Текст книги "Встретимся вновь"

Автор книги: Ивонн Линдсей

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 9 страниц)

Глава 6

Ронин смотрел, как Эли смакует блюда, и чувствовал, что волна желанья то захлестывает его, то отступает. По его мнению, решая за женщину, что ей есть в ресторане, мужчина проявляет деспотизм. Но когда Эли попросила выбрать ей блюда, он почувствовал себя польщенным.

Она провела языком по верхней губе, слизывая крошки превосходного камамбера. На десерт они заказали сырную тарелку. Он слишком хорошо помнил, что чувствовал, когда ее язык скользил по его телу, и хотел вновь испытать это.

Спокойно, говорил себе Ронин. Эли была похожа на раненую птицу. В этой уверенной деловой женщине была какая-то неуловимая хрупкость. Ему казалось, что ее легко спугнуть. А этого ему совершенно не хотелось.

– Вкусно? – спросил он, когда она сделала глоток пино гри.

Эли вздохнула:

– Изумительно!

– Хотелось тебе угодить, – хрипло сказал он, позволяя ей прочесть в его глазах, что он готов угодить ей не только за столом.

К его удовольствию, Эли покраснела. Она опустила глаза, ресницы скрыли от него их выражение. Но Ронин заметил, как забилась тонкая жилка на нежной шее. Ему хотелось вновь поцеловать ее. Он мысленно говорил себе, что это случится очень скоро.

Рассказывая ему о своей жизни, Эли упомянула, что однажды оказалась на распутье. Он хотел узнать, что именно она не договаривает. Откуда в ней эта хрупкость? Почему она возводит между ними стену?

Ронин был в поиске ответов. Но он чувствовал, что она вновь спрячется в свою раковину, если он будет лезть ей в душу. Нельзя давить на нее. Всему свое время.

После обеда вертолет отвез их домой. Ронин попросил пилота пролететь низко над гаванью и островами. Он улыбался, видя, какое удовольствие доставил Эли этот полет.

Когда они вошли в дом, она повернулась к нему с сияющей улыбкой.

– Это был самый лучший обед в жизни! – выдохнула она. – Все прошло потрясающе, Ронин.

– Я рад, что тебе понравилось. Мне тоже было хорошо.

– Даже не знаю, как я могу тебя отблагодарить.

Ронин шагнул к ней, и его ладони легли на ее талию.

– Я знаю, – уверенно сказал он и притянул ее к себе.

Он почувствовал, как мягки и нежны ее губы, когда овладел ими, и ему пришлось даже сделать над собой усилие, чтобы не впиться в них, смакуя их сладость. Он хотел, чтобы она сама пришла к нему, и понимал, что рискует, целуя ее. Его охватило безудержное желание, когда ее губы раскрылись и он почувствовал, как ее язык ласкает его рот.

В этом поцелуе она отдалась ему без остатка. По его телу прошла дрожь, с губ сорвался стон. Она прижалась к нему, ее мягкое тело приняло в себя твердость его тела, его желание. В его чреслах вспыхнуло пламя, мгновенье – и его языки уже полыхали в нем. Он был охвачен страстью. Страстью, которая заставила отступить здравый смысл. Она разгоралась с каждой секундой.

Пальцы Эли погрузились в его волосы, она крепко притянула его к себе. Их языки исполняли древний страстный танец, переплетаясь и размыкаясь, чтобы в следующий миг слиться вновь. Ронин желал ее. Его сердце бешено билось, плоть стала твердой. Доводы рассудка отступили на второй план, им повелевало желание. Его бедра прижались к ней, и он вновь застонал, напрягшимся членом прижимаясь к ее лону.

Эли отстранилась, ее дыхание сбилось. Она взяла его за запястья и мягко высвободилась.

– Ронин, я… – начала она.

Он прижался к ее губам. Поцелуй заставит ее замолчать. Должен заставить!

– Не надо, – хрипло сказал он. – Ничего не говори. Все хорошо.

