Текст книги "Лестница в небо"

Автор книги: Иван Кузнецов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 21 страниц)

Узнать цену подобной щедрости не удалось. Кэлеон как-то назвал таковую символической. Ирейн также говорил о весьма формальной плате. Вопрос – зачем Корректоры приносили подобный дар? – оставался без ответа. Тем более что на этом всякое меценатство заканчивалось. Вышедшая в дальний космос цивилизация оказывалась предоставленной самой себе.

Внешне корабельные телепортеры работали незрелищно. Ряд настроек задавал конечную точку выхода. Каждый из настраиваемых параметров был переменной в уравнении прыжка. А решением уравнения оказывались координаты точки выхода. Дальше шла сплошная комбинаторика и численные решения. Компьютеры долго и нудно подбирали сочетание параметров, необходимое, чтобы переместиться в нужную сторону. Как только подобная комбинация находилась, корабль исчезал в одной точке пространства и появлялся в другой. Быстро и эффектно.

Разумеется, существовали всякие «но». Например, уравнение прыжка каждый раз бралось будто с потолка. По крайней мере до сих пор никакой системы в их генерации установить не удалось, и каждый раз расчеты приходилось производить с нуля.

Как правило, это занимало от нескольких часов до нескольких дней. Рекорд принадлежал элианам – сорок девять минут. Антирекорд им же – более трех недель. Еще одной любопытной особенностью было положение точки выхода. При корректном решении она всегда располагалась неподалеку от планеты. Иногда чуть ближе, иногда, как в случае с радорианской эскадрой, на некотором удалении.

Перемещения внутри одной звездной системы были невозможны. Как и перемещения к мирам, не включенным в транспортную сеть. Время от времени Корректоры подбрасывали то одной, то другой расе координаты неизвестной солнечной системы – иногда перспективной и пригодной для колонизации, иногда пустой и бесполезной.

Прыжки наудачу, а таковые осуществлялись всеми без исключения расами, заканчивались печально. Корабли просто исчезали.

Интересным фактом оказалась и крайняя «географическая» разнесенность известных цивилизаций. Связанные системой порталов в единую сеть планеты тем не менее находились бесконечно далеко друг от друга. Насколько я знал, лишь треть солнечных систем удалось соотнести между собой в пространстве. Остальные терялись в незнакомых узорах звездного неба.

Вопреки ожиданиям тосковать во время перелета не пришлось. Причем по причине весьма прозаической. Состояние перманентной сонливости, отпустившее меня в последние предполетные дни, навалилось с новой силой. На сознательную деятельность оставалось четыре-пять часов в сутки, и еще часок я выкраивал на деятельность бессознательную. Как то: питание, гигиену и прочие мелочи жизни.

В период более-менее ясной мысли я успевал в сто первый раз пробежаться по материалам задания, проглядеть последние уточнения радорианских аналитиков или, уткнувшись в обзорный экран, поглазеть на очередную планетку. Планетки были веселенькие, разноцветные. Хотя к их однообразному великолепию я понемногу начинал привыкать.

Пару раз устраивались короткие сборища. Уточнялись нюансы, оглашались свежие данные. После второй посиделки я выловил в коридоре Кэлеона и задал, как мне казалось, резонный вопрос:

– Куда мы торопимся? Я не крутой военный эксперт, но, как мне кажется, планы не должны перекраиваться за пять минут до начала операции. По крайней мере когда операция не выглядит сверхсрочной. Почему пакет с заданием нам выдали неделю назад, а действовать заставляют так, словно счет идет на часы? Согласно данным, вся эта дзортианская инфраструктура существует не один десяток арков и, по-видимому, весьма далека от получения конечной продукции. Откуда такая спешка?

– А что думаешь ты? – спросил Кэлеон, как мне показалось, рассеянно.

– Не знаю, координатор, – я не удержался от ехидства, – загадочно это для моего слабого умишки. Ну ладно, допускаю, – я сложил руки на груди, – что сказанное тобой на станции – правда. Вы не желаете отказываться от участия в операции, пусть и на предложенных условиях, чтобы не пропустить элиан. Но Корректорам-то эта суета зачем?

– Землянин, учись думать самостоятельно. Ты постоянно задаешь вопросы, на которые неизвестны ответы. Попытайся разобраться в ситуации, если она так тебя интересует.

