Текст книги "Легилименция (СИ)"

Автор книги: Jana Mazai-Krasovskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 9 страниц)

====== 1. Немножко умерла ======

Эмилия уже не плакала. Ей двадцать пять – и ни проблеска дара, ни особой красоты, ни способностей, а вдобавок к тому – шестидесятилетний навязанный жених и никакой возможности отказаться: найдут, даже если сбежит. Куда бежать, если родители – маги? Они и иголку в стоге сена отыщут. А чтобы «кровь не пропадала» её, несчастную сквибку, отдают неопрятному старику, зато с такой же длинной родословной, как и у неё. Зачем она ему? Зачем она вообще? Она давно никому не нужна, с тех пор, как не стало няни. Девушка проглотила последнюю таблетку барбитурата и легла на кровать. Через некоторое время она начала засыпать, ее дыхание становилось все тише и медленнее, пока не остановилось совсем.

Тело с диагнозом «смерть от передозировки снотворного» пора было готовить к похоронам. Родители, пребывавшие попеременно то в трансе, то в ярости и даже немножко – в комплексе вины, не сразу заметили, как тело шевельнулось. Но оглушительное «Апчхи!» мгновенно привело их в состояние бдительности.

– Эмилия? – дрожащим голосом спросила мать.

– Эмилия?! Жива?! – воскликнул отец.

– Ещё не знаю, – проворчала только что умершая девушка с удивленным глазами, с трудом приподнимаясь и осматриваясь.

– Это что, гроб? То есть… доктор сказал «в морг», значит, в морг?! Вашу ж маааать, – протянула она озадаченно и тихо сползла обратно.

– Обморок, – констатировал отец, пару минут подержав её вполне себе тёплую руку. Его супруга прикоснуться к телу пока не осмеливалась.

– Кажется, она звала бабушку… Зачем ей моя мать, они же почти не общались? Как такое может быть?

– Понятия не имею, дорогая, – ответил мужчина жене, – да и не все ли равно? Эмилия жива, это совершенно определённо, наши планы остаются в силе, о попытке самоубийства никто не узнает, часть памяти я ей сотру… Скажем, что девушка неожиданно тяжело заболела, диагноз отнесём к врачебной ошибке, а свадьбу отложим на месяц-другой. И… да, пошли сову твоей матери, что ли. Левикорпус, – взмахнул он палочкой и перенес девушку обратно в её комнату.

Амалия Витальевна Потапова в это время активно внимала происходящему, талантливо симулируя обморок и полностью обратившись в слух. На него бывшая флейтистка, мать троих детей, вдова полукриминального бизнесмена и дочь номенклатурных работников никогда не могла пожаловаться. Как и на внутренне чутьё, всегда помогавшее ей обходить большие и маленькие неприятности и сейчас буквально кричавшее о том, что, если она хочет выжить, надо лежать тихо.

Слабость в новом теле была невероятная, даже поднять руку тяжело, словно та была чугунной. Зато, к счастью, ничто не затрудняло работы ума. Книги и фанфики о попаданцах Амалия читала в своё время в огромном количестве, а когда ушла на полставки, начала писать собственный фик про себя в Ехо, попавшую в ученицы к леди Сотофе Ханемер. Она обожала Макса Фрая, бредила Ехо, тащилась от Толкиена и Урсулы Ле Гуин, а на старости лет, когда «бес в ребро», как она сама себя частенько подкалывала, перешла на подростковую литературу и стала ещё той снейпоманкой. Ситуацию собственного попаданства женщина идентифицировала в тот же момент, когда незнакомая ей довольно молодая дама признала её дочкой. А услышав знакомое заклинание, ощутила… азарт.

