Текст книги "Дитя любви"
Автор книги: Карен Робардс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 7 (всего у книги 24 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]
Догнав ее в два счета, мальчишка сделал подножку, и она грохнулась на асфальт. Из глаз посыпались искры. Но жизнь научила ее защищаться. С визгом перекатившись на спину, она принялась царапаться, кусаться и брыкаться, как кошка.
В конце концов победила сила. Усевшись на нее верхом и прижав ей руки к земле, этот чертенок неожиданно рассмеялся. Черные волосы на лбу, куда угодил стакан, слиплись, из расцарапанной щеки сочилась кровь.
– А для девчонки ты неплохо дерешься.
– Катись к черту!
– Ты ведь живешь на Паркуэй-плейс? И мы тоже – я, мама и брат. Я тебя видел.
– Не твое дело, где я живу!
– Хочешь есть?
– Не. Я лазила здесь, потому что мне нравится.
– У нас дома есть спагетти, могу сварить. Дома никого. Мама на работе, она официантка, работает по ночам, а брат куда-то ушел. Хочешь спагетти?
При слове «спагетти» в животе у Мэгги заурчало, так как она не ела со вчерашнего вечера, а спагетти очень любила.
– Мне надо принести домой для папы.
– Для кого?
– Ну, для папы. Он… болеет, и я ухаживаю за ним, – Тот самый старый пьянчуга, который вечно валяется на лестнице, да? Один раз мне даже пришлось перепрыгивать через него, потому что он загородил вход в дом.
– Папа не пьяница! – Все ее расположение, вызванное упоминанием о спагетти, тут же исчезло, и, сверкнув глазами, она напряглась, вновь готовая вступить в драку.
– Да моя мама тоже бывает пьяная, конечно, не так, как твой папа, но я знаю, что это такое. А спагетти у нас много, могу сварить и на его долю. Хочешь, пойдем?
– Тогда возьми свои слова обратно, насчет папы.
– Ладно, беру обратно.
Мэгги чуть подобрела. Мальчишка слез с нее, и она, встав на ноги, молча смотрела на него, не зная, то ли остаться, то ли убежать. Так они стояли, освещаемые вспышками красно-желтой вывески.
– Так ты хочешь спагетти или нет?
Соблазн оказался слишком велик, голод не тетка.
– Ага.
– Тогда пошли. – И мальчишка двинулся в сторону блочных домов в дальнем конце улицы, время от времени оглядываясь, проверяя, идет ли она за ним.
– Как тебя зовут?
– Магдалена. А тебя?
– Ник.
Ник… С тех пор он постоянно заботился о ней, пока она не бросила его, чтобы выйти замуж за Лайла.
Как он, должно быть, возненавидел ее! Если бы он так поступил, она бы тоже его возненавидела.
И вот теперь он вернулся. Его лицо вновь возникло перед ней: смуглое, излучающее опасность, напряженное, оно в то же время притягивало. И, хотя оно сохранило черты человека, которого она когда-то любила, теперь это было лицо нового, незнакомого мужчины. Она не имеет права забывать, что тот парень, так же, как и та Магдалена, исчез навсегда, их обоих поглотило время. А может быть, что-то и осталось в нем от того Ника, память о прошлом… так же, как и в ней жило еще что-то от Магдалены Гарсиа…
Память – опасная вещь, и пренебрегать ею нельзя…
Глава 13
Оказавшись у себя в комнате, Мэгги заперла дверь на ключ, задвинула засов и, собираясь с мыслями, прислонилась к стене. Затем торопливо принялась стаскивать с себя одежду, словно она жгла ее. Сбросив шелковые туфли, она сняла колготки и оставила их на ковре, небрежно швырнула на стул вечернее платье за четыре тысячи долларов, не глядя сорвала длинные бриллиантовые серьги и, достав из гардеробной, надела черные брюки, черную водолазку, спортивные туфли и черную кожаную куртку. Быстро проведя щеткой по волосам, сколола их на затылке заколкой и подошла к окну.
