Текст книги "Мои воспоминания. Маршал Советского Союза о великой эпохе"

Автор книги: Иван Баграмян

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Грузинские меньшевики, которые после Февральской революции выступали против национальной независимости угнетенных царизмом наций и защищали единство буржуазной России, сейчас, с установлением Советской власти, стали яростными сторонниками отделения Закавказья от Советской России.

24 ноября 1917 года контрреволюционный «Комитет общественной безопасности» созвал в Тифлисе совещание представителей буржуазных и соглашательских партий и краевых общественно-политических организаций и центров. На совещание было приглашено командование Кавказского фронта, а также английские и французские агенты, находившиеся при штабе Кавказской армии, и консул США. Совещание отказалось признать власть Совета Народных Комиссаров и вынесло решение об организации органов самостоятельной власти в Закавказье. 28 ноября было создано контрреволюционное правительство – так называемый Закавказский комиссариат во главе с меньшевиком Е. Гегечкори.

Образование Закавказского комиссариата было логическим следствием антисоветской деятельности соглашательских партий Закавказья и отвечало антисоветским планам внутренней контрреволюции и интервентов.

Аналогичные события произошли и в ряде других районов бывшей Российской империи. Так, 14 ноября контрреволюционная Центральная рада объявила себя высшей властью на Украине; 7 ноября Каледин объявил Донское правительство высшей властью на Дону; 14 декабря во Владикавказе было создано правительство во главе с атаманом Карауловым; 8 ноября Кубанская казачья рада и войсковой атаман Филимонов объявили раду верховной властью на Кубани; имели место контрреволюционные эксцессы и в других местах.

Накануне создания Закавказского комиссариата американский консул в Тифлисе Смит сообщал в Вашингтон: «В субботу я буду присутствовать на совещании по вопросу об организации Закавказского правительства, которое объединится с Южной федерацией и отвергнет перемирие или сепаратный мир. Необходимо оказать им финансовую помощь…»[8]8
  История гражданской войны в СССР. Т. 3. М.: Госполитиздат, 1957. С. 53.


[Закрыть]

И действительно, Закавказский комиссариат, как известно, вскоре заключил соглашение с Калединым и Карауловым о совместной борьбе с революционными солдатами Кавказского фронта и с Советской властью. В конце ноября совещание стран Антанты решило всемерно поддерживать Закавказский комиссариат.

В феврале 1918 года Закавказский комиссариат созвал в Тифлисе так называемый Закавказский сейм с целью юридического оформления отторжения Закавказья от Советской России. Сейм состоял из депутатов, избранных от Армении, Азербайджана и Грузии в Учредительное собрание. Это были меньшевики, эсеры, дашнаки, мусаватисты и другие соглашатели. Большевики отказались участвовать в сейме и выразили протест против его созыва. 22 апреля этот лжепарламент санкционировал отделение Закавказья, провозгласив его «независимой федеративной республикой», и сформировал новый кабинет «правительства» во главе с А. Чхенкели. Федерация оказалась, однако, весьма недолговечной. Под давлением германо-турецких оккупантов, раздираемая противоречиями между националистическими партиями, она распалась на изолированные буржуазные республики – Азербайджан, Армению и Грузию.

В знак протеста против контрреволюционной политики незаконно появившегося Закавказского комиссариата уже в декабре 1917 года – значительно раньше, чем на других фронтах, начался массовый отход войск с Кавказского фронта. Трудящиеся Закавказья в лице большевистски настроенных солдат лишились могучего союзника в борьбе за Советскую власть.

А между тем к весне 1918 года благодаря самоотверженной борьбе большевистских организаций Закавказья, особенно революционных завоеваний Бакинской коммуны[9]9
  Бакинская коммуна – советская республика, существовавшая в Баку и в ряде других районов Восточного Закавказья весной и летом 1918 г.


[Закрыть] во главе с верным ленинцем С.Г. Шаумяном, весь этот край стоял на пороге полной победы Советской власти. Только вторжение турецких и германских войск, а затем английская интервенция спасли на некоторое время власть буржуазных националистов от гибели.

Вторжение

Глубокой осенью 1917 года общее военное положение на Кавказском фронте стало быстро и резко ухудшаться. Правда, фронт имел в своем составе значительные силы[10]10
  Войска Кавказского фронта в этот период имели 190 батальонов, 98 000 штыков, 6600 сабель, 1200 пулеметов, 300 орудий всех калибров. Общая численность войск доходила до нескольких сот тысяч человек.


[Закрыть], но солдатские массы были охвачены непреклонным желанием покончить с войной и вернуться на родину, где развертывались столь важные события; дисциплина и воинский порядок в частях, нередко по вине контрреволюционного офицерства, были серьезно нарушены, из-за чего все заметнее стала снижаться их былая высокая боеспособность.

Однако общее состояние войск противника на Кавказском фронте в сравнении с нашим было значительно хуже, так как голод, холод и различные эпидемии вызывали большие потери в их личном составе. Настоящим бичом турецкой армии стало массовое дезертирство аскеров. Такое же тяжелое положение, после серьезных поражений, сложилось в этот период и в войсках противника, действовавших в Месопотамии и на Сирийско-Палестинском фронте. Вражеское командование стремилось получить передышку, выиграть время для приведения своих войск в порядок, пополнения их людьми и вооружением.

В начале декабря 1917 года командующий 3-й турецкой армией Мехмед Вехиб-паша по указанию Энвер-паши обратился к главнокомандующему войсками Кавказского фронта генералу Пржевальскому с предложением о перемирии.

7 декабря 1917 года военные действия на Кавказском фронте были прекращены, а 18 декабря в городе Эрзинджане было подписано соглашение о перемирии, по которому стороны обязывались в случае возобновления боевых действий предупредить об этом друг друга за 14 дней. Весьма характерно, что уже во время этих переговоров Закавказский комиссариат рассматривался представителями Турции по существу как «законное правительство» Закавказья, независимое от Советской России. Этой вероломной игре, естественно, во многом способствовала предательская политика по отношению к Советской России так называемого правительства Закавказья, игравшего на руку турецким правителям.

Многочисленная по своему боевому составу, хорошо вооруженная, еще достаточно сильная русская армия, встретив к себе, как уже было сказано, враждебное отношение со стороны контрреволюционного правительства Закавказья, в декабре 1917 года начала массовый отход с Кавказского фронта. Измученные войной, русские солдаты рвались домой. Отходу с фронта в известной степени способствовало и только что заключенное соглашение о перемирии.

Фронт стал распадаться. Это обстоятельство было использовано турецкой военщиной. Энвер-паша, Талаат-паша и другие лидеры младотурок задались целью овладеть Закавказьем, подавить Бакинскую коммуну и стать хозяевами богатых нефтяных месторождений, а затем захватить и весь Кавказ. Предпринимая агрессию, Энвер и Талаат полагали, что ее успешное осуществление поможет им укрепить свое положение в стране, изрядно пошатнувшееся из-за серьезных поражений. Турецкие правители были уверены также, что эта захватническая акция станет преградой на пути распространения в Закавказье завоеваний Великой Октябрьской социалистической революции, влияния которой на свой народ они боялись как огня.

Отход русских войск Кавказского фронта поставил перед самозваными правительствами дашнаков, мусаватистов и меньшевиков труднейшую проблему: каким образом прикрыть этот громадный по протяженности фронт и не допустить вторжения турок в Закавказье? Пришлось в спешном порядке формировать армянский и грузинский армейские корпуса.

Формирование Отдельного армянского корпуса началось в конце декабря 1917 года. Предусматривалось, что в полном составе он будет иметь 17 тысяч штыков и 16 артиллерийских батарей, в него войдут 1-я и 2-я армянские стрелковые дивизии, отдельная кавалерийская бригада и ряд других специальных частей. Командование корпусом было возложено на генерал-лейтенанта Ф.И. Назарбекова.

Одновременно началось формирование Отдельного грузинского корпуса, который должен был иметь 12 тысяч штыков и 80 орудий. Командиром корпуса был назначен генерал В.Д. Габашвили.

Главнокомандующим войсками Кавказской армии стал генерал-лейтенант Н.З. Одешелидзе.

На грузинский корпус возлагалась задача оборонять участок фронта от побережья Черного моря до Байбурта включительно, а также крепость Батум. Армянскому корпусу было приказано удерживать линию от Байбурта до государственной границы с Персией, в том числе крепости Эрзерум и Карс.

Прежде чем рассказать о том, как были сформированы 1-я и 2-я армянские стрелковые дивизии, хочу напомнить читателю об истории появления в составе русской армии на Кавказском фронте армянских регулярных частей, которые длительное время бок о бок с русскими самоотверженно сражались против турок.

Как я уже указывал, с началом военных действий на Кавказском фронте было сформировано шесть армянских добровольческих дружин. В 1916 году все эти дружины были расформированы и вместо них создано шесть отдельных армянских стрелковых батальонов. В середине 1917 года эти подразделения были развернуты в шесть отдельных армянских стрелковых полков двухбатальонного состава. Надо сказать, что все эти полки располагали опытными офицерскими кадрами и бывалым личным составом. Они были хорошо сколочены и вполне боеспособны.

В декабре 1917 года в спешном порядке были сформированы в Сарикамыше 7-й, а в Александрополе – 8-й армянские стрелковые полки. Этими частями соответственно командовали полковники Бей-Мамиконян и князь Аргутинский-Долгорукий. Эти восемь полков были обращены на формирование двух армянских стрелковых дивизий.

В 1-ю армянскую стрелковую дивизию генерал-майора Арешева были включены 1, 2, 3 и 4-й стрелковые полки. Дивизия формировалась в районе Александрополя и на территории Карсской области. В состав 2-й армянской стрелковой дивизии генерал-майора Силикова вошли 5, 6, 7 и 8-й стрелковые полки. Дивизия формировалась в районе Эривани. Следует указать, что 7-й и 8-й полки были почти изъяты из состава соединения и находились в резерве командира корпуса на карсском направлении. Их боеспособность в сравнении с другими частями была относительно низкой.

Дивизии имели по три-четыре батареи, сведенные в артиллерийские дивизионы. Артиллерийский дивизион 2-й армянской дивизии формировался в Тифлисе под командованием полковника Араратова, имел в своем составе четыре батареи и прибыл в Эривань в конце марта 1918 года.

Вновь сформированная Отдельная кавалерийская бригада корпуса под командованием полковника Корганова состояла из двух полков: 1-й армянский конный полк был сформирован в Тифлисе, 2-й – в селе Канакер вблизи Эривани на базе расформированного 2-го кавказского конного пограничного полка русской армии. После завершения формирования 2-й полк в марте 1918 года был переброшен в Сарикамыш.

1-м конным полком в период Сарикамышского сражения, о котором будет рассказано, командовал полковник Бек-Пирумов, а впоследствии – подполковник Мелик-Шахназаров. 2-й полк бессменно возглавлял полковник Залинов.

Бригада была неплохо укомплектована офицерскими кадрами и рядовым составом, прошедшим боевую службу в частях русской кавалерии, имела положенное вооружение, снаряжение, неплохой конский состав. Кроме этих частей, в Тифлисе и Карсе спешно формировался 1-й Особый армянский конный полк под командованием войскового старшины Золотарева.

Для более эффективного использования западных армян в боевых действиях против турецкой армии из них была спешно сформирована Особая добровольческая дивизия генерала Андраника. Она не имела общепринятой организационной структуры. Основой дивизии были один стрелковый полк и несколько конных и пеших дружин.

В декабре 1917 года и январе 1918 года на территории Закавказья и в прифронтовой полосе были сформированы, преимущественно из западных армян, три пехотные бригады: 1-я (Эрзинджанский и Эрзерумский полки), 2-я (Караклисский и Хнысский полки) и 3-я (Ванский и Макинский полки). Каждая бригада в лучшем случае имела одну-две приданные батареи. Все они имели большой некомплект в личном составе и вооружении, были недостаточно сколочены в боевом отношении. После завершения формирования эти соединения должны были войти в состав войск генерала Андраника, однако по ряду причин это осуществить не удалось.

Кроме перечисленных соединений и частей, несколько позже в Эриванском районе были созданы Партизанский и Игдырский пехотные, а также Партизанский конный полки. В Тифлисе сформировался Зейтунский конный полк, переброшенный в марте 1918 года в Эривань.

Накануне вторжения турок в Закавказье перечисленные соединения и части армянских войск находились в следующей группировке:

особая добровольческая дивизия генерала Андраника и 1-я армянская пехотная бригада были выдвинуты к линии фронта, имея задачу удерживать крепость Эрзерум и прилегающий к ней район. В период эрзинджанских боев и Эрзерумского сражения командование 1-й бригадой осуществлял полковник Морель;

2-я армянская пехотная бригада полковника Осипова должна была прикрыть алашкерт-игдырское направление. С переходом турецких войск в наступление она вела бои в Алашкертской долине и была отброшена в район Кагызмана;

3-й армянской пехотной бригаде полковника Багдасарова была поставлена задача прикрыть ванское направление. Бригада формировалась в феврале 1918 года в Эривани и, поскольку ожидалось наступление турецких войск на Ван, в марте выступила через Игдырь и Баязет для усиления Ванского отряда. Но бригада дошла только до Баязета и под давлением турок была отброшена в Игдырь, где впоследствии принимала участие в прикрытии Сурмалинского уезда;

главные силы Отдельного армянского корпуса в составе 1-й армянской стрелковой дивизии генерала Арешева, 7-го и 8-го армянских стрелковых полков, Отдельной армянской кавалерийской бригады и нескольких добровольческих отрядов (хумбов), а также крепостные части Карса должны были прочно удерживать за собой центральный участок Кавказского фронта на сарикамышско-карсском направлении с крепостью Карс;

2-я армянская стрелковая дивизия в составе 5-го, 6-го армянских стрелковых и приданных ей Партизанского и Игдырского пехотных, Зейтунского и Партизанского конных полков получила задачу оборонять участок Кавказского фронта на эриванском направлении.

Так выглядели армянские войска по своему боевому составу и группировке накануне вторжения турецкой армии в Армению. В отличие от некоторых историков я с полным основанием и глубоким убеждением считаю, что армянская армия в период трагического 1918 года была подлинно национальной армией.

Объединенным силам армян и грузин на Кавказском фронте противостояла 3-я турецкая армия, имевшая в своем составе свыше десяти пехотных дивизий, несколько отрядов курдской конницы и ряд иррегулярных формирований из турок и местного мусульманского населения. Несмотря на то что общая численность турецких войск была относительно невелика, они по своей боевой подготовке намного превосходили наши два национальных корпуса. К тому же надо учесть и то обстоятельство, что наши главные силы к моменту перехода турецкой армии в наступление находились еще в стадии формирования и были дислоцированы в районах, значительно удаленных от назначенных им участков обороны.

Где и чем занимался я в этот крайне тревожный для нас период времени?

3-й армянский стрелковый полк, в рядах которого мне пришлось некоторое время сражаться против турок в районе озера Урмия, во второй половине ноября 1917 года по приказу штаба Кавказского фронта был выведен в резерв. Полк по железной дороге через Джульфу, Александрополь был переброшен в Караклис (ныне Кировакан). Потом подразделения сосредоточились в Дилижане. Вывод нашей части в резерв был вызван, как нам разъяснили, необходимостью дать возможность личному составу отдохнуть, привести себя в порядок, а также доукомплектовать подразделения людьми и вооружением до штатной потребности.

Вскоре после прибытия в Дилижан я был командирован в Тифлис для получения из окружного арсенала недостающего полку вооружения и боеприпасов. Возложенную на меня задачу, хотя и с большим трудом, я выполнил. Однако в свой полк мне не довелось возвратиться. Меня, как прошедшего конную подготовку в период пребывания солдатом в Кавказском запасном кавалерийском полку, штаб Кавказского фронта перевел младшим офицером во вновь формируемый 1-й Особый армянский конный полк.

Сдав полученное оружие и боеприпасы представителю 3-го армянского стрелкового полка, я прибыл к только что назначенному командиру полка войсковому старшине[11]11
  Чин в казачьих войсках, соответствовавший армейскому званию «подполковник».


[Закрыть] Золотареву. После ознакомления с моим послужным списком и короткой беседы он сообщил мне порядок формирования подразделений и штаба полка. Я узнал, что штаб, один эскадрон и все подразделения обслуживания полка создаются в Тифлисе, а еще два эскадрона должны быть сформированы под общим командованием капитана Амирханяна в городе Карс, где имелись для этого необходимые людские ресурсы, вооружение, снаряжение и конский состав.

Приведение части в полную боевую готовность намечалось к началу марта 1918 года.

Войсковой старшина Золотарев произвел на меня хорошее впечатление, показался дельным и требовательным командиром; судя по многим офицерским наградам, украшавшим его грудь, он имел солидный боевой опыт.

Золотарев своим приказом назначил меня младшим офицером 1-го эскадрона, который формировался в Карсе. На следующий день я выехал туда. Закавказская железная дорога в тот период работала с большими перебоями, и мне пришлось преодолеть немало трудностей, чтобы добраться к месту назначения. Участок пути от Александрополя до Карса я проехал на открытой платформе товарного поезда. Стояли лютые январские морозы, обычные зимой в этом районе Армении. Я настолько сильно продрог, что, когда поезд прибыл на станцию Карс, не смог самостоятельно сойти с платформы на перрон.

Только в теплом номере гостиницы, куда меня довез извозчик, я согрелся, выпив большую чарку виноградной водки и стакан горячего чая. Измотанный вконец, я мгновенно заснул.

Капитан Амирханян, с которым я вскоре встретился, пользовался авторитетом у местных городских властей и среди военных кругов гарнизона. Это помогло ему относительно быстро укомплектовать личным составом и снабдить оружием и снаряжением формируемые эскадроны. Рядовой состав в большинстве своем представляли западные армяне, унтер-офицерские должности занимали прошедшие службу в коннице русские армяне. В каждом эскадроне было свыше ста всадников.

Ощущался большой некомплект офицеров: в эскадронах их было только по два – командир эскадрона и один офицер. Взводами командовали наиболее опытные унтер-офицеры.

Организация и сколачивание подразделений проводились очень напряженно. В крайне ограниченное время нужно было обучить западных армян понимать строевые команды, подаваемые на русском языке, навыки быстро и четко выполнять команды как в конном, так и в пешем строю. Немало солдат, особенно из западных армян, требовалось обучить искусству верховой езды, владению холодным оружием, умению метко стрелять из винтовок.

В результате двухмесячной напряженной боевой учебы командиры эскадронов добились неплохих результатов в боевой выучке своих подразделений. В последних числах февраля боевое сколачивание обоих эскадронов было близко к завершению.

В течение декабря и января нового, 1918 года через Сарикамыш, Карс и Александрополь прошло множество воинских эшелонов, которые увозили огромную массу русских солдат с Кавказского фронта в Россию. Солдаты-фронтовики, не раз видавшие своими глазами все те бедствия, которые обрушивались в ходе войны на западных армян, понимали, какая угроза нависла над этим народом в связи с массовым отходом с фронта русской армии. Они хорошо знали, что турецкое командование воспользуется этим, чтобы предпринять наступление с целью захвата Закавказья, и над армянским народом будут совершены новые злодеяния. Солдатские комитеты частей и соединений, отражая настроения солдатских масс, довольно охотно передавали формируемым армянским национальным частям вооружение, снаряжение, лошадей, походные кухни, повозки и упряжь. Весь процесс эвакуации многочисленной русской армии через территорию Армении прошел без каких-либо серьезных происшествий, в обстановке дружбы и взаимного понимания.

Обратимся теперь к событиям, которые развернулись в начале февраля 1918 года на Кавказском фронте.

Турецкое командование воспользовалось перемирием, продолжавшимся более двух месяцев, и привело свои сильно потрепанные дивизии в боеспособное состояние для вторжения в Закавказье.

6 февраля в штаб 3-й турецкой армии поступило весьма важное сообщение о полном отходе русских войск со всего Кавказского фронта. Воспользовавшись этим обстоятельством, командование противника вероломно нарушило условия соглашения и 12 февраля внезапно развернуло крупными силами наступление по всему фронту. Из газетных сообщений в самых общих чертах мы узнали, что итогом боевых действий был захват 12 февраля Эрзинджана, а на следующий день и Байбурта. В дальнейшем, успешно развивая начатое наступление, турецкие войска к 24 февраля заняли на батумском направлении Трапезунд, а на эрзерумском – Мамахатун.

Работая над моими воспоминаниями, я из книги бывшего командира 1-го кавказского корпуса турок Кязым Карабекир-паши, изданной в 1939 году в Стамбуле, узнал, что на эрзинджан-эрзерумском направлении в феврале 1918 года наступало его соединение в составе трех дивизий, причем 36-я дивизия двигалась с запада непосредственно на Эрзинджан, 9-я обходила город с северо-запада, а 10-я находилась в резерве корпуса.

Каждая из турецких дивизий состояла из трех пехотных полков трехбатальонного состава с пулеметной ротой, кавалерийского эскадрона, горно-артиллерийского двухбатарейного дивизиона большой мощности и горно-артиллерийского дивизиона скорострельных орудий.

Корпусные части были представлены истребительным батальоном, санным батальоном с пулеметной ротой, горно-артиллерийским дивизионом скорострельных орудий. В корпусе к моменту наступления числился 1101 офицер, из них 755 боевых; 22 671 солдат, из них 14 182 боевых. Всего в соединении было 23 772 человека.

Оборону Эрзинджанского района вел отряд полковника Мореля; в отряде было три стрелковых батальона, одна конная сотня, одиннадцать пеших добровольческих сотен, пулеметная команда, одна полевая батарея и конно-горный артиллерийский взвод. Всего отряд имел 1800 штыков, 120 сабель, 6 пулеметов и 2 горных орудия. 90 процентов офицеров были из армян, остальные – русские.

Важно отметить, что, несмотря на превосходство в силах, 1-й кавказский корпус турок только в результате месячного наступления достиг района Эрзерума.

Неожиданно возникшие на фронте события, как и следовало ожидать, поставили «правителей» Закавказского сейма[12]12
  В феврале 1918 г. Закавказский комиссариат был преобразован в Закавказский сейм.


[Закрыть] в весьма затруднительное положение. К этому времени главные силы армянского и грузинского национальных корпусов находились еще вдали от линии фронта; не полностью сформированные, они не были в состоянии поддержать свои относительно слабые части прикрытия фронта, которые, вступив в борьбу против перешедших в наступление турок, оказались, по существу, предоставлены самим себе.

Конечно, о всех этих событиях, происшедших в феврале, я, будучи младшим офицером конного полка, ничего толком тогда не знал. До нас в Карс доходили только отрывочные сведения о боях, по которым нельзя было составить представление о действительном положении наших войск на фронте.

Здесь необходимо, думаю, сделать одну оговорку, чтобы потом, когда речь пойдет о событиях, происшедших в Закавказье в марте и в первой половине мая, у читателя было ясное представление о том, почему мы, молодые армянские патриоты, сражались в войсках, подчиненных пресловутому Закавказскому комиссариату. Дело в том, что в то время я, беспартийный и далекий от политики прапорщик, как и многие мои сверстники и сослуживцы, вообще очень мало знал об обстановке, сложившейся у нас в Закавказье и в Советской России. Но мы все были преисполнены решимости во что бы то ни стало, хотя бы ценой своей жизни спасти родную Армению от жестоких захватчиков, которые уже несколько столетий приносили нашему народу неслыханные бедствия и страдания, а ныне угрожали самому его существованию. Думаю, что эти мои чувства и стремления легко понять каждому человеку, вне зависимости от того, к какой нации он принадлежит.

Нам, например, далеко не сразу стало известно, что 3 марта 1918 года между Советской Россией и кайзеровской Германией был заключен Брест-Литовский мирный договор, по которому Советская республика вынуждена была выполнить ряд кабальных условий, навязанных ей силой. В частности, Россия уступала Турции округа Карса, Ардагана и Батума. Это была вынужденная мера Советского правительства, одобренная ЦК большевистской партии и лично В.И. Лениным. Молодой Советской республике нужно было выиграть время, получить передышку в войне, собраться с силами для дальнейшего отпора интервентам. Вспомним, что в связи с ноябрьской революцией в Германии, свергнувшей кайзера, Советское правительство немедленно аннулировало заключенный в марте договор.

Таким образом, патриотические силы Армении, тянувшиеся к Советской России и стремившиеся к единению с ней, с одной стороны, должны были, видимо, солидаризироваться с русскими братьями во всем, в том числе и в вынужденном выполнении условий Брест-Литовского договора. Но, с другой стороны, будучи недостаточно информированы о событиях, происходивших в мире, и руководствуясь своими национальными интересами защиты родной земли (я имею в виду и военачальников), продолжали оказывать сопротивление турецким войскам после 3 марта, то есть формально не признавали Брестского мира.

Все это было, конечно, связано и с противоречивой, непоследовательной линией Закавказского комиссариата, который, как мы потом увидим, хотя и заявил об отделении от Советской России, надеялся все-таки на ее помощь и, отдавая приказы войскам о сдаче городов без боя, как бы косвенно признавал условия Брест-Литовского договора, подписанного Советским правительством.

Формирование эскадронов в Карсе к началу марта было завершено. 9 марта капитан Амирханян получил приказание подготовить свой дивизион к выступлению на фронт, чтобы в районе Эрзерума поступить в распоряжение генерала Андраника.

Весь следующий день мы готовились к походу. Дел было по горло. Надо было перековать часть лошадей, осмотреть и привести в надлежащее состояние седла и все конское снаряжение, проследить за укладкой в седельные сумки положенных в полевых условиях каждому всаднику предметов личного обихода и суточного запаса сухих продуктов. Особое внимание уделяли мы экипировке – состоянию обмундирования и обуви каждого солдата, вооружению и наличию положенного количества боевых патронов.