Да, у неё были крепкие нервы. А попробуй с другими пережить убийство мужа (или хотя бы прожить с ним шесть очень неспокойных лет, как прожила она), уйти от происков авторитетов, желающих получить его деньги, красиво скрыть все ценности и на них постепенно поднять почти в одиночку (старики с материальной точки зрения были почти не в счет – помогали только их связи) двоих пятилетних пацанов до уровня студентов Плешки, а дочь – до бакалавриата по журналистике в Вестминстерском университете… Ну, с дочкой повезло, умница дважды перескакивала через класс в Российской школе и, досрочно закончив бакалавриат МБА среди первого в России экспериментального курса, получила аж с десяток предложений на дальнейшее обучение. Главное, у свекрови была хорошая подруга в Лондоне, а режим университета позволял семейное проживание. Так что дети были практически самостоятельными, мужа не было давно, партнеров она меняла не так чтобы часто, но немало, однако выбрать «своего мужчину» так и не смогла. Слишком высока была планка, и опускать её Амалия не собиралась.

Ей не надо было особой красоты или денег (хватало своих), ей в мужчине нужны уверенность в себе (но не самоуверенность!), достоинство, умение постоять за себя и за то, что ему дорого. Смелость и выдержка, спокойствие и умение чувствовать и ценить людей… Или хотя бы желание понять. Наверное, такие уже не встречаются, решила она и нафантазировала себе героя, совершенно случайно попав в волну снейпомании. Ну, понравился ей Алан Рикман. Просмотрела все фильмы, прочитала все книги и кучу фанфиков, кое-что перечитала, сделала закладки и на том успокоилась.

И вот теперь Амалия мирно лежала и переваривала происшедшее. Выводы были нерадостными: «родители» к ней совершенно равнодушны, в перспективе маячит какое-то замужество, ситуация с магией неясна, самочувствие – отвратительное, и только крепкий внутренний стержень держал настроение странно боевым. Амалия Витальевна поблагодарила его за это и принялась обдумывать варианты.

Замужество ее нисколько не страшило, но и в ближайшие планы не входило. Отношение родственников менять – что биться лбом об стену, оно ей надо? Сбегать куда-то в такой непонятной ситуации – форменный идиотизм, а этим она никогда не страдала. А потому решила подольше «поболеть». Как это делать, в курсе, наверное, любой школьник или студент, которому хоть однажды необходимо было откосить от контрольной или зачета. А уж Амалия Витальевна, с двумя-то школами за спиной (музыкальной и обычной), двумя ВУЗами (консерватория по классу флейты и университет с его менеджментом), владела информацией в совершенстве. И лицедействовать умела – а то ж, в семье-то партийного и профсоюзного боссов, в какой она росла… Итак, она смирилась с новым именем, так похожим на ее собственное, и активно начала болеть.

«Накликала», – подумала она, когда на следующее утро организм резко отказался от еды. Даже от одной только мысли о том, чтоб что-то положить в рот, выворачивало.

«И чего же несчастная Эми напилась, чтобы сдохнуть?» – думала женщина, но ответить на этот вопрос было некому. Спать она почему-то не могла, поэтому, несмотря на слабость, облазила все углы и щели, перевернула все в ящиках, но ответа так и не нашла. Борясь из последних сил с головокружением и тошнотой, она на четвереньках доползла до кровати и забылась.

Встать с постели она смогла только через бесконечно длинную неделю, и то с поддержкой.

====== 2. Проявление дара и домашний ликбез ======

После всего произошедшего симулировать было довольно легко: силы прибывали медленно, слава богу, хоть есть она стала нормально.

«Похоже, хозяйка тела сама себя голодом морила, ведь доска доской», – думала больная. Пытаясь хоть как-то протестировать собственную магию, Амалия-Эмилия с удивлением поняла, что ей удается то, о чем она писала в своем фанфике, а именно – ловить чужие мысли. Конечно, она помнила про Безмолвную речь – но с кем ей тут можно было на ней говорить?

Возрастное изменение личины в режиме «Сотофин вихрь» перед зеркалом тоже получилось, что вызвало восторженный писк и было отнесено к одному из вариантов оружия против жениха. Или наоборот. «Там видно будет», – решила она.

