Текст книги "Про черную жемчужину"
Автор книги: Иван Шмелев
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 1 страниц)
Иван Сергеевич Шмелев
Про черную жемчужину
(Сказочка).
I.
Она родилась въ тихой глубинѣ моря, въ сѣрой некрасивой раковинѣ. Много ихъ было здѣсь, невидныхъ до времени, матово-блѣдныхъ жемчужинъ, круглыхъ и плоскихъ, ожидающихъ прекраснаго будущаго. Она же была единственная. О себѣ она знала мало.
Только разъ услыхала она изъ своей темноты:
– Тутъ жемчужныя раковины.
– И эта?
– Эта особенная: въ ней живетъ маленькая черная жемчужинка, рѣдкость.
И стало тихо.
– Такъ вотъ кто я! – сказала жемчужинка. – Я особенная, черная жемчужинка, рѣдкость!
Много бурь пронеслось на морѣ, но въ глубинѣ, гдѣ лежали жемчужины, было тихо.
Только разъ кто-то застучалъ въ раковину, долго старался ее открыть, и жемчужинкѣ показалось, что она что-то видитъ: надъ ней сiяло розовато-серебряное. Она не знала, что это солнечный лучъ скользнулъ въ прiоткрытую кѣмъ-то щель темной покрышки и освѣтили ея стѣны. Но это было такъ неожиданно и прекрасно, что она защурилась радостно и сладко вздохнула:
– Ахъ…
Было опять темно. И она стала грустить по свѣту.
Такъ прошло много лѣтъ. И вотъ услыхала жемчужинка всплескъ, закачалось ея жилище, и… кончилась ея неизвѣстная жизнь въ морской глубинѣ.
И открылась другая жизнь… И опять жемчужинка защурилась радостно и сладко вздохнула.
– Ого! Черная жемчужинка! Для этой штучки стоило поработать!
Жемчужинка увидала, что вся она въ играющемъ блескѣ. Она увидала море, небо и солнце. Она прыгала въ радостной пляскѣ, и вокругъ все играло и радовалось, что пришла изъ темнаго моря такая красивая черная жемчужинка.
– Черная ягодка! – щебетнула пролетавшая ласточка.
– Горошина! – сказалъ воробей.
А жемчужина улыбалась: она хорошо знала, кто она.
– Я – жемчужинка, маленькая черная жемчужинка… – выстукивала она, прыгая по тарелочкѣ, куда ее положили. – Я – рѣдкость!
Её уложили въ ватку, гдѣ дремали другiя; но эти были обыкновенныя, матово-блѣдныя и холодныя. Онѣ зашептались и не хотѣли дать мѣста.
– Она совсѣмъ на насъ не похожа!
– Я черная жемчужинка, рѣдкость! – сказала жемчужинка.
– Да какая она горячая!
А жемчужинкѣ было весело: въ ней смѣялись затерявшiеся лучи солнца. Но объ этомъ знаютъ только скучные физики.
II.
И началась новая жизнь: жемчужинка очутилась опять въ тихомъ мѣстѣ. Было свѣтло, но не было солнца. Вмѣсто неба было стекло. Рядомъ лежали блѣдныя жемчужины и разноцвѣтные камни. Тянулись долгiе дни. Хозяинъ каждый день обмахивалъ всѣхъ мягкими перьями.
– Хорошъ у меня товаръ, – говорилъ хозяинъ. – А ты, красавица, опять запылилась!
Онъ осторожно бралъ жемчужину пухлыми пальцами и нѣжно вытиралъ замшей.
– На тебя понимающаго покупателя, а такихъ у насъ, пожалуй, не найдется. Былъ вчера одинъ, повертѣлъ… «Мало въ ней блеску»! Въ тебѣ, чернушка, особенная игра.
И хозяинъ, – онъ былъ, конечно, знатокъ, – любовался жемчужинкой и опять вытиралъ замшей.
– Надо положить повиднѣй, на розовый плюшъ. Можетъ, понимающiе и увидятъ.
И лежала съ тѣхъ поръ жемчужинка на розовомъ плюшѣ. Было скучно: сюда не попадалъ веселый солнечный лучъ.
– Я хочу жить… – взыхала синяя бирюза. – Я начинаю стариться и линять.
– Намъ все равно… – шептали жемчужины. – Намъ покойно.
– Душно… въ насъ много крови… – жарко шептали кораллы.
