Текст книги "Возвращение росомахи (Повести)"

Автор книги: Камиль Зиганшин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 23 (всего у книги 29 страниц) [доступный отрывок для чтения: 11 страниц]

Глава 25
Новый промысловый сезон

С наступлением холодов в тайге появились люди. Вновь зазвучали выстрелы, забрехали собаки. Пока снег был неглубок, охотники промышляли пешим ходом, но после первого обильного снегопада встали на широкие, окамусованные лыжи. С этого дня белую перину дырявили не унты и валенки, а разрезали на ломти бесконечные витиеватые борозды.

Как раз в эту пору Подкове поспело время везти в Верхи почту, пенсии, заказанные селянами товары. Выехал он не пятого числа, как обычно, а на два дня раньше, чтобы спокойно обойти участок и расставить на путиках капканы. Снег не успел уплотниться, и ГАЗ-66 легко пробивал снежные надувы.

После полудня машина уже стояла у тропы, ведущей к зимушке. Вокруг с едва слышным шорохом сыпал мелкий крупчатый снежок. Белая пелена радовала кружевами заячьих следов и лосиных набродов. Из-за удаленности от села на его участке много лет не промышляли. Обитатели тайги быстро вычислили эту зону покоя, и зверья тут было заметно больше, чем на других угодьях. Пока шел к избушке, настрелял рябчиков для еды и для приманки.

В зимовье было стыло, неприютно, пахло затхлым: как-никак больше месяца не заглядывал. Набив в железную печь смолистых поленьев, запалил бересту. Не прошло и трех минут, как пламя забушевало в тесном чреве. Бока быстро раскалились до малинового цвета. Таежное жилище под веселое потрескивание поленьев ожило, задышало. Очищаясь от затхлости, быстро наполнялось жилым духом. С потолка посыпался отмякший иней. Подкова весь остаток дня разбирал капканы, регулировал, подпиливал сторожит – готовил их к установке.

К вечеру избушка приобрела жилой вид. Бревенчатые стены высохли, посветлели. На столе задымилась картошка и поджаренный на сале рябчик.

Попив чай, Семен Львович загасил керосиновую лампу и забрался в спальник. В приоткрытую дверцу из-под хлопьев седого пепла ему приветливо подмигивали угли. Пара головешек еще хранила невысокое ровное пламя. За бревенчатой стеной посвистывал, нащупывая щели, ветер, а в зимовье тепло, приятно…

Плотно позавтракав, Подкова сложил в рюкзак капканы, куски привезенного с собой мяса для привады; в боковые карманы сунул сало, хлеб, термос с чаем и отправился бить путик. Ниже порога, дымящегося молочными завитками, речку уже перехватило крепким льдом. Придерживаясь за ломкие на морозе ветки краснотала, Подкова съехал на него. Ослабив крепление, чтобы в случае чего успеть скинуть лыжи, охотник осторожно засеменил по льду. Он никак не мог понять, на самом деле тот под ним пружинисто прогибается или это ему только кажется. И тут от него во все стороны с треском побежали невидимые стрелы. Подкова осторожно простукал лед посохом. Да нет, вроде держит! Перейдя на другой берег, обнаружил, что собольих следов тут намного больше. Вдохновленный перспективой богатой добычи, он весь день без устали раскладывал приманку и маскировал ловушки.

* * *

Удаляясь в поисках пропитания все дальше и дальше, Топ с Мавром вышли на свежую парную колею. Исходящий от нее запах им обоим был хорошо знаком: для Мавра это был тот самый Лысый, что в начале лета избил его, Топ же признал в нем ранившего его Круглолицего. Эти запахи-воспоминания у обоих разбередили старые обиды.

По характеру следа друзья легко определили, в каком направлении прошел их недруг, и направились в обратную сторону – туда, где стояла его избушка. Двигаясь по двойной, еще не застывшей борозде, они вышли к амбарчику – снежной куче с аппетитно краснеющим в глубине пещерки куском мяса. Он источал такой соблазнительный аромат, что Топ сглотнул слюну. Однако, помня, что мясо в таких пещерках всегда охраняет больно кусающаяся железная пасть, обошел ее стороной. Мавр же, взяв в зубы обломок ветки, смело направился к куче.

