Текст книги "Лезвие бритвы (илл.: Н.Гришин)"

Автор книги: Иван Ефремов

сообщить о нарушении

Текущая страница: 17 (всего у книги 46 страниц) [доступный отрывок для чтения: 17 страниц]

Флайяно, как владелец яхты и человек, несший расходы по всему плаванию, получил найденный лейтенантом алмаз.

Капитан считал, что один этот камень стоит не меньше десяти тысяч фунтов. Флайяно забеспокоился о камне, найденном Леа. Лейтенант Андреа достал из кармана алмаз и объяснил, что Леа отдала ему камень на сохранение. Когда нагрянула полиция, лейтенант опустил алмаз в дырку уключины стоявшей на палубе шлюпки, и ему доставляло удовольствие видеть, как охрана топчется на ярком солнце в самой непосредственной близости от сокровища.

– Разве можно было так рисковать, – вознегодовал Флайяно, – это же мальчишество!

– Вовсе нет. Поверьте, ни один черт его бы там не нашел! Я провозился два часа, прежде чем смог достать алмаз, кляня себя за чересчур хитрый тайник.

– Подождите, – сказал тихо Чезаре, – я позову ее. Андреа, дайте мне камень.

Он взял алмаз, подошел к Леа, вяло перебиравшей ноты в углу кают-компании у пианино, и взял ее за руку, поднося сверкающий камень к свету торшера.

– Какой красивый, – Леа оживилась, – это и есть настоящий алмаз?

– Леа, – в отчаянье крикнул Чезаре, – ведь ты нашла этот алмаз и хотела подарить его Сандре!

Снова мучительная морщина раздумья пересекла лоб девушки. Она сжала руки так, что пальцы хрустнули.

– Ты говоришь так, дорогой, значит, я хотела… но я не помню, не помню ничего, здесь все мне незнакомо… – Слезы покатились по ее загорелым щекам.

– Чезаре, я не могу больше! – вдруг вмешалась Сандра. – Не мучайте ее!

Чезаре поцеловал Леа в лоб и подошел к Сандре. Руки его вздрагивали, когда он протянул ей алмаз.

– Возьмите его. Леа так хотела, представляя, как вы обрадуетесь.

– Она сама сокровище, ваша Леа! Бывают же такие девушки! А это, – Сандра равнодушно положила алмаз на стол, в общую кучку, – пусть увеличит долю каждого на несколько фунтов.

– Не на несколько фунтов, а на несколько сот. – Лейтенант посмотрел на Сандру с нескрываемым восхищением.

– Все равно я в равной доле. Только кок, и то неважный!

– Сандра, ты делаешь глупость, – рассердился Флайяно, – тебе деньги нужны.

– Как и всем.

– Советую, нет, приказываю, – сказал капитан. – В Кейптауне никому ничего не делать с алмазами! А то мы сразу же попадемся, и тогда происхождение алмазов у членов экипажа «Аквилы» станет ясно. Надо отложить продажу камней до Цейлона. Коломбо – следующий крупный порт на нашем пути. А еще лучше всего – потерпеть до Европы.

– Я не могу так долго ждать! – взволнованно сказал Чезаре. – Я готов уступить мою долю кому угодно, лишь бы получить деньги сейчас. Мне надо лечить Леа. Может быть, вы, – обратился он к Флайяно, – сможете мне дать денег под залог моих алмазов?

– Я могу купить их у вас. Конечно, принимая во внимание, что оценка наша наверняка завышена, потом риск продажи… словом, хотите тысячу фунтов, нет, ладно, полторы?

– Согласен! Давайте деньги, а мою долю берите на себя.

– Нет, постойте! – рявкнул капитан Каллегари. – Не торопитесь, Чезаре. Я дам взаймы все, что у меня есть с собой, примерно четыреста фунтов. Кроме того, я предлагаю всем сложиться, кто поскольку сможет, соберем на лечение Леа, ведь мы все ей обязаны.