Заодно женщина начала понемногу наращивать, точнее, наполнять грудь, уж очень ей не понравились имевшиеся у Эми «ушки таксы». Кратковременная левитация никак не получалась (зря писала, что в Ехо у нее были с этим проблемы, ой зря – вот и сбылось!). С Темным путем пока было никак – тут или идти по чьим-то следам (она боялась побочных эффектов), или переходить в хорошо ей известное место, а пока лежишь в постели – откуда бы узнать другие места?

А вот способности к работе с чужим разумом – внушение, работа с памятью, чтение мыслей – оказались на высоте и принесли огромную пользу. Первым делом она узнала имена родителей – Элинор и Торкуил. Постепенно выучила всех слуг, вошла в курс происходящего в мэноре, начала понемногу разбираться в том, куда попала (определенно, поттериана, но в какое время?). Вскоре Амалия ощутила, что ее ментальные способности начали быстро развиваться: она чувствовала, каких слов и какой реакции от нее ожидают, и без пауз выдавала это, как артист на сцене с суфлером. Однако это отнимало много сил, но и плюс был несомненный: не надо было «играть больную», все прекрасно получалось само.

Через десять дней болезни типа «нервное расстройство плюс симуляция обыкновенная» «любящие» родители, наконец, пригласили врача.

Перед его приходом обострившийся дар предупредил ее об еще одном незнакомом человеке. «Чужого надо посмотреть», – подумала Амалия и, прикинувшись спящей, приступила к делу.

Сказать, что она была шокирована, рассержена или смущена – мало. Она негодовала. Этот старый хрен… он продаст ее, как племенную кобылу в Эмираты, зная, какую внешность предпочитает один из шейхов (или кто-то из его родных – тут она не уловила точно), и поправит этим собственное материальное положение! Вот гад! Кстати, предыдущая жена, якобы умершая в родах, тоже давно отправлена «по адресу». Вот это номер…

Очень удачно в этот момент ее «разбудили» родители и врач начал с измерения пульса и давления. Да, такой учащенный пульс после сна… непорядок!

– Леди снилось что-то неприятное?

– Кошмары мне снились! Что-то страшное, но не могу вспомнить, не хочу вспоминать, не заставляйте меня, доктор! Не-е-ет! – изображать истеричку ей всегда неплохо удавалось.

Доктор попросил встать с кровати, начал щупать мышцы рук, ног, спины… девушка периодически напрягала их, изображая гипертонус, родители смотрели с брезгливостью, и то же чувство примешивалось к тому, что Амалия читала в голове того, кто прятался за ними. Он, сволочь, перебирал все стати, как у лошади:

«Темно-шоколадные волосы, яркие серые глаза и светло-золотистая, легко загорающая кожа. Аккуратные ушки. То, что надо. Классический овал лица. Высокий рост, тут… скорее 170-175, худоба, не идеал, но пойдет. Изящные кисти и стопы с красивой формой ногтей. Есть. Маленькая плоская грудь, а тут не слишком ли…»

Гаденыш словно галочку в описи ставил после каждого предложения.

А врач все успокаивал девушку, объясняя, что обследование необходимо для ее здоровья. Когда он озвучил наконец необходимые анализы, маман ощутила рвотный позыв и быстрехонько выскользнула из комнаты. Папаня оказался устойчивее, но слегка позеленел. Жениха после последней поставленной «галочки» и след простыл. Так что молодой леди осталось только попросить выписать успокоительное, попрощаться с доктором и, наконец, разрешить себе успокоиться.

Начав читать мысли у всех подряд, девушка узнала много нового, точнее, старого – того, что должно быть известно Эмилии. Ну, и что не должно быть – тоже.

– Ты сильно изменилась, Эми, – отец попытался залезть в дочкину голову, раздраженный странным поведением проклятой сквибки, но получил трансляцию клипа на тему «сиреневый туман» в виде самого тумана и соответствующую песенку, естественно, по-русски, в которой, разумеется, не понял ни слова.

«О, вы бы знали, как сильно! – думала в этот момент Амалия Витальевна. – Меж нами проплыва-ет… Над тамбуром гори-и-ит…»

– Эми, с тобой все в порядке? – голос папани слегка дрогнул.

