Текст книги "Сказания русского народа"

Автор книги: Иван Сахаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 23 страниц) [доступный отрывок для чтения: 9 страниц]

Русское народное чернокнижие

Сказания о чародействе

Чары на ветер

Чары на ветер известны были в русском чернокнижии еще в XVI столетии. Курбский, участник славы царя Иоанна IV Васильевича, описывая казанскую битву, говорит, что казанские татары, желая очаровать русскую рать, навевали ветры с своей стены. Люди, незнакомые с русскою семейною жизнию, до сих пор обвиняют Курбского за это известие. Чтобы увериться– действительно ли существуют чары на ветер, стоит только заговорить с первым русским селянином, и сотни примеров будут пред глазами. В селах говорят, что какой-то пчельник научил чародеев такому ремеслу, когда отроившиеся пчелы улетали к соседям; но, рассматривая применение чаров на ветер к разным случаям, видно, что они были занесены к нам с чужой стороны. Кажется, без всякого сомнения, можно предполагать, что чары на ветер изобретены казанскими чародеями.

Чары на ветер составляют жестокую месть в оскорблении. Желая отомстить своему врагу, поселяне отправляются к чародею, рассказывают свою обиду, просят его почаровать на ветер. Чародей, получивши подарки: вино, деньги, холстину, спрашивает: «В какой стороне живет твой супостат?» – «Вот в этой-то сторонке, говорит обиженный, живет мой супостат!» – Выходят вместе на дорогу и оба смотрят: есть ли туда попутный ветер? Если есть ветер, тогда приступают к совершению обряда. Обиженный поселянин берет с дороги снег или пыль, смотря по времени года, и отдает с поклоном чародею. Этот, принявши пыль, бросает на ветер, приговаривая проклятие: «Кулла, Кулла! Ослепи такого-то,  черные,  вороные,  голубые,  карие,  белые, красные очи. Раздуй его утробу толще угольной ямы, засуши его тело тоньше луговой травы. Умори его скорее змеи медяницы!»

Проговоривши проклятие, чародей глубоко задумывается, потом рассказывает: вид, приметы, место – куда долетели его чары; уверяет, как корчило этого человека, как он лишался зрения, как раздувался своею утробою, как начал чахнуть, как теперь томится недугом смертным.

Поселяне убеждены, что если их враг попадется под проклятие чародея, то он непременно будет жертвою чарования. Но как этого на самом деле не бывает, то всегда утешают себя тем, что на эти чары попался посторонний человек, сходный лицом и всеми приметами с его врагом. Вероятно, что извинения высказываются наперед самими чародеями, в оправдание своего обмана. Доверенность и настроенное воображение к чудесам составляют основу всякого чарования. Знавши простоту поселян, их доверенность ко всему чудесному, мы не должны удивляться, что они позволяют себя обманывать чародеям. Мне известны многие усилия, предпринимаемые для истребления сего обмана, но, к сожалению, увеличившие еще более уверенность простодушных в действительности этих чар. Кажется, что все это происходит оттого, что благодетельные помещики не знают: как вооружиться против этого зла? Справедливое удовлетворение обиды, внимание к бедствию могут навсегда истребить верование в чары на ветер. Русский поселянин тих и спокоен, добр от природы, понятлив до последней возможности. Случись с ним бедствие, он лишается этих наследственных доблестей, и тогда-то предается с полною достоверностию в распоряжение обманщиков.

Чары на след

Чары на след употребляются едва ли не во всех селениях. Верование поселян так к ним безгранично, что никто не может их разуверить. Человек, подвергшийся этому чарованию, почитается от всех погибшим, недоступным ко всякому исцелению. Трудно решить: когда забрело на русскую землю это чарование? Что оно не русское создание, в этом нет сомнения. Люди, занимающиеся этим ремеслом, суть: цыгане, литовцы, татары, молдаване, сельские русские коновалы, бродящие по русским селениям с предложением услуг, всегда остающихся в наклад простодушным поселянам. Спрашивай бывалого – русское поверие – составляет причину всех сельских бедствий. Расспрашивая бывалого о чужеземных диковинках, поселяне всегда стараются выпытывать, всеми возможными средствами, об отвращении бедствий. И здесь-то бывалый, как опытный обманщик, научает глупостям всякого рода.

