Текст книги "Опоздавшая невеста"

Автор книги: Карен Хокинс

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 21 страниц)

Увидев столько людей в холле, она резко остановилась, и ее круглые глаза расширились, когда она заметила высокую, модно одетую Лайзу.

– Вот это да! Вы выглядите, как будто только что сошли со страниц «Женского журнала»! Какое чудесное дорожное платье!

Лайза залилась румянцем и сделала неловкий реверанс:

– Прошу прощения, мадам, но произошла ошибка. Письмо, которое я написала брату, спрашивая разрешения заехать на один-два дня, очевидно, задержалось, и я...

– Значит, вы приехали в гости? Какая приятная неожиданность! – Эмма ринулась вперед. – Вы, должно быть, мисс Деверо, сестра нашего дорогого герцога!

Лайза через плечо взглянула на Люсьена расширившимися глазами. К его досаде, она едва слышно повторила: «Наш дорогой герцог?» – и состроила насмешливую гримасу.

Прокашлявшись, он повернулся к Эмме:

– Леди Дарем, это моя сестра, мисс Деверо. Лайза, это...

– О, зовите меня тетя Эмма! Меня все так зовут. И конечно, мы охотно примем вас в Роузмонте, дорогая. Вы, должно быть, проголодались после долгой дороги. – Она оглянулась и заметила Гастингса: – О, Гастингс! Не могли бы вы попросить миссис Гинвер принести поднос с чаем и печеньем в маленькую гостиную.

Камердинер поклонился:

– Может быть, попросить, чтобы она принесла и мармелада?

– Нет, – сказала Эмма задумчиво. – Но можете спросить, какие комнаты может занять наша гостья. – Она сделала неопределенный жест. – Я уверена, что-нибудь уже готово.

– Конечно, – сказал Гастингс, ничем не выдав свои мысли.

Лайза нервно пригладила платье.

– Право, мне не хочется быть обузой. Может быть, мне устроиться где-нибудь в другом месте?

– Глупости! Роузмонт славится своим гостеприимством. Мы не позволим вам остановиться где-то в другом месте.

– Вы слишком добры.

Эмма весело помахала рукой и улыбнулась, глаза ее за стеклами очков казались огромными.

– Ничего странного в том, что вы желаете остаться, дорогая, потому что свадьба и все такое. Нам надо многое спланировать, вы понимаете. Еда, зелень для украшения каминов, приглашения...

– Извините, – вежливо спросила Лайза, – но чья предстоит свадьба?

Эмма заморгала.

– Да, вы же еще ничего не знаете. Как очаровательно! Ваш брат женится на моей племяннице, мисс Арабелле Хадли. – Она похлопала Лайзу по обмякшей руке. – Вы ее полюбите. Ее все любят.

– Мой... мой брат собирается жениться? Вы наверняка ошибаетесь.

– О нет! – сказала тетя Эмма. Она посмотрела на Люсьена: – Разве я не права, ваша светлость? Ведь вы женитесь на моей племяннице?

Он хмуро кивнул. Лайза сглотнула.

– Н-но ты никогда ни слова не говорил... никогда не писал и...

– У меня не было времени.

– О да, – сказала Эмма с рассеянной улыбкой на полном лице. – Видите ли, мы узнали, что они собираются пожениться, только сегодня утром, когда мы вошли, а они...

– Не думаю, что моей сестре надо знать все подробности, – твердо сказал Люсьен. Он подозрительно покраснел и быстро взглянул на Лайзу: – Полагаю, то, что ты приехала, даже к лучшему. По крайней мере будешь здесь во время церемонии.

– Вы женитесь до Рождества?

– Завтра, если мне удастся это устроить.

– Но...

– Мы обсудим это позднее, – сказал он, многозначительно глядя на Эмму. – А я пока принесу остальные твои чемоданы.

До того как она успела возразить, он вышел. Лайза сжала руки в кулаки. Ей все стало ясно. Каким-то образом Арабелла Хадли обманом заставила брата жениться. Ничего удивительного, что он расстроился, увидев на пороге сестру. Он гордый человек и не хочет, чтобы были свидетели унизительной свадьбы с гнусной интриганкой.

Сердце Лайзы наполнилось праведным гневом.

– Где мисс Хадли? Я хотела бы с ней познакомиться.

