Текст книги "Лучший из дней"

Автор книги: Кара Уилсон

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 10 страниц)

6

– Ладно, Карло, перестань дуться, – просительно сказала Нина, спуская Карло с привязи.

Пес по обыкновению поджидал ее за проволочным ограждением, чутко прислушиваясь к шагам. Нина пришла сюда сразу же после того, как оставила Фредерико в цветущем саду. Ей нужно было оказаться от него как можно дальше, чтобы разобраться в своих мыслях, обдумать его слова и свои чувства. Его рисунок шокировал ее, но теперь Нина понемногу успокаивалась. Все же лучше будет обдумать это позже. Она не должна здесь больше оставаться. Ей необходимо уехать.

Отвязывая Карло, Нина, обращаясь к нему, невнятно бормотала:

– Извини, но Фредерико сказал, что в тот сад тебе нельзя. И у него были на это свои причины. – Нина пожала плечами. – Тебе бы там все равно не понравилось. Это мрачное место. Вначале мне так не показалось, но потом сад вдруг стал темным и хмурым. Так что ты ничего интересного не пропустил.

Но Карло не принял ее извинений. Он лежал в своей будке, положив голову на лапы.

Нина озабоченно склонилась над псом.

– Что с тобой, мальчик? – С ним действительно происходило что-то нехорошее. Он был необычно горячий, это чувствовалось даже через густую шерсть.

Нина потянула Карло за ошейник, чтобы вывести его из будки и осмотреть. Карло попытался встать, но сумел только выползти наружу на животе.

Нина тут же поняла, в чем дело. Его левая передняя лапа опасно распухла. С утра она отпустила его побегать неподалеку от каменистого утеса. Карло резвился как сумасшедший. Но тогда она не заметила, чтобы он поранился.

А теперь, глядя на горячую распухшую лапу, Нина поняла, что пес все же порезался.

– Иди ко мне, дорогой, – звала она его, стараясь, чтобы ее голос звучал как обычно. – Постарайся дойти сам, у меня не хватит сил отнести тебя в дом.

Карло неохотно повиновался, и ему удалось встать на три лапы. Больную лапу он поджал. Его глаза смотрели на нее так жалобно, что ей захотелось расплакаться.

Подгоняя и ободряя Карло, Нина направилась к дому. Она облегченно вздохнула, когда увидела Фредерико, который стоял на террасе. Он был погружен в свои мысли и не смотрел в сад.

Видя, как страдает Карло, Нина совершенно забыла об оскорбительной сцене в саду. Она окликнула Фредерико и помахала ему рукой.

– Карло заболел, – крикнула она.

Через секунду Фредерико уже был рядом с Ниной и Карло, который без сил свалился на землю.

– Лапа опасно воспалилась, – взволнованно констатировал он.

– Здесь есть поблизости ветеринар? – с надеждой в голосе спросила Нина и тут же поняла, что этого не может быть. От поместья до города очень далеко.

– Придется все сделать самим, – сказал Фредерико, внимательно изучая больную лапу. Кажется, в ране что-то осталось – заноза или осколок.

– Еще утром с ним все было в порядке, – проговорила Нина, опускаясь рядом с псом на колени.

– На такой жаре воспаление развивается быстро. Идем, Карло, идем, старина. Давай, мы тебе поможем.

Нина встала, а Фредерико почти без усилия подхватил огромного пса на руки и понес его через террасу на кухню.

Подбежав к высокому шкафу, Нина вытащила оттуда одеяло и постелила его на пол, а Фредерико уложил на него Карло.

– Подержи Карло, пока я осмотрю рану, – приказал он.

Нина, скрестив ноги, села на пол и положила голову Карло к себе на колени, готовая в любую минуту схватить пса за челюсти, если тот попытается укусить Фредерико. Карло, совсем без сил, смотрел на девушку широко раскрытыми глазами. Нина улыбнулась ему.

