Текст книги "Я разукрашу твое личико, детка"

Автор книги: Карло Мандзони

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 5 страниц)

Карло МАНДЗОНИ
Я РАЗУКРАШУ ТВОЕ ЛИЧИКО, ДЕТКА

Необыкновенная повесть

Глава первая

Я и мой компаньон пробуждаемся после сильной попойки. Происходят весьма странные вещи.

Раздался телефонный звонок, но я никак не могу открыть глаза. Во рту адская горечь, а голова кружится даже в лежачем положении. Должно быть, вечером я колоссально тяпнул. Протягиваю руку и беру с ночного столика граненый стакан, в нем еще остался «Бурбон». Я,понятно, осушил его одним глотком. Протираю глаза и понемногу начинаю различать ближние предметы, но вот что вчера случилось, хоть убей, не могу вспомнить. А телефон просто разрывается. Тогда я снял трубку. Голос ласковый, как у еще не развернутой медовой карамельки, называет меня по имени:

– Яко!

Опьянение как рукой сняло. Я вскочил с постели, спрашиваю:

– Как тебя зовут, детка?

– Дуарда, – проворковала незнакомка. – Не думала, что ты так скоро забудешь вчерашний вечер.

Но я, как назло, ничего не помню. Сразу нахожу уловку и отвечаю, что по телефону у нее совсем не тот голос. Слышу, она усмехается и говорит:

– Тогда торопись. Я жду. – И вешает трубку.

Черт побери. Я спрыгиваю с кровати и единым духом выпиваю полный до краев стакан «Бурбона». Ну теперь-то мысли непременно прояснятся. Ничуть не бывало.

Вчера, кажется, ничего особенного не произошло. Я до самого вечера проторчал в кабинете. Сидел за письменным столом и зевал. Да будет вам известно, в кабинете у меня стоит письменный стол, два книжных шкафа, зеленое кресло и пишущая машинка, в которой не хватает буквы «Т». В одном из шкафов имеется обширное досье. На стеклянных дверях моего кабинета золотыми буквами выведено «Сыскное бюро». Якомандую Пипа и Грэгорио Скарта.

Якомандую, сокращенно ЯКО, – это я. И если имя звучит немного странно, то вина тут не моя, а отца. Это он назвал меня Якомандую, чтобы показать жене, кто истинный глава семьи.

Грэгорио Скарта – мой компаньон. Я зову его просто Грэг. Без него мне пришлось бы плохо. В самых трудных случаях он всегда приходит на помощь.

Кстати, куда делся этот болван? Вчера вечером мы были вместе. Может, он помнит, что произошло. Если только он тоже не был пьян в стельку. Иду в кухню, смотрю, он валяется под стулом и дрыхнет вовсю. Легонько ударяю его по морде голой ногой. Он открывает один глаз, громко вздыхает и снова начинает храпеть. Ничего не попишешь. Должно быть, он вчера набрался почище моего. Я ему нечаянно на хвост наступил, а он хоть бы хны. Простите, я, кажется, забыл сказать, что мой компаньон – пес.

Я же говорил, что у меня сегодня с утра голова не варит. Ну так вот, Грэг – собака ищейка. Три года назад мы получили лицензию и решили вместе открыть сыскное бюро. Могу поручиться, что Грэг работает не хуже любого полисмена. Только любит выпить лишнего. Впрочем, я совсем разболтался, а ведь меня Дуарда ждет. Так что же было вчера? Я стал под душ и попробовал пораскинуть мозгами. Никакого эффекта. Надо же быть таким кретином, чтобы не вспомнить девушку с таким ангельским голоском! И тут меня осенило. Нужно обойти все бары города. В одном из них я прошлой ночью наверняка осушил все запасы «Бурбона».

Приняв душ, я стал одеваться. Когда натянул брюки, ничего не произошло, когда надел рубашку – тоже, но когда снял со стула пиджак, то обнаружил, что один из карманов изрядно распух. Я сую руку в карман и вытаскиваю пачку тысячных ассигнаций. Стою и смотрю на пачку, словно кретин, впервые увидевший в цирке двойное сальто-мортале. Но я быстро опомнился и принялся считать хрустящие бумажки. Когда дошел до трехсот двадцатой, пришлось сделать передышку. Пятисотая ассигнация оказалась, увы, последней. Пятьсот тысяч лир, черт побери! Откуда они взялись? Похоже, я вчера вечером дал какое-то обязательство? Но какое? Кому? Я о чем-то договорился с клиентом. Вот только как его найти. Дуарда? Кто она? Надо разыскать ее любой ценой. Кладу пачку ассигнаций на большое овальное блюдо, накрываю сверху ломтями ветчины и ставлю в холодильник.