Чары на след есть ни что другое, как обыкновенная болезнь, известная в медицине под именем старческого увядания – Marasmus. Человек сохнет, теряет с каждою минутою жизненные отправления, лишается умственных способностей и, в истощении постепенном, медленном, умирает. Поселяне, не понимающие свойства болезней, приписывают это болезненное состояние чарам на след.

В селениях чары на след употребляются: в любовных интригах, в размолвке соседей, в явной, непримиримой вражде. В первых двух случаях будто они нагоняют только вечную тоску, отвращение от занятий и неизбежную смерть; в последнем же случае, кроме тоски, иссушают человека до последней возможности и доводят нередко до самоубийства. Вот основное верование поселян в чарование.

Поселяне, предпринимающие совершать чары на след, стараются подметить след проходящего человека, своего непримиримого врага. Заметивши след, они закрывают его, чтобы посторонние не истребили. Чародеи считают те только лучшими следы, которые были напечатлены: на песке, пыли, грязи, росе, снеге, и в особенности те, на которых есть волосы животных и людей. Это условие, кажется, выдумано по необходимости, для оправдания обмана. Призванный чародей так искусно отделяет след, что он представляет как бы слепок со ступни. Для этого они употребляют широкий ножик, как говорят они же, окровавленный вихрем. Над снятым слепком читают тайно заговоры. Когда обиженный требует только нанесения тоски, тогда чародеи прячут след или под матицу, или под князек; когда же обиженный требует смертельного отмщения, тогда он, в глухую полночь, сжигает след в бане.

Зло, совершенное чародеями над подвергшимся этому чарованию, может быть и уничтожено. Заметивши тоску, поселяне призывают или доку, или ведуна, или знахаря и просят его, с подарками, избавить больного от недуга. Дока, решившийся помогать, прежде всего осматривает матицу, потом князек, пересчитывает волосы. Поселяне слепо верят, что докам известно, сколько у каждого человека есть волос и что вылезающие волосы всегда падают под след. Если они найдут след и заметят в нем волосы, тогда обещают избавление. Когда же обещание не сбывается, тогда уверяют, что замеченные ими в следе волосы, вероятно, принадлежали другому. Это условие есть приготовленное оправдание для неудачи. Дока выносит найденный след на улицу и бросает на дорогу, по направлению ветра. Этим самым сгоняется тоска. Когда дока не отыщет следа, тогда предлагает больному сжечь белье под Благовещение, уверяя, что только это средство избавит его от недуга.

Всякий благомыслящий человек, конечно, будет сожалеть о заблуждении поселян и, без сомнения, пожелает истребления этого поверия. Что чары на след есть обман, в этом нет сомнения. Кто, кроме помещиков и приходских священников, может истребить это зло? На них основывается надежда в исполнении общего желания!

Чары для калек

Чары для калек должны обращать особенное внимание помещиков по своему злоупотреблению в семейной жизни. Простолюдин решительно верит, что калеки, люди, обезображенные разными болезнями, суть несчастливцы, очарованные доками, ведунами. Можно ли придумать нелепее сего заблуждения? Русский поселянин, при взгляде на калек, сожалеет об них, но вместе с тем и страшится, предполагая в их теле присутствие нечистой силы. Нельзя обвинять поселянина за это последнее предположение: достоверные известия об изуродовании людей могут приводить всякого в содрогание. Давно ли исчезли в современной нашей городской жизни толпы слепых, подводы с изуродованными людьми? До сих пор еще скитаются они по селениям, до сих пор еще проказы их существуют. Не говоря о явном изуродовании людей, совершаемом слепыми и калеками, для благовидного собирания милостыни, чары для калек действительно находятся в русском чернокнижии. Чтобы уверить себя, что они занесены в нашу родину с чужой стороны, рассмотрим совершение самого обряда. Это только одно может доказать, что русский поселянин не был их изобретателем.