Хозяйственники эскадронов были заняты подготовкой к маршу походных кухонь, повозок, укладкой боеприпасов, продовольствия и фуража. К вечеру эскадроны были полностью готовы выступить на фронт.

Перед походом капитан Амирханян в самых общих чертах информировал командиров эскадронов и нас, младших офицеров, о боевой обстановке, сложившейся в последние дни на эрзерумском направлении. Нам стало известно, что наступавшие из района Эрзинджана турецкие войска оттеснили наш передовой отряд и вышли на ближние подступы к Эрзеруму. Нашему дивизиону поставлена задача как можно быстрее совершить марш по маршруту Карс – Сарикамыш – Караурган – Кепрюкей – Гасанкале, чтобы в районе Эрзерума присоединиться к частям дивизии Андраника.

Ранним утром 11 марта дивизион покинул Карс, который мы успели полюбить. Опоясанный крепостными воротами, он был суров и впечатляющ на фоне возвышавшегося над городом горного плато. За двухмесячное пребывание в крепости мы обрели среди гостеприимных жителей немало друзей, которые тепло провожали нас в это утро на фронт. Мне невольно вспомнилось, какую огромную роль играл этот город в Средние века в становлении и развитии армянского царства Гугарк.

На марше мой взвод, состоявший из 25 всадников, выполнял роль головной походной заставы дивизиона. Путь наш лежал через ряд армянских сел. Старики, женщины, юноши и девушки встречали нас тепло и душевно. Как правило, они засыпали нас вопросами о положении наших частей на фронте, все, как один, горячо желали нам боевых удач в сражениях с турками. На ночлегах и малых привалах жители стремились щедро попотчевать солдат и офицеров, принимали их как самых желанных и дорогих гостей. Такое же отношение мы встретили и в большом молоканском селе Ново-Селим, расположенном в 30 километрах к западу от Карса.

Когда мы маршем проходили по улицам Сарикамыша, я вспомнил, как русские войска в декабре 1914 года окружили и наголову разгромили 3-ю турецкую армию в так называемой Сарикамышской операции. Уйдя в воспоминания о прошлом, я невольно стал сравнивать давно пережитое с тем, что ожидает нас в ближайшем будущем… Резкую душевную боль вызывали эти раздумья, сознание того, насколько тревожным, если не сказать трагическим, стало положение армянского народа из-за предательской политики Закавказского комиссариата по отношению к Советской России. Ведь именно из-за этой политики армяне так быстро потеряли в лице русской армии своего верного и бескорыстного защитника от вековечных врагов нашего народа.

Напутствуемые добрыми пожеланиями жителей сел и поселков Карсской области, мы продолжали свой марш к линии фронта, горя желанием принять участие в боевых действиях, чтобы защитить жизнь и кровные интересы своего народа.

К исходу второго дня дивизион, преодолев Саганлугский перевал, прибыл в Караурган – последний населенный пункт на границе 1914 года. За все время нашего движения мы не получали никакой информации об обстановке в районе Эрзерума. После ночлега утром 13 марта дивизион продолжал свой марш в сторону фронта. Мой взвод по-прежнему шел впереди, выполняя задачу головной походной заставы. Двигаясь по шоссе, мы без каких-либо происшествий подошли к нижним скатам небольшого горного хребта и стали подниматься на Зивинский перевал, где в 1914 году проходила граница между Россией и Турцией. Едва наша застава успела подняться на перевал, как мы увидели шедшую нам навстречу огромную массу беженцев со своим скотом и домашним скарбом, погруженным на телеги. Вперемежку с беженцами по обе стороны шоссе уныло шагали разрозненные группы солдат, вооруженных винтовками. В этой толпе я вдруг заметил товарища по учебе в школе прапорщика Аршака Джанарешляна, который ехал с другими ранеными на санитарной двуколке. Он буквально на ходу сообщил мне, что 12 марта сильная группировка турецких войск заняла Эрзерум и что дивизия Андраника, прикрывая эвакуацию населения, отходит в направлении Сарикамыша. Далее он сказал, что, по дошедшим до него сведениям, части дивизии Андраника якобы сегодня отойдут в район крупного населенного пункта Хорасан, до которого от перевала около 20 верст.