Лезу в брючный карман и… застываю, как свинячий студень. Пальцы нащупали какой-то мягкий предмет, чуть подлиннее и побольше сигареты. Вытаскиваю свою находку. А, это скатанная в трубочку туалетная бумага! Я ее развернул и увидел, что помадой большими буквами начертан адрес: 47-я улица, 432-б. Понюхал. Помада цикламен. Могу голову заложить, что девушка, звонившая мне утром, красит губы именно этой помадой. Дуарда! Опять она! Но раз есть адрес, то о чем тут гадать? Я повязал галстук «Неотразимый удар», перед которым ни одна девушка не устоит, надел пиджак и зашел на кухню; мой компаньон спал, подлец, и рычал во сне, как перегруженный грузовик на подъеме.

Я бегом спустился по лестнице, дотопал до стоянки и сел за руль верного «блимбуста». Включил сразу третью скорость и, как ракета, сорвался с места. Не прошло и двух минут, как за мной увязалась чья– то машина. Я прибавил скорость, преследователь тоже. Телега не новая, черный «фролей» 1949 года. Но мотор у нее явно чужой. Я резко свернул вправо, затем влево, но «фролей» прямо-таки прилепился ко мне. За рулем идет здоровенный детина с желтыми глазами, очень похожий на гориллу. На правой руке у него ясно виден шрам. Замечаю, что с левой стороны карман пиджака у него сильно оттопыривается. Мне, конечно, не очень понравилось, что этот тип собирается ткнуть меня в спину пистолетом. Я выбрал место попустыннее, внезапно развернул «блимбуст» поперек улицы, резко затормозил и выскочил из кабины. Незнакомец не успел даже снять ногу с тормоза, как я очутился рядом.

– Малютка, – говорю. – Проваливай отсюда да побыстрее.-

Сую руку в карман и не нахожу пистолета. Забыл дома. Подымаю глаза и вижу, что эта скотина целится своей пушкой в мой галстук «Неотразимый удар». Так он мне всю красоту попортит. Недолго думая, сую указательный палец левой руки в ствол, и в ту же секунду этот тип нажимает спусковой крючок.

Но пуля не вылетела, палец, как пробка, закупорил дуло. Правой рукой я изо всех сил дернул этого наглеца за левое ухо и начисто его оторвал. Подлый скот застонал от боли и выронил пистолет. Я рукояткой огрел мерзавца по голове и он сразу затих. Ухо я сунул в карман и попытался вытащить палец из дула. Не идет, да и только. Хороший компот! Времени-то в обрез. Дуарда ждет не дождется, а я тут валандаюсь.

Завожу «блимбуст» и даю полный газ. Несусь как бешеный по автостраде, а сам прикидываю, что от меня надо было этой горилле. Может быть, это как-то связано со вчерашним? Я промчался по длинному подземному переезду и свернул на аллею «Трех безумцев». 47-я улица – это зона отдыха финансовых тузов; здесь живут синьоры, у которых собственная яхта, а мотор «мотоскутера» заправлен не бензином, а чистым виски. Рядом с виллой у них личный аэродром и всегда наготове спортивный самолет.

Вилла 432-б стоит как раз на повороте, в глубине улицы. От тротуара до виллы добрых сто метров по лугу с аккуратно постриженной зеленой травкой.

Я остановил машину за поворотом. Потом спокойно, не торопясь, попытался вытащить палец. Но он застрял, подлый, в дуле и ни туда ни сюда.

Придется заняться этим попозже, а сейчас дорога каждая минута. Я сунул руку и пистолет в левый карман брюк и, насвистывая, пошел к вилле.