Слова дались ему непросто. Каждая клеточка его тела, каждый нерв жаждали ее плоти. Жаркие поцелуи, страстные объятья обещали так много! Ронин усилием воли заставил себя опомниться.

Эли склонила голову.

– Мне так жаль. – Слова прозвучали так тихо, что он не был уверен, что она их произнесла. – Мне лучше уйти.

– Не нужно. Я ни о чем не жалею. Ты такая красивая, Эли Картер. Ты хороша не только телом, но и душой. Я хочу узнать тебя. И буду ждать, сколько потребуется.

Удастся ли ему выдержать так долго, спросил он себя, вдруг ощущая, как тесны стали брюки. Ничего, тренировки в спортзале и ледяной душ ему в помощь.

Эли подняла на него глаза.

– Что с нами будет, Ронин?

На этот вопрос у него был готов ответ.

– Мы лучше узнаем друг друга.

– Ты мой клиент.

– Я хочу быть не только клиентом. Мне нужно гораздо больше.

Эли покачала головой:

– Нет. Помнишь, на Гавайях я сказала, что я не такая. Это правда. Обычно я так себя не веду. Я ни о чем не жалею. Это было прекрасно. Но на этом все. Это просто курортный роман. Секс на одну ночь. Я не хочу большего, Ронин. Однажды мне сделали больно. Очень больно, и еще раз я этого не переживу.

Он подался к ней. Он хотел защитить ее, залечить ее раны, избавить от горечи сожалений. Сделать ее мир ярким. Но она должна впустить его в свой мир. Она сама должна захотеть этого.

– Я никогда не причиню тебе боли, Эли. Никогда.

Она покачала головой:

– Ты не все обо мне знаешь. Во-первых, я была замужем.

– Но сейчас ты свободна. Значит, путь к твоему сердцу открыт, верно?

Она вновь покачала головой:

– Не шути, Ронин. Эта тема закрыта.

– Прости. Я знаю, как ты относишься к изменам. Если это тебя утешит, я разделяю твои взгляды. Я не сдамся, Эли Картер. Наше знакомство было случайным. Нам повезло, что мы встретились вновь. Кто-то скажет, что это судьба. Но я не верю в судьбу. Я верю в то, что знаю и чувствую. Такого у меня не было ни с одной женщиной. Дай нам шанс.

Он внимательно смотрел на нее. Ее влажные губы припухли от его поцелуя. На щеках горел румянец, дыхание было неровным. Жилка на шее пульсировала. Она так смотрела, что у него перехватило дыхание. Язык ее тела говорил, что она еще возбуждена. Но в ее глазах застыла печаль. Какой мужчина сделал это с ней? Кто ранил ее так сильно, что она отказывалась от любви?

Эли еще решительней покачала головой:

– Пожалуйста, оставим все, как есть. У нас будут чисто деловые отношения. Если ты против, я не смогу работать на тебя.

Ронин вздохнул и засунул руки в карманы брюк.

– Хорошо. Только бизнес. – Про себя добавил: «Пока бизнес».

Эли дважды обошла кухню, убедившись, что там есть все необходимое, и трижды – детскую. Для малыша все было готово. Несколько дней, которые минули после обеда, были… непростыми. Хотя Ронин ничем не выдал себя, она ощущала исходящее от него желание. Желание, которое, призналась себе она, было взаимным. Он много времени проводил в своем офисе, и они несколько раз сталкивались в городе. Каждый раз она чувствовала, как ее тянет к нему. И не знала, что хуже – ждать новой встречи или узнавать, что сегодня он не появится.

Ее работа подходила к концу. Здоровье ребенка улучшилось настолько, что его разрешили забрать домой. Ронин решил привезти малыша и своих родителей сегодня же. В первую неделю они втроем будут присматривать за ним, а затем этим займется няня. Было непросто устроить все за такое короткое время, но все было сделано идеально, подумала Эли, смахнув невидимую пылинку с колыбели.

