Текст книги "Колдун: Сверхновая (СИ)"

Автор книги: Иван Иванов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 11 (всего у книги 20 страниц)

Глава 12

Утро встречает меня солнечным светом в окне. Я довольно потягиваюсь, и встаю. На мне серые штаны и футболка, на полу стоят простенькие тапочки. Смотрю в окно – снега почти нет, всё растаяло. Погода то, что надо, нам сегодня с суккубой пешком идти домой.

– Завтрак! – Кричит из-за двери гоблинша: – Манная каша!

Кашу я конечно же не люблю, тем более манную, но есть хочется невыносимо. Судя по всему, я тут нахожусь уже недели две, и всё это время питательные вещества в меня поступали внутривенно. Беру тарелку с белой жижей, пару кусков хлеба и кружку чая. Гоблинша спрашивает:

– Сегодня выписка?

– Да. – Отвечаю ей, отхлёбывая немного чая.

– На пост подойдешь и скажешь, когда выпишут, палату нужно будет подготовить под другого пациента. – Наставляет она.

Пожимаю плечами, если не забуду – обязательно подойду скажу. Съел кашу и поставил тарелку на столик у входа. Осматриваю палату – зачарованная кровать, понятно для каких целей. Вполне себе удобная, правда производство вроде польское, ну да какая разница, и так всем понятно, что в России хорошо делают и придумывают только боевых големов и смертоносные заклинания. Большие широкие окна-стеклопакеты, стол для еды, тумбочка, на стене телевизор. Всё-таки был толк от либералов после развала Союза, хоть что-то смогли сделать как надо. А то помню бабушка рассказывала, что раньше палаты были общие, и только после девяносто третьего продавили в думе закон, который обязал государство выделить деньги на переустройство больниц.

– Одежда. – Говорит старая гоблинша, входя без стука и отвлекая меня от мыслей.

Я осматриваю оставленный у входа большой пакет – там две стопки с одеждой. Одна вся изорванная, грязная, в ней я сюда и поступил видимо. Во второй стопке камуфляж без знаков различия. Ещё и бельё нижнее, тоже армейское – цвета хаки, трусы и футболка, пара чёрных носок. На дне пакета две пары обуви – армейские ботинки и мои потрёпанные берцы. Отдельно, завёрнуты в пластиковый конверт, лежат документы – три книжечки. Военный билет, два паспорта. Покопавшись в кармане своей куртки, нахожу немного денег – не украли, и то дело. Зайдём позавтракать нормально перед домом, а то там шаром покати в холодильнике.

Открываю и смотрю второй паспорт – там фото моей демонессы, а ниже данные, наконец вижу её имя – «Яная Горкина». Прописка оказывается у неё в моей квартире. Надеюсь, хоть на долю не имеет права претендовать.

– Женили без меня, называется. – Озадачено бурчу себе под нос.

Поначалу сомневаюсь, но потом всё-таки одеваюсь в камуфляж. Сейчас четвертый или третий день после военного положения, и наверняка будут постоянно документы проверять на улице. Зато удобно.

– Разрешите? – Спрашивает осторожный женский голос.

– Да, конечно, проходите Света. – Говорю через дверь, узнавая голос вчерашней гномки.

– Всё готово, внизу вас ожидает машина с суккубой, передадим, как и договорились – с рук на руки. – Говорит она улыбаясь. – Подумали насчёт работы у нас?

– Я зайду к вам, как только буду готов. – Отвечаю уклончиво.

– Хорошо, возьмите это, позвоните перед визитом. – Говорит девушка и протягивает мне маленький прямоугольник картона, на котором указн её телефон и имя.

– Спасибо. – Говорю я, и взяв пакет со старой одеждой, иду к выходу.

