Текст книги "Вниз по темной реке"

Автор книги: Карен Одден

сообщить о нарушении

Текущая страница: 9 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

ГЛАВА 16

Штаб речной полиции казался необычно безлюдным для пятничного утра. У входа дежурил сержант Мейсон, просиявший при виде меня.

– Приветствую, инспектор Корраван!

– Как жизнь, Мейсон? Как жена?

У сержанта слегка поехал вверх уголок рта, словно он не мог сдержать улыбку.

– Прекрасно, сэр! В субботу родила двойню!

– Бог ты мой, да эта женщина – просто чудо!

– Я не заслужил такого счастья, инспектор, уж поверьте, – довольно ухмыльнулся Мейсон.

– Корраван! – окликнул меня Блэр, встав на пороге своего кабинета.

– Передавайте ей привет, Мейсон, – сказал я и направился к Блэру.

– Тебя прислал директор? – осведомился тот.

– Нет, почему? – удивился я, закрывая дверь, однако шеф речников жестом попросил оставить ее открытой – дал понять, что долго рассиживаться со мной не намерен.

Опустившись в кресло, Блэр насупился, а я, несмотря на его враждебный настрой, испытал укол сожаления. Бывший начальник был уже немолод, а служба, как ни крути, нелегка.

Меня сесть не пригласили, так что пришлось разговаривать стоя.

– С чего бы Винсенту меня сюда отправлять?

– Откуда мне, черт возьми, знать, почему наблюдательному комитету вздумалось поручить ему присматривать за мной, – фыркнул Блэр.

Я вспомнил утро вторника. Со слов Стайлза у меня сложилось впечатление, что сам Блэр попросил направить к нему людей из Ярда. Вероятно, мы друг друга не поняли – или Стайлз не разобрался.

– Комитет вознамерился не только в Ярде навести порядок, – бросил Блэр, заметив мое замешательство. – Когда Винсент заступил на свою должность, меня уведомили, что я обязан сообщать ему о каждом убийстве на реке. Ничего они этим не добьются, только расследования затянутся вдвое против обычного.

Вот и объяснение, почему нам со Стайлзом пришлось ехать сюда три дня назад. Впрочем, в обсуждение я втягиваться не собирался. Стоял и молча смотрел на Блэра. Тот оторвал руки от подлокотников кресла и решительно хлопнул по столу.

– Итак, уже есть соображения о мотивах убийства?

Я кратко рассказал ему о том, что удалось выяснить, упомянув, что мотивом убийства могло стать колье.

– Очевидных связей с рекой обнаружить пока не удалось.

– Мы вытащили лодку на берег и очистили днище, – потерев подбородок, сообщил шеф речников. – Обнаружили клеймо в виде буквы «Т».

– Уверены, что это именно «Т», а не «Г», например?

Литерой «Г» помечала свои суда компания Вильмота Гельмсвирта, хотя обычно клеймо находилось на левом борту.

– Сам посмотри, – угрюмо буркнул Блэр. – Я сперва подумал о Террингтоне, если, конечно, он начал клеймить свои суда. Его доки находятся выше по течению, а лодок там полно – так что кто-то вполне мог увести один плашкоут. Никто и не заметил бы.

Ход его мыслей понятен. Компания Террингтона – одна из самых успешных в торговле текстильными изделиями – работала и с тканями, и с кружевами, и бог знает с чем еще. Однако мало ли торговцев, чьи имена начинаются с «Т»…

– Планировал отправить человека на его верфи – выяснить, все ли лодки на месте, – поджав губы, сказал Блэр. – Впрочем, должно быть, тебе хочется съездить туда самому, – добавил он, искоса глянув в мою сторону.

Я ощутил себя рыбой, которую ловят на живца. Съездить-то можно, однако сперва следует выяснить, что известно Блэру.

– Почему именно Террингтон? Есть располагающие факторы?

