Текст книги ""Космические страсти""

Автор книги: Иван Коваль

сообщить о нарушении

Текущая страница: 13 (всего у книги 14 страниц)

Ротмистр. Начало операции.

Ротмистр был стандартным солдатом удачи. Всю жизнь проболтавшийся по различным войнушкам, заварушкам и межнациональным разборкам на самых различных планетах Солнечной Системы. Сейчас он работал охранником в колонии инопланетян – р'хнэхров на Венере. Внутрь колонии никого из землян не впускали. Жили и несли охрану они исключительно с внешней стороны колонии. Содержали их хорошо, кормили отлично, давали вдоволь пострелять и осваивать все самые современные земные вооружения. Служба была необременительна, но доходная. Жили они все неподалеку, в отличных современных домах, вместе с семьями. На Венере было несколько жарковато для привыкшего к более холодным условиям Ротмистра, но он не жаловался, привыкнув молча преодолевать трудности и считать их частью своей жизни. Конечно, Ротмистра терзали смутные сомнения. По некоторым своим наблюдениям он понимал, что их служба никому из инопланетян не нужна, поскольку мощности их защитного вооружения намного превосходили земные аналоги. Но служба была нормальной, и Ротмистр не сильно привередничал.

Когда его вызвали к начальству и предложили поучаствовать в опасном приключении, пообещав ему за это самое участие приличное вознаграждение, Ротмистр согласился практически сразу. Он давно уже соскучился по рискованным операциям и давно хотел отойти от однообразной жизни на сытных инопланетных харчах. Ему быстро предложили выбрать оружие, усадили в какое-то непонятное кресло, и все поплыло перед его глазами. Вторая переброска – началась.

«Черная пешка на клетку 17:05:-02 поставлена!» – ответный ход был несколько неудачным, но сражение только началось.

Мясорубка. Липкович.

Липкович очнулся на каком-то песчаном холме. Вокруг, как и положено, была ночь, песок, и теплый земной воздух. «Вроде таки Земля» – подумал Липкович. «Я мыслю, значит, это, как его, ну, вроде как, это… Ну, живой, в натуре». Нервно копошащиеся мысли не давали сосредоточиться. Большим усилием воли Липкович сжал все свои нервы в комок и начал начальную самоидентификацию. «Мыслю – нормально. Тело – присутствует. Глаза – видят. Уши – слышат. То, что я ощущаю песок, ветер и тепло – свидетельствует о нормальном функционировании основных органов чувств. О, Машыахх! Рука!» Мда… Левая рука Липковича сместилась куда-то в район живота, при этом, умудряясь каким-то образом еще и функционировать. Пальцы можно было сжимать и разжимать, но держать что-либо было невозможно. Правая рука была на месте и функционировала нормально. «Ноги?» Липкович попытался перевернуться и стать на ноги. Это ему удалось без особого труда. Обе ноги функционировали нормально. Итак – после перемещения тело Липковича понесло только одну существенную утрату. Даже не утрату, а функциональное смещение важного внешнего органа – левой руки в область живота. «Неудобно, но не смертельно. Жить можно. Сарре моей будущей вряд ли понравится в дальнейшем данное месторасположение этого органа, но и это в будущем можно будет поправить», – попробовал грустно пошутить Липкович. Для самого главного – для выполнения задания данная потеря была не слишком существенной.