– Я и пытаюсь! – Менторский тон Кэлеона временами здорово бесил. Хотя бы потому, что поучал он меня через раз, а в половине случаев оказывался вполне милым собеседником. – Ты координатор. Как ни крути, у тебя больше информации. Не говоря уже про знания и опыт. К тому же никто не просит проникать в неведомые мысли неведомых Корректоров. Мне лишь хотелось узнать твое мнение. – Я склонил голову набок.

– Землянин, этот разговор не имеет смысла, – совершенно неожиданно отрубил радорианин. – Ничего сверх того, что тебе и так известно, я добавить не могу. – Кэлеон повернулся и направился в сторону своей каюты.

Я так удивился столь резкому завершению диалога, что даже не нашел, что добавить. Стоял и смотрел вслед координатору.

Откуда-то из подсознания всплыла фраза: «Целься в скрещенье подтяжек на спине противника». Почему всплыла именно она, сказать было сложно. Темно-бордовая, почти черная ткань радорианского комбинезона впитывала даже тени и выглядела единым эластичным куском. Ни швов, ни складок, ни тем более чего-то, напоминающего подтяжки…

Дверь за Кэлеоном закрылась, и я остался посреди коридора один. Простоял, как дурак, минуту, чертыхнулся и, бормоча под нос нехорошие слова, отправился к себе. Зайдя в крохотную, два на три метра, каютку, плюхнулся на кровать и уставился в потолок. Мысли крутились ядовитые, в оранжево-зеленых тонах: «Умник. Клоун-всезнайка. Рецептуру обучения он знает… Фармацевт ушибленный».

Я понял, что последний эпитет едва не сказал вслух, и счел необходимым перейти к позитивному мышлению. Точнее, попытался перейти. Не получилось. Вернее, получилось бы, будь у меня хоть малейшее желание. Но желание отсутствовало как таковое. Я еще немного потешил черную половину свой натуры, мысленно попинав Кэлеона. А потом незаметно задремал.

…За дверью раскинулся мертвый сад. Словно свежевскопанное кладбище… Меня передернуло. Гниль, повсюду гниль. Отчетливый гнилостный запах…

…Я стал магнитом. Сила тянулась ко мне, текла сквозь меня, скручивалась в послушный ураган, способный сокрушить, смести любую преграду. Пятно чужого порядка по-прежнему темнело впереди, но на фоне бушующей внутри меня стихии все более и более походило на жалкую чернильную кляксу…

…Мы стояли на небольшой полянке. Почему-то я сразу назвал ее так, хотя никаких ассоциаций с обычной лесной поляной и в заводе не было. Но по крайней мере земля на ней не ходила ходуном, не пыталась расползтись и проглотить наглецов, осмелившихся проникнуть в святая святых. А элианин в непривычном, словно выточенном из цельного изумруда скафе целился в меня из странного пистолета, ствол которого был забран пластинкой с дюжиной едва различимых дырочек.

А еще было тихо и очень грустно. Там, за пределами поляны, звуки рвали и терзали изуродованное пространство. Там земля вспенивалась километровыми волнами и кричала от боли. Просила, умоляла остановиться… А затем я увидел себя со стороны. Как тогда, в тренажерном зале, во время спарринга на фериях. Почему-то это воспоминание вызвало улыбку, несмотря на разрывающее ощущение безысходной тоски.

– Элианин, я все равно пройду. Поздно что-то менять. Путь выбран, и с него не свернуть. Пистолет не поможет. Ничто уже не поможет. Уходи, воин. Ты еще успеешь вернуться.

– Я должен попытаться. Ты ошибаешься! Вы ошибаетесь! – На его лице маска отвращения и… страха? По шее тонкой, непривычно светлой струйкой змеится кровь. Короткие темно-зеленые волосы растрепаны и слиплись на висках.

– Уходи. – Я, стоящий на поляне, смотрю в небо. За небо. Туда, где в проснувшейся пустоте остатки призрачной паучьей эскадры заходят для последней атаки…

…Серфинг! Да, наверное, именно за это любят серфинг. Только вода уж больно непривычная – густая и упругая, что ли? А еще над ней стоит легкий синеватый туман. Впрочем, на сноуборд это похоже еще меньше. Хотя и там, и там нужна доска… Вот что мне показалось самым необычным! Я скользил над голубой гладью без доски! Как странно… Будто это все во сне, а не по-настоящему.