Глава вторая

Мертвец курит сигарету. Я встречаю блондинку с темно-фиолетовыми глазами

Вилла на первый взгляд показалась нежилой, но я и не ждал, что изо всех окон будут выглядывать любопытные. Нажал кнопку звонка и стал ждать. Звонок заливался вовсю, но никто не открывал. Позвонил еще раз – никакого толку. Сверяюсь с туалетной бумагой, тот ли номер написан помадой. Все точно, 432-б. Этот номер указан и на дверной табличке. Может, Дуарда нечаянно уснула? Позвонил в третий раз. Ответом было полное молчание, и тогда я нажал на ручку, и дверь сама отворилась. Я тихонько вошел и очутился в полутемной прихожей. Кругом тишина. Что-то здесь не так, определенно не так. Надо же было забыть дома пистолет.

В таких случаях легче легкого попасть в засаду. Но я начеку. Справа большая стеклянная дверь. Слева другая дверь, массивная, одностворчатая, из красного дерева. Нажимаю на ручку и чувствую, что дверь поддается. Минуточку. Главное не делать глупостей. Уже не одного простака за открытой дверью ждал удар рукояткой по голове. Но меня не проведешь. Я внимательно осмотрел дверь. Петли у нее снаружи. Ничего лучше и не придумаешь. Я крепко захлопнул дверь, а затем правой рукой стал осторожно ее приподымать. Наконец удалось снять дверь с петель. И тут я мгновенно открыл ее с противоположной от замка стороны. Если кто– нибудь и прячется за дверью, он не успеет сообразить что к чему, как сам получит рукояткой по голове.

Пролез я, значит, через дверь и попал в чью-то библиотеку; и вдруг увидел какого-то типа, который валялся на полу. Незнакомец лежал на правом боку, касаясь правой щекой ковра. Рядом алело красное пятно. Я тут же понял, что это кровь. Не может же у человека из дырки в голове течь кофе!

Голова незнакомца находилась в двадцати сантиметрах от моих ног. Кончиком ботинка я открыл ему веко и увидел белый, тусклый зрачок.

Мертвый в дымину, мертвее не сыщешь! Я сразу сообразил, что дело пахнет жареным. Странный у этого покойника видок: правая рука заложена за голову, ладонь полусогнута, а указательный и средний пальцы сжимают дымящуюся сигарету.

Сигарета выкурена больше чем наполовину, но целый слой пепла толщиной в сантиметр еще не опал. Значит, кто-то выстрелил в незнакомца, когда он мирно курил. По толщине пепла я определил, что с момента убийства прошло не свыше трех-четырех минут. Сейчас ровно одиннадцать часов двенадцать минут утра. еro застрелили в восемь минут двенадцатого. Не раньше.

Я решил проверить. Оторвал облатку одной из сигарет и стал осторожно измерять слой пепла. Затем перенес замеры на неначатую сигарету. Вынув хронометр, засек время и закурил, держа сигарету указательным и средним пальцами. Бежали секунды, сигарета постепенно становилась и меньше. Когда огонь дошел до карандашной отметки, я снова засек время. Прошло ровно четыре с половиной минуты. Выходит, кто-то застрелил беднягу точно в одиннадцать часов семь с половиной минут. Я докурил сигарету и потом приподнял за волосы голову мертвеца. На правом виске у него зияла дыра…

Похоже, я здорово влип, но пока в голове сплошной туман. Мне Хоть бы вспомнить толком, что произошло вчера вечером. Мне звонила Дуарда и сказала, что ждет. Это точно. В кармане ежит клочок туалетной бумаги с написанным помадой адресом. И еще я получил пятьсот тысяч лир. Но от кого и за какие услуги? Возможно, это дело рук самой Дуарды. Или этого типа, что валяется у моих ног? А не его ли это адрес?! Но если так, то где же Дуарда. Ищу красивую девушку, а нахожу мертвеца с дымящейся сигаретой.

Сдается, что надо отсюда удирать, да поскорее; но должен же я, черт побери, разобраться, где тут начало и где конец. Вдруг дверь библиотеки отворилась и с грохотом свалилась на пол. Похоже, я забыл ее вдеть в петли, и милое создание, возникшее в проеме, преспокойно открыло дверь, нажав на ручку.

Незнакомка взглянула на меня, потом на мертвеца и тоже свалилась на пол.

– Дуарда! – крикнул я и бросился к ней. Бережно поднял ее и перенес в гостиную на диван. У этой блондинки такой же обморок, как у акробата, застывшего под куполом цирка, паралич конечностей. Я поцеловал ее в губы, и она ответила. Влопалась. Теперь-то я ее прищучил. Но она лежит себе и глаз не открывает.

– Послушай, красотка, – говорю. – Брось ломать комедию.

