Текст книги "Однажды в России, или Z cesku – z laskou"

Автор книги: Иван Жидков

Соавторы: Властимил Петржела
сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 15 страниц)

Железная рука в пушистой перчатке – таков был принцип работы Властимила в свой первый период работы с «Зенитом». Атмосфера в команде была раскрепощенной, недоверие к новым методам работы, которое прослеживалось на первых порах отошло на второй план. Игрокам нравилось, что за ними не следят, не шпионят, не доносят. Тренировки проходили весело, начали появляться какие-то новые ритуалы, вроде знаменитого «камень-ножницы-бумага» после игры в квадрат. Тот, кто чаще всего за день оказывался в центре квадрата должен был встать за обедом, громко пожелать всем приятного аппетита и объявить себя «королем квадрата» под громкие аплодисменты и хохот. Вместе с нами в одном отеле жили футболисты «Ротора», и у них, надо сказать, все было куда более мрачно, чем у нас. Игроки выходили на занятия, словно на поденную работу, лица были скучные, сосредоточенные, никак не вязавшиеся с чудной погодой и ласковой гладью, до которого от дверей отеля было метров 30. Как-то они стали свидетелями того, как «Зенит» заканчивает тренировку «камнем-ножницами-бумагой» и с хохотом отправляется к автобусу. Волгоградская молодежь смотрела на питерцев во все глаза, с явной завистью во взглядах. Веселье во время тренировки – это не о футбольной России, над чем всегда иронизировал Петржела. Да что там! Даже наши, зенитовские игроки, далеко не сразу привыкли к тому, что в команду пришли люди с принципиально иным менталитетом. При том, что «старики» команды вовсю веселились на тренировках и за обедом, на полную смакуя переход к новой жизни, все же не сразу поверили в то, что чешский тренерский штаб будет волновать исключительно их состояние на тренировках и в играх. Как-то поздно вечером, уже после ужина, я отправился через наш пустынный городок Протарас (в несезон курортные городишки всегда выглядят так, как будто их население вымерло после эпидемии) в единственный открытый бар, где был установлен Интернет. Там всегда по вечерам были какие-то люди, о существовании которых днем, например, можно было и не догадаться. Туда же любили хаживать некоторые футболисты «Ротора», которые, что называется, были в коллективе «на особом положении». То есть, знали меру отдыха, и умели не попадаться на глаза тренерам. Так вот один раз в компании одного очень опытного волгоградского футболиста я неожиданно увидел другого, очень опытного футболиста питерского. Смотрел на меня игрок очень подозрительно и явно был удивлен и не обрадован моим появлением. Я же старался вести себя максимально естественно, махнул ему рукой и, не останавливаясь, хотел проследовать к компьютеру. Правда, футболист меня остановил: «Я надеюсь, Петржела сюда не придет?». «Конечно же нет, о чем ты, вообще?»…

