Текст книги "Зеленоглазая леди"
Автор книги: Карен Робардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 22 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Карен Робардс
Зеленоглазая леди
1
«Выбор прост, – мрачно размышляла Анна Траверн, – согласиться стать любовницей Грэма или умереть с голоду».
Если бы речь шла только о ней, она почти без колебаний предпочла бы голодную смерть, но у нее была Челси. Анна знала, что в конце концов материнская любовь пересилит гордость, соображения морали и физическое отвращение. Она просто не могла допустить, чтобы ее пятилетняя дочь оказалась выброшенной в холодный бездушный мир, если в ее власти предотвратить это.
Но мысль о том, что руки ее деверя коснутся ее кожи, а его тело совершит вторжение в ее собственное, вызывала у нее тошноту.
– Боже милостивый, помоги мне как-нибудь выкарабкаться из этой ловушки!
Как дочери священника, ей, конечно же, приходила мысль о том, что надо молиться, а не впадать в отчаяние. Но сейчас Анна произносила слова молитвы без особой надежды. В последнее время Бог, похоже, отвернулся от нее. Но Анна все-таки продолжала шептать слова молитвы. Скорее это была дань воспитанию, а не искренняя мольба о божественном вмешательстве.
В последние мучительные часы жизни мужа она молилась так много, что, казалось, утратила способность делать это искренне. На его похоронах она чувствовала себя совершенно сломленной, теперь же не ощущала ничего: ни ненависти, ни страха, ни любви, ни даже скорби. Похоже, ее жизнь окутал холодный черный туман.
С тех пор прошло уже шесть месяцев, три из них она провела в Англии по настоянию Грэма. Он начал преследовать ее с того самого момента, как она только ступила на землю Гордон-Холла. Сначала Грэм повел себя хитроумно, и Анна надеялась, что неправильно истолковала его нескрываемую нежность, поцелуи и объятия. Возможно, его избыточно нежные ласки были особым проявлением печали. Но, пытаясь убедить себя в этом, Анна подозревала худшее.
Грэм желал ее с того самого времени, когда они, все трое, были еще детьми. Он желал, но не любил ее. Пол же очень любил, несмотря на то, что Анна была всего лишь дочерью местного викария. А вот Пол и Грэм были сыновьями богатого и влиятельного лорда Ридли. С детства Пол был ее самым близким и дорогим другом. Брак мало что изменил. Их союз считался счастливым.
А потом в невероятно молодом возрасте, двадцати четырех лет, Пол умер. С его смертью и ее жизнь, и Челси разбилась вдребезги, как стекло.
В отличие от похожего на быка Грэма Пол был стройным, с бледным лицом и льняными, такими же, как и у Анны, волосами, отчего незнакомые люди иногда принимали их за брата и сестру, а не за мужа и жену. При всей своей хрупкости Пол всегда казался совершенно здоровым, хотя, как часто говаривал отец Анны, внешность бывает обманчивой. После смерти Пола доктор сказал ей, что, вероятно, у него всегда было слабое сердце.
Если бы они это знали! Они никогда бы не отважились на эту безумную авантюру, никогда бы не отвернулись от его семьи и мира, который знали, и не отправились на Цейлон.
Они сбежали из дома от невыносимой ярости отца и брата. После свадьбы старый аристократ Ридли негодовал, считая Анну, дочь священника, недостойной парой для его сына. Грэма же взбесил их брак, потому что он сам желал Анну. Но жениться на ней он, конечно же, не собирался. Для этого Грэм был слишком высокого мнения о себе, считая Анну вполне пригодной лишь для постели. Все это вызывало у Анны дурноту. Отец Пола лишил его наследства, и новобрачные оказались совсем без средств. Единственно, на что они могли рассчитывать, так это на небольшое наследство, оставленное Полу его рано ушедшей из жизни матерью, да чайную плантацию на острове Цейлон, где его мать жила еще в девичестве.
