Текст книги "Кипение страстей сердечных"
Автор книги: ИВАН КАРАСЁВ
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
Визит к французу и картина семейного союза
Вот минул год. Как прежде жизнь в Чурилове текла неторопливой речкой. Тут берег поворотный – весна, там остров с буйной порослью – лето. Главные вести для умов как завсегда – с полей, с лугов. И не вносили огорченья они в души поселян. Лето опять выдалось знатное: и солнышком землицу согревало, и дождиком полить не забывало. Рожь снова удалась и в поле ярким цветом колосилась, предвествовала добрый урожай, не отставали и овёс с пшеницей, для земледельца просто рай, а разнотравье пышное уже скосить успели в два приёма, давно такое не было ведомо! Сиречь сборы с полей обильностью пленяли, и более других удовлетворение имел чуриловский хозяин, хоть и бранил порой лентяев. Он каждодневно бричку запрягал, с инспекцией по нивам разъезжал, работам с замечанием внимал и хереса хлебнуть не забывал, да трижды с начала весенних страдных дел наведывался он в Коськово, и там не находил плохого, а оставался ублаготворённым, трудами своего француза удовлетворённым, нарадоваться всё не мог, как тот дела ему наладил. Правда, пришлось всё же уступить в деле со старостой. Кобылкин-то полагал за благо, чтоб староста не дозволял бурмистру в деревне верховодить лукаво, всё самовластно учинять, а барина о непотребстве извещать, коли такое будет. Но слишком далеко мужик зарвался и полностью проворовался. Евсеич был задвинут и принародно высечен без состраданья, преемнику, однако, в назиданье.
Мари скучала в уединенье сельском. Муж мало занимал внимание её, хотя и был ещё женой волнуем. Её по утру отмечал он поцелуем. Однако главное свершилось – наследник рос, страница новая семейной жизни растворялась. Перед Мари стоял иной вопрос. Ей скуку сельскую перебороть не удавалось, хоть для того Мария и погружалась в царство книжных грёз. На русском, чтение ей затруднительно давалось, правда, свыкалась долго и привыкла. Ну и без всякого сомненья, Мария в Мишеньке нашла отдохновенье. Он рос красивым мальчиком – милый, голубоглазый дитёнок с кудряшками златого цвета, с таких только писать портреты. Нянька Матрёна души не чаяла во вскормленнике своём, она любила его очень: «Вот, барыня, извольте, вот ваш ангелочек!» – говорила, приводя Мишеньку утром в залу. А тот как по сигналу бросался радостно на ручки к мамочке. Отца, правда, слегка боялся, уж больно строгим он ребёнку представлялся: увидит, пальцем погрозит шутливо: «Уж я тебя!», мальчонка голову пригнёт пугливо – и в маменькин подол. Родитель рассмеётся своим могучим басом, а сы̀ночка пуще того за ноги мамины хватается, напуганный отцовским гласом. «Ну ничего, я выращу из мальчика вояку, в строгости, не праздного гуляку, дайте срок» – пробасит тут Кобылкин и уйдёт. А мама Мишеньки лишь грустным взглядом проводит мужа, душою занедужа, ребёночка усадит на коленку, головушку ему погладит помаленьку.
А далеко, в имении коськовском, вовсю старался наш француз. В заботах ежечасных, в разъездах по полям шли его будни, лежал забот тяжёлый груз. Фабьен себя жалеть не думал, с утра в работу окунался наш герой со всех сторон, и, надобно сказать, усердствовал успешно он. Забыл Фабьен московский говорок, но в управлении любому мог бы дать урок. Нивы спелым хлебом радовали глаз, жатва доброй ожидалась, луга травой богатой покрывались. А мужики косили в срок, старались, превратности погоды им сильно не мешались. Коровы барские покормлены в достатке были, а бабы деревенские исправно за скотиною ходили. Но не токмо за произведениями хозяйства господского следил бурмистр, он понимал, что и холопам на потребу время нужно дать, чтобы своё, влекущее к их собственному благу, могли собрать, обмолотить и на̀ зиму надёжно сохранить. За то он мужиками уважаем стал, они сперва его прохладственно мусью прозвали, а уж попозже прозвище Фабьяныч дали, поелику отчество его природное, Гонзагович, казалось поселянам не христианским , а прямо-таки вовсе бусурманским. Ну а по фамилии француза величать не захотели, Фабьяныч мужикам чуялось всё ж ближе, по-соседски, чай жил Фабьяныч не в Париже, и видели ведь все и обсуждали меж собой: бурмистр их вставал с зарёй, и в хлопотах часы все проводил, чрез целый день, почти как брат-мужик, деля трудов обычный плен, но только не за плугом, не за косою, а за без роздыху разъездами, делами и счетами. И в меру ласки он являл коськовцам: не бранился, не трунил без лишнего резону, мог выставить им чарку в праздник, не жалел похвал, но спуску тоже не давал: «У Фабьяныча-то не забалуешь, такую-растакую, и не гульнёшь напропалую».