А она ни гу-гу.

Тогда я решил получше ее рассмотреть. Девица в полном порядке. Фигурка как у статуэтки. Зеленое, короткое, выше колен, платье облегает стройное тело. А коленки у нее такие, что на Брюссельской выставке похожих не увидишь. Открываю ей левый глаз и смотрю, какого цвета зрачки. Фиолетовые! Цвета фиолетовых чернил, и уж если такая на тебя взглянет, то на всю жизнь знак в сердце останется.

– Волшебница, – говорю, – выслушай меня. – Еще рано отправляться баиньки. Если ты, детка, так и не проснешься, то не увидишь парня, каких мало. А ведь сотни красоток много дали бы, чтобы очутиться на твоем месте.

Вдруг раздался рев полицейской сирены.

Это можно было предположить. Теперь жди любого подвоха.

А вот и первый. Едва красотка услышала рев полицейской машины, она сразу открыла глаза и улыбнулась.

– С каких это пор, милочка, полицейская сирена действует на тебя почище душа Шарко?

– Это что за шутки?

Блондинка вскочила, словно пантера, рванулась к входной двери и распахнула ее. Затем, показав на меня пальцем, крикнула:

– Вот он, убийца!

На пороге выросли двое полицейских. На миг они оказались в тени, но я их сразу узнал. Это были двое моих старых знакомцев: лейтенант Трам и сержант Каучу из управления по борьбе с особо опасными преступниками.

– А, Пипа! – воскликнул лейтенант Трам.

Каучу надулся как индюк, шагнул вперед и наступил своими сапожищами на кончики моих лакированных ботинок.

– Хотел бы я посмотреть, что ты на этот раз придумаешь, – рявкнул он. Не успел он поставить точку в конце фразы, как я съездил ему по носу, и он мигом очутился в объятиях своего начальника.

– Хватит, ребята, – сказал лейтенант. – Вы не на ринге.

– Пусть повеселится, – отвечаю. – Его счастье, что здесь нет моего компаньона.

Вспомнив о Грэге, я усмехнулся. Мой компаньон не переносит этого скотину Каучу. Позволь ему, так он превратит бравого сержанта в антрекот.

Блондинка повела нас в библиотеку. Увидев мертвеца, Трам даже присвистнул.

– Так, – говорит лейтенант, подняв с ковра клочок бумаги. – Теперь перейдем к дружеской беседе.

Я поглядел на клочок бумаги. Это был тот самый обрывок папиросной облатки, которым я измерял размер пепла. На сгибе видны две карандашные пометки.

Трам вытащил из кармана конверт, положил в него клочок бумаги и спрятал конверт в боковой карман.Каучу прислонился к двери, засунул большие пальцы рук за пояс и буравит меня глазами. Блондинка с фиолетовыми глазами разлеглась в кресле, лейтенант Трам расставил ноги и молча посматривает то на красотку, то на меня.

– Ну, – говорю, – с кем желаете побеседовать, милый Трам?

– Как тебя зовут? – спрашивает лейтенант у красотки.

– Лида Паранко, – отвечает блондинка и впивается глазами в третью сверху пуговицу его мундира. Я не удержался от гримасы.

– Должно быть, тебя подменили, детка. Еще сегодня утром ты звалась Дуарда?

– Дуарда?! – удивилась блондинка. Посмотрела на лейтенанта и недоуменно пожала плечами. – Впервые слышу это имя.

Вытаскиваю из кармана свернутый в трубочку клочок туалетной бумаги и сую ей под нос.

– Вчера вечером, – говорю, – ты сама написала свой адрес помадой ци…

Последнее слово застревает у меня в горле. Черт побери! Помада на ее губах не та, которой написан адрес. Я понюхал бумагу: до сих пор пахнет цикламеном. Тогда я наклонился и понюхал губы блондинки. Как пить дать «Калипсо-73». Ничего не понимаю. Если это не Дуарда, то кто те Дуарда? И кто дал мне этот кусок туалетной бумаги с адресом?

Лейтенант Трам вырвал у меня из рук клочок бумаги, посмотрел его, понюхал, затем понюхал губы блондиночки.

– Ну, рассказывай, Яко, – говорит он, пряча туалетную бумагу в кошелек.