– Когда же мы загоримся? – стучали стекляшки, которыя хозяинъ называлъ бриллiантами.
Загорались огни и начиналось безтолковое бормотанье. Кораллы тяжко дышали и бредили. Бриллiанты швырялись во всю огнями и безстыдно кричали:
– Вся жизнь фальшива! Не все ли равно? Будемъ жить!
Ожерелье изъ яхонтовъ, – оно было тоже фальшивое, – кричало красными язычками:
– Возьмите насъ!
Золотые топазы старались придать себѣ видъ веселья и лепетали:
– Насъ выкупали въ шампанскомъ! Смотрите, какъ мы солнечно-веселы!
Аметисты церковными голосами взывали къ почтеннымъ людямъ:
– Возьмите на запонки, мы совсѣмъ ручные!
– Правда, мы не красивы, но кто понимаетъ толкъ… – вяло начинали опалы и засыпали.
– Милыя дѣвушки, возьмите медальонъ изъ горнаго хрусталя. Вашимъ чистымъ глазамъ такъ идетъ моя чистота.
– Меня покупалъ банкиръ и не сторговался! – фальшиво оралъ бриллiантъ изъ перстня. – У него не нашлось десяти рублей! Все фальшиво на свѣтъ!
– Есть благородный сапфиръ! Во мнѣ море и небо. А что выше и чище неба?
– Звѣзды! – кричали розочки.
Молчала одна жемчужинка. На ея смуглыхъ щечкахъ скрытно играли лучи огней, и крикливые огоньки сосѣдей замирали на нихъ и глохли. И только плюшевая подушечка слышала тихiй лепетъ.
– Я – рѣдкость.
III.
– Покажите мнѣ эту рѣдкость! – однажды услыхала жемчужинка.
– Видно, понимающiй человѣкъ, – сказалъ про себя хозяинъ, доставая жемчужинку. – Вотъ-съ, извольте.
Покупатель не говорилъ ни слова. Онъ тихо покачивалъ жемчужинку, всматриваясь въ слабо улыбающiяся смуглыя щечки.
– Можетъ выйти чудесная булавка для галстука… – любезно сказалъ хозяинъ: – если осыпать розочками – антикъ-съ!
– Мнѣ не нужно булавки… – задумчиво сказалъ покупатель. – я хочу на нее смотрѣть.
И онъ долго смотрѣлъ на жемчужинку, по темнымъ бочкамъ которой играли огни улыбокъ.
– Можно въ золотое кольцо-съ… – предлагалъ любезный хозяинъ. – Черное съ золотомъ… это антикъ-съ!
– У меня уже есть кольцо… – грустно сказалъ покупатель, не зная, что ему дѣлать съ этой странной жемчужиной, которая его манила. – Въ ней есть что-то загадочное…
– Вѣрно-съ! – сказалъ любезный хозяинъ. – Это рѣдкостная черная жемчужина, со дна моря-съ. Въ ней понимаютъ только аристократы! Она придаетъ солидность.
– Въ ней есть что-то загадочное… – повторилъ покупатель, не отрывая взгляда. – Въ ней есть… радостная печаль!..
– Она рѣдкость и потому – на любителя-съ. Она скромна, но она играетъ. Она носитъ трауръ, но она и смѣется-съ!
– Она тоскуетъ по глубинѣ. Быть можетъ, на глубинѣ она встрѣтила когда-то солнечный лучъ… кто знаетъ! – странно разсуждалъ самъ съ собой покупатель. – И теперь тоскуетъ.
Оттого въ ней эта чернота глубины и эти слѣды солиднаго луча…
И онъ закачалъ жемчужинку передъ электрической лампочкой.
– Совершенно вѣрно-съ! – радостно сказалъ любезный хозяинъ, а самъ подумалъ: «чу-дакъ!»
– Но я не знаю… – сказалъ задумчиво покупатель. – Быть можетъ, это только подделка, и скоро эта скрытая глубина пропадетъ и окажется чернота, какъ… на пуговкѣ отъ ботинки?.. У меня странный характеръ. Сегодня она мнѣ нравится, а завтра… я не стану смотрѣть на нее. Я лучше себя провѣрю.
– Тогда ужъ не знаю, что вамъ требуется! – недовольно сказалъ хозяинъ и поставилъ жемчужинку на мѣсто.
