Текст книги "Град Темных Вод (СИ)"

Автор книги: Карина Вран

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Увы, этого свойства адептке недоставало, от чего (тут она не могла не вспомнить знаковое изречение, в равной степени принадлежащее Монку и Маське, о желаниях) вечно страдала… да-да, именно. Задница.

– За шагом становления в испытаниях издревле следует шаг искушения, – Глава Дома Бестий завела разговор издалека. – А после – шаг взаимодействия, который испытуемая проходит вместе с наставницей.

Дроу наградила тяжелым взглядом поочередно и Таришу, и Хэйт.

– Никто не ждал, что ты, никчемная пришлая, пройдешь так далеко. Я тоже не ждала. Хранила веру в твои силы одна Тариша. Впрочем, она юна и по младости ей не дано было стать наставницей, и потому надежды ее объяснимы.

«Она и правда за меня болела», – это открытие заставило Хэйт по-новому взглянуть на Бестию, проведшую с ней столько дней.

– Я готовила Таришу к миссии, успех которой важен. Лично для меня. И так сложилось, что срок исполнения миссии настал. Наставница и испытуемая не должны разлучаться, покуда последняя идет по пути боли, страданий и ужаса. Приняв тебя, как одну из дочерей Дома Бестий, я пошла против собственных правил, отойду от них еще один раз. Шаг искушения и шаг взаимодействия для тебя сольются в один.

Глаза Тариши загорелись так ярко, что в свечении могли уже спорить со свечками.

– Последняя гора в гряде, под которой расположена обитель – спящий вулкан, – Мать Дома перешла к конкретике, и она (конкретика) совершенно не понравилась Хэйт, с самого первого предложения, о вулкане. – Реки подземного пламени поднимаются и клокочут, ища выхода, но моих сил хватает, чтобы перенаправить их русла. Однако жар в его жерле таков, что привлек лавового дракона, точнее, драконицу. Во всем мире их не более дюжины, и сильны они невероятно; им не страшны ни магия, ни стрелы, только клинок из эргиума может нанести рану лавовому дракону.

«Каюк котенку… то есть, мне», – с каждым словом неписи адептке плохело и плохело.

– Драконица облюбовала жерло вулкана, чтобы высидеть яйцо. Убить взрослого дракона сложно, а приручить – нереально, но с новорожденным драконом все иначе.

Глава Дома Бестий вздохнула.

– Светлый Лес стал слишком дерзким в последние годы, а мне не хотелось бы проливать кровь дочерей там, где можно обойтись демонстрацией силы. Миссия Тариши заключается в том, чтобы добыть и доставить в обитель яйцо лавового дракона. Ты пойдешь с ней.

«Правильно, чтобы скормить меня «мамочке», ни на что другое я не гожусь», – Хэйт закатила глаза.

– О! – заметила состояние пришлой НПЦ. – Ты же не думаешь, что я отправила бы дочь Дома сражаться один на один с драконицей, которая испепелит любого, кто дерзнет приблизиться к ее кладке? Я не выжила из ума. Драконица улетит. Но времени на то, чтобы забрать яйцо и покинуть вулкан, у вас будет очень, очень мало.

Они с Таришей уже долго шли сквозь толщу гор, подконтрольных ордену, а в ушах Хэйт все стояли наставления Матери Дома Бестий.

«Если случится так, что ты, пришлая, погибнешь, но дочь моя сумеет завершить миссию, оба шага зачтутся тебе. Но я верю, что Тариша сумеет защитить тебя от всего, что встретится вам на пути, разве что от глупости, свойственной пришлым, не убережет».

Сама Хэйт предпочитала называть это «жаждой приключений», но тут – сколько людей (или нелюдей), столько и мнений.

«В случае же гибели Тариши тебе, якобы бессмертной, лучше перестать существовать под небом Тионэи. Ибо бессмертие твое прекратит тебя радовать».

Это предупреждение, сделанное будничным тоном, вызвало у адептки встречный, вполне рациональный вопрос: «А что я без умений смогу сделать, если Тарише будет грозить опасность?»