Но Анна и Пол не унывали, они были молоды и энергичны и влюблены друг в друга так, что им было и море по колено. Они взвалили на себя заботы о чайной плантации и зажили собственной жизнью. Сначала это казалось невероятным приключением, но жаркий и влажный климат Цейлона совсем не подходил для Пола. Когда родилась Челси, он уже пережил несколько приступов изнурительной лихорадки. И как бы он ни сопротивлялся, тропическая болезнь все-таки погубила его. Пол умер.
«Почему мы не вернулись в Англию, как только поняли, что этот климат для него не подходит?» – бесконечно терзала себя Анна этим вопросом.
Чувство вины постоянно преследовало ее. Она понимала, что Пол был бы еще жив, если б не женился на ней. И осознание этого мешало ей спокойно жить...
Анна вздрогнула, почувствовав внезапный порыв холодного ветра. Плотнее запахнувшись в шаль, наброшенную поверх ночного одеяния, она сидела в библиотеке в огромном кожаном кресле, свернувшись в клубочек, перед каминным огнем и чувствовала себя вполне уютно, пока не набежал этот ледяной порыв ветра. Откуда здесь мог взяться сквозняк? Она ведь тщательно закрыла дверь в холл, да и окна на втором этаже тоже были плотно закрыты, а пыльные бархатные шторы задернуты.
– Пол? – выдохнула она имя мужа, но тотчас же поняла всю абсурдность сказанного.
И как бы ни было это нелепо, она позволила себе на мгновение поддаться фантазии, представив это ледяное дуновение предвестием появления духа Пола. Со дня его смерти она чувствовала себя настолько одинокой, что готова была разговаривать даже с его тенью. Как бы она хотела переложить свою ношу на его плечи! Хотя бы на одну-две минуты! Она так устала, но ей абсолютно не к кому было прислониться. Родители ее умерли, а из родных Пола в живых оставался лишь один Грэм. Лорд Ридли умер всего на месяц раньше своего младшего сына. Что же до Грэма, то Анна уже в сотый раз думала, что, пожалуй, было бы лучше, если б у нее вообще не было родственников. Зря она поверила в его благородство, когда Грэм предложил ей и Челси жить в его доме. Но смерть Пола оставила их с Челси абсолютно нищими. По условиям завещания матери Пола, даже цейлонская плантация теперь переходила к Грэму.
Грэм и раньше замечал, что маленькая девочка Анна, бегавшая вместе с Полом в Гордон-Холле, выросла и превратилась в желанную молодую женщину. Еще за год до того, как Анна стала женой Пола, Грэм всеми правдами и неправдами пытался заманить ее в свою постель. С какой стати она вообразила, что истекшие шесть лет могли что-то изменить? А после смерти старого лорда Ридли Грэм и вовсе обретал большую власть, которую с легкостью мог использовать, пытаясь подчинить себе Анну.
Прошла минута, другая, но тень Пола так и не появилась. Конечно же, Анна знала, что этого не случится. Она остро почувствовала свое одиночество. Во всем мире не было никого, кто бы мог ей помочь. Не было никого, кто спас бы ее от участи, которую она уже считала неизбежной. Рано или поздно ей все равно придется уступить домогательствам Грэма.
«Я не могу! Просто не могу!»
Она заплакала, подтянув колени к подбородку под складками просторной ночной рубашки, обхватив колени руками. «Слезы не могут помочь», – укоряла она себя.
Невозможно было вернуть Пола. Если бы слезами можно было что-то исправить, он давно бы воскрес.
Но вдруг за спиной послышались чьи-то шаги. Анна вздрогнула.
«Пол? – Эта мысль снова всплыла в ее мозгу. – Но нет, конечно, нет! Дух мог бы мерцать или парить, но не шагать по дощатому скрипучему полу».
При мысли о том, что Грэм мог найти ее в этом укромном уголке, Анна содрогнулась и инстинктивно сжалась, стараясь занять как можно меньше места. Надеясь на то, что он ее не заметит. Это было возможно, но маловероятно, ведь если это был Грэм, то это означало только одно – он искал ее. Всякий раз Анна обращалась в бегство, пытаясь укрыться в своей комнате, как только дом затихал, погружаясь в ночной сон. Она избегала его, очень боялась, что ему вздумается искать ее. Но недавно она с ужасом узнала, что Грэм имеет ключ от ее комнаты. В прошлую ночь она проснулась оттого, что он пытался забраться к ней в постель. Анна отчаянно сопротивлялась. Его остановило только то, что она могла закричать и разбудить его жену.
