Текст книги "Радужные небеса"

Автор книги: Калу Ринпоче

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 5 страниц) [доступный отрывок для чтения: 2 страниц]

Посвящение

 
Пусть благодаря этой заслуге
я быстро достигну
состояния могучего Ченрези.
И пусть я смогу привести
всех существ
точно к такому же состоянию.
 

Традиционно практика Ченрези сопровождается обращением к его коренному Ламе, Будде Амитабхе, в нем выражено ваше стремление переродиться в состоянии великого блаженства в Чистой стране, называемой Девачен.

Вы можете произносить эту мантру в любое время и в любом месте – ведете ли вы машину, гуляете, разговариваете или размышляете. Когда сочувствие Трех драгоценностей встретится с вашими уверенностью и преданностью, оно непременно направит вас на путь и поможет обрести силы пройти этот путь к Просветлению.

Еще одна практика, полученная от Будды Шакьямуни и доступная абсолютно каждому, независимо от посвящения Ваджраяны, – это практика Йидама, известного в Тибете как Джецюн Дролма, обычно ее называют Зеленой Тарой. Молясь, медитируя на Зеленую Тару и ясно представляя перед собой ее форму в небесах, можно развить великое доверие. Мы обращаемся к Зеленой Таре с просьбой о благословениях и достижениях, представляем, как они опускаются на нас, и действительно получаем эти благословения. Сказано, если мы таким образом молимся и развиваем доверие к ней, то чего бы ни попросили или ни захотели – все так или иначе появится благодаря силе ее благословений. Также сказано, что если мы хотим иметь ребенка – родится ребенок, если мы хотим благосостояния – оно появится, если мы хотим духовных достижений – они возникнут благодаря силе нашего доверия к ней.

В таком кратком изложении я не смогу дать подробное описание визуализации Зеленой Тары или других практик Йидамов, которым учил Будда. Если вы действительно заинтересовались, пожалуйста, обратитесь к ламе в вашем центре за разъяснениями.

Теперь, когда стало понятно, что достижение совершенства требует усилий, вы можете спросить: «К чему все эти хлопоты?» Существуя в виде коровы, собаки или кошки, мы не могли бы практиковать Дхарму. У нас не было бы уровня понимания, необходимого для осознания, смысла практики Дхармы. Но мы обрели драгоценное человеческое тело со всеми его способностями и свободами. И поэтому можем практиковать Дхарму в этой жизни. Мы не знаем, когда снова получим такую возможность, поэтому должны извлечь пользу из своего драгоценного существования прямо сейчас, чтобы достичь полного Просветления.

Отсутствие усилий никоим образом не компенсирует накопленные ранее негативные впечатления, они определенно созреют, если не в этой жизни, то в грядущих. Поэтому, несмотря на поток отвлекающей мирской деятельности, за которую каждый несет ответственность, мы можем практиковать Дхарму, размышляя о Четырех благородных истинах и произнося мантру ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУНГ. Даже такие простые действия позволяют собрать необходимые положительные накопления. Мы понимаем, что жизнь очень непостоянна, поэтому думаем о будущих воплощениях и делаем шаги для перерождения в высшем состоянии существования, особенно в мире людей. Если бы важна была только текущая жизнь, тогда, подобно животным, мы могли бы заботиться лишь о еде и питье.

История Будды и Чунгавы

У Будды был родственник, женатый человек по имени Чунгава, имевший большое доверие и интерес к Дхарме. Однако следовать этому стремлению ему не позволяла ревнивая жена, не допускавшая, чтобы он удовлетворил свой интерес, и все время находившая способы препятствовать этому. Она ревниво за ним следила и сопровождала его повсюду, куда бы он ни пошел.

Видя затруднительное положение Чунгавы, Будда Шакьямуни решил ему помочь и в один прекрасный день пришел за подаянием к его дому. Когда тем утром Чунгава понял, что это действительно сам Будда идет по улице мимо его дома, его единственным желанием было выбежать и наполнить чашу для подаяний, которая была у Будды в руках. Жена не могла ни остановить его, ни пойти с ним, поскольку принимала ванну. Обеспокоенная желанием мужа поднести еды самому Будде, она выплеснула на Чунгаву горшок воды, основательно намочив его рубаху, и потребовала, чтобы он вернулся до того, как его одежда высохнет (что под жарким индийским солнцем занимает одну-две минуты). Чунгава взял свое подношение Будде и наполнил его чашу для подаяний.