– Располагающие факторы? – передразнил меня Блэр. – Господи, Корраван! Кто из вас учился в частной школе – ты или Винсент?

– Так почему Террингтон? – повторил я, пропустив его реплику мимо ушей.

Блэр откинулся в кресле, нервно барабаня пальцами по подлокотнику.

– Полгода назад вскрылось одно дельце. Его компания мухлевала с весом тюков.

Знакомая история. Нечистоплотные купцы иногда добавляют песку в тубы, на которые наворачивается ткань. За счет лишнего веса растет цена тюка.

– Кто-то из конкурентов сдал его таможенникам?

Блэр кивнул.

– Наверняка Престон?

– Думают на него. Кстати, месяц назад подожгли один из его доков. Сгорело четыре плашкоута.

Блэр постучал карандашом по столу, дожидаясь, пока я соберусь с мыслями.

– Нет ли у семейства Альбертов связей с Террингтоном или Престоном?

– Не знаю, – ответил шеф речников, качнувшись на протестующе заскрипевшем кресле. – Может, и есть.

Захотелось пойти на попятную. Только разборок между торговцами нам не хватало… Мало мне разговоров с ювелирами и знакомыми Роуз Альберт. Неужели ее смерть – результат торговых войн? Мог ли Альберт председательствовать на судебном процессе, в котором участвовал Террингтон или Престон? А если судья имеет акции одной из этих компаний? Надо снова поговорить с Гаверлингом.

– Есть кое-что еще, – прервал молчание Блэр. – Мы нашли кусочек шелковой ткани, зацепившийся за щепку в лодке. Возможно, жертва сопротивлялась – значит, была еще жива, когда убийца запихивал ее внутрь.

У порога кто-то кашлянул, и мы одновременно обернулись.

В дверях, встревоженно посматривая на Блэра, стоял молодой сержант.

– Сержант Уикли просит вас срочно прибыть в лондонский порт. Там задержали одну лодку. Говорят, под бочками с джином нашли оружие. В накладной написано «Бельгия».

Я насторожился. Кто-то отгружает оружие в Бельгию?

Блэр, поднявшись, снял пальто с крючка, и я обратился к сержанту:

– Подождите минуту, нам нужно еще кое-что обсудить.

Сержант заколебался, но, заметив кивок Блэра, вышел в коридор.

– Что-нибудь можете сказать о «Бэкфорд шиппинг»?

Блэр, продолжая застегивать пальто, кинул на меня раздраженный взгляд. Похоже, считает, что я утаил от него кое-какие сведения.

– А что? Есть причины считать, что плашкоут принадлежит Бэкфордам?

– Нет, это совсем другое расследование. Жена Бэкфорда пропала почти месяц назад. – Я сделал паузу. – Говорят, не так давно на его судно напали пираты?

Выражение лица бывшего начальника изменилось, и в его глазах загорелся огонек: то ли интерес, то ли воспоминание о тех днях, когда я заходил к нему в кабинет с докладом об установленных в ходе следствия странностях. Подумав, он нехотя кивнул.

– Два его корабля подверглись нападению в районе Мальдив.

– Что-нибудь еще?

– Вроде бы компания благополучно пережила убытки, – пожал плечами Блэр.

Поблагодарив его, я сказал:

– Заеду на верфи через день-другой. А где лодка? Хотел взглянуть на клеймо.

– В ангаре. Мы ее заперли. – Он открыл ящик стола и вручил мне ключ. – Закончишь – верни.

Я вышел вслед за бывшим шефом на отсыревший деревянный пирс. Блэр уехал с сержантом, а я направился к длинному ангару и повернул ключ в замке. Затхлый воздух внутри по-прежнему отдавал плесенью; сквозь грязные окна едва пробивался тусклый свет. В скудном освещении я разглядел старые брезентовые носилки и полки, забитые инструментами и запасными частями для полицейских катеров, сваленными в груды ржавого хлама. Металлическая кровля протекала; под ногами шныряли крысы. Интересно, от кого они запирают ангар?