Когда алмазы были разложены на кучки, капитан распорядился застопорить машину и закрепить руль. Весь экипаж вызвали на жеребьевку, и если кто-нибудь оказался обделенным, то мог винить в этом лишь случайность. Каллегари вручил Чезаре четыреста фунтов и наотрез отказался взять у него в залог камни. Кроме того, он отдал художнику еще двести фунтов, собранных товарищами. Как ни отнекивался художник, капитан не взял денег назад. Он предложил упрямцу обойти товарищей и вернуть каждому его деньги лично. Чезаре не мог нанести такую обиду в ответ на дружескую помощь и принял дар.

Яхта приближалась к мысу Бурь, а погода становилась все лучше. Осень только начиналась, апрель в южном полушарии соответствовал нашему сентябрю. Ласковый ветер обвевал палубу. Закаленный долгим плаваньем экипаж «Аквилы» продолжал принимать в свободные часы дня солнечные ванны, а ночью – воздушные.

Леа свыклась со своим положением и заново перезнакомилась с прежними товарищами, которые относились к ней с нежным вниманием.

Киноартист заметно ободрился и опять стал прежним, разудалым и подчас бесшабашно веселым Иво Флайяно.

Все страхи были позади. Его доля от дележа даст возможность совершить путешествие в желанную Полинезию, погасить часть долга и не сниматься еще года два – срок достаточный, чтобы забылись неудачи последних фильмов. И снова в газетах появятся статьи о возвращении кумира публики на экран после романтического кругосветного путешествия.

Только Сандра каждую минуту ранила его избалованное самолюбие. Она стала избегать его. Недавно ее внешняя холодность и острый ум очень импонировали ему, когда не направлялись против него. Новая компания плохо повлияла на нее. Особенно лейтенант, не сводящий с нее глаз. Влюбился в любовницу хозяина, почти жену, мальчишка! Если б только не категорическое требование капитана, обошелся бы без штурмана. Надо будет избавиться от слишком благородного моряка в Кейптауне. А Сандра, что ж, и ей надо дать почувствовать, что чересчур образованные и гордые девушки не нужны в ее роли… Жаль, конечно! Сандра сложена лучше Софи Лорен, умеет держать себя, знает языки…

Размышляя об этом, хозяин яхты расхаживал по мостику, ревниво наблюдая за Сандрой и Андреа. Они сидели в шезлонгах рядом, в молчаливом созерцании яркой луны.

– Лунное волшебство… без конца говорят о нем, поют, пишут, рисуют – и никто не знает, в чем дело, – тихо сказала Сандра.

– Японцы, например, уверены, что луна изменяет свое влияние в зависимости от времени года. Насколько помню, самой хорошей для размышления и для любви считается луна в августе, – ответил лейтенант.

– Как странно, любовь и размышление. Казалось бы, исключающие друг друга…

– А мне кажется, что настоящая любовь наступает только после размышления, – возразил Андреа.

Сандра бросила длинный косой взгляд, насмешливо улыбнулась и не ответила. Моряк закурил и сказал:

– Наверное, те, кто ближе к природе, знают больше нашего о ее силах.

Сандра молчала так долго, что лейтенант нагнулся, заглядывая снизу ей в лицо. Она положила ему руку на плечо ленивым и сильным движением.

– Где-то я прочла, что мужчины, несмотря на все свои умения и силу, никогда не становятся взрослыми до конца. И значение женщины в том, чтобы охранять их и руководить ими, спасая от крушения надежд и неразумных поступков.

– О, как бы я хотел, чтобы меня охраняли именно от крушения надежд! Со мной это случается слишком часто…

Андреа отвернулся, но Сандра успела прочесть в его лице неистовую надежду.

– Я не умею охранять, потому что сама полна еще ожиданием того, что не исполнится.

– А может быть, исполнится!

– Милый Андреа, я изучала античность не для ненужного диплома, а по призванию. И это дало мне понимание многого из происходящего сейчас. И даже некоторую силу. Смотреть на жизнь как бы из дали времен, опираясь на мужество предков, их поиски прекрасного и жажду яркой жизни. А с другой стороны, это дает возможность легче видеть ложь и ошибки, среди которых живешь. Их не понять без взгляда на прошлое.

– Так что же именно вы поняли?