Колыбель понадобится нескоро, подумала она с улыбкой. Ведь малыш совсем крошечный и пока будет спать в плетеной кроватке.

Она боялась признаться себе в том, что то, чем она занималась с такой любовь, скоро закончится. Когда она обставляла другие детские, ей удавалось держать дистанцию. Пришлось этому научиться. Она все время твердила себе: это не твои дети и не твоя детская. Это просто работа. Если не держать эмоции под контролем, это убьет ее.

Были тому причиной обстоятельства, при которых родился этот малыш, или мужчина, который поклялся заботиться о нем, Эли не знала. Она знала только, что вложила в детскую всю свою душу. Она оглядела комнату в последний раз и повернулась, чтобы закрыть за собой дверь. За собой – и за своими мечтами о Ронине Маршалле.

Она стояла наверху, когда услышала, как затормозила машина. Кто мог проехать через ворота? Курьеров она не ждала и собиралась уехать до того, как Ронин вернется с малышом и родителями. Она хотела избежать боли разлуки.

Хлопнула входная дверь. Эли услышала на веранде шаги, а потом увидела мужчину – точь-в-точь Ронин, только старше и пониже ростом. Он нес детское креслице, где лежал малыш. Вошедший был очень бледен, в его выцветших голубых глазах плескалась тревога.

– Мистер Маршалл?

– Да, – ответил он. – Моя жена потеряла сознание в больнице, когда мы забирали малыша. Она в отделении скорой помощи. Мне надо вернуться к ней, но кто-то должен присмотреть за моим внуком. Ронина срочно вызвали по делам. Он сказал, что позвонит вам, чтобы вы вызвали няню пораньше. Вы в курсе? Когда приедет няня?

Ронин ей звонил? У Эли упало сердце. Она оставила сумку с телефоном в холле и не слышала вызова. Несколько раз звонил домашний телефон, но хозяев не было, и она не брала трубку. Все это уже не имело значения.

– Не волнуйтесь, мистер Маршалл. Я обо всем позабочусь.

Он протянул автокресло с ребенком.

– Спасибо! Я бы остался, но мне нужно вернуться к Делии. Мы едва дошли до машины, как силы оставили ее, и она рухнула на землю. Перед тем как ее отвезли в отделение скорой помощи, она взяла с меня слово, что я привезу внука домой.

– Я обо все позабочусь, – спокойно повторила Эли, хотя нервы у нее были натянуты до предела. – Возвращайтесь к жене.

Он устало взглянул на нее:

– Хорошо. Благодарю вас. Теперь я вижу, почему Ронин так вас ценит.

Вот как? На сердце у нее потеплело. Эли взяла у него детское кресло и взглянула на малыша. В ее душе все перевернулось. Она изо всех сил пыталась не позволить себе такого – полюбить это маленькое чудо. Но один взгляд – и неизбежное свершилось. Этому крошечному комочку лишь несколько недель отроду, а его уже постигла утрата. Ей хотелось прижать его к груди, дать ему почувствовать свою любовь.

– Я сделаю для него все, что в моих силах, – пообещала она, вложив в голос всю уверенность, на которую была способна.

– Значит, я могу спокойно уехать. – Он уже было спустился по лестнице, когда спохватился и протянул ей сумку: – Здесь все необходимое: молочная смесь, одежда, все, что приготовила Делия.

– Спасибо! Поставьте здесь. Уложу его – и заберу.

Взгляд отца Ронина задержался на внуке.

– Делия так хотела быть здесь сегодня! Когда Ронину пришлось оставить нас в больнице и умчаться, она твердила, что мы должны сделать то, что собирались. Она не хотела, чтобы наш внук на лишний час остался в больнице. Ронин еще не знает, что ей стало плохо. Надеюсь, все обойдется. – Его голос дрогнул. – Она должна поправиться.

– Мистер Маршалл, – сказала Эли, беря его дрожащую руку. – Ваша жена в надежных руках. А о внуке не беспокойтесь. Я присмотрю за ним. Поезжайте к жене, вы нужны ей. Позвоните мне, если захотите узнать, как у нас дела, или чтобы рассказать, как миссис Маршалл.

