Текст книги "Укради меня у судьбы"

Автор книги: Карла Кэссиди

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 9 страниц)

Шерри пыталась давать Кэтрин бутылочку с молоком, потом качала малышку, чтобы та уснула. Она носила Кэтрин на руках, пела ей песенки, но ничто не могло угомонить девочку.

Наконец Шерри села на пол гостиной и попробовала поиграть с малышкой, но и игра не получалась. Кэтрин оттолкнула игрушки, которые предложила Шерри, и ее нижняя губка задрожала, угрожая потоком бурных слез.

Шерри подняла взгляд, когда в комнату вошел Клинт с листком бумаги в руках.

– Наконец-то я получил имена всех женщин, которые родили в то время. – Он сел на диван и нахмурился, когда Кэтрин скривила личико и всерьез разревелась. – С ней что-то не так?

– Ума не приложу, – призналась Шерри. Она встала, потом подняла плачущую девочку.

Клинт протянул руки к Кэтрин.

– Дай-ка я попробую, – сказал он.

Кэтрин с готовностью устремилась в его объятия и свернулась клубочком на его широкой груди. Со смиренным вздохом Клинт похлопал ее по попке, а когда взглянул на Шерри, в его темно-голубых глазах стояла мука.

– Я на самом деле поверил, что она моя. – Его голос был хриплым от сдерживаемых чувств.

Шерри присела рядом с ним.

– Я понимаю. – Она провела пальцем вдоль линии его подбородка, желая, чтобы хоть это движение как-то утишило его боль, так похожую на ту, с которой она жила последние пять лет.

Клинт обнял ее одной рукой и притянул к себе. Его объятие было лишено угрожающего пламени желания, которое вспыхнуло между ними, когда они целовались. Мужчина просил помощи друга, молча моля об утешении.

А Кэтрин спала на груди Клинта, и каждый вздох раздувал ее пухлые щечки. Шерри закрыла глаза и погрузилась в это ощущение тепла и знакомые запахи, окружающие ее.

Она не хотела больше размышлять о том, что никогда не сбудется, не хотела думать сейчас, как ей жить дальше, когда ситуация с Кэтрин разрешится и дружба с Клинтом перестанет быть для нее опорой.

Шерри потеряла чувство времени и, должно быть, уснула, убаюканная самим присутствием Клинта.

– Не хочешь прокатиться еще раз? – Приглушенный глубокий голос вывел Шерри из дремотного состояния.

– Куда? – Она села, и ей сразу стало зябко, когда она отстранилась от Клинта.

– Проверить людей по этому списку, убедиться, что их дети при них.

– Ладно, – согласилась Шерри.

Она почувствовала, что теперь, когда Клинт убедился в своей непричастности к рождению Кэтрин, он посерьезнел и решил как можно быстрее выяснить, кто ее мать.

И вот они уже снова сидят в машине, и Шерри читает вслух первое имя в списке:

– Бетти Миллер.

– Вычеркивай сразу, – распорядился Клинт. – Позавчера видел с мужем и ребенком, когда они гуляли по Мэйн-стрит.

Шерри послушно перечеркнула имя.

– Рита Клеммонс. Разве это не жена пастора Клеммонса?

– Полагаю, что да.

– Уж они-то определенно не оставят своего ребенка на пороге чужого дома.

– А может, и нет. Мы собираемся проверить всех, так проедем мимо их дома и убедимся, что малыш находится при них.

И лицо Клинта, и его голос были совершенно бесстрастны. Словно он успешно справился со своими переживаниями. В Шерри проснулась зависть. Как бы она хотела поступить подобно ему: отстраниться и от любви к Кэтрин, уже причинившей столько боли, и от застарелой муки неразделенной любви к Клинту.

Вопрос о ребенке Клеммонсов разрешился быстро и просто. Когда они проезжали мимо аккуратного домика, вся семья была во дворе. Рита Клеммонс держала девочку на руках, а пастор занимался цветочной клумбой.

Шерри и Клинт помахали им, проезжая мимо, и Шерри посмотрела на последнее имя в списке.

– Молли Кетчум. – Она нахмурилась. – Что-то я не знаю такой.

– Ей восемнадцать, и она единственная незамужняя женщина, родившая в то время. Она живет с родителями на Оук-стрит.

– Откуда ты знаешь все это?