Но мало кто подозревал, как одиноко маялся Фабьяныч. Как грустно он смотрел на круглобокую Анисью, она нет-нет, не без корысти, подставит на пути свою фигуру, грудями пышными качая сдуру. Посмотрит на Фабьена, прыснет в кулачок от ложного стесненья, в девичьей скромности улыбку зажимая, и бежит босая к своим вареньям, лодыжками картинно-сочными сверкая. Только Фабьен искал другую, не такую. Одно лицо в глазах весь год вставало, оно и думать, и покоя не давало: Мари и взор её очей глубинно-синих. Не сильно был он от себя их взгляд отринуть. Но держался, к Кобылкину в Чурилово он не являлся. Послания писал: дела, то жатва, то дожимки, то сенокос последний, то льном пора приходит заниматься: теребить, стелить, трепать – хлопот ведь с им не обобраться. Даже зимой нашёл себе Фабьен заботы – чтоб поддержать своё коськовское изгойство в господском доме переделывал устройство. Так приучил Фабьен хозяина к бурмистру являться самолично, и стало уж обычно, что в месяц раз Кобылкин на бричке с кучером в Коськово приезжал и возвращался всякожды довольный: именье в руки добрые отдал и бенефис хороший получал.
Но вот в один июльский день, когда природа находилась в совершенном цвете, и всё сияло в дневном свете – солнце, уж двинулось на спад после полудня, но вовсю усиливалось удержать свой блеск, и жар слетал с небес, а благорастворённый воздух нежил чувства, в эдакий денёк раздалось бубенцов загадочное буйство. В деревне мало кто остался, страды начало на поля и мужиков, и баб призвало. Но все, кто в поле не был, кто немочью страдал иль за дитями наблюдал, прелюбопытсвенно взглянули: из окон высунулся физиогномий строй: коляску с барыней узрели молодой. То было в редкость, доселе токмо раз она в Коськове появлялась, а потому внезапностью визита деревня громко удивлялась. «Вот госпожа явилась наша, красавица, ну просто нету слов, и мальчик Миша – точный ангелочек с ней к нам прибыл, а где ж бурмистр? К встрече ли готов?» – так молвили друг дружке коськовские старушки.
Коляска подкатила к усадьбе барской, где держал себе квартиру и управлял всем деревенским миром сам бурмистр. Копыта выбили сноп искр, и не уселась ещё пыль, как он, немало удивлённый нежданным сим визитом, к ней подбежал, как был – в домашних туфлях и в халате шёлком шитым, без галстуха в сорочке – навстречу Маше и сыну ангелочку. Внутри всё трепетало. «Мари, она, приехала, ужель попомнила слова годичные? То было обещанье? Нет, фразы лишь обычные. Всего-то пара слов незначно сказанных. Да нет, не пара, боле, одною мыслью связанных. Природы тутошней пригожести узреть желала и взором усладится. Красоты ржи соломенного цвета увидеть не во сне и нивы наши в божественной и купно горклой желтизне. Да, их воззреть, но не тебя, Fabien, не должно грезить, ты ведь токмо управитель, не более того, совсем не дамский победитель!»
– Сударыня, я рад вас видеть, нет сомненья, но почему же так, без всякого уведомленья? Мы не готовы вас достойно встретить! Дворовых девок я услал в поля, в подкрепу поселянам, работать там согласно планам, а сам лишь хлебом с бужениной отобедал. И токмо тем же вас попотчевать смогу да самовар поставить побегу!
– Не стоит, сударь, лишних вам хлопот мы не доставим, своей нечаянностью мы вас зело не возмущаем. У вас без нас хлопот, как говорится, полон рот. На целый день в поездку мы с Мишенькою собрались и нужною провизией в усадьбе запаслись, – Мари, стараясь непомерное волненье перекрыть, рукой махнула в сторону корзины, прикрытой сверху расшитым рушником, – мы тут за тем лишь, чтоб здешние местоположения отменные отлицезреть и вас, мой сударь, меж тем вниманием почесть.
– Воля ваша, но знайте, буде желанье я покажу коськовское владенье и отвезу на дальнее, на самое далёкое здесь расстоянье.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
