Текст книги "Обречённые. Humana error"

Автор книги: Иван Сапрыкин

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 8 страниц)

Как обычно, на этой части дороги, парень сбавил скорость. Поглядывая вперёд, чтобы не съехать на обочину, он всматривался в обветшалые частные дома. Разноцветные крыши уже давно не блестели на солнце, они покрылись серостью, как и всё вокруг.

Дорога пролегала среди поросшего высокой травой поля, где не было ни одно дерева; все деревья, как по волшебству, почему-то росли среди домишек, превращая деревушку в настоящий лес.

В ветвях пели птицы, под толстыми стволами вечерами бегали колючие ёжики, кроты украсили маленькими холмиками лужайки; тоненький ручеёк после заката солнца «гремел» квакающими лягушками. Ну, чем не идиллия? Но идиллия омрачалась осознанием того, что почти в каждом доме находились трупы.

Парень почему-то остановился. Двигатель продолжал тихонько гудеть. Сам не зная зачем, он вдруг повернул руль влево и поехал в деревню.

Прямая дорога местами заросла травой, хотя была покрыта толстым слоем асфальта. Иногда на пути попадались глубокие выбоины, словно рваные воронки от снарядов. Во время дождей эти выбоины превращались в огромные лужи, потому что асфальт местами просел. Приходилось быть всё время начеку, чтобы вовремя объехать очередную яму.

Спустя некоторое время, мопед доставил своего седока в само поселение.

По бокам довольно-таки широкой улицы располагались одно– и двухэтажные частные дома.

Он уже бывал здесь раньше. Иногда – сам не зная зачем – он заезжал сюда и заходил в жилища. Отчасти это было оправданным действием, потому что в домах до сих пор ещё можно было найти что-нибудь стоящее, что могло пригодиться. Например, месяц назад он нашёл микроволновку, забрал её, отвёз отцу, и тот, предварительно почистив и проверив её, включил агрегат, и он работал. Много чего можно было найти. Всё, чем раньше пользовались жители, становилось достоянием одиночек, живущих на старом металлургическом заводе.

Вот и сейчас парень подумал, что если ему не удалось подстрелить ночью никакую дичь, то, может, удастся найти здесь что-нибудь интересное. Не возвращаться же домой с пустыми руками!

Но это было лишь оправданием, – парня тянуло в конкретный дом, куда он заходил не единожды. Там, на кухне, за столом сидела женщина. Парень помнил её очень хорошо. Мёртвое тело вечно смотрело в пустоту стеклянными глазами. Голова откинулась на высокую спинку кресла; её рот был приоткрыт и был виден высохший и задеревеневший язык среди жёлтых зубов. Чёрные волосы обрамляли её ещё не старое лицо. Руки безвольными отростками свисали книзу. Колени сильно сжаты, пятки расставлены в разные стороны, и пальцы на ногах как бы смотрели друг на друга. Женщина была босой, в цветастом платье.

Кто она? Почему молодого человека постоянно тянуло именно к ней? Неужели, это его мать? Ведь только так можно было объяснить это непреодолимое влечение. Но он не знал, кто она. Для него она была обыкновенной женщиной, умершей неизвестно когда, сидя перед раскрытым ноутбуком, стоящим на столе. Возле переносного компьютера стояла чашка; зеленоватый грибок, словно застывшая пена, покрывал эту чашку мохнатым куполом. Женщину настигла смерть внезапно – так же, как и всех остальных. Она работала… или смотрела кино… или играла в игру… А потом… она умерла. Так и осталась вечно сидеть перед ноутбуком, а недопитая чашка с каким-то напитком высохла и покрылась плесенью.

Молодой человек уже стоял перед входом в этот дом. Металлическая дверь была приоткрыта – это он её оставил в таком состоянии ещё месяц назад. За это время не было сильных ветров, поэтому сквозняк не захлопнул её.

Взявшись за ручку, он потянул дверное полотно на себя. Раздался тихий скрип заржавевших петель.

Войдя внутрь, он снова почувствовал знакомый запах – запах сырости, замшелости, запустения и… страха.

Страх в этом доме заменил собой хозяев. Он был единственным властелином, поселившись в каждом углу.