Вода густеет, скольжение замедляется – надо забрать немного правее. Неожиданно поверхность подо мной проваливается, и я, не удержавшись, ныряю в водоворот. Однако скользить внутри водоворота даже интереснее, а главное, ничуть не сложнее! Я вылетаю на поверхность…

– …Уходи. – Я, стоящий на поляне, смотрю в небо…

Я резко сел, сбросив одеяло на пол. Потом вскочил, вывел на максимум, до рези в глазах, свет. Машинально взглянул на уником – с момента совещания прошло четыре часа. Майка была хоть выжимай, лицо мокрое от слез. Нормальный такой, здоровый сон. Я с силой зажмурился, провел руками по лицу, постоял секунду и, уменьшив яркость света, присел на кровать.

Детали сновидений стремительно таяли. Пистолет с дулом мясорубки… Где-то я такое видел. У Кэлеона, что ли, спросить? Так он опять нудить начнет. Нет, надо попробовать пробить по справочному реестру.

Что еще? Звуки… Странные звуки. Интересно: обычно сны строятся на картинках, а не на звуках. Корабли… С кораблями понятно: салют Теням и «Вавилону-5». Но вот приходящие в снах элиане-убийцы – это плохо. Есть в этом что-то нездоровое. После нашей разведоперации надо будет попросить внеочередной отпуск с поездкой домой.

Я снова плюхнулся на койку. Спать, впрочем, расхотелось абсолютно. И даже чувство голода на смену сонливости не пришло. Катание в голубом тумане напрочь убило все эмоции, кроме азартного возбуждения.

Я потаращился немного в бирюзовый потолок, попытался вызвать ощущение скольжения в водовороте, не преуспел и, вскочив с кровати, врубил комп и занялся поисками бездульного пистолета.

К Эрону наша «каравелла» вынырнула на тринадцатый день. Процесс приземления был рутинной процедурой, отрепетированной и тысячи раз проведенной. Только очень уж долгой. Несмотря на отсутствие орбитальной активности, ждать посадочного коридора пришлось несколько часов.

В итоге, намотав пару витков, мы все-таки вышли на нужную траекторию и, распихавшись по двум шаттлам, сорвались вниз. Мне шаттл достался пассажирский, семиместный, с компанией элиан и лишь одним радорианином, который, слава богу, шел пилотом. Большая же часть группы угодила в грузовой кораблик, и трем оказавшимся там элианам я не завидовал.

Поглазеть на планету с высоты не удалось. Высокая влажность порождала многокилометровую толщу облаков, что в сочетании с ночным временем суток сводило видимость к нулю. Потому в течение почти всего полуторачасового спуска я с унылым видом таращился в пол. Разглядеть в иллюминатор хоть что-то удалось только на самом излете, однако назвать россыпь тусклых огоньков захватывающим зрелищем язык не поворачивался.

А по приземлении меня ждал удар такой силы, что оставалось только воздух ртом глотать и молча страдать от вселенской несправедливости.

Сели мы в небольшом резервном порту на радорианских островах. Использовалась эта площадка редко, но инструкция предписывала даже второстепенным портам принимать корабли с некоторой периодичностью. Чтобы персонал не застаивался. Подобным полетом «по необходимости» нашу высадку и представили.

Вокруг не было ни души. Край космодрома разглядеть не удалось; казалось, шероховатая чернильно-черная поверхность поля тает в ночи. Флуоресцентная разметка с непривычным красноватым оттенком выглядела зловеще. Неподалеку вырисовывались очертания нескольких зданий, выхваченные из тьмы скудной подсветкой. Воздух был тяжелый, наполненный смутно знакомыми ароматами чужой флоры. Правда, оценить всю прелесть букета я не успел. Отряд погрузился в невысокие, широкие, напоминающие броневики машины. А мне, Кэлеону и еще паре элиан досталась уютная турбоплатформа.

– И за что честь такая? – спросил я с легкой иронией, кивнув в сторону парящего аппарата. Тут-то Кэлеон меня и огорошил. Причем, несмотря на интонационное безразличие, держу пари, ехидства в его словах было куда больше, чем в моем вопросе.

– Ты бы хотел вместе с остальными остановиться в городе? А с утра воспользоваться свободным временем и посмотреть, как выглядит инопланетная жизнь изнутри?

Я открыл было рот… и закрыл. А Кэлеон столь же равнодушно продолжил:

– Забавное ты существо, землянин. Ты думаешь, что обрел всегалактическую известность? Представь, что случилось бы, появись я на улицах твоего города? Просто гуляя и разглядывая окружающий мир? Так вот, реакция на тебя здесь будет не намного сдержаннее.

Ответить было нечего. Сказанное выглядело настолько простым и очевидным, что возражать было просто глупо. Вот уж воистину никакие имплантаты и модификации не помогут, если в голове ветер гуляет… Элиане уже забрались в турбоплатформу, и мне ничего не осталось, как последовать за ними.

Часовая поездка через сливающиеся с горизонтом поля. Широкий с небольшим уклоном тоннель. Две остановки: в начале тоннеля и в самом конце. Кэлеон выходил, решал организационно-пропускные вопросы, и мы ехали дальше. Наконец турбоплатформа остановилась окончательно. Кэлеон приказал ждать и далеко не отходить, вылез наружу и упилил в неизвестном направлении. Элиане покинули транспорт. Я тоже не стал стесняться – надо же, в конце концов, конечности размять.

Наше недолгое путешествие закончилось в многоярусной подземной постройке, подозрительно напоминающей станцию. От однообразия дизайна хотелось выть. Небольшой пустой зал, где и остановилась турбоплатформа. Непривычная трехстворчатая дверь позади. Лифтовая шахта, проглотившая Кэлеона. Несколько коротких коридоров, разлетающихся в разные стороны. Все выдержано в холодных сине-серых цветах. И еще в помещении висел какой-то стойкий пряный запах. Не то чтобы неприятный, но навязчивый…

Я почувствовал себя неуютно. Вот припрется сейчас компания местных радориан с какой-нибудь дурацкой целью, и масок-то на них не будет… По-мазохистски, до холодка в животе, просмаковав сцену их прихода, я с горя принялся разглядывать наш драндулет.

Осмотр меня не удовлетворил. Турбоплатформа как турбоплатформа. Нет, чтобы какие-нибудь антигравитационные пластины изобрести или там с формами поиграть. Обыкновенный здоровый тарантас, разве что без колес. Пропорции немного непривычные, но назвать дизайн из ряда вон выходящим – покривить душой. Скука смертная. И стоило ради этого в космос лезть…

Размышления по поводу недоэкзотичности инопланетного транспорта прервало возвращение Кэлеона. Попросив следовать за ним, координатор заманил нас в лифт, вознес на несколько этажей и вывел в холл чуть поменьше гаражного. Цветовая гамма изменилась минимально, интерьер разнообразием по-прежнему не блистал, запах сделался терпким, а количество боковых коридоров сократилось до двух.

Зато появились обычные лепестковые двери. Парочка рядом с лифтом и еще несколько подальше – в конце коридоров. И опять ни души.

Кэлеон повел нас правым коридором и в итоге загнал в какой-то овальный тупичок. Раздражающий запах здесь почти не чувствовался, а дверей было пять. Элиан направили в одну, меня в другую, и на прощание Кэлеон посоветовал помещения не покидать, пообещав вскорости зайти.

Комната по станционным меркам была просто роскошной. Да и по обычным весьма и весьма неплохой. Не мифический телевизионный «люкс», конечно – бассейна и площадки для гольфа в ней не было, – но все равно… Красота!

Самой большой проблемой вновь оказался радорианский санузел. Не то чтобы непригодный к использованию, но определенные неудобства создающий. Ванны в привычном понимании не было, только душ. Радориане чистоту ценили, но к водным процедурам в массе были абсолютно равнодушны. Еще повезло, что дизайнеры номера не ограничились стандартной гигиенической камерой. Удовольствия от посещения оной никакого. Хотя и быстро.

Обследовав комнату, я обнаружил кучу бесполезных радорианских мелочей: от медитационных кубиков до запахового синтезатора, слава богу, выключенного. А то есть на станции любители, оставляющие его работать в фоновом режиме. А потом в помещение не зайти…

Проведенный осмотр достоверно показал, что комнату к моему приезду никто специально не готовил, а использовалась она как гостиничный номер для радорианских VlP-персон средней руки. Помимо компьютера я обнаружил утопленный в стене стереоэкран, хотя специфика радорианского телевидения не позволяла проводить совсем уж полную аналогию с нашим.

Экран я сдуру включил. Остановился на первой попавшейся трансляции с оттенком художественного содержания. С полминуты созерцал красоты одного из городов Эрона, а затем, подавив короткий спазм, поспешно экран вырубил. Как ни прискорбно, но радорианское телевидение показывало радориан.