Чародеи, для совершения своего обряда, берут землю с свежей могилы, вынимают золу из семи печей, собирают соль из семи изб. Все это смешивают вместе, или зашивают в онучи или в чулки, или кладут в лапти вместо подстилки. Без всякого сомнения, что участником такого обряда должен быть кто-нибудь из семейных или близких людей. Тот, кому обречено это снадобье, лишается употребления ноги. В этом заключается совершение чаров для калек.

Объяснить это чародейство можно очень просто. Земля, взятая с свежей могилы, всегда заключает в себе или частицы селитренные, или известковые, но в смешении с золою и солью образует такой химический состав, который легко может поглощать в себя испарения и сообщать их другим телам. Такой состав, сообщенный с ногою, весьма скоро поглощает ножную испарину и, будучи растворим ею, овлаживает, так сказать, своею сыростью соприкосновенные части. Если при этом обратим внимание на способность человеческой организации всасывать влажность, то легко уверимся, что состав чародеев для калек основан на всасывании испарений и что вследствие этого неизбежно должен образоваться искусственный ревматизм. Простолюдин, не понимая законов природы, но веруя в ревматизмы, всегда будет уверять, что то делают злостные мертвецы, ненавидящие живущих людей за то, что они, будто бы наперекор судьбы, остаются взамен их наслаждаться мирскими удовольствиями.

Военные врачи, в мирное время, должны обращать особенное внимание на ревматизмы. Солдаты, желая избавиться от службы, добровольно подвергаются чарам для калек.

Невозможно допустить, чтобы русский поселянин, чуждый химических сведений, мог быть изобретателем искусственного ревматизма—или чаров для калек. Если есть из русских занимающиеся этим промыслом, то вероятно, что они исполняют это по преданию, без всякого понятия о законах химического соединения, без знаний о действии веществ на человеческое тело. После сего мы смело можем сказать: чары для калек есть изобретение чужеземное, занесенное в русскую землю. Доселе еще остаются темные понятия о кликушах, которых всегда выдают за беснующихся. Но и это есть болезнь: искусственная истерика. Кровогонительные средства, нарушая отправление женских органов, возвышая раздражение нервной системы, образуют такое искусственное состояние нервного электричества, что врачи никак не могут подвести болезни этого рода под обыкновенные законы происхождения болезней. Заметим еще важное обстоятельство: многие из поселян  обладают  особенным  знанием  действия  веществ на человеческий организм, знанием, недоступным для врачей. Это-то знание, облеченное разными таинствами, обрядами, обманами, всегда употребляется ими во зло. От сего произошло образование многих искусственных болезней.

Чары на лошадь

Чары на лошадь, сопровождаемые глупым верованием в мщение мертвецов, нашли для себя приют в сельской жизни. За достоверное можно принять, что основателями сего чародейства были цыгане, люди, посвятившие всю свою жизнь на обманы, особенно при продаже лошадей. Кучера, покровители этого обмана, делаются вместе и исполнителями чаров на лошадь.

Чтобы совершить над лошадьми чары, поселяне, по совету чародеев, вытаскивают из гробов гвозди, бросают их в конюшни, и там, где это будет сделано, лошади лишаются ног.

В этом чародействе еще более видно ослепление черни. Гвоздь, хотя бы он был взят прямо из кузницы, легко может вонзиться в ногу животного и тем лишить его употребления ноги. Обманщики прикрыли это зло таинственным повернем, основанным на мщении мертвецов.