– Что идея первобытного рая, пронизывающая все наши мечты, религию и даже более серьезные научные изыскания… она, эта идея, и есть та первичная ошибка, которую сделал человек когда-то в своей религии и философии и упорно продолжает цепляться за нее. Уже пять тысяч лет, как мы, европейцы, впитываем из еврейских религиозных преданий сказку о рае, который был дан человеку богом, дан так, ни за что, бесплатно… и потом отнят за грехопадение с матерью всего зла – женщиной! Это прочно вошло в христианство, в проповеди Руссо, в немецкую идеалистическую философию…

– А на самом деле?

– Никогда никакого рая не было, всегда была трудная и жестокая борьба, где умирали слабые и выживали сильные, потому что в мире ничего не дается и никогда не давалось даром. В природе или обществе – все равно. А какой-то безумный поэт или жрец породил легенду о таком времени и месте, где все было предоставлено человеку изначала без усилий, жертв и борьбы с его стороны, без всяких обязательств!

– Сандра, тут я не согласен с вами! Ведь были же всегда заморские земли, например Полинезия. Как я мечтал о ней! Там народы вели первобытный образ жизни, и он всегда манил приплывавших к ним европейцев. Колумб, Магеллан, Кук, все они…

– Все они, вырвавшись из душной феодально-религиозной Европы, набитой народом, с нищетой и болезнями, млели от восторга, попав на тропические острова, где земля сама рождала пищу человеку, где не было жестоких зим и где им казалось, что теплое море навсегда омыло человеческие страдания. И они, пришельцы из северных стран, жили гостями, наполняя похвалами дневники и письма, а мечтательные европейские философы из кожи лезли, доказывая нам всю прелесть райских островов.

– И что же?

– А потом путешественники стали замечать, как Колумб, например, что милые первобытные хозяева держат в особых домах женщин, назначение которых производить детей для откорма и съедения – этакое человеческое стадо. На многих благословенных островах Тихого океана процветало махровое людоедство, причем с тонкой гастрономией: схватить девушку помоложе, вроде Леа, перебить ей все кости в суставах, связать и мочить живую трое суток в ледяной воде ручья для того, чтобы мясо приобрело особый вкус.

– Но в Полинезии ведь не было людоедства?! Я говорю о больших группах островов, ну, хоть там, где снимался «Последний рай».

– Там не едят людей. Но сто лет назад – ели. Знаете ли вы обычай убивать новорожденных, распространенный прежде на многих островах? Это и естественно. Крохотные клочки земли могли дать пищу лишь ограниченному числу людей, а лишних надо было съедать или уничтожать иным путем.

– Сандра, вы хотите убить мою мечту! Не могу согласиться. Выходит, что везде прежде был какой-то первобытный фашизм!

– Именно фашизм. Но не везде, это не так. Повсюду, в странах главного развития человечества, в смене различных форм общества этого не было, там издревле только шла борьба кочевника и земледельца. А райские уголки – это убежище для чего-то древнего, не добитого сильными и молодыми народами, выжившего благодаря изоляции в хорошем климате, но и расплачивающегося за это.

– Ну вот австралийцы, они не людоеды, а очень древние и жили изолированно…

– На целом материке! Кстати, у австралийских аборигенов такие сложнейшие обряды возмужания и брака, охоты и погребения, такие страхи перед явлениями природы и чудовищные суеверия, что, очевидно, они не первобытные дикари, как это старались представить ранее многие ученые. Они, видимо, пережитки чего-то невероятно архаического, какой-то зрелой культуры каменного века, уцелевшие на недоступном материке, куда они забрались, спасаясь невесть каким путем. Подобные же древние люди есть и в Африке, это бушмены и мелкие лесные племена. А мы их ошибочно считали за дикарей и пытались судить о первобытной жизни по их обрядам и верованиям. Вот и получилась полная путаница. Человек – победитель природы – предстал перед нами как жалкое и запуганное ее силами темное существо, недостойное рая, в котором оно живет. А отсюда уже пошли всякие поиски первобытных инстинктов в душе современного человека, фрейдовские психоанализы и многое другое. А наделе мнимая первобытность всего лишь расплата за райскую жизнь в изолированном убежище!

– Клянусь… я и не представлял себе, что вы такая ученая. Вам, должно быть, скучно с нами, тут все мы такие… малознающие!