– Это необходимо, Карло. Фредерико не сделает тебе больно, обещаю. – С этими словами она погладила собаку по морде.

– Кажется, здесь заноза, – серьезно произнес Фредерико. – Очень большая и глубокая. Отсюда и воспаление. Придется ее вытаскивать.

– Ты куда? – обеспокоенно спросила Нина, увидев, что Фредерико встал и куда-то направился.

– В кабинете у меня есть скальпель. Вскипяти воду, пока я схожу за ним, ладно?

Нина, вся дрожа, встала и поставила кастрюлю с водой на конфорку. Значит, Фредерико собирается все сделать сам. Несмотря на то что Нина и Карло очень полюбили друг друга, она все же не решилась бы на такое. Собаки плохо переносят боль, и неизвестно, как Карло поведет себя. К тому же пес недолюбливает Фредерико.

Нина вдруг почувствовала, что теперь вся ответственность лежит на ней. Ей придется быть наготове, на случай если огромные клыки Карло окажутся вблизи горла Фредерико. За себя она не боялась. Вот только сможет ли она удержать пса, если тот бросится на Фредерико?

Фредерико вошел на кухню с дорожной аптечкой и скальпелем.

– Ты уверен, что это необходимо, Фредерико? – прошептала она. – Собака может стать опасной.

Фредерико успокаивающе улыбнулся ей.

– Но ведь у нас нет выбора. Иначе мне придется смотреть на твои рыдания. Кроме того, я вовсе не такой мерзавец, каким ты меня считаешь. У меня тоже есть сердце.

– Что ж, пусть так. Но тебе понадобится не только сердце, но и железные нервы, – отрывисто сказала Нина, которая уже сильно волновалась.

– И нервы у меня тоже есть, – насмешливо подтвердил Фредерико, открыл аптечку и стал просматривать ее содержимое, чтобы отыскать то, что может понадобиться. – И терпения у меня в избытке, – прибавил он. – Правда, с тех пор как я подобрал тебя на улице в Палермо, большую часть его я уже истратил.

Нина вздохнула. Он все еще сердится на нее, но это не вполне справедливо. К тому же теперь не время ссориться.

– Фредерико, давай не будем спорить. Я прошу прощения за то, что напустилась на тебя. Но ты сделал очень бестактное замечание, а потом этот мой портрет… меня это тоже сильно задело. Я… совершенно не такая. Тот рисунок – сплошная страсть и призыв… Ты нарисовал меня такой, как будто я…

Фредерико, казалось, не слушал ее. Его брови хмурились, он смотрел на Карло. Нина закусила губу и пошла за кипятком.

Затем они вдвоем подошли к Карло, и Фредерико твердо взял его больную лапу и поднял вверх. Нина села так, чтобы уложить морду пса себе на колени. Она гладила его за ушами, стараясь успокоить.

Прошло совсем немного времени. Нина посмотрела на лежавшего на одеяле Карло.

– Смотри, – прошептала она. – Он спит. Фредерико, он даже храпит!

Фредерико улыбнулся и показал ей большую занозу, сжимая ее большим и указательным пальцем.

– У тебя получилось! Фредерико, – с облегчением выдохнула она, – ты просто чудо.

Она опустила голову Карло на одеяло и встала, Фредерико тоже. И тут Нина сделала первое, что пришло ей в голову, – она крепко обняла Фредерико.

– Ты был просто великолепен. Ему было совсем не больно. Теперь он всегда будет любить тебя.

– И ты, конечно, понимаешь, что это значит, – прошептал ей в ухо Фредерико.

Нина отпрянула назад, густо покраснела и нервно рассмеялась. Она так переволновалась, что ей хотелось плакать и смеяться одновременно. Да, она все понимает. Теперь Карло не будет считать, что от Фредерико исходит угроза.

– Вытри слезы, – сказал Фредерико, а сам наклонился и поднял с пола аптечку и миску с окровавленной водой.

Нина только сейчас увидела кровь, и голова у нее закружилась.

