Текст книги "Пять тысяч долларов"

Автор книги: К. Гилфорд

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

В тот день он покинул зал заседаний в сконфуженном и удрученном состоянии, буквально ощущая приближение беды. Он только не знал, с какой стороны она придет и в чем будет выражаться. Когда он увидел поджидающую его в коридоре Аликс, то подумал, что знает, о чем она собирается говорить с ним.

– Хью, я хотела бы потолковать с тобой, – сказала она.

Он остановился в нескольких шагах от нее, и она подошла к нему ближе. В своем бледно-зеленом костюме она выглядела просто великолепно.

– Хорошо, – согласился он. – Где ты хотела бы побеседовать: здесь или где-нибудь в другом месте?

Всю инициативу он передал ей, не собираясь сам предлагать что-либо.

– Я думаю, лучше в каком-нибудь баре, если ты ничего не имеешь против.

– Не возражаю, тем более что хотел бы немного выпить.

Они прошли пешком четыре квартала в поисках подходящего места и, наконец, устроились напротив друг друга в тихом углу одного из баров.

– Хью, – начала она, – если дела пойдут так и дальше, то Барриоз добьется признания виновности обвиняемого.

– Но это тебе на руку, – ответил он.

– Совсем нет, – возразила она.

Он был слишком удивлен, чтобы ясно мыслить. Он пытался прочесть ответ на ее лице, а она старалась скрыть от него свои мысли.

– Почему нет? – спросил он, изумленно глядя на нее.

– Это судебное разбирательство раскрыло мне глаза... ну... на Мэла Траска.

Он должен был почувствовать себя счастливым, услышав ее признание, но она уже не была его женой, и освобождение от иллюзий отнюдь не могло вернуть ее к нему.

– Да, Траска нельзя назвать хорошим человеком, – согласился он.

– И я могу теперь понять, почему ты решил откупиться от него. Это действительно моя вина, что Траск мертв, что Кули совершил убийство и то, что ты вынужден его защищать.

Он был готов взять ее за руки, чтобы успокоить, но не мог.

– Если уж вернуться к прошлому и проследить за развитием событий, то ничего из случившегося не произошло бы, не соверши я глупости с Крис Уорин.

Она опустила ресницы, пряча от него глаза.

– Я, честно говоря, пришла сюда не для того, чтобы обсуждать прошлое.

Он ждал. Она уже сказала гораздо больше, чем он мог ожидать, и с гораздо большим согласилась, поэтому он не торопил ее.

– Меня беспокоит этот Кули, – наконец сказала она. Он вновь был удивлен.

– Почему?

– Это хитрый и ловкий человечек, Хью.

Она посмотрела на него своим честным взглядом.

– Он знает, где Траск взял деньги? Знает ли он, что это ты заплатил Траску?

– По его словам, нет.

– Но ты не уверен. Именно поэтому ты взялся за это дело, разве не так? Потому что ты боялся, что Кули все знает. Возможно, ты не захочешь признаться себе, но Кули путем шантажа втянул тебя в свою защиту. Как он поступит, если поймет, что дело складывается не в его пользу? Или что он предпримет, если присяжные признают его виновным? Он заговорит, я уверена в этом. Хью, я не хочу видеть, как будет рушиться твоя карьера.

– Потому что это все, что у меня осталось?

– Пожалуйста, не будем уходить от темы разговора.

– Я с большим желанием поговорил бы о нас, а не о Кули.

– Кули – это сейчас главная проблема, и я намерена говорить именно о нем.

Он старался представить себе, что она некрасивая, что она не была его женой, а он не любил ее. Он пытался вообразить, что она одна из его коллег, с кем он мог логично и рационально обсудить технические стороны проблемы.

– Ладно, – ответил он. – Что мы будем делать с Кули?

– Ты его обязательно оправдаешь. Он отвратительный тип, но все же убил Траска в порядке самообороны, и, если ты его оправдаешь, он будет молчать.

– Но ведь я пытаюсь добиться его оправдания.

– Ты делаешь это плохо.

– В чем моя ошибка? Я хочу услышать от тебя честный ответ.

– Я довольно долго была женой адвоката, во всяком случае, достаточно для того, чтобы усвоить некоторые вещи. И я полагаю, ты нарушаешь основное правило.

– Какое?

