Текст книги "Сойти с ума (СИ)"

Автор книги: Карина Микиртумова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 15 страниц) [доступный отрывок для чтения: 6 страниц]

Содержание

Cover Page

Содержание

Пролог, 1-2 Главы

Глава 3 с бонусом – Глава 5

Глава 6-Глава 7

Анкеты героев

Глава 8 + бонус

Глава 9

Глава 10

Глава 11

Глава 12

Глава 13

Глава 14

Глава 15

Глава 16

Глава 17

Глава 18 + Эпилог + 2 бонуса

Сойти с ума

Микиртумова Карина

Пролог, 1-2 Главы

Микиртумова Карина

Сойти с ума

Страстная неделька -2

Аннотация

Думала ли я, что покинув отчий дом, обрету счастье и испытаю страх? Думала ли я, что буду жить среди семи мужчин и стирать за ними носки? Думала ли я, что буду скрываться от мачехи и подрабатывать секретарём у извращенца? Но как оказалась, такая жизнь мне безумно нравится. Если бы меня не пытались убить, и если бы не пытались соблазнить. И возможно, последнее бы мне нравилось, если бы не бесило до скрежета зубов.

По мотиву сказки про «Белоснежку и семь гномов».

ПРОЛОГ

«И родила королева вскоре дочку, и была она бела, как снег, как кровь румяна, и такая черноволосая, как черное дерево, – и прозвали её потому Белоснежкой”

[м/ф «Белоснежка и семь гномов»]

В народе говорят, что встречаешь по одёжке, а провожаешь по уму. В моей жизни на мои мозги никто никогда не обращал внимания.

Позвольте представиться, Снегелина Сергеевна Васнецова – дочь олигарха Сергея Николаевича Васнецова, владельца косметической фирмы; падчерица красивейшей женщины страны, Регины Яковлевны, которая красовалась в молодости на обложках модных журналов, а после замужества, стала «лицом» фирмы мужа, а позже его правой рукой в делах бизнеса. Полгода назад, папа погиб, оставив после себя завещание, которое и стало гвоздём преткновения между Региной и мной.

Мачеха была жадна до денег, но никогда своим поведением не показывала этого, считая себя выше этого. Она была трудоголиком, стервой, женщиной с холодными карими глазами и железными амбициями. Регина вела себя, как королева, а отец, в свою очередь, всё ей позволял. Хочет Региночка в Милан за покупками? Хочет Лексус? Хочет Виллу в Мехико? Что уж говорить, Сергей Николаевич любил жену и был по натуре щедрым человеком. Правда, только для семьи… Я же росла вдали от камер телевизионщиков, жёлтой прессы, ярких таблоидов. Ни единой фотографии не мелькнуло в журналах. Лишь редкие семейные фото в архиве жёсткого диска. Училась в школе-интернате в Швейцарии по желанию мачехи, потом университет по международным отношениям. Одевалась я хорошо, дорого, но посредственно. Так, чтобы ни у кого не возникло мысли, что я дочь Сергея Васнецова. Опять же по желанию любимой мачехи. Мол нечего во мне взращивать избалованность. В социальных сетях я значилась под другим именем. Снежка Дрозд. И ни единая душа не могла связать меня с дочерью известного олигарха и его жены.

Дрозд – фамилия бабушки по папиной линии. Конечно, сначала меня обижало некоторое пренебрежение со стороны отца, мачехи, да и вообще… Жила я красиво, не бедно. Жаловаться приходилось только на отсутствие внимание родителя, который вечно был по локоть в работе. Редкие телефонные звонки, встречи… Смерть всегда наступает неожиданно. Я была в салоне красоты, когда мне позвонила рыдающая мачеха и сообщила новость.

Многих, горе объединяет, но я не видела его в мачехе, которая стояла у гроба и чисто для галочки теребила белый хлопковый дизайнерский платок. Она всем своим видом показывала, как скорбит. И все купились на спектакль, кроме меня. Как можно быть такой бесчувственной? Она же прожила с ним столько лет… Он поднял её из грязи и возвёл на пьедестал богатства и красоты. Кем бы она стала без него?

В день, когда юрист пригласил нас с Региной для зачитывания завещания, был пасмурным. Весна ещё не вступила в свои права и грозила наступлением холодов, дождей и противной слякоти.