«Дельно сказано», – похвалила ее Мать, взмахом руки вызвав системку – об отмене дебаффа «безмолвие магии». Тогда же Хэйт вернули всю ее экипировку – от и до, все предметы, которые перед началом «пути» ее заставили сдать на хранение.

И сразу, не дав обрадоваться раньше времени, Глава Дома Бестий показала, что, раздавая одной рукой подарки, второй – неизменно отбирает что-то важное. Правда, под вторую руку подвернулась Тариша, а не Хэйт. «Испытание не будет испытанием, если все тяготы лягут на плечи наставницы. Умения, все, кроме двух, кои нельзя заблокировать, больше дочери моей неподвластны – до самого возвращения. Все, ступайте, остальное Тарише известно».

Тариша, повернувшись лицом к Хэйт, произнесла: «Отряд», – и вокруг адептки закружил хоровод оповещений. Первым прилетело приглашение на вступление в группу с неигровым персонажем, адептка его приняла. Вторым – предупреждение о разнице в уровнях между участниками группы, в числовом выражении – более двухсот. Третьим: что-то про обязательный штраф на опыт, что-то про разрешение на совместное прохождение задания (ага, без выдачи задания, парадокс); это Хэйт закрыла, пробежавшись по диагонали по тексту. Четвертым – про опыт, получаемый за личное убиение монстров, он должен был поступать в полном объеме, тогда как мобы, убитые лидером группы (Таришей), не будут давать ничего (исключение, отдельным оповещением: если часть урона нанесена адепткой, опыт будет начисляться по соотношению урона).

«К черту казуистику, мы в логово дракона идем не чешуйки его пересчитывать», – Хэйт разом смахнула все оповещения. Похоже, воодушевление Тариши каким-то образом передалось и ей.

Вне обители адептка уточнила, что же за умения, которые остались у ее попутчицы, и получила ответ в стиле дроу: «Одно ты видела, второе, надеюсь, увидеть тебе не придется».

Проглотив это невнятное предложение, Хэйт не стала сдаваться. Идти туда, не знаю куда и как – это было не самым любимым времяпровождением девушки.

– Почему мы топаем на своих двух, вы же пользуетесь порталами? – первым делом, покуда ничего опасного не встретилось, Хэйт начала задавать наводящие вопросы.

– Драконы чуют сильную магию. Твоя – это пшик, не заметнее перемены ветра, а открытие врат обеспокоит драконицу.

«За пшик – отдельное спасибо», – криво усмехнулась адептка и продолжила допрос.

– Хочешь сказать, соседство с обителью Бестий ее не тревожит, а один разнесчастный портал – испугает?

– Мать приказала не объявляться никому из нас на той стороне гряды. Всю обитель Глава Дома закрывает экраном силы, поэтому драконица, скорее всего, даже не догадывается о том, что мы рядом.

«Сильна, Мать, сильна!» – Хэйт прищелкнула языком. Непись, экранирующая гору с сотней других НПЦ, перенаправляющая русла лавовых потоков – заслуживала уважения.

– И к чему такие сложности? – с темноухими всегда так: пока не вгрызешься в них так, чтобы внятным языком объяснили, что, зачем и почему, ничего из них не вытрясешь.

– Чтобы драконица была уверена в безопасности для кладки, – похоже, удалось Таришу довести до нужной кондиции. – Зверье к жерлу не подойдет, жар отпугивает. Опасны только двуногие хищники, но их, по наказу Матери, драконица не видела с тех пор, как поселилась на горе. Только так она оставит яйцо без присмотра.

– А сделает она это почему?..

Дроу резко остановилась, обернувшись, незаметным глазу движением подвела ряд шипов на наручах под горло адептки.

– Через пять шагов мы пересечем границу обители, и там, из-за приказа Матери, может встретиться нам что угодно. На голоса твари примчатся со всей сети подземных туннелей. Мне дозволено убить тебя, пришлая, если ты будешь мешать исполнению миссии. Поэтому сейчас я отвечу на один, последний, вопрос, и дальше мы идем в тишине – или же я иду одна.

«И это еще реакция самой дружелюбной из всех встреченных мне дроу. Видимо, другая пришибла бы на месте», – вздохнула Хэйт.