Еще несколько лет назад, в отчаянии пытаясь найти способ выйти из дому незамеченной, она обнаружила, что к верхним окнам сигнализация не подключена. С самых первых дней замужества, объясняя это соображениями безопасности, Лайл настоял, чтобы Типтон возил ее повсюду, на тот случай, если какому-нибудь ненормальному вдруг вздумается похитить ее. Поначалу она противилась, и иногда ей удавалось брать машину и ездить одной, отец в то время был еще жив, и она навещала его и тетушку Глорию. Ради возможности хоть изредка видеться с единственными близкими ей людьми, она даже преодолевала страх перед Лайлом.
Сначала она ездила к ним открыто – либо сама, чибо с Хилтоном, думая тем самым успокоить Лайла. Иногда даже привозила с собой маленького Дэвида навестить дедушку Хорхе, и тогда Лайл приходил в бешенство и – как следствие – всякий раз после этих поездок находил разные способы, чтобы наказать ее. Способы были изощренные и жестокие, хотя со стороны все выглядело так, словно не имеет никакого отношения к поездкам, а если она брала с собой Дэвида, то Лайл умудрялся причинить ей и физическую боль. Вскоре это превратилось в настоящую пытку, и Мэгги перестала брать Дэвида; постепенно ее визиты стали редкими настолько, что отец попенял ей, считая, что она просто забыла о них. Позже, обнаружив упущение в сигнализации и, соответственно, возможность убегать через окно в спальне, а потом узнав и о существовании «Леди Дансер», она решила воспользоваться своими открытиями, чтобы продолжать поездки к отцу и тетушке Глории.
«Леди Дансер» представляла собой небольшую, около пяти метров длиной, моторную лодку, вот уже лет двадцать стоявшую на приколе у пристани на Уиллоу-Крик, частично протекавшей по территории Уиндермира. Лодкой пользовался только Херд, поскольку любил рыбачить в этом небольшом, впадавшем в реку притоке, а нередко и выходил по нему на саму реку. Летом Луэлла часто готовила на ужин принесенную им рыбу. Мэгги была уверена, что Лайл давно забыл о существовании лодки, так как теперь у него была огромная роскошная яхта, где он устраивал приемы; яхта стояла на отдельном причале километров на семь выше по реке.
Мэгги ненавидела яхту и обожала «Леди Дансер». В этой роскошной яхте она видела немое воплощение всего, чем так гордился Лайл, – богатства, социального положения, власти; яхта как бы олицетворяла образ ненавистного мужа, поэтому она была на ней буквально считанные разы. К счастью, он не настаивал. Люди, которых Лайл приглашал на «Айрис», были исключительно его гостями.
Пора уходить, подумала Мэгги. Она выключила свет, и спальня погрузилась в темноту. Отодвинув в сторону тяжелые бархатные темно-бордовые занавеси, которые, по утверждению дизайнера, прекрасно гармонировали со стенами, оклеенными бледно-розовыми обоями (у Мэгги на этот счет было противоположное мнение), она слегка приоткрыла узкую створку крайнего левого из шести окон спальни. Ниже находились огромные, с покатым верхом эркеры окон библиотеки. Расположенные попарно многостворчатые эркеры служили величественным украшением дома, и крыша одного из них начиналась как раз сантиметрах в шестидесяти ниже ее окна.
Окна спальни были высокими – около двух с половиной метров, и узкими, не более шестидесяти сантиметров, и, хотя Мэгги приоткрыла створку всего на чуть-чуть, вылезти, как оказалось, было совсем легко. Мэгги не раз приходило в голову, что через такие окна воры могли бы проникнуть в дом без особого труда. Хотя – и здесь Мэгги отдавала должное инженеру по установке сигнализации, за чьи услуги Лайл заплатил немалые деньги, – забраться в дом снаружи без предварительно открытых окон было бы намного сложнее, чем вылезти.
Присев на корточки, Мэгги просунула в приоткрытую створку ногу и, нащупав крышу эркера, протиснулась наружу. Прижавшись к стене, она оглянулась и с удовольствием вдохнула прохладный ночной воздух, чувствуя, что вновь оживает, оказавшись за стенами своей тюрьмы.