Парень не был пьян. Если мне не изменяет память, не принял даже одного бокала пива. Однако недоверие я у него все равно вызвал. Ох, русские футболисты… Годами вынашиваемые «понятия», по которым следует жить в футбольной команде еще долго будут давить на психику и опытным игрокам, и молодым ребятам, которые только начинают делать первые шаги в своей карьере. Мне хотелось в тот момент объяснить человеку, что даже если бы он лежал на столе в луже собственной блевотины и с бутылкой «Ягермайстера» в руке, я бы ни за что не побежал бы к Петржеле об этом ему рассказывать. Даже при том, что мне очень хотелось хоть чем-то помочь Властимилу в создании новой команды, в которой все нюансы были бы приближены к идеалу. Но это – не мое дело. Такие вопросы тренер решает сам, я всего лишь переводчик. Если ты выйдешь на следующий день на тренировку и никто представить себе не сможет, что происходило вчера вечером – значит, ты профи. Если ты не профи, то завтра будешь похож на мешок с картофелем и тренер догадается обо всем без моего участия. Так зачем мне нужно выглядеть конченной сволочью, терять к себе даже остатки дежурного доверия (в «Зените» работали некоторые люди, которые долгие годы чуть ли не жили с командой, однако так и остались для «общины» чужими)? Хотел все это сказать, но не стал. На следующее утро «пойманный» пристально смотрел на меня, словно пытаясь понять – донес, или нет. Но Петржела молчал и игрок, видимо, успокаивался. Спустя полгода в Элисте поздно вечером этот же парень спустится в гостиничный бар после одиннадцати всего лишь для того, чтобы посмотреть по телевизору поздний какой-то поздний матч зарубежного чемпионата по спутниковому каналу. И там снова увидит меня, или я – его. И снова задаст точно такой же вопрос: «Петржела точно не придет?». «Не придет». И он не пришел. Надеюсь, с той минуты хотя бы у этого человека больше не возникало ко мне вопросов, хотя точно знаю, что определенная группа игроков до сих пор считает, что «переводчик стучал». Это не изжить, нужно привыкнуть и не обращать внимания. Ведь как метко выразился один весьма уважаемый у нас действующий футбольный тренер о феномене футболиста, «куда игрока не целуй, все равно получится в ж…у». Для тренера, кстати, весьма важным моментом является умение осознать этот факт, тогда работа становится легче. Иногда нужно закрыть глаза на поведение подопечных, на провокации, использовать любую, даже негативную энергию вверенных тебе людей во имя всеобщего блага.

Правда, на что Власта точно не хотел закрывать глаза, так это на внешний вид своих подопечных. Еще перед первым сбором ему категорически не понравилось то, что его игроки ходят все в чем попало. У одного контракт с одной фирмой, у другого – с другой, у всего клуба с третьей. И в конце первого же собрания он попытался поставить вопрос ребром: все, мол, ходим в одном и том же. Какой тут поднялся гвалт! Звезды тут же повскакивали с мест и начали спорить – а как же, дескать, наши обязательства перед спонсорами. Наверняка кто-то даже впоследствии пожаловался Мутко, который ради больших игроков на некоторые вещи закрывал глаза, и вопрос был спущен на тормозах.

Но «приодеть» команду Властимил все-таки заставил. Когда «Зенит» возвращался из Марбельи транзитом через Мадрид, в одном зале отправления команда столкнулась с коллегами из великого «Реала», который летел в Германию на матч Лиги чемпионов с дортмундской «Боруссией». Первое, что поведал Петржела, прилетев в Питер, было:

– Роберто Карлос, Бекхэм, Рауль – все в костюмчиках с иголочки, в одном и том же. И мы им на встречу идем в трениках с обвисшими коленями, как цыгане. Носки белые, носки черные, в куртке, без куртки… Противно было. Думаю, «Реал» даже не понял, что мы футбольная команда! Позор…

Спустя пару дней команда коллективно отправилась в магазин выбирать костюмы…

Последние сборы уже пролетели стремительно. Незаметно прошли десять дней в испанской Марбелье (где я снова едва не умер от разнообразных десертов на ужином), точно так же быстро пролетел чешский сбор в Нимбурке, который мне удалось отчасти организовать самому, используя старые связи с руководством местного спортцентра. Мы как-то особенно сдружились с местным боссом, что он никогда не мог мне отказать, если я приезжал в Нимбурк даже со скромным «Богемианс». Разговоры получались примерно такими:

– Слушай, дай нам лучшее поле. Пожалуйста!

– Власта, я постараюсь, но… Ты понимаешь, что у меня здесь «Славия», «Сигма», «Либерец»…

– Да ну их, болванов…

– Власта, ты же понимаешь…

– Слушай, мы, вообще, друзья?

– Ладно, можешь работать на лучшем. Все устрою.