Клинт усмехнулся.

– Когда я звонил в больницу, то разговаривал с Трейси Уитфилд.

Шерри рассмеялась и подняла руку.

– Дальнейшие объяснения излишни.

Трейси Уитфилд была главной сплетницей Армодейла. Каким-то образом она ухитрялась знать о делах каждого жителя маленького городка, будь то общественные или личные.

– Похоже, и тот факт, что последние несколько дней ты живешь в моем доме, вызвал шквал пересудов, – добавил Клинт.

Шерри мысленно застонала. Она и не подумала о реакции окружающих на ее поступок.

– Трейси сообщила, что Фред устроил в парикмахерской тотализатор. Тот, кто угадает дату нашей свадьбы, всю жизнь будет стричься бесплатно.

– Что ж, ему не стоит беспокоиться о расплате, – беззаботно ответила Шерри, стараясь не замечать боли, пронзившей сердце.

– Ну… похоже, так.

Клинт не смотрел на нее, но Шерри показалось, она расслышала сожаление в его голосе. Сожаление о чем? Что на самом деле они не собираются пожениться? Клинт не любит ее. Он даже не пытался поцеловать ее хотя бы раз с тех пор, как они целовались в день неудавшегося взлома.

Шерри задумалась, а любил ли он ее по-настоящему? В конце концов, именно Клинт всегда останавливал их поцелуи и ласки. Клинт владел собой и ситуацией, не допуская ненужного и опасного развития событий. Он же знал, как важно для Шерри встретить девственницей первую брачную ночь.

Может, он никогда и не любил ее так отчаянно, так страстно, как Шерри любила его. И снова она приказала себе забыть Клинта и расстаться с ним, когда вся эта история закончится.

Их дружба не дала Шерри замкнуться в себе. Их дружба и товарищество скрашивали одиночество и заполняли пустые часы. Ей не хотелось ходить на свидания с парнем, пока в ее жизни был Клинт.

Кэтрин невероятным образом удалось раскрыть душу Шерри, растопить ледяной барьер, который та воздвигла давным-давно, и в ее сердце воскресла любовь к Клинту. Но Шерри знала, что пришла пора распроститься со всем этим и идти дальше по жизни одной.

Они прибыли к дому Кетчумов, и Клинт объяснил ситуацию матери Молли. Та позвала дочь, и восемнадцатилетняя мама вышла из спальни, держа на руках темноволосую, темноглазую девочку примерно одного возраста с Кэтрин.

Клинт поблагодарил их и извинился за беспокойство. Они снова поехали домой.

– И что мы будем делать теперь? – спросила Шерри.

Клинт пожал плечами.

– Полагаю, будем присматривать за Кэтрин и ждать развития событий.

* * *

Следующие два дня они продолжали вести уже привычную для них жизнь вместе. Клинт каждое утро уезжал на работу, Шерри ухаживала за Кэтрин, а вечером они делили родительские обязанности пополам.

Все было почти так, как до поездки к Кэнди, но кое-что все же изменилось. Теперь Шерри старалась сохранять определенную дистанцию между нею и Клинтом, наблюдая, как тот безуспешно борется с чарами маленькой девочки, которая пленила его сердце. Клинт приходил домой, и Кэтрин начинала беспокоиться, пока он не брал ее на руки и не принимался играть с ней.

Шерри никогда не любила Клинта больше, чем в те минуты, когда он качал Кэтрин или строил рожи, вынуждая ее смеяться. И любовь, все возрастающая в Шерри, только укрепляла ее в решении окончательно вычеркнуть Клинта из своей жизни.

Когда Кэтрин вернется в свою семью, Шерри постарается лишить Клинта возможности общаться с нею. Она будет занята, когда он позовет ее на пиццу, найдет занятие, когда пригласит на обед. В конце концов Клинт прекратит звонить, не станет обращаться с просьбой разделить его заботы и развлечения. В итоге они начнут просто раскланиваться при встрече, пусть у них и было общее прошлое.

Но, даже представляя себе это, Шерри не могла унять сердцебиение, учащающееся каждый раз, когда она смотрела на Клинта. Если бы только он не был так чертовски привлекателен, если бы только его темно-голубые глаза, решительный подбородок, мягкие улыбчивые губы не волновали Шерри сверх всякой меры! Если бы только его плечи не были такими широкими, а бедра такими узкими! Если бы только у нее голова не кружилась и желание не охватывало ее тело при взгляде на этого мужчину!