Сверху открывался великолепный вид. Высоко в небе плыли редкие перистые бледные облака, а еще выше мерцали первые звезды; узкий белоснежный серпик молодой луны низко повис над темными купами деревьев, заливая призрачным светом каменный внутренний двор. Чуть поодаль, за низкой оградой, черными стрелами выделялись высокие нераспустившиеся розовые кусты, все еще присыпанные холмиками перегноя на случай весенних заморозков, а между ними – та самая белая чугунная скамейка, на которой, счастливо улыбаясь, сидела их дружная семья, изображенная Дэвидом на своем рисунке… Сейчас, в неверном лунном свете, голая скамья выглядела как нелепый скелет. Лужайка вокруг, покрытая недавно зазеленевшей травой, казалась серебристой. Чуть повернув голову, Мэгги посмотрела в сторону темной стены леса.
Никого. Вжавшись спиной в выемку окна, Мэгги как можно плотнее прикрыла створку и, присев на край покатой крыши, осторожно начала спускаться вниз, нащупывая ногой выступы в каменной кладке. Больная рука тут же дала о себе знать, но Мэгги не обращала внимания на боль. Двенадцать лет жизни с Лайлом научили ее терпеть и не такое.
На стыке эркера и стены камни были неровные, образуя небольшие выступы и углубления, и за эти годы она хорошо изучила их. Через минуту она уже стояла на земле, спрятавшись за высокими кустами, образующими естественную изгородь позади дома.
Вокруг тишина, нарушаемая лишь звуками ночных обитателей леса да шорохом деревьев. Было довольно тепло, но Мэгги знала, что позже станет холоднее.
Стараясь ступать осторожно, она пошла по лужайке вдоль подъездной дорожки, затем, боясь, что собаки могут почуять ее присутствие и залаять, сделала небольшой крюк вокруг сарайчика и направилась к тропинке, ведущей в лес. Сначала надо выкопать «подарок» Ника.
От луны была довольно светло, но, как только Мэгги углубилась в лес, она вынула маленький фонарик. Приходилось идти почти на ощупь, так как держать его постоянно зажженным она боялась: могли заметить Типтон или другие соглядатаи Лайла, поэтому время от времени она освещала себе путь вспышками. Один раз она ошиблась, сойдя с тропинки не в том месте, но, вернувшись на несколько шагов назад, вскоре нашла дерево, под которым, закопала сверток. Включив фонарик, она убедилась, что полусгнивший ствол, который она положила сверху, лежит на том же месте, и, облегченно вздохнув, убрала фонарик и принялась разрывать землю.
В лесу было намного темнее, чем на лужайке. Бледный свет луны почти не проникал сквозь ветви деревьев, и обступившие ее черные тени казались угрожающими, почти зловещими. Прервавшись на минуту, она оглянулась, напряженно всматриваясь в темноту и стараясь отогнать невольный страх. «Как нелепо, – подумала она, – ведь я никогда не боялась темноты. Так в чем же дело? Почему мне должно быть страшно сейчас?»
В лесу шла невидимая ночная жизнь, и он был полон странными, непривычно пугающими звуками. Где-то что-то скрипело, потрескивало, совсем рядом слышались шорохи, а некоторые звуки напоминали жалобные стоны… Среди прошлогодней травы и сухих листьев в окружающих зарослях стрекотали какие-то насекомые, вдруг вскрикивала птица, иногда слышалось хлопанье крыльев, перебегая с места на место и шурша листвой, скреблись в земле маленькие, невидимые днем животные. Да, днем было бы забавно и интересно понаблюдать лесную жизнь, подумала Мэгги, но ночью от этих звуков у нее по спине пробегали мурашки.
Решительно отогнав от себя страхи, она вновь взялась за работу и через минуту уже держала в руках сверток. Пленка, фотографии, конверт – все было на месте. Похоже, Лайл и его приспешники не так уж и вездесущи.
С облегчением вздохнув, Мэгги встала на ноги.