– Я ещё раз, Линочка, приношу соболезнования, – Амир Исаакович прокашлялся, – Такой молодой и…

Да, папе должно было весной исполниться пятьдесят…

Я тогда плакала. И когда зачитывали завещание, и когда Регина шипела, возмущаясь, как змея, и когда…

– Сергей Николаевич распорядился так, что до своего двадцатипятилетия, Снегелина не может воспользоваться завещанным капиталом. Только если выйдет замуж и будет беременна, предоставив мне, необходимые заключения экспертов. А если не мне, то в мою контору.

Я молчала. Не было сил возмущаться, да и стоило ли? Всё уже за меня решили. В двадцать пять получу сорок процентов капитала, а Регина шестьдесят. Но если выйду замуж и буду беременна, то мачеха получит всего двадцать процентов, а я все восемьдесят. Включая контрольный пакет акций фирмы, недвижимость, вложения. Папа любил Регину, но всегда всё переписывал на себя или меня. Говорил, что мы с ним семья и должны держаться вместе. Только вот в итоге, получилось совсем как-то не по-семейному. И это вдову очень сильно бесило, ибо женщина считала, что и сорок процентов для меня слишком много.

К слову, до двадцатипятилетия мне оставалось чуть больше полутора лет.

Бояться мне было нечего. У меня была работа, квартира в центре города, скопленные деньги. Но всё равно чувство, что меня предали, висело над головой, как Дамоклов меч. Вроде бы и не обделили, а вроде бы поставили на второе место после мачехи. Ведь я дочь… Единственная.

Возможно, жизнь продолжала бы идти своим чередом, и я может, удовлетворилась сорока процентами, ибо выскакивать замуж не планировала. Да и бизнес меня не прельщал. Не моё это. В один из майских дней, Регина пригласила на чай. Я чувствовала, что женщина захочет прощупать почву, что будет предлагать после двадцатипятилетия продать ей свою часть акций фирмы. После зачитывания завещания прошло чуть больше месяца и, казалось бы, эмоции поутихли, голова протрезвела, да и обида забилась в угол подсознания.

Но мои предположения, касательно мачехи, не оправдались. Битый час она сидела и предавалась воспоминаниям. Клеопатра, йоркширский терьер, лежала на пушистом белом ковре и пыталась вытянуть из него ворсинки. На прозрачном столе лежала коробка дорогих Швейцарских конфет. Моих любимых.

– Снегелина, у тебя внезапно пропал аппетит? Помниться, ты всегда была сластёной. Право, до противных прыщей на подбородке, – Регина рассмеялась, будто сказала нечто смешное, а не в очередной раз унизила меня.

Моя мачеха была утончённой женщиной. Высокая, статная, с прекрасной фигурой. Чёрные волосы каскадом падали на плечи, полные губы застыли в фальшивой улыбке, а холод в глазах лишь показывал мне: она что-то задумала. И это что-то, явно аморальное.

Я же и правда, слишком любила шоколад, но, когда смотрит ОНА, то и кусок хлеба в горле застрянет.

– Ты пока попей чайку, мне нужно сделать важный звонок. И конфеты ешь, не пропадать же добру.

Регина сладкое не ела. По крайней мере, при мне. Всё же, она вдова бизнесмена, и должна всегда выглядеть, как «лицо» фирмы.

Мачеха ушла из гостиной, цокая по полу каблуками. Я чувствовала себя, как на допросе. В доме, на удивление никого не было. Ни Марты, поварихи, ни Анастасии, горничной, ни Валерия, дворецкого. Только Регина, Клёпа и я.

Потянулась за конфеткой, взяла одну и потянула в рот. Клёпа ожила и затрясла хвостиком у моих ног.

– Не балуют тебя совсем тут? – погладила собачку по загривку, – Хорошая девочка. Конфетку хочешь?

Улыбнулась, когда терьер тявкнул, и я поднесла ладонь со сладостью.

– Только, тсссссс. Это между нами.

Хихикнула и стала наблюдать, как собака заглотила шоколад. Я же решила не потворствовать желаниям и просто выпить чашечку зелёного чая, который вероятно, уже успел остыть в поданной мачехой чашке.