А жемчужинка думала:
– Что говоритъ! Я – какая-то пуговка отъ ботинки! Онъ не знаетъ, что я еще болѣе заиграю, когда попаду на грудь! Такъ вчера говорилъ хозяинъ. Самъ не знаетъ, чего ему нужно.
И часто потомъ она видѣла, какъ останавливался за окномъ этотъ чудной покупатель и разглядывалъ камни.
– Купите меня! – взывала поблѣднѣвшая бирюза. – Меня можно подкрасить!
IV.
Многимъ предлагалъ хозяинъ жемчужинку, но покупателя не было. Торговецъ рыбой, купившiй печатку изъ сердолика, сказалъ:
– Смородина! не на что поглядѣть.
Торговецъ мукой, выбравшiй для сына цѣпочку потяжелѣй, помялъ жемчужинку въ пальцахъ, прикинулъ и положилъ:
– Чисто воронiй глазъ!
– Конечно, воронiй глазъ! – кричала слинявшая бирюза. – Я, какъ море, – сказалъ про меня хозяинъ, – а вы, какъ воронiй глазъ!
И тутъ же пропала: купила ее толстая барыня – въ медльонъ.
– Изъ старой компанiи только мы съ вами и остались! – сказалъ горный хрусталь. – Мы не умѣемъ сверкать.
И вдругъ очутился въ нѣжныхъ рукахъ милой дѣвушки, у которой были синiе, какъ небо, глаза.
– Какъ хорошъ! – сказала восторженно дѣвушка. – Какъ самая чистая вода!
– Кто носитъ горный хрусталь, тотъ никогда не будетъ плакать, мадмуазель! – сказалъ любезно хозяинъ.
– Какъ хорошо вы сказали! Я не буду никогда плакать!
– Отъ горя, мадмуазель! – засмѣялся хозяинъ. – А отъ радости – сколько угодно. Будете носить слезы высокихъ горъ! Это недавно сказалъ одинъ господинъ, странный мой покупатель, который умѣетъ хорошо говоритъ, но плохо зашиваетъ свои карманы.
– Какъ хорошо: слезы высокихъ горъ! – сказала милая дѣвушка.
– Да, мадмуазель. Онъ цѣнитъ тоже эту вотъ штучку-съ, но у него совсѣмъ нѣтъ паровъ.
– Ахъ, покажите… Это на розовомъ плюшѣ?!
– Вещь замѣчательная, на любителя если… Она… тоскуетъ по глубинѣ, мадмуазель! Со дна моря-съ! Тамъ, возможно… встрѣтила она какой-нибудь солнечный лучъ… – вспоминалъ хозяинъ слова покупателя, – и съ тѣхъ поръ тоскуетъ-съ… хе-хе… И если бы эту рѣдкость укрѣпитъ на вашъ медальонъ изъ горнаго хрусталя… антикъ-съ! – защурилъ глаза хозяинъ.
– Я куплю и ее, – сказала, краснѣя, дѣвушка, – если, конечно…
– Взялъ бы оч-чень недорого! Только шестьсотъ рублей.
– О, нѣтъ! Шесть-сотъ рублей!!
Тутъ въ магазинъ вошелъ чудной покупатель.
– Покажите жемчужину. Виноватъ, – тревожно сказалъ онъ дѣвушкѣ, – вы купили?!
– О, нѣтъ… Она стоитъ шестьсотъ рублей!
– Для васъ… она можетъ стоить нѣсколько меньше, – сказалъ любезный хозяинъ. – Могу уступить…
– Нѣтъ, я беру одинъ медельонъ.
И, краснѣя, она выложила десять рублей, которые долго копила, чтобы купить медальонъ.
– Нѣтъ, она настоящая… – задумчиво говорилъ покупатель, любуясь жемчужинкой. – Она все та же, задумчиво-грустная…
А дѣвушка думала: онъ говоритъ, какъ-будто она живая, – задумчиво-грустная…
– Смотрю на нее, – самъ съ собой говорилъ покупатель, – и вижу далекое… Она – какъ сказка. Она мнѣ разсказываетъ про чудеса океана, про золотистыхъ птицъ, которыя поютъ въ далекой странѣ прекрасныя пѣсни… Я буду видѣть чудесные сны, тихiе сны, не похожiе на страшную жизнь. Мечта моя! Она нужна мнѣ… Ты, жемчужинка, нужна мнѣ, я хочу всегда смотрѣть на тебя… тихая, ты прекрасная…
И, забывъ, что на него смотрятъ, онъ нѣжно поцѣловалъ жемчужинку. А дѣвушка слушала, и казалось ей, что этотъ человѣкъ очень одинокъ и несчастенъ. А хозяинъ думалъ, поглядывая: «Очевидно, свихнулся».