– Конечно, папа, – сообщила «дочь», изображая легкое недоумение. Пусть теперь сам свою психику проверяет.

«Полночная звезда! Кондуктор, не спеши!» – рявкнул в мозгах мужчины голос инструктора Саныча, и «папа», не выдержав, выскочил из комнаты.

А юная леди скрыла в уголке рта торжествующую ухмылку.

На следующий день у нее прекрасно вышло дрессировать слуг мысленными приказами, да так, что, наконец, ее вывели на свежий воздух.

Сад был в чисто английском стиле, великолепно-чопорным, торжествующе аккуратным и, как ни странно, местами уютным. Всего двумя местами – возле самых крупных деревьев, но тем не менее.

Возле одного из них через неделю проходил семейный «пикник в беседке» – с женихом, якобы в честь выздоровления. «Прекрасной невесте», наконец увидевшей женишка и не испытывающей по этому поводу никаких эмоций, кроме отрицательных, зачем-то упорно навязывали купание в местном прудике, пока та не возмутилась:

– Сами туда лезьте, если давно с лягушками не плавали и по пиявкам соскучились! – неожиданно зло сказала девушка, порядком огорошив всех собравшихся. – И говорю вам сразу: никакой свадьбы не будет. И не мечтайте.

Да, такого от недалекой сквибки не ожидал никто, так что немая сцена получилась в лучших традициях. После того как пришедший в себя отец высказал, куда и как он поместит возражения девушки и что сделает лично с ней, если только еще хотя бы пикнет… Тирада была довольно длинной, экспрессивной и выслушанной до конца со всем вниманием, так что тот уже подумал, а не померещилось ли ему то, что сказала дочь. Но после…

– А хотите, прокляну? – злобно улыбнулась Эмилия.

Но никто не мог в это поверить. Тогда девушка просто щелкнула пальцами (Амалии всегда нравился это фокус Макса), но вместо ожидаемого ею небольшого файерболла возникло что-то невообразимо-слепящее, раскаленное настолько, что она изо всех сил отфутболила это как можно дальше от себя, вверх…

Через час кабинет министров Великобритании получил ноты протеста от нескольких стран за запуск межконтинентальной или космической ракеты без предупреждения и согласования. Астрономы зафиксировали мощное лунотрясение и появление нового крупного кратера. Маги… маги предпочли промолчать.

– Вот это первый выброс… Это вам не дом поджечь или пару горок снести! – хвастался мистер Трэверс перед обществом избранных, то есть, магов, которым наконец представил дочь.

Да, Эмилия моментально стала любимой дочерью. И называли ее только так, как она сама хотела: Эмилия. Только полным именем. При попытке самой ласковой фамильярности глаза девушки сверкали так, что любой чувствовал себя весьма неуютно… На Луну не хотелось.

Жених? Жених мог кусать себе локти или что еще ему угодно и ехать самому отдаваться в Эмираты. Эмилия вычеркнула его из своей жизни в тот же день, раз и навсегда.

Маман начала говорить с ней так нежно и ласково, что дочке постоянно хотелось запить это водичкой, чтобы что-нибудь не слиплось. Папа общался осторожно и понемногу, в основном, одаривая. Девушка не протестовала.

Про свои ментальные способности Лия (так отчего-то стало удобней называть себя) ничего и никому сообщать не собиралась, дудки им всем. Может быть, потом, если предложат соответствующие коврижки. Но и это вряд ли. А вот Темный путь, по-новому – трансгрессию или аппарацию, демонстрировала довольно охотно. Заодно проверила, сколько человек может взять с собой: выяснилось, что всех, кто сможет держаться за нее непосредственно. То есть, за тело, а не за одежду, которой эти эксперименты не понравились. Девушке тоже, особенно когда все затрещало по швам и, чтоб не остаться голой в компании десятка родственников и десятка слуг, ей пришлось срочно заматываться в мамашин палантин, благо та их носила почти постоянно. И то шок у всех участвовавших был немалый. Магический потенциал бывшей сквибки в результате оценивался необычайно высоко, вот только одно было непонятно: что теперь, собственно, с ней делать. Про замужество заикаться уже боялись.

