Текст книги "Катана (СИ)"

Автор книги: Jana Krasovskaya

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Она писала мне похожие записки. Только коротенькие. Спасибо, мам. Кажется, я наконец тебя понимаю.

Мать сидела, закрыв лицо руками и тихо вздрагивала. И ее было жалко до невозможности… Куда делась счастливая женщина, которую Катя встретила два часа назад? Девочка достала катану из ножен. Клинок притянул взгляд, и набежавшие было слезы остановились.

– Мама, давай вот прямо сейчас все отрежем. И будет новая жизнь. Другая ты, другая я. Я ведь не та, какой была после переезда. И я… я желаю тебе счастья! И вообще… давай дружить, так, что ли?

– Давай, – произнесла мать одними губами. – Это ничего, что я плачу?

– Ничего, – шмыгнула носом Катька. И почти сердито добавила: – Только мне неймется к тебе присоединиться! Но бабушка, наверное, не хотела бы слез.

– Она поймет. Некоторые слезы как дождь, очищают сердце.

Они положили руки на лезвие катаны и мать хотела было провести рукой по лезвию, но Катя остановила ее:

– Мама, ты не чувствуешь? Этого уже достаточно…

– Не знаю… тебе видней. Ой, ты слышишь? – мать резко обернулась. – Мне показалось, я слышала тихий смех?

Ночью Катьке снилась мама, молодая, красивая, как на той фотографии, что показывала ей – с ее настоящим отцом. И назавтра она немало удивила мать, попросив ее оставить это фото.

А потом были вступительные экзамены, общага, новые приятельницы, а еще она нашла секцию кендо и пришлось ей снова доказывать, что девчонка может быть весьма неплохим бойцом. Катану она больше с собой не носила – она осталась в додзе Учителя, в родном городе. И снова – учеба, тренировки, переписка с Аней, матерью, а вот Светки писали все реже и реже. Жизнь словно разводила мосты между «вчера» и «сегодня». И сегодня было совсем другим, немного чужим еще, но волнующим, зовущим…

Знакомство с отцом (в первые праздники Катя решила поехать к матери – любопытно было) получилось странным. Невысокий мужчина, скорее похожий на спортсмена, чем на художника – плотный, коротко стриженый, с упругой походкой, неловко обнял ее, заглянул в лицо, чему-то изумился и… потащил ее в свою мастерскую.

Катя рассматривала картины, эскизы, наброски и многие ей нравились, а потом она увидела себя в зеркале. Рядом с отцом. И вдруг понял а, насколько они похожи: один и тот же разлет бровей, почти одинаковые глаза, только упрямый рот был точно «мамин»… Отец стоял и улыбался. Потом он много рисовал Катьку, так, что через пару дней она готова была сбежать куда подальше, лишь бы не позировать. Родители не настаивали, но провожая ее на вокзал, отец дал слово больше не привлекать ее в качестве натуры, когда она приедет снова. Они долго смеялись, если мороженое, так что получасовая задержка поезда прошла для них незаметно.

Снова занятия, тренировки, частые наезды в родной город, конечно, чтобы помочь Владу в додзе, ведь это ее Родина… И вот – новость, которую Катя и ждала, и боялась: ей тоже предложили поехать на семинар и аттестацию в Японию. Группа собиралась уж полгода. Присоединиться Катя хотела – не то слово! , но где взять денег? Мать с отцом могли и хотели помочь, но у них просто не было такой суммы. Как не было их у самой Катьки, и ни у кого из ее друзей. Мама предложила продать бабушкину квартиру, чему Катя резко воспротивилась -квартиру она сдавала Владу с Аней.

Но неожиданно выход был найден – Влад сам предложил ей продать ему квартиру, хотел взять кредит у какого-то знакомого – Катя была против, но договорились наконец, что он возьмет только-только чтобы хватило Кате на поездку, а потом будет выплачивать ей понемногу, как сможет, но сначала рассчитается с знакомым.