– Так почему она должна улететь? – понизив голос, повторила вопрос квартеронка.

Нельзя с темными показывать слабину, да и любопытство требовало удовлетворения.

– Мои сестры по сигналу – я подам его, добравшись до условленного места – атакуют пару драконицы. Ничего, кроме призыва раненого дракона, не заставит ее покинуть кладку. Я ответила – и теперь, Ашшэа тебя храни, молчи, если хочешь пройти этот путь до конца.

Хэйт ответила прямым, как лезвие рыцарского меча, взглядом. Преувеличенно медленно – в процессе шипы под горлом исчезли, Тариша отвела руку – кивнула.

– Хорошо. Постарайся издавать как можно меньше шума, в бою держись позади меня, по левую руку. И да пребудет с нами воля Матери и милость Ашшэа.

Предупреждение Тариши о бесчисленных тварях получило подтверждение очень скоро. На развилке туннелей их встретили – тихим стрекотом и алчущими крови взглядами красных глаз. Бестия указала подопечной на свое левое плечо; Хэйт кивнула, занимая позицию и активируя ауры: мужества, стойкости, гнева. Приснопамятным покойным ежикам понятно было, что отвечать на реверансы от «комиссии по встрече» будет, в основном, дроу, так что упор в аурах – на усиление физической атаки и шанс физического же крита, а стойкость – это из серии «лучше перебдеть, чем недобдеть», вдруг кто-то прорвется через «линию фронта» в лице Тариши…

Тем временем Бестия достала меч (из темного металла, недлинный, с одним лезвием), но направлять его на врагов не стала. Вместо этого Тариша свободной от оружия рукой… поманила тварей к себе.

Это мгновение впечаталось в память Хэйт намертво: спина дроу идеально ровная, левая нога отставлена назад, правая чуть вперед и согнута в колене; рука с клинком – кажется расслабленной, она отведена немного в сторону, и левая, выпростанная вперед в манящем жесте. Самый любопытный из стрекотавших монстров высунулся на молчаливый призыв (от вида его адептку передернуло: прямоходящий «кузнечик» ростом с человека). Движения дроу Хэйт не уловила: вот только что она стояла с рукою, протянутой к монстрам, а вот уже пальцы этой руки сжимают темное острие, выдернутое из прически (косички черным водопадом обрушиваются на спину Бестии), вот – клинок (шпилька?..) рассекает воздух, вонзаясь в зеленую голову, ровнехонько между глаз.

«Кузнечик» (или, по игровой подсказке – «тетт», странное название для монстра) еще падал, а через него – и по нему – уже лезли, толкаясь, «собратья».

Бестия из мнимо-расслабленной превратилась в молнию – разящую, неистовую, неукротимую. Каждый короткий замах меча уносил одну жизнь, каждый взмах волосами («волчок» – мысленно назвала движение Бестии Хэйт) скашивал сразу нескольких тварей. Каждая косица, теперь адептка это видела, заканчивалась металлической треугольной пластиной, вероятно, «треугольнички» были не простые. Приблизившихся чересчур близко дроу встречала шипами на левом запястье, а те, что дотягивались длинными конечностями до иных частей тела, либо встречались с шипами, либо еще раньше тех конечностей лишались – Тариша была нечеловечески быстра. Шпилька, пронзившая голову первого из павших в этой неравной битве (жатве, это слово, по мнению Хэйт, было ближе к действительности), секунд через пятнадцать с начала боя снова оказалась в левой ладони дроу (как – этого адептка не поняла), и в следующий миг она уже летела вглубь прохода, по которому прибывали монстры.

Твари и не думали кончаться. Прежде, чем труп монстра обратится в клубок дыма с лутом, труп – то есть, тело, должно упасть. Тела теттов не успевали. Им подобные проламывали себе путь сквозь останки сородичей, навстречу одушевленной смерти в лице Бестии.