Следующим этапом был осмотр вооружения и аппаратуры. Автомат УЗИ имел вид металлолома. Уже грустный, закрученный вид автоматного дула показывал, что функциональность изделия потеряна полностью. Чудо ызраительской древней техники было уничтожено и имело вид пластилиновой игрушки. Пистолет был внешне в полной боевой готовности, нож был тоже в порядке, гранаты на поясе позвякивали с чувством глубокой уверенности в собственной боеготовности. Самое основное – взрывное устройство в заплечном рюкзаке также, судя по ощущениям, перенесло перемещение нормально. Радиостанция не функционировала, во всяком случае, из нее слышался только белый шум. Прибор ночного видения – вроде в норме, камуфляж – в норме, прибор ориентации на местности – функционирует. "Ну что? Начнем! Машыахх мне в помощь!" Липкович быстро определил собственные координаты. Он был действительно внутри Мясорубки, километрах в десяти от основного города арафитян – Арафата. Если физическое состояние тела Липковича осталось хоть наполовину таким же, каким было до перемещения, то это расстояние – просто ерунда. Если, конечно, при передвижении не будет боестолкновения. Липкович включил радиостанцию и на нужной волне несколько раз попытался передать информацию о своем прибытии на место, о своем самочувствии и месторасположении. Ответа не было. Но для Липковича это было уже не важно. Он был готов отправиться на выполнение задания. Выбросив ненужный автомат, он оставил боезапас от него, рассчитывая по возможности найти нечто подобное в процессе выполнения задания. Закрепив на себе остатки аппаратуры, он подвязал неудобно болтающуюся в ненужном месте руку и в достаточно быстром темпе начал перемещение в направлении города Арафат…

Мясорубка. Ротмистр.

Телепортация Ротмистра в Мясорубку прошла нештатно. Сказалась определенная спешка и нервозность железозубых р'хнэхров, возможно ускоренное монтирование аппаратуры, а также разброс в весе перемещаемого объекта, поскольку Ротмистр по жадности прихватил несколько больший запас боеприпасов, чем ему изначально разрешили. Ну, он ведь не знал всех тонкостей процедуры. Зато он всегда знал, что лишний боезапас делу не повредит. В результате всех этих нестыковок, Ротмистр стелепортировался на минус втором уровне, по классификации р'хнэхров. То есть – под землей Мясорубки. К его счастью огромная часть подземных просторов под Мясорубкой была перекопана еще со времен первых попыток установить внешние Энергетические Щиты, когда со всех сторон копались подземные ходы для доставки в Мясорубку продовольствия, оружия и живой силы. Ротмистра впихнуло в какой-то один из таких подземных каналов, несколько привалив небольшими кусками грунта.

Придя в себя и осмотревшись, Ротмистр сбросил с себя груду мусора, откопал застрявшие в земле ноги и начал самоидентификацию после перемещения. "Мысли, память, цель – все нормально. Руки-ноги, голова – функционируют нормально. Слух, зрение, обоняние, температурные ощущения – работают. Автомат – вроде в порядке. Пистолет – нормально. Боекомплект – на месте. Гранаты…" – похоже, пока все функционировало нормально. Он отряхнул автомат, снял рожок, передернул затвор, сделал контрольный спуск… Калаш как всегда был прост и надежен. И вроде в полной боевой готовности. Ну что же, на него вся надежда.

Определившись с внутренним и внешним состоянием, Ротмистр, сквозь зубы, прорычал десяток матерных слов в адрес зеленожопых р'хнэхров и начал выбираться из подземелья. Он пополз в ту сторону, где туннель несколько увеличивался и откуда чувствовался приток воздуха и минут через двадцать уже выбрался на поверхность. Ни то, где он находится, ни то, какие у него координаты – он не знал. Никаких приборов и карт у него не было. По первым ощущениям на поверхности он понял, что находится на Земле. В небе светили знакомые звезды и созвездия, над головой плыла полная Луна. Правда, Луна была несколько неестественного цвета. Но это уже ерунда. "Земля! Старушка! Ну и то добро! Если даже погибну, то погибну на родной Земле! Тьфу, тьфу, тьфу…" – вспоминать о собственной гибели перед началом операции считалось дурной приметой. Теперь оставалось только найти противника и пристрелить его, ако бешеную собаку. Ну – это уже было делом техники. Под ногами был песок, ночь была теплой, и ветерок приносил желанную прохладу. Хотя после уже привычной жаркой Венеры Ротмистру было несколько холодновато. "Ничего – сейчас согреюсь. Чувствую, предстоит маленький марш-бросок…"