Расстегнув куртку, она принялась засовывать сверток во внутренний карман, как вдруг тишину ночи разорвал резкий звук. От страха и неожиданности она даже подпрыгнула на месте, потом ей стало стыдно. Ну конечно, ей просто показалось. Наверное, какое-то крупное животное наступило на сухую ветку. Но что же это за крупное животное в уиндермирском лесу?
Звук послышался слева. Застегивая «молнию», она оглядывала темно-серые заросли кустов, пытаясь понять, что может скрываться за ними, но кусты отбрасывали такую черную тень, что, хоть глаз выколи, ничего не видно. Она различала лишь темные стволы дубов и кленов и чуть дальше – орешника и уходящих ввысь сосен. За ними – непроглядная тьма.
Звук повторился, она не ошиблась, так ломается сухая ветка, когда на нее наступают. Мэгги была почти уверена в этом. От страха ей показалось, что у нее даже волосы встали дыбом. Кто-то или что-то неизвестное находится сейчас поблизости. Она чуяла это нутром. Она даже не могла решить, что было бы лучше: столкнуться лицом к лицу с Лайлом и его помощниками или с ужасным ночным чудовищем. Но, вспомнив про пленки и фотографии, поняла: уж лучше с чудовищем. Словно кролик, внезапно ослепленный светом фар, она стояла так, застыв на месте, минуты две, затем, крадучись, быстро стала отступать назад. Взгляд ее не отрывался от черной тьмы за кустами, где притаилась опасность.
Когда она отступила метра на полтора, звук снова повторился, на этот раз немного правее, но зато гораздо ближе. Мэгги резко повернула голову и пыталась что-то разглядеть. Кровь стучала в висках, сердце выскакивало из груди. Теперь она не сомневалась: кто-то или что-то прячется в темноте, и очень близко.
Прижав для надежности рукой засунутый под куртку сверток, она перевела дыхание и повернулась, а затем со всех ног бросилась бежать.
И тут же перед ней возникла огромная черная фигура.
Не в силах совладать с собой, она закричала что было сил. Через секунду кто-то обхватил ее сзади, и невидимая рука крепко зажала ей рот.
Глава 14
Сердце ее остановилось, и кровь, казалось, застыла в жилах. От ужаса она замерла словно парализованная, не в состоянии сопротивляться.
– Господи, Магдалена, кого ты ожидала увидеть? Ведь это я.
Услышав знакомый голое, она обмякла, ноги ее подкосились, и она бессильно повисла на руках Ника.
Придя в себя, Мэгги почувствовала, что буквально задыхается от злости. Она не забыла, как он заставил ее танцевать в клубе, а теперь еще и испугал до смерти, и она с силой впилась зубами в его ладонь. Ник вскрикнул и отдернул руку, а она тем временем вывернулась из-под сжимавшего ее локтя.
– Да я чуть не умерла со страху! – прошипела она и, повернувшись, несколько раз больно ударила его в живот, так же, как делала это много лет назад. Мышцы были твердые, но, не ожидая такой реакции, он не успел увернуться.
– Ой! – выдохнул он и тут же вытянул вперед руки, опасаясь следующего нападения.
– Ты хотел, чтобы я в штаны написала?! – возмущалась Мэгги.
Ник лишь весело и раскатисто рассмеялся, что привело Мэгги в бешенство.
– Перестань смеяться, сукин сын! – И она ударила его снова, но кулак ее наткнулся на подставленную руку, тогда, не думая, она стукнула его ногой в коленку. Он тут же отпрыгнул в сторону.
– Я сказала, перестань смеяться!
– Она нисколько не изменилась, – послышался сзади одобрительный голос.
Мэгги совсем позабыла про огромную фигуру, которая возникла перед ней на тропинке.
– Да, пожалуй, – согласился Ник, все еще посмеиваясь. Мэгги обернулась, и от удивления даже рот рас»рыла.
– Линк! – Мэгги всплеснула руками и уставилась на него во все глаза. В темноте она не могла рассмотреть его лица, но внушительные размеры не оставляли сомнения в том, что перед ней действительно он, Трэвис Уокер, брат Ника по матери. Он был на пять лет старше Ника, но в отличие от брата откровенно некрасив, и окрестные мальчишки, уважая его размеры и отмечая внешность, дали ему кличку Линк[1]1
В буквальном переводе «link» означает «недостающее звено».