И вот наконец самолет, который вез всю советскую группу и в багаже – кучу спортивного инвентаря, среди которого был и катькин талисман – катана, на которую пришлось выправлять специальное разрешение. Она сперва не думала брать ее, и когда Влад спрашивал, отшучивалась, мол, в Японию – со своей катаной все равно что в Тулу со своим самоваром. А потом ей приснилась бабушка, Катя не помнила о чем они там, во сне, разговаривали, но утром решение взять катану с собой оказалось совершенно четким и «железобетонным», как сказал бы Влад. И никто не удивился ее решению, кроме нее самой, а новый тренер – руководитель группы помог с необходимыми документами.

А потом – совершенно незнакомая и необычная страна, хотя катькин английский кое-как ей помогал, все равно она старалась не отставать от своих. Тренировки «убойные», шли по 5-6 часов, и даже двигаться, не говоря о том, чтобы погулять после них Катьке совершенно не хотелось. Жесткое и шершавое татами Мейбукан додзе, на котором запросто можно было содрать кожу, просто шоркнув по нему рукой или ногой. Потное кимоно, громоздкие доспехи, она не очень любила заниматься в них. Наконец, аттестация, когда она получила свой 1 дан. После чего решилась наконец хоть чуть-чуть посмотреть Токио и… опоздала на следующую тренировку: банально заблудилась.

В зал она вошла, как полагается, скромно, аккуратно сделала все ритуалы. Вроде никто не обратил внимания. Но стоило ей встать и сделать шаг, как на нее тут же налетели сразу двое. Не свои, – поняла Катя, и начала яростно работать мечом-синаем. Через несколько минут противники утомились и поклонились и отошли, но тут к ней подошла, судя по фигуре, какая-то девушка – гибкая, невысокая, и кааак завертелось… Катька едва успевала отражать атаки, вначале даже не думая атаковать сама. Потом ее это разозлило, и она стала пробовать перехватывать инициативу, но… эта девушка была какой-то особенной.

Через некоторое время Кате удалось наконец провести пару атак. А потом ей стало казаться, что словно общий ритм, как в танце, захватил ее – или скорее их обеих… По молчаливому предложению катькиной противницы синаи сменили на боккены, и уж тут Катька развернулась, с любимым-то оружием… и не заметила, что вокруг них выстроились все, кто был тогда в додзе, хоть это было против всех правил.

Ей казалось, что она отражает атаки самой себя и нападает на саму себя, что перед ней – она сама, та, которая могла бы быть в самом лучшем случае, если бы был жив еще Учитель, если бы не было боли, неудач, потерь, досадных ошибок, что боккен отсвечивает благородной сталью, что она – не она, а ее Катана, вся, целиком… А еще ей казалось, что она нашла свою лучшую подругу. Или несостоявшуюся в этой жизни сестру. Что никого ближе и лучше, чем этот человек, ей не найти…

А потом ей казалось, что она нашла свое настоящее Я – вот оно, здесь, с ней, а в этом Я – все, кого она любила – Учитель, бабушка, друзья… Удивительное чувство радости и счастья, и где-то на дальнем плане сознания – так вот какими бывают ощущения Заншин… Но завершился бой. Или прекрасный танец. Или полет…

В полной тишине зала Катя и ее партнер сняли маски. И девушка чуть на села на месте – ее противником оказался немолодой и совершенно седой японец… Но тут она увидела его приоткрытый рот и почувствовала, что эмоции у них – одни на двоих. И улыбнулась. Японец улыбнулся в ответ, поклонился и что-то сказал. Катя поклонилась в ответ, ей ужасно захотелось узнать, кто он, поговорить с ним, хотя бы просто подойти. Но постеснялась. Она не видела его на тренировках раньше.

Когда она вышла из раздевалки, ее окружила ее команда, подошел тренер. Все говорили только одно – что никогда не видели такой техники и такой красоты, что она, оказывается, настоящий мастер, даже тренер сказал, что теперь ему точно больше нечему ее учить, скорее, пора наоборот…

– Да я сама не знаю, что это было! До сих пор все как во сне, – то ли оправдывалась, то ли просто пыталась объяснить Катька.

Тут вышел тот самый японец, поклонился, пожал катькину руку, представился, а ему представили ее, тренера и всю группу. Английского и жестов не хватало для продолжения разговора, а Катя даже имя не смогла запомнить. Зато запомнил тренер.

– Ты знаешь, КТО это был? – спросил он у Катьки вечером.

– Откуда, интересно? – парировала уже пришедшая в себя девочка.