Молодой человек медленно прошёл по узкому коридору и остановился перед деревянной дверью, за которой была кухня.

Там сидела она…

Постояв немного, он решился и зашёл. В кухне было всё как всегда: гора посуды в мойке, открытый шкафчик, висящий на стене, белый холодильник и чёрная сковорода на плите. И эта женщина. Он тихо подошёл к ней. Пустые глаза как обычно смотрели в пустоту…

«Интересно, – подумал парень, – зачем я сюда опять пришёл? Для чего я постоянно иду в эту кухню и смотрю в это мёртвое лицо? Кто она? Она не может быть моей матерью, отец не прав. Люди умерли лет восемьдесят назад, стало быть, если она моя мать, то мне должно быть сейчас примерно столько же. Нет. Это не моя мать. Так, почему же я тогда сюда прихожу? – Он постоял некоторое время, и вдруг призрачная догадка пришла ему в голову:

– Я просто боюсь к ней прикоснуться. Со всеми другими трупами у меня такого нет. Я снимал кольца с их пальцев, снимал ремни, рылся в карманах, и никогда не боялся этого. А вот с ней всё не так просто, хотя, чем она отличается от других?»

Он распрямился, глубоко вздохнул и протянул руку. Видно было, как дрожат пальцы; они не могли прикоснуться к ней; казалось, только они дотронутся до её одежды, как мёртвая женщина клацнет зубами, её стеклянные глаза уставятся на нарушителя спокойствия, а одеревеневшие руки схватят его за горло.

Парень изо всех сил старался прикоснуться к ней. Он делал это, чтобы перебороть свой беспричинный страх; не должно быть в мире такого, чего бы он должен бояться.

Пальцы дрожали, но тянулись к телу. Он смотрел в её глаза… вот сейчас она переведёт свой взгляд на него, сейчас мёртвые зрачки сузятся, и она закричит хриплым голосом, а потом схватит его за руку…

не трогай меня! кто ты такой, чтобы меня трогать! убирайся туда, откуда пришёл!

Или:

ты пришёл в мой дом и посмел ко мне притронуться! теперь тебе не уйти! ты останешься здесь! со мной! навечно!

Парень отдёрнул руку. Он так и не смог к ней прикоснуться. С досады, он даже не заметил, как из его рта вырвалось восклицание, прозвучавшее в этом мёртвом доме, как гром:

– Ну и чёрт с тобой!

Испугавшись своего голоса, он даже сделал шаг назад. Сердце колотилось, как бешеное.

«Я не смог. Опять не смог! Чёрт! Ну и ладно. Нечего мне здесь делать. Пусть она сидит, что мне до неё!»

Он повернулся и направился к выходу из кухни. Но дойдя до двери, вдруг резко остановился. Страх пробрал его до костей. Какое-то мимолётное и неосознанное чувство проскользнуло в голове: что-то не так, чего-то не хватает!

«Что-то не так с этой женщиной! Не так, как обычно…»

Он заставил себя повернуться и посмотреть на неё. Тело сидело на прежнем месте, – это правильно, так и должно быть… Но что-же тогда не так?!

Он осмотрел кухню – всё на своих местах; осмотрел женщину, которая сейчас сидела к нему спиной. Обычный труп… труп, как труп – ничего особенного!.. Но ему что-то показалось… вот только, что именно? Что-то изменилось. Но что?

Он снова подошёл к ней.

Стеклянные глаза. Чёрные волосы. Приоткрытый рот. Язык. Зубы. Платье. Сжатые коленки. Босые ноги. Обвисшая грудь…

– Цепочка! – вдруг воскликнул он. – Цепочка! У неё на шее была золотая цепочка! ЕЁ НЕТ! Как это?.. Где она? Что происходит?!

Парень крутанулся в разные стороны.

«Может, она порвалась и упала на пол?», – подумал он.

Тщательно осмотрел пространство под столом, под стулом, но ничего не нашёл. И тут его внимание привлёк странный шум – как будто бы что-то железное упало на улице. Он подбежал к окну, но ничего странного не заметил.

Показалось.

Не понимая, что происходит, парень ещё раз обыскал всю кухню, пытаясь найти цепочку. В то время, когда он лазил под столом, на улице снова раздался отчётливый звук. На этот раз сомнений быть не могло – там кто-то есть!