Лодка была подвешена на двух крюках. Как и говорил Блэр, клеймо в виде литеры «Т» нашлось на одной из досок днища, почти в середине. Пригнувшись под плоскодонкой, я осмотрел ее снизу от носа до кормы, однако больше никаких обозначений не нашел. Букву вывели небрежно, словно от руки. Верхняя черточка перекошена, книзу «Т» расширялась. И все же «Т», никак не «Г».

Заперев ангар, я вернул ключ и отправился в госпиталь. В голове крутился вихрь. Еще час назад у меня было две версии причины убийства Роуз: личные мотивы либо колье «Тьерри». Не исключал я и третью – какой-либо громкий процесс, где председательствовал мистер Альберт. А что, если лодка – послание от одного крупного торговца к другому? Тогда тело Роуз – всего лишь способ сделать сообщение недвусмысленным. Стоило подумать, что девушку использовали для подобной цели, и внутри у меня все перевернулось.

Как всегда, зонт я забыл в отделе, и капли дождя затекали за воротник плаща. Я озяб и устал. Заберу Гарри из госпиталя, поедем домой. Как только доберусь до кровати – сразу нырну под одеяло.

ГЛАВА 17

Проснувшись в субботу утром, я обнаружил, что кровать Гарри заправлена, вчерашняя его рубашка свисает с крючка на стене, а сам Гарри уже ушел в госпиталь. Позавтракав бутербродом и кофе, я двинулся к Темзе.

Склады Террингтона были процветающим предприятием: стены из добротного красного кирпича, множество окон. Спросив бригадира о букве «Т» на днище плашкоута, я получил ответ, что лодки в их компании помечаются иначе. Он показал мне маленькие латунные бирки, прикрученные к левому борту. Ни бирки, ни отверстий от шурупов я на нашем вещественном доказательстве не обнаружил, да и лодки у Террингтона были в гораздо лучшем состоянии.

Плашкоуты Престона оказались чуть больше; банок в них было пять, а не четыре, как в нашем случае.

На всякий пожарный я посетил верфь «Желтой звезды», но и там лодки клеймили совсем иначе – цифрами, вырезанными на носу. Если убийство Роуз и было связано с одной из этих компаний, то лодка эту гипотезу не подтверждала.

Я провел еще несколько часов на берегу, проверив пару соседних доков, однако пользы из прогулки не извлек. По всей видимости, плашкоут принадлежал частному лодочнику, работающему на сдельной оплате, и версия с колье снова начала представляться мне самой очевидной. Тем не менее, придется на днях пройтись и по противоположному берегу, чтобы окончательно прояснить вопрос.

В четвертом часу мне захотелось поесть и почитать газету. Найдя ближайший паб, я перекусил и полмили до госпиталя прошел уже в темноте.

Джеймса не было, а в его кресле восседал Гарри, углубившийся в толстенный том. Пришлось напомнить ему, что ужинаем мы у Белинды и опаздывать негоже.

Парнишка недовольно поднялся и накинул пальто.

– Зачем мне туда идти? Только вам помешаю. Лучше бы я остался здесь и…

– Белинда хочет с тобой познакомиться, – перебил я.

– С чего бы это?

– Такой она человек. Не переживай. Бел тебе понравится куда больше, чем я. И хватит причитать. Тебе нужно поесть, и, скорее всего, от ужина ты будешь в восторге. Буду очень обязан, если ты проявишь вежливость – Белинда старалась.

Гарри, закатив глаза, выразительно промолчал. Всю дорогу до Белгравии он мрачно тащился у меня в кильватере.

Белинда сама впустила нас в дом. Приветствие Гарри пробурчал сквозь зубы, но Бел не обиделась. Напротив, похоже, сочла его очаровательным парнем, и уже через пару минут он начал потихоньку оттаивать. К тому времени, когда мы сели за стол, мой подопечный вел себя вполне пристойно.