– Очень хорошо, – сказал Будда, – а теперь пойдем со мной.

Под воздействием присутствия Будды и ауры сочувствия, которую он излучал, Чунгава согласился и пошел вместе с ним. Они были уже далеко от города, когда его мысли вернулись к обещанию, данному жене. Беспокоясь, как он вернется к ней, но чувствуя, что надо следовать за Буддой, он всю дорогу размышлял об этом. Вскоре они пришли в монастырь, расположенный вдали от других поселений. Будда повел Чунгаву прямо в свои комнаты и безо всяких объяснений потребовал вымести пыль в алтарном помещении, пока он ненадолго отлучится. И хотя Чунгава беспокоился, что жена подумает о его местонахождении, все же согласился выполнить эту простую работу. Однако чем больше он убирал, тем больше пыли появлялось. Похоже было, он никак не справлялся с заданием. А Будда, сказавший, что выйдет на минутку, все еще не возвращался.

В конце концов Чунгава сдался и направился домой. Выйдя из монастыря по дороге, которая вела через джунгли и поэтому редко использовалась, он надеялся, что вскоре будет дома и избежит встречи с Буддой, идущим обратно. Но дорога сделала крюк, и, к своему ужасу, Чунгава увидел Будду, идущего навстречу той же самой дорогой. В досаде Чунгава спрятался под деревом, ветви которого свисали до земли. Но когда Будда проходил мимо, ветви поднялись и открыли место, где прятался Чунгава.

– Куда это ты направляешься? – спросил Будда.

– Я… иду домой… вернее, шел, – ответил Чунгава.

Будда пригласил его вернуться.

Войдя в монастырь, он указал на свои монашеские одежды и велел Чунгаве ухватиться за них. На вопрос, для чего это нужно, Будда ответил, что хочет кое-что показать. Все еще озадаченный, Чунгава повиновался, и не успел он сжать в руках тонкую шафрановую накидку, как они уже взлетели в небо. Они приземлились на вершине очень высокой горы, где увидели старую, сморщенную, согбенную женщину.

– Ну, Чунгава, как ты думаешь, кто красивее – эта женщина или твоя жена?

– На этот счет нет никаких сомнений, – отвечал Чунгава, – моя жена в сто тысяч раз красивее.

Будду удовлетворил ответ Чунгавы, и он потребовал продолжить путешествие. Они опять взлетели и благодаря чудодейственным силам Будды прибыли в мир богов на небеса Тридцати Трех.

Поощряемый Буддой, Чунгава осмотрел это чудесное место и был поражен красотой богов, богинь и всего вокруг. Обходя мир богов, он дошел до места, где происходила какая-то бурная деятельность: несколько богов и богинь готовили великолепный трон. Они были насколько увлечены своим занятием, что Чунгава догадался – здесь готовится важное мероприятие. Любопытствуя, он приблизился к ним и начал свои расспросы.

– Извините, не подскажете ли, для кого готовится этот поистине восхитительный трон? Сегодня будет церемония возведения на трон?

Один из богов повернулся к Чунгаве, поприветствовал его теплой улыбкой и отвечал:

– О, этот трон будет занят не сразу. Мы готовим его в ожидании прибытия человека по имени Чунгава. Он будет сохранять свои монашеские обеты в такой чистоте, что переродится здесь, на небесах Тридцати Трех. Такая великая добродетель и нравственная чистота встречаются крайне редко, хотя к ним многие стремятся. Поэтому в радостном ожидании этого великого успеха мы готовимся к его прибытию и делаем сегодня эту работу.

Чунгава потерял дар речи. Красота трона и восхитительного рая были неописуемы. Его необычайно воодушевила возможность такой награды. Мысли Чунгавы возвращались ко времени, когда он будет жить в таком счастливом месте. Это быстро освободило его ум от воспоминаний о прежней земной жизни, о жене и о возвращении к ней. Когда Будда тем утром вернул Чунгаву на землю, в монастырь, Чунгава молил у стоп Будды дать монашеские обеты.