Монстры продолжали прибывать, и то один, то другой, ухитрялись перед гибелью царапнуть дроу, несмотря на скорость и гибкость оной (Тариша, уворачиваясь от ударов, вертелась и гнулась так, как человек гнуться просто не может). Атаки «кузнечиков», в случае успешного прохождения, накидывали на Бестию кровотечение (оперативно снимаемое адепткой при помощи длани очищения) и снимали здоровье. Хэйт, не имеющая привычки участвовать в бою в качестве мебели, сосредоточилась на исцелении дроу, по методу старца из ордена Балеона: каст – пауза на несколько «капель»-секунд, шестое наложение заклинания – критическое.

Тетты, лезущие без остановки, были от сотого уровня и выше, и, вместо тщетных попыток набить опыта (твари, убиваемые Таришей, согласно системному предупреждению, адептке не давали ничего), Хэйт сконцентрировала все внимание на наставнице. Живая, не истекающая кровью, Тариша являлась ключом к успешному прохождению двух шагов испытания, а также – неписью, поддерживавшей адептку в трудные минуты; их – минут – не одна и не две выпало, когда пришлая пыталась покорить залы четырех стихий…

Все это означало, что будь тварей хоть миллион – Тариша обязана выйти из этой мясорубки живой и здоровой. И Хэйт, со своей стороны, готова была приложить к этому все усилия.

Нашествие теттов закончилось одномоментно, по громкому стрекоту из темноты; те, что еще были живы, ринулись обратно в проход, новых из туннелей больше не выскакивало.

«Фу-у-ух, отбились», – мысленно (вслух не рискнула, после красочного пояснения Бестии, что так делать не нужно) возликовала адептка, примерившая на себя шкурку «чистого» лекаря.

– Плохо, – положила конец ликованию дроу.

– Они же ушли? – шепотом и не без робости спросила Хэйт.

– Ушли на зов праматери. В тот коридор, который нам нужен.

– Обойти? – нахмурилась квартеронка.

– Второй проход ведет к недрам гор, оканчивается тупиком. Возвращаться, чтобы делать крюк, долго. Нужно выйти к озеру лавы не позднее рассвета второго дня.

– Ты их столько порешила, – с искренним восхищением сказала Хэйт. – Что они могли попросту сбежать.

– Нет, – Тариша с видом абсолютной отрешенности собрала рассыпанные по спине волосы в прежнюю прическу, закрепив их смертоносной шпилькой. – Тетты, аррихи, ящеры сиили – твари, заполонившие свободные пещеры гор, не знают страха. Увести их может только праматерь, которая сильнее всех своих потомков, но они никогда не уходят совсем, выбирая удобное место и время для новой атаки. Тетты – тупы, как мох или пыль, но праматерь хитра и изворотлива. Будет ловушка. И, думаю, сама праматерь. Она должна отомстить за своих детей.

«Местечковый мини-босс? Тариша без умений, мое лечение слабовато против босса», – озадачилась Хэйт.

– Будь я одна, миновала бы переходы, пройдя эту часть пути в камне, – продолжила Бестия. – Но тебе недоступен дар Ашшэа, потому придется сразиться. Я никогда прежде не сталкивалась с праматерью теттов, и не знаю ее способностей. Лучше будет, если дальше я пойду одна. И, если одолею праматерь, вернусь за тобой.

«Фигушки», – мигом сформулировала ответ Хэйт, правда, вслух ограничилась более понятным для дроу.

– Не пойдет.

«Если ты умрешь, а я выживу, Бестии навечно раскрасят для меня небо во все оттенки красного, если не сказать – кровавого, это мне дали понять недвусмысленно. Так что, если уж умирать – то вместе».

– Твоя воля, – пришлая удостоилась кивка. – Идем.

Тариша права оказалась во всем: и в том, что тетты их в покое не оставят, а будут поджидать далее по пути их с адепткой следования; и в том, что нападут во второй раз не открыто, а организуют подобие засады; и даже в месте (это уже дроу по пути обговорила), где они засаду эту устроят: в округлом зале, предваряющем очередную развилку.

И в том, что праматерь явится не сразу, позволив еще один акт отыграть своим «деткам».