Мы проходим длинный коридор, на посту я говорю, что выписался. Идём к лифту, и пока его ожидаем, спрашиваю гномку:

– А ошейник на демоне…

– Его можете снять, под вашу ответственность. – Говорит она, не дослушав мой вопрос. – Он завязан на вас и никакой ключ вам не нужен.

Вот как. То есть они даже не сняли с неё блокиратор, и сейчас представить боюсь, что чувствует несчастная девушка. А ведь мы уже спускаемся на лифте, и я её совершенно не чувствую, как и она меня. Ей, наверное, ничего и не объясняли, сидит в неведении и ничего не может понять.

Мы проходим через турникеты на входе, и оказываемся на свежем воздухе. Я накидываю новенькую куртку. На крыльце курят больные, сглатываю, тоже давно не курил, но очень хочется. В голове прикидываю – вроде даже хватит денег на сигареты. Ну или в тайничке дома должны быть, если федералы при обыске не ликвидировали всё. А обыск точно был, как пить дать.

Мы спускаемся с крыльца, и проходим по территории больницы, которая состоит из четырёх корпусов. Выйдя через очередную проходную, оказываемся на неширокой улице. Сразу замечаю через дорогу совместный патруль – два полицейских с автоматами и военный. Город до сих пор отходит от прорыва тварей.

На обочине стоит неприметная серая газель, боковые окна как в скорой помощи – затемнены. Мы подходим к ней, и вышедший федерал в форме, сержант, открывает боковую дверь газели. Там второй боец, уже с автоматом, выводит из машины Янаю, которая сейчас смотрит безучастно в землю и ни на что не реагирует. На ней похожий на мой камуфляж, и даже ботинки есть – непонятно как на неё это одели. Висит одежда на худой девушке как на вешалке. Подойдя ближе, понимаю, что это маскировка – она спадает и ботинок больше нет, а на остриженной голове вижу рожки, которых сразу и не заметил. На шее у неё тонкий стальной обруч.

– Можем вас подкинуть, нам по пути немного, не до дома, конечно, но половину дороги сократите. – Говорит гномка.

– Не надо, мы прогуляемся. – Говорю ей, а сам внимательно смотрю на демонессу.

Услышав мой голос, она вздрагивает, поднимает на меня глаза и смотрит не верящими глазами, с ярко-красной радужкой. Гномка молча пожимает плечами, и запрыгивает в машину. Двери закрываются, газель заводится и уезжает.

Я подхожу к девушке, и осматриваю – выглядит она осунувшейся. И так была худая, но сейчас кажется, что ещё больше сбросила вес. В глазах только ожидание непонятно чего. Хотя нет, понятно. Я осторожно тяну руки к ошейнику, и стоит до него дотронуться, как сталь превращается в какой-то мягкий материал. Я резко срываю его с шеи девушки, она «охает» и падает на колени передо мной.

– У-у-ух. – Выдыхаю я.

Меня накрывает. Зрение сначала подёргивается и наваливается тьма, а потом всё проясняется, и теперь я снова вижу всё предельно чётко. Сила наполняет меня, а резерв расширяется. Накатывает слабость и чувство лёгкости одновременно.

– Не-е-ет… – Выдыхаю я, когда понимаю, что суккуба валится на меня, обнимая.

Когда она дотрагивается, ничего не происходит, а вот когда мои ладони ложатся на её. Как будто удар током, и новая вспышка непонятной эйфории и слабости. Меня переполняют эмоции, чувство свободы и силы. Мы вместе валимся прямо на асфальт. Так и лежим на тротуаре.

– Я н-е-е-е ду-у-умала ч-ч-что св-я-язь д-в-у-уусторо-н-няя-я. – Ревёт она, и вздрагивает на мне, всхлипывая. – Тебя забрали, и я думала, что всё, ничего не чувствовала, ы-ы-ы, а сейчас ты пришё-ё-ёл…

А мне хорошо. Не знаю, что и как я сделал тогда в клинике, но знаю, что теперь у меня появился ещё один самый дорогой разумный в этом мире. Очень странное чувство родства и единения. Ничего не хочется, просто есть желание дальше так вот лежать с ней и чувствовать ЭТО. И ведь она скорее всего испытывает похожие эмоции. А ведь есть ещё эльфийка, и я не знаю, что со всем этим делать.

