимые десницы моря постепенно ослабляли хватку, позволив юноше отбуксировать бесчувственную Ирен в более высокую часть пещеры, выбравшись из тесной расселины, где уровень воды оставлял им жалкий глоток воздуха. И когда свет, отражавшийся от песчаного дна, прочертил бледную дорожку к выходу из пещеры, а море протрубило отступление, Исмаэль издал восторженный вопль. Правда, его никто не услышал, даже подруга. Юноша знал, что как только вода начнет спадать, сама пещера укажет им спасительный путь на свободу.

Часа два уже Ирен держалась на воде только благодаря Исмаэлю. Девочке с трудом удавалось оставаться в сознании. Ее тело больше не дрожало, безвольно покачиваясь в потоке, как неодушевленный предмет. Терпеливо дожидаясь, когда отлив откроет им дорогу в бухту, Исмаэль понял, что Ирен погибла бы давным-давно, не окажись он рядом.

Не давая подруге утонуть, Исмаэль шептал ей слова ободрения, почти не доходившие до Ирен. Одновременно он вспоминал истории, которые рассказывали моряки о том, как люди встречались лицом к лицу со смертью. Считалось, что если в море один человек спасал жизнь другому, то их души навечно связывала незримая нить.

Постепенно течение сошло на нет. Тогда Исмаэлю удалось наконец вытащить Ирен на простор лагуны, оставив позади зев грота. Пока восход трудился, раскрашивая золотом линию горизонта, юноша доплыл со своей ношей до берега. И когда девочка открыла шалые глаза, она увидела Исмаэля, с улыбкой смотревшего на нее.

– Мы живы, – прошептал он.

Ирен в изнеможении опустила веки.

Исмаэль еще раз посмотрел на зарю, занимавшуюся над лесом и утесами. Красивее зрелища он в жизни не видел. А потом он неторопливо растянулся рядом с Ирен на белом песке и сдался на милость усталости.

И не существовало силы, способной вырвать ребят из объятий этого сна. Даже гром небесный не разбудил бы их.