Добравшись до семейной библиотеки, она читала, пока не начинали болеть глаза, и практиковала (прекрасно обходясь без палочки, только пальцем, нет, не средним), причем без проблем, потому как указы, ограничивающие волшебство, относились к несовершеннолетним. А тут – целых двадцать пять, подумать только, на тринадцать лет омолодилась, радовалась Амалия Витальевна.

За одну вещь она единственный раз, но искренне поблагодарила «отца»: он устроил для нее срочный ликбез по теории магии и просто магии как таковой и, что ей показалось особенно важным, по ликвидации магическо-правовой безграмотности. Ибо давно известно, что незнание закона еще никого от ответственности не избавило, а вот знание – очень даже запросто. Папаша так восхитился фразой, что даже куда-то там записал, заодно глубоко задумавшись. Лия чуть было не спросила, уж не о том ли, что попробовать прибить дочь можно было и раньше, а не париться столько лет со сквибкой. Хотя, узнав кое-что про местные чистокровные семьи волшебников, поняла: ей еще раз стоит поблагодарить, что вообще из дома не выгнали и хоть как-то пристроить пытались. Ну и нравы тут царят…

Кстати, благодаря именно этим фамилиям (их же знает каждый волшебник!) она быстро выяснила, что попала в Поттериану. Оставалось неясным лишь время. А жаль, тогда бы стало ясно, какие события будут разворачиваться и чего стоит ожидать, а чего – нет.

Конспекты по магическому праву от поверенного «папы» еще не раз пригодились впоследствии, пока же девушка их только составляла.

– Ментальная магия допустима без предварительного добровольного согласия только с находящимися под судом и следствием либо осужденными, – прочла она вслух и сразу подумала:

«Нежданчик. Это уже месяц как мой основной способ узнавать все необходимое. И кто бы меня отследил? Это я так делаю незаметно или это еще потому, что у меня палочки все еще нет? Может и вообще ну ее, эту палочку? С кем бы посоветоваться?»

Во время ужина Лия, прицепившись к слову матери о семье Олливандер, якобы случайно спросила, не связаны ли они с Министерством магии. И получила чудесный ответ, что муж сестры жены текущего главы рода, ни много ни мало, первый помощник директора департамента контроля. Видимо, в глазах девушки мелькнуло что-то, потому как отец, глядя на нее, поперхнулся воздухом и стремительно вышел из комнаты, бросив на ходу:

– Я в кабинет!

В других комментариях Лия и не нуждалась.

Тем более что через неделю вся семья Трэверс с помощью купленного ее главой портала трансгрессировала в Арканзас и заменила все свои палочки… И у Лии появилась собственная – длинная и изящная, полупрозрачная, сочетающая в себе силу и элегантность, чем и славился мастер Тьяго Кинтана. А еще мастер славился умением хранить любые секреты, так что все палочки, проданные семье Трэверс, отлично держали внешний вид самой обычной для Англии палочки Олливандера, а их особенности не определялись ни одним заклятием, зато прекрасно определялись – якобы – тип древесины и «начинка». И никто, даже Лия, никогда не узнал, через сколько рук Торкуил перепродал четвертую часть семейных драгоценностей – безопасность колдовства была им достигнута именно такой ценой. В отношениях же с дочерью он стал буквально само обаяние… Что, конечно, не могло ее обмануть, но на умеренно-доверительные взаимовыгодные отношения она была вполне согласна. К чему ей война в «родной» семье?

А кроме того, магия-магией, но она оказалась нестабильной, как у детей. И что с этим делать, были известно: нужно было Место силы. Домашнее обучение не годилось. Амалия Витальевна быстро поняла, что дорожка ей в Хогвартс – деваться некуда. Только вот – как? Лорд Трэверс уже собрался было писать Дамблдору, но, видимо, наконец семейные восторги по поводу чудесного избавления от сквиба как позора благородной фамилии все же дошли куда надо.