– Наркоманы долбанные, разлеглись, а ну пошли вон, сейчас милицию позову! – Кричит на нас проходящий мимо пожилой дворник гном.

Плевать на всё, и на эльфийку, и на дворника, и на этот мир, и даже на Тьму. Как же хорошо и спокойно, чувство гармонии и правильности. Я глажу демонессу по голове, а она всё рыдает, хорошо, что куртка непромокайка, иначе пришлось бы потом долго выжимать. Она же совсем ещё девочка, я чувствую её сейчас, очень молодая и неопытная. Но которая пыталась строить из себя взрослого столетнего демона, при первой встрече со мной.

– Встаём, хватит, иначе так никогда и не пойдём домой. – Тихо говорю ей, когда она затихает.

Наконец осторожно поднимаемся, я отряхиваю себя а Яная стоит и смотрит умоляюще. Не понимаю, чего она хочет, поэтому отряхиваю и её.

– Документики предъявите, граждане. – Говорит кто-то со спины.

Оглядываюсь и вижу патруль – двое милицейских, эльф и человек, и один в военной форме, орк. Копаюсь долго во внутреннем кармане и достаю два паспорта, протягиваю человеку. Он долго изучает, потом наконец протягивает нам обратно и спрашивает:

– А чего валялись тут, нам дворник сказал наркоманы какие-то или алкаши.

– Да вот, после вторжения в больнице лежал, жена встретила – как напрыгнет от радости, и давай рыдать, не могу же я её оттолкнуть, да и сам соскучился, чувства накатили. – Отвечаю ему.

– Да, с такой женой немудрено. – Хохотнул орк.

Человек на него посмотрел, поджав губы, и тот сразу замолчал.

– Не нарушайте порядок, всего вам доброго. – Говорит человек, прикладывая ладонь к голове. Патрульные уходят дальше по улице.

Надо же, они не заметили, что она демон, это значит только я и федералы могут это видеть, хорошая такая маскировка. Смотрю другим зрением на девушку, вижу, что у неё на груди светится медальон багровым светом – видимо это оно и есть. Жду, когда патрульные отойдут подальше, подхватываю пакет со своей одеждой и вручаю паспорт демонессе. Она убирает его в боковой карман и всё так же умоляюще смотрит на меня, но ничего не говорит.

– Что? – Непонимающе спрашиваю.

Яная требовательно берёт меня за руку, так и стоит. Мне становится снова неимоверно приятно, чувствую, что непроизвольно улыбаюсь. Её лицо расслабляется, появляется лёгкая улыбка, глаза смотрят с…

«С любовью?» – с отстранением думаю я.

Мы идём по улице, сворачиваем на оживлённый проспект. О недавнем прорыве напоминают только тройки патрульных, которых сейчас очень много, попадаются нам постоянно. А город продолжает жить своей жизнью. Траур, наверное, давно прошёл и всё вернулось на круги своя. Да, было вторжение демонов, да, погибли разумные. Но жить надо дальше, а уж те, кого это не коснулось – им проще всего.

Вижу два интересных мне сейчас заведения, одна забегаловка американских гномов, которую называют новомодным словом «фастфуд», а другая японских эльфов-оборотней с их «суши». Идём к американцам, там дешевле и калорийней, а у японцев можно все деньги оставить так и не наевшись.

На кассе у миловидной полуэльфийки заказываю нам два обеда с большими круглыми бутербродами, которые называются «бургеры», выбираю вместо пива нам по стакану вражеской колы. Через пару минут нам выдают заказ, и мы занимаем один свободный столик у окна на проспект.