Уходя, Грэм пригрозил Анне, что ей суждено делить с ним постель, в противном случае она должна была покинуть его дом.
И вот сегодня она опасалась, что он попытается вновь осуществить свою угрозу. Умом-то Анна понимала, что исход почти предрешен, что она вряд ли может прекратить его гнусные домогательства, но все-таки надеялась на чудо. Ее добрый отец повторял ей до самой своей смерти, что чудеса совершаются каждый день. Анна молилась. Молилась, чтобы спасти себя от Грэма и как-то обеспечить свое существование. Она подумала, что может попросить это у Бога, что это не будет слишком большой дерзостью, так как у нее было отнято все.
Снова послышались чьи-то шаги. Анна вдруг с ужасом заметила мужскую фигуру.
Закутанный в черный плащ, он скользнул мимо кресла почти так же бесшумно, как могла бы это сделать тень.
Анна замерла и затаила дыхание, не отрывая взгляда от высокой черноволосой фигуры.
«Кто это?»
Анна достаточно хорошо его видела в свете, падавшем сквозь приоткрытую дверь. А ведь она так тщательно закрыла ее прежде! Это-то и объясняло сквозняк. Но кто это? Дом этот, конечно, предназначался для приема гостей. К Рождеству 1832 года, до которого оставалось не более двух недель, ожидалось их прибытие, но только через несколько дней. В Гордон-Холле сейчас никто не гостил. Этот человек вряд ли мог быть одним из приятелей Грэма, столь же тупоголовых и франтоватых, как он сам.
Анна была совершенно уверена, что этот человек не мог быть и слугой... «Это грабитель!» – вдруг осенило Анну. От подобной догадки у нее чуть не остановилось сердце.
Она хотела было закричать, но преступник был так близко, что вряд ли кто мог бы ей оказать помощь. Грабитель тотчас же набросится на нее, как только обнаружит ее присутствие. Похоже, он пока об этом не подозревал.
Анна очень надеялась, что это всего лишь вор, а не убийца. Надеялась, что он ее не заметит. Съежившись в своем кресле, она не сводила с него глаз, боясь пошевелиться.
2
Он принялся снимать книги с полок и укладывать их аккуратными стопками на находившийся поблизости письменный стол. Ясно, что человек не подозревал, что за ним наблюдают. У Анны затекли ноги от неподвижности, но она продолжала терпеть. Вдруг она заметила, как грабитель нажал на доску в стене, где-то позади полок, на которых стояли книги.
Он сделал несколько попыток сдвинуть доску с места, после чего послышался глухой стук, и образовалась щель в стене. К изумлению Анны, небольшая деревянная панель скользнула в сторону, а ведь несколькими секундами раньше там была стена.
Глаза Анны округлились. Большую часть жизни она имела свободный доступ в дом в Гордон-Холле, а в детстве играла здесь, но не имела ни малейшего представления о том, что в доме имеется тайник.
Откуда об этом узнал грабитель?
Он засунул обе руки в отверстие и извлек оттуда маленькую шкатулку. Анна не видела лицо незнакомца, но все же заметила, что тот был очень доволен. Повернувшись и поставив шкатулку на письменный стол, он открыл ее и принялся рассматривать содержимое. Анна пыталась догадаться, что же там могло быть. Уж, конечно, не драгоценности Травернов! Они принадлежали сейчас жене Грэма, Барбаре, и были надежно заперты в ее спальне в том самом месте, где и хранились много поколений.
Что же там было? Что-то маленькое, помещавшееся в шкатулке величиной с коробку для сигар, столь секретное, чтобы это надо было держать в тайнике, но в то же время столь ценное, если оно привлекло внимание хорошо осведомленного грабителя.
Что?