Клёпа заскулила, и я посмотрела на неё. Собака лежала и из пасти сочилась пена. Была дурой, если бы закричала … Но я ей не была… Зажала рот рукой, сопоставила факты, схватила коробку с конфетами и рванула из дома.

Меня пытались отравить. Мачеха. Та, что воспитывала (грубо сказано) с семи лет решилась на убийство. Ради денег, ради власти, ради себя.

Момент своего побега из родного города, я помню смутно. Я тогда доехала до квартиры, покидала вещи в чемодан вместе со сбережениями, съездила на работу, чтобы уволиться и забрать документы. Села в поезд и отправилась покорять неизведанные земли. Сбегая, как маленькая трусливая девочка.

Возможно, кто-то обратился бы с этими конфетами в полицию. Но, во-первых, Регина не дала бы делу хода, во-вторых, сомневаюсь, что стали бы расследовать смерть собаки. А доказать причастность мачехи к покушению на убийство невозможно. Эту коробку видели только она и я. И в нашем мире лишь деньги имеют настоящий вес. Моё слово против ее? Заведомо проигрышный вариант.

Тяжело нырять в неизвестность, тяжело бежать от установленного жизнью порядка, тяжело осознавать свою никчёмность и тяжело быть той, кем не являешься.

Так я приехала на киевский вокзал, с которого и началась моя история.

ГЛАВА 1

Дом «дурдом» или весело жить не запретишь

Какое счастье этот дом,

Где вся жизнь – кувырком.

Везде грязные носки,

Везде парфюм, везде трусы.

Какое счастье этот дом,

В тайне называемый «дурдом». © МК

Ах, эти дивные подмосковные вечера!

– Неряхи, – пробурчала я, собирая с пола грязные носки, – Мужикам столько лет, а до сих пор не научились убирать за собой. Стыдно должно быть.

После побега из Питера, я созвонилась со знакомым из Подмосковья, Власом Абрамовым. Знала его по прошлогодней поездке в Хельсинки, когда на пароме мы добирались до Стокгольма. Мы подружились, и весь год переписывались по вайберу, периодически созванивались. В данной ситуации, только ему я могла доверить суть своей проблемы и напроситься в гости.

Отчасти из-за того, что Регина даже не в зуб ногой о существовании Власия. Собственно, о нём никто не знал. Как таковых, друзей у меня никогда не было, чтобы можно было все секреты и проблемы обсосать со всех сторон, а значит, искать поддержки у Власа было правильным решением. Я не успела даже погулять по дневной Москве, так как парень меня забрал с киевского вокзала и привёз домой. До этого момента и не представляла, что он богатенький мальчик, и что у него шесть старших братьев, потому что Влас об этом умалчивал. Хотел, чтобы ценили его, а не деньги семьи и достижения старших. Я не осуждала, так как тоже предпочитала опускать своё родство с известным Сергеем Васнецовым и его невероятной женой Региной.

Тогда, в последние дни мая, семья Власа встретила меня с величайшим подозрением. Конечно, младшенький привёл домой девушку и заявил, что теперь она будет жить с ними. Вот прямо так и сказал. Не спросив, не будут ли братья против моего присутствия, не стесню ли я их… Мне было так неудобно, что я раскраснелась и потупила взор. Начало знакомства вышло паршивым, и я решила довериться. Единственное, что сгладило углы и настроило мужчин на нужный лад. Правда, я умолчала о том, что из «золотой» молодёжи. Ни к чему это, я всегда вела себя просто, без загонов. Поэтому избалованность меня не коснулась. Я всегда чувствовала себя недолюбленной, брошенной, хоть и из богатой семьи.

Всё равно, я собиралась найти работу и снимать жильё, независимо от информации, которую я представила братьям.

Той наличности, что я взяла из дома, хватило бы на пару месяцев. Карточки в расчёт не беру, потому что по ним можно меня отследить. Зная, Регину, она непременно проверит все мои счета. Да и поиск квартиры дело серьёзное, как собственно и работы. Честно признаюсь, я не хотела и не хочу оставаться одна, потому что сердце ещё стучит от пережитого страха и осознания собственной беспомощности.