Шерри рассердилась на Клинта, едва он только попросил о помощи, боясь не вынести мучительных забот о ребенке, который никогда не будет принадлежать ей. Шерри не подумала о настоящем мучении, каким стала забота о Клинте, любовь к нему и сознание того, что он никогда не будет принадлежать ей.

Ранним вечером пятницы они, как обычно, были в гостиной. Клинт привез с работы упаковку больших мягких кубиков и теперь сидел на полу, выстраивая башню, к восторгу Кэтрин.

Кэтрин следила за ним внимательно, не пытаясь присоединиться к процессу, и ждала, ждала. И когда башня рухнула на пол, ее смех наполнил комнату, сплетаясь с глубоким, сочным хохотом Клинта.

Шерри гадала, возможно ли такое: ее любовь к Клинту стала еще глубже. Она полагала – нет. Ее любовь к нему превосходила все, что она испытывала раньше. Ее любовь не знала границ или условностей. Она просто жила внутри, наполняя Шерри радостью и пронзительной грустью.

Шерри согласна была на такие вечера с Клинтом и Кэтрин до конца своей жизни: она будет подтыкать малышке одеяло и петь ей колыбельные; потом они с Клинтом будут отправляться в постель, снова и снова подтверждая свою любовь и страсть друг к другу.

Вдруг случится, что мать Кэтрин не вернется за ней, рассуждала Шерри. Тогда они с Клинтом смогут оставить ее себе, вырастить как свою родную дочь и жить одной жизнью не только с ней, но и друг с другом.

Глупые фантазии. Если мать Кэтрин не появится, Клинту придется отдать девочку социальной службе. Он говорил Шерри, что никогда серьезно не думал об усыновлении ребенка, поэтому не захочет оставить Кэтрин себе и вырастить ее, то есть удочерить.

Шерри никогда не понимала его отрицания системы усыновления и не могла заставить Клинта объяснить, почему он так упорствует в своем негативном отношении к подобной практике. Он никогда не говорил о причинах такой позиции.

Было уже больше восьми вечера, когда Шерри дала Кэтрин детскую смесь в бутылочке. Малышка закончила есть, и Клинт забрал сонную девочку.

– Уложу ее спать, – сказал он.

Шерри кивнула, зная, что Клинт имеет в виру: он проведет остаток вечера в своей комнате. Они все еще придерживались правила: Кэтрин нигде и никогда не должна оставаться одна. Оба помнили, что где-то скрывается человек, которому нужна эта маленькая девочка.

Когда Клинт с Кэтрин ушел в спальню, Шерри устроилась на диване и включила телевизор. Она немного посмотрела передачи. Наконец устала и решила лечь спать, надеясь уснуть, не мечтая о Клинте.

Она едва успела выключить телевизор, как зазвонил дверной звонок. Шерри вскочила с дивана – хотела открыть дверь, пока Кэтрин не проснулась.

На пороге стояла невысокая молоденькая женщина со светлыми волосами. Ярко-голубые глаза расширились, когда она увидела Шерри.

– Кто… кто вы? – наконец выговорила женщина испуганно. – И где Дейв?

– Здесь нет никакого Дейва. Вы, должно быть, ошиблись адресом.

– Адрес верный. – Слезы наполнили глаза женщины. – О боже, что случилось? Где Кэтрин? Где моя девочка? О господи, что вы с ней сделали?

ГЛАВА ВОСЬМАЯ

Клинт тоже слышал звонок и приотворил дверь спальни, чтобы посмотреть, кому Шерри откроет. Как только женщина в дверях произнесла имя Кэтрин, он понял, кто пришел и зачем.

Клинт посмотрел на маленькую девочку, мирно спавшую в своей кроватке. Нет, он вовсе не собирается так просто передать Кэтрин с рук на руки, не получив объяснений от женщины, которая запросто бросила ее. Придется ей привести чертовски вескую причину, чтобы убедить его вернуть малышку. Меньшего Кэтрин не заслуживает.

Клинт вышел из спальни, оставив Кэтрин в кроватке и немного беспокоясь, будет ли она в безопасности. Но окно все еще было заколочено, и никто не смог бы пробраться в комнату.