Наши соперники по высшей лиги выходили из себя из-за того, что какой-то «Богемианс» ни с того ни с сего имеет право первой ночи. Но мы платили и получали лучшее, несмотря на то, что по идее должны были быть в равных условиях. Мы никогда не корчили из себя великих, не позволяли себе разговаривать менторским тоном, и нам платили сторицей. Примерно так же получилось и в этот раз, что вывело из себя одного весьма уважаемого (в первую очередь, самим собой) человека. Удивительно, но он был не чехом, а русским, известным в своей стране тренером, который в тот момент работал в одной российской команде первого дивизиона не то консультантом, не то еще кем. Им не досталось лучшее, самое ровное поле и он не скрываемой завистью следил за тренировками издалека за тренировками «Зенита». К слову, команды, с которой он когда-то работал. Несколько раз он словно случайно задавал вопросы Юре Гусакову (они были давно знакомы) как складываются наши дела, как то, как се. В общем, так я познакомился с «русским Гете», Анатолием Бышовцем.

Ода о Гете

Здесь без лирического отступления не обойтись. Все, кто более или менее представляет себе Анатолия Федоровича Бышовца и Властимила Петржелу, безусловно переживали, что победителю сеульской Олимпиады 1988 года никак не найти себе работу в российском чемпионате. Мои коллеги (и я, признаюсь, не исключение) больше всего мечтали хоть раз увидеть совместную пресс-конференцию с участием этих двух специалистов, которые, как, наверное, и положено людям с независимым характером, друг друга переваривали с трудом. И когда Анатолий Федорович вдруг в середине сезона-2005 довольно неожиданно стал тренером «Томи» аккурат перед питерским матчем с «Зенитом», любители качественного эпатажа затаили дыхание. Два тренера с непревзойденными ораторскими качествами должны были встретиться лицом к лицу не только на поле, но и в ходе третьего тайма, как принято называть послематчевые пресс-конференции! Бышовцу, впрочем, не слишком хотелось дебютировать в качестве главного тренера именно на «Петровском». Слишком мала была вероятность того, что удастся остаться «со щитом». Не хотелось бы, чтобы кто-то в данном случае пользовался формулировкой «струсил» – просто любому главному тренеру лучше всего начинать максимально успешно, что, впрочем, в меньшей степени касается специалистов, успевших себе сделать имя. Вот и Бышовец попытался было заявить, что, мол, выведет команду на битву с «Зенитом» помощник, а он побудет пока консультантом. Не знаю точно, что повлияло в итоге на противоположное решение Анатолия Федоровича (может даже и недоумение, с которой его затея была встречена руководством «Томи»), но на лавке «Петровского» он появился и провел поединок с пылом и жаром, словно это был один из последних и важнейших матчей в его карьере.

Томск бился изо всех сил. Толком не играл сам, но и не давал играть «Зениту». Это была одна из тех войн, которые ведут между собой тренеры, держащие камни за пазухой – бой даже не за очки, а за честь, престиж и кровь соперника, с которым ты на ножах. Кто-то может улыбаться, но по-моему сражение характеров свойственно любой сфере деятельности. Точно так же, как один журналист «поливает» другого, втайне того уважает, но никогда не даст этого понять окружающим и старается всегда и во всем опережать коллегу. Это – жизнь со всеми красками, искренность порывов, которая в любом случае, лучше, чем безразличие.

Тот матч Бышовец, как, видимо, и предчувствовал, проиграл. «Зенит» нашел брешь в фирменных редутах Бышовца – Спивак поистине нанес удар Ван Бастена, а-ля 88-й год. С угла, с силой, в дальнюю «девятку». Противостояние тренеров зажгло и игроков, а оттого матч заканчивался под постоянные свистки арбитра, фиксировавшего фолы. С финальным свистком зенитовцы как-то зло отпраздновали три очка, а томские игроки были вне себя от досады. И это было еще не все.

Представители СМИ после матча стонали от восторга. Для начала кто-то, захлебываясь словами, рассказал, как только что видел, что Бышовец и Петржела, которых телевизионщики поставили рядышком для флэш-интервью, подали друг другу руки, при этом синхронно отвернувшись в разные стороны. Затем пришел Анатолий Федорович с поистине черным от гнева лицом. Его голос клокотал. Вечно аристократически подтянутый Бышовец вдруг утратил привычные пасторские нравоучительные интонации в голосе, хотя и сумел процедить дежурные поздравления «Зениту». Затем произнес свою великую фразу, которая, кажется, на веки вечные прицепила к нему прозвище, во всяком случае среди фанатов сине-бело-голубых.