Он снова подбежал к окну и заглядывал сквозь потемневшее стекло в разные стороны – всё, как обычно, никого нет.

– Но звук-то был, – шёпотом проговорил молодой человек.

Недолго думая, он побежал к входной двери. Дверь была в том же приоткрытом состоянии, в каком он её оставил. Страх заполнил всю его душу. Он боялся выглянуть на улицу. Его Штайр висел за спиной. Неужели, пришло время пустить его в ход? Но против кого? Друг это или враг? Человек или животное?

Это стоит выяснить.

Сделав шаг за порог, парень вдруг подумал, а не дичь ли это? Если дичь, то может охота всё-таки удастся! С этой мыслью он покрался вдоль стены и заглянул за угол. Именно оттуда и был слышен тот странный звук.

За деревьями росли кусты. Как раз там и мог прятаться тот, кто шумел. С шакалом справиться легко, а вот если это ягуар или кабан!..

Парень проверил оружие – всё в порядке; может статься, что придётся выпустить все патроны непрерывной очередью, в том случае если это крупный зверь.

Но в этот момент все мысли улетучились, – парень услышал то, чего не слышал никогда в жизни.

Это был хриплый голос какого-то мужчины. Он отчётливо раздавался за густыми кустами:

– Здесь ничего нет! Валим отсюда!

Откуда-то сбоку послышался ответ:

– Но мы ещё не проверили ту часть…

– Я сказал, валим! Кроме дохляков тут нет ничего! Один хлам! Кто-то уже перешерстил всю округу.

Молодой человек застыл, выставив перед собой оружие. Он совершенно не представлял себе, кто это такие. Он впервые за всю свою жизнь слышит голос, принадлежащий не его отцу, а совершенно чужому человеку! К добру или к худу, но парень теперь знал, что на земле есть ещё люди. Но чего от них ожидать – вот загадка!..

Тем временем за кустами послышался звук захлопывающейся двери автомобиля. Когда-то у отца был маленький грузовичок, но потом в нём что-то сломалось, и отец не смог его починить; так он и стоит теперь в полуразобранном состоянии в большом заводском гараже.

Вслед за звуком закрывшейся двери автомобиля сразу же заурчал двигатель. Звук был не таким, какой был у грузовика, значит, это легковой автомобиль. Затем последовала пробуксовка, и машина быстро поехала куда-то скрытая высокими кустами.

Парень остался в тишине. Он обернулся, вспомнив о своём мопеде. Странно, как же те люди его не заметили! Мопед стоял у дерева, а к седлу была пристёгнута сумка.

И тут он заметил следы: трава возле дома была примята, отчётливо просматривались две полосы от шин автомобиля. Видимо, те люди подъезжали к этому дому и заходили внутрь ещё до того, как сюда приехал он. Теперь понятно, кто снял с той женщины её золотую цепочку. Только зачем она им нужна, думал молодой человек, что они с ней будут делать? Но это их дело; парень удивлялся, как ему посчастливилось разминуться с теми людьми. Хорошо, конечно, что на земле ещё кто-то остался, но встретиться с ними один на один, парню было как-то боязно.

«В последнее время мне катастрофически везёт, – подумал он. – Сначала забыл Штайр, и он пролежал на лавке всю ночь. Крысы меня не съели. Теперь оставил мопед на улице, и те люди его не заметили… Но мопед я всё время оставлял на улице. Зачем зверям мопед? Ведь кроме зверей здесь никого никогда не было! До этого дня. – Он постоял немного в нерешительности, и вдруг сказал сам себе: – Надо срочно возвращаться домой и рассказать отцу!»

Подбежав к мопеду, парень вскочил на него, развернулся и поехал прочь из поселения. Выезжая на корявую дорогу, он постоянно прислушивался и вертел головой в разные стороны, пытаясь услышать или увидеть тех, кто уехал на машине.

Выезжая на трассу, он сначала осмотрел всё поле. Никого не было, поэтому дал газу и на полном ходу помчался домой.

Глава два. Отец

Большой завод занимал площадь не менее десяти километров в диаметре. Громадные бетонные постройки лепились друг к другу, словно им не хватало места. Толстые трубы, из которых когда-то выходил пар от печей, где плавили металл, вырастали как грибы между бетонных корпусов и цехов. Трубы потоньше торчали замшелыми обелисками, указывающими в небо.