Размышляя, Анна даже забыла о страхе, когда вдруг увидела, как мужчина вынул из шкатулки плоский бархатный футляр, поднял его крышку и заглянул внутрь. Должно быть, ему понравилось то, что он увидел. Он улыбнулся, положил таинственный футляр на стол, предварительно закрыв его и ощупав то, что лежало внутри, потом поднял и взвесил его на руке. Он слегка повернулся к огню, пытаясь получше рассмотреть добычу. А Анна рассматривала его.
По первому впечатлению он ей показался похожим на цыгана – смуглая кожа, густые черные брови и волосы, схваченные на затылке тонким черным шнурком. В отличие от тонких черт лица Пола черты его лица были четкие и мужественные. Они казались вырезанными из тикового дерева топором. Это был высокий и крупный мужчина с массивными плечами и широкой грудью. В библиотеке было слишком темно, чтобы можно было рассмотреть его получше. По первому впечатлению он показался Анне даже красивым, но грубоватым, диким и опасным.
Но красота красотой, а этот человек был вором. И было вполне вероятно, что он мог бы напасть на нее, обнаружив ее присутствие. Анна затаилась. Преступник что-то держал в руке. Слабый оранжевый отблеск каминного огня вдруг высек ярко-зеленое сияние из таинственного предмета. Анна чуть было не вскрикнула от удивления: «Это же изумруды Королевы!»
Анна видела их всего раз, в детстве. Они с Полом нырнули под занавеси в этой самой комнате, когда неожиданно сюда вошел его отец в сопровождении какого-то гостя. Судя по одежде и манерам, это был солиситор. Она, конечно же, не припомнила подробности их разговора, если вообще что-либо уловила из него, но не могла забыть все великолепие украшений: ожерелья, браслета, серег и пояса для корсажа. Солиситор вынимал их по одному, качая головой и выражая явное неодобрение.
Судя по всему, у мужчин вышел спор, касавшийся драгоценностей, но дети не придали этому никакого значения. Они изо всех сил старались вести себя тихо, не произвести ни звука, чтобы не привлечь внимания лорда Ридли, способного выдрать Пола за то, что тот за ним подглядывал. Анну же он мог отослать домой со строгой запиской, адресованной ее отцу, с требованием сурово наказать девочку за нескромность.
С тех пор она ни разу не видела ослепительного фамильного сокровища Травернов, но много раз слышала его историю. Пол узнал ее от Грэма, а что узнавал Пол, то в скором времени становилось известно и ей. Оказалось, что изумруды были частью сокровищ, принадлежавших когда-то шотландской королеве Марии Стюарт. Она отдала их одному из своих обожателей, финансируя попытку свергнуть с трона ее кузину, королеву Елизавету. Но вместо этого Мария лишилась головы, а драгоценности исчезли. Они всплыли несколькими столетиями позже и каким-то образом оказались у лорда Ридли. Было неизвестно, как они попали к нему, но он хранил их трепетно и прятал надежно. До этой минуты Анна не вспоминала об их существовании, а тот долгий день, проведенный вместе с Полом за занавесями, казался почти миражом.
И вот теперь их собирался украсть какой-то плут!
Анна, должно быть, вскрикнула, потому что вор внезапно поднял голову.
Это был ужасный момент. Анна просто не отрываясь смотрела в его глаза. При свете камина они казались такими же черными и бездонными, как самая черная ночь. Анна была так напугана, что не могла даже кричать. Руки и ноги онемели, а сердце словно бы перестало биться. «Боже милосердный, что он сейчас со мной сделает?»
Он тоже замер, но очень скоро справился с потрясением. Взгляд его не отрывался от ее лица. Губы же изогнулись в такой странной гримасе! Это было похоже и на оскал, и на презрительную усмешку.
Анна буквально сжалась в уголке огромного кресла. Ее волосы в беспорядке рассыпались по плечам, укрытым шалью цвета лаванды. На бледном лице глаза казались такими огромными, такими яркими и зелеными, как изумруды, скрывшиеся в складках его плаща. Она была очень стройной. Если не считать полной груди взрослой женщины, скрытой теперь шалью и волосами, то она легко могла бы сойти и за ребенка.