– Ваша дочь у нас, – объяснила Шерри плачущей женщине. – Она в другой комнате.

– О, слава богу. С ней все в порядке? – Блондинка схватила Шерри за рукав блузки. – Пожалуйста, принесите ее мне, – воскликнула она.

– Шерри, я сам разберусь, – произнес Клинт. Он пригласил женщину пройти в гостиную. – Присаживайтесь, – указал он на диван.

– Я не хочу садиться. Мне нужна моя дочь. – Женщина утерла слезы, и сквозь них в глазах сверкнули гнев и нетерпение. – Я не хочу знать, что произошло и что вы сделали с Дейвом, но мне нужна моя дочь – прямо сейчас.

– Вы не в том положении, чтобы что-то требовать. Садитесь, – прогремел Клинт.

К его удивлению, Шерри и женщина безропотно уселись в противоположные концы дивана. Долгий миг Клинт разглядывал мать Кэтрин.

Она была маленькая и тоненькая, с большими голубыми глазами и светло-золотистыми волосами до плеч, совсем юная. Клинт заметил, что обручального кольца она не носит.

Он вытащил свой значок и бросил на чайный столик перед женщиной.

– Меня зовут Клинт Грэм, я – шериф Армодейла. И скажу вам, леди, вот что: если у вас не найдется подходящих ответов, этот ребенок никуда с вами не отправится. Теперь назовите себя.

– Мэнди… Аманда Дженкинс. – Она взглянула на Шерри и снова на Клинта. Ее глаза стали наполняться слезами. Она обхватила себя руками, словно в попытке утишить боль внутри. – Я из Канзас-Сити.

У нее вырвался всхлип, и Мэнди развела руками, как будто показывая, что ничего не может с собою поделать.

– Пожалуйста… можно мне хоть увидеть ее… подержать? Эта последняя неделя без нее была для меня целой вечностью.

Прежде чем Клинт успел ответить, Шерри поднялась на ноги:

– Я сейчас вернусь, – и исчезла в коридоре. Клинт понял, что она собирается принести Кэтрин. Если бы она не сделала этого, он сам принес бы девочку.

Боль и желание Мэнди видеть девочку были явны, почти осязаемы, сомнений не вызывали.

Через какое-то время Шерри вернулась, прижимая спящую Кэтрин к сердцу. Глаза Шерри стали большими, словно хрустальными от готовых пролиться слез.

Клинт чувствовал, как ей тяжело, и в который раз проклинал себя, что вообще втянул ее в эту историю. Меньше всего на свете он хотел причинить Шерри боль.

– О… о, – только и сказала Мэнди, очевидно лишившись дара речи, когда Шерри передала ей девочку. Она прижала Кэтрин к себе, гладила ее по голове, по спине. Слезы снова закапали у нее из глаз, когда Мэнди крепче обняла Кэтрин, словно боясь, что Шерри и Клинт заберут ее.

– А теперь объясните мне, кто этот Дейв, о котором вы спрашиваете? – спросил Клинт, дав женщине несколько мгновений насладиться общением с дочерью. Шерри откинулась на спинку дивана, и в ее глазах появилось выражение пустоты, словно она только что потеряла нечто очень ценное.

– Дэвид Фриман. Он жил в этом доме. Он отец Кэтрин. – Мэнди взглянула вниз, на спящую у нее на руках малышку. – Мы перестали встречаться вскоре после того, как я узнала о своей беременности. – Ее голубые глаза потемнели от обиды. – Его не заинтересовала перспектива стать мужем, и он определенно не испытывал желания становиться отцом.

– Я не понимаю. Тогда почему вы оставили ребенка здесь, на крыльце, как вы полагали, его дома? – спросила Шерри.

Глаза Мэнди снова потемнели.

– Потому что не знала, что еще могу сделать. Она качалась взад и вперед, словно успокаивая спящего ребенка, но Клинт подозревал, что успокаивает она себя. – Мне надо было отвезти дочь в безопасное место, где они не смогли бы найти ее. Я давно не виделась с Дейвом и в метрику его не вносила, поэтому была уверена, что у него Кэтрин будет в безопасности.

– В безопасности от чего? – прервал Клинт. – От кого?

Мэнди перестала раскачиваться и глубоко вздохнула.