Однажды Будда обратился к монахам в монастыре крайне серьезно и выразил такое опасение:

– Большинство из вас приняло посвящение в монахи, чтобы, достигнув полного Просветления, принести пользу всем существам. Вы желаете выйти за пределы страдания сансарического существования, и это самое чудесное и достойное стремление. Однако среди вас есть тот, кто принял посвящение исключительно из-за своей веры в перерождение на небесах Тридцати Трех, если он сохранит в чистоте свои обеты. Имя этого монаха – Чунгава. Впредь не разговаривайте с ним и не вступайте ни в какой контакт. Те из вас, которые стремятся к цели Просветления, идут совсем другим путем, чем он.

С тех пор монахи сторонились Чунгавы. Тем не менее Чунгава упорно соблюдал свои обеты. Он действительно был полон решимости переродиться в этом чудесном раю.

Однажды Будда пригласил Чунгаву совершить путешествие в миры адов. Чунгава снова ухватился за одежду Будды, и благодаря чудесным силам Будды вскоре они оказались в аду. Переполненный глубиной и беспредельностью страдания, которое испытывали существа, Чунгава очень обеспокоился и опустил глаза, чтобы не смотреть на эту страшную картину. Крепко держась за Будду, пока они проходили один ад за другим, Чунгава вдруг заметил огромное здание, где находились ужасные существа и орудия пыток. В центре большого помещения стоял огромный котел, полный расплавленной меди, куда ее подливали все больше и больше. Несколько существ разводили под этим котлом сильный огонь, он нагревался все больше, существа были крайне увлечены этим занятием. Однако, в отличие от других котлов, которые встретились Чунгаве по пути, этот не был никем занят. Его одолело любопытство, и он подошел к местному обитателю, стоящему неподалеку.

– Извините, вы не подскажете, зачем столько внимания уделяют котлу, в котором никого нет?

Существо обернулось и сказало с презрительной усмешкой:

– Мы готовим его для человека, который сейчас живет на южном континенте. В настоящий момент он занят тем, что соблюдает свои нравственные обязательства с таким исключительным рвением и так следит за своими обетами, что переродится на небесах Тридцати Трех.

Эти слова что-то напомнили Чунгаве, но он не придал им значения. Поэтому продолжал расспросы:

– Зачем же вы готовите котел здесь, в аду, для человека, который, как вы говорите, переродится в мире богов на небесах Тридцати Трех?

Тут существо расхохоталось от души:

– Я думаю, уж ты-то должен знать. Естественное следствие того трона в раю – этот трон в аду. Ни один рай не длится вечно, и когда чары уходят и гаснет свет, все бывшие боги получают возможность пожить тут, у нас!

Из-за дыма от полыхающего огня, жары, духоты и впечатления, которое произвел на него ответ местного жителя, Чунгава почувствовал себя плохо и почти потерял сознание. Но все же он продолжал любопытствовать и ухитрился задать еще один важный вопрос:

– И кто же этот добродетельный монах, будущий бог, который, как ты говоришь, может в один прекрасный день очутиться в этом котле?

Существо ответило:

– Чунгава.

Подавленный услышанным и ожидавшей его судьбой, Чунгава в паническом ужасе возвращался к мысли о плавании в котле с кипящей медью. Побежав и догнав Будду, ушедшего вперед без него, он стал умолять быстрее забрать его обратно на землю, в монастырь.

Я рассказываю эту историю, чтобы показать, что заботы и деятельность Будды или Бодхисаттвы беспредельны и не ограничены какой-то одной личностью. Их намерения непрерывно претворяются в действия. Они направлены на помощь всем живым существам для скорейшего понимания ограничений страдания в cансаре. Эти ограничения практикующий превращает в блаженство Освобождения и Просветления. В случае Чунгавы Будда приложил все усилия, чтобы помочь ему истинным образом встать на путь Дхармы. Чунгава посвятил себя не только правильному соблюдению своих обетов, но также и практике Дхармы с целью достижения полного Просветления на пользу всем живым существам. Его намерение было таким сильным и непреклонным, что Чунгава полностью пресек всякое желание в сфере всех пяти чувств. Когда он достиг Просветления, его великое свершение было признано должным образом, и ему было дано имя «Тот, кто прекратил желания пяти органов чувств».