Завод напоминал настоящий мегаполис; на территории имелась своя железная дорога.

Когда-то здесь было полным-полно людей, но теперь на этом заводе – только двое: отец и сын.

По широкой дороге, уложенной бетонными плитами, мчал маленький мопед, который вскоре остановился около старого цеха с большими железными воротами. В одной из пятиметровых створок была вмонтирована дверь.

Парень остановился как раз возле неё и соскочил с мопеда.

– Отец!

Распахнув дверь, он перенёс мопед через высокий порог, поставил свой транспорт около стены и снова закричал.

– Отец!

Гулкое эхо прокатилось по просторному цеху. Большие запылённые и замасленные окна, опутанные серой паутиной, плохо пропускали солнечный свет, поэтому в цеху было немного темновато, особенно если зайти с улицы. На высоте около четырёх метров по бокам стен располагались террасы, образовывающие второй ярус; там когда-то были кабинеты мастеров и начальников. От начала и до конца обширного помещения по специальным бетонным выступам на стенах тянулись металлические направляющие – это был кран-балка, крюк которого висел под потолком. Посреди цеха были сложены разнообразные предметы, оставшиеся с тех времён, когда завод ещё был жив: металлические конструкции, бетонные кольца, огромные шестерни, блоки, тросы, смотанные в невероятных размерах бухты; и среди этого всего стоял небольшой грузовичок. Его капот был открыт, и оттуда торчали разноцветные провода.

В цеху никого не было. Парень покрутил головой в разные стороны и снова закричал:

– Отец! – А потом тихо добавил: – Где же ты вечно лазишь…

– Не называй меня отцом, Ким, – вдруг раздалось сзади.

Парень даже подскочил от неожиданности.

– Да чёрт побери, отец! Зачем так подкрадываться?

– Я не подкрадываюсь, – сказал мужчина, вытирая замасленные руки грязным полотенцем. Он был на полголовы выше своего приёмного сына. Волосы, несмотря на то что он ещё не был стариком, практически все поседели. Из карманов рабочей куртки торчали разводные ключи, а на поясе висел небольшой шуруповёрт. – Чего так орёшь? – сказал он и как бы между прочим добавил: – Не называй меня отцом.

– А как называть? Фрол?

– И по имени тоже не надо. Есть хорошее слово «папа».

– Но…

– Мне не нравится слово «отец». Оно грубое и острое, как лезвие. А «папа» звучит мягко и душевно. – Мужчина кинул замасленное полотенце на двигатель грузовичка и спросил: – Что принёс?

– Ничего.

– Я так и знал… Я так и знал! – повторил он, повышая голос. – Опять заснул, да?

– Нет!

– Я знаю, ты вечно спишь на охоте! Как так можно?! Ты понимаешь, что это очень опасно!

– Я не спал, – врал парень. – Я должен сказать тебе что-то важное…

– Ладно. – отмахнулся отец. – Жив, и то хорошо. Будешь есть?

– Да, отец. Но потом. Сначала я…

– Не называй меня так.

– Хорошо, отец.

– Вот… – Мужчина замахнулся на него выхваченным из кармана небольшим разводным ключом. – Вот же несносный… сынуля! Угораздило же меня двадцать лет назад подобрать это чудо на пустынной улице!

– Мог бы и не подбирать, – пожал плечами парень.

– Ну, тогда бы тебя съели крысы.

– Ох-ох-ох, что ж я маленький не сдох!

– Слушай, прекрати паясничать!

– Хорошо, папа Фрол, – насупился Ким.

– Так! Пошёл вон отсюда, паразит! Он ещё издевается! Ничего не принёс, а жрать просит! Вот, что бы ты делал без меня, а? Сдох бы с голодухи! Я тебя кормлю, пою, учу, воспитываю, а ты, гад, дразнишься и…

– Ладно, извини… пап. – Последнее слово Ким еле-еле выдавил из себя.

– Там в холодильнике свинятина… то есть, кабанятина. Суп разогрей, лепёшки бери, они в хлебнице, чай…

– Пап! – перебил его Ким. – Мне нужно тебе сообщить невероятную новость. Именно поэтому я так кричал.