====== 3. Хогвартс: начало боевого пути ======

Лия сразу узнала ее: Минерва Макгонагал собственной персоной была почти что копией артистки, сыгравшей ее в фильме, только помоложе лет на «дцать»: морщин было поменьше, волос побольше, и выглядела она не строго-стервозной, а скорей удивленной. Что вполне понятно: весело ей было, наверное, обнаружить двадцатипятилетнюю кандидатку в первокурсницы, учитывая, что обучение начиналось с одиннадцати лет, очень редко с двенадцати. Уговорить взрослую девицу идти, что называется, в первый класс. Она же будет думать, как она там будет выглядеть… Небось, еще и с женихом расставаться придется… Ужас.

Дурные предчувствия не оправдались: уговаривать никого не пришлось – девушка желала учиться и только учиться, так что уже через час, проведенный за достаточно приятной беседой и чаем, профессор могла при полном содействии будущей студентки трансгрессировать прямиком в Хогсмид. Что и говорить, здравомыслие Эмилии Трэверс очень импонировало Минерве, и ей хотелось бы видеть девушку на своем факультете, но… представить ее за столом в обществе своих первокурсников, хоть убей, не получалось.

Лия же думала совсем о другом. Ее ничуть не огорчило несостоявшееся знакомство с Хогвартс-экспрессом (в поездах в свое время наездилась досыта), плавание на лодке (чего она там не видела) и уж тем более – пробивание иллюзии кирпичной стены. Единственное, что ее волновало – распределение.

Долгие ругательства не вовремя разбуженной Распределяющей Шляпы девушка неожиданно заткнула простым предложением:

– Профессор, директор, может быть, я могу просто выбрать сама? Мне же не одиннадцать… Смею думать, я довольно неплохо представляю, чего хочу.

– Когтевран! – выкрикнула вдруг Шляпа. – Вот еще, придумали обходиться без меня!

– Спасибо, лапочка! – радостно ответила ей девушка, послав воздушный поцелуй, и собравшиеся смогли впервые наблюдать такое уникальное явление, как засмущавшаяся Шляпа…

Довольный Дамблдор прятал улыбку в своей оригинальной бороде, пока Макгонагал водружала Шляпу на ее законное место в шкафу.

Предвкушая будущие объяснения, что делать этакой дылде на первом курсе, Лия в сопровождении Флитвика шла в гостиную факультета. Определенное облегчение она чувствовала: ей вовсе не хотелось в яркий, но безбашенный Гриффиндор, неоднозначным было и ее отношение к Слизерину и Пуффендую. А вот Когтевран ей всегда нравился: нейтральный, спокойный, самодостаточные студенты, очаровательный умница гном во главе.

Удивленные, но от природы уравновешенные «воронята» приняли её и её историю довольно спокойно и с интересом. Сразу последовало несколько приглашений жить вместе в комнате.

И, конечно, посыпались вопросы, но исключительно «по существу»: отчего появились способности? Почему так поздно? Можно ли надеяться на их появление в любом возрасте? Можно ли что-то сделать для этого?

А Лия читала попеременно в мыслях разных ребят «И помочь моим родственникам», поэтому спокойно ответила:

– Болела. Практически умерла. Никто до сих по не может понять, за счет чего я выжила, и почему-то мне совсем не хочется повторять этот опыт. Никоим образом.

– Все так опасно?

– Можешь послать сову моим родителям, – девушка пожала плечами. – Очнуться, лежа в гробу, знаете ли, своеобразно.

И такт, и чувство юмора у когтевранцев наличествовали, так что вопрос о спокойной жизни на факультете для нее больше не стоял. Перезнакомившись с однокашниками (теми, кто был в гостиной, – а на необычную новенькую пришли посмотреть многие), девушка попросила:

– Зовите меня Лия. И короче, и мне так больше нравится. А теперь – у кого я могу посмотреть конспекты за прошедшее время?

К ней потянулось сразу несколько рук с тетрадями.