"Вправо и вперед. Еще правее. Бегом!" – раздался хриплый голос в голове Ротмистра. Это его хозяева помогали ему найти противника. – "Стоп. До объекта около трех километров. Он идет на тебя почти в лоб. Предположительное время соприкасания – сорок минут. Найди удобную позицию и жди. Мы поможем идентифицировать объект. Удачи!". Ротмистр нашел удобную высотку, немного окопался, разложил сподручнее боезаряд, удобнее расположил прибор ночного видения и начал наблюдать за близлежащей территорией. За спиной лежал городок, восточного типа, огороженный каменной стеной. Такое впечатление, что он попал куда-то в древние века. "Может, они забросили меня в прошлое? Хрен его знает, какими чудесами владеют эти самые р'хнэхры… Ну, будем живы, – разберемся".

Мясорубка. Липкович.

Бежать было тяжело и неудобно. Тяжелый рюкзак становился все тяжелее и тяжелее, левая рука беспомощно и бесполезно болталась самым неестественным образом, а правой рукой Липкович держался за лямку рюкзака и старался выровнять дыхание. Казалось, сердцу что-то мешало работать на полную мощность, и оно отстукивало с какими-то перебоями. «Ничего, уже не долго. Уже осталось чуть-чуть». Липкович взглянул на часы, болтающиеся на левой руке, хотя для этого ему пришлось вывернуть ее правой рукой в нужное положение. «Ну, хоть на что-то рука пригодилась», – грустно пошутил он. «Вот уже и городок виден. Огоньки мелькают в славном городе Арафате. Кто-то уже не спит таким ранним утром. И не знает, что скоро их всех уже не будет на этой нашей машыахховской земле!» – снова возвышенные б-гоизбранные мысли мутным потоком начали проникать в его сознание, отвлекая от выполняемой работы. Усилием воли Липкович заставил себя переключиться на нечто более реальное. «Вот, сейчас обогну вот этот бархан, подберусь к стене и запрячу там взрывное устройство…»

"Осторожно! Впереди противник!" – резкий, противный, оглушающий голос прямо в середине головы прозвучал для Липковича, как голос Машыахха. Ничего не поняв, но привыкнув подчиняться командам, Липкович с разбега плюхнулся на песок. И одновременно с хрустом еще более неестественно выгнувшейся левой руки послышался противный свист пули над головой и донесся одиночный автоматный выстрел. "Живой?.." – промелькнул вопрос. "Пока – да!.." – промелькнул ответ. "О, Машыахх! Какой просчет! Я ведь не установил таймер на бомбе! А вдруг меня сейчас убьют? Я обязан был сделать это с самого начала, на всякий случай!"

Липкович аккуратно развернулся, стараясь рассмотреть место, откуда был произведен выстрел. Похоже, стреляли с этого самого песчаного холма. "Хорошая позиция. Если это просто секретный пост, то, возможно, они не захотят меня преследовать, если я отползу немного назад и попытаюсь обойти этот пост". Липкович вытащил пистолет и подготовил его к стрельбе. "Слабоватое у меня вооружение. Зато подготовка хорошая. Итак – оптимальный план действий. Снимаю рюкзак, устанавливаю таймер бомбы на…" – Липкович взглянул на часы, – " два… нет, на один час…" – один час – это было уже почти впритык ко времени обратной переброски, а ведь жить ой как хотелось – "оставляю рюкзак, сближаюсь с противником, уничтожаю его как смогу. Дальше – по обстоятельствам".