Кристаллов в коридорах, по мере удаления от обители Бестий, становилось все меньше и меньше, о свечах и речи не шло – они остались в «обихоженной» части горы. В пещере же, где засели (и залегли, и зависли – все в прямом смысле) «кузнечики», кристаллов было совсем чуть, и света они давали настолько мало, что Хэйт задумалась об активации «света во мгле». Но тут же передумала: кто знает, как отреагируют на яркий свет подземные твари (угу, обрадуются, на радостях полезут обниматься, и хиленькая квартеронка пятнадцатого уровня объятий не переживет), а успеет ли в случае чего спасти «котенка», то бишь, хиленькую квартеронку, дроу – вилами по воде писано. Бестия с тьмою на «ты», едва ли ей мрак помеха, а самой Хэйт освещения для активации пиктограммы с лечением хватит.

Дроу за десяток метров до пещеры остановила подопечную, жестами приказав стоять и ждать. Чего ждать и сколько – жестикуляция Тариши не передала, так что Хэйт решила к исполнению указания подойти… с вольностью. Интересно же!

Рванула по туннелю Бестия с такой скоростью, что адептка моргнуть не успела, зато успела подумать, что знает теперь, как «вживую» выглядит «размазывание» персонажа при движении из-за быстроты. Прошло секунд десять, бар здоровья Тариши, видимый в группе, еле заметно дрогнул в сторону уменьшения, и это Хэйт решила считать за знак. Знак того, что пассивное ожидание кончилось.

Подойдя, девушка замерла на границе туннеля и округлого зала, в центре которого кружилась в безумном безудержном вихре-танце дроу. Вокруг нее падали тела, и вспыхивали с еле заметным отсветом дымные сферы, и место павших занимали новые твари… Теттов была тьма, сами стены, казалось, шевелились, монстры напирали из двух проходов, которыми с противоположной от Хэйт стороны оканчивалась пещера.

Заметив пришлую, Тариша ускорила темп, прорываясь с боем к адептке. Сражалась Бестия так, что Хэйт глаз не могла отвести – настолько это было красиво. Смертоносно. Совершенно.

Конечности, волосы, корпус, пальцы на левой, свободной, руке, все задействовалось в битве. Адептка, подивившаяся не так давно короткости клинка, поняла теперь: меч являлся дополнением, одной из частей орудия смерти – Бестии, и длина его (меча) была не важна. Не было трюкачества, киношного бега по стенам и потолку, но стремительное изящество схватки приковывало к месту. И это – в едва освещенном помещении, когда и половины действа зафиксировать взглядом не удавалось!

Красоту боя в тенях нарушили шорох и стрекот. Хэйт по звуку вскинула взгляд, чтобы сразу же, плюнув на возможные последствия, вскрикнуть:

– Сверху! – предупреждая Таришу.

Дроу разметала ближайших врагов, но на того, что падал на нее с потолка, не хватало замаха, меч застрял в сочленении лапы одного из монстров; она выгнулась в «мостик», приняв «летуна» на шипы, а затем, распрямившись, вогнала в зеленую грудь шпильку, так своевременно вернувшуюся в ладонь.

Вскрик не прошел для адептки даром: часть подземных «кузнечиков» отвернулась от близкой, но опасной цели – Бестии – и ринулась к пришлой. Наверное, в другой ситуации Хэйт испугалась бы, но выплеск адреналина в кровь (или виртуального «заменителя», ей тогда было все равно) не позволил испугу прорваться. Руки – не голова – сделали все за нее. Открыть инвентарь, убрать посох, достать коробку с новыми иглами (запас обновила Тариша перед уходом из обители, Хэйт еще плечами пожала тогда: мол, зачем?), взять одну, обмакнуть в яд, флакон с коим уже в левой ладони, заменить флакон на трубку, вставить иголку, выдуть…

И попасть в глаз, светящийся краснотой.

Движения с иголкой и трубкой отняли пару секунд – их хватило Тарише, чтобы покрошить «кузнечиков», переменивших цель, в зеленый салат. Кроме одного, самого прыткого. С ним и справилась – на одних рефлексах, и когда только выдрессировалась? – Хэйт.

Дроу, убедившись в целости опекаемой, крутанулась – навстречу наседающим «задним рядам».

Адептка же, воспользовавшись паузой между активациями лечения (игла и трубка уже уступили место посоху), вызвала лог боя. Попадание в уязвимую точку – критический удар, урон от яда, опыта (со списком штрафов) ровно на уровень.