– А с ним все будет хорошо? – озабоченно спросила она, промокая носовым платком залитое слезами лицо.

Фредерико отвернулся от раковины и сказал:

– С ним уже все хорошо. А с нами? С нами тоже все будет в порядке?

Нина удивленно посмотрела на него, потом смысл его слов начал постепенно доходить до нее. С Карло все в порядке, и теперь снова возвращается проблема их отношений. Да, их обоих сильно влечет друг к другу, и Нина уже не может отрицать это. Она словно призналась в своих чувствах тогда, в благоухающем саду, и каменные изваяния богов были тому свидетелями. Фредерико понимал, что происходит у нее в душе. Но что теперь? Нина облизнула пересохшие губы.

– Я… не знаю, – беспомощно пробормотала она.

Фредерико по-прежнему стоял у раковины. Он вытирал руки и с улыбкой смотрел на Нину.

– Знаешь, я понял, какая ты на самом деле, по тому, как ты обращаешься с Карло, а не со мной, – сообщил он.

Нина ничего не поняла. Это не имеет отношения к тому, о чем она думает. Точнее, не имеет прямого отношения.

– И что же ты понял? – осторожно спросила она почти шепотом, и ее сердце застучало.

Фредерико ответил не сразу, и Нина не могла угадать, о чем он думает.

Она с беспокойством ждала, сжимая в пальцах шелковый носовой платок.

– То, что ты добрая, заботливая и что, кажется, я хотел бы, чтобы у моих детей была такая мать, – тихо сказал он.

На этот раз Нина не просто покраснела. Кровь бросилась ей в голову, и перед глазами у нее все поплыло. Мать его детей? Что он хотел этим сказать?

Нина, замерев, стояла посреди кухни. В горле у нее пересохло, губы от удивления приоткрылись.

Фредерико медленно подошел к ней походкой хищника, но с улыбкой на красиво очерченных губах. Он поднял руку и провел большим пальцем по верхней губе Нины и мягко закрыл ее удивленно приоткрытый рот.

– Но есть одна проблема, – хрипловато пробормотал он. – Я не вполне доверяю себе. Я вижу перед собой добрую, заботливую, удивительную молодую женщину, которая разговаривает с животными и, наверное, с цветами и деревьями тоже. Она талантлива и остроумна, иногда она сильная, иногда ранимая. Эта женщина приводит меня в замешательство, потому что она кажется настолько наивной, что не замечает собственной сексуальности. И в то же время эта женщина любовница, точнее бывшая любовница, человека, у которого довольно высокие запросы в этом отношении.

О господи, они снова вернулись к Лучано. У Нины упало сердце.

Фредерико продолжал пристально смотреть ей в глаза. Он словно искал ответа, который Нина не могла ему дать и который, как ей казалось, он хотел услышать. Чего же он ждет? Что она будет все отрицать? Что она расплачется и скажет, что никогда не была любовницей Лучано Трезини?

Но ведь теперь Фредерико достаточно хорошо знает ее, чтобы понять, что она не вписывается в образ коварной любовницы. Хотя, с другой стороны, против нее говорят улики. Она наводила справки о Лучано, поэтому Фредерико и заинтересовался ею. Зная Лучано, он сделал вывод, что причина ее поисков – незаконченный роман. Мысль о том, что где-то далеко у Лучано есть дочь, даже не пришла ему в голову.

Только один человек может все расставить по местам, с горечью думала Нина. Если бы Лучано хотя бы раз взглянул на нее, он тут же заявил бы, что между ними ничего не было. Но этого никогда не произойдет. Сейчас, в такой ответственный период его жизни, он, безусловно, не готов к тому, чтобы принять всю правду. А она не хочет ничего ему рассказывать.

Теперь Нина поняла, почему Фредерико смотрел на нее таким пристальным взглядом. Она должна была все понять уже после первого поцелуя, понять, что он сдерживает страсть и желание. А сегодня, поцеловав ее, он еще раз невольно признался, что хочет ее.