– Покупаете, сударь? Если поставить ее на столикъ, гдѣ вы читаете всякiя замѣчательныя книги, у васъ еще лучше заработаетъ въ головѣ. А если еще и пишете книги, такiя у васъ доберутся мысли, что напишете большую книгу, и вамъ за это заплатятъ денежки. Не прогадаете, можно сказать.
– Говорите, шестьсотъ рублей? Да, она стоитъ. Она больше стоитъ! – восторженно говорилъ покупатель, покачивая жемчужинку. – Да, я ее покупаю. Шестьсотъ рублей? Да, да…
И онъ принялся шарить въ карманахъ и вынимать монеты.
– Но здѣсь у васъ только двадцать четыре съ мелочью… – на-глазъ прикинулъ хозяинъ.
– Двадцать четыре? Это не важно, я все-равно покупаю. Вы держите ее у себя, а я еще заработаю и все уплачу. А эти пока возьмите.
– Хорошо-съ, подожду немножко, – согласился хозяинъ, считая деньги. – А пока выдамъ расписку. Мы – торговцы и на все выдаемъ расписки. Если я захотѣлъ бы васъ обмануть, по этой бумажкѣ вы всегда можете меня притянуть.
Но покупатель не слушалъ. Онъ смотрѣлъ на жемчужинку ласкающими глазами, и ей стало тепло, какъ тогда, когда она въ первый разъ узнала солнечный лучъ.
– Чудные есть люди на свѣтѣ! – сказалъ хозяинъ, когда покупатель ушелъ. – Думаетъ, что кругомъ нѣтъ мошенниковъ. Попалъ бы на моего сосѣда!..
И спряталъ въ бумажникъ забытую покупателемъ расписку.
V.
– Дайте мнѣ хорошую булавку для галстука. Что нибудь посолиднѣй! – сказалъ покупатель въ шубѣ съ бобромъ.
– Радъ услужить-съ… – заторопился хозяинъ и подкинулъ покупателю стулъ. – Не прикажете ли подковкой?
– Я не мальчишка! – строго сказалъ покупатель, распахивая бобры. – Ваши подковки…
– Виноватъ-съ… И хлыстикъ съ сапфирами, хоть и не дешево, врядъ ли вамъ подойдетъ?..
– Вы, кажется, должны понимать! Я человѣкъ положительный… хлыстики ваши мнѣ не къ лицу…
– Совершенно вѣрно-съ, – воодушевился хозяинъ, почтительно кланяясь. – Предложу вамъ… шпанскую мушку?.. На крылышкахъ изумрудинки, головка – рубинъ, на лапкахъ – розочки!?
– По-вашему, приказчикъ я галантерейной лавки?!
– Помилуйте… Теперь понимаю-съ… – приложилъ хозяинъ палецъ ко лбу. – Изумрудъ въ натурѣ!? Камень надеждъ… Кто желаетъ надѣяться… особенно дѣвушки и люди почтенные, которые подымаются, такъ сказать, по лѣстни…
– Что т-такое?! На-дежды? Люди положительные – увѣ-рены! Какiе есть у васъ цѣнные камни, которые мм… даютъ человѣку…
– Вѣсъ, уваженiе?! Есть-съ… – заторопился хозяинъ, выкручиваясь за прилавкомъ. – Вотъ-съ, сердоликъ… для печатей берутъ почтенные… увѣковѣчить… Виноватъ, для булавки?.. Солитеръ могу предложить, бриллiантъ! И вѣсъ, и самое полное уваженiе! Въ галстукѣ это будетъ… какъ рождественская звѣзда въ самую черную ночь. Бобры съ бриллiантомъ – это… букетъ-съ! Идете по улицѣ, слегка распахнулись, – слегка-съ, чтобы не простудиться, – шарфикъ у васъ чуть сдвинутъ, и при электрическомъ фонарѣ – вдругъ какъ молнiя у васъ подъ подбородкомъ! Такъ и ослѣпите – радугами!
– Онъ насъ всѣхъ заберетъ… – проснулись золотые топазы, когда толстые пальцы почтеннаго человѣка пошевелили въ витринѣ, толкнули топазы, швырнули кораллы, кинули сердоликъ на опалы и задѣли подушечку, на которой дремала жемчужинка.
– Мусору много, а выбрать нечего, – сказалъ покупатель. – Бриллiантъ, вы сказали? Этимъ не удивишь. Да и ловко поддѣлываютъ. Служитъ у меня мелюзга, а въ галстукѣ у него такой бриллiантъ! Подумаетъ – съ него перенялъ. Не хочу бриллiантъ.
– Да то фальшивый-съ! Я же и продавалъ. А этотъ!.. Вѣдь за этотъ-то бриллiантъ сколько слезъ пролито, сударь! Одна барыня заложила мнѣ его, память отъ мужа… по случаю разоренiя. Послѣднее, можно сказать, принесла! Замѣчательность, а не камень. Самой чистой воды, какъ слезы!
– Дешевъ нынче этотъ товаръ, слезы ваши. Дайте посолиднѣй чего.
– Хотите всѣхъ поразить? Могу предложить одну штучку! – воскликнулъ хозяинъ. – Ни у кого нѣтъ такой, только аристократы и цѣнятъ. На нее смотришь, а тебѣ представляется и море, и небеса, и всякiя чудеса! Ходитъ ко мнѣ бѣдняга одинъ, но у-умный! посмотритъ, и такое начнетъ говорить, – все ему на ней видно. Говоритъ – мiръ глубины и тишины, и чистота, и грусть, и печаль, и свѣтлая радость. Хоть и безъ особаго блеска! Рыбникъ, конечно, скажетъ – смородина, мучникъ назоветъ – воронiй глазъ! Но какiе же это аристократы! Но вы оцѣните. Больше я говорить не буду.
И хозяинъ досталъ жемчужинку и покачалъ передъ лампочкой.
– Гм… – насупился покупатель, дѣлая думающее лицо. – Ага, вонъ оно что!
– Это слѣды-съ… поцѣлуи солнечнаго луча въ глубинѣ моря… тоска по лучу! и по всему… гм… прекрасному. Смѣется-съ и носитъ-съ трауръ. Грусть и скромность… и печаль, му-чительная печаль по… всему-съ! Смотрите, я ее поверну, – и что же видете! Вы видете гм… море, голубыхъ, то-есть, виноватъ… золотыхъ птицъ, небеса и всякiя чудеса. Небесная и земная, задумчиво-грустная, какъ… какъ потерянная любовь, сударь. Потерянная мечта-съ! Вамъ бы его послушать! Конечно, онъ немного свихнулся, но все справедливо-съ, если прикинуть на повѣрку, въ лупу-съ. И не дорого, и не дешево – восемьсотъ. Могу уступить.
– Мм… конечно… того… мм… – солидно говорилъ покупатель, вдумываясь. – ну, а вдругъ подумаютъ, что у меня въ булавкѣ… горошина?
– Въ вашей-то булавкѣ! Подъ вашимъ-то подбородкомъ! Кто же посмѣетъ-съ?! Надѣли – и всѣ поражены, всѣ смущены, всѣ завидуютъ! Кстати сказать, этотъ покупатель, у котораго не всѣ дома, – хлопнулъ себя по лбу повеселѣвшiй хозяинъ, – уже далъ задатокъ. Изъ послѣдняго, можно сказать, безъ шубы ходитъ, а покупаетъ-съ!
– Мм… понимаю… – посмотрѣлъ на жемчужину покупатель. – Дайте.
Онъ взялъ ее и помялъ – не дутая ли жемчужина. И она утонула въ его красныхъ, сигарныхъ пальцахъ. Стало темно и душно.
– А настоящая?! – строго спросилъ покупатель, распахиваясь и показывая подъ бобрами нѣчто значительное.
– Перлъ! черный перлъ!! Молчитъ, а говоритъ! Носитъ трауръ… я уже имѣлъ честь говорить про трауръ. Семьсотъ восемьдесятъ.
Покупатель давилъ жемчужинку. Прикинулъ и оглядѣлъ. Есть игра, переливы чернаго перламутра, – то красный, то серебристый, то зеленый лучъ, теперь голубой въ чернотѣ…
– Мнѣ нравится мм… наводить на мысли…
– А что дальше бу-детъ!
– Сдѣлайте мнѣ булавку. Значитъ, всякiя чудеса? Пока вижу одно – плачу вамъ за это сотенными. Что? розочками? Хорошо, оправьте.
