Текст книги "Гражданские хроники (СИ)"

Автор книги: Иван Синило

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Синило Иван Андреевич
Гражданские хроники

.DOCX – https://mega.nz/#!tOAACapK!zjke5txtKQsGIhm1_7lU_qabNpoXTGDaq_HQ-ttJC0g

ЛИЦА

В а л я, А н д р ю х а – бывшие сослуживцы

О н а, клофелинщица

Л а в р е н т и й П а л ы ч, коллектор

В а л е р а, сутенер

1

Двухкомнатная хрущевка.

Вы входите внутрь. Вам кажется, что вы здесь когда-то уже были. Кажется, что это и есть ваша квартира. И вы здесь живете давным-давно.

Но это не так.

Вы здесь впервые.

Планировка такая же, как и у вас. Но обои другие. Мебель стоит на тех же местах, что и у вас. Но она другая. Ковер лежит там же, где вы его и постелили. Вы даже знаете, где поднимать ногу повыше, чтоб об него не запнуться.

Вы знаете, сколько нужно сделать шагов, чтобы попасть из комнаты в ванную или на кухню, если вдруг света нет.

А его нет.

Если вдруг нет света, вы знаете, где находятся острые углы и как их обходить. Вы знаете, как неожиданно и подло дверные косяки бьют мизинцы на ногах. Поэтому выставляете руки вперед, чтобы ухватиться за косяки раньше, чем это сделают ноги.

Почему в темноте?

Потому что единственная вещь, кардинально отличающая одну хрущевку от другой, – это расположение выключателей. Вы никогда не знаете наверняка, где они находятся. Вам остается только предполагать и водить ладонью по стенам. Если все же вам удалось найти выключатель, то еще далеко не факт, что свет загорится там, где надо, и загорится ли вообще.

Чик. Свет в коридоре.

Вы видите Валю, хозяина квартиры. Следом – Она и Андрюха.

Дверь закрывается. Гулкий звук щеколды. Как будто состыковка вагонов.

Никак не выделяется и не режет глаза только Валя. Он стоит ближе всех, упершись спиной в стену, потому что уже перебрал и еле сохраняет равновесие. Внимание привлекает не он.

А Она. Вся такая хохочущая, нарядная, останавливающая шаг и поворачивающая взгляды мужчин на улице. Может создаться впечатление, что она только что из театра. Или еще откуда, неважно.

И Андрюха. Весь такой шумный, жизнерадостный, размахивающий флагом с эмблемой внутренних войск как завоеватель. Может показаться по его одежде, что он только что демобилизовался. Оливковый берет, краповая тельняшка, берцы.

На настенном календарике жирно отмечено чисто 27.

27 Марта – это не только День театра. Это еще День внутренних войск. Казалось бы, вещи мало совместимые. Но если вы знаете, то вы поймете, что разница, в общем-то, не так уж и велика.

А н д р ю х а (поет): «ВВ! Это крепкие ребята. ВВ! Командиры и солдаты. ВВ! Сыновья и наши…»

О н а (хохочет): Ну, Андрей, ну харе уже горланить, а! Ну сколько можно-то?! Чо за блядство-то?! Ведь всех соседей разбудишь, а! Ну, Андрей!

А н д р ю х а (громче): Вээээ-Вээээ! Сука! Вэээ-Вэээ! Соседям итак скоро это… подъем скоро. Прям как в армии. Так что не надо тут это… Вэээ-Вэээ!

О н а: Ну, Валентин, ну ты хоть скажи этому Газманову! Ну серьезно уже, а! Дебииилыыы!

А н д р ю х а: Олечка! Олюшечка, Олюносик, Оленяшка! Да пойми же ты! Я же… Вы все поймите уже! Я ведь… Что ВВ – это… (Изображает руками.) Это…

В а л я (невозмутимо): Андрюха! (Делает только им двоим понятный жест.)

А н д р ю х а: Все, понял. Не вопрос. Затыкаюсь. Я все понял. Все! Тщщщ… (Прикладывает указательный палец к губам.) Тщщщ… Все, тихо! Тихо всем! Тщщщ! Все, все, все…

Она по-хозяйски, как будто у себя дома, смело прошла с пакетами на кухню. Шарила по стене, искала выключатель.

Чик. Свет на кухне.

А н д р ю х а (расшнуровывает берцы, себе под нос): «ВВ… это пушки-вертолеты… ВВ… БТРы-самолеты… ВВ… и на суше и на флоте…» Ща, Валюх, ща. Скину берцухи и тобой займусь. Ща… ток я это… ща вот… Не падай, не падай! (Прислоняет Валю к стене.) Стой смирно! Прям как в армии. Боец, была команда «смирно»! Боец, тебя команды не ебут что ли?! (Стягивает берцы ногой об ногу.) Ща, Валюх, ща. Дай ток я это… ща вот… вот так вот их!