– Обожаю Когтевран! – воскликнула она, в ответ получив кучу комментариев, у кого лучшие конспекты и кто по каким дисциплинам может проконсультировать. После чего девушка, в лучших традициях факультета, засела за конспекты.

– Точно наша! – воскликнула красивая смуглая девушка, похожая на индианку.

Лия, улыбнувшись, подняла глаза.

– Падма Патил, твоя соседка по комнате, – представилась смуглянка.

– Спасибо, о прекрасный Лотос! – снова улыбнулась ей Лия.

– Приятно удивлена… Откуда ты знаешь перевод моего имени?

– Даже не вспомню, прости, где-то в книгах.

– Я Тони, – представился только что вошедший статный блондин, – Энтони Глипман, староста факультета. Если будут какие-то сложности, вопросы – это ко мне.

– Спасибо, Тони. Меня лучше звать Лия, пока все отлично, спасибо.

– Вижу, ты уже начала восполнять пропущенное. Могу дать неплохие конспекты почти по всему первому курсу, но с условием стопроцентного посещения тобой всех занятий.

– Еще раз спасибо, я, конечно, и сама писать умею, но знаешь, давай! Вдруг дело пойдет быстрее и я смогу пройти программу досрочно.

– Да ты точно наша! – чуть ли не хором воскликнули Тони и Падма.

– Представь, она даже в комнату не пошла, только приехала – и села заниматься, – просветила старосту Падма, тоже уже сидевшая за своим заданием.

Лия не выдержала и заглянула в ее записи.

– Зелье от фурункулов? Я знаю четыре рецепта.

– Четыре? Откуда? Я нашла всего два!

– Есть вариация того, которое с крапивой, но вместо нее – подорожник, тогда заживление идет быстрее.

– А еще?

– Вариант канонического, но после рогатых слизней добавляют две меры лягушачьей слизи и настаивают еще десять минут. Используют в случае, если прыщи запущены, это самый сильный вариант.

– Откуда инфа?

– «Расширенная история зельеварения», сборник, выдержки из дневников Виндиктуса Виридана.

– Ого! Если в вашей библиотеке такое водится, я бы заглянула на огонек!

Так и продолжился день, обед и ужин пришлось пропустить – не хотелось отвлекаться, а небольшой, но сытный перекус девушке организовал сам декан, приставив к ней одного из эльфов. Лия невольно подумала, что для первокурсницы-переростка ей удалось удивительно хорошо устроиться, и неплохо будет поблагодарить всех, кто принимал в этом участие.

Глубоким вечером текущие задания все же были выполнены и переписано больше половины конспектов. Не то чтобы Амалия Витальевна во всем хотела быть первой, просто она всю жизнь терпеть не могла недоделок. Да и первая неделя учебы еще не была такой загруженной. Имея вполне приличный повод для того, чтобы немного собой погордиться, девушка наконец прошла в свою комнату.

Интерьер оценить она уже не могла, потому что уснула, едва коснувшись головой подушки.

За завтраком Амалия Витальевна изо всех сил старалась разглядеть преподавательский стол, точнее, своего любимого зельевара. Пока почти все встретившиеся ей в этой реальности действующие лица в большей или меньшей степени напоминали игравших их фильме артистов (конечно, в соответствующем гриме). Ей было ужасно интересно, насколько велико окажется сходство всех остальных, и в первую очередь – Снейпа, потому как с образом, представленным Аланом Рикманом, она одно время очень много чего себе нафантазировала…

К сожалению, сидели они настолько далеко, что хорошо рассмотреть никого из преподавателей не удалось.

«Ну и не надо, – подумала Лия, – все равно сегодня зельеварение».

