Текст книги "Объятия любимого"

Автор книги: Карен Норидж

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 9 страниц)

Глава 6

Стив протянул руки и прижал ее к себе. Он был таким надежным, таким сильным, смелым, героичным. Воплощал в себе все то, о чем Луиза могла только мечтать. Она недостойна его; даже просто обниматься с ним казалось ей, чуть ли не преступлением. Луиза попыталась высвободиться, но он не отпустил ее.

– Расскажи мне, как это произошло.

Уже не в первый раз ее спрашивали о причинах ее фригидности – в основном те мужчины, которые пытались заняться с ней любовью. Но они спрашивали раздраженно или обиженно. Им хотелось знать, почему она отвергает их ласки, не более того. Никто не спрашивал из заботы о ней.

Она чувствовала, что Стив действительно хочет помочь ей. Его руки мягко обнимают ее, сердце в груди, к которой она сейчас приникла, бьется ровно, размеренно. Покой. Безопасность. И тепло. Ничего больше. Слезы потекли из глаз, но Луиза сморгнула их: она достаточно наплакалась.

– Ты прав, я из богатой семьи. У отца была не только своя фирма, но и множество акций разных компаний. Семья матери была не настолько обеспеченной, но тоже не бедствовала. Родители воспитывали нас с сестрой сами, а когда их не было рядом, за нами присматривала экономка или кто-нибудь из слуг.

– Ты сказала, тебе было семнадцать? Не такой уж ребенок, чтобы нуждаться в присмотре.

– Я тоже так думала. Но мама и папа очень беспокоились за нас. У многих их знакомых были проблемы с детьми – плохие компании, наркотики, ранние связи и все такое. Я не ставлю родителям в вину то, что они были сверх осторожны. Но в те времена нас с сестрой это возмущало, и мы выискивали разные пути, чтобы ускользнуть от опеки.

– Звучит логично.

Она попыталась поднять голову, но он удержал ее, поцеловав в висок. Луиза вздохнула.

– Не пойми меня неправильно. Родители любили меня…

– Любили? Почему в прошедшем времени?

Ей не хотелось рассказывать о разрыве с семьей. Это тоже было больно. Но она ведь решила рассказать «всю правду».

– Все прекратилось в одну ужасную ночь. Я сделала такое… Они очень рассердились на меня и до сих пор не простили. Мы поддерживаем отношения, но вряд ли сможем когда-нибудь снова быть близки.

– Расскажи мне, что случилось.

Твердо решив покончить со всем этим, она продолжила:

– Однажды вечером я ускользнула из дому, чтобы встретиться со своим парнем. Мы собирались наконец-то заняться любовью в парке перед домом. Можешь в это поверить? Весьма рискованное, волнующее свидание. Я чувствовала себя очень хитрой и совершенно взрослой… – Луиза опустила голову и тихонько рассмеялась, хотя все семь лет не вспоминала ту ночь иначе, как с ужасом. – Теперь-то я понимаю, какой маленькой и глупой была тогда.

– Ты была подростком, – сказал Стив без улыбки. – Большинство семнадцатилетних стремятся доказать родителям свою независимость и делают это исключительно по-дурацки. Я прекрасно тебя понимаю, потому что и сам таким был.

– В полночь он пришел к нашему особняку. Я вылезла из окна спальни на втором этаже, спустилась по дереву, и мы пошли. – Она машинально разгладила складку на юбке, не видя ничего вокруг и не желая видеть. – Пока нас не было, в доме начался пожар. Короткое замыкание или что-то в этом роде… К тому времени, как огонь охватил дом, все уже выскочили, только…

Рука Стива дрогнула. Он был пожарным и мог представить себе эту картину.

– А когда они увидели, что тебя нет во дворе, то подумали, будто ты все еще там, внутри, да?

– Да. – Она глубоко вздохнула, но легче ей не стало. – Мои родители были в ужасе. Мама и сестра метались по лужайке, обе рыдали. Папа пытался броситься обратно в дом. Он свалил двух пожарных, которые старались его удержать, и сдался только тогда, когда трое из них пошли внутрь вместо него. Ее начал бить озноб. Сердце пронзила боль – так же, как и тогда, в ту ночь, так же, как и всякий раз, когда она вспоминала об этом.