[Закрыть].
– Это ты, Линк? Я думала, тебя отправили отдохнуть лет на тридцать.
– Так оно и было. Промышлял понемножку наркотой, ну, попался три раза за четыре года, и меня записали в закоренелые преступники. И, главное, я не был каким-то крупным делягой, Боже упаси! Но жить-то надо! Так и влепили мне срок, но Ники-братишка достал толкового адвоката, и тот вытянул меня. Приговор изменили и сократили, так что отдыхал я только восемь лет.
– Я очень рада, что вышло именно так!
– А я и подавно. – Линк окинул ее взглядом с головы до ног, хотя, подумала Мэгги, непонятно, что он может увидеть в такой темноте. – Как ты, детка? Последний раз, когда мы виделись, ты была, вроде, совсем малышкой. Ники говорил, что жизнь у тебя теперь что надо.
Последний раз она видела Линка в джесупской тюрьме, где он отбывал срок. Ник ужасно переживал за судьбу брата и был настолько расстроен, что просто не мог собраться с силами и поехать навестить его один, поэтому они отправились вдвоем с Мэгги. Двенадцать лет назад его посадили на несколько месяцев.
– У меня все в порядке.
– Вот и хорошо.
Вдруг до Мэгги дошло, насколько странно звучит их разговор в подобных обстоятельствах.
– Ник Кинг, а что это вы с Линком делаете в моем лесу среди ночи? – И она сердито посмотрела на Ника.
В темноте огонек его сигареты то вспыхивал, то угасал.
– И, пожалуйста, перестань курить! Могут увидеть! – раздраженно добавила она.
– По-прежнему любит командовать, – прошептал Линк.
– Сегодня Линк… как бы это сказать… мой шофер. Я ушел из клуба вслед за тобой и попросил его ехать за твоей машиной, чтобы убедиться, что ты благополучно добралась.
– Угу. А потом он заставил меня оставить машину и карабкаться по этому чертову холму, потому что ему, видите ли, захотелось посмотреть на твое окно и удостовериться, что все в порядке и ты спокойно легла спать.
– Заткнись, Линк. – Ник затянулся сигаретой, и в тусклом отсвете Мэгги увидела, что он недовольно взглянул на брата.
– Но, как оказалось, ты решила вылезти в окно, – ухмыльнулся Линк, не обращая внимания на Ника. – Мы пронаблюдали, как ты это сделала, и пошли за тобой в лес.
– Ты всегда притворяешься больной, чтобы удрать с банкета, а потом вылезаешь в окно? – поинтересовался Ник.
– Коли муженек чего не узнает, значит, и не расстроится, верно? – В голосе Линка Мэгги уловила Намек, который ей не понравился.
– Я всего лишь хочу навестить тетушку Глорию. Лайл… ему это не нравится, поэтому иногда приходится уходить тайком. И скандалить не надо.
– Тетушку Глорию? – удивился Ник. – Ты хочешь сказать, старушка еще жива?
– И прекрасно себя чувствует. Именно сейчас я как раз собираюсь к ней. Если, конечно, вы, джентльмены, позволите.
– Ну и ну! Говорит так, что и на кривой козе не подъедешь! – пробормотал Линк. – Настоящая аристократка.
– Неправда! – Разозлившись, Мэгги резко повернулась и пошла сквозь деревья в противоположную сторону. Выбравшись из леса и пройдя вниз по склону, пока дом не исчез из виду, она обернулась. Ник и Линк следовали за ней по пятам.
– Уходите, – бросила она.
– Да никогда в жизни, – ответил Ник. Линк лишь дружелюбно усмехнулся.
Не оборачиваясь, Мэгги продолжала идти. Нужды оглядываться не было, она и так знала, что они не отстают ни на шаг.
Поместье «Уиндермир» стояло на вершине лесистого холма. С восточной стороны дома проходила дорога, а сзади, как раз там, где они сейчас шли, пологий склон заканчивался скалистым обрывом, и стены, огораживающей остальную территорию, здесь не было. Спуск уходил вниз метров на девяносто, внизу протекал Уиллоу-Крик, и там же была крохотная пристань, где Мэгги ждала лодка «Леди Дансер».