Важность Просветленного настроя

Другой случай, описывающий активность Бодхисаттвы, – история про демоницу, наносившую вред сельским жителям и отнимавшую жизни у многих людей и животных. Бодхисаттва Ченрези, обеспокоенный не только тем, что демоница накапливала негативную карму, но и тем вредом, который она причиняла другим, проявился в форме демона. В этой форме он начал ухаживать за демоницей, и вскоре они уже жили вместе. Ченрези, оставаясь в форме демона, часто повторял: «ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУНГ», – и со временем демоница поинтересовалась, что это он говорит.

– Это такая отличная мантра, которая дает мне все, чего бы я ни пожелал, особенно то, что мне бы хотелось съесть, – отвечал Ченрези.

Демоница нашла это занятным и решила проверить действенность мантры, начав произносить ее. Будучи уверенной в своем возлюбленном, она с таким же доверием относилась к его любимой мантре. И хотя частенько жаждала мяса или крови, все же произносила мантру вместо того, чтобы пойти и насытиться. Постепенно ее желудок сократился, а она стала менее кровожадна. Кроме того, благодаря благословлению мантры ее ум начал меняться, со временем желание есть мясо и пить кровь свежих трупов пропало совсем. Произнесение мантры произвело полное изменение в ее уме – она начала практиковать Дхарму и встала на путь Просветления. И все потому, что деятельность Бодхисаттвы Ченрези посеяла семя бодхичитты.

Важность активности Будды становится очевидной, если снова вспомнить, что все мы живые существа и все скитаемся в сансаре. Нам очень повезло – мы имеем драгоценное человеческое существование, но если его не использовать, какой нас ожидает результат? Мы точно знаем, что существа в высших мирах богов и полубогов переживают созревание своей добродетельной кармы. Мы тоже можем оказаться в божественных мирах, если будем совершать в этой жизни добродетельные поступки, но не сможем исправить свое отношение к ревности и гордости. Однако мы можем попасть и в низшие миры, где страдание еще более интенсивно. В горячих адах существа непрерывно горят в огне, на их тела льют расплавленный металл, они переживают невыносимую боль.

В холодных адах существ бьет дрожь от сильнейшего холода, который раскалывает тела до появления трещин, и это также вызывает непереносимое страдание. Нахождение в этих адах – не короткая экскурсия, как в истории с Чунгавой. Напротив, такое существование длится очень долго, настолько долго, что фактически выглядит бесконечной мукой.

Мир голодных духов немного лучше мира адов, и все же голодные духи испытывают сильнейшую жажду и голод, которые никогда не могут удовлетворить. Причина этого ненасытного голода – в омрачениях скупости и жадности, накопленных в прошлых жизнях. Это приводит к перерождению в теле с огромным желудком, постоянно требующим пищи, с крохотным ртом и глоткой, не позволяющими съесть достаточно, чтобы насытиться. Хуже того, еда зачастую бывает раскаленной, а сам процесс еды становится крайне неприятным. Это переживание непрерывного голода и жажды длится на целые вечности дольше, чем время, за которое можно несколько раз пересечь великие пустыни этого мира.

В более высоком состоянии мира животных большинство обитателей живет в океанах и в джунглях. Мы не можем за ними наблюдать, и наше понимание их страдания ограничено. Однако очевидно, что они подвержены сильному страху быть съеденными более крупными хищниками и вынуждены мучительно искать укрытия. Жизнь огромного множества разновидностей животных с различной продолжительностью жизни также полна страдания. Кроме того, в этом мире можно оставаться очень-очень долгое время, перерождаясь в различных формах животных и насекомых.

И даже в мире нагов, этих подобных змеям существ, обитающих вне зоны нашего восприятия, существует интенсивное страдание.

Как же не зародить в себе сочувствие, подобно бесчисленным Буддам до нас, если мы видим неведение живых существ? Они не знают, что причина счастья – совершение добродетельных поступков, причина страдания – в них самих, а недобродетельные поступки ведут к блужданию в шести мирах, где переживается результат сочетания этих поступков.