– Моя спальня была на втором этаже. Пока пожарные искали меня, пол провалился. Один из них… – Невидимая рука сжала ей горло, не давая говорить. Боже, как же она ненавидела себя!

– Из парка я услышала сирены. Они выли где-то совсем рядом с нашим домом, и я испугалась, что родители проснутся и заметят мое отсутствие. Поэтому я пошла домой…

Луиза со всхлипом перевела дыхание и продолжила:

– Один из пожарных упал вниз и оказался в ловушке. Он потерял сознание, а дым был такой густой, что они долго не могли найти его. К тому времени, как его вытащили, он сильно обгорел. – Она вытирала глаза, а слезы все текли и текли. – Он прожил еще три дня. Три дня… он, то приходил в сознание, то терял его… и все время испытывал боль…

Стив ничего не говорил, но у нее так звенело в ушах, что она все равно не услышала бы его. Она попыталась выровнять дыхание, но не смогла.

– Двое остальных тоже сильно пострадали. У них обгорели все руки… – Она высвободилась из объятий Стива, выпрямилась и взглянула ему в лицо. – Они возненавидели меня, конечно. И я их понимаю. А вдова того человека…

Тут Луиза, резко развернувшись, бросилась к окну. Она не могла больше говорить, да и сказать было нечего. Стояла, уставившись слепыми глазами в черноту за окном.

Стив оказался рядом. Он обхватил ее своими сильными руками, окружил со всех сторон своим теплом, своей заботой. Его объятие было настолько крепким, что она не смогла бы вырваться, даже если бы и захотела.

– Помолчи теперь, – сказал он.

Луиза покачала головой.

– Это было потом в новостях, – сказала она; слова вырывались помимо ее воли. – Мои плачущие родители, пожарные, уставшие, грязные и измученные, но не отступающие. Все это сняли телевизионщики. Мама, в ночной рубашке, с растрепанными волосами, плачущая сестра. И мой отец… обычно строгий и представительный человек… он словно сошел с ума, дрался с пожарными…

– Он хотел спасти свою дочь. Это понятно, Луиза.

– Я тоже есть на этой киносъемке. Я просто стою там – не в доме, нисколько не пострадавшая. Помада у меня размазалась, блузка застегнута кое-как, к одежде пристали травинки и… и всем было понятно, где я была и что делала. Мои родители были в шоке…

Стив развернул ее лицом к себе. Она не могла смотреть на него; отвернулась, достала платок, вытерла глаза. Когда же она наконец нашла в себе силы взглянуть на Стива и увидела боль и печаль в его глазах, ей захотелось умереть.

– Потом отец повез меня в больницу, чтобы я могла воочию увидеть тех двоих, которые выжили… – Все, что она видела там, будет вечно жить вместе с ней. Будет приходить к ней в воспоминаниях, будет снова возвращаться в снах. – Это было ужасно. Толпящиеся там пожарные, плачущие жены. И все смотрели на меня так, словно я сделала это нарочно.

– Нет, – спокойно сказал Стив, – не верю.

Увиденные тогда картины снова встали у Луизы перед глазами, и она сказала:

– Ты прав. – Она припомнила один инцидент. – Один из пожарных, тех, которые пошли внутрь из-за меня, Дональд Маккейн, сказал мне, что у него есть дочка моего возраста, что дети часто совершают ошибки и что он не винит меня и не хочет, чтобы я обвиняла себя. А еще, что я слишком хорошенькая, чтобы продолжать плакать.

Это воспоминание вызвало новый поток слез. Дональд Маккейн, необычный человек, герой, как и большинство пожарных, был покалечен – из-за нее, Луизы.

Стив коснулся ее волос.

– И он был прав. Мы знаем, чем рискуем на своей работе. Маккейн всего лишь делал то, что должен был делать.

– Он провел в больнице несколько недель, и шрамы останутся у него на всю жизнь. Он больше не пожарный. И тот, второй, тоже.