– Договорились, – кивнул он и, беспомощно махнув рукой, направился к своей машине.

Только когда он уехал, Эли поняла, что никто не сообщил ей имени ребенка. Ронин не сказал, как они решили его назвать, а она была так поражена появлению в доме отца Ронина, что забыла спросить его об этом. И как ей звать малыша? Мистер Икс? Тут ее осенило. Конечно же имя есть в медкарте. А карта в сумке.

Эли закрыла входную дверь и снова посмотрела на спящего ребенка. Она только что взвалила на свои плечи огромную ответственность. От этой мысли ей стало плохо. Ничего, это лишь на несколько часов, уговаривала она себя, поднимаясь по ступенькам. Она уложит ребенка, позвонит в агентство и найдет няню, которая сегодня же приступит к работе.

У нее в животе что-то оборвалось, когда крошечное личико исказила гримаса, но, к ее огромному облегчению, в следующую секунду малыш снова затих. Что ей делать, если он заплачет? Что-нибудь придумаю. Это несложно, убеждала себя Эли. Простейшие правила ухода за младенцами она знала. Будь он слишком слаб, его бы не выписали. Она справится. Поменяет подгузник, накормит его, а если это не поможет, возьмет на руки.

Взять его на руки. Это так просто. Она уже ухаживала за младенцами. У трех ее старших сестер было семеро детей, и Эли помогала нянчить их с самого рождения. Сейчас то же самое. Никакой разницы.

И все же ремень безопасности на креслице она отстегивала дрожащими руками.

– Идиотка, – пробормотала она. – Соберись!

Она высвободила крошечное тельце из ремешков и взяла малыша на руку. Он был такой маленький, такой легкий, как кукла. Но очень крепкий. Роды были непростые, сначала он не мог сам дышать, но потом его легкие заработали. Причин для волнения не было. Его надо покормить и уложить спать. Она справится. А там подоспеет подмога.

Эли прижала к себе крошечное тельце, откинула покрывало с плетеной кроватки. Он прильнул к ней, словно ища у нее защиты. Она с трудом заставила себя разжать руки и положить ребенка на белоснежную простыню. Когда она отцепляла от себя его крошечные пальчики, он проснулся, и Эли впервые взглянула в его голубые глаза.

– Спи, крошка, – ласково сказала она и поглаживала ему животик, пока он не уснул.

Перед там как укрыть его, она заметила больничную бирку на его ножке. Фамилию разобрать она не смогла, а вот имя было написано четко: Джошуа. У нее хлынули слезы, дыхание перехватило, ее пронзила мучительная боль. Джошуа. Так они с Ричардом решили назвать своего первенца, если бы родился мальчик. Но их первенец так никогда и не был зачат.

«Почему мне так больно?!» – всхлипнула Эли. Тысячи детей носят имя Джошуа. Красивое имя. Потому они с бывшим мужем его и выбрали. Мысль о том, что у этого ребенка по имени Джошуа нет матери, заставляла ее сердце тоскливо сжаться.

По ее лицу покатилась слезинка. Еще одна. Эли проглотила комок в горле, чувствуя, как все внутри сжимается от боли. У нее никогда не будет ребенка. Она поправила Джошуа одеяльце и вышла из детской. Прислонившись к стене, она пыталась справиться с чувствами. Это было слишком тяжело, слишком мучительно. Надо позвонить в агентство, дождаться няню и тут же уехать. Она проклинала себя за то, что не ответила на звонки Ронина. Как бы она хотела поговорить с ним сейчас! Если его самолет уже в воздухе и летит в какой-нибудь Вьетнам, до приземления еще несколько часов. Да и что она ему скажет? Что не хочет остаться с его племянником, потому что малыш напоминает ей о том, чего у нее не может быть?