– Что случилось? Колесо пробил?

– Нет. – Молодой человек сделал небольшую паузу, после чего тихо произнёс: – Я видел людей.

Лицо мужчины сразу же изменилось. Он расширил глаза, приоткрыл рот и уставился на парня.

– КОГО ты видел?!

– Людей. Вернее, не видел, а слышал. Я заехал в деревушку…

И Ким рассказал о своём приключении. Отец внимательно его выслушал, и когда сын закончил рассказ, сразу же воскликнул:

– Так, живо! Собирай с улицы все причиндалы! Тачку – в склад, под замок, шины, стол, стулья – в дом! Сетку убери с дороги, верёвку смотай и заноси сюда!..

– А что такое? Для чего это всё?

– Да, и следы замети веником! – продолжал отец. – И заметай так, как я тебя учил, чтобы не было заметно, что заметали, понял?

– Но, что случилось? Почему я должен делать всё это?

– Ты что, не понял, что произошло?

–Нет.

– Ты слышал людей! Кто там был? Мужик с хриплым голосом, да? И ещё один с голосом потоньше?

– Да… по-моему… я не уверен… но, мне кажется, что там ещё кто-то был. Но того я почти не слышал. Может, он сидел в машине? А может, их было всего двое.

– И у них есть машина. Значит, они очень скоро будут здесь! Наверное, они УЖЕ здесь!

– Но почему ты их так боишься? Может, они не враги вовсе! И почему ты думаешь, что они приедут именно сюда? Я ведь не знаю, куда они направились.

– Послушай, Ким, – склонив голову вбок и сложив руки на груди, сказал мужчина, – наш завод трудно не заметить! А наш завод, да будет тебе известно, это лакомый кусочек для всяких проходимцев!

– Но это же люди!

– Вот именно! Именно, что люди! Я всегда тебе говорил, что человек – это самое опасное животное! От людей можно ждать чего угодно. Крысы, шакалы, ягуары, крокодилы и другие обитатели нашего мира – они предсказуемы, у них инстинкты, которые не изменяются, несмотря ни на что! А человек… Он наделён разумом, и порой этот разум толкает его на такое, что и на голову не натянешь!

– Но откуда ты столько знаешь про людей? Из своих книжек? Ты же даже не помнишь своих родителей!

– Я помню своих родителей, – твёрдо сказал отец. – Мне было десять лет, когда они умерли.

– От той болезни?

– Тогда умирали все. Кто раньше, кто позже… Кому-то посчастливилось прожить до старости, кому-то не повезло. Я же тебе рассказывал про апокалипсис. Люди умирали на протяжении долгого времени, пока планета не опустела совсем. Это излучение…

– Опять ты про какое-то излучение! – перебил его Ким. – Это был вирус!

– Нет. Это было излучение. Оно подействовало на всё человечество. От вируса умирают, и после этого трупы разлагаются. Мы же имеем совсем другую ситуацию… Так, стоп! Ты опять мне пудришь мозги! Живо марш на улицу, собирай пожитки! Времени нет трындеть! Сделай так, чтобы никто не понял, что этот цех обитаем. Если те будут проезжать мимо, им на глаза не должно попасться ничего напоминающее о том, что мы тут живём. Пусть едут мимо!

– А если б это были друзья?

– Если б у бабушки был бы… она была бы дедушкой! Так, пошёл, быстро! – Мужчина кинулся было в сторону, но вдруг резко остановился, повернулся к сыну, который уже успел подойти к воротам, и громко сказал: – Нет, стой! – Парень обернулся. – Стой. Не ходи туда. Ты знаешь, как остановить генератор, я тебе показывал, поэтому иди в бойлерную и останови его, чтобы не гремел и не дымил. Потом быстро затуши огонь в печи, чтобы из трубы не шёл дым… Ну, в общем, ты знаешь всё, что надо сделать… А улицей займусь я. Так будет лучше. Живо марш в бойлерную!

Ким пожал плечами и побежал в подвальное помещение, вход в которое располагался в конце этой половины цеха. Преодолев пятнадцать ступеней, он оказался в подвале, а тем временем, отец выбежал из цеха и стал лихорадочно собирать всё, что могло указывать на обитаемость этого места.