– Знаете, мне почему-то пришел на ум Гете, – вкрадчиво, но с прежними злыми нотками произнес Бышовец и все замерли так, что было слышно, как крутятся пленки в телекамерах – Десять дней не выходил на улицу, потом вышел и… сразу в дерьмо! Спасибо…

Последние слова тренер договаривал уже, хрипя от сдавливаемой злобы. Пока народ переваривал фразу, Бышовец покинул зал. Петржела сидел с напряженным лицом, силясь понять, что сказал его оппонент. Наконец, не выдержал, подозвал меня и спросил, что все это означает. Я перевел. Петржела снова замолчал, словно размышляя над ответом. Наконец, когда снова стало слышно пленки, выдал ответ:

– Я знаю, почему он ушел. Ему стало стыдно, что он в свое время наплевал на «Зенит» и ушел в сборную. Что же, теперь я знаю, кто пишет о нас в газетах всякую грязь! – и тут раздались овации.

Тем временем Анатолий Федорович, впервые на моей памяти потеряв всякий лоск, шипел в ухо знакомому журналисту на улице:

– Ты-то хоть понимаешь, что я в Томске за 3 дня сделал больше, чем этот…к в Питере за три года?!

Поскольку этого-то как раз на тот момент никто не понимал, Бышовец проиграл и третий тайм. Петржела лишний раз показал себя мастером пиар-борьбы. Хоть ему и помог в этом точный удар Спивака.

* * *

Назло врагам мы были в хорошей форме. Подходили к началу чемпионата именно в том состоянии готовности, которое я планировал. Чтобы не тратить зря энергию подопечных, на чешском сборе мы провели два матча с более слабыми соперниками – местными клубами из низших лиг – и дважды победили с разгромными счетами. Игроки почувствовали вкус к футболу, за счет обильного количества голов в ворота полулюбителей раскрепостились и было видно, как они рвутся поскорее сыграть в чемпионате. Рискну утверждать, к ним пришло забытое чувство вкуса к игре. Почему-то запомнился момент, когда ребята обсуждали в отеле только что посмотренный матч чемпионата Чехии «Баник» – «Спарта», завершившийся победой остраваков со счетом 3:2. До того, как мы сыграли на Кипре с «Баником», эту команду никто из русских не знал. «Спарту», наоборот – все-таки в Лиге чемпионов играла. И вот когда Острава уверенно победила популярный клуб, футболисты не без гордости этот факт отметили – мы, мол, между прочим, этих на сборах победили. Что и говорить, из многих нюансов приходит вера в собственные силы…

Чтобы эту веру с самого начала не подорвать непредвиденными обстоятельствами, мне пришлось настаивать на том, чтобы стартовая игра с «Сатурном» обязательно состоялась на нашем поле, а не в гостях. Нужно было обязательно получить поддержку зрителей, страховку от судейских издержек для того, чтобы обязательно одержать победу и дать понять самим себе, что мы – на правильном пути. Ну не бывает мелочей в футболе! И непонятно, почему раньше «Зенит» пренебрегал этим моментом и зачастую начинал чемпионат на выезде. Каким бы ни был газон – нужно было непременно приложить все усилия, чтобы игра состоялась именно в Питере!

Той первой игры я ждал с таким нетерпением, что на пару ночей лишился сна – организм жил своей жизнью, не хотел выключаться ни на секунду, я сам себе напоминал паровоз, в топку которого то и дело подкидывают уголь. Помню, как нас привезли на стадион, который я тогда впервые увидел не скучным и серым, а ярким и эмоциональным. Вышел из раздевалки к полю, которое было хоть и желтым, но в то же время ровным, и долго-долго стоял, стараясь прочувствовать каждую предстартовую секунду. С этого момента по-настоящему начиналась моя жизнь в России, устанавливалась система координат, в которой мне предстояло работать, мое имя, имидж – все было поставлено на карту. Вспомнил и об «Авроре» и диалоге с Боровичкой. Так по какому же поводу будет стрелять русский крейсер?.