Перебирать каналы я не рискнул. Решил было поискать что-нибудь интересное в компьютерном модуле, однако не успел – вернулся Кэлеон. Да не один, а с небольшой автоматизированной тележкой, заставленной подносами с едой. Вид ее меня порадовал, но скорее по инерции. Есть почему-то не хотелось совершенно. Но координатор, привозящий еду в номер… Я почувствовал, как губы растягиваются в непроизвольной улыбке.

Если Кэлеон ее и заметил, то проигнорировал. Остановил импровизированный сервированный столик рядом с то ли узкой кушеткой, то ли широкой мягкой скамьей. Посмотрел на меня словно бы с некоторым сомнением, подвинул стоящий рядом стул, сел и взял с тележки один из подносов. Жестом пригласил присоединиться.

С трудом задавив улыбку, я присел на кушетку. Радорианская мебель была не в пример «надежнее» элианской. Никаких прозрачных поверхностей, голографических проекций и вычурных форм. Разве что расцветка непривычная, а так вполне земные конструкции.

Я взял второй подносик, зацепил неким аналогом вилки несколько длинных стружек местного овоща и начал меланхолично жевать. Настроение общаться и всякая тяга к свежей информации неожиданно исчезли, будто выключатель какой внутри повернули. Кэлеон несколько секунд рассматривал меня со смесью удивления и подозрительности, словно вдруг обнаружил кроличьи уши или разом позеленевшие волосы. Потом вернулся к еде.

Некоторое время мы молча жевали. Из непонятного чувства протеста я твердо решил не начинать разговор первым. Кэлеон мою игру в молчанку не поддержал. Проглотив порцию мелко порубленного мяса какого-то зверька, сдобренного острым соусом, он аккуратно отставил поднос на край тележки и вновь воззрился на меня.

– Расстроен из-за города? – В его голосе неожиданно проскользнула нотка сочувствия.

– Нет, знаешь, невероятно обрадован! – огрызнулся я.

– А ты стереопанель включал? – Кэлеон кивнул в сторону утопленного в стену экрана.

– Включал, ну и?!. – Я неожиданно поперхнулся репликой, призванной передать возмущение, а Кэлеон оформил промелькнувшую у меня мысль в слова.

– Понравилось? На улицах радориан будет много, и в отличие от меня масок они носить не будут. Ты уверен, что сможешь наслаждаться архитектурными красотами в этой ситуации?

Я промолчал, яростно орудуя вилкой и челюстями. Овощи закончились, и я принялся за нечто, мысленно обозванное холодцом. Вкус, правда, был не острый, а сладковатый. Кэлеон взял с тележки полупрозрачную фляжку с темным напитком. Сделал глоток.

– Будет у тебя пара часов на ознакомление с местной жизнью. Не нашей, правда, а элианской, но это не должно тебя расстраивать. – В голосе координатора мне почудился сарказм. – Через одиннадцать часов твоя группа отбывает в населенный пункт, непосредственно прилегающий к зоне операции. По завершении до момента, когда вас эвакуируют, у тебя будет несколько часов. Прогуляешься в гриме по городу. Скорее всего это даже необходимо. В центральную часть тебя никто не отпустит, но по окраине пройтись возможность будет.

– Координатор, – я смотрел на него в полном изумлении, – это твоя инициатива? Или снова пресловутые Корректоры мне потворствуют?

– Корректоры, – в голосе Кэлеона проскользнула веселая, насколько я разбирался в радорианских эмоциях, нотка, – но в этот раз я с ними солидарен. Держать вас взаперти после операции – не лучший вариант.

– Это почему? – Я и в самом деле не понял. – По-моему, после такого задания лучше притихнуть и лишнего не светиться, мало ли…

– Думай. – Кэлеон опустошил фляжку, поставил ее на свой поднос, поднялся. – Оставляю тебя одного. Я в здании. По коридорам особо не броди, все равно ничего интересного здесь нет, лучше отдохни: кто знает, как сложатся следующие сутки. Все нюансы задания пересмотри. Будут вопросы – связь через уником. – Кэлеон кивнул в сторону стоящего на столе компа. – Мои координаты занесены в стандартную коммуникационную программу.

– Угу… Буду ждать дальнейших указаний. – Я уныло посмотрел на уходящего радорианина. Дверь за ним бесшумно закрылась, и я остался один в тишине чужого номера, на чужой планете в черт знает каком уголке Вселенной.