Как может не возникнуть в нас любовь ко всем существам? Понимание и узнавание трудного состояния, в котором находятся наши собратья-скитальцы, является существенным для развития сочувствия и главной мотивацией Будда-активности.

В Дхарме говорится, что все живые существа без исключения были нашими матерями как минимум один-два раза или намного больше. Мы знаем, что наша собственная мать с великой добротой вырастила нас, дала нам пропитание, научила, как жить в этом мире. Мы также должны признать, что наша собственная мать и все наши бывшие матери во всех жизнях тоже страдают, скитаясь в сансаре. Если мы это понимаем, сочувствие возникает естественным образом.

К сожалению, мы не видим своих собственных матерей во всех живых существах, как и мать не видит свое дитя во всех других существах. Причина этого в нашем омрачении, великой завесе неведения, которая не позволяет узнать правду о всеобщей взаимосвязи. Когда мы узнаём истину обо всех живых существах, являющихся нашими собственными матерями, в нас неизбежно зарождается великое сочувствие. Теперь мы неизбежно приходим к решению в любых обстоятельствах всех существ – наших собственных матерей – привести к наивысшему состоянию Будды. Мы должны освободить их из цикла сансары. В этом заключается природа сочувствия и окончательная цель любящей доброты.

Пример такого восприятия существования в сансаре – в истории Арья Катаяны, одного из великих архатов, живших во времена Будды. Однажды Арья Катаяна подходил к деревне и увидел женщину, сидящую у дороги. Она крепко прижимала к груди маленького мальчика и ела жареную рыбу. Выкидывая кости и плавники, она злилась на собаку, которая пыталась добыть объедки. Архат наблюдал, как женщина отгоняет собаку, ругая ее последними словами, жестоко пиная и кидая в нее большие камни. Обладая великим сверхзнанием, или ясновидением, Арья Катаяна мог видеть, что недавно умерший отец женщины переродился в виде рыбы, а ее мать, тоже умершая, – в виде собаки.

Он также увидел, что в жизни женщины был враг, давший клятву причинять ей вред, беспокойство, вызывать раздражение и неприятности всеми возможными способами. Умирая, этот враг держал клятву в уме и переродился ее ребенком, которого она теперь кормила грудью. Переживание этой женщиной сансары состояло в том, что она ела своего бывшего отца, кормила объедками бывшую мать и прижимала к себе своего недавнего врага, пребывая в великом неведении. Увидев это, Арья Катаяна зародил безмерное, огромное сочувствие ко всем, пребывающим в сансаре, и смог преодолеть уровень архата на пути к полному Просветлению.

Очевидно, что из всех остальных возможных сфер мы достигли этого особенного уровня бесценного человеческого существования благодаря интеллекту, позволяющему нам воспринимать состояние сансары. Мы понимаем необходимость медитации и зарождения сочувствия, а также владеем определенными способностями и силами заниматься этими практиками.

Эти качества редко встречаются в сансаре – настолько плотны завесы, омрачающие чистое видение. В шести сферах страдания находится больше живых существ, чем мы могли бы сосчитать или представить себе своим ограниченным умом – они абсолютно бесчисленны. Поэтому желание освободить бесчисленных живых существ из океана страдания, решимость привести их всех к высочайшему состоянию Будды (если такое намерение есть хоть в какой-то степени) само по себе поддерживает обет Бодхисаттвы.

На пути и в практике обета Бодхисаттвы необходимым является настрой Бодхисаттвы. Зарождая великую любовь и сочувствие ко всем живым существам и желая привести их к состоянию Будды, полностью свободному от всех видов страдания, мы правильным образом развиваем настрой Бодхисаттвы. В этом выдающемся обете содержатся как относительный, так и абсолютный аспект бодхичитты. Абсолютный (или наивысший) настрой Бодхисаттвы поддерживает абсолютный взгляд на все явления и всех живых существ, не обладающих какой бы то ни было материальной реальностью. В рамках этого настроя бодхичитты есть два раздела, или подхода: первый является бодхичиттой устремления, второй – бодхичиттой осуществления.