– Один из лучших бойцов Токио! Но у него свое додзе. И свои ученики. Сюда его пригласили специально для нас, чтобы показать другой стиль и, думаю, показать нам нашу неподготовленность, слабость. Так что, Катерина, тебе большое политическое спасибо – теперь нас тут начали уважать! – рассмеялся тренер.

У Катьки снова отвисла челюсть…

Комментарий к ВЫЧИТЫВАЕТСЯ!

====== Часть 4 ======

Занятия стали еще интенсивнее – теперь часть группы тренировалась сразу «на два додзе», но до конца выдержали только трое – Катя, тренер и еще один парень, Катя про себя называла его Лидер. Японию Катька так и не увидела. А в день отъезда их пригласили в гости. Отказаться было невежливо (да и хотелось увидеть – как это, японский дом изнутри), так что пришлось взять все вещи и поехать прямо с ними. Тут-то все и произошло…

После долгой чайной церемонии они едва успевали в аэропорт, так что поскорее взяли свои вещи и вышли к заказанной машине, куда подошел их проводить хозяин, Мацумото, к которому Катька питала какое-то неопределенное, но вполне теплое и какое-то странно-родственное чувство (кроме уважения), увидел Катькину катану, и замер, словно чем-то пораженный. И быстро и эмоционально заговорил что-то по-японски, поклонился и убежал в дом. Переводчика рядом не оказалось, но девушка сразу поняла – речь про ее Катану. И пальцы непроизвольно сжали меч.

Через пару минут хозяин выкатил из дома инвалидную коляску, в которой сидела немолодая и совершенно седая, как и он, худенькая женщина со скрюченными руками. Мацумото подошел к Кате и – она так и не поняла, как он ей приказал отдать катану ему в руки, но она поняла. Внутри девушки все сжалось, она не знала, о чем и думать…

Он бережно, как сокровище, взял катану, достал ее из ножен и подержал перед женщиной в инвалидном кресле, что-то коротко ей сказав. Когда женщина увидела катану, видно было, что у нее перехватило дыхание. Она протянула к ней свои страшные руки и Мацумото положил катану на них… (Катю передернуло, словно током…) потом тихо наклонилась и прижалась щекой к клинку. И, не поднимая лица, сказала что-то резкое, как удар хлыста. Хозяин быстро ответил, после чего она подняла глаза на Катю.

И девушка увидела, как она улыбается. Бывают такие улыбки, что хочется кричать… Сам не понимаешь, от боли или от радости. Только сердце колотится где-то в висках… Словно не своими руками Катя взяла оружие и на ватных ногах пошла к машине. У нее было такое чувство, что сейчас ей выстрелят в спину. Поэтому она чуть не упала, когда хозяин что-то закричал…

Мацумото повез Катьку в аэропорт сам, вместе с переводчиком группы. Они говорили через переводчика, но Кате моментами казалось, что она почти понимает японский… До самой посадки времени было достаточно, и она узнала историю своей катаны…

Это было почти тридцать лет назад.

Кимико Киёмидзу стала второй девушкой, занимавшейся единоборствами в Токио. Второй – после своего идеала, Ямаути Тэйко. Девушку приняли по двум причинам: известный род и высокие покровители. Сначала никто не обращал на нее внимания, а если обращали… то лучше бы этого не было. Но у девушек из семей самураев бывает очень сильный характер. Был он и у Кимико. Она не умела жалеть себя, да и ее никто не жалел. Но она выдержала, и наряду с молодыми мужчинами получила свой первый дан кендо, а потом и дзюдо. Немногие радовались за нее, но был один, кто не мог смотреть равнодушно на ее тонкий профиль, кто был счастлив ее счастьем. Кенсину Мацумото тогда было двадцать лет. Кимико – девятнадцать. Так родилась Любовь.

И так родился первый подарок, которым молодой Кенсин хотел показать своё чувство любимой. В кузнице его деда рождался меч. Юноша помогал Мастеру, он вкладывал в работу всю свою душу, он оправдывал свое имя, данное ему родителями (1).