«Сатурн» мы переиграли по делу. Хоть и не все гладко получалось, но команда билась на поле, летала, творила зрелище, а трибуны дышали в такт. Когда раздался финальный свисток, я почувствовал, что земля уходит из-под ног – это сказочное чувство было вовсе не пустяковой компенсацией за истерзанные нервы межсезонья. Мы поверили в себя и на этой волне эмоций обыграли в гостях «Локомотив» – спустя каких-то полгода после того, как здесь же, на арене, на которой я очень любил играть и не проиграл с «Зенитом» ни одного матча, питерская команда проиграла железнодорожникам 1:2. Мы вернули должок, и были счастливы – казалось, нам по силам завоевать весь мир. Выздоравливали травмированные, «Зенит» выигрывал, ребята куражились…

Глава 3

Однако большая мечта никогда не исполняется быстро. Тот стартовый успех был логичен, поскольку команда целенаправленно готовилась к началу чемпионата. С другой стороны, вечно так продолжаться не могло, поскольку всегда в таких случаях существуют скрытые проблемы, которые со временем могут прорваться наружу. Эмоции постепенно спадали, праздник кончился, наступила время работы «на автомате». Надо было не только эпатировать публику и самих себя, но еще и собирать очки. За место в таблице я был готов ответить своей головой – еще зимой сказал Мутко, что если не попадем в еврокубки, с командой буду готов распрощаться. Заниматься футболом без европейских турниров мне неинтересно, ни с профессиональной, ни с человеческой точки зрения.

По-настоящему прочувствовать кризис мне пришлось в Новороссийске. Улетев из холодного Питера, мы приблизили к себе весну, которая уже вошла в права у Черного моря. Тогда я, кстати, обнаружил положительную сторону перелетов, пусть я уже не молод, и они мне даются все с большим и большим трудом. Родную Чехию я объездил вдоль и поперек, знал все городки и деревеньки. В России же мог на сто процентов убедиться в масштабности этого государства. Каждый новый город был своеобразным впечатлением. Российские города похожи, но в то же время разные хотя бы исходя из климата. Потом, между прочим, я жалел, что в Премьер-лиге больше нет Новороссийска – мне нравилось там играть, несмотря на то, что именно там мне пришлось пережить свое первое поражение в питерской жизни.

Тот матч должен был закончиться нулевой ничьей. Ничего особенного мы не показали, но, во всяком случае, не были хуже хозяев. К сожалению, пришлось вплотную познакомиться с негативной стороной судейства в Премьер-лиге – судья дал хозяевам пробить штрафной с более близкой дистанции, чем на самом деле было нарушение Вьештицы (серб, кстати, получил потом от меня по первое число за то, что неверно сыграл тактически, но что толку!). Этот удар был настолько некстати, что хотелось выть. Комик-тренер хозяев (Игорь Гамула) на пресс-конференции пыжился от гордости, напоминал налившийся и готовый лопнуть помидор – еще бы, чужестранца обыграл! Я же практически не мог говорить – врагу не пожелаю переживать то, что переживает в такие минуты тренер. Особенно жестокими после поражений бывают перелеты домой, когда не можешь остаться со своими мыслями наедине, и не имеешь права показать свою слабость перед подопечными. Пытка, иного слова не подберешь. Именно в этот момент, когда мы начали терять первые очки, свершилось – у нас выздоровели все наши постояльца лазарета, и команду пришлось шлифовать заново. Иногда лучшее – враг хорошего. Относительно же футбола в этом утверждении и вовсе ничего парадоксального нет.