Бодхичитта устремления выражается в желании освободить всех живых существ от иллюзий. Когда такое намерение получает развитие, мы действительно должны вкладывать в него свою энергию. Полностью отказавшись от привычного недобродетельного поведения, развив в себе привычку к добродетельному поведению и осваивая практику шести совершенств (парамит), мы получаем возможность в самом деле встать на путь бодхичитты осуществления. Завершая бодхичитту осуществления, мы выполняем обещание Бодхисаттвы, становясь Просветленными, что является безмерным и беспредельным благом для всех живых существ, пребывающих в омрачении.

Для наглядности давайте рассмотрим еще одну историю. Когда-то жила дакиня, бывшая замужем за недалеким мужчиной. Но каким бы глупым он ни был, его доверие жене было непоколебимо – без всяких вопросов, с огромным доверием и убежденностью он выполнял все, о чем бы она ни попросила. Движимая сочувствием к его умственной ограниченности, жена задумала ему помочь и наконец нашла решение. С самым невинным видом она попросила его повторять мантру Йидама Господина Знания, благородного Победителя, известного как Манджушри. Изо дня в день муж обращался к Манджушри, повторяя «ОМ А РА ПА ЦА НА ДИ» снова и снова.

Прошло время. Однажды дакиня велела мужу с утра пойти к алтарю, совершить простирания перед статуей Манджушри и на коленях попросить его дать посвящение. А вслед за просьбой вытянуть вперед руку и съесть все, что Манджушри даст. Дакиня просила мужа сделать все именно так и заверила, что Манджушри дарует ему благословение мудростью и знанием, что будет великим благом не только для него, но и для всех существ. Преданный муж нисколько не сомневался в поручениях жены и на следующее утро сделал в точности так, как она сказала.

Дакиня спряталась за большой статуей Манджушри и из своего укрытия наблюдала, как муж без колебаний подошел, с преданностью совершил простирания и пылко высказал свою просьбу. Затем, закрыв глаза, он вытянул вперед руку. В этот момент она вынула изо рта кусочек фрукта, который жевала, и вложила его в вытянутую руку мужа. Он с преданностью его съел и немедленно получил все благословения Манджушри. Благодаря своей уверенности и убежденности, а также действительному благословению Манджушри, мужчина больше не был скудоумным человеком. Вскоре после этого случая он претворил в жизнь свою бодхичитту устремления – стал великим ученым, махапандитой, и прославился по всей Индии своей мудростью. Его прозрения приносили немедленную и безмерную пользу всем существам, что демонстрировало его бодхичитту осуществления.

Узнавая, что ум по своей природе является пустотой, мы наблюдаем, что он думает: «Я страдаю», – если случается какое-то неприятное или болезненное переживание, или же: «Я счастлив», – если это переживание приятное или приносящее удовлетворение. Если мы не понимаем истинную природу ума, тогда то, чего мы не понимаем, – пустота. Ум, о котором мы думаем как о реальном, на самом деле не обладает никакими описательными характеристиками. Он не имеет размера, формы, цвета или расположения в пространстве. Поскольку все явления возникают в уме, а ум сам по себе пуст, следовательно, и все явления пусты. Наше намерение развивать осознавание, чтобы принести пользу другим, означает узнавание пустоты явлений. Это постижение делает возможным созревание относительной бодхичитты до окончательного Освобождения просветленного осознавания.

Наше тело кармического созревания, позволяющее благодаря ранее совершенным кармическим действиям переживать все эти материальные явления, является проекцией ума. Кармические действия, являющиеся причиной, были совершены умом, семя этих кармических действий было посеяно в уме, и, следовательно, это тело кармического созревания также находится в уме. Засыпая, мы видим во сне другое тело – наше тело привычных тенденций, и воспринимаем его как самих себя. В посмертном состоянии мы обладаем ментальным телом, которое тоже является проекцией ума, не имеющей материальной реальности. Поскольку мы не помним опыт нашего прошлого бардо смерти и перерождения одновременно с переживанием данного момента, трудно проиллюстрировать присущее ему заблуждение, не проанализировав сначала состояние сна.