Пастухи, из ненависти к владельцам домашних животных, вбивают в ноги лошадей, коров, овец деревянные гвозди, сделанные из осколков гробовых досок. От этой жестокой операции невинное животное хромает, получает раны и умирает. Обманщик, уверивший простолюдина повернем, что покойник, приходя ночью вытаскивать гвоздь, ломает ноги животным, доставляет все способы для зла. Отклоняя от себя постыдное действие, простолюдин воображает, что причиною сделанного зла бывают посторонние люди.

Конечно, никто не будет считать этот поступок за чародейство; но он существует в сельской жизни и столько причиняет вреда, как и самая опустошительная болезнь. Поселянин, сам собою, не решается на эти чары без содействия чародея.

Чары на подтёк

Чары на подтек принадлежат более к домашним бедствиям, нежели к чудесам, неизъяснимым ни законами природы, ни понимаемым рассудком. В селах есть поверие, что таким чарованием обладают мельники.

Мельник русский для своего заведения бывает вместе и механиком и гидравликом. Плотина для мельничного пруда есть верх его искусства, предмет зависти соседей и вместе  укоризна  для  соперников  по  ремеслу.  Люди ненавистные придумали разрушать плотины, устраиваемые в течение многих лет.

Чародеи явились с своими услугами и образовали чары на подтек, содержимые в большой тайне. Призванные злобным мельником, они бросают в пруд змеиное молоко. Поселянин верит, что это так, как уверяет его знахарь своего дела. Но змеиное молоко чародея есть – живая ртуть. Кроме змеиного молока, чародеи советуют бросать в осминном мешке золу по зорям вечерним и утренним, уверяя, что зола выгоняет из пруда водяного дедушку. Чернь слепо верит и в зори, и в водяного.

Могут ли чародеи разрушить этими средствами плотину, решить невозможно; но что – это зло, в этом нет сомнения. Облекая его мифами и чудесным рассказом о выходе водяного из воды – обманщики обольстили простодушные сердца поселян, часто недоступные к состраданию.

Чары над змеёй

Чары над змеею изобретены любовными необходимостями. Простодушным кажется всегда возможным преклонить человеческое сердце к любви неволею. Не довольствуясь одними заговорами, они прибегали к чарованию, и знахари явились пред ними с чарами. Восток древней жизни, изобретатель чаровании, распространил любовные чары по всему свету. Невежество людей приняло с восторгом обольщение старой жизни, украшенное восторженными рассказами, роскошною жизнью. Русская земля получила все любовные  чарования от греков, с первых дней сношения с этим народом.

Главное основание чаров над змеею заключается в суеверном веровании в нечистую силу. Обманщики успели внушить народу, что сопротивление против нечистой силы есть явная вражда, всегда сопровождаемая человеческими несчастиями. Не понимая, что источники всех семейных несчастий заключаются в собственной порочной жизни, люди приписали их духам. Простодушная девушка, уверенная коварною старухою, что она обворожена, что чары совершены над нею для любви такого-то, верит беспрекословно и предается в руки обманщиков. Неудивительно, что от этого верования ничтожные затеи знахарей соделались доступными для семейной жизни.

Чародеи, призванные для совершения чаров над змеею, вручают деревянную рогульку, могущую, по их уверению, укрощать змей, и отсылают в лес искать змею. Когда нападут на это животное, должно рогулькою придавить его к земле. В это время надобно стараться продеть сквозь змеиные глаза иголку с ниткою и говорить: «Змея, змея! как тебе жалко своих глаз, так чтобы раба, такая-то, любила меня и жалела».

Потом, когда бывает вместе с любимым предметом, должно продеть этою иглою с ниткою платье так, чтобы этого никто не заметил. В противном же случае чары остаются ничтожными. Когда это будет приведено в исполнение, тогда начинается любовь и продолжается дотоле, пока будет находиться нитка в платье.