– Какая чушь! Я много думала и читала именно об этом, потому и знаю побольше. Тогда еще, когда я надеялась стать великим археологом и была некрасивой голенастой девчонкой с вечно растрепанными метлой волосами. – Андреа стал хохотать, и Сандра зашикала на него.

– Разве вы могли быть некрасивой? Вот уж не поверю! – Флайяно сказал с мостика:

– Вам, лейтенант, через пять минут на вахту, а вы болтаете с прекрасной дамой. Кораблей попадается все больше, надо смотреть в оба! Утром Кейптаун!

Ранняя осень Южной Африки иногда дарит такие же хрустальные дни, как и в Средиземноморье. Апрельское утро заставило отступить к горам легкий туман. Он затянул сиреневой дымкой гигантский кирпич Столовой горы и острие пика Дьявола. Как в Луанде, полумесяцем врезалась в материк обширная бухта с огромным городом на заднем плане.

Капитан уверенно вошел в бухту, отказался от лоцмана и после коротких переговоров получил маленький участок причала в самом конце второй пассажирской пристани. Еще несколько минут маневрирования, задний ход, стоп – и тонкие швартовы «Аквилы» надежно закрепились на полутонных кнехтах, предназначенных для гигантов океана.

Не успели закончиться обычные формальности: врач, таможенный осмотр, проверка паспортов и прививок от лихорадки, как на яхту явился белокурый человек, штатский костюм которого не скрывал его военной выправки.

– Мне хотелось бы побеседовать с владельцем судна и с капитаном до того, как будет получено разрешение сойти на берег, – заявил он, назвавшись правительственным уполномоченным.

Флайяно и капитан повели непрошеного гостя в каюту. Тот попросил рассказать во всех подробностях историю с находкой потонувших кораблей и черной короны.

– Благодарю вас, – сказал он, выслушав короткий и точный рассказ капитана, дополненный экспансивными восклицаниями киноартиста, – теперь мне все ясно. Видите ли, мы получили рапорт офицера Ван-Каллена, но не могли решить, следует ли засекретить находку или предать дело гласности. Каким-то образом слухи о небывалой находке водолазов с итальянской яхты уже дошли до прессы, и репортеры караулят вас. Поэтому я постарался повидать вас до встречи с ними. Думаю, что за этим последует ряд просьб о лицензии на подводные раскопки, и нам следовало заранее знать, как реагировать на них. Кстати, вы претендуете на лицензию?

– Нет, благодарю покорно, – мрачно ответил Флайяно, – с меня достаточно и одной встречи с вашей полицией.

– Вряд ли вы можете сетовать на нее, – сдержанно улыбнулся чиновник, – вам повезло, что попался тактичный офицер, который нашел возможность установить отсутствие связи с берегом и не перерыл всю яхту от киля до кончиков мачт!

Флайяно резко поднялся, давая знак, что считает беседу оконченной.

Дежурный полицейский у трапа удалился вместе с чиновниками, и не успели итальянцы опомниться, как на яхту вломились четыре репортера, каждый со своим фотографом. Наиболее осведомленным и назойливым оказался представитель «Капского Аргуса», вполне оправдавший название своей газеты. Фотографировали всех без исключения, особенно Леа и Чезаре и, конечно, Сандру с Флайяно.

– Довольно! – воскликнул, наконец, Иво, проделывая яростные прыжки по только что опустевшей палубе. – Ради бога, поставьте Пьетро и Джулио у трапа и пусть дольше никого не пускают. А то не дадут даже одеться для города! Чезаре, ты уже хочешь нас покинуть? – с неискренним сожалением осведомился Флайяно.

– Надо выяснить, что в конце концов с Леа! Но если это протянется долго, то ведь вы же не сможете ждать нас, – сказал убежденный в приятельском дружелюбии художник.

– Да, к сожалению. Портовые расходы велики, и я не рассчитывал быть здесь более трех-четырех дней.

– Я с вами, Чезаре, – лейтенант выступил из тени рубки, – я давно обещал быть вашим переводчиком.

– О лейтенант, одну минуту. – Флайяно, нахмурившись, сказал торопливо: – Я слышал, что вы выражали желание покинуть яхту в Кейптауне…

– Синьор Флайяно, это недоразумение!