То, что произошло на «Динамо» 10 мая 2003-го года не имеет аналогов, хотя я не в первый раз проигрывал 1:7. Правда, в первый раз ситуация была не нелепой, а гнусной – работал тогда в «Словане», мы бились до последних туров за чемпионство со «Спартой». Настал день очной встречи, и… я не узнавал своих игроков на поле. Они безропотно уступили сопернику, которого могли и должны были «прибивать», причем причина была, увы, не игровая, и не психологическая. Какой она была мне до сих пор противно вспоминать. Я себя на том матче не помню – Бора, который тогда работал в «Спарте» и сидел на соседней скамейке, несколько лет спустя рассказал мне, что посмотрел при счете 0:5 в сторону нашей лавки, и увидел, что я сижу, опустив лицо на руки…

Драма на «Динамо» была нелепой. Мы сами дали забить хозяевам два гола, после чего нас брали уже голыми руками. Тогда я четко вспомнил слова Морозова, о том, что Овсепяну на поле постоянно доверять нельзя. Ладно, он соорудил два решающих «обреза», и нам забили голы. Так он еще и Камила Чонтофальского, которого я осторожно начал с начала сезона ставить по очереди с Малафеевым, выставил в не лучшем свете. После матча я думал, что Камил завяжет с футболом. Для него карьера в России началась так, что хуже себе и представить было нельзя. Сколько он потом просидел на лавке, сколько выждал, сколько скрипел зубами для того, чтобы все-таки доказать тем, кто его оскорблял, что он является вратарем европейского уровня! Можно сказать, что тогда я последний раз надел розовые очки и посмотрел сквозь них на нашего президента. Он по привычке вошел в раздевалку, которая больше напоминала камеру смертников, и довольно бодро выпалил оператору: «Кассету с записью матча сделал? Выбросите ее! Не вспоминайте об этой игре». И нам всем правда стало легче, я был благодарен Мутко в те минуты.

На обратном пути в самолете вовсю сбрасывали напряжение тем, что посмеивались над собой. Масштаб того, что мы натворили, был настолько велик, а ситуация нелепа, что кроме нездорового смеха других лекарств не было.

Унижение отчасти забылось после того, как мы в следующем туре додавили дома «Торпедо». Но развязка моего первого периода зенитовской карьеры была неотвратима – в Ярославле, оставшись без игроков передней линии, мы снова страшно проиграли 0:3. И на сей раз найти оправдание было невозможно, что и почувствовал наш президент, отношения с которым на тот момент начали стремительно охладевать.

Безобразную сцену на военном аэродроме Ярославля мне не забыть и не простить Виталию Мутко по сей день. После матча, как обычно, команда отправилась к самолету. Но тут выяснилось, что Ту-134 по каким-то техническим причинам не может лететь. Пока выяснялась степень серьезности проблемы, команда ждала прямо у трапа (аэропорт Туношна в Ярославле представляет собой одну ВПП и маленькое здание-избушку). Кто сидел на сумках, кто прохаживался. Властимил один стоял в стороне. И среди этого импровизированного лагеря ходил, как истинный отец солдатам Мутко, и ласковым голосом справлялся у футболистов о настроении и прочих мелочах. Все бы ничего, да просто каждый его монолог заканчивался одним и тем же: «Тренер-то ваш слабак! С вами справиться не может, так я его выгоню и все, к хренам собачьим!». Хорошая установка для игроков, ничего не скажешь!

Властимил всего этого не видел и не слышал, и слава богу! Лично мое настроение на тот момент было совсем ниже нуля. Были опустошенность, страх перед возвращением к будням с «удобным» тренером, с полным провалом эксперимента «европейский специалист в России». Кому было бы интересно слушать детальные объяснения, что и как делал правильно Петржела, и какие плохие дяди оказались у него на пути? Я отказывался верить, что вся гигантская работа, свидетелем которой я стал, начиная с декабря, вот так бездарно пойдет псу под хвост в конце мая. И мне очень хотелось верить, что Петржела не сломается, и произойдет чудо. Однако, Виталий Леонтьевич не зря разбрасывал те фразы. Зерна в некоторых местах нашли благодатную почву, исходя из чего результат следующего матча в Элисте был фактически предрешенным. Сейчас это легко понимаешь, но тогда верить, повторяю, не хотелось…