Он отполз несколько назад, в небольшое углубление и осторожно стал пытаться снять рюкзак, лежа на песке. Снять не удавалось. Казалось, что рюкзак склеился с телом, и отодрать его не было никакой возможности. Новая пуля противника ударила прямо в грудь, несколько отбросив его назад, но бронежилет выдержал. "Пристрелялся, сволочь! Да что же это такое! Прилип он, что ли?" – задавал себе эти вопросы Липкович уже начиная понимать весь ужас произошедшего, но стараясь еще не признаваться в этом самому себе. Пытаясь единственной здоровой правой рукой ощупать края рюкзака и отодрать его от спины он уже чувствовал, что случилось непоправимое. Краев этих просто не было. Его спина гладко перерастала в рюкзак. Без просветов и щелей. Спина и рюкзак были единым целым. Сросшимся в единый организм. "Да как же так! Да что же это!" – запаниковал Липкович. – "И это – все? Назад пути – нет?" – он сильно дернул за лямку рюкзака, и все тело ответило ему резкой, живой, человеческой болью. "Спокойно. Итак, вернуться не удастся. С бомбой возвращаться нельзя, нужно выполнить задание. Так что – с жизнью я уже могу проститься. План меняется. Поскольку я не могу снять рюкзак и попытаться уничтожить противника налегке, остается один-единственный вариант. Взорвать бомбу. Итак. Рюкзак я снять не могу. До таймера я дотянуться не могу. До главной кнопки, которая вызывает мгновенный взрыв – я дотянуться не могу. Остается только взорвать бомбу электронным устройством, выдающим кодированный сигнал. Если оно работает, конечно. Вот оно… Но! У меня еще есть время и мне еще нужно успеть подползти как можно ближе к городу! Чем ближе, тем разрушений будет больше! Вперед! За Машыахха!" – и Липкович пополз по направлению к городу, стараясь обогнуть песчаный холм и неизвестного противника. Про свою жизнь он уже не думал. Несколько пуль, взвизгнув, вонзились в песок около него. Противник не хотел оставлять его в покое. А он ничего сделать сейчас не мог. Стрелять с пистолета на таком расстоянии и в таком положении – бессмысленно. Он продолжал ползти, неестественно налегая на правый бок, метр за метром приближаясь к городу. Выстрелы противника послышались чаще и несколько пуль уже попали по ногам, вызвав болевой шок и возвращение его к реальности. Все его важные жизненные органы были укрыты не только бронежилетом, но еще и крепким снаружи взрывным устройством. "Так что, для того, чтобы меня уничтожить окончательно, им придется подойти вплотную. А тут мы еще посмотрим, кто кого…"

Липкович вытащил нож и, загоняя его глубоко в песок и подтягиваясь, продолжал метр за метром приближаться к ненавистному городу. Время от времени он посматривал в сторону противника, не приближается ли он для того, чтобы сделать контрольный смертельный выстрел. Но тот был слишком осторожным, не желая рисковать понапрасну, что было вполне на руку Липковичу. Но заканчивались силы. Заканчивалось время его здешнего пребывания. "Пора! Рисковать нельзя! Жаль, что я так и не успел пристрелить этого слишком осторожного парня, который изрешетил все мои ноги… Ну да после взрыва нам обоим будет весело и радостно!" – Липкович взял в руки электронное устройство и с мысленным криком – "За Машыахха!" – привел его в действие. Но ничего не произошло. На зубах продолжал скрипеть песок, над головой продолжали свистеть пули, а взрыва не было. Или взрывное устройство вышло из строя. Или пульт. Или и то и другое вместе. "Итак – задание провалено. Хоть я тут и ни при чем. В принципе, я могу еще выжить, если меня через… эээ… двадцать минут вернут обратно. Но – зачем? Всю жизнь жить с чувством стыда за невыполненное сверхважное задание? Всю жизнь таскать это взрывное устройство на своей спине? Всю жизнь прожить калекой, не принося счастья своему народу, Синедриону и Машыахху? Всю жизнь мечтать о черных глазах Сарры, не имея возможности их больше увидеть?" – это не была истерика. Это был скорбный анализ своего возможного будущего и явное неприятие такового.

