Текст книги "Модная лавка"
Автор книги: Иван Крылов
сообщить о нарушении
Текущая страница: 3 (всего у книги 4 страниц)
Явление тринадцатое
Сумбуров, Маша, Лиза и Лестов, потом Сумбурова.
Сумбуров. Как! как! что это значит? Перед дочерью моею на коленях!.. В лавке! середи целого города! середи бела дня! О страм, о стыд!.. Беззаконники!
Лиза. Батюшка!
Лестов. Новое несчастие!
Сумбуров. Бесстыдная дочь! Ты стоишь, чтоб я тебя удавил на этом же месте.
Сумбурова. Какой шум! какой крик! что такое здесь делается?
Сумбуров. Поди, сударыня, – посмотри, полюбуйся – всем этим я тебе обязан! Если б не твоя дьявольская охота таскаться по этим проклятым лавкам…
Сумбурова. Да что такое?
Сумбуров. А то, что я застал его милость на коленях перед дочерью. Понимаешь ли ты, глупая голова, какой это стыд всему нашему роду – на коленях в публичном месте…
Сумбурова. Ну вот, батюшка, ты ведь первый всегда был за него заступник: поделом тебе! а вы, сударь, как осмелились?
Сумбуров(передразнивая.) А вы, сударь, как осмелились? Почему и не осмелиться, коли дура попалась. – Езди только почаще сюда, так, наконец, кто-нибудь осмелится и с тобою то же сделать.
Лестов. Простите, сударь, моей страсти…
Сумбуров. Нет, нет, сударь, этого страму никогда я вам не прощу! Как ты мог!.. А я! – я уж было передумывал в твою пользу. Первый твой гостинец, что ты услал слуг пить и остался говорить с дочерью, не щадя моего имени, не размысля, что скажут прохожие, видя девушку в карете одну, не видя при ней никого, кроме молодого повесы; – что подумают о ней и о тех, чья она дочь? Ну да я было и это простил, отнес это на счет молодости, на счет нерассудливости; намеревался было, помня дружбу отца твоего… а ты, – ты подкупил здесь этих плутовок помогать тебе…
Маша. И, сударь…
Сумбуров. Молчи, молчи, голубушка, я не так прост и слеп! Ты подкупил, говорю я, этих плутовок обмануть нас и доставить тебе свидание; ты не пожалел чести и доброго имени друга отца твоего, – и перед этой ветреницею, на поношение мне и чтоб видел малый и большой, конный и пеший!.. Нет, нет, мы более не знакомы!
Лестов. Я умоляю вас…
Сумбуров. Я не хочу слушать ничего!
Лестов. Я клянусь вам…
Сумбуров. Двора моего не знайте; да забудьте, коли можете, и то, что я был друг вашему отцу, – а то вам совесть не даст покою после вашего поступка. – Поедем, сударыня!
Лестов. Итак, ни мои просьбы, ни мои обещания поправить…
Сумбуров. Я мало об этом забочусь.
Лестов. Прощайте же, сударь, и ждите всего от моего отчаяния!
Сумбуров. Бесстыдник! – Вот тебе, сударыня, французские лавки! Вот тебе французские мастерицы! – смастерили было они добрую игрушку. О стыд! о поношение, какого с начала света в роде Сумбуровых не бывало! Вон отсель, вон из этого дьявольского гнезда!
(Сумбурова уходит).Маша. Да наша ли вина?..
Сумбуров. А ты, моя голубушка, ты поди к своей мадаме да скажи ей, что она негодница, и ты с ней вместе; что она плутовка, и ты с нею вместе; что она за свои добрые промыслы заслуживает сидеть в рабочем доме, и ты с ней вместе; и что я бы желал, чтоб она, проклятая, и с лавкою своею сквозь землю провалилась, и ты с ней вместе! (Выталкивает Машу и уходит.)
Конец второго действия
Действие третье
Явление первое
Лестов, Маша и Аннушка.
Лестов. Прекрасная мысль, Андрей! – Да выслушай, Маша?
Маша. Проклятый француз! – Все ли оттоль выбрано, что нужно, Аннушка?
Аннушка. Начисто, и остались такие вещи, что полиция может только полюбоваться, а придраться будет не к чему.
Лестов. Да что там у вас сделалось? Плюнь на все, Маша, и похвали лучше мою выдумку. – Андрей!
Маша. Да постойте на час и наперед посоветуемся; ведь вы видите, что мне не до вас! – Ну бронзы?
Аннушка. На чердаке.
Лестов. Да что за дьявольщина! – у вас всех медных богов и богинь туда потаскали.
Маша. Ничего, сударь, ничего, – на них пришла маленькая беда, они от полиции сбежали на чердак.
Лестов. Да разве что-нибудь дошло до ваших ушей? – Вздор, Маша! с сильными друзьями бояться нечего; послушай-ко лучше…
Маша. Ох! в одну минуту… а кружева?
Аннушка. О! я их запрятала в такое место, которое только мне известно, и куда уж, конечно, дороги полицейскому я не покажу.
Маша. Ну подите ж пока, да осмотритесь еще хорошенько.
Явление второе
Маша, Лестов, потом Андрей.
Лестов. Да что эта суматоха значит?
Маша. Гонение на нашу невинность. Есть некто негодный француз Трише, который грозил донести, будто у нас есть контрабанда.
Лестов. И в самом деле есть?
Маша. Ну нет; – хоть мы и правы, однако ж осторожность в таких случаях – не порок.
Лестов. Трише! Трише! да что это за Трише?
Маша. Года за два он был то разносчиком, то нанимался в камердинеры и назывался Дюпре, – а теперь разбогател и пожаловал себя в мусье Трише.
Лестов. Дюпре, – ах! да этот бездельник был у меня камердинером, обокрал меня кругом и бежал.
Маша. Он-то, проклятый, грозится на нашу лавку.
Лестов. Вздор! – я его усмирю, когда хочу. Посмотри наперед, что я вздумал… Андрей! – никак его чорт унес!
Андрей. Чего изволите, сударь?
Лестов. Беги, и как можно скорей отыщи Сумбурову и тихонько, чтоб никто не знал, скажи ей… (Шепчет.) Да лети ж стрелой!
Андрей. Лечу, сударь!
Лестов. Андрей!
Андрей. Чего изволите?
Лестов. Ты ведь догадался, что моим лакеем называться не должен, а будто отсель из лавки.
Андрей. Как же, сударь!
Лестов. Ступай же. – Андрей!
Андрей. Я, сударь!
Лестов. Да чтоб старик, пуще всего, тебя не видал – никак.
Андрей. Знаю, сударь!
Лестов. Андрей!
Андрей. Еще, сударь!
Лестов. Проворство, и осторожность!
Андрей. Слышу, сударь!
Лестов. Андрей!
Андрей. Еще!
Лестов. Смотри ж, – или синенькую в руки и позволение двое суток пить без просыпу, или добрый солдатский прием, – понимаешь? Прощай!
Явление третье
Маша и Лестов.
Лестов. Ну, Маша, посол в дороге, теперь подумаем.
Маша. За делом ли он послан? Не правда ли?
Лестов. Вот ведь какая самолюбивая! Уж коли не ты вздумала, так и дурно.
Маша. Вот ведь какие самолюбивые! Уж коли вы вздумали, так и хорошо. – Посмотрим же этого хорошего.
Лестов. Да, конечно, не худого. Слушай же обоими ушами и удивляйся моей замысловатости. – Я послал Андрея к Сумбурвой сказать, от имени мадам Каре, будто у вас есть запрещенные товары для нарядов, что она может купить их за бесценок и чтоб нынешний же вечер, попозже, сюда приехала. Как ты думаешь, соблазнит это ее?
Маша. Легко станется, что приедет. Ну, а там что ж?
Лестов. Она приедет с Лизой от старика тайком; ты уведешь ее в другую комнату; Лиза знает, что нам уже не осталось иной надежды, после давишней разлуки, как уехать, – она на это согласится.
Маша. А если Сумбурова приедет без падчерицы?
Лестов. Без падчерицы! – это мне в голову не пришло. Ну, так что ж, я употреблю все силы, чтоб Сумбурову склонить на свою сторону: просьбы, слезы…
Маша. А как она не согласится? – и увозить будет некого!
Лестов. Некого! я ее увезу.
Маша. Ха, ха, ха! Прекрасная мысль! Разве вы новую кунсткамеру заводите?
Лестов. Нет, право, не шутя, увезу за город, в село, к сестре, а потом уж пущусь с Сумбуровым в мирные переговоры; – и если дело пойдет на лад, так выдам ее при размене пленных, а себе возьму прелестную Лизу.
Маша. Божественно! Теперь послушайте меня. – Мачеха не приедет, или приедет, да без падчерицы. Склонить ее невероятно; увезти старуху через весь город это хорошо в романах, – а не наяву. Теперь, как вы думаете: не лучше ль бы было посоветовать прежде, нежели отправлять Андрея?
Лестов. Ты меня как разбудила, негодная, и совсем некстати; по крайней мере я воображением был счастлив. Для чего ж ты мне не хотела отвечать, когда я тебя звал на совет?
Маша. Всякому, сударь, своя голова дорога. Вот как я себя обеспечила, так могу и за вас подумать. Только, как ни раздумываю, а все выходит, что ваше посольство ни к стати, ни к месту.
Лестов. Едва ли ты не права, Маша! – Однако ж Андрей уж далеко. Как бы придумать, чтоб это посольство не пропало?
Маша. Из него разве та польза может выйти, что я могу вкрасться в доверенность Сумбуровой, – и там со временем…
Лестов. Со временем! с ума ты сошла.
Маша. А вам бы, сударь, хотелось роман свой на первой странице кончить, – какая нетерпеливость! Правда, у меня есть одна мысль… да, да, пусть только приезжает Сумбурова… прекрасно! Надобно сказать правду: у нас, женщин, в робенке более хитрости, нежели в самом остром мужчине.
Явление четвертое
Лестов, Маша и Аннушка.
Аннушка. Мадам Каре прислала сказать, что точно скоро будет сюда Трише с полицейскими. Все ли чисто?
Маша. Кажется, мы готовы принять дорогих гостей. Ах, боже мой! я совсем забыла про этот шкаф! Ради бога, помогите мне поскорей выбрать…
Аннушка. Идут!
Маша. Сумбуров! Уйдите, уйдите. Ах, какое несчастие! – Сам дьявол принес его на эту пору!
Явление пятое
Маша и Сумбуров.
Маша. Ба, сударь, это вы! – Совсем нечаянный гость!
Сумбуров. Да, моя душа; надеюсь однако ж, что это в последний раз. – Я приехал расчесться с вами за все драгоценности, которые ты давича, по милости своей, мне на шею навязала.
Маша. Боже мой! а счет еще не сделан, и мадам Каре нет дома. Помилуйте, сударь, разве мы вас торопили?
Сумбуров. Нет, нет, я хочу неотменно с вами как можно скорей развязаться; до тех пор душа моя не будет на месте. Разочтусь, а там останется уж только одна забота, чтоб, если можно, и в улицу вашу не заглядывать.
Маша. Да разве не успеете завтра?
Сумбуров. Как, завтра! – Опять сюда? сохрани бог!
Маша. Теперь, сударь, право, не до того; да мы пришлем к вам со счетом.
Сумбуров. Тьфу пропасть! да слышишь ли ты, что я ни лавки вашей, ни из лавки вашей видеть никого не хочу. – Да мне кажется, у вас здесь что-то суматошно!
Маша. Я вам, сударь, должна признаться, что счет вашим покупкам не сделан мадамою; а она уехала со двора, так вам будет долго…
Сумбуров. Я здесь готов ночевать, лишь только бы развязаться с вами. – Да что ты, голубушка, так оторопела? никак, я вам мешаю?
Маша. В чем, сударь?
Сумбуров. О! почему мне знать, – ведь у вас много промыслов, и если француз Трише говорил мне правду…
Маша. Он бездельник! – О негодный Трише!
Сумбуров. А! а! ну так я буду рад, – пусть вас добрым порядком проучат, а то ваши лавки уж не путем скоро богатеют. Молчите, молчите! Трише готовит вам добрый гостинец.
Маша. Мы его не боимся.
Сумбуров. Это ваше дело. Мне счет мой! счет я спрашиваю!
Маша. Позвольте, не найду ль я его там? О негодный старик! (Особо.) Если б его отсель выжить!
Явление шестое
Сумбуров
(один.) Да! она что-то в большом угаре. Видно, француз говорил правду, что они промышляют запрещенными товарами. Хотя бы, поймавши на этом, выместили им все пакости, которые они здесь делают. Неосторожные матушки, возя дочерей по таким благодатным местам, я чай, не один раз плакали от этих лавок; а бедные мужья… о! видно, что они еще худо знают, что здесь покупается и продается!
Явление седьмое
Сумбуров и Маша.
Маша. Какое несчастие! Она еще не приехала!
Сумбуров. Ну что ж мой счет? иль в самом деле, мне за ним здесь ночевать? Я не думаю, чтоб вы ради были такому гостю, а особливо теперь.
Маша. Мне очень жаль, что вы можете долго прождать, без мадамы счету сделать нельзя; неужли вы намерены?..
Сумбуров. Намерен дожидаться до завтра. Вот видишь ли ты эту книжку, – она мне теперь тяжеле пудовой гири, только для того, что в ней есть ваши деньги. (Бросает книжку на стол.)
Маша. Я божусь вам, что мы теперь очень заняты.
Сумбуров. Что! видно давишние угрозы француза не на ветер? Скажи ты правду: есть товаришки, которые мимо таможни прокрадываются?
Маша. Нет, сударь, мы торгуем честно!
Сумбуров. И прилежно. Ведь, посмотри, теперь уж все русские лавки заперты, а у вас так и ночи даром не пропадают; а, сверх того, таки есть и товары поприбыльнее других. Трише мне все рассказал!
Маша. Трише? Он, сударь, у нас никогда поверенным не был.
Сумбуров. Ну, а как он знает, и от верных людей когда пришли и куда положены товары? если он слышал от тех, которые их переносили и укладывали… Например: в этой самой комнате нет ли, полно, шкафца, в котором бы были запрятаны. – Ну, что ж ты вдруг присмирела?
Маша. Мне, право, больно за свою хозяйку… Ваше подозрение… В этой комнате такие же товары, как и в других!
Сумбуров. Ну, нет, они поприбыльнее. Ведь товар товару не указывает. Ха! ха! ха! рад бы, рад бы я был, как бы при мне незваные-то гости к вам пожаловали!
Явление восьмое
Маша, Сумбуров и Антроп
Антроп. Барин, сударь! – плохо!
Сумбуров. Ну что там сделалось? карету, что ль, вы изломали?
Антроп. Куды, сударь! совсем не то! больно плохо!
Сумбуров. Тьфу к чорту! да что же такое? кучера, что ль, лошади понесли?
Антроп. Нет, сударь, и то нет, – а крепко плохо!.. наша барышня…
Сумбуров. Дочь моя? что с ней сделалось?
Антроп. Да плохо, барин, – уж и я смекнул, что очень плохо.
Сумбуров. Бездельник! да скажешь ли ты! или я…
Антроп. Тотчас, сударь, тотчас; вить вот как заторопите, так пуще замешаюсь. Послушайте же. Сижу я здесь, у крыльца; вот подъехала карета и оттоль так тоненько спрашивает меня: «Антроп! Антроп! ты это?» – Я, знашь, и догадался, что кто-нибудь в карете есть. Что, мол, надо? – «Разве батюшка в лавке? с ним, что ли, ты?»
Сумбуров. Дочь моя!
Антроп. Догадался и я, барин, что это, верно, барышня.
Сумбуров. Ну! да жена с ней была?
Антроп. То-то и плохо, барин, что нет, а давишний-то офицер, что у нас в деревне с полком был. Он высунулся ко мне по пояс, и я очень узнал его к фонарю. «Поклонись-де, – сказал он, – своему барину и скажи, что он меня довел до этого». – Уж бог знает, до чего, боярин, – а там барышне-то говорит: «Уж теперь, душенька, заедем мы в другое место нанять для тебя горничную», – да и по лошадям. – Ну, вот, я и смекнул, боярин, что плохо… стало, барышня-то с ним уехала.
Сумбуров. О страм! о поношение! – Бездельник! да для чего ты не закричал в ту минуту?
Антроп. Власть ваша, сударь, да кто же нам запретит? Пойдем на улицу, да закричим караул: – вдвоем-то мы еще сильнее кричать станем!
Сумбуров. Карета моя тут?.. О негодная дочь!
Антроп. Как же, сударь, я уже догадался, что вы здесь не останетесь, и кучеру велел на козлы сесть.
Сумбуров. Брошусь домой, но успею ли отыскать их следов и узнать, куда за ними ехать. – Ступай на квартиру и вели скакать во весь опор.
Антроп. Ну как же, сударь, – я уж смекнул, что теперь шагом не езда!
Явление девятое
Маша, Лестов и потом Аннушка.
Лестов. Маша! Маша! одна ты тут?
Маша. Одна. – Старик щегольски попался и уехал домой отыскивать ваших следов! – Ба! да он, в хлопотах, забыл шляпу, трость и книжку! Да какая же полненькая! видно, что в степных деревнях откормлена. – Аннушка, выберите все из этого шкафа.
Лестов. Ха, ха, ха! я прекрасно сыграл свою роль; а Аннушка, как ангел! какой робкий, какой тихонький и тоненький голосок! – Бедняжка Антроп, услыша, что она его называет по имени и спрашивает про батюшку, не задумался принять ее за барышню. Мы с ним распрощалися чин чином, ударили по лошадям, да с другой улицы в ворота, – и сюда вошли задним крыльцом. Ну! довольна ли ты, сударыня, моим рапортом?
Маша. Нельзя быть довольнее! – Если бы вы знали, что теперь у меня в голове! Скажите, воротился ли Андрей?
Лестов. Давно. Сумбурова хотела приехать тотчас. Да что нам в этой старой колдунье, – я и, ведомо, давича вздор затеял!
Маша. О! если б вы знали, как этот вздор может для вас счастливо кончиться.
Лестов. Как!
Маша. Тотчас, тотчас, дайте обдумать. (Аннушке.) Эти картоны приберите в свой сундук. (Особо.) Точно! (Аннушке.) Платья можете оставить тут в комнате… постойте, постойте… (Особо.) Старик таков, как нам надобно. (Аннушке.) Эти вещи отнесите к мадам и велите подалее припрятать; – мы хоть и невинны, однако чем далее от прицепок, тем душа спокойнее. (Особо.) Ничего нет вероятнее, если бы только нам ее залучить!
Лестов. Я думаю, ты помешалась, Маша, и несешь горячку.
Маша. Да, да! Только эта горячка прибыльна мне, а не лекарям. – Теперь подите сюда и не входите до тех пор, пока не придет сюда мадам Каре; тогда обегайте кругом и войдите сюда с улицы.
Лестов. Если я что-нибудь понимаю…
Маша. Подите, подите отсель… чу, идут! Смотрите ж, – чур, держаться слова, если достанем невесту!
Лестов. Коли не веришь, вот тебе поцелуй задатку.
Маша. Тьфу, какой бешеный! С ним будь осторожна, как журавль, и тут тебя подстережет!
Явление десятое
Маша
(одна.) Ну, Маша, отпускная и 3000 рублей в приданое, – это прекрасно! Трудись, мой друг. Недостает только безделицы: мужа! – Ба! и подлинно безделица; не такой ныне век, чтоб с приданым жениха не сыскать!
Явление одиннадцатое
Маша, и Сумбурова, потом Сумбуров.
Сумбурова. Ну, моя голубушка, опять я помирилась с вами. Признаться, давишняя история…
Маша. Поверьте, сударыня, что я совсем в ней не виновата! Вы знаете, сколько у нас хлопот: то разверни, другое положи; мне и в голову не пришло посмотреть за этим повесою. Полно, мы ему начисто сказали, чтоб он в лавку к нам более жаловать не изволил. И подлинно! Бог знает, что про нас подумают, – а у нас, право, сударыня, настоящее монастырское благочиние.
Сумбурова. Однако, душа моя, поговорим о деле. – Запри-ка теперь лавку, чтоб кто из знакомых меня не увидел и до мужа бы не дошло.
Маша. Я заперла дверь; не бойтесь ничего.
Сумбурова. Нечего, я уже и карету с человеком сажен за двадцать отсель оставила; хоть правда, что на дворе и темно, да все-таки, оборони бог греха, мой-то старик узнает, – так с ним и не разделаешься. Ну, что ж, душа моя, вы присылали, что у вас есть такие товарцы.
Маша. Прекрасные, сударыня, и вы можете получить их за бесценок. Мы боимся, чтоб их здесь в городе не подметили; а так как вы едете вдаль, то там на здоровье износите. – Вот не угодно ли для вашей падчерицы?
Сумбурова. Нет, нет, моя милая! И подлинно, вить моего старика не во всем сердить надобно; мы и там ей уборов нашьем. Выбери-тко ты мне побольше да получше. Уж то-то наши щеголихи, глядя на меня, будут беситься от зависти, а я-то перед ними и на балах, и на гуляньях пава павой, – пусть их терзаются. (Стучат.) Кто-то стучит! Посмотри, жизнь моя, да, коли можно, не пускай.
Маша(подходя к двери.) Боже мой, это ваш муж!
Сумбурова. Мой муж? Ах! пропала я! Что мне делать?
Маша. Что за шум, что за стук! Они, кажется, хотят двери выломить.
Сумбурова. Жизнь моя! Ангел мой! Нет ли куда спрятаться? ради бога, пока он будет здесь, я пойду в эту комнату.
Маша. Ах! какое несчастье! Дверь захлопнута оттоль, – а тут никого нет; надобно будет за ключом бежать.
Голос. Отоприте! отоприте!
Сумбурова. Как, кругом! сюда? сохрани боже! Сокровище мое! Пропала я, если ты не сжалишься: это будет такой страм!.. Сам лукавый меня сюда занес!
Маша(отпирая шкаф.) Ах! вот есть способ: спрячьтесь пока тут; я ключ положу в карман, – и вы можете переждать эту грозу.
Сумбурова. Хорошо, хорошо, моя милая; только выпроводь поскорее его отсель. Экой грех! экой грех! (Садится в шкаф.)
Явление двенадцатое
Маша, Сумбуров и Лиза.
Сумбуров. Какая глупая история! – Книжка моя?
Маша. Вот она, сударь, – в совершенной целости.
Сумбуров. Это хорошо, похвально! Полно, за вами столько проказ, что про вас можно не греша сказать пословицу, что дегтю, – дегтю…
Маша. Вы хотите сказать, что бочка меду, да ложка дегтю?
Сумбуров. Нет, нет! – бочка дегтю, да ложка меду! Вот это можно о вас и о ваших лавках сказать. Однако ж я давича совсем растерялся… Вот и шляпа, и трость моя. Преглупая выдумка! Еще и теперь опомниться не могу. В карете к самому крыльцу подъезжаешь ты с Лестовым; он приказывает Антропке… Что за чертовщина! Да это, видно, остаток хмелю.
Лиза. Неужели вы могли подумать, батюшка?
Сумбуров. Я ничего не думаю. Да ведь, впрочем, большого худа нет, что я тебя теперь дома одну не оставил. Да куда взмыла жена? – Ну, да, добро, мы только разочтемся, да и домой. Я неотменно хочу кончить ныне свой счет.
Явление тринадцатое
Сумбуров, Лиза, Маша, Трише и квартальный с служителями.
Трише. А, monsieur! мой рад, што нашоль вас здесь: ваш изволит сам глядит, ежели мой не лгал. Каспадин офисер, пожалуй за меня на та комнат нашать большой дел.
Маша(особо.) Да! да! подите – испустя лето, да в лес по малину!
Сумбуров. Уж не обманулся ли ты, мусье? Они что-то здесь очень спокойно вас встречают.
Тришe. О нет, нет! – вот эта шкаф; извольте видить, каспадин, тут добра товар лежит! – Мне сказал, кто его полажи. Подождите, подождите, вы тошас увидеть, если мой прав.
Явление четырнадцатое
Сумбуров, Маша и Лиза.
Сумбуров. Что, моя красавица, – теперь ты веришь, что я не насбалмашь говорил о французе; да и он, собака, время, не потерял! Посмотрим, как-то вы отделаетесь! Ага! госпожи плутовки, – конец вашим праздникам! Не будете вы больше разорять и обманывать наших простячков; не будете расторговываться запрещенными товарами; не будете в своей дьявольской лавке давать свиданий, – поделом вам!
Маша. О сударь, вы видите, как я спокойна; право, нам это посещение не страшно. Да что вы так вскинулись на нашу лавку? Ведь здесь сотня других, в которых точно такие ж товары, как и у нас!
Сумбуров. Нет, мой свет! Ну, полно скромничать! Таких барышных товаров, как в этом шкафу, не скopo найдешь!
Маша. Да что ж тут за товар?
Сумбуров. Все знаю, моя красавица! Скажи-тка на ушко, есть ли, полно, на нем таможенная печать? – Мы посмотрим.
Маша. Вот еще, сударь, посмотрите! Да какое право вы имеете?
Сумбуров. Не топорщись, душа моя, – я, пожалуй, пальцем не дотронусь; только тут найдутся люди в мундирах, должностные, которые тихонько да скромненько пошарят да посмотрят.
Маша. Нечего смотреть!
Сумбуров. Нечего смотреть? Дерзкая! Так я не выеду отсель, пока своими глазами не увижу, как вы из этого вывернетесь. Жаль только, что жены нет; я бы ее привез полюбоваться на своих приятельниц: – пусть бы видела, каковы она честны!