Кроме этого, влюбленный должен взять с собою змею, вытопить из нее сало и сделать свечу, которую носить с собою. Если он будет замечать охлаждение в любви, тогда должно зажечь змеиную свечу, и любовь снова возгорится. Когда же вся сгорит свеча – тогда любовь на веки простывает.

Чары над змеею совершаются во многих русских селениях, хранятся с большою тайною и покупаются дорогою ценою.

Чары над лягушкой

Чары над лягушкою принадлежат к любовным чарованиям и занесены в русскую землю с Востока. Приворотить сердце девушки казалось нашим предкам делом сверхъестественным, выходящим из круга семейной жизни, недоступным для их разумения. При таких ограниченных понятиях легко было обманщикам усвоить себе власть над простодушными сердцами.

Влюбленный, желая обладать красой девичьей, всегда прибегает к знахарю за советами – пособить своей тоске. Знахарь приказывает ему выходить утренними зорями к озерам и ловить лягушек парных. Если он успеет схватить парных лягушек, то должен положить их в продырявленный кувшин и бежать, не оглядываясь, до первой муравьиной кочки и там его зарыть. После этого он должен бежать, также не оглядываясь, до своего дома. Если он обернется или будет прислушиваться к шуму, визгу, крику,– то нечистая сила может его сокрушить. Народ думает, что нечистая сила поневоле должна сообщать чарование костям парных лягушек, но если неопытный будет оглядываться, то она жестоко мстит за невольное отторжение силы чародейства.

Поселяне говорят, что очень редко случается, чтобы кто-либо устоял против искушений и сберег такую заповедь. Притом часто случается, что посторонние люди, научаемые нечистою силою, крадут кости парных лягушек. Влюбленный идет на третий день к муравьиной кочке, раскапывает и находит вилку и крючок. Эти орудия делают чудеса в любви. Если хочешь кого заставить поневоле любить себя, то стоит только зацепить девушку этим крючком – и желание увенчано. Если же девушка становится в тягость, то стоит только оттолкнуть вилкою, и она на всю жизнь остается равнодушною к самой горячей любви.

Для благомыслящего человека чары над лягушкою есть совершенный вздор; но поселянин не только безусловно верит этому, но и с большою готовностью обращается к ним. Очевидно, что это само по себе безвредно, но оно гибельно для деятельности сельской. Часто простолюдин по целым годам бывает занят этою одною мыслью, забывая свои обязанности.

Чары над голубиным сердцем

Чары над голубиным сердцем равно утешают -и молодых, и старых. Молодые люди верят, что голубиное сердце есть верная дорога к любви, старые же полагают, что с таким сердцем можно привлечь к себе расположение от всех людей и на всю жизнь. Рассматривая благоговейное уважение наших поселян к голубям, невозможно было бы и думать, что из них составляется чарование. Греки и римляне прибегали в своих надобностях к голубям. Не есть ли это чужеземный подарок нашим поселянам? Альберт в своем сочинении о таинствах сказал:

Si tecum habueris cor columnis, omnes te ament – Если у тебя сердце расположено к голубям, то все тебя любят (лат.).

Следовательно, это поверие занесено на русскую землю с Запада.

Русские поселяне, для совершения чар над голубиным сердцем, выбирают голубей белых, преимущественно голубя и голубку. Разрезывая внутренности, они вынимают сердца, обмывают в воде и потом засушивают в печи. Эти сердца, высушенные и завязанные в холстину, поселяне и поселянки носят близ своего сердца. В этом заключается весь обряд чарования. В деревнях он почитается непроницаемою тайною и переходит от отца к сыну. Те, которые не решаются сами совершить обряд, из уважения к голубям, подкупают людей бывалых – цыган, коновалов и старушек лечеек.

Голубиное сердце, принимаемое за чародейство, входит в состав лечения. Старушки лечейки толкут голубиное сухое сердце, дают пить по утренним и вечерним зорям детям, страждущим злыми недугами – корчами. Поселяне верят, что от этого уничтожаются злые недуги.