– У тебя здесь машина? – В голосе Линка послышалось замешательство, когда он увидел, что они остановились перед обрывом.
– Не машина, а лодка.
– Ты ездишь к тетушке Глории на лодке? – поразился Ник, – Я же говорила, Лайлу не нравится, что я вижусь с ней, а если я доберусь к ней по реке, то он ничего не узнает.
– К черту Лайла, – зло бросил Ник.
– Тебе легко говорить.
– Ты и раньше в штыки встречала любой совет. Как интересно, неужели старина Лайл, заплатив двадцать долларов за свидетельство о браке, ухитрился купить себе рабыню?
– А где же лодка? – быстро спросил Линк, увидев, как Мэгги посмотрела на Ника. Еще много лет назад, когда эти двое, молодые, упрямые, не желающие ни в чем уступать друг другу, начинали свои бесконечные препирательства, готовые перерасти в ссору, он в нужные моменты обычно разряжал обстановку. И сейчас с легкостью вошел в прежнюю роль. Это получилось так же естественно, как и то, что общение Ника и Мэгги начинало принимать знакомый оборот. Даже после такого долгого перерыва.
– Там, внизу. – И Мэгги, обрадовавшись вопросу, показала на черную сверкающую ленточку реки, казавшуюся с такой высоты совсем узкой. Каменистые крутые склоны обрыва, белесо отсвечивающие в лунном свете, выглядели неприступными.
– Там, внизу? – ужаснулся Линк.
– Ты повторяешь слова, совсем как попугай Горацио. – Мэгги кинула на него удивленный и недовольный взгляд.
– Горацио? – отозвался Ник. – Ты хочешь сказать, что эта ужасная птица все еще живет у тетушки Глории?
– Он тебя тоже не особенно жаловал, – фыркнула Мэгги. Затем, не в силах сдержаться, захихикала. Горацио, большой амазонский желтоголовый попугай, всегда был любимцем тетушки Глории и находился при ней неотлучно. Ему, должно быть, как и ей, перевалило за пятьдесят. Непонятно почему, но с самого первого раза, как попугай увидел Ника, он невзлюбил его, и тот платил ему тем же.
– А ты помнишь, как он гнался за тобой по лестнице? – и она вновь рассмеялась.
– Еще бы не помнить! – давясь от смеха, произнес Линк. – Ники с воплями вйскочил из дома, как будто ему фитиль вставили, а эта птичка орала вслед «Плохой, плохой!», да еще пыталась вцепиться в шею! А когда попугай все-таки сел ему на спину, я думал, что братишка умрет со страху! Смешнее ничего в жизни не видел.
– Ха-ха-ха, – мрачно передразнил его Ник.
– И чего ты ему такое сделал, а, Ники?
– Он запустил в него мячом, а когда Горацио погнался за ним, Ник получил по заслугам. И мальчишки еще долго дразнили его после этого.
– Пока я их не поколотил, – улыбнулся Ник. – Если бы он не напугал меня так, быть бы ему поджаренным на обед. Так, значит, это чудовище все еще живо?
– Очень даже.
– Жду не дождусь встречи.
– Что-то я не помню, чтобы приглашала тебя.
– Ну, вот опять снова-здорово, – пробормотал Линк.
– Магдалена, ты действительно не хочешь, чтобы мы поехали с тобой? – тихо спросил Ник.