Дальнейшие его действия были и вовсе необъяснимыми: он тыкал веткой в снег перед мясом до тех пор, пока тот не вспучился и не раздался резкий металлический лязг. Топ рефлекторно отпрянул. Напарник в это время безбоязненно протянул лапу к мясу. Рядом валялась ветка с вцепившейся в нее железной пастью.

Топ был потрясен. Мавр же в своих действиях не видел ничего особенного. Так всегда «убивал» железные челюсти его хозяин. У второго амбарчика он повторил эту операцию и, весело покачивая закрученным в бублик хвостом, подошел к Топу и положил перед ним очередной аппетитный кусок.

Перекусив, друзья продолжили путь. Проделав эту нехитрую процедуру еще несколько раз, они так наелись, что стали относить добычу подальше и зарывать ее в приметных местах. Это отнимало довольно много времени, и до логова обидчика они в тот день так и не добрались. Сытые и довольные, заночевали на полпути.

Весь следующий день Подкова расставлял ловушки на втором путике, а утром третьего уехал в село. Друзья, убедившись, что их недруг уехал, отправились за новыми порциями мяса. Избалованный обилием легкой добычи, Мавр теперь расстораживал самоловы выборочно – там, где кусок поувесистей. Наблюдая за его уверенными действиями, Топ осмелел настолько, что решил сам «убить» присыпанную снегом железную пасть обломком ветки.

– У-р-р-р-р-р! Получилось!

Когда он расстораживал следующий капкан, послышался шорох. Росомаха вскинулась столбиком.

– Фу-ты! Ложная тревога!

Оказывается, это белка шелушила еловую шишку. Вон еще одна, другая… Все выкунявшие[54]54
  Выкунять – сменить летний мех на зимний, при этом мездра (шкура) становится толстой и белой.


[Закрыть]: с почерневшими спинками и посеребренными боками, с кокетливыми кисточками на ушках. Хвосты распушенные, бархатистые. Красавицы, да и только!

Когда поднялись на седловину, от амбарчика молнией метнулся зверек. По шоколадной шубке с серебристыми искорками Топ сразу определил – соболь! На его задней лапе бренчал капкан с цепочкой, тянущейся к стволику березы. Увидев росомаху, соболь замер. В его взгляде мелькнула надежда на спасение. Но когда показалась трусившая сзади собака, он зарылся в снег, правда неглубоко – цепочка не пускала.

Поскольку в пещерке мяса уже не было, Топ с Мавром даже не стали подходить.

Обойдя за несколько дней все амбарчики, парочка рассторожила большую часть ловушек. Что-то из привады они съели, что-то прикопали на будущее.

После такой удачной охотничьей эпопеи друзья на какое-то время расстались. Мавр вернулся к зимовью дожидаться хозяина: раз снег лег, стало быть, скоро придет. А неугомонный Топ отправился бродить по горам.

Разгуливая по склонам, он время от времени заглядывал на путики и других охотников. Обнаружив амбарчик, долго кружил вокруг, топтался, принюхивался. Убедившись, что человека поблизости нет, подходил и аккуратно расстораживал железную челюсть. Он стал таким привередливым, что мелочь вроде сойки игнорировал: пока птицу съешь – всю пасть пухом залепит.

Попавших в капканы соболей, норок Топ прятал поблизости: выкапывал траншейку и, опустив в нее тушку, забрасывал снегом. Затем, крутясь на месте, трамбовал, ставил пахучую метку. Иногда, для большей надежности, поблизости делал еще два-три ложных схрона. Случалось, что его тайниками пользовались рыси. Одну из них Топ застукал. Схватка была упорной. Несмотря на превосходство в размерах, рысь вынуждена была уступить яростному напору возмущенного хозяина.

* * *

Обходя путик, Подкова сначала никак не мог понять: что за чертовщина? Приманка почти везде отсутствовала (осталась только там, где лежала мелкая привада: крылышки, лапки рябчиков), капканы сработали, но в них никого нет. Из металлических дуг торчат лишь обломки веток. Разгадку подсказали следы: везде походила росомаха и еще какой-то зверь – вроде волк. Точно неопытный охотник не смог определить. Это обстоятельство заставило Семена Львовича крепко задуматься: от бывалых промысловиков он слышал, что, ежели росомаха повадилась на участок, охоты не будет.