Она медленно выпрямилась, расправила плечи и вернулась в детскую проверить, как Джошуа. Он мирно спал. Хотя в этом не было нужды, она вновь поправила одеяльце, затем включила видеоняню и сошла в кухню. Там Эли также включила монитор видеоняни и достала телефон. Три пропущенных вызова и сообщение. От Ронина.

Глубокий, теплый голос. Это просто нелепо, твердила она себе, – успокаиваться, услышав его голос. Он уехал по делам, уверенный, что о его племяннике позаботятся. Она должна скорей все уладить. В сообщении он объяснил, сколько продлится поездка, и попросил нанять хотя бы одну няню в помощь родителям. Послание заканчивалось словами:

– Я позвоню тебе, как только приземлюсь в Ханое.

Что ж, придется довольствоваться этим. Все, что она могла сейчас сделать, – оставить для него сообщение, что у нее все под контролем. Она не рассказала ему, что его мать в больнице. Это его доконает. Такое сообщают лично. Она нашла в телефоне контакты агентства по найму домашнего персонала и нажала кнопку вызова.

Через час Эли с досадой отбросила телефон. Надо признать поражение. Ронин предъявлял жесткие требования к няне: у нее должен быть опыт ухода за новорожденными и солидные рекомендации от прошлых работодателей. Этим условиям удовлетворяли четыре претендентки. Они были готовы работать по двенадцать часов, сменяясь каждые четыре дня. Но могли приступить только на следующей неделе.

Ничего не дали и звонки в другие агентства.

Из динамика видеоняни вдруг раздался детский плач. Джошуа проснулся! Он требовал внимания. А в доме она одна. Эли взлетела по лестнице в детскую. Взяв малыша на руки, она принялась укачивать его, тихонько напевая.

Она пообещала отцу Ронина, что с ребенком все будет в порядке. Что он в надежных руках. Но в тот момент она думала, что этим займутся те, кто куда лучше ее умеет обращаться с младенцами. У нее не было ни опыта, ни знаний. Племяннику Ронина, оставшемуся без отца и матери, требовалась первоклассная няня. Но ее не было. Не было никого, кто мог бы позаботиться о малыше.

Никого, кроме нее.

Глава 7

Выйдя из самолета, Ронин прошел таможенный и иммиграционный контроль с обреченностью человека, привыкшего к частым перелетам. Раньше его это не раздражало, но после четырех дней полетов туда-сюда казалось глупой формальностью, которая только отнимает время.

Он позвонил отцу, едва приземлившись. Тот сказал, что матери лучше. Насколько это возможно после коронарного шунтирования. Отец надеялся, что через пару дней она будет дома.

Всю поездку в нем жило чувство вины, которое обострилось, когда позвонил отец и сказал, что мать слегла. Ронин не мог уехать из Ханоя – условия контракта были жесткими, и требовалось решить проблемы клиента немедленно. Отец заверил, что за матерью хорошо ухаживают и она быстро идет на поправку. Так что обошлись без него.

Эли. Она в одиночку присматривала за Джошуа все это время. Хотя не обязана. Голос у нее был усталым, когда он улучил минутку и позвонил перед семнадцатичасовым перелетом. Она сказала, что с Джошуа все в порядке, осмотреть его приезжала медсестра из больницы.

Пару раз к нему заезжал отец, помогая по мере сил. По его словам, из Эли вышла отличная нянька. Но он должен был сам убедиться, что все в порядке.

Дорога из аэропорта заняла целую вечность. Чем ближе у дому, тем легче становилось у Ронина на сердце. Когда ехать оставалось минут двадцать, он позвонил Эли.

– Резиденция Маршаллов, – ответил уверенный голос.

– Это я, – с улыбкой сказал он. – Надо что-нибудь купить?

Ему не хотелось останавливаться, но он понимал, что ей едва ли удалось выйти со дня его отъезда.

– Нет, все есть. Деб привезла мне кое-какие вещи, а из магазина доставили продукты.

Просто возвращайся домой. Она не сказала этого вслух, но по голосу было ясно. Хотя она отлично справляется, ситуация была не из легких.