– Ну прямо рождественский ангел! Что ты делаешь здесь, под лестницей, в этот поздний час, солнышко?
Голос его звучал вполне разумно, хоть и чуть-чуть насмешливо. Анна почувствовала, что ее сердце вот-вот остановится. А в горле у нее настолько пересохло, что она с трудом смогла промолвить:
– Если вы сейчас же уйдете, я не стану кричать.
Ее угроза была бы более убедительна, если бы она не произнесла эти слова прерывающимся шепотом.
– Благородно с вашей стороны. Но я не собираюсь пока уходить. И должен вас предупредить: если вы закричите, мне придется вас придушить, а вы такая хорошенькая!
Несмотря на его шутливый тон, угроза была вполне реальной. Анна смотрела в эти бездонные глаза и понимала, что он, пожалуй, способен выполнить свое обещание.
Вероятно, он и задушит ее, если Анна помешает ему, и, вероятно, будет не больше мучиться угрызениями совести, чем если бы раздавил муху. По правде говоря, она думала, что он так или иначе, но все равно задушит ее, ведь она была единственной свидетельницей его преступления. Разве не так?
А где же она была раньше? Надо было действовать сразу, пока была такая возможность. Вот сейчас он положит ей руки на плечи, и она окажется беспомощной. Один его рост убеждал ее в этом.
Анна вцепилась в подлокотники кресла, готовясь вылететь из него словно из катапульты. Она уже приготовилась спасаться бегством и при этом кричать, раскрыв рот, но он оказался рядом прежде, чем она смогла двинуться с места. С проклятием он бросился на нее, уже готовый вцепиться ей в шею.
3
Анна подпрыгнула вверх и закричала. Но вместо ужасающего вопля она издала всего лишь жалкий писк. Страх парализовал голосовые связки.
Снова и снова Анна пыталась кричать, но издавала лишь слабый писк.
– Вернись, ты, маленькая...
Шепотом изрыгая проклятия, он попытался схватить ее, но Анна смогла на секунду увернуться, хотя уже через несколько мгновений его пальцы сомкнулись на ее плече, сжав ночную рубашку. Она со страхом почувствовала прикосновение этих огрубевших пальцев на своей нежной коже и буквально в последнюю секунду ухитрилась увернуться, но уже через мгновение он снова вцепился в ворот ее ночной рубашки. Шаль с нее свалилась, а рубашка с громким треском разорвалась. Но Анна всё еще сопротивлялась. Она кружилась и увертывалась от его цепких рук, скользивших по ее гладкому обнаженному телу. Она снова попыталась закричать.
– Тихо ты, чертова маленькая мегера!
Он цепко ухватил ее своими сильными руками.
О, он далеко не был джентльменом! И не мог им быть. Он был вором, агрессивным и опасным человеком. Если ей не удастся спастись, что же будет с Челси? Если она что-нибудь не придумает, уже утром слуги найдут ее труп, распростертый на полу библиотеки!
Задыхаясь, Анна дергалась, пытаясь вырваться. От ужаса у нее чуть глаза не вылезали из орбит. Ладони вспотели от страха, а сердце колотилось так громко, что она ничего не слышала, кроме его биения. Время от времени она все еще порывалась кричать, но все было бесполезно.
Анна уже потеряла всякую надежду на то, что ей удастся позвать кого-либо на помощь. Не решалась Анна и броситься к двери. Грабитель почти наверняка схватил бы ее, если б она вылезла из-за кресла.
– Иди сюда, черт бы тебя побрал!
К ужасу Анны, он вдруг поднял и отбросил кресло в сторону. Оно отлетело далеко и ударилось о письменный стол. Со стола полетели книги и какие-то предметы. Анна подхватила край ночной рубашки и бросилась бежать.
В одно мгновение он оказался у нее за спиной. Она скорее почувствовала, чем увидела его. Что-то темное и устрашающее дышало жаром ей в шею. Она уже было метнулась к полуоткрытой двери, но в этот момент он наконец схватил ее.
– Ах!