– О, она спустится, как только примет ванну. – Леди Дарем взяла Лайзу за руку и твердо повела девушку в маленькую гостиную. – Входите, выпейте чаю, пока вам готовят комнату, и расскажите, как вы доехали.

У Лайзы не осталось выбора, и она последовала за Эммой. Позднее, поев холодного мяса и хлеба с маслом и выпив особого тонизирующего чая, приготовленного миссис Гинвер, Лайза стояла у окна своей спальни. Тетя Эмма была столь же болтлива, сколь наивна, и Лайзе понадобилось совсем немного времени, чтобы выпытать у нее все обстоятельства женитьбы Люсьена. Лайза хмурилась, думая о том, как брат постоянно предостерегал ее от внимания мужчин, которые интересуются только ее состоянием. Теперь какая-то бесстыжая хищница явилась и заманила его в ту же самую ловушку.

Лайза фыркнула. Хорошо, что она приехала в Роузмонт именно сейчас. Она найдет мисс Хадли и сама увидит, что за женщина так подло себя ведет.

Одержимая праведным гневом, Лайза вышла из комнаты и спустилась по лестнице. Дверь в маленькую гостиную была закрыта, но оттуда доносился неясный гул голосов. Она поколебалась и уже готова была постучать, раздумывая, вправе ли туда вторгаться. Но тут она подумала, что в комнате может быть вовсе не Люсьен с бессовестной мисс Хадли, а кто-то другой, и опустила руку.

Когда она собралась уже вернуться к лестнице, ее внимание привлек серебристый свет под дверью в дальнем конце коридора.

Она быстро на цыпочках подошла к ней и прислушалась, но оттуда не доносилось ни звука. Заинтригованная, она отворила дверь и вошла. У камина в инвалидном кресле сидел мужчина с огромной книгой в руках.

Лайза кашлянула.

– Извините. Я не думала, что здесь кто-то есть. Мужчина повернул голову, и она увидела, что он гораздо моложе, чем ей сначала показалось. Волосы у него были каштановые, темно-коричневые с рыжим отливом, и вились надо лбом, явно нуждаясь в стрижке. Если бы глаза его были темные, а не серебристо-серые, он выглядел бы точно так же, как она представляла себе страдающих героев Байрона. Она присела в реверансе:

– Здравствуйте. Я мисс...

– Я знаю, кто вы, – неприветливо сказал он. – Вы сестра Уэксфорда.

Хотя Лайза не кичилась своим положением, ей было непривычно такое открытое пренебрежение ее титулом. Хуже того, мужчина продолжал разглядывать ее самым наглым образом, с головы до ног, как лошадь на продаже.

Лайза разозлилась.

– Прекрасно, вы меня знаете, но я не знаю, кто вы такой, – невежливо сказала она.

– Я Роберт Хадли. Вы находитесь в моем доме. – Затем, видно, думая, что такого неучтивого представления достаточно, и утратив к ней интерес, он вернулся к книге и перестал обращать внимание на Лайзу.

Лайза не знала, что и думать. Она не была избалована и не привыкла во всем добиваться своего, но ее воспитывала тетя, которая твердо верила, что окружающие должны относиться к имени Уэксфорд с почтением.

Собрав свою рассыпавшуюся смелость, Лайза шагнула вперед.

– Насколько я знаю, ваша сестра заманила моего брата в ловушку и заставила на себе жениться, – резко сказала она.

– Заманила в ловушку? – Он неприлично фыркнул. – Это говорит о том, что вы ничего об этом не знаете. Если и была ловушка, то устроил ее ваш брат. Он волочится за моей сестрой с тех пор, как приехал. Это и дураку видно.

– Люсьен никогда не унизился бы до такого! Смею вам напомнить, что мой брат – герцог и самый красивый мужчина в Лондоне. Женщины за ним бегают толпами.

– Теперь понятно, почему он влюбился в мою сестру, – сказал Роберт с самодовольной ухмылкой. – Мужчины не любят навязчивых женщин.

Лайза сжала кулаки.

– Настоящие мужчины любят равных им женщин и не потворствуют каждому их капризу.

– Что вы знаете о настоящих мужчинах? Если Лондон не изменился радикально с тех пор, как я в последний раз там был, в Лондоне настоящих мужчин нет.

Лайза провела там последние два месяца и была с ним согласна, но не собиралась сдаваться.