А тем временем на горизонте показалась темная фигура противника. Он шел медленно, осторожно, готовый в любую минуту пристрелить противника, если тот хотя бы дернется. Хотел посмотреть на неподвижное тело поверженного врага и, скорее всего, добить в случае необходимости. Но Липкович и не думал дергаться. Он продолжал сражаться. "Ну-ну…" – как-то даже обрадовался Липкович, получая возможность перед смертью еще немного поразвлечься. "Не знаешь, ты, парень, на кого идешь. Я тебе не кусок мяса и не деревенщина местная", – злорадно цедил он сквозь зубы. – "Я суперагент… супер… супер… супер…" – это Липкович, стиснув зубы, собирал всю свою оставшуюся жизненную энергию для последнего энергетического удара. Такими приемами на Земле владеют очень немногие. Для этого не просто нужно учиться, для этого еще нужно иметь определенный дар. От Бога. Или, как говорил Липкович, в данном случае – от Машыахха. Энергетический сгусток, выброшенный в сторону противника, приводит его к оцепенению. К параличу основных органов. Действие такого удара продолжается не более нескольких секунд. В лучшем случае – нескольких десятков секунд. Но этих секунд всегда достаточно, чтобы успеть нанести противнику решающий или даже смертельный удар.

Липкович краем глаза увидел, что противник подошел на расстояние нескольких метров, с интересом поглядывая на поверженного противника. Липкович медленно повернул голову, стараясь не делать иных посторонних телодвижений, которые могли бы напугать противника и привести к огневому поражению. Он взглянул в глаза своему противнику – и выбросил всю энергию, которую успел накопить. Чужак застыл на месте и выронил автомат. Липкович, злорадно ухмыльнувшись, вытащил пистолет и взял на прицел голову противника. Немного помедлил. Потом рука несколько дрогнула, замерла, а потом плавно продолжила свой ход, совершила полукруг и остановилась возле собственного виска. «Эх, жизнь! Да пускай живет! А вот мне, похоже, уже незачем…» – и вспоминая черные, смеющиеся глаза юной Сарры, он медленно нажал на спуск. Свободен – наконец.

Мясорубка. Ротмистр.

Освободившись от оцепенения, Ротмистр с удивлением смотрел на лежащего перед ним противника. Тот был уже не опасен. Снесённые полчерепушки явственно указывали на то, что опасаться его уже было не нужно. Но чем пристальнее Ротмистр вглядывался в тело поверженного противника, чем больше понимал то, что произошло, тем явственнее в нем возникало чувство стыда… «Позор! Попался я, как мальчишка! Поперся отсмотреть недобитого врага, поделить шкуру недобитого медведя! Поиздеваться над беспомощным соперником!» Присмотревшись, он увидел и странную деформацию левой руки, и тяжелый рюкзак за спиной, и отсутствие более-менее серьезного вооружения, кроме пистолета. «Мда… Фактически, при таких обстоятельствах у него не было ни единого шанса победить. А ведь он – победил. Пусть – из-за моей собственной глупости. Пусть – явно из-за своей спецподготовки и спецметодов, обучиться которым удается далеко не каждому. Но – победил. И вот он – погиб. А я – живу! Незаслуженно!»

Однако Ротмистр быстро погасил в себе смутные мысли о стыде и даже самоубийстве. Слишком серьезная у него была психологическая подготовка, чтобы подобное слюнтяйство овладело им полностью. Однако противника он зауважал. Он поднял выроненный автомат, установил его на режим автоматической стрельбы и отстрелил в воздух всю обойму, отдавая салют сопернику поверженному, но непобежденному. Скорее – победившему. И подарившему жизнь ему, Ротмистру.