Слезы опять покатились по ее щекам. Стив своим платком принялся вытирать ей лицо.

– То, что произошло – злополучное стечение обстоятельств, – пробормотал он. – Несчастный случай. Тебе не стоит во всем обвинять себя.

Луиза не могла поверить своим ушам.

– Ты что, действительно так думаешь? А если бы ты был на моем месте? Если бы ты нарушил запреты родителей, убежал в парк, и кто-то умер из-за этого, что бы ты чувствовал?

– Я не могу ответить тебе, милая, потому что это случилось не со мной. – Он поцеловал ее в волосы над ухом, провел пальцами по виску. – Но я тоже делал ошибки – и на работе, и в жизни. Каждый делал – это свойственно всем людям. Мы должны не повторять одних и тех же ошибок и исправить то, что возможно.

– Я пыталась хоть что-то исправить.

– Нет, ты всего лишь зациклилась на своем чувстве вины. Это вовсе не одно и то же. – Она смутилась. Ей еще надо было это обдумать.

– Знаешь что? – сказал Стив. – Почему бы тебе не принять теплый душ? У тебя испачкалась и порвалась одежда, а макияж уже никуда не годится.

– Ой! – Она машинально поднесла руки к лицу, но он перехватил ее за запястья и поцеловал в лоб.

– Ты все равно выглядишь потрясающе, не переживай. Но я знаю, что тебе станет комфортнее, если ты примешь душ и приведешь себя в порядок. А пока ты будешь в ванной, я приготовлю нам кофе. Ты голодна? Может, заодно сделать и бутерброды?

Луиза безмолвно смотрела на него. Она только что раскрыла перед ним душу; она приготовилась к худшему. А Стив не только не отшатнулся от нее, он предлагал приготовить ей еду. Это просто не укладывалось в голове.

– Ты собираешься хозяйничать у меня на кухне?

– Ну да. Ты против?

Нет, она не была против. Честно говоря, ей не хотелось, чтобы он уходил. Луиза была вымотана, растеряна, она так устала быть одна. Она была достаточно эгоистична, чтобы не хотеть оставаться сейчас одной. И достаточно реалистична, чтобы понять: ничего не изменится.

– Ладно. Но еды не надо. Я не голодна.

Стив посмотрел на нее долгим взглядом.

– Ты справишься самостоятельно?

– В ванной? – Она удивленно взглянула на него. – Конечно.

– А то, может, спинку потереть? – Луиза уставилась на него: опять он ее дразнит! Улыбаясь, Стив наклонился и легко поцеловал ее в губы. – Я буду на кухне. – И вышел.

Она проводила его взглядом. Высокий, красивый человек, который вторгся в ее дом и в ее сердце.

Удивительно. Сначала, уговаривая его сфотографироваться для календаря, она была с ним грубой и настырной. Потом, рассказывая ему правду о себе, – слезливой и истеричной. Он знал ее с самой худшей стороны, но все еще не ушел. И внезапно в ее душе расцвело новое, незнакомое и счастливое чувство.

Но, что случится, когда он поймет, что их отношения никогда не дойдут до интима? Останется ли он ее другом? Вряд ли – если она правильно поняла, секс имеет для Стива очень большое значение.

Раз так, то она должна взять все от каждой секунды, проведенной с ним вместе. И Луиза заторопилась, чтобы поскорее закончить с душем.

Стив дождался, когда в ванной зашумит вода, потом резко ударил кулаком по стене. Ушиб руку, но зато выпустил злость. К счастью, старый дом был крепким, так что Стив ничего не повредил – кроме себя самого.

Все, что произошло между ними за время их знакомства, приобрело теперь новую окраску. И от этого было невыносимо больно.

Ему хотелось вернуться назад во времени и спасти ту юную девушку от сломавшей ее жизнь роковой ошибки. Ему хотелось переиграть заново и свое с ней поведение. Зачем он, глупец, внушил ей, что хочет секса, в то время, как ему нужно гораздо больше?

Он хотел сказать Луизе, что все будет в порядке, но не знал, как сделать так, чтобы она поверила. Когда он думал о том, через что она прошла и что перечувствовала, то был готов рычать от бессильной ярости.