– Ваши манеры невыносимы. Вы высокомерны, невоспитанны и...

– Невоспитанны? А что можно сказать о людях, которые без предупреждения являются в гости и требуют лучшую комнату? Как вы это назовете?

– Я послала письмо, но оно, наверное, потерялось. Кроме того, я не требовала лучшую комнату. Я была бы рада соломенному тюфяку на чердаке, если бы больше ничего не нашлось. – Лишь бы удрать от тети Лавинии.

– Брехня.

– Простите?

– Вы прекрасно меня слышали, – нетерпеливо сказал он, бросая на нее серебристый взгляд. – Пожалуйста, не говорите мне, что не знаете, что такое брехня.

– Конечно, знаю, – колко заявила она, гадая, будет ли преступлением, если она пнет парализованного человека по колену. – Мне знакомо слово «брехня», мистер Хадли. Я сама его часто употребляю.

Его брови поползли вверх.

– Неужели?

– Да, представьте себе.

– Тогда позвольте это услышать.

Эти слова заставили ее замолчать в нерешительности, которую она спрятала за хмурый вид.

– Прекрасно. Брехня. Ну вот, я сказала это. Он фыркнул:

– Вряд ли можно назвать это употреблением слова. Если собираешься употребить слово, его надо хватать обеими руками, а не поглаживать одним пальчиком.

Его поддразнивания злили ее, и она кипела от желания поставить его на место.

– Прекрасно, черт побери. Все вы брешете!

– О Боже! – раздался тихий голос возле двери. Тетя Эмма стояла в своем сдвинутом набок чепце, ломая руки и переводя взгляд с одного на другую. – Что... что-то произошло?

– Нет! – в один голос воскликнули Роберт и Лайза. У Лайзы пылали щеки, а Роберт, казалось, забавлялся.

– А, понимаю, – сказала тетя Эмма, окончательно сбитая с толку. На какой-то миг она нахмурилась, потом лицо ее просветлело. – Я знаю! Вы, наверное, хотите хорошего чаю и печенья.

– Спасибо, леди Дарем, – чопорно поблагодарила Лайза. – Кажется, я устала больше, чем предполагала. Если вы не возражаете, я пойду в свою комнату.

– Трусиха, – прошептал Роберт, глядя на нее странно блестящими глазами.

Она посмотрела на него, гордо подняв голову:

– Дурак!

– О Боже! – снова сказала тетя Эмма, беспокойно глядя то на Роберта, то на Лайзу. – Надеюсь, в вашей комнате все в порядке, мисс Деверо. Постель уже застелена?

– Комната очаровательна, спасибо. Роберт цокнул языком.

– Подумать только: ты была бы рада соломенному тюфяку на чердаке.

Бросив на Роберта ледяной взгляд, Лайза выскочила за дверь, приостановившись, только чтобы сделать небольшой реверанс тете Эмме.

– Что скажет Джейн? – спросила тетя Эмма. – У нас были такие надежды, что...

– Извините меня, но я еду на улицу, – коротко сказал Роберт, хотя на губах его все еще играла улыбка. Еще раз взглянув на дверь, за которой скрылась мисс Деверо, он толкнул свою коляску в сторону террасы.

Тетя Эмма вытащила из кармана свое лекарство. В Роузмонте в последнее время столько поводов для расстройства... Она сделала большой глоток и посмотрела на портрет капитана. Быстро оглянувшись через плечо, чтобы убедиться, что она одна, Эмма повернулась к портрету и громко сказала: – Ты бы хоть чуть-чуть помог нам. Мы с Джейн можем много сделать, ты же знаешь.

К ее удивлению, улыбка капитана стала шире, его голубые глаза сверкнули. Эмма быстро сделала шаг назад, рот ее широко открылся. Потом она повернулась и побежала прочь из комнаты, зовя на бегу сестру.

Глава 24

Тетя Джейн была убеждена, что свадьба должна стать главным событием года в светской жизни, и поэтому, если она не занималась составлением планов, то пребывала в состоянии тревоги. Арабеллу избавили от необходимости думать, какой торт нужно подать, сколько цветов потребуется для украшения церкви и какого цвета должно быть покрывало, которое, следовало положить на старый диван. Для всех, кого это касалось, безграничное волнение ее тетушек было настоящей удачей, поскольку возмещало ее собственное безразличие.