Наряд любимой привел бы в восхищение любого мужчину – что уж говорить о пятнадцатилетием подростке. Шелка оливкового оттенка придавали ее лицу нежное тепло, подчеркивая глубокую зелень глаз. Белинда расспрашивала Гарри, понравился ли ему Лондон, успел ли он посетить хотя бы один музей, нравится ли ему работа в госпитале… Интерес Белинды был неподдельным – все-таки писательница, – и мальчик вскоре поддался ее чарам. Наконец она решила узнать, что Гарри сейчас читает.

– В основном те книги, что нахожу в кабинете доктора Эверетта, – тут же оживился парнишка. – Только что начал замечательный трактат одного врача – Карпентера.

– Ты об Уильяме Карпентере, физиологе?

Я едва ли не злорадно наблюдал, как Гарри уронил вилку. Он тут же подхватил прибор и, покраснев, бросил на меня подозрительный взгляд. Я развел руками.

– Мы с ним дружим, – продолжила Белинда, словно не заметив разыгранной нами сценки. – Наверное, ты захочешь познакомиться с Уильямом?

– О… – пробормотал Гарри. – Я, конечно… но мне сначала нужно дочитать его книгу. Она ведь довольно сложная.

– Ну, он и сам человек непростой. – У Белинды на щеках образовались ямочки. – А что тебе еще нравится кроме научных трудов?

– Люблю романы! – воскликнул мальчик и поспешно добавил извиняющимся тоном: – Только, боюсь, ваших пока не читал.

– Ничего страшного, Гарри. А каких авторов ты предпочитаешь?

– Уилки Коллинза, например. «Лунный камень» – одна из моих любимых книг.

Белинда улыбнулась, и глаза Гарри расширились от удивления.

– Вы и его знаете?

– Нас познакомил художник Генри Чарльз Брэндлинг – друг моего отца. Генри в свое время сопровождал мистера Коллинза в путешествии по Корнуоллу.

Гарри откинулся в кресле с отвалившейся челюстью. Поражение его было неоспоримым.

– После ужина покажу тебе мою библиотеку. Можешь взять все, что понравится, правда, есть несколько исключений.

– О, благодарю вас, – немного скованно произнес Гарри и попытался переключиться на рыбу, двигавшуюся под его вилкой, словно живая.

– А ты где был сегодня? – спросила меня Белинда.

– Так, бегал туда-сюда.

Мой уклончивый ответ заставил ее нахмуриться, и она снова повернулась к Гарри.

– Темзу уже видел?

– Да, в четверг. – Он бросил попытки прикончить рыбу и отложил приборы. – По-моему, неприятное зрелище. Кстати, я задумался о названии. Было такое средневековое словечко – «темиз». Означает – «темный». А кельты называли реку «Тамезас». – Гарри метнул на меня слегка строптивый взгляд и снова перевел глаза на Белинду. – Слова – интересная штука. Любопытно, как они переходят из одного языка в другой.

– Между прочим, «тамас» на санскрите означало «тьма», – поддержала его Белинда, положив приборы на тарелку. – Иногда это слово переводят как «безразличие», и это значение представляется мне более подходящим. Мне Темза всегда казалась холодной и безразличной к людским страданиям.

– Темза – река, а не человек, – возразил я.

– А я воспринимаю ее как человека, – сказала Белинда. – Темза – такая же обитательница города, как и мы с вами.

– А что такое город? – добавил Гарри. – Город – это его жители.

– Он с нами сердцем говорит… – улыбнулась Белинда.

– …и сердце речь его родит, – закончил Гарри.

– Это из «Кариолана» Уильяма Шекспира, – пояснила Белинда.

– Конечно, конечно, – проворчал я.