Злобные старики и отвратительные старухи, из ненависти к супружеской любви молодых людей, похищают очарованные голубиные сердца, сжигают в бане, с намерением расторгнуть мужа и жену. Но дальновидные поселянки придумали и против этого зла средство: они, в свою очередь, крадут рубашки этих людей, жгут их, а пепел кладут под порог, на попирание всем проходящим людям.

Чары над змеями и лягушками

В русских селениях почитают за достоверное – возможность переселения змей и лягушек не только в дворы, дома, житницы, но и в живых людей. Казалось, что это мнение, как вздорное, не заслуживает и упоминания; но как оно действительно существует и притом в превратном виде и как есть самое величайшее зло в сельской жизни, то здесь упоминается из одной необходимости, в предосторожность простодушным поселянам.

Чары над змеями и лягушками составляют самое отчаянное чарование в русском чернокнижии. Разгневанный поселянин, ожесточенный до последней возможности, лишенный всех средств к отмщению, прибегает с просьбою к чародею: совершить чары над змеями и лягушками. Это значит, что чародей должен напустить змей и лягушек в двор его врага. Уговорившись за дорогую цену, чародей исправляет просьбу селянина.

Чародеи совершают этот обряд следующим образом: берут змей и лягушек, засушивают в печи, потом толкут в мелкий порошок и хранят в сухом месте. Когда бывает кому нужно напустить этих животных, они завязывают порошок в холстину и кладут в навоз. По прошествии известного им времени вынимают холстину, в которой, по их уверению, из каждой пылинки образуется новое животное. Таких-то, едва образовавшихся животных чародеи разбрасывают по дворам, где они размножаются до последней возможности.

К несчастию человечества, есть такие жестокие люди, которые решаются поить этим порошком своих врагов. Против сего зла поселяне употребляют свежую малину и землянику. Несчастные страдальцы кладут вокруг себя ягоды этих растений, и животные, гнездящиеся в них, будто выползают.

Обнародывая это зло с истинным желанием его Уничтожения, мы уверены, что сострадательные сердца обратят все свое старание к его искоренению. Этого требует от всех человечество.

Чародейский травник

Верование поселян в травы бывает чрезвычайно разнообразное. Кроме благодетельного их влияния, уничтожающего болезненные состояния человеческого тела, они допускают, что в травах скрывается нечистая сила, ведомая только чародеям. Пересчитываем лишь замечательные травы из чародейского травника.

1) ТРАВА КОЛЮКА

Трава колюка сбирается чародеями в Петровки, во время вечерней росы, засушивается, хранится в коровьих пузырях и раздается по особенному расположению птичьим охотникам. Поселяне думают, что ружье, окуренное этою травою, метко стреляет и ни одна птица не ускользнет от его выстрела и что такое ружье нельзя уже заговорить кудеснику никаким заговором.

2) АДАМОВА ГОЛОВА

Трава адамова голова находится в большом уважении у поселян. Чародеи сбирают ее в Иванов день и хранят скрытно до великого четверга. По народному понятию, чародейская сила адамовой головы простирается только на диких уток. Охотники, получившие эту траву из рук записного чародея, окуривают все снаряды , употребляемые ими при ловле уток – в великий четверток.

3) ТРАВА ПРИКРЫШ

Трава прикрыш собирается чародеями в великоденский мясоед, от 15-го августа до 1-го октября. Люди, сведущие в чарованиях, употребляют эту траву против свадебных наговоров. Когда невесту привезут из церкви в женихов дом, тогда знахарь забегает вперед, кладет траву прикрыш под порог. Невеста, предупрежденная наперед родными о действии знахаря, при входе в дом должна перепрыгнуть чрез порог. Если же она наступит на эту траву, тогда все наговоры обрушиваются над невестиною головою; в противном же случае жестокое их действие обнаруживается над людьми, желавшими несчастия новобрачной чете.

4) СОН-ТРАВА

Сон-трава сбирается чародеями в мае месяце, при желто-голубом цветении, с разными наговорами и обрядами. Поселяне полагают, что она обладает пророческою силою – предсказывать сонным добро и зло. Собранная чародеем с утреннею росою, опущенная в холодную воду, она вынимается при полнолунии и начинает шевелиться. В это время поселянки кладут сон-траву под подушку и засыпают со страхом и надеждами. Если быть счастию, тогда в сонных видениях представляется молодая девушка или молодой мужчина; если же быть беде, тогда является смерть.

5) КОЧЕДЫЖНИК

Кочедыжник, или папоротник срывается под Иванов день, с особенными обрядами и заговорами. Сила чародейская, по народному понятию, заключается в цвете кочедыжника; он цветет только в ночь под Иванов день и охраняется нечистою силою. Поселяне подробно описывают цветение кочедыжника. Повторим их рассказ.

В глухую полночь из куста широколистного папоротника показывается цветочная почка. Она то движется вперед и взад, то заколышется как речная волна, то запрыгает как живая птичка. Все это происходит от того, что нечистая сила старается скрыть от людского взора дорогой цвет. Потом, ежеминутно увеличиваясь и вырастая вверх, цветет как горячий уголь. Наконец, ровно в 12 часов, с треском развертывается цвет, как зарница, и своим пламенем освещает около себя и вдали. В этот самый миг является нечистая сила и срывает цвет.

Решившийся сорвать цвет кочедыжника должен ранее прийти в лес, отыскать куст, очертить кругом черту и дожидаться расцвета. Он должен быть тверд и непоколебим против нечистой силы, претерпеть все искушения, быть равнодушным против всех превращений нечистой силы. Если он оглянется на зов, то нечистая сила свертывает голову, или задушивает, или одурачивает на всю жизнь. Доселе еще в деревнях нет примера, чтобы кто-нибудь мог сорвать цвет кочедыжника, кроме чародеев. Цвет кочедыжника имеет силу: владеть нечистыми духами, повелевать землею и водою, отыскивать клады, делать невидимкою. Вся эта сила будет принадлежать тому, кто соделается обладателем этого цвета. При отыскании земляных богатств, кладокопатели бросают цвет кочедыжника вверх. Если где есть клад, этот цвет будет носиться над ним, как звезда, и прямо упадет на землю.

6) ТРАВА ТИРЛИЧ

Трава тирлич сбирается под Иванов день на Лысой горе, близ Днепра, под Киевом. Поселяне думают, что эта трава обладает силою превращения и достается только в удел одним ведьмам. Из тирлича выжимается сок, которым натирают оборотни свои подмышки при совершении чар. Ведьмы, духи-оборотни проницательные, знавши свойство этой травы, стараются истребить ее. Кудесники и чародеи дорожат тирличем, как сокровищем.

7) РАЗРЫВ-ТРАВА

Разрыв-трава имеет два названия: прыгун, скакун. Это растение столь редко, что люди только посвящаемые в таинство чернокнижия могут находить его. Поселяне думают, что тот, кто имеет цвет кочедыжника и у кого есть корень плакуна, того всегда можно поздравить с обладанием этой драгоценной травой.

Чародеи приписывают этой траве разные свойства: разрывать железо, сталь, золото, серебро, медь на мелкие кусочки.

В народных преданиях доселе есть поверие о кладах, скрываемых по разным местам. В старину, говорят старики, разбойники зарывали награбленное имущество в землю на известное число лет, запирали железными дверьми с огромными замками, а ключи бросали в воду. Сила человеческая недостаточна бывает для разрушения этих дверей и замков, потому что нечистая сила, которой поручено стеречь клад, защищает его своею спиною.  Кто же может бороться с нечистою силою? Русский поселянин бежит от такой борьбы. Кладокопатели издерживают большие суммы на получение разрыв-травы.