В подвале было сыро и воняло дымом. Огромный генератор гремел так, что его было слышно даже если отойти от цеха на порядочное расстояние, несмотря на то что этот агрегат стоял в трёх метрах ниже уровня земли. Из него торчала железная труба, выходившая на улицу, но сочленения её прохудились, и дым сквозь маленькие дырочки вырывался из неё, наполняя комнату гарью.

Ким отлично помнил, как остановить генератор, снабжавший их дом электричеством, а зимой, ещё и теплом.

Генератор имел пять метров в длину, два в ширину, полтора метра в высоту, и весил несколько тонн. Молодому человеку всегда было интересно, как же его сюда затащили, если никаких ворот здесь не было. Отец говорил, что его сюда поставил кран ещё в то время, когда цех только строился, и только после того, как поставили сюда генератор, положили плиты перекрытия и продолжили строительство. Ким не верил этому, предполагая, что генератор собирали по частям в этом помещении. Отец не спорил, потому что видел и такой вариант.

Проведя все необходимые действия, парень глубоко вздохнул, отчего закашлялся, ведь дым висел в воздухе, словно какой-нибудь туман. Генератор замолк. Отключив на всякий случай рубильник, Ким взбежал по лестнице и отправился к воротам, что вели на улицу. Небольшая дверь в створке ворот была слегка приоткрыта. Высунув голову, парень сразу же увидел отца, который метался из стороны в сторону, «наводя порядок».

Отец тут же заметил его и ткнул пальцем куда-то вверх. Ким машинально задрал голову, но тут же понял – дым из трубы – он забыл потушить огонь в печи. Голова исчезла, дверь захлопнулась, и Ким побежал по лестнице вверх, на второй этаж, где стояла коптильня. В ней отец любил готовить мясо или рыбу.

Забежав на второй ярус, Ким влетел в третью дверь от лестницы. Коптильню отец сделал своим руками из большого сейфа. Сейф стоял в этой комнате ещё со времён «человечества». Скорее всего, им никто не пользовался, потому что он был открыт, когда отец задумал соорудить коптильню.

Парень открыл тяжёлую дверь. Повалил густой дым. Рядом всегда стояло ведро с водой. Ким плеснул в тлеющие угли. Вместо дыма повалил горячий пар.

– Чёрт! – Он отскочил, закрывая лицо руками. – Можно было бы просто закрыть дымовую заслонку и ничего не тушить! А он – «Затуши, затуши!» Перестраховщик. Само бы потухло. И чего он так боится?

Ким бубнил себе под нос, но продолжал обильно поливать раскалённые угли водой.

Наконец, пар исчез. Ким закрыл дымовую заслонку вверху металлического ящика, закрыл дверь, осмотрелся и побежал вниз.

Выбежав на улицу, Ким остановился. Отца не было. Мимолётный холодок прошёл по спине; неужели, опасения отца оправдались – его нашли, схватили и… Но тут молодой человек услышал шелест метлы. Облегчённо вздохнув, он побежал за угол здания, на звук.

Отец плавными и особыми движениями «причёсывал» пыль, покрывающую бетонные плиты. Он тщательно заметал следы, и работа его уже практически подходила к концу. Увидев сына, он кивнул в его сторону, как бы спрашивая, всё ли тот сделал. Сын кивнул в ответ, мол, сделал всё, как ты хотел.

Отец домёл последнюю плиту, на которой ещё виднелись следы от ручной тачки, и знаком показал сыну возвращаться домой.

Когда они вошли, мужчина закрыл дверь на засов и тихо сказал:

– А теперь пойдём на крышу. Забеги ко мне в комнату и возьми бинокль.

Парень молча кивнул, и они вместе поднялись на второй этаж. Отец пошёл дальше по коридору, где был небольшой лестничный марш. Открыл незапертую решётчатую дверь, сваренную из арматуры, и поспешил вверх.

Небольшая кирпичная постройка вывела его на крышу. Отец по-хозяйски, не смог не отметить для себя, что кровля находится не в лучшем состоянии и уже вскоре станет течь; мысленно он дал себе зарок, что надо взять горелку, баллон с пропаном, вынести из подвала кровельный материал и раскатать парочку рулонов, чтобы залатать дыры.