– Все началось, когда меня вызвали в суд в качестве присяжной в Канзас-Сити – там я живу, я уже говорила. У меня есть много друзей, которые не раз выполняли обязанности присяжных, и подобное дело мне казалось совсем не сложным. Я подумала, возможно, будет даже интересно, но не предполагала, что возникнет опасность для жизни.

– Для жизни? – Шерри смотрела на женщину с любопытством. – Так что же это за процесс?

– Я была в числе присяжных, которые около часа назад приговорили Максвелла Бута, – пояснила Мэнди.

– Да, я читал об этом процессе. Это какой-то наркобарон, так? – спросил Клинт.

Каждый вечер в «Новостях» сообщали последние факты о процессе над этим обладавшим большой властью и богатством человеком, которому уже неоднократно предъявляли обвинение, но так и не смогли доказать его вину.

Мэнди кивнула.

– Он стоит на верхней ступени наркокартеля, убийца и шантажист. – Она чуть приподняла подбородок, в глазах у нее сверкнула гордость. – Мы приговорили его, и он надолго попадет в тюрьму.

– Я не понимаю, какое отношение это имеет к безопасности Кэтрин? – недоумевала Шерри.

Руки Мэнди, обнимавшие Кэтрин, напряглись, она наклонилась вперед и легко поцеловала лоб малышки. Потом глубоко вздохнула, переводя взгляд с Шерри на Клинта и обратно.

В тот день присяжных собрали поздно. Судья отпустил нас, велев идти домой, чтобы известить родных и собрать вещи, потому что на время процесса нас изолируют.

Так вот почему она не смогла заботиться о Кэтрин и отсутствовала целую неделю, подумал Клинт. Он нахмурился.

– Я все еще не понимаю, почему вы оставили Кэтрин здесь. Разве у вас нет семьи? Или няни? – Он строго смотрел на Мэнди. – Вы чертовски рисковали, оставив ее на улице.

– У меня нет семьи, и я не знала, как мне быть, – воскликнула Мэнди. – Когда я выходила из зала суда, чтобы отправиться домой и убедиться, что няня присмотрит за Кэтрин, ко мне подкрался человек и угрожал – угрожал мне и Кэтрин. – Ее голубые глаза потемнели при воспоминании об испытанном страхе.

Кэтрин зашевелилась, словно ощутив негативные эмоции своей матери, но та нежно прошептала успокоительные слова и провела пальцем по нахмуренному лобику девочки. Кэтрин тут же мирно засопела.

Мэнди снова взглянула на Клинта.

– Он прошептал мне на ухо, что у меня прелестная малышка, но, если я не проголосую за оправдание Максвелла Бута, она больше не будет такой красивой. – Женщина посмотрела на ребенка у себя на руках, а когда подняла глаза на Клинта, в них блестели слезы. – Я не знала, что делать… к кому обратиться. Я не могла подвергать Кэтрин опасности, но и не хотела поддаваться шантажу.

– И вы подумали о Дейве? – сказал Клинт.

Мэнди кивнула.

– Я пошла домой, собрала вещи, потом встала посреди ночи и ехала много часов, чтобы убедиться, что за мной не следят. С рассветом я приехала сюда и оставила Кэтрин у Дейва.

Она посмотрела на Шерри и Клинта, умоляя их понять ее положение.

– Я не могла придумать ничего иного, чтобы оградить дочь от опасности и в то же время выполнить свой долг. – Усталым жестом Мэнди потерла подбородок. – Дейв еще не созрел до такой степени, чтобы быть готовым посвятить себя семье, но я надеялась, что он сумеет позаботиться о дочери. В душе он хороший человек.

– В тот же миг, когда вам стали угрожать, вы должны были обратиться к судье или адвокату обвинения, – заметил Клинт.

Мэнди посмотрела на него с прищуром.

– Я боялась. Известно всем: были случаи, когда материальные улики против обвиняемого исчезали, а однажды свидетель, спрятанный в безопасном месте и находившийся под охраной, был убит. Не зная, кому можно действительно доверять, я решила доверять только себе.

– Я бы сделала то же самое, – произнесла Шерри и взглянула на Клинта с вызовом. – Особенно если это значило, что ребенок будет в безопасности.

Клинт захотел возразить, сказать им обеим, что самым правильным поступком было бы обращение к властям… самым безопасным поступком… но у него хватило здравого смысла признать, что полицейских можно подкупить, равно как и судей и адвокатов.