Катана была идеальной… Как прекрасное имя его любимой – дитя благородной крови. Звонкая, как ручей чистейшей воды (2). Он успел сделать ей этот воистину царский подарок. И успел понять, что его чувство взаимно. Была объявлена дата свадьбы – через 7 месяцев, следуя воле родителей. А потом случился… 1965 год. Мало кто знает, что произошло тогда в префектуре Ниигато. Кимико поехала туда к родственникам. А вернулась в госпиталь. И это была уже не Кимико…

Вы, наверное, слышали про болезнь минамата… нет?

В 1950-х годах в городе Minamata, на берегу моря, построили фабрику по производству батареек – Chisso Corporation. Большинство жителей города работали на ней, а ртуть сливалась прямо в море. Беда в том, что в том же заливе местные рыбаки ловили рыбу. Ею питались многие в городе… Поевшие этой рыбы люди заболевали страшной болезнью, которую называют сейчас Minamata. Она вызывала страшные боли, слепоту, паралич и искривление суставов.

Но большинство жителей города работало на фабрике и она имела огромное значение для бюджета города, правительство отказывалось признать связь и принять меры против фабрики. Доктора в Университете Kumamoto начали независимое исследование с целью изучить связь ртути и болезни, на что правительство моментально ответило вычеркиванием медицинского факультета университета из государственного бюджета. Американский журналист и фотограф Евгений Смит приехал в Minamata фотографировать больных людей и проводить свое собственное расследование, но нанятые якудза ослепили фотографа*.

Только в 1967 году пострадавшие от болезни сумели подать в суд против государства. И там оно и одержало решительную победу. Над людьми. Немногими оставшимися в живых.

Дело в том, что в Японии нет независимой судебной системы. 95% дел против государства по статистике оборачиваются делом против обвинителей. 99,98% обвиняемых в японском суде признаются виновными. На 23 дня полиция может задержать человека без предъявления обвинения. Государство может задерживать суд до бесконечности. Это оно тогда и делало. Поданное в 1967 году дело завершилось только в 1994 году, когда большая часть обвиняющих государство были уже мертвы. Суд не признал вины государства, но признал вину Chisso Corporation и обязал выплатить смешную сумму в 3 миллиона йен в качестве компенсации – только оставшимся в живых пострадавшим. История всего процесса попала в японские школьные учебники современной истории. Но в 1993 году министерство образования Японии изменило текст учебников, оставив саму историю, и называя ее непредотвратимой катастрофой и делая вывод об отсутствии вины и государства, и корпорации (3).

В 1965 году на реке Агано было такое же огромное заражение… Сбрасывал сточные воды концерн Showa Denko. Никто ничего не знал, но люди стали страдать – боль, судороги – это тоже была минамата. Кимико выжила, но… вы же видели ее… Она слепа, она не видела свою катану, но она ее почувствовала… Я не мог ей не сказать…

Врачи говорят, что она уже несколько лет как должна умереть, но она не хотела оставлять меня одного…

Простите меня, но я не мог не рассказать вам…

– Мацумото, как же катана попала в Россию, к нам???

…Вместо свадьбы я ходил к Кимико в больницу. Врачи говорили, что шансов выжить у нее очень мало. Но я не мог ее оставить… Родители забрали ее из больницы, лечили в США, но все это время я любил ее и ждал. Когда они вернулись, ее семья освободила меня от моих обещаний. Кимико была неизлечима, а кроме того, она ослепла. Но я не принял этой свободы, и мир погас и для меня. Остальное вы видели.

Я не мог спокойно смотреть на катану – теперь она никому не была нужна… и передал ее отцу.

И отец решил отдать ее лучшему в кендо, который появится в нашем додзе. Желательно иностранцу, чтобы она покинула Японию и мы никогда ее больше не видели.

Это была первая у нас русская группа. Человек, которому отец передал катану, как говорил отец, показал самые лучшие качества. Тогда я его не видел. И не хотел даже знать ничего, я отрезал часть своей жизни, в которой была здоровая Кимико, в которой мы были счастливы. Я очень хотел бы узнать больше об этом человеке – если бы вы могли мне рассказать…

– Мацумото-сан, это был мой Учитель…

И Катя рассказала все.