В а л я: Андрюха! (Другой жест.)

А н д р ю х а: Все, понял. Не вопрос. Поссым. Дай я ток тебе это… (Разувает его.) Ща… вот так вот их! (Закидывает руку Вали себе на шею.) Своих не бросаем. Боец, шагооом – арш! Давай, Валюх, давай. С левой. Прям как армии. Во, правильно, во! Пошла вода горячая!

О н а (громко): Чайник ставить, а?! Или чо?!

Чик. Свет в туалете.

Вам не видно Андрюху и Валю. Вы можете только слышать, что там происходит.

Вы смотрите на кухню. Она что-то химичит с выпивкой, причем очень умело.

А н д р ю х а: Короче, тебе помочь, Валюх?

О н а: Ну ставить, нет?! (Хохочет.) Эй, бойцы туалетного фронта!

А н д р ю х а: Да ставь уже, ебаное-все! Короче, Валюх… Да убери ты руки, дай я это… я сам там у тебя это… Где там, че там, как там? Ща мы это дело… щааа… Ну где там?! Ты хоть подскажи, напряги мышцу! Вооо! Ага… ща я это… это мы ща… щааа… Смотрите-ка, какие мы пожарные со шлангами… Пс-пс-пссс… Жги! Давай! Туши! Пс-пс-пссс…

О н а: Пошла вода горячая, а?! Напор есть?!

А н д р ю х а: Пошлааа, Мариночка, пошлааа! Вон как зажурчало, слышишь оттуда?! Маринок, Маринусик, Маринашка! Хорошо пошла! Слышно ведь?!

О н а: Встряхнуть не забудь!

А н д р ю х а: Ясен красен! Не ссы, все будет! (Вале.) Да я не тебе! Ты это… ты давай там дальше… Че там?! Все, что ли?! Огонь! Ща я это… вот так вот его… Вооо! И обратно… туда и обратно… я ща его это… Все! Айда, боец, кррру-гом! Да через левое, воин! Че ты как не этот-то совсем… прям как не в армии! Давай! Шагооом – арш! (Тащит его на кухню.) Забыл все уже, Валюх! Обидно… обидно мне… за тебя… за меня… за нее… да за всю Россию обидно, Валюх! Вот честно! Не падай, держись, не падай…

О н а (хохочет): Дебииилыыы! Не падайте духом, воины!

А н д р ю х а: За всех обидно! За… например… за… Да похуй, короче.

О н а: Ну а я вот уже и пивасика вам открыла, а вы…

А н д р ю х а (усаживает Валю на угловой диван): Какая же ты умничка все-таки, Кристиночка! Крисятка, Крысинка, Крисюнок! Какая же ты прям… вот прям… (Вале.) Все, тихо! Замри. Не двигайся. (Ей.) Ты как это… как самая… как… Я балдею от тебя, короче! Дай я тебя это… поцелую!

О н а (отталкивает его, хохочет): Ой ну все… ну все… Андрей! Ну, Андрей! Ну серьезно уже, а! Ну все… все… хватит… (Громко.) Андрей!

А н д р ю х а (довольный): Ну все, так все, че. (Садится на табурет.) Я ж это… сама понимаешь… как бы это… вот, короче. Че там, где там, как там?

В а л я: Андрюха!

А н д р ю х а: Все, понял. Не вопрос. Как прикажите, товарищ перебрамши, как прикажете. Ща зальем!

О н а: Мож, ему уже хватит, а? Ну наебенится, потом скорую вызывать. Мож, не надо, а?

А н д р ю х а: Надо, Федя, надо! Мы знаешь как с Валюхой фестивалили в армейке?!

О н а (равнодушно): Ну и как?

А н д р ю х а: Короче! Это… завалимся с пацанами в каптерку. Ну там это… кто че может, то и несет… Сгухи целая коробка, короче. Мы ее на хлеб – и в горловину. Там это… водочки пацаны пронесут по-тихому, чтоб не это… ни старшина… чтоб никто не это… И сидим, шутеечки там всякие, то да се, короче. Чтоб главное по-тихому все было, без палева там всякого… без этого… без кипиша.

О н а: Ночью шо ль?

А н д р ю х а: Ясен красен ночью! А когда еще-то? Днем ты потеешь как падла, а ночью это… а ночью – отдыхаешь. Это так даже в этом… в этом самом… в Уставе написано, черным по белому. Что это… мол… солдат ночью должен отдыхать! (Гордо.) Так-то!

В а л я: Андрюха!