– Требуется доказать, что подозреваемый виновен. Предоставь это делать Барриозу, а сам лишь внушай присяжным, что он не в состоянии доказать виновность Кули. Все факты по делу говорят в твою пользу. И еще одна деталь. Кули должен защищаться по обстоятельствам непреднамеренного убийства в порядке самообороны, а не по факту грабежа.

– Что ты имеешь в виду?

– Я исхожу из того, что даже если Барриоз докажет, а пока он это не смог сделать, что Кули взял деньги после убийства Траска, это все равно не говорит о том, что он убил из-за денег. Может быть, этот тип – животное, питающееся падалью, шакал, но ни в коем случае не убийца. Фил Кули никогда не осмелился бы напасть на Мэла Траска с целью ограбления, но уж обобрать труп он мог в любое время.

Хэннон смотрел на нее с восторгом.

– Я хотел бы расцеловать тебя!

Она снова отвела взгляд в сторону, но при этом не сказала, что не желает, чтобы он ее поцеловал.

Присяжные, просовещавшись всю ночь, вынесли свой вердикт в десять часов утра. И в тот же день после обеда Филип Кули, свободный человек, заявился в офис Хью Хэннона. Хью как раз пытался дозвониться до Аликс и сообщить новость, но у него ничего не получалось. Он обескураженно положил трубку в тот миг, когда Нэнси Диллон, украдкой просунув голову в дверь, объявила о приходе Кули.

Кули вошел с наглой улыбочкой и осторожно прикрыл за собою дверь. Затем он, покопавшись в кармане, извлек коричневый конверт и бросил его на стол.

– Фараоны вернули мне мои пять тысяч, – небрежным тоном сообщил он.

Хэннон не был ошеломлен ни поведением Кули, ни деньгами в коричневом конверте. Наоборот, он старался выглядеть деловым.

– Вы можете передать их моему секретарю, – сказал он. – Она пересчитает и оприходует их.

– Погодите звать ее, – резко произнес Кули.

Палец Хэннона задержался у кнопки звонка. Его встревожил жесткий тон Кули. Он снова сел в свое вращающееся кресло и застыл в ожидании.

– Прежде чем вы начнете транжирить эти деньги, мистер Хэннон, продолжал Кули, – я собираюсь кое-что сообщить вам.

Он без приглашения уселся в одно из кожаных кресел, и его пальцы забегали по подлокотникам, изучая их качество. Затем он бросил короткий взгляд на окружающую обстановку.

– Чудесное местечко у вас здесь, – сделал он свое заключение.

– Ладно, – сказал Хэннон, – вы уже достаточно продемонстрировали свою вежливость. Так что вы мне намеревались сообщить?

– Ого, вы хотите сразу перейти к делу?

– Вот именно, меня ждут другие клиенты.

– Хорошо, мистер Хэннон, постараюсь не злоупотреблять вашим драгоценным временем. Я все скажу быстро. Я убил Мэла Траска не в порядке самообороны.

Вот оно. Мозг Хэннона полностью включился в работу. Фактически он подсознательно был готов к этому с того самого момента, когда впервые увидел Фила Кули. Он заставил себя поверить в обратное, но его мысль неосознанно крутилась вокруг того, что сейчас становилось явью. Теперь он был готов и даже желал знать все худшее.

– Почему вы говорите, что это не была самооборона? – спросил он, придав своему голосу оттенок спокойного любопытства. Он был обязан сохранить спокойствие.

Однако такая невозмутимая манера разговора отнюдь не расстроила планов Кули, который в свою очередь спросил:

– Вы позволите прокрутить события немного назад?

– Как вам угодно.

– Отлично. Помните, я сказал, что вместе с Траском пришел к нему домой, пытаясь получить деньги, которые он мне был должен, а он начал избивать меня? Так вот, до этого момента все было правдой, а последующие события развивались несколько другим образом.

– Как другим образом?

– А вот так. Я ничего не предпринимал, когда он бил меня, а только пытался убедить его, что он может оставить мои две сотни себе. Но он меня даже не слушал и лупил до тех пор, пока не выдохся. Вы слышите, мистер Хэннон? До тех пор, пока не выдохся.

Потом он сел и снова выпил. Он прихватил с собой из последнего бара целую бутылку. Так я валялся на полу, пытаясь перевести дыхание, чтобы попытаться встать и улизнуть из квартиры. В общей сложности я провел на полу пятнадцать или двадцать минут. За это время Траск еще три или четыре раза прикладывался к бутылке, становясь все пьянее и пьянее. Наконец он заснул тут же на стуле. Тогда я поднялся, немного походил вокруг. Я ведь не был так плох, чтобы у меня не осталось сил двигаться. А Траск по-прежнему спал, сидя на стуле, и, широко открыв рот, храпел.

– Вы взяли все деньги, которые у него были, – высказал предположение Хэннон.

– Верно, – улыбнулся Кули. – Все, как я говорил раньше: любой мог прийти и обобрать убитого. Я подумал, что за побои, которые нанес мне Траск, заслужил эти деньги больше, чем кто-либо другой.

– Возможно, вы заслужили их, – осторожно заметил Хэннон. – Так вы ограбили его, пока он был пьян, а потом он проснулся и...

Кули злобно загоготал.

– А вы настоящий адвокат, мистер Хэннон. Всегда пытаетесь изобразить вещи более удобно для клиента, нежели это есть на самом деле. Но вы ошибаетесь. Когда я полез в карман Траска за деньгами, то обнаружил там пистолет. И я выстрелил в него.

После сказанного наступило длительное молчание. Кули улыбался, наслаждаясь произведенным эффектом. Хэннон же лихорадочно напрягал мозги, пытаясь все хорошенько понять. Он подозревал, что Кули обобрал труп, но никак представить себе не мог, даже подсознательно, что выстрел произошел иначе чем в борьбе.

– Так вы его хладнокровно застрелили?

– Совершенно верно, мистер Хэннон. Это было сделано не в порядке самообороны, как вы утверждали, а вполне сознательно.

– Но почему? Почему? Разве вы так сильно возненавидели Траска за то, что он избил вас?

– Опять вы все формулируете в выгодном для меня свете, а, мистер Хэннон? Безусловно, я ненавидел Траска, но уж не на столько сильно. Нет, я убил его потому, что это входило в разработанный мною план.

Хэннон не решался спросить, что это был за план. Он молчал, ожидая теперь услышать худшее.

– Видите ли, – продолжал Кули, – Траск рассказал мне о своем маленьком рэкете с замужними женщинами. Но он заявил, что я слишком глуп и уродлив, чтобы заниматься тем же. И он был прав. Я уродлив и ничего не могу с этим поделать. Но я не глуп. Я перепробовал различные формы мелкого шантажа, но ни один из них не принес мне много денег. Я нуждался в чем-то более значительном. И тут вспомнил, что Траск рассказал мне о вас.

– Обо мне? – вырвалось у Хэннона.

– Да. Разве я забыл сказать вам, Траск сообщил мне, что вы тот самый муж, который заплатил ему пять тысяч?

Хэннон даже не вздрогнул, именно этого момента своих отношений с Кули он подсознательно ждал с самого начала.

– В том-то и заключался мой план. Я должен был убить Траска, а потом начать шантажировать вас. Подождите, сейчас все объясню. Траск сказал мне, что вы взяли со счета в банке пять тысяч долларов и заплатили деньги ему, чтобы он оставил в покое вашу жену. Что касается меня, то я знал, кто вы. Вы молодой, с блестящей перспективой, а я простой парень, который осведомлен о том, о чем вы не хотели, чтобы знали все. Но одного этого было совсем недостаточно. Если бы я пришел к вам и сказал, что мне известно о ваших денежных отношениях с Траском, вы тут же вышвырнули бы меня из своего офиса. Любой другой, кому бы я сообщил о вас, вероятно, не поверил бы мне. Поэтому я придумал другой ход: завладел пятью тысячами. Предположим, вы мне дали эти деньги, чтобы я убил Траска? Вот теперь дело выглядит иначе, и уж это-то я теперь могу спокойно говорить людям, мистер Хэннон. Вы заплатили мне пять тысяч за убийство Траска, который преследовал вашу жену, и обещали стать моим защитником, если меня схватят. Ну, как вы находите мой план?

Хэннон наполовину вылез из своего кресла.

– Я могу сообщить полиции, что вы сознались в убийстве. Кули глубже сел в своем кресле, его улыбка стала шире.

– Я допускаю, что вы можете накапать на меня фараонам, но они не смогут снова привлечь меня к суду за убийство Траска, так как это запрещено законом. Разве не так?

Хэннон лихорадочно соображал в поисках выхода из создавшегося положения.

– Ступайте и растрезвоньте всем об этом, Кули, – почти прокричал он. – Вы думаете, вам кто-нибудь поверит? Думаете, меня привлекут к ответственности за наем вас для совершения убийства?

Кули поморщился.

– Возможно, дело и не дойдет до суда. Конечно, ваше слово авторитетнее моего. Но разве не забавно, что вы защищали человека, который убил парня, путавшегося с вашей женой? Я не знаю, что с вами будет, если дело все же дойдет до суда. Во всяком случае, для бизнеса и политики вы живой труп. Вам придется искать подходящий рэкет для себя.

Кули лениво поднялся из кресла.

– Это мой маленький план, который я разработал, когда убил Траска. Безусловно, я немного рисковал, но я знал, что если заполучу вас как адвоката, то буду фактически спасен, ведь у вас великолепная репутация.

Хэннон встал, готовый пойти на врага, но у него не было оружия.

– Вернемся к рэкету, Кули. Какая ваша цена?

Коротышка поднял со стола коричневый конверт и положил его во внутренний карман.

– Пять тысяч в качестве первого взноса, – ответил он. – Затем регулярно еще понемногу, как продажа в рассрочку. У вас талант. Я думаю, вы вполне справитесь с тем, чтобы содержать нас двоих.

Сказав это, Кули покинул офис, и Хью Хэннон был не в состоянии остановить его.

Она сказала "мы"?! Наверно, это случайно слетело с ее губ! Однако, глядя ей в лицо, он почувствовал, что она не оговорилась. Они были вместе, они оба противостояли беде! Его мозг, окрыленный надеждой, заработал четко и продуктивно. Урок, преподанный Траском и Кули, не прошел даром, теперь он знал, что и как нужно делать.

Хэннон направился со своим горем к Аликс. Он ждал ее у дверей квартиры, пока она не пришла домой. Они прошли внутрь, и он ей все рассказал.

– Я знал, что поступаю плохо, и когда дал Траску деньги, и потом, когда сделал Кули своим клиентом, – заканчивал он свое повествование. – Оба эти поступка никчемные и аморальные. Теперь я получаю то, что заслужил. Я попал в ловушку, и ты оказалась в ней вместе со мной.

– Я тоже заслуживаю этого.

Она сидела на диване и плакала, закрыв лицо руками. Ее плечи вздрагивали от рыданий. Он хотел успокоить ее, но не знал как.

– Я так желал, чтобы мы снова были вместе, – с горечью произнес он. – Я собирался просить у тебя прощение за Крис Уорин, после чего намеревался сделать предложение. Но что я теперь могу предложить тебе? Жизнь с человеком, который находится в руках шантажиста, с человеком, который не знает, сможет ли он завтра удовлетворить требования рэкетира? Это был бы великолепный союз, не правда ли? Жизнь с постоянным ощущением беды...

Она вдруг перестала плакать и посмотрела на него. На ее лице со следами слез каким-то неистовым сиянием горели глаза.

– Ты этому всему сейчас же положишь конец, Хью! – уверенно произнесла она.

– Каким образом?

– Ты заплатил Траску, потом Кули. Это не может продолжаться бесконечно.

– Но что я могу сделать? Рассказать полиции то, о чем поведал мне Кули? Кули прав, он не будет дважды привлекаться к ответственности за одно и то же преступление, поэтому я не могу засадить его за решетку.

– Но ты не должен больше ему платить. Больше не плати ему, Хью. Так и скажи ему, что дальше не намерен платить. Скажи, что все его слова ложь!

– Аликс, этот человек совершил убийство в расчете на шантаж, он не лжет.

– Хорошо, пусть он все расскажет. Засудить тебя не смогут, это будет только конец твоей карьеры, но мы ведь можем все начать сначала! Лучше уж сделать это сейчас, чем позже.

Он обязательно должен был застать Кули в каком-нибудь вертепе. Он не мог ждать, когда тот сам придет к нему.

Начав "охоту" за этим субъектом еще до обеда, он около полуночи все еще продолжал свои поиски. Но, несмотря на это, его стесняло только одно обстоятельство: он был вынужден бродить по незнакомым и малоприятным местам. Однако решимость не покидала его. Кули был где-то здесь, поблизости. Кули должен быть найден!

Он не запомнил название последнего бара, поскольку обошел их так много, что у него все смешалось в голове. Возможно, он уже пошел по второму кругу. Все они выглядели одинаково, как снаружи, так и внутри. Те же тусклый свет, табачный дым, приглушенные голоса и одна и та же музыка. Только этот последний бар чем-то отличался от других. Кули был там.

Он сидел за маленьким столиком в окружении двух смазливых девочек. Одна из них была брюнеткой, у другой волосы были окрашены в ярко-рыжий цвет. Хэннон вспомнил, что вечером перед убийством Кули тоже нашел Траска в баре в компании двух девиц. Раньше только Траск мог позволить себе такую роскошь, как красивые женщины. А вот теперь это же был в состоянии позволить себе и Кули, которого Траск обозвал "глупым и уродливым". Траск уже мертв, а вот Кули был среди девочек. Теперь он всегда будет в компании красивых женщин, имея в своем кармане пока только в виде задатка пять тысяч. Остальные он намеревался получить через неделю, месяц, год... и так будет тянуться вечно. Да, сейчас Кули вел свою ловкую, суровую, опасную игру и ощущал себя победителем!

Хэннон прошел к столику. Он не стал садиться. То, что он собирался сказать, должно было прозвучать коротко и четко. Он не собирался открывать дискуссию. Кули не замечал Хэннона, пока тот не оказался прямо перед ним. Увидев его, он вытаращил глаза и начал облизывать губы.

– Кули, – произнес Хэннон, – сделка отменяется.

В первый момент Кули успел только испугаться. Затем в его водянистых глазах появилась ненависть, отчаянье и смертельная тоска. Он смог только тупо пробормотать:

– Я пойду во дворец правосудия...

– Ступай, – сказал Хэннон.

Он весь дрожал, но отнюдь не от страха. Его заполняли надменность и уверенность в том, что уж теперь-то он поступает правильно. При этом он говорил ненатурально громким голосом.

– Я сделаю это, клянусь, я сделаю, – продолжал бормотать Кули. Он начал вставать, уставившись на Хэннона свирепым взглядом. Из внутреннего кармана его пиджака торчал уголок коричневого конверта.

Глаза Хэннона сверкнули справедливым гневом.

– Ты можешь оставить эти пять тысяч себе! – буквально прокричал он. – Я не хочу их видеть. Запомни, Кули, эти деньги приносят несчастье!

Поспешным и виноватым движением коротышка схватился за конверт и начал судорожно заталкивать его глубже в карман. Казалось, он забыл про Хэннона. Он пугливо оглядывался вокруг заполненного дымом зала. Его правая рука, засунутая во внутренний карман пиджака, продолжала сжимать конверт с деньгами. Хэннон покинул бар, оставив Кули в этой позе.

На чайном столике лежала развернутая газета. Ее центральный заголовок, подобно глазам с фотографии, неустанно преследовал его по всей комнате, куда бы он ни двигался – вперед или назад. Аликс сидела на диване со строгим лицом. Время от времени она бросала взгляд то на Хэннона, то на газету.

– С фактами не поспоришь, – наконец заговорил он. – Фактически это я убил его. Я пришел туда и заявил во всеуслышанье, что у Кули в кармане пять тысяч. Уверен, это все и решило. Кто-то из бара пошел за ним следом и пристукнул его на той аллее. Я знал, что так и будет. Такой заморыш, как Кули, с полным денег конвертом в кармане, да еще в этом притоне. Там наверняка были такие субъекты, которые решились бы на убийство и за гораздо меньшие деньги. Всевышний тому свидетель, его конец был предрешен.

– Я думаю, – заметила Аликс, – мы оба причастны к случившемуся. Не возводи все упреки только на себя. Да и вообще, какая может лежать на тебе вина! Ты оказался со всех сторон загнанным в угол, испытал всю мерзость двойного шантажа. В конце концов это просто несправедливо, чтобы, не преследуя корыстных целей, а лишь защищаясь, по всем векселям платил только ты. Жизнь сама исправила эту ошибку, и больше не терзай себя.

– Это непостижимо: все время случалось то, чего я постоянно пытался избежать. Для меня главным было оградить от неприятностей твое доброе имя.

Она встала и, обойдя чайный столик, на котором лежала газета, застенчиво бросилась ему в объятья. Среди ее слез и поцелуев он услышал, как она шепнула:

– У меня есть только одно имя, доброе или плохое, – миссис Хэннон.