Абрамовы меня приняли, выделили гостевую комнату, но с условием. Домработница у них напросилась в отпуск на целый месяц, а заменить её некем. Временного человека они искать не хотят, и думали перебиться этот месяц сами, но тут подвернулась я. Ага, мисс «Пропер» веселей, дома чище, в два раза быстрей! Собственно, на это время записали Снегелину Дрозд в золушки. Я была не против, потому что приживалкой быть не хотелось. А так, вроде отрабатываю комнату. Помогаю по дому.

Я попросила называть меня Линой, а не Снежком, как решил величать меня Вадим. Противный человек, с весьма гаденьким характером. Это его носки я собираю в коридоре. Специально, зараза, раскидал. Людмила Константиновна, домработница, всё мне рассказала и показала перед уходом.

Во-первых, в этом доме едят по часам. В семь утра, полезный завтрак в виде каши с фруктами или яичницы с овощами или беконом. Перекусывают молодые мужчины сами. Дома обычно только завтракают и ужинают. Ужин, кстати в восемь часов. Кто не успел, тот без еды. Исключения бывают лишь по выходным или, когда у семьи гости. Обедают братья дома редко и на этот случай должен быть припасён суп. Мясной, наваристый, да зелени побольше. Я когда слушала, тихо фигела, и думала о том, что за неделю мне нужно найти и работу, и съёмную квартиру. Иначе мне каюк придёт. И даже в дверь не постучится.

Сейчас же, на второй день моей жизни в доме Абрамовых, я, сжав кулаки, пыталась не зарычать.

– Этому мужику жениться не стоит, – шипела сквозь зубы, – Он бедную женщину до тюрьмы доведёт. Или до самоубийства…

Выпрямилась и посмотрела на веер носков. Все они были грязными и вонючими. Вадим, наверное, недельный запас израсходовал. Старательно так коридор ими посыпал. Скоти-и-и-на редкостная. Чтоб ему, какая-нибудь Клёпа в дизайнерский ботинок нагадила. На глаза навернулись слёзы. Всё-таки, ни в чём неповинное животное погибло.

Загрузила грязноту в стиральную машинку и пошла на кухню. Вчера я не готовила, потому что была Людмила Константиновна. Она оставила суп, а вот ужин придётся готовить уже мне. Мужчины умотали ни свет ни заря на работу и их постигла удача. Они не отравились, и их не пронесло от моей стряпни. Готовить я не умею, и никогда не выказывала желание научиться. Но, видимо, выхода у меня нет, и сегодня семерых братьев Абрамовых ожидает игра: «пронесёт или не пронесёт». Благо туалетов в этом доме несколько.

Хохотнула. Иногда, я бываю очень нехорошей девочкой. А это всё Вадим. Вот не раскидал бы специально вонючие носки, может быть и призналась, что кухарка из меня… А так, пусть наслаждаются. Хотя где-то внутри меня подвывала совесть… Где-то глубоко внутри. Мужчины же не поинтересовались, умею ли готовить, стирать, убирать…А это значит, что? Что у меня обалденное оправдание на все нечаянно совершённые косяки. Вот так-то! Знай наших!

Кухня представляла собой светлое помещение. Белая мебель, два холодильника, духовка, плита, куча всяких бытовых приборов, среди которых я распознала блендер для смузи, комбайн, соковыжималку и весы. Продуктовые. Надеюсь, среди этих тельцов никто на диете не сидит…

Подошла к высокому окну, одёрнула белоснежные занавески и раскрыла настежь ставни. Мммм, люблю июнь! А ведь сегодня первое число! Какая красота! Наконец-то лето!

Широко улыбнулась, наслаждаясь мгновением беззаботности и сглотнув слюну, направилась к холодильнику. Прежде чем готовить, нужно самой поесть. Супчик, ты где?

– Снежок, ты как сказочное видение, – неожиданно на кухне появился Вадим и своей бородатой физиономией испортил мне настроение, – А я вот решил, тебя проведать. На обед заехал. Чем потчевать будешь?

Наверное, было слышно, как я заскрипела зубами. Нет? Странно…

– Щами, – пропела я, – Людмилы Константиновны.

Вадим скривил губы.

– Как же они… А ничего другого нет?

– Только на ужин. Иного правилами этого дома не предусмотрено и меня просили вас не баловать. Так что или суп, или ничего.

Абрамов захохотал.

– Когда так говорит Людмила, то я даже побаиваюсь, а когда такой ангел, как ты, – мужчина цокнул языком, – Я даже как-то…напрягся.