А н д р ю х а: Все, понял. Не вопрос. Ща! Давай! Выпьем! Давай!

Вы смотрите на них. И узнаете себя.

Она сидит, подперев голову рукой. По ней видно, что она устала, и ей это совсем неинтересно. Кажется, что она и сидела в той же позе, и пила с теми же людьми, и говорила те же вещи, и думала о том же, что и много-много раз. На лице – рутина.

Андрюха к пиву не очень. Поэтому старается не злоупотреблять. Ему по душе – водка. Но она закончилась у него еще на улице. Он рассчитывал на то, что ему будет достаточно. Что он взял ровно столько, чтобы хватило до того момента, пока он не отключится. Не рассчитал.

Валя сидит перед бутылкой, облизывает горлышко. Пытается поймать его в руку, но не получается – выскальзывает. Ему уже совершенно безразлично, даже хуже – ему непонятно, что вообще происходит и зачем он – это он, а не кто-то другой. Такая вот стадия.

В а л я: Андрюха!

О н а: Ну а это чо значит, а? Знаешь?

А н д р ю х а: Это значит, короче… что солдат это… хочет… как это… сказать-то…

О н а: Ну рожай уже, а!

А н д р ю х а: Да Машку за ляжку он хочет, ебаное-все! Че непонятного-то?

О н а (хохочет): Дебииилыыы! Ну какая ему Машка-заляжка, а? Ну ты гля на него! Он бутыль-то оприходовать не может, а тут нате – Машку, да еще и за ляжку, а! Ну дебииилыыы!

А н д р ю х а (бьет Валю по руке): Не ковыряй в носу.

О н а: Как же здесь жарко, а!

Она легким, умелым движением скинула с себя кофту. На Андрюху и Валю уставился лифчик с внушительным содержанием.

Андрюха от увиденного чуть привстал, выпил и снова присел. Валя тоже отреагировал – наконец-таки поймал бутылку в руку.

А н д р ю х а: В ход пошла тяжелая артиллерия?

О н а (игриво): Ну и чо бум делать?

А н д р ю х а: Все, понял. Ща все будет! (Подхватывает Валю на руки.) Давай, Валюха, давай. Спать пора. Там тебя кроваааткааа ждееет. Такая вся из себя тепленькая, мягенькая, влажненькая… (Несет в комнату, на кровать.) Давай это… боец, сгруппируйся, ща это… будет жесткая посадка. (Уложил.) Ты давай это… того… раздевайся пока… то да се, короче. А мы пока с этой… с Верочкой посидим. С Веронькой, Верунчиком, Веринидзе! Короче, мне бы это… мне бы тоже уже пора это… вот так вот… (Прыгает на одной ноге, снимает штаны.) Вот так вот их! Ладно, Валюх, спи. Раздевайся и это… и спи.

В а л я: Андрюха!

А н д р ю х а (отдал Вале воинское приветствие): Прям как это… прям как в армии: рота, отбой! (Тихо.) А у нас сейчас будет «рота-подъем»…

Андрюха двумя прыжками преодолел расстояние от комнаты до кухни. Чуть все не разнес. Сел рядом с Ней, приобнял. Схватился за грудь и начал ее муслякать.

Валя, с бутылкой в руке, пытался стянуть с себя штаны. Расплескал все пиво, снял одну штанину. Но потом сдался. Так и уснул. Сидя, с бутылкой в руке.

О н а (наигранно): Ну, Андрей… Андрей… Андрей, ну… ну… Андрей…

А н д р ю х а (с жаром): Ты такая… такая сочная… спелая… ты такая прям… прям как… как…

О н а (хохочет): Прям как в армии, а?

А н д р ю х а: Я хочу тебя! Прямо здесь и сейчас! Вот прям… прям вот на этом диване хочу тебя это… отделать хочу, Катенька! Катюша, Катяшка, Каток!

О н а: Ну Андрей, ну мне же еще подмыться надо…

А н д р ю х а: Я хочу тебя… хочу здесь и сейчас!

О н а: Ну давай еще выпьем, а?

А н д р ю х а: Ты такая… такая это… Короче! Давай трахнемся?!

О н а: Ну ты прям романтик, а…

А н д р ю х а: Сучка… какая сучка ты… сучка ведь…

О н а (отстраняя): Ну, Андрей, ну давай еще выпьем, а? Ну я так не могу. Я еще хочу.

А н д р ю х а (горячо): Блять! (Резко встал, пересел на табурет.) Давай! За маму! За папу! За этих… короче, за всех ваших и наших! (Выпили.) Все? Нет?! Тогда за… за… за то, чтобы… чтобы, короче, Россия встала с колен! (Выпили.) Все? Нет?! Блять! Ты меня убиваешь! Ты это понимаешь? Ты разрываешь меня на части! Короче! Давай тогда еще за… например… за че сама хочешь?