По периметру крыши тянулся невысокий бортик, сложенный из белого кирпича; высотой он был от тридцати до шестидесяти сантиметров, в зависимости от уклонов кровли. В некоторых местах бортик прерывался, что в данном случае могло послужить отличным укрытием, где можно было залечь и, не высовываясь, наблюдать за происходящим внизу.

Мужчина так и сделал: согнувшись, он подбежал к промежутку между бортиками и лёг, выглядывая из-за кирпичной кладки.

Внизу всё было тихо. Цех был довольно-таки высоким, выше, чем все остальные постройки, окружавшие его, поэтому видно было хорошо. С этой стороны здания росло несколько деревьев, среди которых темнела небольшая беседка, что когда-то служила работникам завода курилкой, а по бокам – метрах в тридцати – стояли ещё два цеха.

Мужчина внимательно осматривал окрестности, но ничего не замечал.

Именно в этот момент сзади подкрался Ким. Тронув отца за плечо, парень отдал ему бинокль.

– Спасибо, – поблагодарил отец и приставил бинокль к глазам, настраивая резкость.

– Ну, что? – через некоторое время спросил Ким.

– Отсюда никого не видно. Надо посмотреть во все стороны. Они могут быть, где угодно.

– Но почему ты думаешь, что они придут именно сюда? Завод огромный, и ты правильно сказал, они могут быть, где угодно.

Отец пристально посмотрел в глаза сыну:

– Есть такой паскудный закон. Называется «закон подлости». Понятно? Нам всё равно надо быть начеку. – Он отполз от бортика. – Пойдём на другую сторону. Только наклоняйся, когда будешь подходить к краю крыши. На средине, снизу нас не видно, а когда мы подходим к краю…

– Понял, понял!

Так они осмотрели все стороны, но никого не увидели. Это заняло у них не менее часа, после чего отец сказал:

– Ночью я отправлюсь в дозор, а ты будешь сидеть на крыше и наблюдать.

– Чего?! Куда ты отправишься? В дозор? Но зачем?

– Надо выяснить, одни мы тут или нет.

– Для чего? Мы просто можем сидеть здесь и, если они придут, мы непременно об этом узнаем. Зачем идти куда-то?

Отец медлил с ответом. Ему и самому не хотелось рисковать, но также он понимал, что всё равно не успокоится, пока не поставит все точки над «i». Не найдя более-менее подходящего аргумента, он медленно проговорил:

– Мне надо быть уверенным…

Ким пожал плечами и ничего не ответил, – он знал, что с папой спорить бесполезно. Он, если вобьёт себе в голову какую-нибудь ерунду, так её и отбойным молотком оттуда не выбьешь!

Они покинули крышу и спустились на второй этаж.

Везде была полнейшая тишина, даже птицы улетели куда-то. Но так бывало и раньше, особенно перед грозой. Ким, кстати, находясь на крыше, видел на небе синие тучи, что скапливались над горизонтом; наверняка ночью будет ливень. А отец собрался идти чёрте куда! Надо ли ему это? Но Ким не спорил. Его беспокоили только две вещи: то, что отец будет рисковать собой, неизвестно для чего, и то, что ему – Киму – придётся провести эту ночь на крыше. Под дождём. Ещё одна «неудобная» ночь. А так хотелось забраться под одеяло, скрутиться калачиком и хорошенько выспаться. Парень даже жалел, что рассказал отцу про тех людей. Теперь из-за этого надо торчать на крыше всю ночь. Но ничего не поделаешь, – отец сказал, значит, надо делать. Ким, несмотря на то что иногда позволял себе поприкалываться над папой, на самом деле его очень уважал и ценил. Он понимал, что этот мужчина единственный, кто у него есть. И вдобавок, этот мужчина его спас от смерти и вырастил. Только за это уже стоит его ценить.

После того, как они спустились с крыши, уже было около двух часов дня. Весь оставшийся день отец был беспокойным; он всё время подбегал к окнам и высматривал, что твориться на улице. Иногда он поднимался на крышу с биноклем, постоянно прислушивался. Всё было тихо. Но отец не переставал беспокоиться.