– Вся эта история выеденного яйца не стоит. Вчера вечером некая Дуарда дала мне свой адрес, а сегодня утром позвонила и сказала, что ждет. Я сразу помчался сюда. Прихожу и вижу мертвеца, а эта красотка падает в обморок. Потом появляетесь вы!

– Может, дать ему по черепу? – сделав шаг вперед, спрашивает Каучу.

Лейтенант Трам удерживает его строгим взглядом.

– Вторую версию расскажешь попозже, – говорит он и обращается к блондинке:

– Так, значит, вас зовут Лида Паранко? Это ваш дом?

– Да.

– А этот на полу кто такой?

– Мой муж, – отвечает блондинка и разражается безутешными рыданиями.

– Красотка, – говорю. – Нас тут трое мужчин. Мы можем составить жюри и присудить тебе премию Оскара за искренние и безутешные рыдания. Надо только достать бутылочку, собрать две-три слезы и отнести в научную лабораторию на пробу. Ручаюсь, что эти слезы признают фальшивыми.

Девицу подбросило, словно пружину, и она кинулась на меня.

– Успокоитесь, – говорит Трам. – Не волнуйтесь. Сядьте и расскажите все по порядку.

Блондинка села, перестала реветь и впилась в меня своими глазищами.

– Я даже не знала, что Дан дома. Одевалась и вдруг услышала треск. Я сбежала вниз и бросилась в библиотек . Муж валялся на полу мертвым, а этот тип стоял рядом с пистолетом в руке.

Трам кивнул Каучу, и тот вышел.

– Вы уверены, что раздался пистолетный выстрел?– спросил лейтенант Трам у блондинки.

– Поручиться не могу. Но когда я увидела этого типа, в руке у него был пистолет… Тут я поняла, что в мужа стреляли.

– Но ведь и треск лопнувшей шины похож на звук выстрела, – заметил я.

– Вы держали в руках пистолет, а не шину, – ответила блондинка.

Вернулся Каучу и плотно закрыл за собой дверь.

– Никакого пистолета не обнаружено, – доложил он Траму. – Ну, отдавай пушку, – обратился он ко мне.

– Какую еще пушку? – удивился я.

– Не разыгрывай из себя слабоумного, – негромко сказал Трам. – Лучше отдай по-хорошему.

Он уставился на мой левый брючный карман. У этого Трама не глаза, а рентген. Я неторопливо вытащил из кармана брюк пистолет вместе с застрявшим в стволе пальцем. Трам рванул к себе пистолет, и я очутился в объятиях лейтенанта. Этот подлец Трам чуть мне палец не оторвал.

– Отпусти, – говорит.

– Попробуй, если сможешь. Я уже целый час мучаюсь, и все без толку.

Лейтенант потянул в одну сторону, я – в другую.

Напрасный труд. Рука у меня вспотела, палец распух и закупорил ствол лучше всякой пробки. Трам схватил мою руку и принялся ее изучать.

– Ну, какую ты еще шуточку придумал?

– Какие уж тут шутки? – отвечаю. – Просто у меня перед визитом на виллу произошел не совсем приятный разговор с одним типом.

– Так, так! А потом ты пробрался в библиотеку, прицелился пальцем точно в лоб синьору Дану Паранко и уложил его на месте! – воскликнул Трам.

– Я в него не стрелял.

– Чего с ним зря время терять. В тюрьме, уж положитесь на меня, он мигом расколется, – промычал Каучу.

– Вы не имеете права меня арестовывать. Я являюсь частным детективом и меня заманили в ловушку. Могу это доказать.

– Давно пора, – говорит Трам. – Мы ждем не дождемся твоих доказательств.

– Прежде всего, – говорю я, – отправьте пистолет в судебную экспертизу. Пуля, убившая Дана Паранко, не могла вылететь из этого пистолета.

Трам посмотрел на меня в полной растерянности.

– Ну, знаешь, тебе уже не первый раз удается меня оболванить. Но теперь ты влип. Так и быть, считай, что я поверил твоим басням. Отправлю пистолет на экспертизу. Но если эксперты признают, что выстрел был произведен из этого пистолета, от виселицы тебя сам господь бог не спасет. А пока отдай пистолет.

Пробую вытащить палец, но где там. Зову на помощь Трама. Тот берет пистолет за рукоятку, упирается своими ногами в мои и тянет изо всех сил.

– Хватит, – говорю. – Мне палец вам дарить неохота.