Во второй половине дня гостиная уже была украшена рождественской зеленью, ковры выбиты и перестелены, стулья расставлены так, чтобы скрыть выцветшие и потертые места, а все серебро, которое последние десять лет пролежало в буфетах Роузмонта, собирая пыль, сейчас было красиво разложено. В целом вид, который откроется гостям завтра после церемонии, казался впечатляющим.

Арабелла сидела около распахнутой двери в гостиную, вполуха слушала бесконечные препирательства тетушек относительно дополнительных стульев и думала, как Люсьен договорится с викарием. Ей не пришлось долго ждать. Вскоре Люсьен вышел из библиотеки; выглядел он так, как будто готов был кого-то убить. Арабелла незаметно выскользнула из комнаты и подошла к нему в холле.

Он стоял, устремив невидящий взгляд на входную дверь, словно желая пройти через нее и больше не возвращаться. Арабелла совсем пала духом. Ей хотелось успокоить его, убедить, что все будет хорошо, но она не могла найти слов.

Она решила уйти, когда он пробормотал себе под нос ругательство и повернулся, но тут же резко остановился, когда увидел, что она стоит совсем близко.

Выражение его лица смягчилось, и напряженность в теле исчезла.

– Я собирался тебя искать. Мне надо ехать за разрешением.

У Арабеллы пересохло во рту. Одна часть ее хотела предложить ему свободу и указать на дверь, в то время как другая жаждала оказаться в его объятиях и никуда его не отпускать. Она сжала за спиной руки в кулаки.

– Значит, мы поженимся.

– Да, – твердо сказал он, как будто споря с ней. – Завтра утром. Все, что мне нужно сделать, – это получить разрешение епископа. А тебе в это время надо отдохнуть. – От неожиданной улыбки его глаза потеплели, он подошел к Арабелле и остановился перед ней, загораживая плечами свет из окна. – Ты сегодня бледна. Мне надо было дать тебе подольше поспать. – Он провел кончиками пальцев по ее щеке, и это прикосновение согрело ее.

Арабелла закрыла глаза и гадала, что бы он стал делать, если бы она положила голову ему на грудь и слушала биение его сердца, как это было в лесном домике. Но близость, возникшая между ними той ночью, казалось, ушла, а чары рухнули, столкнувшись с холодной действительностью. Она подняла на него глаза:

– Люсьен, может быть, нам следует подумать...

Его рука тронула ее губы, призывая к молчанию. Он смотрел на нее грустно, его зеленые глаза казались темнее от охвативших его чувств.

– Мы уже все решили, Белла. – Он взял ее руки в свои. Улыбаясь, он нежно поцеловал ей пальцы и успокаивающе пожал руку. – Не волнуйся, так будет лучше для всех нас.

Арабелла посмотрела вниз на его большую руку, в которой лежала ее ладонь, и удивилась чувству защищенности, вызванному таким простым прикосновением.

– Люсьен, я надеюсь, ты...

– А, Уэксфорд! Вот вы где, – сказала тетя Джейн, появившись в маленькой гостиной с огромным списком в руке. – Нам надо обсудить точное время бракосочетания. Уилсон готов доставить приглашения. И мы должны их написать немедленно.

Люсьен еще раз пожал Арабелле руку и отправился за тетей Джейн в гостиную. Арабелла хотела было последовать за ними, но тут появилась кухарка и начала жаловаться на Уилсона который отказывался ехать в город по ее распоряжению. К тому времени как Арабелла вернулась в холл, Люсьен уже уехал.

Остаток дня прошел как в тумане. Тетя Джейн или тетя Эмма постоянно возникали то тут, то там и занимали ее какими-то, на ее взгляд, бесполезными делами. Арабелла подумала, что, если она будет занята, ей станет легче, но все напоминало ей о Люсьене и о затруднительном положении, в которое поставила их нарушающая приличия страсть. Арабелла могла лишь надеяться, что он не пожалеет о стремительных событиях этого дня.

Солнце опустилось к горизонту за грядой облаков, откуда с приближением ночи стали доноситься раскаты грома. Арабелла вздрагивала от каждого звука, думая, что вернулся Люсьен, но всякий раз это был либо кто-нибудь из прислуги, проходящей по коридору, либо ветер стучал ставнями. С каждым разочарованием росла ее неуверенность.

Во время обеда все стало только хуже. Сестра Люсьена, казалось, решила рассматривать ее до тех пор, пока Арабелла не почувствовала себя совсем уж неуютно под этим взглядом. Даже Роберт пребывал в каком-то странном настроении, делая Лайзе язвительные замечания и смеясь, когда та пыталась отвечать ему.

Вскоре Арабелла устала слушать их споры и, сославшись на головную боль, ушла в свою комнату. Там она снова принялась бороться с растущей тревогой и мерить шагами комнату. Мысли ее были такими же унылыми, как и заливающий округу дождь.

После часа беспрестанного обдумывания остался один несомненный факт: она не может выйти замуж за Люсьена. Для нее в этом браке большая выгода, зато он ничего не получает от сделки. Она найдет способ справиться со своими трудностями, она всегда находила выход.

Ужасная правда состояла в том, что в Роузмонте Люсьена ничто не удерживало. Он ее не любит, иначе он достаточно ясно дал бы это понять, когда перечислял причины, по которым они должны пожениться. Ни одной из них не была любовь.

На глаза Арабеллы навернулись слезы, и она начала искать носовой платок, потом возобновила свое вышагивание. Так было лучше. Никаких признаний в любви, никаких претензий на чувства: просто спокойное соглашение, больше похожее на деловую сделку. Странно, но при этой мысли сердце ее еще больше упало.

Подкралась ночь, и часы отмеряли уходящие минуты. Арабелла слишком устала ходить по комнате и села перед угасающим огнем камина, руки ее дрожали и были влажные. «Господи, что я делаю?»

Дождь за окном усилился. Он колотил по крыше, как будто хотел пробиться в дом, но Арабелла не слышала: она думала, как сказать Люсьену, что свадьбы не будет.

Ливень сплошным потоком обрушивался на постоялый двор, грязная вода заливала дорогу. Стоя под карнизом, с которого текла вода, Люсьен хмуро смотрел на дождь. Проклятие, кончится когда-нибудь этот потоп?

Его плащ весь промок, сапоги покрылись слоем грязи, сам он был до крайности раздражен. Скрипя зубами от нетерпения, он снял шляпу и встряхнул. Холодные капли брызнули на грязный порог.

Два часа ушло на то, чтобы найти дом епископа, чтобы узнать, что того нет дома и в скором времени его не ждут. Прождав почти час впустую, Люсьен в конце концов поехал за ним и нашел толстого священника в доме его сестры. Ему пришлось долго упрашивать и расстаться с двумя золотыми соверенами, для того чтобы убедить епископа вернуться в Йорк и выписать разрешение.

Сделав дело, Люсьен направился в Роузмонт, но непогода его задержала. Люсьен надел шляпу и опустил поля, думая о том, как бледна была Арабелла, когда стояла сегодня днем в холле. В глазах у нее ясно читалось сомнение. Но Люсьен знал, как его развеять. Он вспомнил Арабеллу после занятия любовью: улыбка полна блаженства, глаза сияют счастьем. Он нетерпеливо потоптался. «Проклятие, мне надо ехать домой».

Эта мысль остановила его. С каких это пор он считает Роузмонт домом? Старое прогнившее поместье имело значение только потому, что там живет Арабелла. Может быть, в этом все дело, не в доме, а в его Белле. Люсьен вынул из кармана сигару и зажег ее. Ему хотелось поскорее назвать Роузмонт своим домом, а Арабеллу – женой.

В грязный двор въехал экипаж и, подняв веер брызг, остановился. Тепло укутанный кучер спрыгнул и устало пошел под дождем открывать дверь. Тут вышел и пассажир экипажа. Люсьен рассеянно отметил, что на плаще мужчины было множество накидок, от которых тот казался одинаковым как в высоту, так и в ширину.

– Окаянный дождь, – пробормотал мужчина, прыгая через лужи к двери, где стоял Люсьен. Оказавшись под навесом, он осмотрел каждый дюйм своей одежды, проверяя, не добавилось ли там грязи, снял шляпу с широкими полями, и тусклый свет из окна упал на густые светлые кудри. – Черт! Испортил мои новые ботинки, треклятый дождь. Последний раз я в Йоркшире. Никогда не видел такого отвратительного мокрого места за всю свою... – Он посмотрел на Люсьена и умолк. – Люс? Ты ли это?

Люсьен вздрогнул от неожиданности. Эдмунд Вальмонт был одним из немногих людей, которых он мог назвать своими друзьями. Несмотря на то что молодой человек был наивен и здравого смысла у него было меньше, чем следовало, сердце у него было доброе.

– Что ты здесь делаешь, приятель? Где-нибудь поблизости будут скачки?

Толстый молодой джентльмен схватил его руку и с воодушевлением ее потряс.

– Невероятно! Ведь я еду тебя искать. Я получил письмо от твоей тетушки и собирался найти тебя и... – Эдмунд склонил голову и посмотрел на вывеску постоялого двора, вода с его накидок полилась на сапоги Люсьена. – Разве это Роузмонт? Мой кучер сказал, что это постоялый двор.

– Твой кучер прав. Роузмонт расположен на побережье, к северу отсюда.

Лицо Эдмунда прояснилось.

– Не могу себе представить, чтобы ты остановился на обычном постоялом дворе. Герцог должен... – Он замолчал, на лице его появилось сомнение. – Люс, ты, случайно, не в Лондон едешь, чтобы повидать Лайзу? Я имею в виду, что ты должен знать... что... ну... она не совсем... – Он остановился и попытался взять себя в руки, испуганно глядя на Люсьена. – Люс, я не знаю, как тебе сказать, но...

– Лайза сегодня утром приехала в Роузмонт. Эдмунд вздохнул с облегчением:

– Слава Богу! Чертовски неприятное занятие – сообщать тебе, что твоя сестра исчезла, хотя мы все знаем, что она в состоянии о себе позаботиться, а я... – Он нахмурился. – Кстати, если ты не едешь в Лондон, что ты здесь делаешь?

– Я ездил по делу, – коротко ответил Люсьен. – Как раз возвращался в Роузмонт, когда начался дождь, и я не захотел рисковать: Сатана может поскользнуться в этой грязи.

– О! Прекрасно, если ты не против подождать, пока Дотсон сменит лошадей, я с радостью довезу тебя до Роузмонта в своём экипаже. Ты мог бы послать за Сатаной кого-нибудь завтра утром.

Люсьен посмотрел в сторону конюшен.

– Много ему нужно времени?

– Мигом будет готов. Я ему сказал, чтобы поторопился, хотел как можно скорее тебя найти.

Подтверждая его слова, экипаж вернулся быстро, и, обменявшись несколькими словами с хозяином постоялого двора, Люсьен следом за Эдмундом забрался в карету.

– Боже, как я рад, что нашел тебя! – Эдмунд устроился в углу кареты, вытащил носовой платок и начал вытирать им грязь со своих сапог. – Бедняга Боттл будет дуться несколько недель, если я их испорчу.

– Боттл?

– Мой новый камердинер. Я выиграл его в карты у Чамберса. Этот дурак поставил все деньги и Боттла на то, что сможет попасть в сигару у кого-то во рту. Он промазал, и пуля попала прямо в окно к Уайтам.

– Чамберс меньший дурак, чем тот, кто держал для него сигару. Кто был этот идиот?

Пухлые щеки Эдмунда покраснели, и он стал оправдываться:

– Мы изрядно набрались, и я... ну, это не важно. Боттл стоит того, чтобы в тебя стреляли. Правда, Люс, у меня никогда не было такого слуги. Чувствую себя так, словно женился, только в отличие от жены он не ноет. – Эдмунд запихнул грязный платок под сиденье и с облегченным вздохом выпрямился. – Ну, он просто, превосходный. Говорю тебе, Люс, я чертовски рад, что Лайза благополучно добралась. Ваша тетя была очень обеспокоена, когда я уезжал.

– Ничего удивительного: тетя Лавиния склонна к мелодраме. Мне следовало ей написать, как только Лайза приехала, но меня отвлекли. Я очень благодарен тебе за то, что ты отправился в такую даль.

– Не стоит. Видишь ли, у меня были другие причины для отъезда из города.

– Да? Опять за тобой следят?

– Нет. Хуже. – Эдмунд печально покачал головой, его круглое лицо помрачнело. – Намного хуже.

– А! Несомненно, женщина. Да еще с сердитым мужем.

– Хуже. Тетя Мадди. Она лишилась рассудка, а я вынужден за это расплачиваться.

Люсьен усмехнулся. Тетя Мадди была старая ведьма в парике, обожавшая шокировать тех, кто ее любил.

– Что же сумасбродная Мадди натворила на этот раз? Завела страстный роман с принцем-регентом?

Эдмунда передернуло.

– Боже, Люс! Даже в шутку не говори такого. – Он запустил руку в волосы и теребил их до тех пор, пока они не превратились в нечто похожее на нимб вокруг его головы. – Моя тетя решила, что мне пора жениться.

– И поэтому ты сбежал?

– Ты знаешь, Люс, что собой представляет тетя Мадди. У меня не было выбора. Надо было или бежать, или жениться на какой-нибудь страшной бабе с усами.

– Что за вздор!

– Я не вру, Люс. Она хотела, чтобы я начал ухаживать за Мэри Халфорд. Навязывала мне ее до тех пор, пока я не перестал выходить из дома. Или приглашала к нам в карету Маргарет Ярроу, а ты знаешь, что она собой представляет.

– Что-то не вспомню... А, погоди. Довольно полная женщина с медно-рыжими волосами.

– Да, это она, – мрачно сказал Эдмунд. – И у нее щель между передними зубами, от которой меня бросает в дрожь.

– Но почему тете Мадди вздумалось тебя на ней женить? Эдмунд вспыхнул.

– Это не очень прилично, но ты почти родственник, поэтому тебе скажу: моя тетя считает, что у девицы Ярроу широкие бедра и она будет легко рожать.

– И часто скорее всего.

– Только не от меня. Боже мой, Люс, я лучше умру, чем обреку себя каждое утро за завтраком смотреть на это лицо. Я пытался вразумить тетю Мадди, но она стала внушать мне, что я старею... – Эдмунд встревоженно повернулся к Люсьену. – Я ведь не старею?

– Конечно, нет. Ты выглядишь точно так же, как пять лет назад, когда мы с тобой познакомились.

Это, по-видимому, успокоило Эдмунда, потому что он умолк и только время от времени ворчал. Когда они подъехали к длинной дороге, которая вдоль берега вела к Роузмонту, он повернулся к Люсьену:

– Послушай, Люс, поехали со мной в Бат. Тетя Мадди никогда не додумается искать меня там.

– Как бы заманчива ни была идея поехать зимой в Бат, сейчас я не могу. У меня свои планы на ближайшие недели. – И следующие за ними годы. Люсьену снова захотелось улыбаться, к нему вернулось прежнее нетерпение.

Эдмунд посмотрел на него и насупился.

– Люс, что тебя привело в Йоркшир?

– Я приехал разузнать об одной сделке.

– Что? Земля?

– Нет, камень.

– Мне надо было самому догадаться. Только драгоценности могут заставить тебя уехать в деревню. Нашел что-нибудь стоящее?

– Путешествие оказалось весьма плодотворным. – Гораздо плодотворнее, чем Эдмунд мог себе представить. Люсьен посмотрел на друга. Может быть, самое время сообщить о свадьбе. Он собирался дать объявление в «Газетт» к концу недели, но Арабелла легче войдет в общество, если самые злые сплетни заглохнут до их приезда.

К счастью, не было более быстрого способа донести до светского общества новость, чем сообщить ее одному из Вальмонтов: вся семья была известна своим неумением хранить секреты. Улыбаясь самому себе, Люсьен сказал:

– Эдмунд, я нашел себе жену. Эдмунд раскрыл рот.

– Но кто... почему ты не... где ты... не могу поверить...

– Вообще-то, – безжалостно продолжал Люсьен, – я как раз возвращаюсь от епископа, к которому ездил за разрешением на брак.

– За разрешением? Когда ты женишься?

– Завтра.

– Уже завтра? Люсьен подавил вздох.

– Я женюсь на мисс Арабелле Хадли завтра в десять часов утра.

Эдмунд наклонился вперед и схватил Люсьена за руку:

– Не делай этого, Люс! Поехали со мной в Бат. Они даже не будут знать, что ты уехал, пока...

Люсьен стряхнул руки Эдмунда:

– Я не собираюсь убегать.

Эдмунд откинулся на спинку сиденья.

– Никогда не думал, что именно тебя заманят в пасторскую ловушку. Это то же самое, что подвести человека к пропасти.

– Меня никуда не заманивали. Просто мне пора жениться.

Эдмунд понимающе кивнул:

– Рыцарство, да? Я думаю, ты не хочешь, чтобы о твоей жене говорили, что она поймала тебя на свой зад. Но не бойся, я никому ни слова не скажу, хотя это напоминает мне историю бедного Хавершема. Его жена, ну, тогда она была еще не его жена, а Люсинда Тракл. Ты помнишь ее? Рыжие волосы, все лицо в веснушках? Немного косит на один глаз? Так вот, она пригласила Хавершема на пикник в Фок-Даунз, там заманила его в лабиринт и сделала вид, что подвернула лодыжку. Он вынужден был несколько миль нести ее на руках и натер себе мозоли на ногах, потому что обут был в хорошие сапоги для верховой езды. Когда он, шатаясь, добрался до экипажа, там стоял ее отец, мрачный, как грозовая туча, и готовый тут же надеть на него брачные кандалы. Бедный Хавершем был настолько измучен этим происшествием, что на неделю слег. Мы уже боялись, что его дни сочтены, но после свадьбы он быстро поправился, и сейчас у него есть очень милая маленькая божья коровка, которая может...

– Черт бы тебя побрал, Эдмунд, – взорвался Люсьен. – Нечего мне рассказывать подобные сказки. Этот случай не имеет с моим ничего общего. Если здесь и был кто обманут, то это Арабелла, потому что я...

На лице у Эдмунда появилось удивление.

– Ты ее обманул?

– В буквальном смысле я ее не обманывал, но мы с ее теткой решили, что свадьба должна состояться.

– Но... почему?

– Потому что я скомпрометировал ее, – мрачно сказал Люсьен.

Эдмунд вытаращил глаза.

– Десять лет назад, – сказал Люсьен, – как раз перед тем, как умер мой отец. Я познакомился с Арабеллой Хадли и был... ну, я был дураком. Но сейчас я собираюсь сделать все как надо. Завтра она станет моей женой.

Эдмунд долго молчал, потом шумно выдохнул:

– Значит, вот как обстоят дела? Люсьен кивнул.

– Не беспокойся, Люс. Я уверен, что из этого затруднительного положения есть выход.

– Я не хочу никакого выхода. Я хочу жениться на Арабелле.

– Конечно, – ответил Эдмунд, подмигивая. – Ладно, я подумаю, что можно будет сделать. Я, конечно, не самый блестящий мыслитель, но я надежный. – Он закрыл глаза и откинулся на спинку сиденья.

Через несколько секунд его тихое посапывание заполнило карету, и Люсьен с разочарованием и изумлением наблюдал, как его друг проспал всю дорогу до Роузмонта.

Когда они приехали, Люсьен пригласил Эдмунда на свадьбу и спрыгнул на землю, махнув кучеру, чтобы ехал дальше.

Было уже далеко за полночь, и дом был погружен в темноту. Только в одном из окон верхнего этажа горел свет, и Люсьен приободрился, когда понял, что это окно Арабеллы.

Гастингс отворил дверь в ту же секунду, когда Люсьен поставил ногу на ступеньку.

– Наконец-то, ваша светлость. Вас задержала погода?

– Да, тебе надо будет послать Уилсона за Сатаной. Камердинер взял мокрые плащ и шляпу Люсьена.

– Это первое, что я сделаю утром.

Люсьен сел на пуфик и стащил грязные сапоги. Его взгляд скользнул к лестнице.

– Все спят?

– Думаю, да. Мистер Хадли ушел в свою комнату всего несколько минут назад.

– А мисс Хадли?

Гастингс деликатно помолчал.

– Мисс Хадли не очень хорошо себя чувствует. Она поднялась к себе сразу после обеда и с тех пор не выходила из своей комнаты.

Как и предполагал Люсьен, Арабелла стала жертвой предсвадебной нервотрепки. К счастью для нее, он знал лекарство от этой болезни. Люсьен встал и отдал сапоги Гастингсу.

– Вы сразу идете к себе, ваша светлость?

Люсьен кивнул и повернулся к лестнице, на ходу развязывая галстук.

– Думаю, что лягу через минуту, если не раньше.

– Прекрасно, сэр. Я принесу горячий кирпич, чтобы согреть простыни.

– Это не понадобится. – У него имелись свои планы насчет того, как согреть постель. Будет тепло. И будет страсть. И изнеможение. О да, они оба будут хорошо спать сегодня ночью.