Занятия шли спокойно, никаких форс-мажоров не было, месяц интенсивной домашней подготовки тоже прошел не зря, так что девушка не выделялась ничем, кроме возраста и всего, что с этим связано. На своем курсе ей это не мешало. Одиннадцатилетние когтевранцы и пуффендуйцы воспринимали ее спокойно. Косились, конечно, но это ерунда. А вот в коридорах ее слишком часто удостаивали внимания шести– и семикурсники. Естественно, парни. Потому как вторичные половые признаки были… ну, какие в двадцать пять лет и бывают при хорошем физическом развитии. Третий номер, стандарт. Предложения встретиться вечером настолько достали Лию в первый же перерыв, что она (сверившись с правилами Хогвартса) наколдовала над своей мантией надписи:

Вечером занята!

Моим родителям зять не нужен!

Будете проходить мимо – проходите!

Красиво переливающиеся серебристые слова висели спереди и сзади, вводя в задумчивость и притормаживая потенциальных ухажеров, но на занятиях, конечно, приходилось их маскировать, а то еще с преподавателями разборок не хватало. Зато сокурсники и сокурсницы оценили, а «рецепт колдовства» бережно передавался из рук в руки и тщательно переписывался. Лия же мысленно продолжала благодарить отца за свою подготовку и всех предков разом – за собранную библиотеку. Ну, и себя, конечно, за умение быстро читать и все запоминать.

Черной птицей влетевший в класс зельевар по обыкновению окинул взглядом учеников. Его внимание привлекли быстро исчезающие надписи на мантии взрослой высокой девушки, сильно выделяющейся среди сокурсников, но, похоже, нисколько этим не смущенной. Он вспомнил про новую ученицу, а так как прочесть написанное не успел, ощутил привычное раздражение.

Профессор выглядел точно как в самой первой серии фильма, так что у Амалии Витальевны аж дух перехватило и она едва успела обесцветить свои лозунги. Он знакомым жестом сложил руки на плечах, и она успела отметить, что его кисти намного изящнее, аристократичнее, чем у Рикмана. Преподаватель окинул взглядом класс, остановился на ней и произнес:

– Если корабль не подписать, он, несомненно, затеряется среди флотилии лодок, – каждое слово сочилось ядом.

Лия удивилась безмерно: это что за детство? Но не растерялась:

– Ну да, ведь как назовут, так и поплывет.

– Некоторые объекты не тонут, так что, думаю, вам не стоит волноваться…

«Фи, как грубо», – подумала девушка, но с языка само сорвалось:

– Конечно, профессор, не тонут многие объекты… и субъекты.

– Что вы имеете в виду?

– Робот класса Буратино, – Лия, вдруг поняв, что позволила себе препираться, да еще цитатами из Гоблина – из своего мира, охнула и прикрыла себе рот ладошками. Но на грубые комментарии в свой адрес рассердилась. И это тот человек, которого она… э-э-э… Девушка посмотрела в черные глаза, стараясь понять, что же с ним не так.

Снейп, увидев такой забавно-детский жест, выдававший немалый испуг, решил, что для начала достаточно, и продолжил занятие, дав подробную инструкцию по приготовлению зелья. Задав с десяток дополнительных вопросов, он понял, что Когтевран, как обычно, готов и можно приступать к практике.

То самое зелье от фурункулов готовилось долго, собственно, все практики по зельеварению представляли собой сдвоенные уроки. Зелье они с Падмой сварили вполне приличное, притом одними из первых, засыпать их на дополнительных вопросах профессору не удалось, эссе сдали, но просмотреть его Снейп не успел: к счастью, подошли еще четверо студентов, справившихся с заданием, и первых отпустили.

Только когда девушки вышли из кабинета, Падма схватила Лию за руку и зашипела:

– Зачем ты с ним препиралась? Он мог кучу баллов с факультета снять! Отработку назначить! Он терпеть не может такого!

– Какого? – Лия сделала вид, что не понимает.

– Он всегда прав! Ну, он так считает. И все ученики для него – никто, нет, даже ничто. И не хмыкай так, ты еще не знаешь, какой он…

– Какой?

– Злой! Суровый! Вреднющий! Жуткий!

– Его портретом вы злых духов изгоняете?

– Что? Ох, – рассмеялась Падма, – мне, определенно, нравится твое чувство юмора, но я тебя умоляю, что бы ни говорил Снейп, молчи!