– Скоро буду.

– Ждем тебя.

Ронин отсоединился, но успел услышать, как она вздохнула. Тяжело же ей пришлось – одна с новорожденным младенцем. Он думал, что это всего на пару часов, а часы растянулись почти на пять дней. Он в долгу перед ней! Ронин вдавил педаль газа в пол. Скорей бы приехать!

Он всегда считал работу самым важным в своей жизни. Но вдруг выяснилось, что есть вещи поважней работы. И он оказался не в силах с ними справиться. Он всегда был уверен в том, что, пока его нет, есть люди, способные его заменить. Но что толку в заместителях, если невозможно взвалить такую ответственность на чужие плечи? Когда он взял на себя заботу о племяннике, то не думал, что начинать надо будет немедленно. Но стало ясно, что он не предусмотрел всего. Отныне все будет иначе. Он придумает, как быть. В конце концов, решение головоломок – его конек.

Эли ждала его на террасе. Увидев ее, он почувствовал, как его тело охватил знакомый огонь желания. На ней были джинсы в обтяжку и футболка с длинными рукавами. Без высоких каблуков и строгого костюма она казалась ему еще более притягательной. Он не поставил машину в гараж, как обычно, а бросил у дома, и помчался к Эли.

Он в несколько шагов преодолел расстояние между ними, подавив в себе желание схватить ее в объятья. Она была бледнее обычного, под глазами залегли тени, скулы обозначились резче. Ему кажется или она похудела?

– Эли, я никогда не смогу тебя отблагодарить! – начал он.

– И не надо. Джошуа была нужна нянька, а я очень кстати оказалась рядом. Только и всего.

Голос у нее был бодрый, но в нем слышалась напряженная нотка. Ей пришлось нелегко. Может быть, что-то с ребенком?

– Как себя чувствует Джошуа?

– Отлично. Медсестра удивилась при виде меня, меняющей ему подгузник. Но, кажется, я сдала экзамен.

– Ничего другого я от тебя и не ожидал, – сказал Ронин с натянутой улыбкой. Он с первой секунды понял, что на Элисон Картер можно положиться. – Он наверху?

Они зашли в дом, и Ронин направился к лестнице.

– Нет, внизу. Я заказала вторую кроватку, чтобы присматривать за ним, пока работаю. Я устроила в твоей кухне офис, не возражаешь? А Джошуа пока переехал в гостиную.

И вновь его пронзило чувство вины. Он был по уши в делах и не подумал о ее работе. Он в неоплатном долгу перед ней!

– Конечно, не против! Просто чудо, что ты оказалась рядом, когда ты была нужна моей семье. «И мне», – добавил про себя Ронин.

– Я рада, что смогла помочь.

Эли улыбнулась, но лишь губами: у нее под глазами залегли тени, белки покраснели от усталости и напряжения. Ему так хотелось прикоснуться к ней, словно прикосновением он мог снять ее усталость. Но его прикосновение не вылечит раны, которые кровоточили в ее душе. Если она вообще позволит ему коснуться себя. При этой мысли он сунул руку в карман и сжал кулак.

– Тебе пришлось нелегко? – спросил он.

Ответом ему была натянутая улыбка.

– Да в порядке. Он чудесный малыш. Он покорил мое сердце.

– Это он может! Я так ждал, когда снова увижу его!

И в эту секунду они услышали его плач.

Эли рассмеялась:

– Он услышал, что ты приехал, и тоже хочет тебя увидеть.

Они направились в гостиную. Плач становился все громче. Ронин подошел к кроватке.

– Наверное, он хочет есть. Покормишь его? – спросила она.

– Конечно, – сказал Ронин, не уверенный, по силам ли ему такая задача, как кормление младенца.

Эли взглянула на него.

– В больнице тебе не разрешали его кормить?

Он помотал головой:

– Когда наши посещения не совпадали со временем кормления, его кормила моя мать. Ничего, я всему научусь. Наверное, надо помыть руки?