О н а: Ну я не знаю…

А н д р ю х а: Говори!

О н а: Ну я хочу, шобы у нас все всегда получалось. Чо мы задумали. Абсолютно все.

А н д р ю х а: Это просто… это гениально! Это же… Выпьем! (Выпили.) Не… ты подожди! А че планировать-то? Ты мне скажи! Зачем че-то там планировать, фантазировать там это… всякое такое… че-то решать… если… если все получается через жопу всегда?! Зачем это все… вот это вот? Зачем? Если всегда все выходит не так, как мы… как мы этого… Короче! Еще?

О н а: Ну, Андрей, ну хватит так быстро! Ну чо за блядство-то? Чо мы как алкаши, в самом-то, а?!

А н д р ю х а: Дак ведь я… это… я ж как лучше… чтоб и тебе… и мне… и чтоб и нашим… и вашим там… и ихним… все чтоб вот это вот… Ты же все понимаешь, Юленька! Юлечка, Юляшечка, Юлянция!

О н а: Ну ты отпустишь меня в ванную, а?

А н д р ю х а: А че, ванная сама не может тебя отпустить? А я приму. Ты не думай, ванные хорошие ребята, на самом деле… С ними ток язык надо в узелок завязать… по-французскому… прям как это… того самого… прям как в армии берцы… И натереть их этим… гуталином, что ли… шматками так: оп, оп, оп… на них прям… и размазываешь так… Короче, мне походу хватит.

О н а: Ну и чо там, про ванны-то? Чо там дальше-то было, а?

А н д р ю х а: Дак а че говорить-то? Хуево все, короче! Это просто дичь какая-то… Как же меня накрыло… (Смеется.) Ебаное-все… Короче, слушай, ты это…

О н а: Ну отпускаешь? Или чо?

А н д р ю х а: Да. Нет. Короче! Ты это… ты сама себя отпусти – это в первую очередь! Все грехи, все вот это вот… все свои ошибки… все-все-все! Не держи ни на кого зла, короче… Это я тебе говорю! Ты это… ты говори мне, если че! Если кто-то тебя там это… хоть кто-то чем-то там пальчиком своим… Короче, ты поняла. Чтоб не это… Вэээ-Вэээ! Вэээ-Вэээ!

Она встала, чмокнула Андрюху и ушла в ванную, прихватив с собой кофту. Даже шагов не было слышно. Ни вам, ни им, никому. Открыла кран. Громко журчит струя.

Андрей еще минут пять сидел, барагозил сам с собой. Кого-то хвалил, кого-то ругал. Искал что-то, водил руками. Потом тоже сдался и уснул лбом в стол.

Вы видите, как Она вышла из ванны на цыпочках. Дошла, как кошка, – бесшумно, грациозно, – до Вали. Помяла коготками – спит. До Андрюхи. Помяла – тоже спит. Из его рта тянется мутная слюнка.

Вы смотрите, как Она, осмелев, ходит по квартире. Движения отточенные, профессиональные. Казалось, она знает здесь все. Что и где должно лежать, а на что лучше вообще не обращать внимания. Она знает по опыту, где люди чаще всего прячут деньги. Собрала все, что нашла. Все, что может представлять хоть какую-то ценность. Вы видите, как она одевается. Вы смотрите взглядом жениха, чья невеста сбегает, ускользает из его рук, навсегда. И ничего не можете сделать.

Дзынь. Звонок в дверь.

И сразу же за звонком следует три, четыре громких удара. Как будто молотком по тазику.

Она подпрыгнула, не издав ни звука. Быстро, но тихо, переместила себя вместе с добычей в другую комнату, где вы ее уже не видите.

2

Вы видите, как квартира медленно, но верно, освещается утром.

Вы смотрите на Андрюху. Он подскочил и, шатаясь, вытирает лицо.

Его разбудили две вещи.

Первое – в дверь непрерывно звонили и громко стучали. Второе – он начал задыхаться.

Андрюха смотрит на стол. Вы смотрите туда же.

Там – лужа блевотины. Она стекает со скатерти и капает на пол.

А н д р ю х а (откашлявшись): Короче… не надо было мешать… (Идет в коридор, держится за стены.) Валюх… Валюх! Мы роллы что ли заказывали? Нет же… вроде… (Подходит к двери.) Че там, где там, как там? Не слышу! Че?! Кто, говорю, там? Не слышу! Говорите громче! Кто?! Лектор?! Ганнибал который? Че?! Лекари?! Врачи что ли? Короче, ща… ща…

Не успел Андрюха отодвинуть щеколду до конца, как дверь дернулась от него. Он видел лишь вспышку, как оттуда, из темноты, в него движется ступня. Как размытая черно-белая фотография. Андрюха согнулся пополам, попятился. Дыхание перехватило.