* * *

Закончив пустопорожнюю беседу, Белинда поднялась из-за стола, и мы перешли в библиотеку. Она включила люстру, и Гарри, пробежав взглядом по полкам, ахнул:

– Ого! Это все ваше?

– Многие книги принадлежали еще моему отцу, – объяснила Белинда, коснувшись плеча мальчика. – Посмотри, может, и правда что-нибудь возьмешь почитать.

Он тихо поблагодарил, не отрывая взгляда от книг, а мы, выйдя в гостиную, уселись на наше обычное место у камина. Белинда сняла домашние туфли и подложила ногу под себя, устроившись грациозно, словно кошка.

– Очень интересный молодой человек, – сказала она.

– Наверное. – Я скорчил недовольную гримасу. – Со мной-то он не особо разговаривает, зато с Джеймсом трещит без умолку. И к тебе, похоже, теперь неровно дышит.

– Вы с ним не слишком ладите, потому что похожи друг на друга, – заметила Белинда, и я хмыкнул.

– Что смешного?

– Белинда, он много лет учился, – недоверчиво уставился я на нее. – Я вот по-французски ни бум-бум и в конкурсах по латыни отродясь не выигрывал. Читать не люблю – разве только газеты, – а Гарри от книг за уши не оттащишь. Он хочет стать доктором, а я бы занялся чем угодно, кроме медицины. Гарри же нечего делать ни на боксерском ринге, ни в порту.

– Объяснить? – подняла брови Белинда.

– Попробуй.

– Я сегодня увидела мальчика – умного, гордого, упрямого. Его родители умерли, и Гарри сбежал из Уайтчепела почти с пустыми руками.

Назидательный тон Белинды мне не понравился, и я немного напрягся.

– По-моему, Мэри Дойл решила, что ты – единственный человек, который способен понять ее племянника.

– Я знаю кучу людей, которые ушли из Уайтчепела без гроша в кармане.

– Ради бога, Майкл… – Она раздраженно фыркнула. – Тебе никогда не приходило в голову, что Мэри делает это не только для Гарри? Вдруг она переживает, что ты одинок?

– Мне компаньоны не требуются.

– Может, и так, однако…

– И на Гарри у меня времени просто нет.

Мой резкий ответ заставил Белинду слегка сбавить напор. Она окинула меня изучающим взглядом и все-таки продолжила:

– Признавайся, был сегодня на Темзе?

Порой ее интуиция меня несколько пугает.

– Был, мимоходом.

– Майкл, почему я должна вытягивать из тебя по словечку? Ты уже второй раз за эту неделю ходишь на реку, а ведь я знаю – ты этого не любишь. Что случилось? – Она намотала на палец каштановый локон. – Новое расследование?

– Одно из сотни других. – Я вытащил из-за спины жесткую подушку с кисточками и отложил ее в сторону. – Расскажи лучше, что там случилось дальше с этой гувернанткой и девчонкой-француженкой.

– Майкл, не надо! – возмутилась Белинда.

– Чего «не надо»?

– Не надо обращаться со мной как с девочкой. Думаешь, меня можно отвлечь, просто спросив о новом романе? Почему ты не говоришь о том, что тебя беспокоит?

– Твои истории куда интереснее, – пробормотал я, рассчитывая, что Белинда рассмеется и на этом все закончится.

Негодующе нахмурившись, она уставилась на огонь, и я ощутил приступ раздражения. Да, я был неспокоен, но ссориться перед уходом не хотелось – а нам с Гарри не следовало слишком засиживаться.

– Ничего такого у меня не случилось. Просто на столе скопилась куча дел, и мне это не очень нравится.

Белинда отвернулась и положила голову на руки.

– Куча дел у тебя каждый божий день. У Дойлов все в порядке? Как Элси, как Колин?

– Вот что я нашел! – послышался от дверей восторженный голос Гарри.

Мы одновременно обернулись. Парнишка стоял на пороге с горящими глазами, прижимая к груди томик.