Она отчаянно рванулась в сторону, надеясь увернуться и спрятаться за маленьким столиком, но он так крепко схватился за ее взметнувшуюся ночную рубашку, что она уже не смогла вырваться. Он встряхнул ее изо всей силы.
– Пожалуйста, отпустите, мне больно! Задыхаясь, она еще раз попыталась вывернуться.
– Веди себя тихо! – проворчал он, прижав ее к своей широкой груди. – Слышишь меня? Стой спокойно!
Анна не слышала его. Она была в ужасе от его силы. Ей казалось, что она вот-вот задохнется. Нос и рот ее были расплющены о его грудь. Он сжимал ее грудную клетку так, что было трудно дышать. На мгновение Анна испугалась, что теряет сознание, когда вдруг осознала, что он левой рукой поглаживает ее грудь.
И она поняла, что убийство не единственное, чего ей следовало бояться. «Насильник!» – дошло до Анны.
– Пустите меня! – заорала она.
Она отчаянно пыталась сопротивляться.
– Тихо ты, черт возьми!
Она брыкалась и извивалась в его руках, как маленький зверек, угодивший в капкан, но все было тщетно.
Домашними туфлями она колотила его по голени, но, похоже, он даже этого не заметил. Анна вздрогнула и поморщилась. Его икры были такими неподатливыми, словно древесные стволы, а она только отбила себе пальцы ног.
Анна стоически продолжала извиваться и вырываться, локтями молотя его по бокам. Грабитель лишь на мгновение растерялся, крякнув, но тотчас же переменил позу, и Анна почувствовала, что пальцы его оказались у нее под грудью. Анна ощутила жар, и это ощущение поразило ее, как удар молнии. Анна изо всех сил старалась освободиться.
Ей удалось повернуться вполоборота, но он снова пришел в себя, схватив ее еще больнее.
– Уберите от меня свои лапы! – выкрикнула Анна.
Но он и не думал подчиняться. Анна пришла в бешенство и стала вырываться, словно дикое животное, пытаясь избежать его прикосновений. Внезапно он замер, больше не пытаясь причинить ей боль, затем зажал ей рот так крепко, что вынудил ее губы раскрыться. И она ощутила соленый вкус его кожи.
– Тихо!
Он так сильно зажимал ей рот, что опять причинил боль. Во внезапном порыве Анна с яростью сжала зубами его ладонь.
– О! – Он вскрикнул, отпустил ее и затряс рукой.
Бросив беглый взгляд на грабителя, Анна ринулась к двери. Если когда-нибудь на лице человека была написана жажда убийства, то в этот момент ее можно было прочесть на его лице.
Он тут же нагнал ее. Его по-цыгански темное лицо буквально налилось кровью.
Задыхаясь от ужаса, Анна рванулась к двери в холл. Там было темно как в пещере. Единственный проникавший туда луч света исходил от трепетного огонька свечи, зажженной в дальнем конце холла. Спальни всех членов семьи находились на втором этаже. Ей надо было всего лишь добраться до конца холла, взбежать по лестнице, и помощь была бы обеспечена. В эту минуту Грэм представлялся ей желаннее, чем преследовавший ее безумец.
В холле было очень холодно. В своих шлепанцах и ночной рубашке Анна ощутила бы это сразу, будь она в нормальном состоянии. Но она была слишком напугана и даже не почувствовала холода. Он уже настигал ее, а она бежала и слышала его шаги за спиной, легкие и быстрые, как у пантеры. Бежать от него было безнадежным делом, она понимала это с самого начала...
И он схватил ее, рукой вцепившись в развевающиеся волосы, запутался в них, а потом рывком остановил ее. Слезы навернулись у нее на глаза, но почему-то она в это мгновение испытала облегчение.
Пока он волок ее назад, она из последних сил испустила пронзительный крик, но он тотчас же зажал ей рот.
– Ты... маленькая сучка...
Голос его звучал мрачно и яростно. Все еще зажимая ей рот, он рывком поднял ее на ноги, и она оказалась в его объятиях.
– Мне следует задушить тебя за это, черт бы тебя побрал! Тебя надо бы отправить в преисподнюю. И что прикажешь делать с тобой теперь?