С той непредвиденной лишней ночи в Ярославле для меня начался сущий кошмар. Будучи не в силах заснуть, я снова и снова пробирал в памяти все моменты, в которых мог быть не прав. И каждый раз приходил к выводу, что работал с «Зенитом» примерно по той же схеме, что всегда позволяла мне создать конкурентоспособную команду в любых условиях. На сей раз условия были самыми лучшими в моей карьере, но на тот момент все попросту валилось из рук. Размышляя о причинах, я каждый раз возвращался к одному и тому же – нужно как-то обновлять команду, без этого механизм, который я видел в своем мозгу, работать не мог. В то же время было совершенно очевидно, что просто так осуществить эту идею мне не дадут. Когда я ругал Овсепяна или Игонина президент даже не скрывал своей болезненной и даже несколько агрессивной реакции. Мол, знаю ли я, что эти люди выиграли бронзовые медали? Знаю, спокойно отвечал я. Только после этого заняли 10-е место…

Сейчас я могу говорить об этом более или менее спокойно: в Элисту на очередной матч с «Ураланом» я улетал с мрачными предчувствиями, хотя и виду, конечно же, не подавал. В этом странном калмыцком городе, не похожем ни на один, до или после посещенных мною в России, нам предстояло торчать четыре дня – в Петербурге проходили празднования 300-летия города и аэропорт на этот период закрывали. Так что нам было нельзя улететь позже, и вернуться раньше.

Элиста – единственный город буддистов в Европе. Там я заметил всего две большие улицы и пару-тройку зданий, выше, чем в два этажа. Одно было собственно нашей гостиницей, второе каким-то административным учреждением, третье – белым домом президента Калмыкии Кирсана Илюмжинова. При этом, местный клуб «Уралан» обладал роскошным стадионом с великолепным полем, и плевать, что в паре десятков метров от арены паслись коровы. Днем жара стояла такая, что плавился асфальт, но в тени аллей, коих в Элисте множество, прогуливаться было одно удовольствие. Чтобы не очуметь от однообразия и заточения в гостинице я несколько раз выводил команду на прогулки и при этом с удовольствием ходил по городу сам. Тишина и покой на улицах каким-то чудесным образом приводили меня в равновесие с самим собой, мысли и эмоции выстраивались по порядку, не опережая друг друга. Один раз я настолько задумался о своем, что когда на пути встретилась нищенка (уровень жизни в Элисте просто катастрофический!), извлек из кошелька сто долларов и дал ей, думая, что даю «десятку». Отойдя на добрый десяток метров понял ошибку, но возвращаться не стал, оборачиваться тоже. Не исключено ведь, что бедная женщина упала в обморок, ибо наверняка никогда в жизни не держала в руках таких денег. В тот момент почему-то показалось, что эта смешная и нелепая потеря спровоцирует в моей жизни какой-то серьезный переворот. А может быть, такие мысли возникли под впечатлением буддистского города…Я не выдержал и поделился со спутниками своими мыслями, сказал им в полушутку, что мне здесь нравится и что и хотел бы жить в Элисте. Иван с Юрой заулыбались, хотя я сам на тот момент не понимал, каковая в моих словах доля правды, а какова – юмора. Я настолько устал от стресса, оскорблений в прессе, неоднозначного поведения президента, что действительно хотел исчезнуть здесь, где каждый встречный приветствовал меня с почтением и улыбкой. В то же время я чувствовал, что близится очередной удар. Да, ребята вели себя нормально, не было напряжения, скованности. Но нас ждал матч с соперником, который до этого не выиграл в чемпионате ни одной игры. На «Зенит» настраивались по-особому. Обыграть нас – едва ли не последний шанс не увязнуть. И я понимал, что у нас слишком много мест, где тонко. А где тонко – там обязательно порвется. Шестое чувство подсказывало мне, что моя зенитовская судьба решится очень быстро, так или иначе. Для себя диагноз поставил окончательно и бесповоротно – зимняя перестройка не закончена, нужно вливать свежую кровь. Откуда ее взять? Идти и смотреть матч дублеров, который состоялся за сутки до встречи основных составов. Последняя надежда. Президент ведь, насколько я понимал, не собирался мне докупать игроков в дозаявочный период, не так ли?