VI.
И началась новая жизнь, въ галстукѣ почтеннаго человѣка.
Сосѣдки, мелкiя розочки, были крикливы въ огняхъ, и жемчужинкѣ было непрiятно: она родилась въ молчанiи, и солнечный лучъ пришелъ къ ней тихо на глубину. И не было страннаго покупателя, который говорилъ съ ней такъ нѣжно.
Розочки больно кололи бока, когда новый хозяинъ уходилъ въ гости, спѣшно хваталъ булавку и закалывалъ галстукъ. Въ гостяхъ было лучше, чѣмъ въ темной коробочкѣ: все-таки были огни, и жемчужинка улыбалась. Но и здѣсь не было тихихъ и сладкихъ словъ, отъ которыхъ играли ея смуглыя щечки. А когда начиналъ говорить хозяинъ и дышалъ на свой галстукъ, жемчужинка начинала тускнѣть. Потомъ хозяинъ надѣвалъ шубу, и становилось темно и душно. А дома сердито запиралъ въ ящикъ, чтобы не утащили воры. И наступала длинная ночь.
Однажды, вынимая жемчужинку – ѣхать въ гости, хозяинъ сказалъ:
– За такую дрянь и такiя деньги, а никто и вниманiя не обращзетъ. Надулъ меня ювелиръ-мошенникъ.
– Что это у васъ въ галстукѣ? антрацитъ? – спросилъ въ гостяхъ кто-то важный.
– Нѣтъ-съ. Это черная жемчужина, рѣдкость… – мягко сказалъ хозяинъ.
– Пустяки говорите! – насмѣшливо сказалъ тотъ же голосъ. – Развѣ жемчугъ бываетъ черный? Впервые слышу. Васъ, милѣйшiй, надули.
– Очень возможно-съ… – согласился хозяинъ. – А я повѣрилъ.
– Конечно, на-дули. И совсѣмъ не идетъ… емчугъ – дамское украшенiе, а намъ, людямъ почтеннымъ…
И поправилъ свою булавку, въ которой сверкалъ бриллiантъ.
«Вотъ мнѣ, дураку, надо», – подумалъ положительный человѣкъ и похвалилъ бриллiантовую булавку.
– Прямо, какъ антра-цитъ! Хе-хе-хе… Здорово васъ надули!
– Все можетъ быть-съ… – согласился хозяинъ жемчужинки и вынулъ булавку. – А заплатилъ не очень-то дешево, – тысячу двѣсти.
И разныя руки стали вертѣть жемчужинку.
– Говорятъ, будто бываютъ розовыя жемчужины…
– Ну да… то ро-зовыя, а тутъ… антрацитъ!
– Говорятъ, если по-особенному смотрѣть, можно видѣть игру… глубину моря, скрытую тишину мм… – никакъ не могъ вспомнить хозяинъ жемчужинки, что говорилъ торговецъ.
– Ти-ши-ну… глубину? – насмѣшливо сказалъ важный голосъ. – Вы что-то того… милѣйшiй…
– Это я пошутилъ-съ, такой есть анекдотъ… про одну жемчужину и мечтателя… могу разсказать-съ… – смутился положительный человѣкъ и сунулъ булавку въ карманъ.
– Про мечтателя? Хорошо, послѣ ужина разскажите. Ну-съ, сдавайте.
По дорогѣ домой хозяинъ, неосторожно вынимая платокъ, вытряхнулъ булавку на мостовую, и тою ж ночью летѣвшая со звономъ и грохотомъ на пожаръ команда раздавила жемчужину.
VII.
– А-а, вы про ту?.. давнымъ-давно продана! – сказалъ ювелиръ странному покупателю.
– Продана?!! А я все собиралъ для нея деньги… я такъ работалъ…
– Ничего не подѣлаешь, наше дѣло такое. Вотъ-съ получите двадцать четыре рубля.
И онъ выложилъ на витрину деньги.
– Какъ же мнѣ быть?.. – растерянно говорилъ покупатель, оглядывая витрину. – Я такъ надѣялся… только о ней и думалъ… Что мнѣ теперь дѣлать?!
«Видно совсѣмъ свихнулся», – подумалъ хозяинъ и пошарилъ подъ стеклышкомъ.
– Впрочемъ, у меня есть еще, берлинской работы. Ихъ искусство достигло высокой марки! Можетъ, не отличите.