Когда кончились обычные тетты, а праматерь еще не явилась мстить за неудачливых «отроков», Хэйт позволила себе грустный вздох и еле различимый шепот:

– Моя экспа! Мой лут!..

С полчища павших «кузнечиков», выцепляй она хотя бы каждого двадцатого, Хэйт не только отбила бы утраченное в стихийных залах, но и дотянула бы уровня до тридцатого – если не больше. Одно только «но» – попадание не в уязвимую точку, скорее всего, дало бы не опыт, а разозленного монстра, Тариша же – не палочка-выручалочка, могла и не успеть со спасением. С сослагательными наклонениями история не дружит, зато круг воскрешения всегда им рад.

С лутом было того грустнее: то ли разница в уровнях между Бестией и мобами, то ли из-за того, что убивавшая их была неписью, в дымных сферах – это еще после прошлого боя выяснилось – ничего не было. Вообще ничего, даже какого-нибудь мусора вроде «перепонки с правого надкрылья», которое сдать можно было бы только в магазин.

– Испугалась? – дроу или не расслышала, или не поняла пришлую. – Праматерь не зли, даже для спасения моей жизни. Прогонять тебя, как я вижу, бессмысленно.

Громкий, неприятный слуху, стрекот подтвердил, что без «кузнечиковой матушки» не обойдется.

– Придется тебе это увидеть, – леденящим голосом проговорила Бестия, убирая в волосы шпильку, а в «пространственный карман» (так местные называли инвентарь) меч.

И начала меняться.

Кожа покрылась чешуей, черной и блестящей, кончики пальцев украсились длинными когтями, радужку глаз затопило алое сияние, постепенно захватив и белок. Красноглазый чешуйчатый монстр, недавно бывшей Таришей, колкой в общении, но вполне человекоподобной неписью расы дроу, тряхнул головою и… зашипел.

На шипение ответили стрекотом, а затем из темной арки туннеля показались длинные темно-зеленые конечности, напрягшиеся, заскребшие по камню, чтобы втянуть за собой в пещеру туловище: огромное, неповоротливое, с раздутым до бочкообразности брюхом.

Хэйт вжалась в стенку, тщась в ней и раствориться, как давеча это проделывала Тариша. Спроси у нее кто в ту минуту, кто страшнее: жирная тварь с длинными подвижными лапами или помесь девушки с ящером (прежним в облике Бестии остались лишь волосы и губы, да еще фигура), адептка не нашлась бы с ответом.

Обе ужасали.

Обе являлись… монстрами, способными размозжить черепушку глупой пришлой, невесть зачем влезшей в столкновение двух тварюг, в мгновение ока.

Обе доказывали – одним своим существованием – что Восхождение многограннее, чем кажется на первый (и второй, и третий) взгляд.

Можно прокачаться до двухсотого уровня, собрать по крутому комплекту снаряжения и бижутерии, изучить все доступные умения и професии, заполучить оружие мифического класса – и все равно не познать и сотой доли того, что может явить игра. Или, если забыть на секунду о виртуальности, что может показать Тионэя.

А потом Хэйт стало не до размышлений: одна тварь бросилась на вторую, на нечеловеческой скорости пересекая пространство пещеры, чтобы, проскочив между лапами, попытаться добраться до толстого туловища.

Костеря мысленно всех богов, адептка двинулась следом – очень-очень медленно, прижимаясь к стенке. Радиус действия аур имел, как ни печально, ограничение.

Праматерь Теттов Астао – наименование мини-босса – забила лапами по камню, целясь в Бестию. Безуспешно: Тариша, не достигнув цели, выскочила из зоны поражения длинных лап.

Твари обменялись приветствиями.

«Взгляд истины» ничего не дал, кроме золотой рамки с серебряными черепами (знак принадлежности монстра к «мини-боссам») и уровнем – сто пятидесятым, никаких данных о гадине, преграждающей им с Таришей путь, не было. Хэйт напрягла память, стараясь понять, ничего ли она не спутала: золотистая рамка, медного цвета черепа – элитный моб; та же рамка, серебряные черепа – мини-босс; золотая расцветка черепов – босс; золотая рамка, золотые черепа, четыре лапы по краям рамочки и хвост, смахивающий на драконий, по нижней части рамки – босс местности, он сильнее обычных боссов, но и дроп с него вкуснее; ко всему перечисленному плюс драконья голова с туловищем по верхней кайме рамки – эпический босс, мощная тварюга, на которую имеет смысл охотиться альянсом, а то и рейдом. Вроде бы, чисто теоретически, если черепа станут рубиновыми, а обрамление в виде стилизованного дракона не исчезнет, встреченное существо будет – мифическим боссом, сильнейшим из возможных, но таковых игрокам за всю историю Восхождения не встретилось ни разу.

Покуда адептка вспоминала значений оформления рамок с именами монстров, Бестия и Праматерь успели схлестнуться: на сей раз Тариша атаковала сбоку, но вновь была вынуждена отступить, лапы мини-босса не оставляли «слепых пятен».

Дальнейшее напоминало смесь фантастического боевика и диафильма с сюрреалистическими картинками: Бестия двигалась настолько быстро, что Хэйт не успевала ее перемещения уловить, только выхватывала взглядом отдельные «застывшие» фрагменты. Тариша, стоящая на одном колене после неудачного прыжка; лужа дымящейся жидкости – результат «плевка» Праматери Теттов на том же месте, но Бестии там уже нет; вытянутая, как стрела, фигура, метящаяся в сопряжение конечности с туловищем, скользнувшая под ногами-копьями, бьющими со скрежетом по каменному полу; лапы прямо над Бестией, почти пригвоздившие ту к земле; Тариша в пяти метрах от Астао, невредимая, а Астао тем же похвалиться не может – одна из ее «ног» валяется отдельно от тела.

«А, была не была», – эта скоростная битва взбудоражила Хэйт, вынуждая действовать вопреки инстинкту самосохранения. Еще немного ближе, пока Праматерь полностью поглощена отражением атак Бестии. Достать иглу, порадоваться, что по эту сторону реальности пальцы от волнения не дрожат… или почти не дрожат. Выполнить цепочку действий, ставших уже привычными.

Запечатлеть взглядом промашку, постараться подобраться, оставаясь незамеченной…

Лечить Таришу не приходилось – в ящероподобном (хвоста не хватало до завершенности образа) облике она была быстра настолько, что Праматерь не поспевала с контратаками.

А наблюдать, не предпринимая ничего, было чертовски сложной задачей.

Вторая лапа отделилась от туловища – и снова Хэйт не успела понять, чем орудовала безоружная вроде как Бестия. Не иначе, когтями.

Здоровье мини-босса уменьшилось едва заметно, зато давать отпор Бестии Астао стало труднее, ведь ничего, кроме ударов лапами и прицельных плевков она не демонстрировала.

И Хэйт, окончательно убедившаяся в своей ненормальности, продолжила эксперименты с иглами. Где-то с восьмой или девятой попытки иглы система сочла расстояние до пуза Праматери достаточным, и иголки стали достигать цели. Еще она подметила, что урон от яда и самих игл по мини-боссу не критично отличался от урона по иглоспинам, несмотря на разницу в уровнях последних в сравнении с Астао. Напрашивался вывод о том, что это свойственно «внетиповому» оружию, хотелось вопить: «Баг! Такого не может быть», – и лишь отчасти успокаивал факт, что яд не навешивал дот на мини-босса, нанося единоразовый (и таки уменьшенный) урон.

Вообще, случай с кузнечиком, бывшим при «жизни» много старше Хэйт по уровню, должен был пролить свет на этот нюанс раньше. Но – задним умом всякий крепок.

«Только не часто», – уговаривала себя адептка, держа очередную иглу. «Не хорошо будет глупейшим образом сдохнуть».

Забегая вперед: Хэйт не сдохла. Равно как и Тариша, которую пришлось-таки усиленно лечить во второй фазе боя, когда Праматерь, лишившаяся конечностей, начала брызгать кислотной слюной во все стороны (Хэйт, каким-то волшебным образом почуявшая приближение опасности, успела заблаговременно выйти из зоны поражения). Астао повезло меньше. Кислота, которую она усиленно разбрызгивала, хоть и потрепала Бестию изрядно, но не принесла Праматери победы. Зато поражение «кузнечиковой матушки» принесло Хэйт уровень, отчасти оправдывая риск при ведении «обстрела» Астао отравленными иглами.