Ой, как мне хочется его половником огреть. Напрягся он! Вижу блин! Хотя не стоило туда смотреть. Наверное, красная как рак.

– Мне двадцать три года, а Вам сколько?

– Тридцать пять, – процедил Вадим.

Мечтательно вздохнула.

– Вот было бы вам на десять лет поменьше… А так, старых я не люблю. Суп будете?

– Сама ешь!

Мужчина развернулся и вылетел из помещения. А я лишь пожала плечами.

– Придурок, – пробормотала себе под нос, доставая кастрюлю и попутно облизываясь.

Давненько я домашних щей не ела, давненько.

******

Однажды, когда я решила назло папе жить в общаге, случилась катастрофа.

Во-первых, я не была подготовлена к жизни в таком адском шуме, звонком матраце, на котором, кстати, можно, как ёжик прыгать. Во-вторых, делить комнату с девушками, стало для меня проблемой.

В-третьих, как новичку среди старожил меня вынудили проставляться. К нам на этаж пришло чуть ли не пол общаги. Коменданта задобрили бутылкой текилы и упаковкой креветок. Помнится, Анжела Ивановна рукой махнула, мол, дело молодое. Да, моложе некуда. Мои новые подружки порыв в приготовлении закусок, ужина полностью одобрили, но помогать напрочь отказались. Мной тогда руководил энтузиазм и влюблённость в местную звезду пивного разлива, Илью Багрянцева. Красивый, высокий, брюнет… И бабник. Помню, я тогда так старалась, так старалась! И тарталетки с чесночно-творожной начинкой, и сёмга, запечённая в фольге, и креветки в лимонном соусе и устрицы тоже были. А ещё я испекла два пирога… Украсила стол, поставила бутылки шампанского, виски, водки, сока, ликёра и минералки. Выглядело всё очень аппетитно и даже пахло вкусно. Только вот на деле оказалось… В тарталетки я забубенила слишком много чеснока, а так как он оказался ядрёным, то гости стали запивать закуску. Сёмга оказалась пересоленной, пироги каменные, креветки слишком «лимонными», и только устрицы были нормальными, так как я с ними ничего не делала. В результате, народ всё съел, запивая спиртным. В хлам были многие и я тоже, так как переволновалась жутко. А пить мне вообще нежелательно, вести себя начинаю очень вольно. В тот роковой день посвящения, я потеряла девственность с Ильёй и поняла, что в постели он не так и хорош. Совсем. Член маленький, опыт небольшой, да и прелюдии не любит… Всё было быстро, больно, мокро и противно. А ещё никогда не думала, что лишусь невинности по пьяни.

На следующий день, я позвонила папе и съехала из общежития. Сходила к врачу провериться и зареклась готовить. Правда, были ещё сомнительные потуги, но я их пресекала. Что же, касается парней... Как-то стало не до этого. Учёба, практика, поездки за границу, работа… У меня и мысли не возникало с кем-то лечь в постель. Отчасти оттого, что больше ни к кому сексуального желания я не испытывала. Вообще. После Ильи отрезало, так отрезало.

Надеюсь, сегодня вечером никто не напьётся в хлам. Потому что, я уже не девственница и ни с кем спать не собираюсь. А вот по яйцам дать смогу. Вадиму. Даже совесть будет дрыхнуть спокойно под одеялом.

Из того, что было в холодильнике, я нашла фарш, овощи, макароны, сметану. Плевать на распорядок дня мужчин, есть будут то, что приготовлю. В общем, фантазия у меня в этом плане фиговая и поэтому быть макаронам с подливкой.

Ровно в восемь часов вечера, когда дома были все, кроме Константина и Дениса, я накрывала на стол. Вадиму я положила побольше, при этом улыбаясь во все тридцать два зуба.

– Ты что, мне в макароны плюнула?

Блин, и почему мне это в голову не пришло?

– Спасибо за идею, – мило улыбнулась, – Но я девушка воспитанная и подобными желаниями не страдаю. Приятного аппетита, Вадим.

– Лин, садись с нами поешь, – предложил Влас, когда я уже собиралась уходить.

Остановилась и призадумалась. Кивнула. Сходила на кухню за своей порцией. Есть я свою стряпню, не собиралась. Даже овощной салат.