Восстанавливая разграбленный путик, он наткнулся в кедраче на замерзшего оленя и хорошо натоптанную к нему росомашью тропу. Олень уже был на четверть съеден.

«До чего ж ненасытная! Все ей мало! Попробую-ка тут капканы поставить!» Подойдя к сбежке, охотник вырезал деревянной лопаткой рядом со следом снежный куб. Вынув его, почистил, утрамбовал площадку уже непосредственно под следом и установил на ней взведенный капкан. Теперь отпечаток следа росомахи от тарелочки капкана разделяла только снежная корка толщиной в сантиметр. Потаск с цепочкой вдавил в пушистую перину, снежный куб вернул на место. Неровности пригладил лопаточкой, а свои следы засыпал снегом, сверху «засеял» для верности воздушными снежинками.

Памятливый Топ сразу обратил внимание на едва заметные нарушения снежного покрова возле его тропки. Чтобы не рисковать, к туше подошел с другой стороны. Насытившись, ушел, ступая четко след в след.

Весь следующий день Подкова обходил Длинный путик, проложенный по гребням отрогов. В избушку вернулся в приподнятом настроении – снял соболюшку. Переночевав, не завтракая, помчался к оленьей туше – не терпелось проверить самый главный для него капкан. Он почему-то не сомневался в том, что зловредная росомаха попалась, и даже захватил с собой большой рюкзак.

Подходя, издали все высматривал вытоптанный в снегу круг и меховое пятно на нем, но вместо этого обнаружил возле оленя лишь свежие следы. Все еще надеясь на чудо, Семен Львович приблизился почти вплотную. Увы! Росомаха обошла ловушку стороной, а чтобы он не сомневался в том, что она разгадала его коварный замысел – нагадила рядом.

«О, Боже! – простонал зверолов. – Видимо, запах металла учуяла! Лукьян советовал капканы перед установкой опускать в ключевую воду: из-под корочки льда запах железа не проникает. Надо попробовать!»

Вернувшись в избушку, Подкова взял оставшиеся капканы и окунул их в ближайшую промоину. После того как они заледенели, расставил возле оленя сразу шесть штук: два на подрезку под следами на тропе, остальные на подходах к туше.

Проголодавшийся Топ пришел на вторую ночь. Приглядевшись, он определил, что на его тропе появились две новые ловушки. Зверь осторожно приблизился к ним и рассторожил их, как обычно, обломком ветки.

Всласть поужинав, гордый тем, что в очередной раз перехитрил своего обидчика, Топ решил отгрызть у оленя ногу и перетащить ее в более спокойное место.

Работая челюстями, он подходил к ноге то с одной, то с другой стороны, пятился. Вдруг взвился вверх и тут же рухнул на снег, словно кто-то резко осадил: в заднюю лапу вцепилась железная «пасть» на цепочке. Пытаясь вырваться, зверь беспорядочно заметался и угодил передней лапой в другой капкан.

К счастью, его стальные дуги прихватили лишь когти. Отличаясь поразительной для своих размеров силой, росомаха довольно быстро освободила переднюю лапу. Правда, пришлось пожертвовать двумя когтями. А вот капкан на задней лапе сомкнул челюсти выше широкой ступни и держал намертво. Напрасно Топ рвался, бегал по кругу, зарывался в снежную толщу, грыз ненавистную железку. Многочасовая борьба изнурила его. Настал момент, когда он настолько обессилел, что едва шевелился. Чтобы не замерзнуть, бедолага вырыл в снегу пещерку и свернулся в ней калачиком.