Самолет летел домой, а девушка мысленно оставалась в зале ожидания, с этим немолодым седым японцем… И что-то ей подсказывало, что это еще не все, не может быть, чтобы это просто вот так закончилось…

Только потом она поняла, что там осталась часть ее сердца…

* – Данные не проверены

1. Его имя – Кенсин (Kenshin) японское мужское имя – Сердце меча. Фамилия Мацумото (яп. 松本?) – состоит из используемых в языке существительных мацу «сосна» и мото «корень»

2. Ее Имя Kimiko – Ж – Дитя благородной крови Фамилия Киёмидзу (яп. 清水?) – состоит из основы прилагательного 清い киёй – «чистый» и существительного 水 мидзу – «вода».

3. Источник: http://kitya.livejournal.com/130636.html – релиз книги «Dogs and Demons, Tales from the dark side of Japan by Alex Kerr»)

Комментарий к ПОКА НЕ ВЫЧИТАНО

====== Часть 5 ======

Под Новый год Кате пришла небольшая посылка из Японии, а в ней – удивительный сувенир, такарабунэ (1). И – удивительно теплое письмо, написанное по-русски и по-английски. Катя перечитывала его не раз, особенно когда становилось грустно. И кораблик аккуратно завернула и положила под подушку.

Ей приснился… Мацумото. Еще совсем молодым юношей, но уже седым. Они гуляли в саду, о чем-то разговаривали… Когда девушка проснулась, то поняла, что плакала во сне…

Катя очень хотела сделать ответный подарок, но какой?! Пришлось зарыться в глубину японских традиций и культуры, в результате чего она сама не заметила, как начала учить японский язык… и не только отличать катакану от хираганы (2), но и понимать уместность их использования, и даже… писать. Но написать ответ по-японски она боялась – боялась совершить какую-нибудь ошибку и быть неправильно понятой. Для нее почему-то это было очень важно.

В конце концов она купила «семиместную» матрешку, а ответ написала сначала на родном русском, а потом с помощью подруги перевела на английский. А потом вспомнила бабушку… И вложила в каждую матрешку по небольшой записке…

В дом, где смеются, приходит счастье… Воля и сквозь скалу пройдет… Искренность – драгоценное качество человека… Нет такого меча, который мог бы противостоять доброте… Одна радость может прогнать сто печалей… Судьба помогает мужественным… и наконец – Сделай все, что можешь, а в остальном положись на судьбу…

Катя и не думала, как это окажется важно. Только из следующего письма она узнала, что Кимико не стало. И что ее матрешки помогли Мацумото, как ей когда-то – бабушкины записки.

Переписка шла трудно, но Катя уже не могла подумать, чтобы ее прервать – казалось, ниточка между ней и этим человеком очень для нее важна. А иногда ей снился их первый бой… и она просыпалась счастливой. Вдруг ответы перестали приходить. Катя написала еще пару раз, и перестала, боясь показаться навязчивой.

Прошел год. Катя успела влюбиться, чуть не выскочить замуж и… расстаться, а катана по-прежнему останавливала ее слезы… хоть и навевала грустные воспоминания.

Девушка уже тренировала свою группу, и надо было бы ехать на аттестацию снова, но денег все равно не было и появиться им было неоткуда. Зато руководителю клуба пришло приглашение на международный турнир в Новосибирск, команда собиралась отличная, Катьке очень даже хотелось бросить все и уехать (ну да, после расставания-то, в самый раз, бабушка бы точно одобрила), так что решиться на эту поездку труда ей не стоило никакого.

Поезд, гостиница, приятное волнение ожидания поединков, первая победа, радость друзей и чай с тортиком, снова в просторный додзе… И новый бой, в котором… Катя вдруг снова на миг ощутила то, что тогда, в Японии… И наконец, скинув доспех, она увидела его. Мацумото стоял и смотрел на нее, а в глазах у него были слезы. И в один и тот же момент прозвучало:

– Daisuki desu… (3)

– Я люблю тебя…

Только потом они поняли, что сказали правду.

А остальное… Пока не важно.

Письмо Мацумото – после ее отъезда.

Он долго думал, отправлять ли его.

Но не отправить не смог – конверт жег не пальцы, но душу…

Я не имею права входить в твою жизнь, Катя… Я уже слишком стар…

Но почему, почему я чувствую себя юным, когда ты смотришь на меня?