– Как только утвердили приговор, я сообщила и судье и адвокату об угрозе. Я дала им описание того человека, и они тотчас начали его розыск.

– Возможно, это именно тот человек, который пытался влезть в дом и добраться до Кэтрин, – вслух подумал Клинт.

Мэнди задохнулась от ужаса.

– Кто-то пытался проникнуть в ваш дом? Думаете, хотели украсть мою дочь?

– Да, но очень надеюсь, это был тот же человек, который угрожал вам, и власти скоро схватят его, – попытался успокоить ее Клинт.

Мэнди кивнула, но прижала к себе дочь покрепче.

– Придется мне с Кэтрин уехать в отпуск, пока вся история не уляжется.

– Что ж, это хорошая идея, – согласился Клинт.

– Значит, вы теперь поняли, почему я оставила ее? И я смогу забрать Кэтрин сейчас с собой?

Клинт смотрел на спящую девочку и старательно избегал взгляда Шерри. Он чувствовал, что ее сердце разбивается, но ничего не мог поделать, хотя все происходило у него на глазах. Он согласно кивнул Мэнди:

– Вы можете уйти.

Женщина встала, слезы благодарности текли у нее по щекам.

– Можно я заплачу вам… за то, что позаботились о ней?

– Нет, – резко ответила Шерри и тоже встала. – За нашу любовь ничем нельзя заплатить. У нее остались кое-какие вещи. Подождите, пока я принесу их.

Она повернулась и исчезла из гостиной.

– Даже не знаю, как благодарить вас, – обратилась Мэнди к Клинту. – Я никогда не смогу отплатить вам за вашу доброту, за то, что вы оставили ее у себя и позаботились о ней.

– Берегите и любите свою дочь – вот и все, о чем мы просим, – ответил Клинт и удивился, почему ему мешает говорить комок в горле.

Мэнди кивнула, и на ее лице появилось выражение неколебимой решимости защитить родное существо, какое свойственно только любящим матерям.

В комнату вернулась Шерри, неся большую спортивную сумку и пакет с подгузниками, не поместившимися со всем остальным.

– Это то, что вы оставили с нею, – сказала она, вручая Мэнди подгузники. – А это купили ей мы с Клинтом. Она любит грызть погремушку, похожую на танцующего медведя, а розовое одеяльце – ее любимое… – Шерри уронила сумку к ногам Мэнди и отвернулась. – Пожалуйста… извините меня. Простите. – Ее голос дрожал от слез. Она повернулась и выбежала из комнаты.

Клинт помог Мэнди перенести все в машину, прикрепил детское сиденье, положил в него Кэтрин и накрепко пристегнул. Потом коснулся губами ее нежной щечки в прощальном поцелуе.

В груди его ныла тупая боль, когда он смотрел, как машина отъехала от тротуара и исчезла в лиловых сумерках. Тайна Кэтрин разрешилась, и девочка ушла из их жизни.

Клинт повернулся и пошел в дом. Теперь он должен помочь Шерри склеить кусочки ее разбитого сердца. Он прошел в гостиную, по коридору и остановился у закрытой двери ее спальни.

Клинт поколебался, стучать ли, уверенный, что Шерри не впустит его. Инстинкт подсказывал ему: горе Шерри очень глубокое, почти такое же невыносимое, как в прошлом, когда врач объявил ей о бесплодии.

Тогда она тоже неохотно делилась с ним своей бедой. Прошло три дня, прежде чем Шерри позволила Клинту обнять ее и она смогла наконец выплакаться, отдать ему часть боли.

Клинт тихо приоткрыл дверь и увидел Шерри на постели в почти темной комнате.

– Шерри, – позвал он ее мягко.

– Уходи, Клинт. Я приду немного позже. – Ее голос был приглушен подушкой, которую она крепко прижимала к себе.

– Нет, дорогая, я никуда не уйду. – Клинт сел на краешек кровати. – Я частично виноват в той боли, которую ты испытываешь. Постараюсь теперь помочь тебе избавиться от нее. Это самое малое, что я могу сделать.

Шерри что-то пробормотала, возражая, но Клинт не стал ее слушать. Он прилег рядом с нею и обнял. Шерри напряглась. Клинт медленно, легко касаясь, стал гладить ее по спине, и она понемногу расслабилась, но продолжала лежать тихо и молча.