Села рядом с Власом, который налил мне в бокал сок.

– Приятного аппетита, – с широкой улыбкой произнесла я, – с широкой улыбкой произнесла я, – Надеюсь, всё понравится. Я так старалась!

Сделала глоток апельсинового сока и стала наблюдать. Вадим сунул в рот вилку с намотанными на неё спагетти и замер.

– Что-то не так? – обеспокоенно спросила его, – Пересолила? Переперчила? Не доварила?

Мужчина сглотнул.

– Всё вкусно, – выдавил он, хватаясь за стакан с простой водой.

– Снегелина, мы благодарны тебе за столь… необычный ужин, – выдавил покрасневший Модест, – Но кажется, у меня высыпало.

Вопрос: где?

– Пищевая аллергия, – пояснил Влас, – У него и на пыль тоже аллергия. Тебе Людмила ничего не говорила разве?

Покачала головой. Модест встал из-за стола и быстро ушёл из столовой. Кто-то шепнул: «Везёт засранцу». Но кто это сказал, я не поняла.

Представители семейства Абрамовых были интересными личностями. Самому старшему, Константину, было тридцать восемь полных лет. По образованию юрист, был женат, детей не имеется. Отец, Николай Абрамов и мать, Алёна Викторовна, открыли бизнес. Сначала это были свадебные салоны и услуги, затем они расширились, разрослись. Пытались вовлечь в бизнес старшего сына, но у того на уме были лишь законы. После смерти родителей, Косте пришлось взять бразды правления в свои руки и привлечь младших братьев в развитие их семейного процветающего бизнеса. Константин был педантом и трудоголиком. Любил одеваться с иголочки, причёсывался, говорил вежливо, но ёмко. Казалось, что он внутренне сдерживается. Интересный мужчина, но, на мой взгляд, слишком «статный». С него бы картины писать. Прямой нос, волевой подбородок, холодные цепкие серые глаза. Меня с первого взгляда немного даже пробрало от его вида. Сразу видно, что человек может быть жестоким. Но в моём случае у него был огромный плюс: работа. Он не вылезал из кабинета. Влас говорит, что он порой там ночевать остаётся. Если совсем аврал. Не человек, а машина, ей богу. Далее по братской ветке шёл Вадим. Тридцать пять лет от роду. По образованию инженер. Работает в семейном бизнесе, заведуя персоналом. Бедные люди, мне их искренне жаль. Характер у их начальника гаденький, лицо тоже просит кирпича… Не говоря, о манерах.

– Лин, а ты что в салат добавила? – внезапно спросил меня Рома, – Кисло так.

– Вкусно, Снегелина, – кашлянул Вадим, – Безумно просто.

Широко улыбнулась.

– Я так рада! На пробу сварганила. Но раз так нравится, то я буду почаще делать. А завтра такое испеку…

– НЕ НАДО! – хором загалдели братья, – Пожалуйста. Лучше заказывай в ресторане. Время для поисков работы сэкономишь.

Ай, да я! Ай, да молодец!

Пожала плечами.

– Мне нужно в уборную, – встала и ушла из столовой.

Правда, решила подслушать за дверью.

– Боже, гадость редкостная, – выругался Вадим, – Могла бы сказать, что готовить не умеет.

– А вы и не спрашивали, – прошептала я и направилась в уборную.

Константин, Вадим, Денис, Станислав, Модест, Роман и Власий… Да, их мать и правда, героиня. Тридцать восемь, тридцать пять, тридцать четыре, тридцать два, тридцать, двадцать девять и двадцать пять. Алёна Викторовна рожала детей, как дышала. Мне даже страшно такое представить. Но мужчинам повезло. Семья всё-таки… Большая, сплочённая и любимая. А у меня? Мачеха, которая пытается убить падчерицу, из-за жадности. Ни братьев, ни сестёр, ни родителей, ни друзей… Жизнь боль.

И пора смыть её в унитаз, пойти помыть посуду и завалиться спать. Завтра. Завтра я поеду в город на разведку, чтобы искать работу и развеяться.