– Слушай, а вот то, что я чувствую, и не знаю, может быть ты тоже. Какую-то лёгкость и непонятное удовлетворение – это нормально? – Спрашиваю осторожно девушку, разворачивая ей бутерброд из бумаги, и рассыпая жареную картошку на салфетку, открываю соус и показываю, как есть.

Она удивлённо на меня смотрит и молчит, есть не начинает, а я продолжаю:

– Яная, просто для меня такие чувства в новинку, я не понимаю, что происходит, меня это сильно напрягает, было бы здорово если бы ты пояснила. Возможно, это просто я так реагирую на близость тебя как суккубы рядом?

– Тебе кто-то сказал моё имя… – Шепчет она с расширившимся глазами и прижимает ладошки ко рту.

– Так в паспорте написано, никто не говорил мне твоего имени. – Непонимающе смотрю на неё, а сам потираю руку – мне и правда не хватает её ладошки. Может это уже и есть та самая инфернальная зависимость?

– Никто не должен был говорить тебе моего имени, ты не должен был знать… – Говорит она, а глаза уже на мокром месте.

– Постой, спокойно, ты чего, объясни толком. – Успокаиваю её, а сам съедаю пару палочек картошки.

– Муж должен узнать имя своей жены от неё самой… – Слёзы уже бегут по её серой коже.

– К-какой муж?! – Давлюсь я картошкой.

– Ты, мой муж, ты разве не чувствуешь? – Удивляется она, даже немного успокоившись.

– Да говори ты уже нормально, что за игра в вопросы! – Злюсь я. На нас оглядывается человек за соседним столиком, потом поворачивается к себе и продолжает есть.

– Это влечение, зов, у тебя есть кровь демонов в жилах, и она зовёт тебя, и меня, этому невозможно сопротивляться. – Объясняет девушка.

– Нет, у меня в предках гномы и орки, никаких демонов. – Отвечаю ей спокойно.

– Ага, как же тогда ты можешь с моим планом взаимодействовать? – Прищуривает она глаза: – Значит кто-то в роду согрешил с демоном, это очевидно.

– И что же теперь делать? – Озадачиваюсь я: – Вы бы там уже давно все друг с другом, ну, ты поняла, если бы не было средства.

– Такое не часто происходит, значит мы точно подходим друг-другу. – Пожимает она плечами, и кладёт свою руку на мою ладонь. – Поэтому ты мой муж, я твоя жена, и этого не изменить, кровь не обманешь. Жаль, что традиции не соблюдены, и имя ты узнал сам.

– А раньше почему этого не было, когда ты во снах приходила ко мне, когда я тебя выдернул из инферно? – С подозрением спрашиваю её.

– Война, да ещё и связь не до конца установилась – она тоже усиливает всё это в несколько раз. – Просто отвечает Яная.

А я задумываюсь – вот ведь беда. Если бы до меня другой или другая разумная вот так дотронулись – я бы непременно дёрнулся, и отдёрнул руку, просто на рефлексах. А тут нет, сижу спокойно, и мне приятно – не хочу, чтобы она меня отпускала.

– Кхм, вообще то на этом плане, чтобы считаться женой – нужно взять фамилию мужа, в паспорте должен быть штамп о регистрации брака. – Объясняю девушке.

Она достаёт свой паспорт и говорит:

– Вот, фамилия твоя, если я не ошибаюсь.

Я достаю свой паспорт, открываю страничку, где должен стоять штамп о заключении брака, и где должно быть пусто. Но там стоит печать – «Опекун», а ниже имя и фамилия демонессы. Показываю ей со словами:

– Штамп есть но не тот, так что не можем мы быть женой и мужем, во всяком случае по законам моего мира.

– А что там должно быть написано? – Спрашивает она.

Я говорю ей примерную формулировку, не понимая зачем ей эта информация. Её глаза немного начинают светиться красным, а от паспортов идёт дым.