– Так я не могу вас задерживать. Услуги, оказанные всем нам, мы очень ценим, без вас плавание могло бы не быть таким успешным. Но сейчас до Цейлона и дальше ничего особенного не предвидится, и я уверен, что капитан Каллегари справится сам.

Старый капитан побагровел.

– Я не могу, хозяин, остаться без штурмана и второго офицера на борту. Скоро начнутся осенние штормы…

– Вторым офицером буду я сам. Но, впрочем, если вам трудно, то в Коломбо вы сможете оставить «Аквилу». Там я намерен провести около месяца и вызову вам замену! А здесь вы не вправе покидать яхту!

Флайяно повернулся и скрылся в каютном коридоре. Капитан, немой от возмущения, неподвижно смотрел ему вслед. Лейтенант взял его под руку.

– Не надо волноваться, капитан Каллегари. В конце концов синьор Флайяно хозяин и сам ведет счет своим деньгам. Что тут можно сказать? Я всегда буду вспоминать плавание с вами. И позвольте продолжить наше знакомство на родине.

– Но ведь вы не сейчас уходите? – зазвенел голос Сандры.

– Нет, конечно. День-два пробуду на борту, пока не устроюсь на берегу.

– А потом?

– Подожду перевода, который попрошу сегодня по телеграфу. Закажу билет на самолет «Иоганнесбург – Каир». Погощу в Каире, оттуда домой. Вот и не вышла моя мечта о райских островах. Впрочем, вы ее основательно разрушили, и я только благодарен вам! Извините, Чезаре, я невольно задержал вас.

Глава 4
Флот Александра

На следующий день все кейптаунские газеты поместили разной величины и степени сенсационности заметки о прибытии итальянской яхты знаменитого киноартиста и потрясающем открытии у берегов Южной Африки. Больше всех постарался «Капский Аргус».

«Черная корона неизвестных царей падает с головы прекрасной девушки-водолаза обратно в океан, – сообщали набранные жирным шрифтом строки. – Ее муж снова ныряет на страшную глубину, но не находит ничего… так он заявляет присутствовавшему при всем этом полицейскому инспектору. Но так ли это на самом деле? Может быть, корона спрятана на дне в надежном месте и только один человек – итальянский художник – владеет загадкой?..»

«В повторном интервью Чезаре Пирелли категорически отрицает это, высказав предположение, что корона была каким-то образом отравленной и вызвала таинственное заболевание его бесстрашной жены. Он обязательно достал бы корону, хотя, как честно признался художник, ему претило бы отдавать находку бесцеремонной полиции нашей страны. Из авторитетных источников стало известно, что правительство собирается само организовать специально экспедицию к затонувшим судам, но не давать лицензий частным лицам…»

Чезаре бросил газету и рассмеялся.

– Я так и знал. Впрочем, ты, Флайяно, можешь потребовать свою треть, когда будут найдены еще какие-либо ценности.

– Узнаешь про это, как бы не так, – Флайяно скептически хмыкнул.

– Следите за печатными трудами археологов. Через несколько лет, пока извлекут, изучат, напечатают… – Сандра умолкла, не закончив фразы.

Из каюты капитана появился Каллегари под руку с лейтенантом.

У сходней оба моряка обнялись, и Андреа легко поднял свой серый военный чемодан.

– Прощайте, господа, еще раз, – Андреа церемонно поклонился, устремляя на Сандру долгий и печальный взгляд.

Та протянула обе руки, которые он по очереди поцеловал.

– Мы увидимся в городе? – спросил Чезаре.

– Конечно, я буду здесь еще целую неделю. Пока я снял комнату лишь в Гранд-отеле… дорого! Звоните 615. А вы?

– Мы с Леа к вечеру переберемся, освободится недорогой номер в гостинице на Викториа-стрит. Может быть, заказать и для вас?

– Превосходно. Я без претензий. А поближе к вам с Леа – чего же лучше?

Моряк размашисто зашагал по большим плитам набережной.

После его ухода на палубе воцарилось тягостное молчание, точно все оставшиеся уличили друг друга в нехорошем поступке. Так, в сущности, и было…

Сандра не пыталась скрыть своего угнетения, упорно глядя в сторону моря и отрывисто попыхивая сигаретой. Флайяно следил за ней, чуть прищурившись.

– Тебе надо отдохнуть, – повелительно сказал он ей, – вечером мы приглашены на благотворительный бал, наверху, в парке. – Сандра не ответила. Чезаре и Леа покинули корабль. В низковатой просторной комнате старомодного отеля Леа вздохнула с облегчением.

– Здесь похоже на дом. Не знаю почему, но тесная каюта последнее время давила меня. Хотелось снова очутиться на земле, идти куда хочу, думать о цветах и музыке. Не стараться мучительно что-то вспоминать. Мне снились какие-то черные пропасти с горящими огнем цветами на дне… – Чезаре ласково привлек ее к себе.

– Все теперь скоро пройдет. Завтра отправимся к доктору Сандресу, а через него нас примет профессор Ваз-Хепен. И скоро поедем домой!

– Мне совсем не хочется домой. Я вернусь туда, где все знакомо, а черная пропасть останется. Мне кажется, надо побыть здесь или еще куда-нибудь поехать, – виновато сказала Леа.

– Что ж, посмотрим, что скажут врачи. Тогда останемся или поедем, куда захочешь, в заповедник к африканским зверям или поплывем в Индию…

– В Индию! В Индию!

Вдруг жестокая тревога омрачила лицо Леа.

– Только, Чезаре, что бы ни сказали врачи, не отдавай меня им. Я не могу быть в больнице. Ты знаешь меня. Я погибну!

– Клянусь тебе!

– А Сандра, она поплывет дальше? Мы расстанемся с ней? И с капитаном Аглауко?

– Да, дорогая. Они хотят отплыть послезавтра. Увидимся в Риме через полгода. Они еще навестят нас, не беспокойся. Давай пока разбираться, ты умеешь быстро устраивать уют.

Сандра лежала без сна на широкой постели в отделенной тяжелыми занавесками спальне каюты. Стена пирса прикрывала яхту от ветра, и, несмотря на открытые иллюминаторы и большую крыльчатку, медленно вращавшуюся в потолке, в темных полированных стенах, в толстых коврах сгущалась духота. Возвращение с блестящего, полного молодежи бала сюда, на темную и молчаливую яхту, показалось Сандре возвратом в тюрьму. Не было больше ее хороших друзей – Чезаре и Леа, не стало и ясноглазого рыцаря – лейтенанта. Капитан давно спал в своей маленькой каюте, тесно примыкавшей к рубке. Бодрствовал только дежурный, угрюмый Пьетро. На сонной пристани стало тихо, гул ночной работы доносился откуда-то издалека. Впервые Сандра поняла, что долгое плавание, пережитые впечатления и страхи, задумчивые беседы и размышления вслух – все, что сблизило ее с молодыми спутниками, полными жизни и стремления к чему-то иному, лучшему, сильно отразилось на ней.

Дважды пережившая крушение мечты и надежд на независимость, на право своего пути, первый раз при попытке сделаться университетским работником-исследовательницей и второй – в роли неудавшейся кинозвезды. Сандра приобрела горький опыт с изрядной долей цинизма. Там все, что относилось к любви, обозначалось лишь грязными словами, а самым распространенным чувством была завистливая ненависть, двигавшая всех и вся внутри этого обманного мирка. Но природная романтичность, свойственная здоровой душе и сильному телу, всегда брала верх, порождая предчувствие утешения, нового поворота жизни, на сей раз не обманчивого, а настоящего. Такое ощущение хорошего будущего стало уже привычным во время путешествия и вдруг оборвалось!

Рассыпалась компания хороших людей, и предстоящее плавание с Флайяно уже ничего не обещало. В довершение всего Флайяно, чувствовавший отдаление Сандры, стал донимать – ее ревнивой страстью. Сандра понимала желание своего возлюбленного утвердить свое мужское право, подчеркнуть ее безраздельную принадлежность себе – обладателю многих красивых вещей. Желание, вызванное только ревностью. В Древней Элладе половую любовь считали даром богов, в Индии – вознесли до молитвенного служения. А мы, европейцы, унизили ее до похабного дела, о котором слюнявые юнцы пишут на стенах общественных уборных, а импотенты стараются представить ее простым инстинктом воспроизведения, равным любому скоту.