– Весьма сожалею, – говорит Трам, – но вам придется пройти со мной.

– Выходит, вы меня арестуете.

– Отнюдь нет, – парирует Трам. – Просто мы конфискуем пистолет.

Каучу злорадно ухмыляется. С каким удовольствием я трахнул бы его по кумполу.

– Приношу свои извинения, – говорит Трам. – Поскольку мы не можем извлечь палец из ствола, то вынуждены прихватить и вас.

Пришлось подчиниться. Мы с Каучу сели в тюремную машину, а Трам вернулся на виллу еще раз поговорить с блондинкой.

– Перестань скалить зубы, – говорю я Каучу.

– Расскажи трогательную историю о твоей параличной тете, и я заплачу, – отвечает этот недоносок.

Только я подыскал ответ, который должен был его испепелить, как в окошко просунулась голова Трама. Буравя меня своими глазами, бравый лейтенант сказал:

– По заключению судебного врача, убийство синьора Паранко произошло более четырех часов тому назад.

Я посмотрел на него, вспомнив о еще не потухшей сигарете, и от неудержимого смеха согнулся вдвое. Я хохотал до слез и еле успокоился, когда машина подъехала к Централке.

Глава третья

Лейтенант Трам во время допроса умудряется выкурить мои сигареты. Некоторые факты, которые нелегко поддаются объяснению

Я уже целых полчаса сидел в кабинете лейтенанта Трама в ожидании, когда меня удостоят приятной беседы. Было ясно, что пистолет и экспертиза – это только предлог, чтобы подольше задержать меня в Централке.

Пока суд да дело, я решил пораскинуть мозгами. Но чем больше я думал, тем сильнее запутывался. Когда я вошел, мертвец держал пальцами правой руки дымящуюся сигарету. По слою пепла я определил, что незнакомец умер ровно четыре минуты назад. Между тем судебный эксперт утверждает, что убийство произошло целых четыре часа назад. Врач не мог ошибиться столь сильно, даже если экспертиза была не слишком тщательной. Впрочем, сейчас труп анатомируют, и скоро все разъяснится.

Но вот зажженная сигарета?

Неужели порочная и неистребимая страсть к курению может заставить человека даже через два-три часа после смерти встать, взять сигарету и сделать парочку затяжек?

Когда вошла жена Дана Паранко, сигарета уже потухла. Один я знаю, что за несколько минут до этого она еще дымилась. Эту подробность до поры до времени лучше попридержать.

Главное, отыскать Дуарду. И того типа с желтыми глазами, который гнался за мной на «фролее-49». Иначе мне не найти таинственного клиента.

Еще десять минут – и я вконец деморализуюсь. Я не заправлялся уже целый час, а без горючего какая работа? Я встал .и начал рыться в ящиках письменного стола. Нашел недопитую бутылку шерри-бренди. За неимением лучшего проглотил и эту дрянь. Не успел сделать последний глоток, как вошел лейтенант Трам. Он кинул на стол папку и уселся в свое кресло.

– Не знал, что тебе нравится эта бурдюка.

– Меня от нее тошнит, – говорю– Не найдется у тебя бутылочки «Бурбона»?

Трам покачал головой.

– Нет, «Бурбон» ты сможешь найти в баре напротив.

– Значит, я свободен?

– Конечно. Но сначала отдай пистолет. За унос вещественного доказательства тебя могут арестовать и предать суду.

Он стал рыться в карманах, и я понял, что он ищет сигареты. Я кинул ему свои.

– Держи.

– Спасибо.

Трам сунул мне в рот одну из сигарет и зажег ее. Затем закурил сам, а пачку положил на письменный стол.

– Итак, – сказал он, открывая папку. – Даниеле Паранко или в просторечии Дан был убит. между пятью и шестью часами утра выстрелом из пистолета в правый висок. Его жены Лиды в это время не было дома. Это удостоверяют двадцать восемь свидетелей, они заявили, что она ни на минуту не покидала ночной дансинг «Морено». Трое допрошенных утверждают, что отвезли ее из «Морено» домой на машине примерно в половине восьмого утра. Синьора Паранко поднялась к себе в комнату и легла спать. Треск, который она услышала, не был пистолетным выстрелом. Возможно, где-то поблизости лопнула автомобильная шина. К твоему сведению, Лида Паранко физически не могла убить своего мужа, ибо он умер до семи утра, а она вернулась домой позже. А где ты был в это время? Тут я захохотал.