«Сон в летнюю ночь» или «На новом месте, приснись жених невесте»

Как-то повелось у меня, что привыкаю к новому месту «спальника» тяжело. Постоянно верчусь, просыпаюсь, ёрзаю… Так вот и в доме Абрамовых мне спалось плохо уже две ночи. И ложась в мягкую постель с приятно пахнущим бельём, я заранее приготовилась к мешкам под глазами и отёкшей шее. За окном стояла тишина, что не удивительно, ибо стекло пакет был трёхслойным со звукоизоляцией. Закрыв глаза, стала проворачивать в голове моменты жизни: прошлой и будущей. Я не знала, ищет ли меня Регина, не ищет… Хотя с неё станется объявить меня мёртвой при удобном случае. Так что я уже в который раз думаю, что не получит она большей доли папиного бизнеса. Не после того, как пыталась меня убить. Только вот я не смогу выйти замуж по расчёту и лечь в постель без любви. У меня ещё есть время для обдумывания. Но в целом, главное, чтобы я дожила до двадцати пяти. Что ждёт меня в будущем, когда я с опаской смотрю по сторонам? Это сейчас меня пригрели и дали временную работу. Но что будет, когда мне придётся съехать отсюда и жить одной? Без защиты и без ощущения безопасности?

С этим вопросом я провалилась в глубокий сон. Мне снилось море. Я стою, зарывшись пальцами ног в белый песок, над головой поют чайки, а волны бьются об прибой. Взгляд направлен на линию рассвета. Меня медленно затапливает умиротворение, которое вызывает безмятежную улыбку на губах.

Волосы развеваются от тёплого дуновения ветра и меня обхватывают чьи-то руки. Но я не боюсь, а наоборот прижимаюсь к крепкой груди, окунаясь в чувство защищённости. Трепет пронизывает кожу, когда руки незнакомца ласкают кожу сквозь прозрачное платье. Я разворачиваюсь в кольце его рук и поднимаю голову, чтобы посмотреть в глаза. И вижу усмехающееся лицо Регины, руки которой сжимаются вокруг моей шеи… Мачеха злобно смеётся и её глазницы наполняются первозданной тьмой.

Я резко села в постели, держась за горло. Частое дыхание выдало кошмарный сон.

– Чёрт возьми, а началось всё так заманчиво, – пробормотала себе под нос, вставая с кровати, – Да, поговорка про женихов, это явно не ко мне. Вроде бы нетрадиционные наклонности к мачехе замечены не были.

– Снежка, ты кричала, – голос Вадима заставил меня вздрогнуть, – милая пижамка. Любительница пони?

Фыркнула.

– Пинки пай рулит, – саркастично ответила ему, – Мне приснился кошмар. Но так как я уже проснулась, мне более ничего не угрожает. Благодарю за беспокойство.

Я посмотрела на настенные часы.

– Внутренний будильник сработал что надо. Пора готовить кашу, – широко улыбнулась, пряча руки за спину, скрывая небольшую дрожь.

Вадим застонал.

– С удовольствием отведаю твою кашу, но сегодня позавтракаю на работе. Дела.

– И я! – услышала я голос Власа, – Да? Лин, не заморачивайся. Закажи лучше на ужин чего-нибудь. О, Кстати Костяна и Дениса накормить можешь. Они ещё не оценили…

– Оценили, – мрачно заметил кто-то.

Ко мне в комнату ввалилось всё семейство Абрамовых. Кто-то включил свет, и я предстала в своей любимой пижаме с пони во всей красе. Короткие шортики, верхняя майка на бретельках…Если к этому прибавить отсутствие нижнего белья. Впрочем, пижама была детской, а вот я уже далеко ушла от невинного возраста.

К моим щекам прилил жар. Ненавижу эту свою особенность.

– Чувствую себя Белоснежкой среди гномов, – выдохнула я, – Доброе утро.

– Почему сразу Белоснежкой? Можно ещё провести параллель с Машей и медведями, мёртвой царевной и семью богатырями…

Сглотнула.

– Ну, спасибо, Влас. Как-то не хочется быть сожранной или умертвлённой.

Вадим сразу же подобрался и соблазнительно (для кого-то) улыбнулся.

– Во всех этих сказках принц целует принцессу, пробуждая от вечного сна. Даруя любовь и преданность.

Денис расхохотался и хлопнул брата по плечу.

– Это ты принц что ли? Ворчунишка ты! Идём мужики, а то наша Белоснежка, алая как рак. Милая пижамка. Целомудренная.