Когда мы вызываем в воображении все, что окружает нас во сне, это кажется таким же реальным, как любое переживание в состоянии бодрствования. Переживание счастья или страдания, которое кажется настоящим телу привычных тенденций во время сна, после пробуждения оказывается абсолютно пустым для полностью созревшего кармического тела. Каждый новый день начинается с пробуждения – мы просыпаемся с пониманием, что все ощущения тела привычных тенденций, все образы и явления, увиденные во сне, по сути своей пусты и не имеют никакого независимого существования. Мы не можем обнаружить их ни в спальне, ни где-либо еще. Даже тот неясный образ, который остается после этих снов, служит лишь напоминанием полностью созревшему кармическому (физическому) телу, что это было другое тело – тело привычных тенденций. Воспоминания сна исчезают, как растворяются облака в проясняющихся небесах.

Во времена Будды Шакьямуни жил великий архат по имени Шарипутра, достигший священного постижения. Его мать, которой Дхарма была совсем не по душе, не соглашалась ни с чем, что бы он ни говорил, пытаясь убедить ее в истинности Дхармы. Шарипутра не сдавался перед недоверием и придумал для матери тренировку. Он повесил колокол над дверью, и каждый раз, когда женщина входила или выходила из своей комнаты, тот звонил. Шарипутра попросил мать обращать внимание на каждый звон колокола и в этот момент произносить: «ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУНГ». Не найдя никаких логических доводов, чтобы отказать сыну в его просьбе, мать неохотно начала выполнять ее.

Когда она умерла, то, в соответствии с накопленной негативной кармой, должна была переродиться в аду. Существует такой ад, где существа переживают видение и ощущение, что их кидают в огромный котел с расплавленным металлом, подобно тем котлам, которые видел Чунгава во время своего короткого визита в эти края. Когда мать Шарипутры оказалась там и уже готова была встретить свою судьбу, обитатели ада, которые помешивали расплавленный металл, ударили ложкой по стенке котла, получился звук, похожий на звон колокола. Тут же сработала привычка, и она произнесла: «ОМ МАНИ ПЕМЕ ХУНГ», – после чего ее восприятие ада тут же полностью растворилось. Сочувствие сына помогло ее омраченному уму и избавило от невыразимого страдания. В каждый момент своего драгоценного человеческого существования мы должны помнить о необходимости с сочувствием освобождать живых существ от их веры в независимое существование явлений, тогда как в абсолютной реальности все явления пусты.

После смерти ум оставляет пустое тело кармического созревания и впадает в некое забытье, когда в период времени, равный приблизительно трем дням, полностью отсутствуют какие-либо воспоминания или сознание. Ум остается в состоянии забытья, пока сознание снова не пробудится и не начнет проецировать мириады иллюзорных образов, и все они кажутся настолько же реальными, насколько сейчас нам видятся реальными все окружающие явления. Все образы, проявляющиеся в посмертном состоянии: окружающий пейзаж, города и так далее, – равно как и глубокие чувственные переживания – удовольствие, боль, страх и другие, – являются проекциями, которые ментальное тело бардо воспринимает как реальные. Как полностью созревшее кармическое тело нашей нынешней жизни и тело привычных тенденций сна переживают реальность через заблуждение, так и переживание бардо является не чем иным, как ментальной проекцией, не имеющей собственной природы или какого-либо реального существования. Узнавая, что природа ума свободна от любого материального бытия, мы делаем вывод, что представление о себе как таковое не создано и существует извечно. Как и все, что проявляется, – всего лишь проекция, возникающая в уме, который по своей сути есть пустота, точно так же не создано и существует извечно. Такой взгляд, такое узнавание само по себе является абсолютной бодхичиттой.

Видя, что все живые существа не узнают свою собственную иллюзорную природу или нематериальность всех явлений, мы понимаем, что они ошибочно цепляются за явления и верят, что их тела реальны. Это цепляние приносит переживание сильного страдания. Когда мы видим, что все живые существа не узнают абсолютную бодхичитту и прикованы к цеплянию за ложную реальность, в нас зарождается неизмеримое сочувствие. Это сочувствие ко всем живым существам, как с абсолютной, так и с относительной точки зрения (что обсуждалось ранее), мы объединяем с распознаванием пустоты. Теперь этот союз распознавания пустоты и неизмеримого сочувствия становится подобен двум рукам, работающим вместе и помогающим одна другой. Именно благодаря этим двум взглядам Бодхисаттвы обретают заслугу искусных средств и мудрости, необходимую для достижения Просветления.