И сегодня восторженным чутьем собственника Флайяно угадал тоску Сандры, как только они вернулись с бала. Последовала сцена с угрозами и упреками.

Сандра лежала не шевелясь, снедаемая стыдом и тоской, презирая себя за свойственную ей медлительность в решениях, а может быть, и просто неумение бороться. Пылкая и резкая Леа на ее месте уже повернула бы всю свою жизнь, а она…

На яхте не отбивали склянок, но Сандра услышала их бой с соседнего судна. Уже два часа ночи, а сон не приходит, наоборот, нервы напряжены, как перед каким-то испытанием.

Флайяно подошел, бесшумно ступая по ковру, отодвинул край портьеры, стараясь разглядеть, спит ли она, в тусклом розовом свете ночника… Сандра замерла, не дрогнув ресницами. Иво снова задернул портьеру, открыл дверь в коридор и свистнул особым, приглушенным свистом ночного вора.

В каюту вошел Пьетро. Щелкнул замок каютной двери. Сандра услыхала быстрый шепот Флайяно:

– Теперь можно!.. Ты достань и принеси мне, только незаметно. Выбери время…

– Да я могу хоть сейчас!.. Я спрятал их удобно – рассыпал под изоляцией трубки кабеля в рулевой колонке. Никакой черт…

– Ш-ш! Тогда неси сейчас.

– Одна минута! А синьора? Она спит?

– Конечно же, дурень!

Снова тихонько щелкнул замок. Сандра, подумавшая, что речь идет об алмазах доли Флайяно, вся превратилась в слух при последних словах Иво.

Осторожно открылась дверь. Оба зашептались.

– Проверьте, хозяин.

– Полно, Пьетро. Сколько было, помнишь?

– Сто пятьдесят восемь штук. Посчитайте, я принес кучей, без счета. Узелок порядочный…

– Ладно, не болтай лишнего! Сандра проснется!

– А вдруг она узнает, хозяин? Конечно, узнает, не теперь, так после.

– У меня есть чем припугнуть девчонку. Мы ее скрутим!

Пушок на высокой шее Сандры зашевелился. С бесконечной осторожностью она встала и через щелку между занавесью и стенкой заглянула в освещенную каюту.

Иво сидел перед письменным столом, наполовину прикрывая собой рассыпанное множество алмазов самой разной величины, с азартом пересчитывая драгоценные камни. Сандра отступила назад и легла в постель, чутко прислушиваясь. Чиркнула спичка, лязгнул замок сейфа.

– А если вдруг придут с обыском, хозяин? – недоверчиво спросил Пьетро.

– Не придут – отплываем послезавтра. А придут, ты только не отлучайся никуда, пока я тут – успеем перепрятать.

Проснувшийся поздно, Флайяно потянулся к Сандре, лежавшей, заложив руки за голову. Ее холодный взгляд не обескуражил Флайяно. Тогда она резко вскочила и распахнула портьеру.

Усевшись на край письменного стола, Сандра сказала, задыхаясь от волнения:

– Пора объясниться, Иво. Ночью я все слышала! Ты обокрал товарищей!

Одним прыжком Флайяно оказался перед Сандрой, оскалив зубы и меряя ее безжалостным и опасливым взглядом гангстера.

– Ты слышала, может быть, подсматривала. Тогда узнаешь, что я приготовил для таких, как ты, для тебя. Молчи, забудь, и все останется по-прежнему. Иначе… я запру тебя и… – Флайяно стал медленно приближаться.

– Поздно! Я говорила ночью с капитаном!

Флайяно завизжал от злобы. Сандра, собрав всю волю, медленно закурила.

– Капитан, пока ты спал, уже рассказал все команде. Все твои друзья, кроме тех, которых ты поспешил спровадить на берег, знают об украденных тобой ста пятидесяти восьми алмазах. Это чтобы ты не вздумал сделать чего-нибудь со мной… или сам удрать. Успокойся и слушай. Если через час ты не созовешь всех в свою каюту и не разделишь алмазы, то я иду в полицию. Что бы там мне ни было за это. Соучастница алмазного хищника – куда ни шло, но соучастницей бандита не была и не буду.