– Всю жизнь хотел ее почитать! – Он повернул книгу корешком. – Дарвин, «Происхождение видов». Я действительно могу на время ее забрать?

– Разумеется, – улыбнулась Белинда.

Гарри перевел взгляд с нее на меня, и его лицо потухло. Понял, что у нас случилась размолвка. Не дожидаясь, пока молчание станет совсем уж неловким, я вскочил с дивана и склонился над Белиндой, коснувшись губами ее щеки.

– Нам пора. Не провожай, у дверей холодно. Спокойной ночи, Бел.

– Спокойной ночи, – сказала она словно в пустоту, слегка дернув подбородком, и я знал, что означает этот жест. – До свидания, Гарри, – уже более тепло произнесла Белинда, – надеюсь, мы скоро увидимся.

После натопленной гостиной в коридоре и правда оказалось не жарко – меня даже пробила дрожь, пока мы с Гарри спускались по лестнице. Мальчик молча шел за мной. Вечера, которые я проводил в компании Белинды, были лучшей частью каждой недели, и все же, запирая за собой дверь черного хода, я ощутил некоторое облегчение. Разумеется, я любил Бел, однако не особенно одобрял ее склонность к препарированию людских мыслей и чувств. Мне, например, неприятно, когда их вытаскивают на свет божий. Пусть остаются в темных закоулках мозга.

ГЛАВА 18

Ранним утром в понедельник я обнаружил письмо, подсунутое под входную дверь. Внутри лежала открытка, на ней – две строки, выведенные аккуратным почерком Филипа Дюрелла:

«Стаффорд, 237. Только с утра. Спросить Уолтера. Этому человеку можно доверять».

Нужный дом я нашел быстро. По указанному Филипом адресу располагалась отнюдь не ювелирная мастерская, а обычный частный особняк. Стрелка часов едва перевалила за восемь, когда я дернул шнур дверного колокольчика. На пороге появился худой сутуловатый мужчина лет шестидесяти пяти с копной совершенно седых волос. Хозяин изучил меня пристальным взглядом бледных голубых глаз.

– Доброе утро. Я – инспектор Корраван. Филип сказал мне спросить Уолтера.

Напряженное лицо мужчины расслабилось, и он пригласил меня в дом.

– Никакого Уолтера не существует. Просто пароль, чтобы я понял, что это действительно вы. Меня зовут Бенджамин Фидлер. Я решил, что встреча в этом месте позволит нам сохранить тайну.

Он провел меня в безупречно обставленную гостиную. В подобных ситуациях я предпочитаю до поры до времени не открывать рта – никогда не знаешь, чего от тебя ждут, и не представляешь, что тебе скажут.

Седовласый, вновь осторожно глянув мне в лицо, сложил костлявые руки на коленях и первым нарушил тишину:

– Филип не вдавался в подробности, чем вы заслужили его доверие.

– Если уж он предпочел об этом умолчать, вряд ли и мне стоит лишний раз распространяться, – вежливо сказал я.

– Хм… – Фидлер помолчал, не сводя с меня взгляд немигающих, словно у птицы, глаз. – Ваши слова останутся между нами. На самом деле, я не стал бы с вами встречаться, однако Филип заявил, что это вопрос жизни и смерти.

Он скривил губы – похоже, считал, что мой приятель несколько преувеличил.

Я не ответил, и Фидлер заговорил, словно читал по бумажке:

– Колье «Тьерри» вскоре будет обнаружено в целости и сохранности. Его найдут в доме Харви.

Вот сюрприз так сюрприз! Седовласый поджал губы, явно считая, что продолжать не стоит, и все же я не удержался:

– Вам его приносили? Наверное, показывали камни с целью продажи?

– Нет.

– Стало быть, этот человек обращался к кому-то из ваших знакомых, – догадался я.