Хотя у Нины был небольшой опыт общения с мужчинами, если не считать Джонатана и легких увлечений в художественной школе, все же она была не настолько наивна, чтобы не почувствовать, что возбудила у Фредерико отчаянную страсть. Но он сдерживал себя и старался держаться от Нины подальше. Теперь она поняла, почему.

– Фредерико, мне кажется, я понимаю, что ты хочешь сказать. – Нина провела языком по пересохшим губам и, запинаясь, продолжила: – Гордость не позволяет тебе иметь со мной какие-то отношения из-за Лучано.

Господи, неужели она действительно сказала такое? Кажется, с тех пор как они с Фредерико встретились, она здорово повзрослела. И внезапно обрела мудрость, которой раньше в себе не замечала.

– Вы с ним очень близки, – сказала она, – поэтому ты страдал бы, если бы получил меня из вторых рук.

Собственные слова поразили Нину. Она никогда в жизни так открыто не говорила о любви. Но она была твердо убеждена в своей правоте. Это подтверждал его странный взгляд – пораженный, но не негодующий. Нет, он все понял правильно и теперь сердится оттого, что она прочла его мысли. Но на этот раз мрачное выражение на лице Фредерико не испугало ее. Она решила договорить до конца:

– Здесь я тебе ничем не могу помочь. Я понимаю, что ты самолюбив, что не хочешь потерять лицо. Фредерико, ты должен во всем разобраться сам. Видишь ли, мне уже все ясно. Я ничего не могу сделать, чтобы как-то исправить твое мнение обо мне. Или ты принимаешь меня такой, какая я есть, или нет.

Мгновение спустя Нина осознала, что этими словами она как бы призналась, что у них с Лучано роман. Ведь она не стала ничего отрицать и не попыталась объясниться. Но разве она могла дать Фредерико какие-то объяснения? Сказать, что между ней и Лучано все кончено, что она забыла о нем, встретив Фредерико? Это была бы ложь, ведь ничего на самом деле не было. А правду сказать тоже нельзя.

Фредерико явно пытался бороться с собой. Он покачал головой.

– Все не так просто, – резко сказал он.

Нина медленно отвела взгляд в сторону. Она больше не в силах нести этот груз. Да, нужно всегда говорить правду, но сейчас такое просто невозможно. Скажи она все, как есть, Фредерико, конечно, поверит, что она дочь Лучано. Но тогда будет не легче. Фредерико долгие годы был лучшим другом Лучано, и, естественно, сочтет необходимым все ему рассказать. После чего последует настоящий скандал, и это чуть ли не в день свадьбы ее отца.

Нина шагнула назад, чтобы не поддаваться искушению. Она не должна позволять, чтобы это зашло дальше. Но… Тут ей неожиданно пришла в голову еще одна мысль. Может, она все преувеличивает? Относится к ситуации чересчур серьезно? Слишком поддается чувствам? Да, Фредерико признался, что хочет ее. Но это же не значит, что на всю жизнь!

Нина осмотрела себя – мятые шорты, колени испачкались, когда она возилась с Карло. Ее вдруг поразил контраст между собственной растрепанностью и элегантностью Фредерико, у которого, казалось, был талант выглядеть стильно в любой одежде, даже босиком.

Она тоже может выглядеть стильно, если постарается. С прической, макияжем. Дома у нее осталась неплохая одежда. Но такой Фредерико ее ни разу не видел. И если теперь он находит ее привлекательной и хочет ее, то, возможно, потому, что она представляет собой что-то новое и непривычное для него.

Однако ей этого мало. Но тогда чего же она хочет? Она была не готова к браку с Джонатаном, потому что не любила его по-настоящему. А Фредерико? Нина боялась заглянуть себе в душу, чтобы узнать, что она чувствует, и все же понимала, что это новое чувство сильнее и глубже всего, что ей доводилось испытать.

Нина не могла сказать с уверенностью, что это любовь, но сильно подозревала, что так оно и есть. Новое чувство захватило и ее сердце, и тело, и душу. Фредерико волновал ее так, как еще ни один мужчина в мире.

Как он там сказал – мать его детей? При мысли об этом у Нины немного закружилась голова. Ей в голову лезли картинки семейной жизни, полные тепла, любви и радости. Но, может, он просто неудачно выразился? Или вообще пошутил? Фредерико желает ее, и Нина чувствует это. Но только физически. А этого явно недостаточно.

Спотыкаясь, она подошла к Карло, который продолжал спать на одеяле у двери. Нина опустилась рядом с псом на колени и ласково потрепала его. Она специально отвернулась, чтобы Фредерико не мог видеть ее лица.

Господи, что она вообще здесь делает? Ей тут совсем не место. Здесь она никому не нужна. А ей необходимо, чтобы хоть кто-то нуждался в ней. Карло заворчал, и Нина очнулась от своих горьких мыслей. Она с достоинством подняла голову и посмотрела на Фредерико.

– Спасибо тебе за все, что ты сделал для Карло, – с сияющими глазами проговорила она. – Можно, он поживет на кухне, пока не поправится? Обещаю, он тебя не побеспокоит и…

Ее голос оборвался. Глаза Фредерико злобно прищурились, и Нина не знала почему.

Он вполголоса выругался, точнее Нина догадалась, что это было ругательство. Что-то ему определенно не понравилось, но Нина не понимала по-итальянски. Фредерико крепко сжал кулаки, потом разжал их. Кажется, ему удалось овладеть собой.

– Делай что хочешь, – холодно бросил он. – Сегодня можешь не готовить мне ужин. Я ухожу.

Уходит? Это слово ударило Нину, как пощечина. С самого приезда они жили, словно в нереальном, отрезанном от действительности мире. У нее не было ничего, кроме Фредерико и Карло. А у Фредерико была его работа, звонки по телефону, наверное, разговоры с Лучано, приготовления к свадьбе и, разумеется, женщины.

Плечи Нины опустились. Она отбросила пряди волос с лица. Было бы слишком наивно предаваться мечтам об уединенном райском месте. Она постаралась взять себя в руки.

Нина поднялась с колен и храбро улыбнулась, как будто планы Фредерико на вечер совершенно ее не волновали. Она ведь просто работает у него.

– И отлично. Могу оставить тебе в холодильнике что-нибудь из закусок, на случай если ты проголодаешься.

Фредерико даже не поблагодарил ее, просто еще раз пристально посмотрел ей в глаза. Позже, вспоминая его взгляд, она поняла, что в нем было еще и презрение. Презрение за то, что она была любовницей его друга, и за то, что помешала ему соблазнить ее.

Когда он ушел, Нина подумала, что сходит с ума. Она принимает все слишком близко к сердцу и пытается найти тайный смысл в каждом его слове и взгляде. Может, у него был такой вид потому, что она хотела оставить ужин к его возвращению, а он вовсе не собирался возвращаться до утра!

Вечер без Фредерико тянулся бесконечно долго. Нине показалось, что если бы не Карло, то она просто тихо сошла бы с ума. А может, даже и не тихо.

Дом без Фредерико выглядел мрачно и уныло, хотя еще совсем недавно это место казалось Нине самым чудесным на свете, и она ни за что не хотела покидать его.

Наступила ночь. Чтобы ей не было тоскливо, Нина зажгла все лампы, но это не помогло. На улице было даже более жарко и душно, чем обычно. Вскоре вдали послышался глухой раскат грома, и она поежилась. Вот уж повезло – остаться наедине с больной с собакой в старом мрачном доме, да еще в грозу.

Нина устроила Карло поудобнее на кухне, принесла ему чистой воды и миску с едой, на случай если пес проголодается, затем открыла настежь дверь из кухни на улицу. Было невыносимо душно, к тому же Карло может захотеть выйти. Если начнется дождь и пес наследит здесь, то она успеет до приезда Фредерико все убрать, чтобы он не злился.

Нина чувствовала, что у них с Фредерико уже не будет все по-прежнему. Разумеется, у него есть своя гордость, и того, что она наговорила сегодня, вполне достаточно, чтобы оттолкнуть его навсегда. Ведь Фредерико никогда не свыкнется с мыслью, что она была любовницей Лучано. И все же он ревнует ее. Значит, что-то чувствует к ней.

Но ведь она, Нина, ничем не может ему помочь. Кроме того, достаточно ли серьезно его чувство?

Гроза разразилась в полночь. Нина без сна лежала в постели и слушала, как порывы ветра обрушивают на окна и черепичную крышу потоки воды.

Полчаса спустя лампа у постели Нины погасла. В ванной – тоже. Жара стояла нестерпимая. От дождя не становилось свежее. Ей пришлось зажечь свечу, стоявшую на тумбочке у постели. Теперь она поняла, зачем эти свечи. Видимо, если начинался дождь, электричество отключалось.

Нина встала, взяла спички и в своей коротенькой ночной рубашке пошла зажечь все свечи на лестнице и в коридоре. Если Фредерико вернется, то в темноте он не доберется до кровати. Затем она спустилась на кухню, чтобы проведать Карло.

Погладив пса по голове, она улыбнулась. Огромная собака спокойно спала, ей не мешали ни дождь, ни ветер. Карло опустошил миску с едой, и Нина поняла, что пес выздоравливает.

Она поднялась наверх, ее немного пугали причудливые тени свечей на стенах. Нина была рада вернуться в постель, забраться под одеяло и спрятать голову под подушку. Ей очень хотелось, чтобы Фредерико побыстрее вернулся. Ветер отвратительно выл, и ей было страшно.

А вдруг ветер сорвет крышу? А вдруг у дерева оторвет ветку, и она влетит сюда, разбив окно? Вдруг старый дом загорится от свечи?

Каменные статуи, мокрые, обнаженные и неприступные, собрались вокруг ее кровати. Они смеялись над ней и указывали на нее пальцем. «Нии-наа! Нии-наа!» – вопили они. Нина закричала и проснулась.

– Нина, Нина, успокойся. Я здесь. У тебя просто был кошмар!

Нина удивленно заморгала. Она покрылась потом, в голове ее все перепуталось. Статуи исчезли, рядом с ней был только Фредерико, который крепко обнимал ее. Он сидел на ее постели!

Она поняла, что ее лицо прижато к его мокрой рубашке. Ночной кошмар еще не настолько отступил, чтобы она могла говорить. Она что, кричала во сне?

Зато теперь она в безопасности. Фредерико здесь, и все хорошо. Нина прижалась к нему, ее сердце постепенно успокаивалось. Вдруг оно снова забилось быстрее, когда Нина почувствовала, как сердце Фредерико тоже застучало.

Она отстранилась и посмотрела на него. Фредерико был весь мокрый, как и статуи в ее кошмаре, но только он не дразнил ее. Его темные глаза смотрели мягко, на лице были написаны забота и одновременно облегчение. От дождя кудряшки его волос стали еще туже, и Нина едва сдержалась, чтобы не коснуться их пальцами. С того самого момента, когда она впервые увидела Фредерико, ей так страстно хотелось провести рукой по его волосам…

Когда дар речи вернулся к ней, ее голос звучал истерически:

– Это было ужасно! – воскликнула она, широко раскрыв свои огромные серые глаза. – Сюда пришли статуи, они пугали и дразнили меня и…

– Все хорошо, дорогая, это был только кошмар. Я не должен был оставлять тебя одну. – Его объятия стали крепче.

– У меня… у меня были те же сны, что я видела еще маленькой, – лихорадочно проговорила Нина. – Когда они сказали мне… я уже тогда знала, что я чужая… я была одна, совсем одна…

– Но теперь ты не одна, Нина. Я здесь. Здесь, с тобой.