8) ТРАВА ПЛАКУН

Трава плакун пользуется во всех деревнях и селах уважением и страхом. Чародеи создали об ней особенный миф, противный религии, и обставили обрядами, достойными сожаления.

Чародеи, сбирая плакун-траву в Иванов день, утреннею зарею, без всяких железных орудий выкапывают ее корень. Простолюдины полагают, что это растение обладает удивительною силою: приводить в страх нечистых духов, смирять их и приводить в покорность. Этою силою обладают только корень и цветы. Знахари употребляют корень плакуна для изгнания домовых, ведьм и нечистой силы, стерегущих клады.

С горестию упоминаем о суевериях наших поселян над этою травою. Может быть, наши слова дойдут до сердец благодетельных помещиков и, может быть, принесут пользу истреблением народного зла в верование этой траве. Наши суеверы до того простерли свою дерзость, что раскрытие их проказ невольно приводит в негодование. Выкопавши траву плакун с корнем, являются в церковь, стараются с сею травою стоять в алтаре, держа в руке корень, обращенный на восток. В это время они произносят заговор:

«Плакун, плакун! Плакал ты долго и много, а выплакал мало. Не катись твои слезы по чисту полю, не разносись твой вой по синю морю. Будь ты страшен злым бесам, полубесам, старым ведьмам киевским. А не дадут тебе покорища, утопи их в слезах; а убегут от твоего позорища, замкни в ямы преисподние. Будь мое слово при тебе крепко и твердо. Век веком!»

Для них бывает недовольно этих вздорных слов; они вздумали еще одним обрядом придать особенную силу этой траве, о котором невозможно и упоминать.

Чародейский травник, занесенный в русскую землю из Белоруссии и Польши, говорит о многих обрядах над травою плакуном, обрядах, противных христианской религии. У записных знахарей травники сохраняются письменные, польскими буквами. Не умея их читать, они точь-в-точь произносят их, не упуская даже ни одной буквы. Этот новый источник сельского заблуждения, вероятно, зашел в наше отечество во время самозванцев. Кто бы не пожелал, чтобы эти травники были уничтожены или, по крайней мере, чтобы простолюдины уверились в их ничтожности?

9) ТРАВА НЕЧУИ-ВЕТЕР

Трава нечуй-ветер, по сказанию чародеев, растет зимою по берегам и озерам. Простолюдины думают, что тот, кто обладает этою травою, всегда может: остановить ветер на воде, избавить себя и судно от потопления, наконец ловить рыбу без неводов. День для собирания травы нечуй-ветер назначается у поселян 1-го января, под Васильев вечер, в глухую полночь. Они думают, что в это время нечистая сила, прогуливаясь по озерам и рекам, бросает траву нечуй-ветер для уничтожения бури. При всем том люди зрячие не могут находить это растение; одни только слепые от рождения чувствуют присутствие его. Когда они наступают на эту траву, тогда их в слепые глаза кто-то колет иглами. Если они успеют поднять и схватить не руками, а ртом, тогда они обладают ее силою.

Рассматривая возможность получения этой травы одними только слепыми, мы смело можем сказать, что изобретатели этого чарования суть слепцы, бродящие по деревням, кочующие всю жизнь на счет ближнего". Доверенность к словам слепых людей и жалкое состояние привлекали на их сторону сердца простодушных поселян. Вот где возникло верование в траву нечуй-ветер, принимаемое всеми поселянами за непреложную истину.

Заклинательная песнь над духами

Говорят, что заклинательные песни зашли в русскую землю из Белоруссии, Польши, Остзейских губерний и Швеции. Основательных доказательств на это нет, а рассказам не верят. Без сомнения, можно полагать, что они представляют собою только остаток древней восточной жизни, переходивший во все народы и здесь доживший до наших времен. Пересказываю одну песню: