Текст книги "Как покорить леди"
Автор книги: Карен Хокинс
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 18 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]
Карен Хокинс
Как покорить леди
Глава 1
Верить ей? Ха. Да я ее и на десять шагов к себе не подпущу, прежде чем не пересчитаю каждую пуговицу и бусинку на моем платье.
Леди Берлингтон – виконтессе Хантерстон после встречи с леди Каролиной Лэмб в холле дворца Марчмонт.
Деньги, или, скорее, их отсутствие, преследовали его. Нет, не потому что ему их не хватало, напротив, он как раз был весьма состоятельным человеком. А вот бедность его собеседника превратилась для него в настоящую головную боль.
Чейз Сент-Джон достал из кармана свернутую пачку банкнот и слегка подтолкнул ее к сидящему напротив человеку.
– Вот. Как ты заказывал.
Гарри Эннесли быстро накрыл деньги ладонью, однако сразу забрать банкноты не решился.
– Ты же понимаешь, как мне неприятно это делать. Если бы только адвокат отца смог найти способ, как разморозить мой счет, мне не пришлось бы просить тебя о помощи. – Эннесли изобразил на лице смущенную улыбку и пожал плечами, словно говоря, что сам он никоим образом не смог бы выпутаться из сложившейся ситуации.
Было время, когда Чейз поверил бы в убедительную ложь своего друга и, движимый сочувствием, стал бы убеждать его принять деньги; но те времена уже давно прошли.
Рука Чейза потянулась за банкнотами.
– Ну, если тебе не нужны деньги, тогда...
Эннесли нервно сжал лежащие на столе купюры.
– Да... – Чейз откинулся на спинку стула, – вот и ответ. По-моему, здесь все ясно и без слов.
Напускная веселость исчезла с лица Эннесли; быстро собрав банкноты, он засунул их в карман.
– Ты сам предложил мне эти деньги.
– Я всегда так делаю, а ты постоянно просишь еще. Кажется, это у нас уже вошло в дурную привычку, и, следовательно, пора положить этому конец.
Губы Эннесли снова тронула улыбка!
– Мы прошли вместе через многое, и о некоторых вещах люди даже не догадываются...
Это была угроза – такая же подлая и низкая, как и сам человек, из чьих уст она прозвучала. Тем не менее Чейзу удалось не показать своего разочарования.
– Надо отдать тебе должное: ты чертовски хороший актер. Когда-то я считал тебя настоящим другом.
– С тех пор ничего не изменилось.
– Нет, изменилось. Теперь ты дружишь с моим банковским счетом, а не со мной.
Лицо Эннесли скривилось в недовольной гримасе.
– Я не знаю, что на тебя сегодня нашло. Может, ты считаешь, что я злоупотребляю твоей дружбой? Тебе это показалось.
– Нет, мне ничего не кажется, – беззлобно ответил Чейз. – Я просто знаю. Знаю, кто ты и что ты.
Глаза Чейза внимательно смотрели на собеседника, однако Эннесли выдержал его взгляд.
Беседа бывших друзей проходила в роскошной обстановке одного из самых респектабельных мужских клубов под названием «Уайте». Столы из красного дерева в окружении кожаных кресел, приглушенный гул голосов и тихий звон серебра добавляли царившей здесь атмосфере ощущение нереальности. Чейз долго гадал, какой идиот согласился оплатить Эннесли членство в таком клубе, однако потом решил, что в конечном счете ему на это наплевать.
– Прошлой ночью я принял решение. Точка, с меня хватит. В следующий раз, когда тебе понадобятся деньги, ищи их в другом месте.
– Что ты имеешь в виду?
– Я уезжаю из Лондона. Навсегда.
– Уезжаешь? Но уже через неделю начнется сезон!
– Мне все равно. Я не просто уезжаю из Лондона – я покидаю Англию. – Чейз придвинулся к столу и подписал счет, оставленный официантом еще до того, как приехал Эннесли. – Пока еще не знаю, куда поеду: возможно, в Италию, а может быть, и нет.
– В Италию? Что за глупые фантазии! Италия в сотнях миль отсюда, а все, что тебе дорого, находится здесь.
– Италия действительно так далеко, что ты уже больше не сможешь одалживать у меня деньги. Тебе придется найти другую «дойную корову».
Эннесли застыл в своем кресле.
– Ты меня обижаешь.
Бровь Чейза поползла вверх.
– Напротив, – медленно проговорил он и оценивающе поглядел на собеседника, – ты совсем не обижен. Хотя должен бы обидеться, потому что я говорю совершенно серьезно.
В какой-то момент Чейзу показалось, что Эннесли вот-вот набросится на него с кулаками; в глубине души он даже надеялся на такой исход разговора: тогда бы у него появилась возможность избить негодяя до полусмерти.
Увы, у Эннесли даже на это не хватило гордости; однако лицо его побелело от злости.
Чейз ждал, готовый к любому повороту событий, но спустя минуту Эннесли с шумом выдохнул и, скрестив на груди руки, откинулся на кожаную спинку кресла.
– Что произошло, Сент-Джон? С чего это ты так завелся?
Этими простыми словами он признал свое поражение. Во всяком случае, Чейз воспринял их именно таким образом.
– Видишь ли, меня поразила одна вещь: на прошлой неделе, когда я в очередной раз отдал тебе тысячу фунтов, мне пришло в голову сделать кое-какие подсчеты. Оказалось, что только за последние два месяца я «одолжил» тебе пять тысяч. – Взгляд Чейза упал на карман Эннесли. – Теперь уже шесть.
Эннесли пожал плечами:
– Но ведь для этого и существуют друзья, не правда ли? Помогать друг другу – их святая обязанность.
– До несчастного случая ты никогда ничего у меня не одалживал, хотя за все наши развлечения, как правило, платил я; но после этого случая все изменилось и ты пытаешься выжать из меня все до последнего пенни.
Гарри бросил на Чейза злобный взгляд:
– То, что я не могу вернуть деньгами, я возвращаю дружбой.
– Как именно? Спаивая меня? Затаскивая в самые злачные игровые дома Лондона? Заставляя забыть о том, кто я есть, пока наконец... – Внезапно Чейз замолчал, в ушах у него шумело. На мгновение перед его глазами вспыхнула пугающая картина: мокрая от дождя улица, несущаяся с бешеной скоростью карета, испуганное лицо девушки, когда он повернул за угол... Ее большие темные глаза расширились от ужаса при виде надвигающегося на нее экипажа.
Господи, он больше не хотел об этом вспоминать! Не сейчас. А лучше никогда.
Эннесли попросил официанта принести бутылку портвейна. Как только напиток оказался на столе, он, молча наполнив стакан, толкнул его Чейзу, и тот сделал жадный глоток, затем еще один.
– Прости меня, Сент-Джон, прости за все. Но... – Эннесли наполнил второй стакан, – не я сбил невинную женщину. И не я заставлял тебя пить, играть – ты все делал по собственной воле.
Слова, сказанные тихим голосом, повисли в прокуренном воздухе, словно ледяная глыба, заставив Чейза задохнуться от охватившей его ненависти к этому человеку. Ему пришлось с силой разжать челюсти, прежде чем он вновь смог заговорить.
– Я знаю и полностью несу ответственность за свои действия. Я был пьян и не справился с экипажем. Но в том, что с тех пор ты не перестаешь меня шантажировать, я не виноват.
Эннесли посмотрел на Сент-Джона долгим взглядом:
– Шантаж! Какое некрасивое слово. Я просто хотел сказать, что не представляю, как поведет себя твой старший брат Маркус, если узнает об этом инциденте.
Чейзу захотелось крикнуть, что никто теперь не скажет, погибла она или нет. Вполне возможно, ей удалось выжить, но...
Нет. Девушка умерла. Он знал это наверняка, оттого и пытался утопить горе в алкоголе. Но уйти от ответственности для него было невозможно, пришло время посмотреть фактам в лицо. Его зовут Сент-Джон, и, Бог тому свидетель, теперь он об этом вспомнил.
Эннесли склонил голову набок:
– Перед отъездом ты собираешься рассказать все своим братьям?
Чейз живо представил себе Маркуса, его суровое, жестокое лицо, а в глазах – полное разочарование, и на долю секунды решительность оставила его. Ах, если б только можно было вычеркнуть из памяти ту страшную трагедию, случившуюся год назад.
Однако он твердо решил положить конец притворству – ни его печень, ни чувство собственного достоинства больше не выдерживали такого испытания.
– Я пришлю им письмо и все объясню, как только устроюсь на континенте.
Чейз понимал, что когда придет время написать послание, ему придется пройти через настоящий ад, но он должен будет это сделать. Его родные заслуживали правды, и ему хотелось хоть чем-то отплатить своей семье за заботу и за веру в него.
На понимающую улыбку Эннесли Чейз ответил твердым взглядом.
– Тебя это никак не касается.
Поднеся руку к глазам, Эннесли некоторое время внимательно разглядывал идеально отполированные ногти, а затем лениво произнес:
– Неужели?
Чейз до боли сжал зубы. В который раз он задавался вопросом, как общество такого подлеца могло казаться ему приятным. Каким же глупцом он сейчас себе казался!
Впрочем, он всегда знал ответ на этот вопрос – бренди. Много-много бренди. С тех пор как произошла эта трагедия, Чейз перестал считать количество выпитых бутылок.
– Маркус очень проницательный человек, полагаю, что он уже знает обо всех моих грехах. Мне никогда не удавалось ничего скрыть от него, даже в детстве.
Неожиданно лицо Эннесли расплылось в широкой улыбке и на его правой щеке появилась ямочка.
– Оказывается, у тебя много секретов... Однако на этот раз, мне кажется, все складывается совсем по-другому.
Чейз с трудом удержался, чтобы не схватить мерзавца за грудки и не швырнуть его через всю комнату. Однако это вызвало бы еще больше разговоров, а он был сыт ими по горло. Многие в светском обществе считали Эннесли настоящим джентльменом благодаря его привлекательной внешности, безупречному вкусу и прекрасным манерам. Если б только они знали!
Отодвинув кресло, Чейз встал из-за стола:
– Дело сделано. Сегодня вечером я уезжаю.
Эннесли мгновенно перестал улыбаться.
– Но, Сент-Джон...
– Иди к черту! Если хочешь все рассказать моим братьям, пожалуйста, я не стану тебя удерживать. Я даже помогу тебе. Брендон еще не вернулся из свадебного путешествия, но уже завтра планирует быть здесь. Маркус и Энтони собирались съездить в «Таттерсоллз», а Девон сейчас в боксерском клубе у Джексона. Вызвать твой экипаж? Если поторопишься, ты сможешь застать хотя бы Девона.
Эннесли откинулся на спинку кресла, и на его лице появилось презрительное выражение.
– Ты еще пожалеешь об этом...
– Твоя угроза лишь маленькая толика того, о чем мне придется пожалеть. Прощай, Эннесли, счастливо оставаться. – Чейз резко повернулся на каблуках и направился к двери.
Оказавшись на воздухе, он подставил лицо свежему ветру и глубоко с облегчением вздохнул. Лондон вокруг него жил своей будничной жизнью: по оживленным улицам с грохотом двигались экипажи, что-то кричали фонарщики, люди спешили по своим делам, прячась от пыли, которую ветер швырял им в лицо. Город просыпался от долгой морозной зимы, постепенно очищаясь от гари и серых холодных клубов угольного дыма.
Однако этот неприглядный город был его домом: Чейз здесь вырос, и ему было больно отставлять все это. Сердце его сжалось от боли. Он медленно повернулся и пошел вниз по улице, прочь от клуба, покидая родные края и всех, кого когда-либо знал.
Первый шаг был сделан. Тем не менее Чейз понимал, что если он хочет удачно закончить свое путешествие, ему придется без страха смотреть в лицо не только себе, но и своему прошлому, и при этом не отступать ни сейчас и никогда.
Тем временем в «Уайтсе» Гарри Эннесли, удобно расположившись за столом, медленно потягивал бренди и задумчиво смотрел на опустевшее кресло. Чейз Сент-Джон оказался прав в одном – под маской Гарри Эннесли скрывался совсем другой человек. Несмотря на дорогую одежду и светские манеры, он не принадлежал к миру богатых людей, никогда не жил в графстве Уилтшир и родом был совсем из других мест. Родной дядя не оставлял ему в наследство дом, а мнимое состояние Эннесли никогда не было заморожено в результате неких юридических разногласий. В реальной жизни он получил от родного отца лишь кучу долгов да тяжелые воспоминания о детстве, полном шишек и синяков.
Гарри смог пробиться в высший свет благодаря своему уму и обаянию, с интересом наблюдая за тем, как поднимается в гору Бо Браммел, сын портного. Тому удалось попасть в высшее общество с помощью одного лишь остроумия и умения безукоризненно одеваться. Гарри верил, что он сможет добиться большего, подделывая рекомендательные письма для того, чтобы попасть в такие места, как «Уайте» или «Олмакс». Эннесли был принят, но только благодаря его привлекательной внешности и умению элегантно одеваться, а также со знанием дела вести себя в светском обществе.
Сначала Гарри предпочитал общаться исключительно с замужними дамами, которые, распоряжаясь деньгами своих мужей, не видели ничего зазорного в том, чтобы в обмен на некоторые услуги оплачивать ему аренду дома и регулярно пополнять его гардероб дорогой одеждой. Гарри старался соблюдать осторожность и никогда не нарушал границ «чужой собственности», во всяком случае, на людях; в результате многие мужья, отличающиеся нестрогими взглядами, с легким сердцем отпускали своих жен на светские рауты в его сопровождении. Обычно, узнав от своих благоверных о том, что те отправляются на бал «всего лишь с Гарри Эннесли», они не чинили женам препятствий, пренебрежительно замечая, что «до тех пор, пока их сопровождает Гарри, они вольны идти куда угодно».
Подобные комментарии хотя и позволяли Эннесли проникать в такие места, о которых в обычных обстоятельствах он и мечтать не мог, тем не менее сильно уязвляли его самолюбие, ибо каждый раз он убеждался, что, несмотря на все свои усилия и безукоризненный внешний вид, в высшем обществе всерьез его никто не воспринимает. Со временем желание достичь равного положения среди людей, которые упорно не пускали его в свой круг, превратилось у него в навязчивую идею.
Но для того чтобы достичь подобных высот, Гарри сначала необходимо было упрочить свое материальное положение: тогда бы он смог выбрать невесту на собственный вкус – богатую, с хорошими связями и приятной внешностью. И вот ему показалось, что он наконец нашел такую девушку весьма состоятельного виконта. Гарри ухаживал за ней уже целую неделю и заметил, что она тоже стала проявлять к нему некоторый интерес. Конечно, ее чувства не имели для него никакого значения, ибо он преследовал лишь одну цель – застолбить себе место в высшем обществе. Задумчиво посмотрев на стакан, Гарри глубоко вздохнул. Горькая правда жизни заключалась в том, что у богатых принято жениться или выходить замуж только за богатых, а он, несмотря на все махинации и интриги, не располагал необходимыми средствами, которые убедили бы заботливого папу богатой наследницы в том, что она наконец нашла подходящую партию.
Эннесли уже подумывал о побеге, но потом отказался от этой идеи, посчитав ее слишком грубой и опасной – высшее общество, полноправным членом которого он так мечтал стать, могло подвергнуть его обструкции.
В итоге, что бы Гарри ни делал, мысли о том, как воплотить мечту в реальность, не оставляли его, и так продолжалось до тех пор, пока год назад он не встретил Чейза Сент-Джона. Вскоре после знакомства с этим молодым прожигателем жизни Гарри понял, как осуществить свои честолюбивые планы и достать необходимые ему деньги, но тут вдруг неожиданно у Чейза проснулась совесть.
– Очень некстати, – пробормотал Гарри и осушил стакан.
В тот же миг к столу подошел официант и с бесстрастным выражением лица поинтересовался, не желает ли господин заказать что-нибудь еще, но Гарри лишь отрицательно покачал головой и нетерпеливым взмахом руки отпустил его. Официант склонился в почтительном поклоне и протянул руку к счету, который десятью минутами раньше подписал Сент-Джон.
Неожиданно глаза Гарри задержались на бумаге.
– Э-э, подождите, любезный!
Официант замер.
– Да, сэр?
– Оставьте счет, может, позже я передумаю и закажу что-нибудь еще.
Взяв в руки счет, Гарри начал внимательно рассматривать размашистую подпись, и постепенно его губы стали растягиваться в улыбке. Возможно, Чейз Сент-Джон и покинет Лондон, однако братья его по-прежнему остаются в городе, и какое-то время они не будут знать, где находится их обожаемый младший брат. Это был как раз тот шанс, которого Гарри так долго ждал.
– Так-так, – проговорил он вслух, складывая счет пополам. – В самом деле, почему бы мне не поблагодарить моего дорогого друга Чейза? – Он засунул чек в карман, где уже лежали свернутые банкноты, и, довольно улыбаясь, допил бренди и затем велел принести пальто. Через несколько минут он уже был на пути к своим апартаментам на 10-й улице.
Гарри Эннесли принадлежал к тому типу людей, которых очень трудно выбить из колеи, и он не собирался отказываться от своей мечты. Слава Богу, разжиться деньгами за счет богатых простаков можно разными способами, тем более когда речь идет о таком богаче, как Чейз Сент-Джон. Рассеянно насвистывая какую-то мелодию, Гарри бодро шел по оживленной улице, и его красивое лицо, выглядывавшее из-под щегольски заломленной шляпы, не выражало даже тени тревоги.
Глава 2
Я слышала, она хотела, чтобы ее похоронили в сиреневом халате – он очень пошел бы к шелковой обивке гроба. Однако родные не захотели выполнить ее просьбу, посчитав, что вырез халата чересчур глубокий.
Знаете, я думаю, что, умерев, ты, черт возьми, имеешь полное право надеть все, что тебе нравится.
– Меня сейчас вырвет!
Харриет Уорд бросила уничтожающий взгляд на сестру:
– София, если ты собираешься сделать это в повозке, я лично расскажу об этом всем нашим знакомым, не опустив ни одной красочной детали.
София подперла щеку рукой и с фальшивым драматизмом дешевой актрисы из «Друри-Лейн» воскликнула:
– Я себя ужасно чувствую, а ты надо мной смеешься. Как ты жестока!
– Вовсе нет. – Харриет отметила про себя, что как бы ее сестра ни старалась выглядеть больной в этот солнечный день, ей это плохо удавалось. София, несмотря на страдальческий вид и томное поведение, всегда отличалась отменным здоровьем и за всю свою жизнь ни разу ничем серьезным не болела, кроме простуды.
– Все равно я считаю, что ты жестокая, и Офелия тоже.
В ответ с задней скамейки послышалось возмущенное фырканье.
– Не надо меня вмешивать в вашу перепалку – я все равно поддержу Харриет, и ты это прекрасно знаешь!
София с негодованием посмотрела на младшую сестру, в то время как Офелия с невинным видом продолжала гладить Макса, огромного пса, который представлял собой органичную смесь овчарки и домашнего любимца.
– И не надо испепелять нас взглядом – мы с удовольствием съездили бы в город одни, так нет, ты тоже захотела поехать. Из-за этого нам пришлось ждать, пока ты наденешь свою шляпку, а теперь ты жалуешься. Надеюсь, тебя действительно вырвет, только, пожалуйста, не в моем углу.
София чуть не задохнулась от возмущения.
– Немедленно прекратите обе: я сейчас не в настроении выслушивать чьи-либо жалобы или смотреть, как кого-то рвет. К тому же ваши пререкания нервируют овец. – Харриет посмотрела через плечо на трех животных, которые сгрудились в задней части повозки и жалобно блеяли. Ей не хотелось их продавать, но близился сезон стрижки, а Уордам требовались деньги, чтобы нанять дополнительных работников.
– Меня не волнуют овцы. И вообще, не я их нервирую, а они меня, – проворчала София.
– Каким же это образом?
– От них воняет.
– Но это же овцы! – Офелия поправила на носу очки; самая младшая из трех сестер, немного полная, она всегда походила на примерную ученицу, не расстающуюся с книгами. Позже Офелия открыла для себя увлекательный мир, скрывающийся под крышей хлева, и, к досаде сестер, прониклась горячей любовью к овцам, возилась с ними и играла, как с домашними питомцами.
Хорошо хоть они разводят овец исключительно ради шерсти, а не отбивных, с облегчением подумала Харриет, иначе Офелия ни за что бы не позволила убивать невинных животных. Не прошло и двух недель с момента, как их семья купила небольшое стадо овец, а девушка уже успела дать имя каждому животному. В довершение всего она настояла на том, чтобы каждой овечке привязали цветной бантик.
К счастью, вскоре Офелия прекратила издеваться над животными, осознав, что яркие банты не только оставляют овец равнодушными, но и воспринимаются ими как вкусные угощения.
Повернувшись к сестре, Харриет решительно заявила:
– София, овечки не виноваты в том, что от них так пахнет. А вот ты... – Она демонстративно понюхала воздух и тут же сморщила носик. – Что это за ужасный запах – от тебя пахнет, как от бабушки Альберы, – плесенью, старостью и...
– Что? – Щеки Софии покраснели. – Врушка! Чтобы ты знала, я побрызгалась туалетной водой, которую мне подарила мама на прошлое Рождество – она отдала за нее кучу денег.
– Не знаю, сколько стоила эта вода, но если маме пришлось заплатить за нее больше пенса, то ее жестоко обманули.
– Ах так! – София попыталась со своего места поймать взгляд сестры. – По крайней мере от меня не разит овчиной, как от некоторых, которые – не будем называть имен – все свое свободное время проводят в хлеву, словно это для них дом родной!
Лицо Офелии приняло воинствующее выражение, ее карие глаза метали молнии из-под стекол очков.
– Что ты имеешь в виду?
Харриет с трудом подавила глубокий вздох. Что могло быть хуже, чем ехать на рынок в зловонной телеге? Только одно – ехать рядом с пахучими овцами, огромной собакой, от которой несло псиной, и бранящимися сестрами.
– А ну прекратите немедленно! Овцы нервничают!
– Да что ты о них так печешься? – воскликнула София, перестав на время задирать Офелию.
– Потому что они очень много значат для нашей семьи, и ты это знаешь. Я хочу, чтобы наши овечки были самыми красивыми и спокойными!
– Ладно, согласна. Только бы получить за них хорошую цену. Господь свидетель, деньги нам нужны.
София обернулась и посмотрела через плечо на овец. В ее взгляде читалось сомнение.
– Не понимаю, как ты определяешь, расстроены они чем-то или нет. По мне, все они выглядят совершенно одинаково. Хотя, если присмотреться, можно подумать, что их глаза действительно что-то выражают, но если это настроение, то оно явно невеселое.
– Чепуха, – решительно возразила Офелия. – Это счастливые овцы. По ним сразу видно.
– Как это? – спросила София.
Офелия посмотрела на животных и усмехнулась:
– Ну, просто потому, что они, бе-е-е-е, неплохо себя, бе-е-е, чувствуют.
Харриет от неожиданности вздрогнула, а две сестры залились веселым смехом.
– Офелия, определенно ты и Деррик скоро сведете меня в могилу.
Деррик был младшим ребенком среди детей Уордов и, достигнув шестнадцати лет, обещал стать самым сметливым в семье. Пока же София поправила симпатичные голубые ленточки, которыми она украсила свою старую шляпку.
– Прости, Харриет, я не должна была смеяться, но Офелия так смешно это делает...
Офелия улыбнулась, и на ее щеках появились ямочки.
– Вам не понравилось? Извините, что я так, бе-е-е, неудачно пошутила.
Одна из овец, сбившихся в задней части телеги, подняв голову, проблеяла в ответ. София захихикала:
– Ты блеешь даже лучше, чем овцы.
– О, у тебя тоже много талантов, – ответила Офелия, совершенно забыв о том, что еще минуту назад она кипела от злости. – Например, твои выступления на сцене. Твоя Джульетта бесподобна.
София покраснела от удовольствия. Подняв лицо к небу и приложив руку тыльной стороной ко лбу, она продекламировала:
– «Что вижу я! В руке Ромео склянка! Так яд принес безвременную смерть. О...»
Тут, словно в ответ на трагический монолог девушки, одна из овец жалобно заблеяла, в то время как Макс начал беспокойно кружить внутри телеги в надежде выбраться на волю. Офелия вновь захихикала, и даже Харриет не смогла удержаться от улыбки.
София покраснела:
– Я рождена для другой жизни!
– Не только ты, – сухо возразила Харриет и, щелкнув хлыстом, заставила лошадь перейти на рысь. – Я тоже родилась не для того, чтобы управлять зловонной телегой.
– Да-да, я знаю, для чего ты появилась на свет, – произнесла София с довольной улыбкой. – Для встречи с капитаном Джоном Фрекенхемом.
Харриет застыла.
– Не говорите мне о нем!
Младшие сестры обменялись веселыми взглядами.
– Не хочу больше слышать от вас ни единого слова, – решительно продолжила Харриет. – А если не будете слушаться, тогда до города пойдете пешком.
Офелия наклонилась к Софии и нарочито громким шепотом произнесла:
– Харриет всегда в плохом настроении, когда корабль капитана Джона Фрекенхема не стоит в порту.
– Верно, она томится в ожидании и мечтает о его мускулистых руках, широкой груди...
– Немедленно прекратите этот цирк! – приказала Харриет, нахмурив брови. – И о чем только мама думала?
София вздохнула:
– Да она просто пыталась спасти Гаррет-Парк. Если бы мама не убедила банк в том, что у тебя есть богатый поклонник, возвращающийся из дальних краев с трюмами, полными золота, нам ни за что не дали бы отсрочку, и мы не успели бы собрать достаточно шерсти для оплаты.
Харриет молча согласилась со словами сестры. Однажды новый служащий банка мистер Гауэр неожиданно приехал в Гаррет-Парк и в грубой форме потребовал причитающиеся банку деньги. Мать, чей здравый смысл на этот раз оказался затуманен большой дозой опиумной настойки, которую она приняла, поскольку у нее болел зуб, запаниковала и придумала бессвязный, но, как оказалось впоследствии, вполне убедительный рассказ о том, что деньги появятся в лице некоего богатого капитана, который собирается жениться на ее старшей дочери. Харриет не без основания подозревала, что сюжет истории был бессовестно позаимствован из романа, который мать взяла почитать в библиотеке; тем не менее, несмотря на свою неправдоподобность, эта небылица помогла семье получить отсрочку.
София шутливо заломила руки и мечтательно проговорила:
– Капитан Фрекенхем – самый красивый мужчина на свете.
– И самый богатый, – добавила Офелия с улыбкой. – По слухам, у него больше денег, чем у самого принца.
– Чепуха! – огрызнулась Харриет. Маленькая ложь матери не привела бы к таким ужасным последствиям, если бы все про нее просто забыли. В конце концов, все, что им нужно, – это еще три месяца, чтобы внести последний взнос по закладной.
Чего мать не могла предвидеть, также как и все члены семьи Уорд, так это того, что банковские служащие, услышав злополучную историю, передадут ее слово в слово своим охочим до сплетен женам. Само собой разумеется, эти уважаемые женщины города не преминули поделиться пикантными сведениями со своими приятельницами на церковном собрании по сбору пожертвований. Те, в свою очередь, рассказали обо всем своим подружкам, соседкам, сестрам и дочерям, в результате чего вскоре каждый житель города знал историю о таинственном капитане по имени Джон Фрекенхем.
По мере того как новость передавалась из уст в уста, она стала обрастать всевозможными подробностями, и капитан стал высоким темноволосым красавцем, а Харриет впадала в отчаяние, если по несчастной случайности не получала от него еженедельного послания. Рос капитан бедным сиротой, но впоследствии смог выбиться в люди и заработать огромное состояние, плавая на своем корабле к берегам Индии и обратно.