Он так крепко прижал ее к груди, что Анна могла лишь беспомощно болтать ногами. Она поняла, что находится на волосок от смерти. Ее глаза расширились от ужаса и смотрели в мрачные сверкающие черные глаза, не оставляющие ей никакой надежды на милосердие. С минуту Анна испытывала леденящий страх за свою жизнь, дрожа всем телом. Он оценивающе взглянул на нее, такую маленькую и беспомощную в его крепких объятиях.
К счастью, черная смертоносная ярость в этот момент схлынула с его лица.
– Ты всегда такая заноза, Зеленоглазая леди? – пробормотал он. – Господи! Какая досада! Да ладно уж! Тебе придется уйти со мной. По крайней мере, ты не дитя, как мне показалось вначале. Мы сможем даже позабавиться.
И он направился на второй этаж, волоча Анну за собой, да еще при этом улыбался. Это была недобрая улыбка, полная насмешки, не оставлявшая никаких сомнений относительно его намерений.
«Господи!» – взмолилась она, беспомощная как младенец.
Было похоже, что ему хорошо известно, куда следует повернуть, чтобы оказаться в парадном зале. Это было большое помещение, недавно украшенное рождественскими гирляндами перед наступающими праздниками. Здесь был ужасающий холод, потому что все камины погасили на ночь, а за окном густым слоем лежал снег.
Из этого зала было четыре выхода. И ясно – для того чтобы добраться сюда из библиотеки, надо было знать, куда повернуть. Это было бы невозможно без знакомства с расположением комнат в доме.
«Кто же он такой? – недоумевала Анна, вглядываясь в его смуглое лицо. Этот человек даже отдаленно не напоминал ей знакомого, но в то же время он прекрасно знал этот дом. – Не был ли он слугой, которого рассчитали? Или...»
Все-эти здравые мысли мигом исчезли из ее сознания, лишь только он в хмурой задумчивости посмотрел на нее.
– Еще хоть один раз пикни, и я оглушу тебя так, что ты потеряешь сознание, – сказал он.
Судя по его мрачному тону, он осуществил бы свое намерение. Анна ему поверила.
Она покорно молчала, когда он ставил ее на пол перед собой. Сквозь тонкие подошвы домашних туфель она ощущала ледяной каменный пол. Анна поежилась. Шаль она уже давно потеряла, ночная рубашка повисла на ней рваными клоками, так что было видно молочно-белое плечо, обнаженное настолько, что это граничило с наготой. Он оценивающе прогулялся взглядом по ее телу, чуть задержавшись на ее груди. В его глазах она прочла желание, которое ей было страшно истолковать. Анна рванулась назад, но он удержал ее, схватив сильной рукой за предплечье.
– Пожалуйста, – пробормотала она дрожащим голосом, но его жесткий взгляд тотчас же заставил ее замолчать.
– Стой! – угрожающе прошипел грабитель.
Анна не сразу поняла его намерение. Он быстро развязал шнурки своего плаща, закутал ее в него, завязав шнурки плаща у нее под подбородком. Плащ был такой просторный, что она могла бы дважды обернуть его вокруг своего тела. Анну удивила его заботливость. «Возможно, он не настолько жесток...» – промелькнуло у нее в голове, и Анна решила сделать новую попытку.
– Если вы отпустите меня, я никому не скажу, что видела вас. Клянусь...
– Теперь я не могу этого сделать, Зеленоглазая леди. Но я хотя бы не дам тебе замерзнуть. На улице такой холод! – сказал он и снова схватил ее. Анна уже подумала, что незнакомец снова возьмет ее на руки, но тот, похоже, был отвлечен чем-то наверху.
– Это слишком большое везение, чтобы пренебречь им, – пробормотал он, будто объясняя свой поступок.
Ничего не понимая, Анна проследила за его взглядом и вдруг заметила заранее приготовленный слугами венок из омелы, под которым дозволялось поцеловать девушку. Анна не успела даже моргнуть, как незнакомец наклонился к ней и поцеловал в губы.