Сотни р'хнэхров сосредоточенно наблюдали финал состязания. Сотни р'хнэхров удивленно вздохнули, если, конечно, у них было нечто похожее на вздох. Уже не первый раз поведение людей в критических ситуациях ставило их в тупик. Но почему? Ведь он обязан был победить. Ведь он, фактически, уже победил. Но вместо победы, он предпочел смерть. А его противник вместо смерти обрел незаслуженную победу… Суета сует…

ЭПИЛОГ.

Но Россия знает лучше,

Кто, когда и что получит,

И на сей особый случай

Есть неписаный Закон!

А. Градский

[Закрыть]

– Поздравляю всех сотрудников Управления контрразведки с успешным окончанием ряда важных дел и операций! – генерал-майор Николай Соколов начал поздравлять своих сотрудников в небольшом уютном ресторанчике Управления контрразведки Русской Империи Марса. – От имени Императора Марса позвольте выразить вам благодарность за проявленное вами мужество, талант, интеллект, смекалку, верность долгу и преданность русским Империям. Вместе с благодарностью хочу сообщить, что сейчас готовится приказ Императора, где многие из вас будут награждены новыми званиями, премиями и ценными подарками. Как сказал недавно Император Русской Империи Марса, у России, у русского народа есть только три союзника – армия и два флота – морской и космический. Но я хотел бы добавить к этим мудрым словам, что мы – русские контрразведчики Земли, Марса, Венеры и прочая и прочая – являемся необходимейшей компонентой для органичной работы всех этих союзников России. С нашей помощью армия и два флота сумеют защитить русский народ на всех планетах от всех врагов. Вчерашних, нынешних и перспективных. И наш Комитет Государственной Безопасности всех русских Империй – связующее звено всех этих трех компонентов русской мощи. И мы всегда должны быть на высоте! Космической! За контрразведку! За православие! За русских Императоров! За русский народ! Ура!

А Квазимодо, ведущий дворник главного здания контрразведки РИМа, а по совместительству – активист проимператорской партии «Единство Марса», в черном импозантном фраке, смотрится на трибуне самодовольно и нагло. На проходящем съезде партии эта внутримарсовская гримаса демократии выступает очень убедительно и несет нечто абсолютно невообразимое: «Я не знаю, кто такие эти ваши р'хнэхры, но я хочу заявить и вам, и им – мы с Императором и вас, и их, р'хнэхров, – таки ввернем обратно в социализм! В СССР! И вы не пожалеете! За нас! За аристократов! За русских Императоров!»

А на Марсе и на Венере, в зданиях местных Правительств, одновременно, высшие дипломатические чиновники Правительства Межпланетного Содружества зачитывают представителям золотозубых и железозубых р'хнэхров ультиматум. А те бесстрастно его выслушивают, готовясь озвучить стандартный дипломатичный ответ.

А во внутренние районы Австралии спешно вводятся войска Межпланетного Содружества, и снова на Земле льется кровь, отчаяние и ненависть.

А в Мясорубке снова и снова тысячи и тысячи людей из двух противоборствующих сторон, не веря в быстрое окончание мясорубища, несут своих малолетних детишек на психообработку и психозомбирование, чтобы из них выросли настоящие религиозные фанатики, которые будут сражаться и сражаться до последней капли крови, своей или чужой, для торжества своих религий, на радость своим лидерам, на потеху внешним земным игрокам, на развлечение пришельцам – р'хнэхрам.

А иным планетянам тоже скучно. И когда в очередной раз фанатик – зомби той или иной секты внутри Мясорубки вдруг ощутит неодолимое желание выйти в ту или иную точку пространства и кого-нибудь пристрелить или зарезать, то где-то в межпланетном просторе нашей Солнечной системы снова зазвучит торжествующий телепатический сигнал: «Белая (черная) пешка на клетку XX:YY:ZZ поставлена!» И никогда этот клич не останется без ответа.

Скучно на этом свете, господа!

(20.10.2004 – 20.11.2004)