Вы видите человека. Он зашел внутрь и закрыл дверь. Это – Лаврентий Палыч. Он схватился за волосы Андрюхи, повел за собой в комнату, толкнул на пол. Осмотрелся. Ухмылка на лице. Руки сунул в карманы. Типичный представитель подъездных разборок.

Л а в р е н т и й П а л ы ч (то на Валю, то на Андрюху): Из вас кто Валентином считается?

А н д р ю х а (хрипло): Здесь… здесь такие не… не живут здесь…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Да ну нахуй?

А н д р ю х а: Да хоть… хоть на нос…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Братуха, извиняй! Чет я попутал малость, походу. Типа с кем не бывает? Давай помогу. Держи краба. (Тянет Андрюху за руку, резко бьет ногой в то же место, с той же силой.) Извиняй, братуха! По привычке чет получилось у меня. Давай типа еще раз помогу? Как гррица, после первой и второй…

А н д р ю х а (еле слышно): Спасссибо… я полежжжу…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Чет ты ваще раскис. (Нагнулся к нему, ногу поставил на лицо.) Слышь, тебе типа вопрос повторить? Братуха, если я посильнее ударю, ты обидишься жеж!

А н д р ю х а: Че так… че так подло-то… Без предупреждений… без всяких…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Не надо тут вот этого. Как че, так вы сразу все такие, ептэ, типа не при делах. Че с тем? (Кивает на Валю.)

А н д р ю х а: Он это… спит он…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Да ну нахуй?

А н д р ю х а: Да хоть… (Л.П. пнул ему по лицу.) Ай-яяя!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Не я жеж, ептэ! (Подошел к Вале, хлещет его по щекам.) Эээ… Братуха, подъем! Слышь меня, братуха?! Он ваще дышит? (Прислушался.) Дышит. Братухааа! Подъееем! (Сходил на кухню, взял чайник, вылил на лицо Вали.) Ваще ноль эмоций! (Андрюхе.) Че пили хоть? Обрисуй рецептик.

А н д р ю х а: Мужик… ты это… ты кто такой тут?

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Я типа Лаврентий Палыч.

А н д р ю х а: Ты вообще… ты понимаешь… ты знаешь… ты знаешь кто я такой вообще?

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Вот как раз об этом я и хочу перетереть, ептэ! Че ты за покемон ваще. А ты тут типа Шварценеггера из себя…

А н д р ю х а: Ты походку это… походку попроще сделай, воин… Че, яйца мешают?

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Солдатик, а не прихуел ли ты часом? Я с тобой нормально общаюсь, ептэ!

А н д р ю х а: В очко засунь свое нормально!

Пока Лаврентий Палыч возился с Валей, Андрюха отдышался.

Вы видите, как он, сгруппировавшись, кинулся в их сторону, запнулся, ударился головой о диван, заныл.

Вы видите, как Лаврентий Палыч подошел к Андрюхе и добавил от себя. Взял у Вали бутылку и, ухмыляясь, поставил ее в центр комнаты.

А н д р ю х а: Да все, мужик, не надо. Отвечаю. Я же это… чисто так… как бы…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Типа в очко, говоришь?

А н д р ю х а: Короче! Да я же это… как бы это сказать… символически…

Л а в р е н т и й П а л ы ч (схватил его за шкирку): Типа в очко?! (Замахнулся.)

А н д р ю х а: Да все-все, не надо, Лаврентий… Братуха, не надо! Я вообще не знаю ниче! (Л.П. тащит его на себя.) Ай-яяя! Братуха, я тут первый раз! Отвечаю!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Вопрос помнишь?

А н д р ю х а (скрючившись): Наверно…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: И че?

А н д р ю х а: А че?

Л а в р е н т и й П а л ы ч (бьет его в плечо): Садись!

А н д р ю х а: Садись?! Куда?!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: На бутылку, ептэ!

А н д р ю х а: Братуха! Я правда ниче не знаю вообще! Вообще не знаю ниче! Я тут…

Л а в р е н т и й П а л ы ч (замахнулся): Мне типа повторить?!

А н д р ю х а: Не надо, не надо! Я сажусь… сажусь… Куда?

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Братуха, ты че? Ты типа дрочишь меня штоле?! Очком, ептэ! На бутылку! (Давит на него.) Садись!

А н д р ю х а: Да я не вижу… не надо… я ведь… всего лишь это… я не вижу… Все-все! Я понял! Не надо! Сажусь… сажусь… не надо… я все понял… (Нащупал горлышко, сел на него.)