Конечно, отец Луизы любил дочь. Это ясно даже из ее исповеди. Но он никогда, никогда не должен был тащить девчонку в эту больницу и показывать раненых пожарных. Он, надо думать, хотел преподать ей ценный урок или, может быть, поехал туда, чтобы просто сказать этим людям спасибо. Но, заставив Луизу встретиться с обезумевшими от горя родными пострадавших, он принес ей слишком много вреда.

Когда у людей несчастье, они не способны мыслить здраво. Конечно же, члены семей пожарных и их друзья в первую очередь обвинили во всем Луизу – ведь так приятно найти виноватого, а она была наиболее подходящей кандидатурой. Отец должен был защитить дочь от этого кошмара, а не усугублять его.

Внезапно Стив услышал слабый звон колокольчиков. Он наклонил голову и прислушался. Звук повторился. Стив подошел к окну, но не увидел ничего, кроме черноты.

Это дало ему новый повод для беспокойства: а ведь Луиза живет здесь совсем одна! Если что-нибудь случится, некому будет прийти к ней на помощь…

Стив нашел выключатель и погасил свет.

Когда глаза привыкли к темноте, он разглядел на заднем дворе множество ветряных колокольчиков: больших и маленьких, металлических и фаянсовых, пестрых и одноцветных. С каждым новым порывом ветра они звенели на разные голоса. А еще он увидел несколько птичьих домиков и кормушек.

Стив оторвался от окна и снова зажег свет. Черт, он никогда не знал женщины, похожей на Луизу Найвен. Холодная, резкая, самоуверенная – и одновременно хрупкая, добрая и беззащитная.

Звук льющейся воды утих, и Стив отвлекся от своих размышлений. Надо было приготовить кофе. Заглянув в холодильник, он обнаружил сыр, салат и майонез. Вспомнил, как мало она ест, и сделал два бутерброда – полтора для себя и половину для Луизы.

Он только что закончил варить кофе, когда она вошла. Стив посмотрел на нее и улыбнулся. Лицо Луизы все еще носило следы слез – глаза грустные, нос розовый, губы припухшие. Волосы она заколола наверх, но отдельные вьющиеся пряди выбивались из узла, падая на плечи и шею. На ней был белый махровый халат, под которым Стив разглядел бледно-желтую пижаму.

– Я же сказала, что не хочу есть.

Стив без зазрения совести солгал:

– Но я-то хочу и при этом ненавижу есть в одиночку. Не умрешь же ты от половинки сандвича, надеюсь. – И, пока она стояла, не зная, как на это отреагировать, Стив сгреб в кучу ее контракты и фотографии, освободив немного места на обеденном столе. – Можно кое о чем тебя спросить, Луиза?

Она напряглась, глядя на него, как жертва на своего палача.

– Да, конечно.

Он знал, что раскрепостить ее будет нелегко. Луиза жила с чувством вины семь лет, оно пустило слишком глубокие корни в ее душе.

– Если ты не интересуешься мужчинами, почему же тогда одеваешься так сексуально?

Даже без макияжа ее карие глаза выглядели красиво: мягкие, бархатистые, с длинными ресницами. Сейчас эти глаза смотрели удивленно.

– Ничего подобного. Я ношу деловые костюмы.

Ее деловые костюмы отнюдь не выглядели по-деловому. Жакеты подчеркивали талию, юбки открывали колени. А туфли на высоких каблуках, а чулки! Неужели Луиза не понимает, какое все это производит впечатление на мужчин?

– Твои деловые костюмы сексуальнее, чем большинство мини-юбок, – сообщил Стив. – И еще ты носишь тончайшие, прозрачные чулки и туфли на высоких каблуках, других я на тебе не видел.

Луиза подтянула к себе стул, села и взяла чашку кофе, избегая его взгляда. Потом вздохнула – перед тем как ответить. Ее щеки порозовели.

– Иногда я не чувствую себя женщиной, – прошептала она, делая большие паузы между словами. – Думаю, это мой способ доказывать свою женственность… Себе самой, а не кому-то.

У Стива подпрыгнуло сердце: она доверяла ему, она делилась с ним сокровенным!

– Ты хочешь сделать себя более женственной, потому что ты девушка?

– Нет. – Она покачала головой. – Потому что я фригидна.

Стив отнюдь не был в этом уверен, но это он докажет ей позже.

– Должен сказать, что я не в силах представить себе более женственную и сексапильную особу, нежели ты, Луиза, и неважно, есть у тебя опыт в любовных играх или нет. – Она еще сильнее залилась краской. Стив улыбнулся: смущенная Луиза была вдвое прелестней. – А как насчет этого дома? – спросил он. – Если твои родители богаты, почему у тебя такой крошечный дом? И почему «фольксваген»? Я оцениваю тебя не меньше, чем на «линкольн» или «кадиллак».

Она подняла бутерброд с тарелки, критически осмотрела его и положила обратно. Так как у нее в холодильнике был только майонез – ни горчицы, ни кетчупа, – он не знал, что она надеялась обнаружить.

– Я люблю этот домик, поэтому не хочу ничего менять. Я одна, и мне не нужно много места. А моя машина отлично ездит. Она заводится даже на морозе, в отличие от многих других.

– Это не то, о чем я спрашивал, и, думаю, ты это понимаешь.

– Да. – Она кивнула. – Да, конечно. Я живу в маленьком доме и езжу на дешевой машине, потому что другого не могу себе позволить. У меня есть только то, что я заработаю, а это не так уж много. Но, – добавила она, бросив на него взгляд, – даже если бы все было не так, я все равно купила бы этот дом, он мне очень нравится. После того как я прожила здесь какое-то время, мне кажется, что я вообще никогда не смогу жить в другом месте.

– А как насчет твоей семьи?

– Ты имеешь в виду – как мы общаемся? – Она пожала плечами. – Мы с отцом сильно рассорились и, как я уже говорила, с тех самых пор далеки друг от друга. Я даже не захотела зависеть от него в материальном плане.

– И что твой отец об этом думает?

– Он очень рассердился, когда я отказалась от его денег. Мне кажется, он считал, что без отцовской поддержки его непутевая дочь долго не выдержит, но я доказала ему, что он ошибался. Мне пришлось взять студенческую дотацию, чтобы иметь возможность закончить колледж, пришлось купить дешевую машину и очень скромный дом. Зато теперь я абсолютно независима и очень этим довольна.

Она все-таки взяла бутерброд и откусила кусочек. Стив дождался, пока она его проглотит, и спросил:

– Что же вызвало ваш разрыв?

Луиза неопределенно помахала рукой, но ее прекрасные глаза снова затуманились подступившими слезами.

– Все, то же. Этот пожар и те люди… – Она запнулась.

Он почувствовал, как в нем снова закипает злость.

– Отец что, обвинял тебя?

– О нет, никогда! Но он никогда не понимал, что я чувствую.

– Ты не виновата в этом пожаре, Луиза.

– Нет, но я виновата в том, сколько вреда было причинено людям. Как говорила мама, сгоревший дом нетрудно построить заново, но восстановить испорченную репутацию невозможно. – Стив – про себя – наградил ее мать парой нелестных эпитетов. А Луиза продолжала: – Мама сказала так после того, как увидела себя на экране – в одной лишь ночной рубашке, непричесанную…

– В такие минуты она волновалась о своей внешности?

– Мама не может показаться на людях без макияжа. Это для нее хуже, чем смертный грех. После той съемки она была в шоке. И все по моей вине. – Луиза взглянула на него. – То, что она тогда сказала о себе, может быть с успехом применено и ко мне.

Стив вздрогнул.

– У тебя прекрасная репутация, более чем прекрасная. Ты – женщина, которая все свое свободное время тратит на то, чтобы помогать другим.

– Так может показаться. Некоторым. Тем, кто ничего не знает обо мне.

– Любому, у кого есть сердце.