– Все ясно. Я развлекался с одной девицей и захотел ее повеселить. Взял телефонную книгу, – открыл ее наугад, попросил у своей возлюбленной помаду и помчался в уборную записать на обрывке туалетной бумаги первый попавшийся на глаза адрес. Затем отправился на виллу, увидел синьора Паранко, пристрелил его, засунул палец в дуло пистолета и стал ждать. В это самое время ты в обществе милейшего Каучу слез с машины, чтобы купить пачку сигарет. Случайно заглянув на виллу, ты увидел свежеиспеченного мертвеца и твоего старого друга Яко с воткнутым в дуло пальцем.

– Допустим, что кто-то позвонил в Центральное пощюцейское управление и мы сразу же помчались к месту происшествия..

– Мужчина или женщина?

– Слон, – отвечает Трам.

– Если так, – говорю, – то я в эти игрушки не играю.

– Меня интересует, Яко, что ты делал этой ночью и на кого ты работасшь в данный момент?

– Сам был бы весьма рад это узнать. Что делал ночью, хоть убей, не помню, а на кого работаю, мне и самому пока не ясно. Послушай, Трам. Выпусти меня. Позволь хоть разузнать, кто мой клиент. А если все это как-то связано с убийством Дана Паранко, клянусь, я все тебе расскажу.

Трам взял сигарету из моей пачки и закурил.

– Ладно, – говорит. – Клади пистолет и убирайся вон.

– Издеваешься, фараон!

Но тут меня осенило. Я придумал, как освободиться от этой штучки. Правой рукой я взялся за рукоятку пистолета и спустил предохранитель. Стиснул зубы и нажал курок. И сразу почувствовал, что пуля ударилась о палец, пистолет дернуло назад… сильнейшая боль заставила меня подскочить на стуле. Пуля вытолкнула палец примерно на полсантиметра.

Лейтенант Трам облокотился о стол и стал с интересом наблюдать. – Давай, – подбодрил он меня. – Еще немного – и ты у цели. Я покрепче стиснул зубы и снова нажал курок. И в тот же миг ощутил адскую боль в плече. Я выиграл еще сантиметр, но, похоже, подушечка пальца превратилась в мясной фарш.

Третий выстрел швырнул пистолет на стол, но Трам успел поймать его на лету.

– Спасибо, – улыбаясь говорит этот скот.

Указательный палец стал цвета фиалки, усыпанный огненно– красными каплями крови. А от ногтя один жалкий огрызок остался. Я схватил носовой платок и обвязал им палец. Тут вошел незнакомый полицейский. Трам вручил ему пистолет и что-то тихо сказал.

– Ну, я потопал.

– Подожди. Нельзя же отпустить друга в таком состоянии. Вдруг у тебя, Яко, палец распухнет и загноится. Я велел принести тебе кусок льда.

– Спасибо, – говорю. – Вы очень любезны, Трам.

Вошел полицейский с чашкой, в которой плавали льдинки, и поставил ее на стол. Я опустил кровоточащий палец в чашку и почувствовал некоторое облегчение.

– Ну, ты пока отдыхай, набирайся сил, – говорит Трам, встает и уходит.

Сижу я себе, а в голову лезут всякие скверные мысли. Что-то мне не нравится эта история с Даном Паранко и его женой. Очень странно, что синьора Лида Паранко веселится в ночном клубе в то самое время, когда ее супруг ждет дома, пока его укокошат. Будет очень полезно побеседовать наедине с этой дамочкой.

О, уже час дня, а я еще ничего не ел! Я встал и положил в карман кусок льда, чтобы палец чувствовал свежесть и холод. Только я собрался забрать сигареты, как кто-то схватил меня за локоть и дал мне подзатыльник.

А, это, конечно, Каучу со своей неизменной ухмылочкой.

– Идем, красавчик, – говорит.

Рядом стоит Трам и улыбается, кок вонючая гиена.

– Что новенького – опрашиваю.

– А ничего, – отвечает Трам. – Старые штуки, как мы и думали. Пистолет оказался тем самым.

– Что? – не понял я.

– А то, что выстрелом из этого самого пистолета между половиной пятого и половиной шестого и был убит Дан Паранко.

– Пошли, – сказал Каучу и без лишних церемоний поволок меня в камеру.