И высыпалъ передъ покупателемъ черноту.
– Возьмите, сейчасъ же возьмите этотъ горохъ! – закричалъ покупатель, и его лицо помертвѣло. – Что вы даете?! Мнѣ нужно мою жемчужину! Ту прекрасную, чистую, тихую жемчужину, которая родилась въ тихой глубинѣ моря… создавалась годами!
Вѣдь я только ею и жилъ… Поймите, я жилъ ею, работалъ… зналъ, для чего я живу! Гдѣ же она? у кого? Кому вы ее отдали?!
– Одному почтенному человѣку, – пожалъ плечами торговецъ, сгребая черный горохъ. – Это придавало ему солидность, – потому и купилъ.
– Я не понимаю… солидность! Дайте мою жемчужину! Она была такая прекрасная, свѣтлая… Она была грустная, нѣжная, любящая, недоступная… Нѣтъ, я не то говорю, не такъ… Она была… въ ней были солнечные лучи! Знаете, эти солнечные лучи, такiе… Она была истинная, долго томилась въ темныхъ глубинахъ, такая юная… Только недавно узнала она лучъ солнца! Да нѣтъ, не поймете вы… вы не можете понимать!..
– Понимаю, все понимаю, – пробовалъ успокоить хозяинъ, убирая въ витрину бриллiантовыя сережки. – Ну, стоитъ горячиться изъ пустяка!
– Что вы говорите? Изъ пустяка?!! Торгашъ! фальшивые камни! Вы кому ее продали? Я ее отыщу.
– Нѣтъ, – покачалъ головой торговецъ. – Эту вы не отыщете. Развѣ не знаете, что случилось вчерашней ночью?
– Что случилось… пожаръ?
– Да, пожаръ. Сгорѣло полгорода. И на пожарѣ пропала жемчужинка. Сегодня утромъ приходилъ ко мнѣ человѣкъ отъ того покупателя и сказалъ, что жемчужинка потерялась.
Предупредилъ, если мнѣ ее принесутъ. Погорѣло и распропало много драгоценныхъ вещей. Фальшивыхъ я не считаю.
– Она не могла сгорѣть, – сказалъ покупатель. – Она всегда есть и будетъ.
– Могла затеряться, могли затоптать въ суматохѣ. Могли украсть, наконецъ.
– Затоптать? её могли… затоптать?!! Что же это такое?! Всѣ мечты, всѣ надежды… свѣтлое, чѣмъ я жилъ… могли затоптать!..
– Могла закатиться куда-нибудь… кто знаетъ? – пробовалъ утѣшать хозяинъ. – Ничего-съ. Если имитацiя не по васъ, хотя, прямо скажу, очень хорошей работы, – какъ-нибудь обойдетесь.
– Для чего же я жилъ, работалъ, вѣрилъ въ мечту! – взволнованно говорилъ покупатель, не отрываясь взглядомъ отъ знакомой подушечки изъ розоваго плюша, на которой теперь лежала браслетка-змѣйка.
– Жалко мнѣ васъ, – сказалъ хозяинъ, замѣтивъ слезы въ глазахъ страннаго покупателя. – А вѣдь горю можно помочь. Ваши деньги, которыя вы собрали, не пропадутъ. Мнѣ и самому жаль, что погибло много драгоцѣнныхъ вещей. Погибъ и медальонъ изъ горнаго хрусталя, который купила у меня одна прекрасная дѣвушка. Она уже приходила ко мнѣ и просила достать такой же. Конечно, я ей достану. Могу и вамъ посовѣтовать – подождать. На днѣ моря, сударь, не бываетъ пожаровъ. Тамъ и теперь растетъ и ждетъ новой поры новый жемчугъ. Найдется и ваша любимая, черная. А съ горъ привезутъ купцы новые хрустали. Вѣдь въ горахъ тоже не бываетъ пожаровъ. Да и всѣ драгоцѣнности сыщутся и попадутъ на мѣста. Только фальшивыя сплавились. Я-то ужъ знаю, сударь… самому приходилось дѣлать. Будьте покойны. Дѣло наше такое, – безъ фальшивыхъ н-не проживешь. А знатоковъ и мы цѣнимъ. Будьте добры, оставьте вашъ адресъ. Когда попадется то, что вамъ нужно, дамъ знать. А главное, – успокойтесь.
1914 г.