Вдруг тело ее сотряслось от глубоких, беззвучных рыданий. Клинт прижал ее к себе, будто желая телом впитать часть боли.

Бесконечные минуты шли неторопливо одна за другой, в комнате слышались только судорожные женские вздохи. Клинт проводил ладонью вверх и вниз по спине Шерри, будто помогая слезам выйти быстрее наружу.

– Мне так жаль, Шерри, – мягко говорил он. – Не следовало втягивать тебя во все это.

– Нет… не говори так. Со временем все образуется. – Шерри глубоко вздохнула. – Я полюбила ее, Клинт. Полюбила всем сердцем. – Черты ее лица исказились, и наконец Шерри разрыдалась так, что это чуть не разорвало Клинту сердце.

Придя немного в себя, Шерри отодвинулась от Клинта, чтобы иметь возможность заглянуть ему в лицо.

– Я все-таки рада, что ты втянул меня в эту историю, и не рассталась бы ни с одной из ее улыбок, уморительных рожиц.

Сквозь окно проникал свет фонаря, и Клинт увидел, как губы Шерри изогнула мягкая улыбка, взволновавшая его до глубины души.

– Так больно потерять ее, – тихо сказала Шерри. – Я все время помнила, что расставанье неизбежно. Но, слава богу, Кэтрин оставила мне бесценный подарок.

– Подарок? – удивленно спросил Клинт, любуясь ее заплаканным, но все равно прекрасным лицом и гадая при этом, осознает ли Шерри свою красоту.

– Она вернула мне дар любви. Я думала, что лишилась его навсегда, сознательно задавив в себе это чувство. Кэтрин убедила меня, что я могу любить ребенка, который мне не принадлежит.

Лицо Шерри светилось сейчас красотой любви.

Нет, эта женщина не представляет, как она прекрасна, подумал Клинт и, не отдавая себе отчета, приник губами к ее жаркому рту.

Шерри не была готова к внезапному натиску его теплых губ. Ее сразу поглотило желание навсегда остаться в крепких объятиях, утолив наконец сжигающую ее душу и тело жажду любви.

Она могла еще прервать поцелуй, отпрянуть, прежде чем разгорающаяся страсть подхватит их и ввергнет в пламя любви. Тогда она не сможет остановить ни себя, ни его, подумала Шерри.

А зачем останавливать, возник вопрос. Почему хотя бы этой ночью не дать свободу тому желанию, той любви, которую она испытывает к Клинту? Пять долгих лет она ждала его. Если она не может прожить с ним всю жизнь, по крайней мере у нее сохранится воспоминание об одной ночи любви с ним. Воспоминание, которое она будет лелеять, беречь в сердце как дар любящего мужчины. Тепло этого дара согреет ее в будущем.

Клинт тихо застонал. Их поцелуй затянулся и становился все крепче. Женские руки проникли под его футболку, лаская горячую кожу тела.

Шерри теснее прижалась к Клинту и ощутила пронизывающее его желание. О боже! Как долго она ждала этого мужчину.

Запах пряного одеколона мешался с потом и мятой жидкого мыла и окутывал ее, кружа ей голову и вознося в этом кружении куда-то ввысь ее душу.

– Шерри, сладкая моя Шерри, – шептал Клинт, когда его губы наконец расстались с ее ртом и прочертили огненную дорожку от щеки вдоль шеи.

Руки мужчины неустанно ласкали ее спину, спускались к бедрам, медленно поднялись к груди, и его большие пальцы наткнулись на твердые комочки сосков. Даже сквозь ткань блузки и бюстгальтера Шерри каждой клеточкой кожи чувствовала жар его прикосновений, грозящих растопить ее. Шерри жаждала этого, мечтала раствориться в его запахах, прикосновениях. Лаская губами его губы, Шерри чувствовала, как точно повторяются изгибы их тел.

Только этот, единственный раз, молила она. Пусть Клинт станет ее первым мужчиной, неповторимым и желанным.

Она потянула его футболку наверх, давая понять, что хочет убрать преграду. Одним неуловимым движением Клинт освободился от одежды.