Эли указала на раковину:

– А я пока поменяю ему подгузник.

Она переложила малыша из кроватки на пеленальный столик и как раз застегивала липучки подгузника, когда вернулся Ронин.

– Думаю, мне стоит попрактиковаться в этом деле? – с сомнением спросил он.

Эли насмешливо улыбнулась:

– Увильнуть не удастся! Но сейчас я все сделаю сама.

– Спасибо. Теперь кормление. Для этого я должен сесть?

– Я обычно сижу там. – Эли показала на стулья у двери. – Давай, – подбодрила она его. – Возьми его, пока я согрею бутылочку.

Взять?! На дрожащих ногах Ронин шагнул к пеленальному столику, но тут же замер. Прямо на него смотрел розовощекий младенец, одетый в бело-голубой полосатый комбинезончик.

– Не бойся, – мягко произнесла Эли. – В больнице ты ведь его даже на руки брал.

– Угу, – сказал Ронин, неожиданно ощущая полную беспомощность. Чувство, доселе ему не знакомое. Он думал, что готов к этому, но одно дело – видеть, как ловко управлялись с Джошуа нянечки в больнице, и совсем другое – делать это самому.

– Вперед! – Эли склонилась над пеленальным столиком, уверенно взяла плачущего младенца на руки и протянула его Ронину. – Держи. – Одну его руку она положила под головку Джошуа, другую – под его спинку. – Вот так. Да у тебя талант!

Ее слова вселили в него уверенность. Джошуа тут же перестал плакать и уткнулся личиком в его белую хлопковую рубашку. Эли вышла на кухню, подогрела молочную смесь и подала бутылочку Ронину.

– Он немного капризничает при виде соски. Надо просто держать ее у его ротика. Он догадается, что с ней делать.

Капризничает? О чем она? Он был уверен, что кормить младенца – дело нехитрое. Однако то, что Джошуа был голоден, вовсе не означало, что ему нравится процесс.

– Вот поросенок! Но он уже ведет себя куда лучше, – заметила Эли, стоя рядом.

Ронин снова почувствовал себя виноватым за то, что взвалил на нее такую ношу. Он отлично понял, что она имела в виду: дать Джошуа бутылочку оказалось непросто. Когда он наконец зачмокал, Ронин подумал, что до сих пор ничего не знал о детях. Он представлял, как будет возиться с племянником, когда Си Си и Р. Джей говорили, что он скоро станет дядей, но только сейчас понял, что такое – ответственность за жизнь такой крохи. Это чувство едва не сбило его с ног.

Теперь на нем лежала огромная ответственность. Заботу о маленьком человечке нельзя было запрограммировать. Компьютер не мог вычислить, что именно нужно ребенку, не мог рассчитать возможные риски. Ему придется нести этот груз одному. И знакомые способы решения проблем тут не годились. Забота о Джошуа станет испытанием – для них обоих. Тут и не такой смельчак испугается.

Ронин поднял глаза с малыша на Эли, которая собирала свои вещи, складывала бумаги и отключала компьютер.

– Что ты делаешь? – спросил он.

– Собираюсь домой.

– Почему?

– Ты же вернулся.

Его охватило странное чувство. Она оставляет его с ребенком? Одного?

– Тебе вовсе не нужно уезжать!

Эли замерла, прекратив заталкивать компьютер в розовую кожаную сумку.

– Тебе надо немного побыть с Джошуа. Чтоб вы познакомились.

– Эли, я понятия не имею, что с ним делать! Пожалуйста, останься. По крайней мере, до понедельника, когда прибудет няня. Умоляю! Я тебе заплачу, – добавил он, пуская в ход последний аргумент.

У Эли сжалось сердце. Он понятия не имеет, о чем просит! За эти несколько дней сбылась мечта, которую она гнала от себя: иметь ребенка, любить его, заботиться о нем. Она думала, что прогнала эту несбыточную мечту. Но в ней все еще жила тоска. Она изо всех сил пыталась не привязаться к Джошуа, но в конце концов сдалась. Он навсегда поселился в ее сердце. Она безумно любила ребенка, которого никогда не сможет назвать своим.