Не знаю – может быть, мистический город Элиста так повлиял на расположение звезд, то ли молодые парни, выступавшие тогда за дубль, прочувствовали мой настрой, но встреча, которую «маленький» «Зенит» провел с «маленьким» «Ураланом», получилась высочайшего уровня. Наши ребята, оказавшиеся вдесятером довольно быстро, сумели выиграть крайне сложный поединок, причем проявили не только чудеса воли, но и слаженную командную игру, приличное мастерство и навыки. Я следил за игрой, свесив ноги с трибуны главного стадиона, вплотную примыкавшего к запасной арене, и потихоньку прикидывал на какой позиции я мог бы использовать этих ребят в основной команде. Было бы только время…

Победный гол в том матче забил Игорь Денисов. С этим парнем связана особая история. Дело в том, что к основному составу я его привлек еще в феврале на Кипре из-за того, что у меня вылетели из-за травм сразу три центральных полузащитника: Катульский, Коноплев и Радимов. Я попросил президента прислать мне прямо на сбор кого-нибудь из дубля, например, Денисова. Это сейчас Мутко говорит в интервью, что Петржела пришел в «Зенит» на все готовое, к прекрасному дублю, в котором ждали своего часа заботливо выращенные футболисты. Тогда же Виталий немало удивился, даже как-то пренебрежительно хмыкнул – мол, зачем он тебе. Тренеры-то говорят – «никакой»! Я настаивал, мне нужны были футболисты. К моему мнению отнеслись странно и покупали билеты Денисову чрезвычайно медленно. Сейчас помню смутно, но даже вроде выдумали какую-то слезливую историю о том, что Игоря не хотела отпускать в основной состав мама. Я спросил потом в личной беседе самого игрока, и он отрицал эту безумную версию своей задержки. Все же я его тогда в свое распоряжение получил и поставил галочку – буду следить.

В той игре под жгучим элистинским солнцем я видел на поле лидера Денисова. Он был настоящим вожаком команды, полным природной страсти, стремления не только играть в футбол, но и выигрывать. Во многом благодаря его действиям команда в численном меньшинстве сумела дожать очень сильный элистинский дубль, который, к слову, тогда тренировал нынешний тренер премьер-лиги Леонид Слуцкий. Напомню, на всякий случай, фамилии всех, кто творил ту победу, которая впоследствии повлияла на выступление «Зенита» в том сезоне: Денисов, Быстров, Николаев, Лобов, Макаров, Власов, Недорезов. Вроде, не забыл никого. На следующий день все худшие опасения подтвердились. Матч основных составов мы проиграли, показав безобразный медленный футбол, без доли страсти и жизни. Хозяева забили уже на 5-й минуте и, я бы сказал, не утруждая себя каким-то сверхподвигами, удержали нужный счет до финального свистка. Абсолютно белый на протяжении всех 90 минут молодой тренер «Уралана» Игорь Шалимов светился от счастья. А в это время в Питере, как мне уже потом рассказали, наши болельщики не могли отойти от шока и придумали горькую саркастическую шутку: «Вы еще не проигрывали? Тогда мы летим к вам!», имея в виду то, что за пару недель мы умудрились проиграть сразу двум безнадежным командам. Эти 0:1 были намного страшнее 1:7 от «Динамо». Они были беспросветными, шансов извиниться в следующей игре у нас не было, во второй раз реанимировать команду, не меняя ничего, не представлялось возможным. Да и, полагаю, права на еще одну ошибку у меня тогда уже не было. После ужина, вернувшись к себе в номер, я какое-то время еще сидел в за столом и думал, после чего решился. Вызвал к себе Славу Малафеева и Сашу Спивака и прямо заявил им, что собираюсь делать новую команду. Спивак просто со мной согласился, а вратарь, покачав головой, помолчал, после чего сказал: «Ничего у вас не получится, тренер. Вас уничтожат».