Сандра двинулась к двери. Иво настиг ее и хотел ударить в лицо. Она увернулась и выскочила в коридор.

Не прошло и четверти часа, как Флайяно собрал весь экипаж, сурово ожидавший оправданий хозяина. Иво Флайяно преобразился. Ласково улыбаясь, он рассказал, как он нашел упакованную кучку алмазов и как решил сделать всем сюрприз, когда окончательно минует опасность. Они уходят завтра, и он ночью стал подготовлять сюрприз, а Сандра, ничего не поняв, все испортила своей истерикой. Теперь он просит всех собраться в каюте, задернуть шторы и приняться за дележ найденных им камней.

Флайяно бесстыдно отметил, что он сам ждет большей доли, как нашедший сокровище и, конечно, как владелец яхты.

Люди только переглядывались, и веря и не веря. Стало похоже на правду, когда Флайяно, тщательно заперев дверь, достал из сейфа простой узелок и высыпал из него на стол полторы сотни крупных горошин – алмазов. Среди них семнадцать камней крупного размера составляли сокровище, добытое адским трудом и риском, но в последний момент ускользнувшее из рук нашедших его людей, чтобы пролежать еще пятнадцать лет в белом холме на Берегу Скелетов. Сандра смотрела на камни и думала о несбывшихся надеждах безвестных, отважных искателей, схватке с полицией, выстрелах, смертях и тюрьме. С отвращением вспомнила алчный шепоток Флайяно, пересчитывавшего украденное, и решила, что с этих пор она никогда не будет носить бриллиантовых украшений.

Как ни старался киноартист представить случившееся ошибкой, недоверие и опаска, посеянные инцидентом, прочно укрепились среди экипажа яхты, более уже не представлявшего дружной молодой компании, отправившейся навстречу приключениям. Драгоценные впечатления дальних странствий были подменены убогой жаждой обогащения, завистью и подозрительностью, боязнью, как бы не украли долю добычи, как бы не обманули, не донесли те, что сочли себя наиболее обиженными.

Капитан взял доли лейтенанта, Чезаре и Леа и заторопился к себе. Флайяно и Сандра оставались в каюте одни. Сандра быстро вытащила чемодан. Распахнув гардероб, она достала два легких платья, шерстяную кофту и пеструю юбку, прибавила к ним непромокаемый плащ и вечерние туфли. Иво, не отрываясь, как в трансе, следил за быстрыми и точными движениями ее рук, легкими шагами стройных ног. Чувство собственника, вернее хищника, при виде ускользающей добычи наполняло Флайяно ненавистью. Он терял очаровательную любовницу, и мысль, что она будет любить еще кого-то, наверное проклятого лейтенанта, стала для него невыносимой. Темный румянец выступил на обезображенном злобой лице артиста, дыхание стало частым и прерывистым. Сжались кулаки. Сандра внимательно следила за ним в трельяже.

– Без сцен, Флайяно, будь хоть напоследок благороден, как в своих фальшивых фильмах. Кстати, я попросила капитана с инженером постоять в коридоре, пока я не выйду.

– Ты уходишь совсем?

– Навсегда, Иво. И дома постараюсь принять меры, чтобы твои желания не исполнились. В детективных романах жертва не успевает догадаться и предупредить намерения гангстера. Бывает это и в жизни, но не в этом случае. Мои друзья будут знать обо всем, и, если я вдруг исчезну, они найдут причину… – Сандра перешла на более приветливый тон: – Я взяла только свое собственное. То, что ты мне покупал, осталось. Пригодится. Браслет и часики лежат в ящичке трельяжа. О тех алмазах, что пришлись на мою долю из первого дележа, я и не говорю – разве ты их отдашь!.. – Злорадная усмешка Иво подтвердила слова Сандры. – Пусть они пойдут тебе в плату за поездку сюда. Считай, что я наняла твою яхту, ну и тебя с ней вместе… до Кейптауна. Пожалуй, это самый выгодный контракт в твоей жизни. Прощай! – Флайяно сделал резкое движение к двери.