– Ты что творишь… – Начинаю шипеть на неё.

Она смотрит на меня улыбаясь, и говорит:

– Вот, теперь правильно?

Я опускаю глаза, а в наших паспортах изменились печати об опекунстве, теперь там свидетельство о заключении брака. Ну дела, ну попал. Документы испортили, менять теперь придётся.

– Мда. – Просто говорю, и ем остывший американский бутерброд.

Демонесса пожимает плечами, убирает свою книжечку себе в карман, и тоже принимается за еду. А еда не так уж и плоха, хотя видел по телевизору, что наш министр здравоохранения, эльфийка, старая даже по меркам длинноухих, говорила, что это вредно. А я не понимаю – как может быть вредным то, что вкусно. Хотя, вспоминая то шоу с гоблином-осеменителем, подозреваю что не всему верить можно что показывает этот чёртов ящик.

Мы закончили трапезу, посидели ещё немного, и пошли к выходу. Яная сразу перехватила мою руку, я снова почувствовал эйфорию и лёгкость.

– Слушай ну это не нормально, как я с американцами воевать так буду, какой-то бред, жить как дальше с такими ощущениями? – Спрашиваю у неё, когда мы выходим на улицу, и вклиниваемся в поток разумных.

– Ты привыкнешь, будет просто приятно, но после долгой разлуки опять как сейчас. – Отвечает она: – А зачем воевать с американцами?

– Как зачем – они хотят весь мир под себя прогнуть, вот и надо воевать с ними, у них вон орка президентом недавно избрали. Где это видано что бы вояка президентом стал! – Поясняю демонессе политическую обстановку и провожу разъяснительные работы.

– А у нас кто президент? – Спрашивает она.

– Человек, а до него эльф три раза был, но говорят, что опять будет избираться, а человека просто так сам же и посадил, потому что не мог по конституции на четвертый срок идти. – Отвечаю ей.

– И как, нормально правят? – Удивляется она.

– Не знаю, как-то не до политики последнее время. – Говорю ей задумчиво: – Но зарплату бы хотелось побольше и пенсии старикам тоже. Но вряд ли в этом тот эльф виноват, по телевизору говорят, что это всё американцы нам гадят – поэтому и будем, наверное, скоро с ними воевать.

– Что бы зарплату повысили? – Спрашивает она серьезно.

– Ну, и это тоже, наверное. – Говорю ей задумчиво, и пожимаю плечами.

– Понятно. – Говорит она грустно, и я понимаю, что ничего ей не понятно. – Я с тобой на войну тогда пойду, не отпущу одного.

– Посмотрим, может всё-таки пронесёт. – Успокаиваю её и обнимаю за плечи, становиться ещё приятней.

Мы уже идём по центру города, никуда не спешим, мимо проходят разумные. Сегодня вроде бы вторник, судя по календарю в больнице, а значит сейчас рабочий день. Вижу вывеску кинотеатра, проверяю деньги в кармане – нормально, хватит сходить и в кино и купить попкорна. Решительно поворачиваю ко входу, а девушка и не сопротивляется. Сто лет не был в кино, образно конечно.

«Последний пионервожатый» – гласит одна из вывесок, на которой изображен уставший эльф в пальто и с пистолетом в руке, а за ним орк, видимо его сослуживец.

– Пойдём? – Спрашиваю Янаю, показывая на плакат.

– Не знаю, я даже не представляю, что это такое. – Отвечает она озадаченно.

Покупаю ей мороженное, которое она после первого небольшого укуса заглатывает почти целиком, приходится брать ещё два, сам я не хочу – уже и так полный живот после этого, как его – «фастфуда». Занимаем места в почти пустом зале, и ждём начала сеанса.

– И что сейчас будет? – Спрашивает суккуба.

– Кино. – Отвечаю ей: – Книжки знаешь, ну вот это похоже, только тут вместо букв – картинки.