Тариша, одна против мини-босса (потуги квартеронки едва ли стоило учитывать), не оставила Праматери Теттов ни единого шанса.

Когда тело мини-босса исчезло во вспышке, оставив после себя дымную сферу, Хэйт готова была ответить на вопрос: кто страшнее (опаснее) из пары Бестия – Астао. Однозначно, Бестия лидировала с громадным отрывом.

– Что это было? – с трепетом спросила Хэйт, после того, как Тариша вернулась к нормальному виду.

Ответила дроу, еле стоящая на ногах, не сразу, вероятно, схватка и превращение дались ей непросто.

– Боевая ипостась, один из даров Ашшэа. Божественное усиление и божественное проклятие. Я пройду еще немного, а потом свалюсь. И два дня буду слабее, чем мой первый убитый шакал.

Два игровых дня (а НПЦ, по логике, говорила об игровом времени) – это восемь часов реального времени, вполне довольно, чтобы вздремнуть часика три-четыре и съездить на сеанс живописи в студию. Заковырка была в том, что во времени они были ограничены.

– Ты говорила об озере лавы, дойти до него сумеешь? – спросила Хэйт, с жалостью глядя на Бестию, обессиленно прислонившуюся к стене.

– Я должна.

В этом была вся Тариша.

Бестия, доковыляв до сферы, все еще находившейся в месте гибели мини-босса, подозвала адептку.

– Тебе.

Выпало ли что-то еще, кроме протянутого Бестией камня, Тариша не уточняла, а Хэйт не стала спрашивать.

Камень был дымчатым алмазом. Размером с кулак адептки.

Неограненный дымчатый алмаз.

Тип: предмет, используемый в ремесле (ювелирное дело, алхимия и другие).

Имеет большую ценность, как в не ограненном виде, так и после огранки.

Шанс нахождения при выработке алмазного месторождения: ничтожный.

Класс: редкий.

Внимание: алмаз может быть разделен на несколько меньших частей, ценность его при этом будет уменьшена.

Что делать с камушком, адептка решила определяться позже. Она догнала дроу, уже ушедшую вперед по проходу, подставила ей плечо.

– Обопрись. Пусть хоть какой-то прок от меня в этом походе будет.

На удивление, Бестия смолчала. И приняла помощь.

По счастью, сражаться им больше ни с кем не пришлось: видимо, норму по пролитой крови на квадратный метр подземных туннелей Тариша выполнила с лихвой.

До лавового озерца они добрались за час: чем дольше они шли, тем медленнее переставляла ноги Бестия, и тем сильнее наваливалась она на плечо пришлой, качая той выносливость и вызывая сомнения вроде: «А не перебрали ли с реалистичностью разработчики?»

Не доходя до самого озера, Тариша оперлась на валун, затем достала и швырнула оземь темный кристалл.

– Уходи, – наткнувшись на непонимающий взгляд Хэйт, дроу махнула рукой. – Куда вы, пришлые, уходите. Постарайся вернуться на второй восход. Я отлежусь в камне.

– А как же…

– Мать предполагала и такой исход. Иди. Мне… нужно…

Последние слова Бестия бормотала еле разборчиво.

– Поняла, – кивнула адептка. – Я вернусь вовремя. Выход!

За окнами было уже светло, когда Вероника выбралась из модуля. Взгляд на часы подтвердил опасения: на сон осталось часа три, время с похождениями пролетело незаметно.

В итоге, она благополучно проспала будильник, и только звонок от Стаса смог выдернуть девушку из страны сновидений. Встрепанная, заспанная (холодная вода при умывании не помогла разлепить веки) Вероника шатающимся привидением дотопала до машины и там вырубилась снова. Стас еле ее растолкал.

Немного оживил ее вид холста и натурщика, отвратительно бодрого и отпускающего скабрезные шуточки про зомби-апокалипсис в адрес художницы.