Мэгги колебалась. По опыту она прекрасно знала, что этот тихий мягкий голос ровно ничего не значит и что все равно Ник сделает так, как захочет, не важно, нравится ей или нет. Она понимала, что, по крайней мере, должна попытаться остановить его, заставить уйти, ради себя и ради Дэвида. Но ей было так весело, так приятно вспоминать старые времена, посмеяться, и так хорошо чувствовать его рядом, хоть ненадолго. Сейчас они были одни, ей не надо следить за каждым словом, за каждым жестом, бояться, что Лайл может заметить. Что случится, если они вместе поедут к тетушке Глории? Когда-то, давным-давно, она обожала его, и, хоть с тех пор немало воды утекло, Ник для Глории по-прежнему оставался другом. Ну разве не может она побыть с ним, совсем чуть-чуть, вдали от посторонних глаз? И Мэгги вдруг осознала, что сейчас ей больше всего на свете нужен друг. И осознание это было болезненным и горьким: ведь Ник всегда был ее самым близким другом. – Ты все еще в вечернем костюме, – проговорила она, словно выдвигая причину, почему ему не стоит ехать. Как ни странно, она только сейчас обратила на это внимание. – Тетушка Глория не узнает тебя.
Да и она сама вряд ли могла сказать, что знает теперешнего Ника. За все время, что они были вместе, она не помнила, чтобы он надевал костюм, за исключением одного раза, когда он пришел на школьный бал. Тогда это был смокинг с чужого плеча, сейчас костюм сидел так, словно его сшили на заказ. Еще в клубе Мэгги обратила внимание, что даже в строгом деловом костюме, который, как правило, не подчеркивает физические особенности – широкие плечи, узкие бедра, – вся его крепкая мускулистая фигура отнюдь не утратила своей мужественности, наоборот, он выглядел еще сексуальнее. Сейчас его черные волнистые волосы растрепались, на щеках стала заметна слегка отросшая щетина, верхняя пуговица рубашки расстегнута, галстук слегка приспущен, и Ник был так опасно привлекателен, что от одного взгляда на него у нее начинало учащенно биться сердце.
– А я напомню. – Глядя сверху вниз, он улыбнулся, прочтя в ее глазах все, что она пыталась скрыть. Лицо Мэгги не дрогнуло, но глаза засветились улыбкой, когда, тряхнув головой, она молча повернулась и решительно направилась к самому краю обрыва. Ну что ж, если он такой умник, то она ему покажет, кто чего стоит.
– Эй! – Ник схватил ее за руку в тот момент, когда она подошла к краю. – В темноте не видно, но ты сейчас свалишься!
– Там тропинка, дурачок, – вырывая руку и не оборачиваясь, бросила она, и затем, сев на землю, свесила вниз ноги. Под ними была почти стометровая пропасть. Она улыбнулась и, не говоря ни слова, оттолкнувшись руками, съехала метров на девять вниз по сухой глинистой ложбинке между камнями – единственному пути, по которому можно было спуститься до скалистого выступа, откуда начиналась тропинка, ведущая на дно ущелья.
– Магдалена! – раздался отчаянный крик. Видимо, Ник хотел удержать ее, но не успел. Ее стремительный и неожиданный спуск сопровождался градом камней и комьев глины. Оказавшись на выступе, она с вызовом взглянула вверх и увидела, что он сидит на корточках у самого края, вытянув руку, словно все еще пытаясь поймать ее. На фоне темного неба лицо его казалось неестественно бледным.
– Ну давай, спускайся! – поддразнила она, отряхивая джинсы. – Ты ведь хотел повидаться с тетушкой Глорией, не так ли?
– Ах ты, негодница! Ты сделала это нарочно, чтобы напугать меня. – Она промолчала, поскольку Ник был прав. Она широко улыбнулась ему, а он глядел вниз, как бы раздумывая, стоит ему последовать за ней или нет. Глинистый откос действительно был крутым, но вовсе не таким страшным, как показался ей когда-то, когда Херд впервые провел ее этим путем. Кроме того, это был кратчайший путь к реке. Мэгги уже открыла рот, чтобы поднять Ника на смех за трусость, но тут он оттолкнулся и поехал вниз. Она едва успела отступить в сторону, как, высоко подняв колени, он шлепнулся рядом.
– Молодец! – захлопала она в ладоши и тут же придвинулась ближе, поскольку места было мало.
– Черт, я в клочья порвал брюки, – проворчал он, вставая и ощупывая себя сзади.
– Дай я посмотрю. – Сдерживая смех, Мэгги протиснулась за его спиной и подняла полу пиджака. Действительно, задняя часть его темно-синих шерстяных брюк была изорвана, и сквозь дыры проглядывали не только короткие белые трусы, которые тоже пострадали, но и ягодица.