Не может повториться моя жизнь, не может повториться моя юность… Но я люблю тебя, девочка… и поэтому я перестал писать тебе, перестал, как только это понял. После вашего отъезда я начал учить русский – меня приглашали проводить семинары в Новосибирске, я ездил туда несколько раз, мне нравилась Россия, ее люди… Приезжая домой, я много читал по-русски, и кажется, понял и полюбил вашу поэзию.

Когда умерла Кимико, я сделал дурацкий, но необходимый, нет, даже – единственно возможный тогда для меня поступок: собрал все документы по трагедии 1965 года и обратился в суд. Мне помогали твои матрешки… твои записки в них. Поскольку я был достаточно известным в своих кругах человеком, мне удалось быстро встать нашим властям поперек горла, особенно после интервью, которое я дал одной из американских газет. Мне пришлось уехать из своей страны навсегда. У меня нет дома, нет корней. Мне кажется, я ничего не могу тебе дать, ничего, достойного тебя. Я просто изгнанник, Катя.

Я не умею писать стихи… Но это – о тебе. Ваш поэт Левитанский написал лучше о том, что я чувствую… кроме одного.

Семимиллионный город не станет меньше,

если один человек из него уехал.

Но вот один человек из него уехал,

и город огромный вымер и опустел.

….

И вот я стою один посреди пустыни,

стотысячный раз повторяя как заклинанье,

то имя, которое сам я тебе придумал,

единственное, известное только мне.

Дитя моё, моя мука, моё спасенье,

мой праздник, мое мученье, мой грешный ангел,

мой вымысел, наважденье, фата-моргана,

синичка в бездонном небе моей пустыни,

молю тебя, как о милости, – возвратись!

Только не возвратись, а будь счастлива, Катя! Мне достаточно того, что ты живешь где-то. Мне достаточно знать, что ты есть. И счастлива.

Прощай.

Кенсин Мацумото, ты – душа моего меча, а значит, и моя…

Я хочу быть рядом.

И я буду всегда с тобой, даже если далеко.

Катя.

Катя сидела у окна поезда, в который раз уже перебирая воспоминания…

Они были очень разные… Как и их странная пара… То ли отец и дочь, то ли влюбленные, то ли… просто – две души… Немногие дни, что они провели вместе (жили –то они все равно в разных городах), были прекрасны, но в них веяло… нет, не отчуждением… просто это была любовь – агапэ… не страсть… не любовь тела, а любовь сердца. С такой любовью идут в храм, а не ложатся в постель… Она переполняла их, но не влекла, не разжигала желания, а наполняла душу до самых краешков…

И они поняли – все было правильно…

Катя везла ему подарок. Нет, не последний – еще чего! Они и не думали расставаться – зачем?

В конце концов, от него пришла к ней – Катана, он вдохнул в нее свою душу, свою любовь. И это не просто коллекционное оружие, это неизмеримо большее. Девушка хотела ответить так же.

Она долго искала, пока нашла мастера, который сделал ей нож. В ее присутствии, слушая ее рассказы… и словно вплетая их в свое ремесло… А ей становилось легче. И она говорила, говорила, и все время смотрела на его руки. И однажды почувствовала вдруг, как ей хочется дотронуться до них. И когда они вместе смотрели, как легла рукоятка, их руки встретились. И это было как откровение.

Руки были сказочные. Катя просто уплывала, чувствуя их прикосновение… Он был чуток и добр… Силен и бережен… он был Мастер. И она решилась.

Ведь главное… он тоже ее полюбил.

Несмотря на ее непростую жизнь, история которой словно влилась в линии жизни его ладоней. Эти ладони сумеют сберечь такую историю… Этот нож тоже ее сбережет…

Так появился подарок для самурая… Живущего теперь в небольшой квартире в многоэтажке на краю березового леса.

Одного, но – не одинокого.

1. Такарабунэ – 宝船 (たからぶね,) – кораблики с рисом и другими сокровищами, на которых восседают семь богов удачи. Считается, что если положить такой кораблик под подушку в новогоднюю ночь, обязательно приснится вещий сон.

2. Катакана и Хирагана – японские алфавиты иероглифов, катакана используется для написания чего-то более значимого для человека, хотя их часто смешивают друг и другом и с Канди (третьим алфавитом)

3. Daisuki desu – Японский (первое признание в любви) 大好き (дайсуки) – очень люблю