Глава 26
Везучий Топ

Утром Подкова шел к приваде в премерзком настроении. Он понимал, что если обнаглевший мародер обхитрит его и в этот раз, то лучше оставить охоту. За две последние недели в меховой копилке всего одна небольшая соболюшка. Ее не хватит даже на покрытие расходов на капканы. В то же время сам азартный процесс охоты ему все больше нравился. Даже летом во время поездок в Верхи он всегда на день-два задерживался на участке. Благоустраивал зимовье, расчищал тропы для будущих путиков, пилил сухостой, колол на зиму дрова. А чаще всего просто отдыхал от городской суеты. Но появившийся грабитель порушил все планы, сводил его труды на нет.

Увидев у оленьей туши глубоко вытоптанную арену, Подкова просиял – наконец-то! – и прибавил шагу.

В боковых стенках утрамбованного круга чернели дыры. К одной из них вела туго натянутая цепочка. Охотник ликовал: «Хитра, но я хитрее!».

Дрожащими от счастья руками он расширил лаз и вытащил холодную, но еще не застывшую росомаху. Разжав дуги, освободил лапу. Потом раскрыл рюкзак, чтобы переложить в него добычу. В этот момент лежащий на снегу косматый зверь вскочил и помчался вниз по косогору. Подкова до того растерялся, что, когда схватил прислоненное к дереву ружье, росомаха уже скрылась.

* * *

Натерпевшийся боли и страха Топ, далеко обходя владения заклятого врага, вернулся к Мавру и какое-то время промышлял вместе с ним. Однако клокотавшая в нем жажда мести не давала покоя. В конце концов он набрался смелости и отправился на разведку. На этот раз лайка последовала за ним. Там, где снег был особенно глубок, они переходили на накатанную тропу двуногого.

Избушка Круглолицего-Лысого встретила их побелевшим от инея окошком. Удостоверившись, что хозяина нет, Топ подошел к двери. Запустил длинные когти в щель и осторожно открыл ее. В нос ударили десятки запахов. Самый сильный из них – ненавистный запах обидчика. Внутри логово оказалось просторней, чем представлялось снаружи. Вдоль стен на полках стояли железные банки, коробки, с потолка свисали туго набитые мешочки, на пристенных крючьях висела одежда. Широкий топчан был застелен шкурами.

Топ первым делом с яростью набросился на вонючий овчинный полушубок, потом переключился на подвешенные к матице матерчатые мешочки. Прыгая со стола, вонзал в них когти и, раскачиваясь, с треском раздирал ткань. Оттуда струйками сыпались мелкие камушки, белая пыльца. Она щекотала, забивала ноздри. Покончив с мешочками, Топ стал драть все подряд. Мавр поначалу с недоумением наблюдал за другом, но вскоре, зараженный его неистовой яростью, тоже принялся рвать, трепать все, что попадалось на глаза.

Сбросив на пол стоящие на полках банки, Топ лизнул рассыпавшиеся по полу белые крупинки. Они оказались настолько горько-солеными, что он с отвращением зафыркал и зачем-то вцепился в столешницу. Успокоился лишь тогда, когда отгрыз от нее изрядный кусок. А Мавр в это время с аппетитом поглощал мелкие кристаллики, рассыпанные рядом. После неудачной дегустации Топ не решился последовать его примеру. Окропив нары пахучими выделениями, он напоследок выдавил лапой оконное стекло.

Озирая результаты погрома, росомаха, сладко жмурясь, вытянула пушистый хвост в одну линию со спиной. Эта поза означала: «Отличная работа!» Мавр согласно помахал хвостом: «Да уж! Постарались!»

* * *

Подойдя к заимке, Семен Львович снял лыжи и принялся старательно отряхиваться от нападавшей с деревьев кухты. Только тут он заметил, что дверь приоткрыта.

Представшая взору разруха сначала ошеломила его, а потом привела в бешенство. В адрес грабителя понеслись такие проклятия и пожелания, что, осуществись они даже наполовину, росомаший род прекратил бы свое существование. Несколько остыв, Подкова обратил внимание на четко отпечатанный на рассыпанной муке след. Похоже, волчий. Выходит, росомаха бесчинствовала не одна – с ней был волк. Хотя волк с росомахой – это абсурд!

И тут незадачливого охотника прожгла догадка: «Неужели Мавр?! Как же он с росомахой-то сошелся?.. Стоп, стоп, а не тот ли это росомашонок, что у Пули жил? Тогда понятно, почему он такой наглый».