– Филип обещал, что вы не станете на меня давить, – недовольно сморщился Фидлер. – Разве вам недостаточно знать, что пропажу вернут?

Я откинулся в кресле, обдумывая его слова. Похоже, колье кто-то украл – его не просто потеряли или случайно переложили в другое место. В любом случае оставался вопрос: оставила ли Роуз драгоценность в доме Харви или грабитель снял ее с мертвого тела?

Филип писал, что этому человеку можно доверять. Скорее всего, его слова касались не только сообщения Фидлера; видимо, можно рассчитывать, что тот действительно не предаст наш разговор огласке.

– Я не все могу вам сказать – точно так же, как и вы. И все же кое-что сообщу, поскольку вы должны понимать, в чем мой интерес.

Хозяин дома осторожно кивнул.

– Леди Эдит Харви на время бала одолжила колье своей подруге. Эта женщина ночью покинула особняк Харви, а наутро ее нашли мертвой. Колье при ней не было.

– Ого, – тихо пробормотал Фидлер, удивленно распахнув глаза.

– Филип не сомневается, что именно колье и послужило мотивом убийства. У меня же другое мнение. Мне следует установить: вышла ли женщина из дома в колье? Надеюсь, вы понимаете, как это важно.

– Если колье осталось в доме, значит, ее убили по иной причине, – медленно проговорил седовласый.

Я кивнул, и он заморгал, явно что-то обдумывая.

– Допустим, я скажу, что колье осталось в доме – этого достаточно?

– Если еще поясните, почему вы в этом уверены…

– Хорошо. – Он сплел пальцы в замок. – Наутро после бала колье нашли в одной из комнат на втором этаже. Человек, забравший драгоценность, передал ее другому лицу, а дальше колье показали одному не слишком разборчивому ювелиру, который не брезгует крадеными вещами.

– Так-так…

Видимо, Фидлера успокоило, что я не требую от него имен, и он расслабился.

– Ювелир немедленно понял, что ему принесли, и, тем не менее, согласился разъединить изделие на отдельные элементы, вырезав камни. Прибыль предполагалось поделить. Так или иначе, камни узнаваемы даже без оправы, а один из них – особенно. Речь о том сапфире, что сидит в кулоне. Камешек весьма необычной формы и цвета. – Фидлер сделал паузу. – Сделка была уже на грани заключения, и продавец обещал подойти с товаром на следующий день. Однако ювелир сообразил, что владельцы уплатят за пропавшую драгоценность хорошее вознаграждение. Получится выгоднее, нежели продавать камни по отдельности, что займет несколько месяцев. Их еще надо тайком вывести на рынок, а это – существенный риск. Поэтому ювелир решил связаться с семьей Харви, а заодно обвинить в воровстве нашедшего колье человека.

Я заметил, что Фидлер старается избегать упоминаний пола похитителя.

– Однако план сорвался?

– Помощник ювелира понял, что задумал его хозяин, – покачал головой собеседник. – Решил, что это грязный трюк, так что, не дожидаясь, когда вор принесет колье, обратился ко мне за советом. Я сказал, что ему следует немедленно предупредить потенциального продавца и не допустить бесчестного поступка. Таким образом, вчера вечером колье вернули человеку, который подложит его туда, откуда оно исчезло.

Наверняка кто-то из прислуги…

– Мистер Корраван, – тяжело вздохнул седовласый, – подавляющее большинство из нас – люди порядочные. Мы работаем честно.

– Не спорю. – Надев шляпу, я поднялся. – Кстати… часто ли подобные камни появляются на рынке законным образом? Раз в год? Может, чаще?

– Раз в десятилетие, если уж на то пошло.

Фидлер проводил меня до двери, и мы распрощались.

Выйдя на улицу, я погрузился в утреннюю суету города – прохожие, телеги, экипажи – и разочарованно застонал, осознав, что все это время невольно настраивался на самый очевидный мотив – грабеж.

* * *

Несколько часов я провел на доках по другую сторону реки, расспрашивая народ о литере «Т» на днище лодки, но ценных сведений так и не получил. В конце концов направился в Ярд, где меня ждала записка:

«Прошу Вас срочно заглянуть в мою контору. Есть разговор. Гаверлинг».

Я догадывался, что хочет мне сказать поверенный, и все же решил выполнить его просьбу.

Меня сразу провели в его кабинет. Гаверлинг поджидал меня за столом.

– Прошу! – указал он на стул напротив. – Извините, что не встретил у дверей, – нога сегодня дает о себе знать.

– Сочувствую, – пробормотал я, сев на скрипнувшее подо мной кожаное сиденье.

– Хотел сообщить, – начал Гаверлинг, скрестив руки на груди, – что необходимости заниматься вопросом исчезновения колье больше нет. Пропажа нашлась. Похоже, вы уже в курсе, – отметил он, наблюдая за моей реакцией.

– Узнал только сегодня из конфиденциального источника.

– Похоже, колье оказалось для вас сродни копченой селедке, – тяжело вздохнул Гаверлинг.

– То есть?

– Ее аромат настолько силен, что перебивает у гончей запах зайца, пусть и ненадолго, – вяло махнул он рукой. – Копченую селедку нередко используют, натаскивая пса для охоты.

– Значит, меня на этом подловили, как охотничью собаку, – усмехнулся я.

– Любой на вашем месте посчитал бы колье дичью, мистер Корраван, – с извиняющейся улыбкой сказал Гаверлинг. – Помните, вы сами говорили о невероятных совпадениях?

– Что ж, теперь нужно вернуться на след зайца.

– Я в вашем распоряжении.

– Наверняка трюк с помещением тела в лодку что-то означает, – заметил я, выпрямившись на стуле. – Не было ли у семейства Альберт деловых интересов на Темзе? Возможно, судья имеет акции в компаниях Террингтона или Престона?

– Текстиль? – покачав головой, нахмурился Гаверлинг. – Никогда об этом не слышал. Однако…

Я задержал дыхание.

– Бабушка Роуз сделала состояние на стали, и две ее дочери – мать Роуз и Ливина – получили долю в компании «Болдуин». Часть этих акций составляет наследство Роуз.

– «Болдуин»… – повторил я. Знакомое название… – Они ведь поставляют материалы для строительства зданий и железных дорог?

– И мостов, – добавил Гаверлинг. – «Болдуин» только недавно заключила контракт на два моста к западу от Челси-Рич-Тауэр.

Я насторожился. Контракты на городское строительство – жирный и лакомый кусок. Несколько раз не обходилось без скандала, когда право на подобные объекты переходило в нужные руки путем подкупа или негласных договоренностей.

– Судья контролирует акции своей супруги?

– Конечно, хотя в силу особой оговорки в случае смерти мужа они переходят обратно к миссис Альберт.

– Интересно, какая фамилия у тетушки Ливины?

– Болдуин. Ливина так и не вышла замуж.

В дверь постучали, и в кабинет просунул голову молодой человек.

– Мистер Гаверлинг, к вам следующий клиент.

Я поднялся, и мы с поверенным попрощались.

Строительными контрактами в Лондоне ведал кабинет министра внутренних дел – третий по влиятельности департамент правительства. А вдруг судья в попытке поднять цену своих акций оказал давление на кого-то из членов кабинета и в итоге «Болдуин» получила желанный контракт? Вдруг Роуз стало известно об этих делишках, и поэтому ее пришлось убить?

Вот это дичь так дичь… Допустим, я займусь расследованием взяточничества в кабинете министра внутренних дел. Уж не говоря об убийстве… Я мигом вообразил себе огромного кровожадного тигра, прыгающего мне навстречу, представил себе его когти-кинжалы и сияющие подобно ножам острые клыки.