– Когда происходит что-нибудь подобное, это сразу же становится достоянием масс. – Луиза тяжело вздохнула. – Все вокруг знали, что именно я – та самая девушка, которая валялась по кустам со своим дружком, когда человек пошел на смертельный риск, пытаясь ее спасти. Все знали, что мои отец и мать – те самые родители, которые вырастили столь безответственную девицу.

– Луиза! Черт возьми…

– «Безответственной» меня назвали газеты, Стив, и, принимая во внимание обстоятельства, такая оценка была справедливой… Нет, конечно, слухи понемногу улеглись, когда я уехала в колледж. Но спустя полтора года я начала встречаться с другим парнем. Это было большой ошибкой.

– В колледжах такое бывает, Луиза.

Он уже мог представить, чем все закончится, и ему хотелось взвыть от тоски и безнадежности.

– Я не должна была этого делать.

– Черт! Ты же начала новую жизнь, и у тебя вполне могла появиться новая любовь. Так и надо поступать.

– Может быть, – согласилась она без особой уверенности в голосе. – Иногда. Но не в моем случае. Я думала, что влюблена в того парня: он был остроумен, смазлив, самоуверен. Девчонки не давали ему прохода, а он выбрал меня… Но когда он захотел заняться со мной любовью, у нас просто ничего не вышло. Меня чуть не стошнило, когда мы начали целоваться.

Стив вспомнил, как она прижималась к нему в парке, какими жадными и податливыми были ее губы. Он не хотел верить, что история, произошедшая в колледже, может повториться у Луизы и с ним. Тогда она была моложе, чем сейчас, а мальчишки в колледже ничего не знают о заботе и терпении.

– Я оттолкнула его, – объяснила Луиза, – и он страшно разозлился. Теперь-то я понимаю, что этим очень сильно ранила его мужскую гордость. Так или иначе, но он стал рассказывать всем, какая я холодная, бездушная стерва. А затем кто-то раскопал историю с пожаром, и все началось сначала.

Сжав кулаки, Стив сказал:

– Ты хочешь сказать, что тот парень распускал про тебя сплетни, чтобы его гордость не так сильно страдала?

– Да. Мой отец был в ярости. Он даже хотел, чтобы я подала на этого юношу в суд. С обвинением в сексуальном домогательстве, представляешь? И в клевете – хотя все, что про меня говорили, было, по сути, правдой. Я отказалась, и вот тогда-то мы с отцом поссорились окончательно.

Уже готовый было взорваться, Стив посмотрел на Луизу и притих.

– Вы так до сих пор и не помирились?

– Нет, я же тебе говорила. Потом я устроилась на работу. Было трудновато совмещать ее с учебой, но выбора не оставалось. Там я встретила другого парня. Он был совсем не такой, как первый. Это был наш менеджер, скромный и тихий, на восемь лет старше меня. Мы встречались шесть месяцев, он был очень терпелив, не торопил меня, и я начала надеяться… Но снова ничего не вышло.

Вести этот разговор, думать о том, что она встречалась с другими мужчинами, особенно с теми, которые причинили ей боль, было невыносимо. Однако если он хочет понять, как помочь Луизе, то должен был знать про нее все.

– Он привлекал тебя как мужчина?

Она будто удивилась такому вопросу.

– Он мне нравился.

– Это не одно и то же.

– Я была не прочь заняться с ним любовью.

– Потому что ты хотела его или потому что надеялась доказать что-то самой себе? – Луиза так резко откинулась на спинку стул а, что тот едва не опрокинулся. Стив едва успел его придержать. Все-то она норовит вырваться, все-то стремится ускользнуть от него!.. – Скажи мне, милая. Ты хотела его так же, как хочешь меня?

– Я не помню. Это было два года назад.

– Луиза, – он провел ладонью по ее щеке, – не лги мне, девочка.

Она подняла лицо.

– Ладно. Нет, я не хотела его так, как тебя. Но это не имеет значения.

– А я думаю, что имеет.

– Ты ошибаешься. Мне никогда не стать полноценной женщиной, и я уже смирилась с этим.

Она вновь заперлась в своей раковине! Стиву захотелось схватить ее за плечи и хорошенько встряхнуть.

– Это глупо, Луиза. Ты же сама понимаешь, что это глупо.