С этого момента зловредная парочка занимала все его мысли. Как же их изничтожить?! Собак нет, да и стрелок он никудышный. Капканы, как ни обрабатывай, они чуют и, даже попав, уходят. Надо придумать что-то более надежное.

Наскоро устранив последствия погрома, Подкова поехал в Верхи. Не стал даже проверять капканы – зачем лишний раз огорчаться? И так ясно – добычи в них не будет.

Завершив в селе торговые дела, прошелся по домам штатных охотников: может, кто чего и подскажет. Из опытных промысловиков застал лишь деда Ермила.

Старик встретил хозяина автолавки насторожено, но за стол все же пригласил. Пока старуха ставила самовар, пропустили втихаря по маленькой. Видя, что дед подобрел, Подкова рассказал о своей беде, утаив только, что на пару с росомахой орудует собака.

– Да уж! Не позавидуешь тебе. Росомаха – хитрая животина. Мне тоже от нее досталось, – тут дед замолчал, раздумывая, дать совет или нет. Поколебавшись, произнес: – Вот что я тебе скажу. Есть один способ избавиться от нее – яд стрихнин. Но он под запретом. Даже Степан не смог получить. Ежели добудешь – росомахе конец.

– Найду, лишь бы толк был. Мы ведь с разными конторами и городами работаем. Где-нибудь отыщем… А как им пользоваться?

– Проще простого. Берешь небольшой – так, чтобы зараз в пасть взяла, – кусок мяса, делаешь надрез и таблетку поглубже закладываешь. Тока опосля руки хорошо помой. Дюже опасная штуковина. До войны мой брательник через нее отравился. Три дня блевал. Чуть не окочурился. И еще: на приваду, штоб птицы не склевали, два-три пера положи, тогда не тронут.

Не сразу, но Подкова раздобыл-таки упаковку стрихнина. Жажда реванша в тот же день погнала его в тайгу. Пройдя по Дальнему путику, он отыскал свежие следы росомахи. Разложив приваду, Семен Львович три дня безвылазно просидел в зимовье – боялся вспугнуть.

Но его задумка сработала наполовину. Приманку со стрихнином съел Мавр. Топа же, обладающего более тонким нюхом, смутил едва уловимый непривычный запах, исходящий от аппетитных кусков мяса. Появившиеся вскоре изменения в поведении друга только усилили его подозрения. Лайка вдруг принялась жалобно скулить. Затем начались конвульсии, сопровождающиеся рвотой. Когда спазмы в желудке отпускали, Мавра начинали одолевать видения.

Вот он, чтобы спасти хозяина, вцепляется в медвежий зад. Вот после удачной охоты подходит к костру, садится рядом с другими собаками и зачарованно наблюдает за изменчивой игрой красных язычков. Вот уже сам хозяин выручает его, застрелив наседающего медведя. Вот они возвращаются с добычей, пораненные и помятые, полные взаимной любви… И тут до него донесся неповторимый голос хозяина. Он звучал где-то рядом. Пес кинулся на голос и провалился в черную бездну…

Топ, конечно, не понимал, от чего умер Мавр, но интуитивно связал смерть друга со странно пахнущим мясом.

* * *

Промысловики, завершая сезон, расстораживали последние капканы, опускали пасти, кулемки. Иные, загрузив волокуши, уже ушли с добычей в село.

Когда исходящие от людей запахи ослабли, а следы от их длинных «лап» стали пахнуть лишь снегом, Топ принялся педантично наведываться в избушки и других охотников. Забравшись внутрь, остервенело рвал, грыз все, что попадалось на глаза.

Он понимал, что его разбои не могут оставаться безнаказанными. Что могущественные двуногие будут добиваться его смерти. Поэтому ему следует быть особенно внимательным и осторожным. Перед каждым шагом осматриваться и принюхиваться – не таится ли в снегу лязгающая челюсть. А самое лучшее – покинуть этот край. Тем более что после смерти друга здесь ничто не держало. Воинственный пыл остыл, а переполнявшая сердце жажда мести была сполна удовлетворена.