Она с нетерпением ждала возвращения Ронина. Теперь ее работа окончена, твердила она себе, пришла пора уезжать. Ей надо быть как можно дальше от них обоих. Она никогда не станет частью их семьи, поэтому лучше было забыть эту несбыточную мечту теперь. Пока она не успела больно обжечься.

То, что мужчина, которого она любила с шестнадцати лет, разлюбил ее, узнав, что у нее не может быть детей, ее сломало. Да, они мечтали о большой семье. Да, она виной тому, что этой мечте не суждено было сбыться. Но она была уверена, что он любит ее больше, чем свои мечты об идеальной жизни. И ошиблась.

Ричард был поздним и единственным ребенком и шутил, что хочет основать семейную династию. Но когда Эли предложила усыновить малыша, отказался наотрез. А однажды сообщил, что бросает ее ради другой женщины. То, что у него есть другая, потрясло ее до глубины души. Она все еще любила его и надеялась, что вместе они преодолеют все невзгоды. Тысячи, сотни тысяч пар не могут иметь детей, однако счастливы.

Но Ричард не был готов отказаться от мечты о большой семье. Это ее сломало. Она не хотела вставать у него на пути. Ей было непросто выбраться из той бездны отчаяния, в которую она провалилась, и начать жить заново после того, как Ричард ее бросил. Эли знала, что еще раз такого не переживет.

Вот почему ей нужно было возвести в своем сердце неприступную стену между собой и Ронином с Джошуа.

Ронин с ребенком на руках ждал ее ответа.

– Дело не в деньгах, – сказала она.

Она не могла понять, что значил этот его взгляд. В нем были вызов и мольба. Эли с трудом подбирала слова.

– Послушай, – вздохнула она, – я не могу здесь работать. И не могу бросить все на Деб. Это будет некрасиво по отношению и к ней, и клиентам. Я и так давно не появлялась в офисе.

– Я понимаю, – сказал Ронин. – Но если я пришлю Деб помощницу и буду помогать тебе с Джошуа, чтобы ты могла работать, ты подумаешь над моей просьбой?

Эли заметила, что Джошуа допил молоко, но продолжает жадно сосать бутылочку.

– Можешь забрать у него пустую посуду.

Ронин попытался последовать ее совету, но крошечные пальчики Джошуа крепко вцепились в стеклянную емкость. Ронин беспомощно взглянул на Эли.

– Вот так. – Она пришла к нему на выручку. – Просунь кончик мизинца в уголок его ротика, чтоб он разжал губы. Теперь он должен срыгнуть.

Забрав у Ронина бутылочку, она взяла чистое полотенце и положила ему на плечо.

– А теперь прижми его к себе и потри ему спинку. Не бойся перестараться.

Ронин сделал, как она велела. Надо было видеть его лицо, когда Джошуа срыгнул. Эли хотелось убежать от этого мужчины с младенцем, которые напоминали ей о ее ущербности, – и вместе с тем она бы все отдала, чтобы остаться.

– Ты правда ничего не смыслишь в уходе за младенцами? – спросила она мягко.

– Ни капельки. Мама поможет мне, пока не появится няня, но… – Он беспомощно пожал плечами, снова поглаживая Джошуа спинку. Тот опять срыгнул.

Сердце Эли рвалось на части. Ронин не был готов взять на себя ответственность. Он надеялся на мать, но та слегла. Из его отца помощник неважный.

Эли знала, что не вынесет этого. С каждым днем она будет все больше любить этого ребенка. И Ронина. Как бы отчаянно она ни боролась со своими чувствами. Ее ждут новые разочарования и раны. И неизбежное расставание.

Умом она понимала, что работа сделана и ей надо уходить как можно скорее. Она не хотела снова влюбляться. Это было слишком болезненно. И однако она произнесла:

– Хорошо. Я останусь.