Она озадачено кивает, и продолжает есть мороженое – уже поняла, что лучше лизать, а не кусать, чем и занимается усердно. Свет в зале затухает, и на экране начинается фильм.

Ну что я могу сказать – демонесса смотрела с открытым ртом, то и дело сжимая мою ладонь в самых напряжённых моментах, и непонятно было за кого она болеет – гномскую американскую мафию, или эльфа отставника с его другом орком. А фильм сам ничего, научились наши снимать, хоть пока и хуже тех же индийских троллей, вот у них лучшие фильмы выходят сейчас.

Сюжет простой – эльф, бывший гвардеец генсека, а ныне, после развала Союза, оставшийся не у дел, много пьёт, но опыт как говориться не пропьёшь. И вот его нанимают охранять шишку на каком-то рынке в Москве, там он встречает орка, бывшего хоккеиста, и вместе они распутывают какое-то уж очень заковыристое дело. Стрельба, погони, американская мафия противостоит героям, но в итоге им удаётся побороть всех врагов. И в конце обоих приглашают охранять какого-то там депутата, который оказывается сыном того самого генсека.

– Ну как тебе? – Спрашиваю ошарашенную Янаю.

– Ну с такими разумными с америкой легко будет воевать! – Говорит удивлённо она.

Я смеюсь и поясняю:

– Да нет, ты не поняла – это всё не по-настоящему. Ну как в театре.

Она недоверчиво смотрит на меня, и я киваю:

– Да, просто игра актёров.

– Тогда не интересно, хоть и забавно. – Отмахивается суккуба, когда мы выходим из кинотеатра.

Конечно, хорошо бы бабушке и деду сообщить что меня выписали, но махаю на это рукой – хочется немного отдохнуть, а с ними меня ждёт разбор полётов, крики и многое другое, не очень приятное. Это подождёт. И мы снова идём прогуливаться по городу, но курс, конечно, держим к моей квартире. Выходим на «Площадь победы», такая есть почти в каждом городе бывшего Союза. Демонесса фыркает, когда я говорю зачем и почему тут стоит этот памятник, и после какой войны, и с кем.

Покупаем ещё мороженного, в этот раз я беру и себе стаканчик. Проходя мимо небольшого ларька перед парком, трачу последние деньги на пачку самых дешёвых сигарет. Сажусь на лавочке между деревьями, и демонесса тут же появляется рядом. Закуриваю от огонька на кончике пальца, затягиваюсь. Откидываясь на спинку, и говорю:

– Хорошо.

Яная смотрит на меня какое-то время, потом выдёргивает у меня из рук сигарету, и пытается сделать затяжку. Заканчивает, тоже опрокидывается на спинку, и говорит:

– Хо-кха-ха-кха…

Кашляет она, и кидает окурок на землю:

– Что за гадость!?

– Тебе не понять. – Говорю ей, наслаждаясь солнцем и тёплой погодой в парке. Тут поддерживается всегда летний климат, и сейчас мы сняли куртки.

– Угу… – Недовольно бурчит она, а потом резко запускает ладошку мне в карман штанов, достаёт пачку, и через секунду у нее в руке кучка пепла, которую она бросает куда-то нам за спину, и отряхивая руки, говорит: – Это вредно.

– Слушай, а у тебя там… – Показываю ей неопределенно пальцем на землю, намекая на инферно: – Есть кто-нибудь?

– Под землёй? – Непонимающе спрашивает она, и похоже даже не шутит, такая наивная и смешная.

– В инферно. – Поясню ей.

– Нет там уже никого у меня. – Грустно говорит она.

– Значит, там тоже был муж или, эм, ухажёр? – Удивляюсь я и мне почему-то становится грустно.

– Что? – Теперь уже удивляется она, а потом поняв о чём я, возмущается: – Нет, у меня никогда не было мужчины!