Снег растаял, а Топ все не уходил. Он уже колебался: может, остаться? Тут все так привычно! Еды в достатке. Да и люди ушли из тайги – чего спешить?

Глава 27
Новый участок

В разгар лета на обширном горельнике поспела малина. Ее уродилось так много, что ветки склонились до земли. Сладкоежка Топ зачастил сюда. Как-то, лакомясь сочными, алыми ягодами, он услышал голоса людей. Привстав на задние лапы, разглядел поднимающуюся по горельнику большую «стаю» двуногих и мельтешивших среди них собак. Они шли прямо на него. Появление людей в теплое время года было для Топа столь необычным, что он не сомневался: это за ним. Надо бежать! А куда, Топ давно определился – за синевший вдали острозубый хребет, который находился дальше всех от места обитания людей.

На второй день пути он достиг водораздела, представлявшего собой плоский щебнистый гребень, поросший короткой и редкой травой. По нему вилась каменистая тропа, набитая за многие годы медведями. Кое-где видны их свежие лежки: клочья шерсти, помет, примятые, погрызенные ветки. Ниже – тощие языки кедрового стланика. Жадно цеплялись в каменистую почву карликовые березы. Изредка, где-нибудь в затишке, можно было встретить невысокую, скрюченную ветрами и морозами лиственницу.

От ближнего скального зубца ветерок донес запах мохноногого канюка. Вскарабкавшись по уступам, Топ обнаружил гнездо – хаотичное нагромождение сучьев с плоским дном. Вокруг валялось много погадок – комочков непереваренной шерсти и костей грызунов, отрыгнутых птицами из желудка. Птенцов в гнезде не было. Видимо, уже встали на крыло.

Отсюда были видны три расходящиеся веером кряжа, разделенные межгорными долинами. Их склоны за многие тысячелетия изрезали ручьи и ледниковые сходы. Над ними на уровне облаков парили беркуты. В одной из долин слезой поблескивало озеро. Прежде чем начать спуск к нему, осторожный зверь еще раз внимательно прощупал глазами незнакомую местность. Не обнаружив ни единого намека на присутствие людей (остальное его не беспокоило), запрыгал по шаткому курумнику вниз.

Путь к водоему преграждал перестойный пихтач с участками многоярусных ветровалов. Свисавшие с нижних ветвей сизые бороды лишайника то и дело облепляли морду паутиной. Приходилось смахивать ее лапой.

Вот и озеро. Над водой мечутся крикливые чайки. В высокой траве тихо переговариваются гуси. Топ притормозил – попробовать подкрасться?

Опыт подсказывал, что днем эту сторожкую птицу не добыть, и он побрел дальше, принюхиваясь к витавшим вокруг запахам. Вскоре ветер нанес самый чудный и желанный из них. От этого аромата Топ всякий раз терял контроль над собой. Это был запах меда. Лихорадочно процеживая воздух, определил источник – старая сосна.

Проворно взобравшись на нее, нашел в ребристой коре крохотное, отполированное до блеска отверстие, сквозь которое туда-сюда неутомимо курсировали пчелы. Аромат, сочащийся из дырочки, пьянил. Чтобы расширить отверстие, Топ обхватил одной лапой ребристый ствол, а второй стал расковыривать леток. Немного увеличив его, дальше заработал зубами. Грыз, не обращая внимания на укусы рассвирепевших хозяек. Они жалили не только покрытую короткой шерстью морду, но умудрялись с противным жужжанием протискиваться сквозь густую шерсть к животу, груди и вонзать свои копьеподобные жала в места, где шкура понежнее и почувствительнее.

Расширив отверстие, Топ принялся отрывать куски сот, истекающие янтарными тянучками. С жадностью поглощая их прямо с прилипшими пчелами, он время от времени потирал искусанный нос тыльной стороной лапы. В его урчании слышались как восторг от неповторимого наслаждения, так и страдальческие нотки от болезненных укусов.

Наевшись, отправился к озеру – после сладкого хотелось пить. Утолив жажду, взобрался на утес и вытянулся на прогретой за день плоской глыбе. Зверь был в прекрасном расположении духа – новое место пленило его.