Каждый новый слух добавлял что-то новое к идеальному образу капитана, постепенно оживляя его и приближая к реальности настолько, что через некоторое время для каждого жителя городка Джон Фрекенхем стал такой же реальностью, как и мясник, торговавший мясом на углу улицы. Исключение составляли Уорды, и то лишь потому, что они единственные знали правду.
– Как бы я хотела, чтобы капитан существовал на самом деле! – с сожалением произнесла София. – Он само совершенство!
Офелия поддержала сестру кивком, и на ее круглом лице появилась мечтательная улыбка.
– Черные густые волосы, голубые глаза...
– Голубые глаза? Кто тебе об этом рассказал? – заинтересовалась Харриет.
– Шарлотта Стриктон. Недавно я повстречала ее в городе, и она сказала, что узнала об этом от жены пастора.
Черт их всех возьми, ситуация совершенно вышла из-под контроля!
– Хорошо, что я не так легкомысленна, – высокомерно заметила София. – Я восхищаюсь храбростью капитана, а не только его красотой. Как подумаю обо всех приключениях, которые он пережил, так мне прямо дурно становится...
– Ох, ради всего святого! – Глаза Харриет запылали гневом. – Очнитесь же, наконец! Не существует никакого капитана Фрекенхема!
– Да-да, мы знаем, – весело ответила Офелия, наслаждаясь ситуацией.
– Конечно, знаем, – поддакнула София, невинно хлопая длинными ресницами. – Харриет, нельзя же воспринимать все всерьез!
– Меня раздражает, что теперь, когда я якобы обручилась с капитаном, люди стали относиться ко мне совсем по-другому. Но я ни с кем не обручена! Никогда не была и не буду!
София покачала головой:
– Вздор. В один прекрасный день ты встретишь мужчину своей мечты и забудешь обо всей той чепухе, которую ты нам сейчас наговорила.
Однако Харриет не была так уж в этом уверена; в свои двадцать четыре года она так и не встретила мужчину, который вызывал бы в ней хоть какие-то чувства, кроме глухого раздражения. Эта мысль угнетала ее, но она не собиралась делиться ею со своими чересчур болтливыми сестрами.
– Поймите, я появилась на свет не для того, чтобы стать чьей-то женой.
Офелия заморгала округлившимися от удивления глазами:
– А для чего же тогда?
– Я родилась для того, чтобы наслаждаться жизнью, валяться целый день в постели, жевать конфеты и пить горячий шоколад. К несчастью, фортуна немного забыла обо мне, и вот я здесь.
Во взгляде Софии появился откровенный интерес.
– Конфеты в постели? Это мне нравится. Все, что угодно, только не эти пахучие овцы, которые смердят на всю округу, хоть бестолковая Офелия этого и не хочет замечать.
– Неправда, я знаю, что они пахнут, – обиженно произнесла Офелия. – Но они же в этом не виноваты! В отличие от тебя я не собираюсь бранить бедных животных за их естественный запах.
– На самом деле то, что мы вдыхаем, – это не запах овец, – успела вставить Харриет, пока младшие сестры вновь не затеяли перепалку. – Это аромат денег! Тех самых денег, с помощью которых мы сможем заменить Стивена на сезон стрижки.
– Ах, бедняга Стивен! – с жалостью произнесла Офелия, а София презрительно фыркнула:
– Сам виноват. И о чем он только думал, когда спрыгивал на веревке с чердака сарая? Ему уже восемнадцать, а он дурачится как мальчишка. К тому же Стивен не должен был так расстраивать нашу маму.
– Он пытался произвести впечатление на мисс Стриктон, – пояснила Харриет, – в чем и преуспел, врезавшись в стену сарая.
София захихикала:
– Хотела бы я на это посмотреть.
– И я тоже. – Офелия не смогла удержаться от смеха. – Надеюсь, когда мы в следующий раз встретимся с Шарлоттой, она расскажет нам все детали этой замечательной истории.
Хотя Харриет и понимала своих сестер, потешающихся от всей души над старшим братом, сама она с трудом смогла выдавить из себя улыбку: благодаря акробатическому прыжку Стивена они не только потеряли время на починку сарая, но и на целых два месяца лишились работника именно тогда, когда нуждались в нем больше всего.