Его глубокий голос звучал так искренне, что Нина наконец совсем проснулась. Она чуть потрясла опущенной головой. Господи, что она ему наговорила?!

– Со мной уже все в порядке, – пробормотала она, пытаясь выбраться из его рук, но Фредерико продолжал крепко держать ее.

– Еще нет. Я сейчас схожу вниз и принесу бренди. Это поможет тебе успокоиться. Подожди меня здесь, – твердо сказал Фредерико.

Он встал с кровати, и Нина едва удержалась, чтобы не схватить его за рукав. Ей пришлось напомнить себе, что она уже не ребенок.

Горящими глазами она смотрела, как Фредерико выходит из комнаты, затем измученно закрыла глаза и натянула до шеи простыню. Она оказалась дурой, обыкновенной дурой! И все из-за какого-то сна! Видимо, Фредерико вернулся домой, услышал ее крики, выругался и пришел к ней.

Нина решила, что она для Фредерико только обуза. Он, наверное, считает ее глупой и истеричной девицей, которая испугалась темноты… Он назвал ее «дорогая»!

Это правда? Теперь Нина уже сомневалась. Ведь тогда она еще не очнулась от кошмара. Но даже если Фредерико действительно назвал ее «дорогая», то он сделал это, разумеется, потому, что хотел успокоить бедную дурочку.

Вскоре вернулся Фредерико с графином бренди, двумя бокалами в руках и полотенцем на шее, на которое с его мокрых волос стекала вода. Нина окончательно пришла в себя. Она быстро проскользнула в ванную, умылась и сменила мокрую рубашку на футболку. Затем вернулась в кровать и села, опершись на подушки. Она хотела извиниться перед ним.

– Прости, что доставила тебе столько хлопот. Просто в доме погас свет, началась гроза, и я немного запаниковала. После этой истории с Карло у меня, наверное, сдали нервы.

– А меня не было рядом, – прибавил Фредерико, наливая в бокалы золотистое бренди.

Нина взяла бокал и чуть улыбнулась.

– Ты здесь ни при чем. Ты имел полное право идти куда хочешь. Мне просто не повезло, что ты решил уйти именно сегодня, в грозу.

Фредерико, присев на край кровати, пристально посмотрел на нее.

– Я вовсе этого не хотел. Просто мне и в голову не пришло, что отчаянная молодая женщина, которая проехала всю Европу на попутных машинах, испугается, если останется в доме одна. К тому же я уверен, что, если бы мы расстались сегодня по-хорошему, то у тебя не было бы этого кошмара, – тихо закончил он.

Нина со смехом запротестовала:

– До чего же ты самоуверенный. Сегодня вечером я даже ни разу о тебе не вспомнила.

– Ты не умеешь врать, – насмешливо проговорил Фредерико.

Нина сделала большой глоток бренди, и оно обожгло ей горло. Она набрала воздух в грудь и хрипло сказала:

– Фредерико, если тебя мучает совесть из-за того, что ты оставил меня одну, то не стоит переживать.

– Меня мучает совесть вовсе не из-за того, что я оставил тебя одну, хотя я не должен был делать этого. Скорее из-за того, как я обошелся с тобой перед отъездом. Ты была права. Во мне говорит одно самолюбие, хотя… – Фредерико беспомощно пожал плечами. – Я и сам теперь до конца не понимаю причины своих поступков.

Нина подняла бровь.

– Наверное, ты просто уже давно не выступал в зале суда. – Она села, согнув ноги в коленях. В одной руке она небрежно держала почти пустой бокал. – Когда ты вернешься в Нью-Йорк, все пойдет по-прежнему, – чуть улыбаясь, сказала она. – Здесь у тебя просто мозги заскучали без работы.

Фредерико кивнул и улыбнулся.

– Знаешь, вот сейчас мне кажется, что я никогда не захочу вернуться туда, – мягко сказал он, глядя ей в глаза глубоким и многозначительным взглядом.