– А у тебя на трусах дырка, и я вижу твою попку, – произнесла она дразнящим голосом маленькой девочки – точь-в-точь, как когда-то он.
– Что? – Ник еще раз ощупал себя и, обнаружив большую дыру, расхохотался. Мэгги уже не могла сдерживаться и тоже громко засмеялась.
– Жаль, что нет стаканчика с кока-колой, чтобы запустить им в тебя!
– Славу Богу!
Она перестала смеяться, но улыбка не сходила с ее лица. Внезапно на сердце стало легко и беззаботно, и она почувствовала себя счастливой и молодой. Как давно у нее не было такого ощущения и как прекрасно, что оно вновь вернулось!
– И что мне теперь делать? Не могу же я ходить, сверкая задницей!
– Если ты не будешь снимать пиджак, то даже не видно, что порваны брюки, – сказала Мэгги, но слова ее прозвучали неубедительно.
– Ну да, конечно, а если нагнуться? А если станет жарко и мне захочется снять пиджак? А вдруг тебе взбредет в голову повеселиться, и ты всем расскажешь?
Мэгги снова засмеялась.
– С какой стати? Неужели я способна на такое?
– Именно на это ты и способна.
– Если ты передумал, то все очень просто: надо всего лишь влезть обратно. – И она показала наверх. С того места, где они стояли, сухая глинистая ложбинка, казалось, поднималась почти отвесно и выглядела абсолютно гладкой.
– Черт, – выругался Ник, подняв голову.
– Выбирай.
– А ты, – произнес Ник, пристально глядя на Мэгги, – радуешься.
Мэгги даже удивилась, поняв, насколько эти слова отражают ее состояние.
– Да, радуюсь. Ник улыбнулся.
– Я тоже.
Минуту они смотрели друг на друга сияющими глазами, чувствуя одно и то же, как два озорника, как два сообщника. Так было всегда. И годы, разлучившие их, вдруг исчезли, словно их и не было, и они вдруг снова стали прежними – Ник и Магдалена, Магдалена и Ник, самые близкие друзья, одно целое, одна семья, а это значит – огромный бесконечный мир. Они всегда любили друг друга.
– Я рада, что ты вернулся, Ник, – тихо проговорила Мэгги. Лицо ее стало серьезным, чувства стесняли грудь. – Мне не хватало тебя.
Он потянулся к ней, но, будто передумав, в последний момент опустил руки. Только глаза его вспыхнули, и он некоторое время молча смотрел на нее.
– Мне тоже тебя очень не хватало, Мэгги Мэй.
При звуке этого имени – а он произнес его не случайно – она отшатнулась, хотела повернуться и убежать, только бежать было некуда. Она – один на один с ним и воспоминаниями, которые он вернул к жизни. Воспоминаниями о той ночи, когда они стали больше чем самыми близкими друзьями, они стали одним целым. В ту ночь они по-настоящему полюбили друг друга. Из автомобильного приемника Ника звучала песня Рода Стюарта «Мэгги Мэй». Она помнит, как потом тихо лежала в его объятиях и слушала песню, а Ник пел вместе с Родом Стюартом, он всегда считал, что хорошо поет. С тех пор он и называл ее Мэгги Мэй. Пусть это длилось и совсем недолго.
Сейчас она всматривалась в его глаза: помнит ли он? Да, он все помнит. Она стояла не двигаясь, потому что эти глаза говорили ей, как неразрывно они связаны. Но он так и не прикоснулся к ней. Стоял, сложив на груди руки, и она тоже не могла дотронуться до него. Маленькая площадка разделяла их, но ей казалось, что еще никогда они не были так близки, ей казалось, что она ощущает каждую клеточку его тела. Они стояли так всего минуту, но за это время успели вновь пережить то, что когда-то сделало их столь близкими.
Их разделяла площадка, но сердца были вместе.
Им не потребовалось слов: глаза Мэгги говорили, что ее сердце открыто для него, и он так же молча ответил, что с радостью принимает этот дар.