– Кому как, – пробормотал Вадик, – кому как.

Я стояла офигевшая. Ну, и утро…

Пижаму решила всё-таки купить новую. Однотонную.

«Мисс Буфер Логики»

– А мои, родимые, смотрят на тебя.

Ты бы их потрогал, говорю тебе я!

– Ах, какое платьице, тонкий силуэт.

Чем же не красавица, раз мозгов нет?©

Утром ни один представитель дома Абрамовых вкушать мою пищу не возжелал. Даже я. Перекусила фруктовым салатом, заправленным йогуртом и принялась собираться в город. Сначала хотела просто погулять, расслабиться. А с завтрашнего дня начать искать работу. Конечно, у нас с Абрамовыми договор о моих услугах прачки и кухарки, но думаю уже никто не против моего пребывания на кухне. И возможно, я даже старалась, если бы Вадим не проявил ко мне внимания. Хотя всё равно, мою еду только выплюнуть можно. Или рвотный рефлекс привести в действие.

А если предложить ему жениться? Не рефлексу, а Вадиму. Фу, бред блин. Я ничего не имею против разницы в возрасте, если между людьми есть химия и уважение, но Вадим меня настораживал и отталкивал. Я не любила такое внимание.

Плюнула на своё мозгоклюйство и стала одеваться. На улице было по-летнему тепло. Осадков, судя по кристально голубому небу не ожидалось. Я надела лёгкое платье «бэби долл» приятного лимонного цвета. На шею повесила белые крупные бусы, волосы расчесала и намочила водой, чтобы появились кудряшки. Сделала лёгкий макияж, подушилась любимым ароматом Dolce & Gabbana «L’Imperatrice» и, положив в единственную чёрную сумочку кошелёк, вызвала такси. Когда поспешно собиралась, особо не заморачивалась, что взять. Несколько платьев, пижаму, нижнее бельё, штаны, кофту… Кстати, нужно взять на всякий случай болеро. Ага, и сходить в туалет пред выходом. Замечательная особенность организма у меня. Если перед уходом из дома не сходить «пи-пи», то буду хотеть долго и упорно. Чисто психологически. Странно, да?

Примерно через час меня высадили у какого-то торгового центра. Собственно, куда просила, туда и доставили.

Деньги у меня были, осталось найти им применение. Но не слишком дорогое, потому что будущее пока что призрачно и растраты ему помешают. Вздохнула, вбирая в себя крупицы солнечных лучей. Всё же, ощущение свободы дарит крылья. Нет нелюбимой работы, на которой приходилось постоянно бороться с конкуренцией, не было льстивых людей… В глаза говорят одно, а за спиной иное. Поливают грязью. Сколько раз я обжигалась на вот таких «добропорядочных» людях! Ведь каждому хочется иметь друга. Чтобы поговорить, поделиться проблемами, искать совета… Только потом понимаешь, что твои проблемы никому неинтересны. Гораздо любопытнее некто знакомый, дочь бизнесмена, у которого денег курицы не клюют. Хотя одна всё же клюёт и в дорогой шоколад яд заколачивает.

Да, жизнь моя жестянка, пора бы уже, Геля, учиться на собственных ошибках. Неудачный секс, нулевые отношения с отцом, минусовой коэффициент доверия к людям. Хотя Абрамовым я доверилась. Но это потому, что выхода не было. Не могла же я отплатить людям ложью? А так как я им доверилась, то стоит целеустремлённо искать работу, а потом и квартиру.

Я вошла в торговый центр. Мир, в котором я чувствую себя собой. Отец всегда любил своё внимание определять деньгами. Обычно договариваясь о встречах, у папы возникали «непредвиденные» обстоятельства. Он звонил и говорил, что не сможет приехать, но перечислил мне на карточку приличную сумму денег для шопинга.

«Чтобы время не пропадало», – любил говорить он.

Часть денег я тратила, часть клала на счёт в банке. Закрытый, чтобы проценты капали. На будущее. И именно поэтому я не стала снимать всё свои банковские заначки, потому что наивно решила, что налички вполне хватит. Если бы не Влас, то пришлось как-то крутиться в Москве. Хорошо, что я вспомнила о его приглашении погостить и хорошо, что общалась с ним.