Шерри коснулась пальцами его обнаженного тела и с наслаждением ощутила шелк его кожи, упругость пресса, мощь твердых мускулов груди…

А потом ее пальцы запутались в жестких волосах, и комната рассталась с недавним безмолвием, наполнившись звуками прерывистого дыхания и тихими стонами.

Шерри прильнула к Клинту, изнемогая уже от желания слиться с ним в единое целое. Сейчас она любила его так сильно, что ей захотелось испытать и физическую боль, чтобы потом нести ее в себе всю жизнь. Шерри была уверена в этом.

– Шерри, – нежно произнес Клинт, когда их губы наконец разъединились. Он обнял ее лицо ладонями, его глаза блестели в полумраке комнаты. – Мы должны остановиться.

– Нет, не должны, – возразила она. – Я хочу, я давно жду твоей любви. Прошу тебя, Клинт. Пожалуйста.

Он закрыл глаза и замер на какое-то время. Потом снова открыл их, и она увидела, что искорки исчезли из его глаз.

– Нет, Шерри, только не сейчас. Ты мечтала совсем не об этом.

Шерри вспомнила все их свидания. Всегда именно у него доставало сил остановиться, прежде чем их захлестывало безумие любовной страсти. Его желание явно нельзя сравнить с накалом ее чувств.

Похоже было, и сейчас ничего не переменилось.

Всепоглощающая мучительная тоска нахлынула на Шерри. Теперь у нее не будет даже воспоминания о ночи с ним, которое давало бы ей сил жить дальше. Он лишает ее даже этого.

Шерри лежала недвижимо, закрыв глаза, не желая смотреть на Клинта, смущенная невероятным фактом, что сама предлагала ему себя, а он отверг ее. Клинт быстро откатился от нее, зажег ночник. Шерри чуть приоткрыла глаза. Лампа создала маленький уютный круг золотого света.

Волосы Клинта спутались, щеки были покрыты легким румянцем. Мягкое освещение оттеняло его обнаженный загорелый торс, и Шерри поняла: она никогда не видела его таким красивым.

– Шерри, выходи за меня замуж.

При этих словах глаза ее резко распахнулись и уставились на Клинта недоверчиво, но сердце прыгало от отчаянной радости.

– Что ты сказал? – У нее даже дыхание перехватило.

– Выходи за меня, Шерри. Хочу прожить всю свою жизнь только с тобою. – Глаза снова сверкали от переполнявших его чувств. – Я люблю тебя и хочу быть твоим первым мужчиной… и последним.

Слезы выступили у Шерри на глазах, любовь к Клинту переполняла ее существо. Как ей хочется ответить согласием на предложение Клинта! Но она знала, что ничего не получится.

Шерри перекатилась на постели и встала, ища в себе хоть чуточку твердости, призывая всю свою силу духа, чтобы побыстрее покинуть Клинта.

– Я думаю, мы оба запутались, проведя последнюю неделю вместе и изображая семью. Теперь пора прийти в себя и избавиться от этой фантазии. Надо признать – приятной фантазии.

Подходя к шкафу, Шерри старательно избегала смотреть на Клинта, зная, что тогда ее решимость ослабнет. Она вытащила свой чемодан.

– Что ты делаешь?

– Собираюсь ехать домой. – Она все-таки взглянула на него. – Клинт, мы оба знаем, что я была здесь ради Кэтрин. Теперь она уехала, пора и мне распрощаться с тобой и вернуться к своей жизни.

– Шерри… – Клинт поднялся с постели, подошел к женщине и встал рядом. – Я не запутался, и не заблуждаюсь, и не живу фантазией, которая, по-твоему, родилась за последнюю неделю. Я давно люблю тебя и хочу жениться на тебе, вернее, хочу, чтобы ты оказала мне честь и стала моей женой. Я хочу, чтобы ты связала навсегда свою жизнь со мной.

Его глаза не отрывались от Шерри, пока она шла мимо него к кровати с чемоданом, затем открывала его.

– Проклятье, Шерри, послушай меня! – воскликнул он, взял ее за плечи и развернул лицом к себе. – Ты слышишь, что я говорю тебе?

– Я слышу тебя, Клинт. – Шерри с трудом сглотнула подступившие слезы. Она не заплачет. Не сейчас. Не перед ним. Потом, одна, она выплачет все слезы, всю боль, которую сейчас сдерживает. – Нам с тобой глупо даже думать о свадьбе, настолько разные цели мы преследуем.