– А твой возраст, сколько тебе? – Продолжаю допытываться до девушки.

– Шесть с половиной зим. – Просто говорит она, держа меня за руку, и рассматривая какой-то листочек, сорванный с дерева телекинезом и принесённый ей в руку.

Я в уме подсчитываю, и получается, что в переводе на земные года – ей около восемнадцати, даже чуть больше. Уже хорошо, если что случится – не стану педофилом. Так, хватит. У меня есть Кариниэль, вернее будет, точно будет. А Яная – она мне как…

«Как кто?» – Спрашиваю себя, и не нахожу ответа.

Девушка неправильно понимает моё молчание, придвигается совсем в плотную, и касается мочки моего уха своими губами, шепчет:

– Но я тебя не разочарую, муж мой.

Я от охватившего меня желания и головокружения, отстраняюсь, смотрю на неё расширившимися глазами. Чёрт, вот что значит суккуба. Один её намёк – и я уже потёк, растаял, как кусок льда под горячей водой.

– Н-не делай так больше. – Говорю я, усаживаясь обратно: – Во всяком случае пока я не попрошу.

Она хмыкает, но улыбка с её губ не сходит, понимает чертовка что достала меня, подловила. И чёрта с два она прекратит это делать, теперь надо быть наготове. Мы встаём и идём к выходу из парка, накидывая куртки. Всю оставшуюся дорогу молчим, я перевариваю случившееся, а Яная просто идёт, время от времени начиная попрыгивать. Ей весело и радостно, не знаю уж почему – потому что оказалась на этом плане, или потому что со мной, а может быть ей по душе что на меня действуют её суккубские чары.

Наконец приходим к моему дому, я с грустью осматриваю старую панельку, и мы заходим в подъезд. Поднимаемся по лестнице, и я начинаю магией отпирать замки. Наконец всё получается и дверь открывается. Захожу первым. В квартире на удивление чисто, видимо старики прибрались после обысков. Снимаю ботинки, а суккубе говорю:

– В ванную иди, копыта там помой.

Она недовольно хмыкает, но подчиняется. Слышу, как вскрикивает, видимо изучает краны горячей и холодной воды. Качаю головой и прохожу в комнату. А вот тут меня ожидает сюрприз – на диване спит эльфийка. Она даже не услышала, как мы вошли, но сейчас, что-то почувствовав, открывает глаза, смотрит на меня внимательно. Потом до неё доходит кто я и она вскакивает, притягивает меня к себе и целует в губы.

Нас разнимают. Вернее будет сказать – эльфийку бьёт телекинезом, и она от меня отлетает обратно на диван. А я, обернувшись, вижу разъярённую суккубу, глаза которой сейчас пылают огнём инферно – завораживающее зрелище. Она говорит зло, чётко и с расстановкой:

– Не смей. Прикасаться. К. Моему. Мужу. – А потом добавляет гордо, доставая паспорт: – У нас даже штамп есть и его фамилия у меня.

– Что? – Эльфийка дезориентирована, смотрит то на меня, то на демона.

Но это лишь мне так показалось, хорошо ушастая сыграла своё потрясение, на самом деле её рука медленно тянулась куда-то к краю дивана, и когда достигла цели, эльфийка молниеносно схватила веник и набросилась на рогатую.

– Ах ты отрыжка преисподней, ах ты кура-гриль недоделанная, да кого ты учить собралась! – Кричит она, и бьёт веником Янаю по голове.

Через пару секунд уже обе валяются на полу, демонесса пытается вырвать короткие волосы эльфийки, а ушастая хватает её за рога на голове.

– Стоп! – Кричу я, и разнимаю их телекинезом, пока суккуба не сожгла Кариниэль своими огненными вихрями.

«Что же теперь делать…» – Потрясённо думаю я.

Никогда не думал, что из-за меня будут драться две настолько красивые женщины, да ещё к которым я испытываю такие похожие на любовь чувства.