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Дальше садись! Чтоб зашло!

А н д р ю х а: Куда зашло? Все-все! Не надо! Я понял! Не надо! (Садится глубже.) Все?

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Дальше, ептэ! (Давит Андрюхе на голову.) Еще дальше!

А н д р ю х а: Ай-яяя!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Зашло? Зашло?!

А н д р ю х а: Не знаю… А че? (Л.П. давит.) Ай-яяя! Отвечаю! Не надо!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Зашло?!

А н д р ю х а: Зашло… зашло…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Бинго, ептэ!

А н д р ю х а: Не надо больше! Хватит!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Типа повторяю свой вопрос. Где Валентин, братуха?

А н д р ю х а: Да не знаю я никакого Валентина! Ай-яяя! Хватит! Не надо! Хватит!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Братуха, тебе типа по кайфу, смотрю, мучиться?

А н д р ю х а: Короче! Я правда не знаю никакого… Ай-яяя! Ай-яяя! Ай-яяя!

Л а в р е н т и й П а л ы ч (давит и давит, давит и давит): Че, типа все, штоле?!

А н д р ю х а: Все…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Пиздец ты че за тип, братуха! Я типа в охуевайзе от тебя!

А н д р ю х а: За Родину!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Типа за Сталина еще скажи, ептэ! Где твоя Родина, солдатик?! Где она?! В очке твоя Родина! Поэл?! В очке!

А н д р ю х а: Мне… мне это… как-то не по… Можно я это… прилягу?

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Потом прилягешь… приляжешь… Гимн помнишь?

А н д р ю х а: Плохо…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Хуевый из тебя гражданин! Поэл?! (Сел на корточки.) А че знаешь, братуха? Спой че-нить. Душевное типа.

А н д р ю х а: Ниче не знаю…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Давай не пизди, ептэ! Все равно че-то знаешь. Где служил, братуха?

А н д р ю х а: В… В…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: В-в-в где?! Расшифруй давай.

А н д р ю х а: Это ща Росгвардией называют…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Типа мент, штоле?! Мусор?!

А н д р ю х а: Можно и так… сказать…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Как удачно я зашел! Круто я попал на ти-ви, как гррица! (Потирает руками.) А я нигде не служил! Поэл?! (Ржет.) Типа плоскостопия у меня! Поэл?!

А н д р ю х а: И правильно, что не пошел… Таких как ты… такие как ты всю службу писюки драят… Поэл?!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Я смотрю, у тебя типа в этом большой опыт есть? (Ржет.) Че ты раскис-то, ептэ? Спой че-нить. Веселее будет. (Резко изменился в лице, замахнулся.) Пой!

А н д р ю х а: Не хочу…

Л а в р е н т и й П а л ы ч (ударил его в плечо): Пой, ептэ!

А н д р ю х а: Ай-яяя! Я не знаю, че петь!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Че знаешь, то и пой, братуха. (Снова ударил.) Пой!

А н д р ю х а: Ай-яяя!

Вы смотрите на них.

У обоих в глазах – пусто. Ничего там нет.

Лаврентий Палыч – машина. Он готов идти на все, во все тяжкие. Он лишь выполняет свои запрограммированные действия.

Андрюха – так уж вышло, что он стал жертвой обстоятельств. На его месте мог бы быть любой. Он не был готов. И он сломлен.

Л а в р е н т и й П а л ы ч (трясет его): Пой!

А н д р ю х а: Короче… «Эти парни, которых… которых называют ВВ… Ведь не боги… такие, как ты… Эти парни… которым назначают рубеж… Выполняют задачи свои… Плачут матери… матери… прямо на… навзрыд…»

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Давай и ты типа зареви еще!

А н д р ю х а (через силу): «Провожая своих сыновей… Ведь в стране… уже нету войны… А они… все живут… на войне…»

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Чет скучно с тобой, ептэ! Тоску тут нагнал.

А н д р ю х а: Я так не могу… не могу так больше стоять…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Дак ты расслабь булки-то! Вон как напрягся! По кайфу, штоле?! Ты расслабь – легче станет, братуха.

А н д р ю х а: Опыт?

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Хуепыт! Брательника твоего будить будем?! Сколь он выпил-то?

А н д р ю х а: Как все…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Как все – че это значит ваще?

А н д р ю х а: Много…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: А если мы кое-че исполним? (Встал на кровать, ногу поставил на грудь Вале.) Вставай, братуха! Или я сам на тебя встану.

А н д р ю х а: Ты же раздавишь его! Харе!

Л а в р е н т и й П а л ы ч (встает на Валю): Подъем, братуха! Просыпайся!