У Нины опять заколотилось сердце. Он что, хочет сказать, что это из-за нее? Это было бы чудесно, но, наверное, по здравом размышлении невозможно. В Нью-Йорке вся его жизнь, а она уедет к себе в Англию, где ей и место. Правда, теперь Нине казалось, что она принадлежит Сицилии. Сицилия проникла в ее кровь, завладела ее сердцем и душой. Так же, как и Фредерико.

Нина допила бренди и поставила бокал на прикроватный столик. Теперь ей захотелось спать, свернуться калачиком и видеть прекрасные сны, которые никогда не сбудутся.

– Что ты имела в виду, когда говорила о своем детстве? О том, что ты была одинока?

Нина широко раскрыла глаза. Ее бессвязное бормотание в полусне теперь приводило ее в смятение.

– Да так, ничего. Это не имеет значения.

– Но я хочу знать, – настаивал Фредерико. Он снова налил бокалы, и Нине пришлось принять у него свой. – Ты еще не рассказывала о своей семье.

– Ты тоже, – возразила Нина.

– Ты уже знаешь, что Лучано был мне вместо отца. Мой настоящий отец умер, когда я был еще ребенком. – Фредерико чуть улыбнулся. – И ты знаешь, что моя мать коллекционирует скульптуры, которые сегодня ночью перепугали тебя до смерти.

Нина засмеялась.

– Теперь, наверное, мне уже не хочется с ней знакомиться.

– А кто твои родители? У тебя есть братья или сестры?

Нина вовсе не хотела рассказывать ему о своем прошлом, но бренди ослабило ее самоконтроль. К тому же, что бы она ни сказала Фредерико, ему понадобится тысяча лет, чтобы догадаться, зачем же она все-таки приезжала на Сицилию.

– У меня нет ни братьев, ни сестер, – сказала Нина. – Хотя я очень хотела бы… – Она нервно улыбнулась. – Понимаешь, мои родители не могли иметь детей. Моя мать учительница, отец преподает в колледже. Они… они оба хорошо знают свое дело, люди практичные. Поэтому я всегда была для них чужой. Мне теперь кажется, – Нина пожала плечами, – что в какой-то момент своей жизни они поняли, что у них есть уже все, кроме ребенка, и тогда у них появилась я, наряду с другими жизненными благами. Когда я подросла, то начала это понимать. Их не назовешь очень душевными людьми, но, наверное, все было бы по-другому, если бы я была их дочерью…

– Нина, – прервал ее Фредерико.

Она рывком подняла голову и посмотрела на него, не понимая, почему ее так резко перебили.

– Ты… ты приемная дочь, да?

Его хрипловатый голос звучал низко. Господи, она сказала слитком много. Теперь Фредерико будет жалеть ее, а сегодня ночью она и так выставила себя жаткой дурочкой. Нина вздернула подбородок.

– Да, – искренне призналась она и улыбнулась. – Знаешь, моим приемным родителям все удавалось. Сейчас они в Австралии, по международному обмену. Наверное, когда я уеду… уеду с Сицилии, то поеду к ним. – Тут Нина вдруг зевнула. – Они писали, звали меня к себе. Говорят, что скучают…

Господи, теперь из-за этого бренди она расплачется. Из последних сил она выдавила слабую улыбку и робко взглянула на Фредерико, который внимательно смотрел на нее.

– Мне… мне нужно поспать, – сонно пробормотала Нина и откинулась на подушки. – Посмотри, как там Карло, ладно? Кажется, теперь с ним все хорошо, но…

Перед глазами у нее все поплыло, она почувствовала, что Фредерико укрыл ее прохладной простыней… и провалилась в сон.

Когда Нина проснулась, яркие солнечные лучи пробивались через занавески. Она вдруг все вспомнила. От смущения она застонала и покачала головой из стороны в сторону. И тут ее ноздри наполнились легким запахом лимона, и кровь бросилась ей в голову.

Рядом с ней на постели спал Фредерико.