– Я пыталась и после этого, Стив. Я пыталась несколько раз. Но ничего не вышло. Я могу дойти до определенного предела, а дальше мне делается невыносимо.

– Что невыносимо?

– Все. Любая форма секса. Даже прикосновения и поцелуи. Это заставляет меня вспоминать…

Он быстро перебил ее.

– Я прикасался к тебе, и тебе это нравилось. И ты вовсе не возражала против моих поцелуев.

– Прекрати! Почему ты не хочешь поверить в очевидное? Если мы попробуем, ты будешь так же разочарован, как и все они. – Она отвернулась от него и прошептала: – Так же, как я – всегда.

– Черт возьми! – Стив поймал ее, поцеловал в щеку и притянул поближе к себе. Она сопротивлялась секунду или две, потом прижалась к его груди. – Терпение – вот что нам нужно сейчас, Луиза. Терпение. Мы будем продвигаться вперед медленно – необыкновенно медленно, – и если тебе вдруг станет неприятно, ты просто скажи мне об этом, и я остановлюсь. И не подумаю тебя в чем-то упрекать и уж тем более – отталкивать. Не дождешься.

Луиза посмотрела на него. В этом взгляде была надежда, радость… и трижды проклятое чувство вины.

У Стива больше не осталось сомнений. В ту минуту, когда он глядел в ее сияющие глаза, он понял, что полюбил Луизу по-настоящему. Но также он понял и то, что пока не будет ей об этом говорить. Она может снова испугаться, и все пойдет прахом. Нет, он не станет рисковать.

– Можно я останусь еще ненадолго? – спросил он таким тихим и просящим голосом, что не узнал самого себя.

Луиза кивнула и в ту же секунду спросила:

– Зачем?

– Потому что я хочу поцеловать тебя. – Он наклонился и легко тронул губами ее подбородок, лоб, щеку, уголок рта. Затем прошептал ей на ухо: – Я хотел бы лечь в постель рядом с тобой, прижать тебя к себе, как это было в парке, и целовать тебя. А когда я уйду, я хочу, чтобы ты лежала без сна, думая обо мне и желая меня… – Он заглянул в ее ставшие бездонными карие глаза и добавил: – Так же, как я думаю о тебе.

Ее губы дрогнули – нервно, или возбужденно, или испуганно, он не был уверен.

– Ничем хорошим это не кончится.

– Мы будем только целоваться. Ничего больше.

Она опустила голову, пряча улыбку.

– Лжец…

Господи, как он любит ее! Стив прижал Луизу к себе и рассмеялся.

– Да, это была ложь. Огромная ложь. Я хочу не только целоваться с тобой, я хочу, чтобы ты принадлежала мне вся, целиком… Но сегодня и всю следующую неделю будут только поцелуи.

– Неделю? Но зачем тебе это?

– Чтобы ты привыкла ко мне. Чтобы ты знала, что можешь, смело наслаждаться поцелуями и не опасаться, что за этим последует еще что-нибудь. Чтобы ты, наконец снова научилась понимать желания своего тела.

– А если… – В ее глазах возникло сомнение. – А если неделя пройдет и ничего не изменится? На сколько еще хватит твоего ангельского терпения?

– На столько, на сколько будет нужно. – Стив улыбнулся, глядя в ее удивленное лицо. – Привыкай, Луиза. Теперь ты не отделаешься от меня.

Она глубоко вздохнула – для храбрости, решил он, – поднялась на цыпочки, обняла его за шею. И сказала:

– Да.

– Ты готова попробовать?

Она выглядела так, будто собиралась броситься вниз головой в пропасть. Но голос ее, тем не менее звучал ровно:

– Раз уж ты готов пойти на это, то я сделаю глупость, если откажусь.

Несколько разочарованный таким ответом, Стив спросил:

– Так ты согласилась потому, что снова хочешь себя испытать, или потому что ты действительно хочешь меня? Меня, а не любого мужчину?

Луиза улыбнулась.

– Когда ты рядом, – сказала она, – других мужчин вокруг нет.

Стив поднял ее на руки и понес в спальню.