А н д р ю х а: Слезь с него! Раздавишь! Раздавишь же! Успокойся, ебаное-все!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Встааавааай! (Сел задницей ему на лицо.) Как оно там? Чуешь чем пахнет?

А н д р ю х а: Хватит! Он это… он задохнется же! Харе! Не надо!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Кто из вас Валентин?

А н д р ю х а: Не знаю! Он хоть живой вообще?

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Где, братуха, Валентин? Ответишь – слезу. Зуб даю.

А н д р ю х а: Да не знаю я ничеее! Неее знаааююю!

Л а в р е н т и й П а л ы ч (елозит): Точно?

А н д р ю х а: Хуечно…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Жопу ставишь, что не знаешь? Хотя…

А н д р ю х а: Да слезь уже!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Тоска! (Слез, сел на кровати.) И че мне с вами делать?!

А н д р ю х а: Знаешь че?

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Че?

А н д р ю х а: А пойди-ка ты на хуй, братуха… Прям от души – на хуй…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Типа на хуй, говоришь?

А н д р ю х а: На толстый… длинный… скользкий хуй… На нигерский спидозный хуй! (Харкнул в него.) Ай-яяя!

Л а в р е н т и й П а л ы ч (отскочил): Эээ… Че, яйца выросли, солдатик?! (Вытирается.) Заебись! Где здесь ножницы, ептэ? Где ножницы, говорю?! Где колющие-режущие в доме?! Где?!

Вы слышите краем уха, что в другой комнате кто-то тихо разговаривает.

Андрюха и Лаврентий Палыч это тоже слышат.

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… (Подошел, дернул за ручку – закрыто.) Ты кто там есть? (Андрюхе.) Кто там?

А н д р ю х а: Не… не знаю…

Л а в р е н т и й П а л ы ч (глубоко вдохнул): Чую запах женщины! Два мужика. Одна баба. Все сходится. (В щель двери.) Красавица, отопри калиточку. Хочу взглянуть на тебя!

А н д р ю х а: Да нету там никого… нету…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: А че тогда типа дверь закрыта?

А н д р ю х а: Не знаю… просто так…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Завали! (Ласково, в дверь.) Открой калиточку, красавица. А то хуже будет. Я типа серый волк, типа в поросятах знаю толк. Красавица, я слышу тебя жеж. Я чувствую твои феромоны! Открой, не глупи. (Стучит.) Слышь?!

О н а: Пошел на хуй, долбоящер!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Я жеж типа по-хорошему с тобой хочу, красавица. А ты меня оскорбляешь, обзываешь. Нехорошо… Нехорошо… Этот вон тоже… (Андрюхе.) Кстати, как тебя там?

А н д р ю х а: Я это… Андрюхой я… звать меня Андрюхой…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Значит, тот спит – это Валентин? Все верно?

А н д р ю х а: Я ниче не знаю! Не знаююю я ничеее!

Л а в р е н т и й П а л ы ч (довольный): Типа приятно познакомиться, братуха! Вот и разобрались, ху из ху, как гррица. (В дверь.) А тебя как зовут, красавица? Тук-тук! Красааавииицааа! Аууу-аууу-аууу! Я тебя все равно найдууу… Ду-ду-ду! (Пнул дверь.) Дверь открыла! Или я ее вынесу к хуям! (Андрюхе.) Эээ… Тебе кто-то вставать разрешил?

А н д р ю х а: У меня это… ноги затекли у меня…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Сел до талого! И не встаешь, ептэ, пока я не скажу! Поэл?!

А н д р ю х а: Пошел…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Че сказал?!

А н д р ю х а: Да понял я! Понял!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Чет туго до тебя доходит, братуха!

А н д р ю х а: Короче! Я ниче не понял вообще! Ты кто такой?! Че здесь это… че забыл вообще здесь?!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Логично! Где мои манеры? Все логично. Я типа Лаврентий Палыч…

А н д р ю х а: Это я уже это… это я уже слышал!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Некий Валентин… забыл как по батьке… Некий вон тот Валентин – он взял у некоей фирмы энную сумму денег, под энные проценты.

А н д р ю х а: И че теперь? Теперь-то че? В дома это… в дома врываться?!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: А потому что по-другому с вами нельзя, ептэ! Вы берете, а потом типа не возвращаете! А люди типа переживают, нервничают! Им тоже нужны деньги, братуха! А денег нет! Поэл?! Потому что всякие Валентины типа вон того – у них все деньги. Поэл?! И они их не возвращают! Поэл?! А когда они не возвращают деньги, приходим мы, типа карающая сила. Поэл, братуха?!

А н д р ю х а: Я-то тут при чем?! Почему я-то?!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Чтоб неповадно было, ептэ!

А н д р ю х а (бубнит): Ублюдки… твари… мрази…

Л а в р е н т и й П а л ы ч (в дверь): Считаю насчет раз, красавица! (Прислушивается, ждет.)

А н д р ю х а: А она-то при чем?!

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Раз!

Вы видите, как дверь разлетается в щепки. Лаврентий Палыч заходит внутрь.

Теперь вы можете только слышать. Крики, борьба. Мольбы о помощи. Спустя минуту все затихает. Далее – всем понятные тяжелые вдохи-выдохи.

Вы смотрите на Андрюху. Он ползком добирается до Вали. Прислушивается, проверяет пульс. Бьет по щекам, делает искусственное дыхание. Сползает на пол.

А н д р ю х а (сквозь слезы): Валюхааа! Как же так-то, блять! Валюхааа! Как же так можно, блять! Валюхааа! Мы же выпили-то… мы выпили-то это… кого там?! Кого мы выпили, Валюх?! Прям как в армии, Валюх! Ебаное-все! По бутылочке, по две! Не дохни ты, как последняя эта… как скотина последняя! Валюхааа! Вставай давай! Вставай! Не позорь Родину, Валюх! На тебя вся страна смотрит, Валюх! Мы же это… всего-то… кого там… Как же так-то… так же нельзя… так же это… Валюююхааа…

3

Вы смотрите на Лаврентия Палыча. Он выходит как кот, нализавшийся яиц. Ухмылка. Одна рука в кармане штанов, другой вертит лентой презервативов. Как четки.

Андрюха сидит возле кровати. Руки скрестил, положил на них голову. Кажется, он задремал. Или нет. Ждет, когда это закончится. И он это забудет. И будет жить дальше.

Л а в р е н т и й П а л ы ч: И че сидим, ептэ? Кого ждем?

А н д р ю х а: Он помер…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Кого помер? Типа в смысле – помер? Это как? Как понять?

А н д р ю х а: Вот так… как скотина… так и помер…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… А ты че пост покинул? Свали!

Лаврентий Палыч пнул Андрюху, как привязавшуюся, надоедливую псину. Присел к Вале, посмотрел, понюхал, щелкнул пальцами, не стал притрагиваться.

А н д р ю х а: Забили… как скотину…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Да не помер он ниче! Вон – дышит! Типа усики даже ходуном ходят. Или не дышит? Или дышит? Ниче не пойму. Ты с чего взял-то ваще?

А н д р ю х а: Я проверил…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Эээ… Каким местом проверял-то? Щас я по-своему проверю! Если не помер – быстро подорвется! (Перевернул его на живот, приспустил трусы.) Пукан сдетанирует, ептэ! (Ушел в коридор.)

А н д р ю х а (рыдает): Не трогай его… Харе…

Л а в р е н т и й П а л ы ч (вернулся с флагом): Щас проверим! (Натягивает на рукоятку презерватив.) Чтоб типа как по накатанному, как гррица! (Встал над Валей.)

А н д р ю х а: Ублюдок! Не надо… (Отползает к стене.) Чтоб тебя самого черти выебали! Не надо… не надо… Ублюдок!

Л а в р е н т и й П а л ы ч (прицеливается): Эээ… Насчет раз!

А н д р ю х а: Отвечаю! Я тебя…

Л а в р е н т и й П а л ы ч: Раз!

Дзынь. Звонок в дверь.

О н а (пробегает мимо них): Пизда вам всем, говномесы! Валера! (У двери, пытается открыть.) Ну я здесь! Валера!

Л а в р е н т и й П а л ы ч (вскочил на подоконник): Братуха, если че, ты меня не видел, ты меня не знаешь. (Открыл окно.) А если че, то я тебя типа запомнил. (Смотрит вниз, держится за раму.) Ну че, мужики! Погнали, ептэ! (Прыгает.) Ебаный-в-рооот…

Вы ожидаете, что сейчас увидите Валеру, в разы крупнее Лаврентия Палыча. Что он – спаситель. И что он побежит за ним, догонит. И совершится возмездие.

Ан нет.

Вы видите Валеру. И все становится понятным. Он – пузатенький, низенький уже немолодой человек с козлиной бородкой. Почти что интеллигент. Почти что.

Не хватает цилиндра и монокля. Зато в перчатках.

За ним, как за щитом, тянется Она. Подошла к окну, выглянула. Провожает взглядом хромающего Лаврентия Палыча. Еще чуть-чуть, и не видно его.

Андрюха забился в угол. Приготовился к худшему.

О н а: Ну чо я могу сказать? (Закрыла окно.) Удрапал! Ну где вот сейчас его искать, а? Где? Еще колготки все порвал, ебарь-террорист хуев.