Ким не раз за этот день говорил ему, что беспокоится не о чем, ну, или хотя бы, слишком рано, ведь ничего не произошло. Но на отца это не действовало.

– У меня какое-то странное предчувствие, – говорил он.

После того, как отец в очередной раз спустился с крыши, Ким сказал:

– Отец…

– Не назыв…

– Хорошо, хорошо! Пап! Ты это… может, сейчас пойдёшь что ли?

– Куда?

– В свой дозор. Посмотри на улицу. Потемнело. Тучи. Ветер поднимается. Может, ну его, этот дозор, а? Ночью будет ливень. Иди сейчас, если тебе так уж надо.

– Сейчас светло, и я как на ладони. Если и есть там кто-то, то меня непременно заметят. Нет. Это надо делать ночью.

Ким стоял и молча смотрел в пол. Отец знал повадки своего приёмного сына – Ким нервничает, он боится, чувствует что-то нехорошее…

Отец подошёл к молодому человеку.

– Что случилось? – тихо спросил он.

– Я…

Ким снова замолчал.

– Ты переживаешь за меня?

Парень пожал плечами:

– Просто… Этой ночью я опять видел сон… Я не хотел тебе этого говорить… я знаю, что ты о них думаешь… о моих снах.

– Ты опять видел тот сон?!

– Да.

– И кто в нём был на этот раз? – с опаской спросил отец.

Ким всю свою жизнь периодически видел один и тот же сон. Пустая улица. По бокам многоэтажки. По дороге идёт маленький ребёнок и плачет. Он постоянно роняет свою соску, но поднимает её и суёт обратно в рот. Этим ребёнком был сам Ким. Это всё, что он помнил из своего детства. Каждый раз сон повторялся до мельчайших подробностей. Но зато его концовка всегда менялась. Мальчик останавливался, внезапно поднимался ветер, закручивая в небольшом вихре всякий мусор, а потом ребёнок замечал что-то в подвале многоэтажки. Иногда там была тень, иногда цветок, иногда чьи-то глаза. Этой ночью он тоже видел чьи-то глаза, но он никогда не слышал рыка. Какой-то зверь смотрел на него из мрака и рычал. Хищные глаза светились яростью, а в самом конце сна из темноты подвала показалась оскаленная пасть: острые, длинные зубы были покрыты кровью. Ким отчётливо помнил эти зубы, и также отчётливо помнил хриплое рычание.

Отец интерпретировал сновидения сына по-разному: если приснился цветок в подвале, значит, случится что-то хорошее, если, что-то страшное, значит, плохое. Ким не хотел верить в эту «чушь», но также не мог не замечать, что его сны действительно были пророческими, и это не раз подтверждалось фактами.

Летом прошлого года ему приснилось, что из подвала выбежала крыса. Вечером того же дня откуда ни возьмись действительно набежали крысы, ещё до захода солнца. Странное поведение млекопитающих не могло не удивлять: почему вдруг крысы решили покинуть свои убежища в светлое время суток? Ответ был довольно-таки прост: оказалось, что в одном из корпусов произошло возгорание; там когда-то была контора, и помещения были завалены бумагой, которую сквозь разбитые окна разбросал ветер. На полу валялись разбитые бутылки. Была невыносимая жара, солнце палило, как сумасшедшее, и стеклянные осколки, по-видимому, послужили отличными линзами. От этого и произошёл пожар.

Факт оставался фактом – Ким во сне видел крысу, и крысы действительно прибежали, спасаясь от огня.

Каждый его сон имел реальные отголоски, что происходили на самом деле, и не обращать внимания на сны было сложновато, особенно если снилось что-то нехорошее.

На этот раз во сне он явственно видел окровавленную пасть. Потом днём он услышал тех людей. Теперь отец беспокоится… собирается ночью идти «в дозор».

Киму очень не хотелось, чтобы он шёл туда.

Поэтому он тихо ответил на вопрос отца:

– Из подвала на меня смотрели светящиеся глаза, а потом я услышал рык… а потом на меня двинулась оскаленная пасть. Зубы были покрыты кровью.

– Что…

– Да. Пап. Может, не пойдёшь, а?

Отец помолчал немного, собираясь с мыслями, и ответил: