Текст книги "Посредник. С той стороны. Дилогия"

Автор книги: Иван Ширяев

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 5 страниц)

Слыша гулкие удары сердца, громом отдающиеся в ушах, с горящими щеками и предательски трясущимися конечностями, Гоша повернул назад. Как ни странно, хулиганы не обратили на него никакого внимания, и Гоша, задыхаясь, стал медленно приближаться к ним.

– Займи полтинник до вторника! Слы, ну надо очень! Падлой буду, отдам! Красавица, может лучше с нами погуляем? – долетали до него обрывки фраз.

Сейчас он подойдет и с размаха двинет кулаком в ухо ближайшему парню, потом развернёт второго и ударит, как учили, снизу вверх в печень. Вместо этого Гоша неожиданно для себя пискнул:

– Э! Чё за дела! – и добавил матерно, что, видимо, должно было прибавить его словам солидности.

Все четверо хулиганов, словно игрушки на пружинках, разом развернулись к нему. Гоша был недостаточно опытен, чтобы заметить их растерянность, и слишком напуган, чтобы воспользоваться ею, но от накатанного сценария задирам, похоже, пришлось отказаться.

– Чё, мля?! – проговорил ближайший и больно ухватил Гошу рукой за лицо –Ты чё, мля, вякнул?

– Вы чё до пацана доклепались? – не слишком внятно проговорил Гоша – Он с тёлкой, видите? Не по понятиям!

Ощущение собственной глупости все сильнее наполняло его. Не нужно было лезть не в своё дело, и сейчас, похоже, проблемы у него будут куда серьёзней, чем раньше. И откуда взялось это «не по понятиям»?! Ох, не убили бы.

Гоша изо всех сил старался отогнать от себя недостойные мысли, но они, словно скользкий клубок червей, копошились в голове, мешая думать и действовать.

Внезапно за спиной хулиганов послышался удаляющийся стук женских каблучков.

– Куда, мля?! – развернулись в сторону убегавшей двое нападавших и, почти одинаковой, разболтанной, но быстрой походкой направились за девушкой.

Раздался странно глухой звук, будто железной трубой ударили по бревну, и один из хулиганов, некрасиво закатив глаза, стал оседать на мокрый асфальт. Неожиданно для себя, Гоша, как до этого и собирался, с небольшим разворотом корпуса ударил второго нападавшего в скулу правой рукой. Руку пронзило резкой болью, а хулиган как-то жалобно заскулил, но на ногах устоял. Парень, ещё недавно прибывавший в роли жертвы, с яростью, которой Гоша никак не мог от него ожидать, накинуться на обидчика. Георгий, отбросив всякое «джентльменство», тоже принялся изо всех сил махать кулаками, почти никуда толком не попадая. А вот очередной удар, нанесённый неожиданным Гошиным союзником, похоже, достиг в цели. Раздался противный мокрый звук, какой бывает, когда мама в бьёт деревянным молотком по будущей отбивной и хулиган, скрючившись, упал им под ноги. Гоша, повернувшись к парням, преследовавшим девушку, проорал уже вполне мужественным хриплым голосом:

– Стоять, мля! Куда, суки!

Хулиганы, уже, впрочем, и без того развернувшиеся, бросились к Гоше. В одного из них, вращаясь, полетел тяжелый предмет. Бутылка, похоже, с шампанским, пронеслась всего в нескольких сантиметрах от головы одного из гопников и со страшным грохотом разбилась о стену. От неожиданности тот резко затормозил и, не удержав равновесия, сел на «пятую точку». Оставшийся «шкаф», с виду, старше нашего героя лет на пять и тяжелее килограмм на двадцать, пробежал несколько шагов и с размаху ткнул Гошу кулаком в ухо. Удар сопровождался оглушительным хлопком. Асфальт стремительно ринулся навстречу Гошиному лицу. Оттолкнувшись от земли двумя руками, он сделал несколько неверных шагов куда-то вбок и всё-таки повалился в грязь. Ободранные ладони саднило, ухо отчаянно болело и продолжало гудеть, но Гоша несколькими отчаянными усилиям придал телу вертикальное положение.

Тут, вылетев куда-то сбоку, в поясницу крупному хулигану ударился почти целый кирпич. Да так удачно, что тот тоже сделал несколько шагов в сторону. И Гоша увидел «потерпевшего», размахивающего непонятно откуда взявшейся здоровенной корягой и отчаянно матерящегося.

– Звиздец вам, уроды! – Хрипло прокричал хулиган и побежал, но, почему-то, в противоположную сторону. – Отвечаю, капец вам! – продолжал он орать, словно заведённый, скрываясь за углом. Оглянувшись, Гоша не обнаружил и второго гопника, чуть не получившего по голове бутылкой с шампанским. Очевидно, он скрылся ещё раньше.

– Валим, валим! – парень схватил Гошу за рукав и потащил в переулок, где раньше скрылась девушка.

Через полчаса, перепачканные грязью и кровью, запыхавшиеся, но так и не нашедшие сбежавшую, они остановились перекурить в каком-то незнакомом дворе.

– Ну ты даёшь, чувак – выдохнул щуплый парень, с которым Гоша только что побывал в самой нешуточной в своей жизни переделке. При свете фонаря он оказался куда старше, наверное, даже совсем взрослым, особенно, если сравнивать с пятнадцатилетним Гошей.

– Да я-то что. «Не по понятиям» какие-то! – ухмыльнулся на самом деле весьма довольный собой Гоша. – Вот ты – дал! Георгий! – он протянул парню все еще трясущуюся руку.

– Ну, пусть будет Карлсон! – непонятно ответил тот, крепко пожимая Гошину ладонь.

Настоящее время.

Гоша не строил иллюзий по поводу своих возможностей в поисках пропавшей девочки. Он не полиция и даже не милиция, не располагает такими ресурсами, допусками, специалистами и вообще возможностями. Одним, и, возможно, самым главным результатом его деятельности пока что стало то, что состояние Ольги Сергеевны изменилось кардинально – она словно бы очнулась и взялась за поиски дочери с невероятным напором, как будто компенсируя несколько потерянных впустую дней. Заявление о пропаже было написано и принято, Ольга Сергеевна проводила в полиции едва ли не больше времени, чем дома и Гоша не сомневался, что под действием её обжигающе кипучей энергии со дня на день колёса официальных поисков раскрутятся так, что их будет уже не остановить. Конкурировать с органами он не собирался – это было бы исключительно глупо, да и зачем? Главной на данный момент целью для себя он определил выяснение причин случившегося. И вполне могло статься, что, докопавшись до истины в этом, он мог бы гораздо быстрее найти Женю, где бы она не оказалась. Он прикидывал, с какой стороны начать, когда внимание его привлёк телефон, лежащий на столе. Экран его засветился и ещё до того, как аппарат издал первый звук, Гоша успел прочитать имя звонившего и нутро его обожгло холодом весьма неприятное предчувствие.

Он торопливо поднёс трубку к уху и услышал сухой, словно бы и не живой голос Ольги Сергеевны.

– Лёшенька мой. Сделал глупость. Такую глупость – женщина странно, с сипением втянула воздух так, что было слышно даже по телефону.

Гоша, уверенный, что самое худшее случилось с девочкой, ощутил позорное облегчение.

– Что случилось?

– Он в больнице. Таблеток наглотался. Вчера вечером.

– Где это случилось? – прижимая трубку плечом, Гоша подтянул к себе блокнот и приготовился записывать.

Впрочем, получить много информации ему не удалось. Ольга Сергеевна провела всю ночь на ногах, точнее – на жёстких стульях в сером коридоре у реанимации, где усталые врачи боролись за жизнь её сына. Сейчас Алексей чувствовал себя уже гораздо лучше и его собирались переводить в обыкновенную палату, насколько понял Гоша из не слишком связного рассказа женщины. Она заехала домой взять кое-какие его вещи, переодеться самой и была твёрдо намерена без промедления возвращаться в больницу.

Георгий, несколько смущаясь, всё же настоял на необходимости разговора с Алексеем в самое ближайшее время и Ольга Сергеевна безразличным голосом пообещав это устроить, дала отбой.

Попасть к Алексею удалось далеко не сразу, не смотря на предварительные усилия Ольги Сергеевны. Гоша ожидал определённых трудностей, но всё равно случившееся было для него сюрпризом, одновременно неприятным и приятным. То, что к безопасности пациентов теперь относятся не в пример серьёзнее, а с их личных данных, буквально, сдувают пылинки было, конечно, замечательно, но Георгию было по зарез нужно увидеться с Алексеем, и как можно скорее. А пробить стену, вежливо, но непреклонно выстроенную между ним и искомым объектом персоналом больницы не получалось ни в какую. Гоша мило улыбался медсёстрам, шутил и смущался, но это не помогало. Он даже пробился к дежурному врачу и от отчаяния попытался сунуть тому денег, но и без того хмурый немолодой дядька со слегка помятым лицом скривился на это так, словно съел прогорклого масла и Гоше пришлось отступить.

Разбуженная Ольга Сергеевна обещала решить вопрос, однако перезвонила через пол-часа и усталым голосом сказала, что сейчас приедет. В результате на преодоление «сестринского барьера» было потрачено добрых два часа и Гошу всё же пустили в слегка обшарпанное святая-святых. Медсестра в белом халате, сурово глядя на парня так, что тот снова почувствовал себя первоклашкой, вручную записала данные в журнал, сверяясь с Гошиным паспортом и наконец выдала заветный пропуск, неохотно объяснив, как найти нужную палату.

Он нажал на кнопку и поднялся на четвёртый этаж в неожиданно новеньком лифте, тускло поблескивающем матовым металлом. Сквозь многочисленные окна нещадно палило совсем не зимнее солнце и Гоша моментально вспотел не смотря на то, что верхнюю одежду пришлось оставить в гардеробе. Найдя нужную дверь, Гоша постучал по покрытому многочисленными слоями белой краски дереву.

Ему ответили сразу несколько разных голосов, каждый на свой лад. В ноздри ему ударил казённо-медицинский запах, которым пахнут почти негнущиеся колючие больничные одеяла с размытой фиолетовой печатью на крае. В палате обнаружились сразу несколько человек и, не смотря на то, что трое из них были уже пенсионерами или около того, Алексея он узнал не сразу. Лоск с парня явно сошёл, он выглядел постаревшим и осунувшимся, что было вовсе не удивительно, учитывая все обстоятельства. Он посмотрел на Гошу без особого удовольствия, но в глазах его больше не светилось упрямого вызова, как это было вчера.

– Пойдём, покурим? – спросил он, глядя в сторону.

– Конечно – они вышли, тихонько прикрыв за собою дверь, а оставшиеся в палате пациенты проводили их неприязненными взглядами.

Курить, похоже, разрешалось, а точнее, не очень строго запрещалось, в мужском туалете. Гулкое эхо от их разговора, отразившись несколько раз от кафельных стен и тщательно побеленного потолка, умирало в железных умывальниках и писсуарах. Пахло хлором, нечистотами и застарелым табачным дымом. Гоша, сместился к холодной свежести открытого окна, искренне надеясь, что этот манёвр получился не слишком заметным.

– Сам не знаю, что на меня нашло – всё так же не глядя на собеседника, поведал несостоявшийся самоубийца. – Я ведь всегда презирал людей, которые… Ну, вы понимаете.

– Давай на «ты», может?

Алексей безразлично кивнул.

– Где это случилось? – включить диктофон Гоша постеснялся и поэтому изо всех сил старался запомнить как можно больше деталей разговора. «Нужно будет потом тезисно набросать в блокноте, когда выйду из больницы» – дал он себе одно из тех обещаний, которое никто и никогда не выполняет.

– Я вернулся в город вчера утром, и сразу в офис. – Твёрдо произнёс Алексей, похоже, настроившись на деловой лад – А вечером поехал домой… Ну, к родителям. После работы. У нас… у меня дома ремонт. Мы с женой начали, да так и не закончили. Знаешь, все эти события…

– Конечно-конечно. Ты вернулся к родителям.

– Да. Я не всё помню, что там было.

– Выпил по дороге с работы? – спросил Гоша участливо.

– Да, хотя и немного. Может, шок просто… Дома никого не было.

Гоша кивнул скорее своим мыслям и подбодрил собеседника жестом.

– Ну и накатило как-то. Тоска такая. И, ну, как бы.. Всё стало вдруг ненужным, незначительным. Я понял, что жизнь в любом случае окончена. И что… Смысла нет, понимаешь? – он, положив сигарету на не слишком чистый подоконник, с силой потёр руками лицо.

– У тебя хорошая работа?

– Что?

– Ну, работа твоя. Устраивает? Нравится?

– Ну, да. Ничего. У меня недавно с повышением выгорело. – в словах Алексея послышался даже оттенок гордости – Получается, в общем. Да и нравится.

– Угу. А с зарплатой как?

– А бывает кто-то, довольный зарплатой? – неожиданно улыбнулся парень и Гоша вдруг живо представил, каким он был до всех этих событий. – Да неплохо, в общем. Некоторые и завидуют даже. Но хочется больше, конечно.

– Ну да, ну да. А со здоровьем как?

– Да ничего, вроде. Зубы только… Недавно такую сумму за ремонт выложил, страшно вспоминать просто.

– Да, взрослым становишься, когда боишься не стоматолога, а счёта от него – решил тоже разрядить атмосферу Гоша. Его собеседник больше не отводил взгляда в сторону, и это не могло не радовать.

– В общем, да. В зал хожу, в волейбол с ребятами играем по воскресеньям.

– Так. И что же вас всё-таки подвигло-то тебя тогда на такой шаг?

Парень тут же помрачнел.

– Говорю же, не знаю – раздосадовано произнес он. – Сначала душно стало, стены начали давить. Я на балкон вышел, покурил. Но только хуже стало. Вниз глянул – голова закружилось. Я высоты боюсь, знаешь.

– Я тоже – признался Гоша, почти не покривив душой.

– Вернулся в дом, а всё серым как бы стало… Ну, в эмоциональном плане. И тусклым каким-то. Я ходил, отвлекаться пробовал. Чаю выпил. Ничего не помогало. Сейчас как-то обрывочно всё. А потом как осенило: у мамы же таблетки есть. От давления. Можно разом всё решить!

Его глаза загорелись лихорадочным блеском и Гоша всерьез забеспокоился по поводу вреда для пациента от таких откровений, но потом заметил блеснувшую в уголке глаза слезу и немного успокоился.

– Не знаю, в общем, что нашло на меня. О чём я думал только? – отвернувшись, произнёс Алексей и порывисто выругался. – О маме, папе. Да и что Алла бы почувствовала?

– Ну, ты, главное, поправляйся, самое-то страшное позади уже – неловко произнес Георгий.

– Да кто теперь знает – непонятно произнес Алексей – Женечка пропала, ты в курсе? Ну конечно, в курсе.

– Она вроде заходила, Ольга Сергеевна говорила тебе?

– Что-то я сомневаюсь. На неё это не похоже. Мама всё на переходный возраст кивает, но не настолько же. У меня-то она всегда трубку брала. Я ей звонил вчера и сегодня сто раз – не отвечает. А сейчас и вовсе отключила.

Гоша делал вид, словно не замечает столь резкой перемены в отношении Алексея к пропаже Жени:

– Отключила?

– Ну да. Зарядку-то, мама говорит, она с собой взяла?

– Уже после… Побега.

Алексей помрачнел ещё сильнее, от мелькнувшей было искорки веселья не осталось и следа.

– Не моё дело, конечно, ты уж извини – решил вернуть разговор в нужное ему русло Гоша. – Но можешь вкратце рассказать, как поссорились с Аллой?

– Да мы вроде уже… Она приехала, знаешь. Тут же, как узнала. Всю ночь здесь просидела. Я не сразу стал понимать, что вокруг происходит. А потом вижу – она тут. Заходила несколько раз. В коридоре была.

– Очень хорошо. Правда. И всё же, как вы поссорились? Это может быть важно.

– Да тоже всё… Невнятно как-то. Я вдруг стал её подозревать. Нет, не так. Я стал раздражительным. И она тоже. Смена обстановки, родители. Мне и самому несладко приходилось, а уж ей… Нет, они очень хорошие люди, ты не подумай. Но у них свои порядки, привычки. А у нас – свои. И как бы это… Главенство…

– Иерархия?

– Ну да. В-общем, понимаешь. И я, как-то само собой получилось, я стал её подозревать. Это было совершенно очевидно. Я решил, что она мне изменяет.

Гоша кивнул.

– Звонки на мобильный, а она берёт трубку и не говорит ни с кем. Мы стали реже разговаривать. Вообще, она стала меньше на меня обращать внимания. Рассеянная стала. Мы начали ругаться. Так, по мелочи. Но всё равно. Часто.

– Я понимаю, да.

– Она потеряла обручальное кольцо. Мы не то, что бы носим кольца обязательно. Не всегда надеваем. Но я заметил, что она не носит его совсем, спросил. А она говорит – потеряла. А мне не сказала. Говорит, боялась, что скандал будет.

– И он был.

– Да, ещё какой. – Алексей тяжело вздохнул.

– Отсутствующая какая-то стала. Ты говоришь ей, а она не слышит. Ты ей снова. Громче. А она – «Что?». Как будто её здесь и нет.

– Ну а ты?

– Я? – парень задумался – А я тоже молодец. Пилил её, доставал. Представляю, как ей – он сокрушенно покачал головой. Только Пират мой меня понимал. Придёт, я его почешу за ухом, успокаиваюсь. А уйдёт, я снова как вулкан в груди. Раздражительным стал очень. С родителями ругался трижды. Да и они хороши тоже. Чуть что – заводились.

– Интересно. А между собой ругались?

– Да, тоже. Я, когда с ними жил, такого не помню. Ну, было, но изредка. А тут каждый день переругивались. Тоже, видать, нелегко им пришлось. Да и Женя тоже им нервы мотает, чего уж. Возраст такой.

– Ну да.

– А потом я у Аллы нашёл трусы – вздохнул Алексей и Гоша понял, что ему как-то удалось завоевать доверие этого человека.

– Мужские?

– Да нет, что ты. Её трусики. Но у неё в сумочке, понимаешь? Зачем их туда класть?

– Да уж, незачем.

– Ну, тут меня и прорвало.

– Понятно.

– Дальше рассказывать особо и нечего. У неё тоже накопилось. Был скандал, и она ушла. Вроде всё.

– Ну, сейчас-то всё наладилось?

– Наверное. Ты меня извини, мне, наверное, лучше лечь – произнес парень, туша в ржавой банке от кофе очередную сигарету и Георгий вдруг заметил, что у него трясутся руки. Ему стало совестно. Можно ли рисковать здоровьем ещё не окрепшего после реанимации человека?

– Конечно-конечно. Я провожу до палаты?

– Нет, не нужно – поморщился Алексей – эти – он кивнул в сторону палаты – итак на меня косятся. Не любят здесь самоубийц. Даже несостоявшихся. Место такое.

Уже с крыльца больницы Гоша позвонил Ольге Сергеевне и попросил разрешения ещё раз осмотреть квартиру.

Хозяйка выглядела плохо: словно бы разом постарела на пару десятков лет. Волосы висели растрепанными и спутанными прядями, глаза покраснели, как и веки, покрывшиеся к тому же, синими прожилками. Конечно, упрямые медики и Гоша не дали ей толком выспаться, но, пожалуй, дело было не только в этом.

– Ты извини, что я в таком виде – безразличным тоном произнесла она – я всю ночь у Лёши дежурила, а, когда его из реанимации перевели, домой приехала, кушать приготовила. Александр Николаевич к нему сейчас поехал, еду повез. А я поспать легла.

– Извините, пожалуйста.

– Да брось, Георгий. Чёрт знает, что творится, Леша в больнице, у Женечки телефон так и не отвечает, хоть в могилу ложись. А ты из-за сна извиняешься. Оставь.

– Мне нужно квартиру осмотреть, вы извините ещё раз.

Ольга Сергеевна устало вздохнула.

– Чаю хочешь?

– Нет, спасибо. Я сразу, если можно.

Повторный осмотр квартиры Гоша решил начать с передней, точнее, куцего коридорчика, заменявшего её в данной квартирной планировке. Что искать – он не знал и сам, но ощущение, что все беды исходят именно из квартиры Ольги Сергеевны не оставляло его ни на минуту. Хуже всего, если окажется, что по каким-то причинам источником зла стала сама квартира, хотя случаев таких Гоша и не помнил. Дом, замок, болото – другое дело. Но квартира? Одна из десятков одинаковых бетонных сот? Наверное, и это возможно. По крайней мере, эмоциональный фон от происходящих событий сохраняется в любом жилье, и оно потом, подобно нагретым солнцем камням после заката, долго ещё отдаёт всем зашедшим горе или радость, нервное возбуждение или тихую любовь. Это Гоша знал и без своей работы. Однако что должно произойти в квартире, чтобы она начала толкать долго находящихся в ней людей к смерти? Гоша очень надеялся, что горе сюда принес какой-то посторонний предмет, который удастся вычислить и обезвредить.

– Я ищу причину, начало всего этого – пояснял он в процессе осмотра, испытывая некоторую неловкость от своих действий – это может быть предмет, найденный или подаренный. Купленный – вряд ли.

– Да? – отозвалась хозяйка, так и оставшаяся сидеть на кухне. Видимо, силы сейчас совсем оставили некогда энергичную женщину.

– Я, говорю, ищу предмет. Какой-то значимый. Драгоценность, может быть, или бижутерия. Не электроника, и не мелочь незначительная, вроде бигуди или коктейльных трубочек. Сувенир, особенно из других стран. Можно ваши украшения посмотреть, я прошу прощения?

– Конечно. Садись. Нет, сюда не надо – неожиданно остановила она уже начавшего садиться Гошу – В кресло садись.

– В этом диване… – Она немного замялась – Насекомые какие-то завелись. Клопы, что ли. И откуда они, к чёрту, взялись? Не трогай, в общем, чесаться потом будешь.

Хозяйка, окончив инструктаж, вышла в другую комнату, а Гоша посмотрел на злосчастный предмет мебели и гадливо поморщился.

Ольга Сергеевна что-то замешкалась с возвращением и на Гошу нахлынуло ощущение безнадёжности затеянных им поисков. «Всё равно, что искать иголку в стоге, Сеня» – сказал бы, поди, Вован Сидорыч, мрачно подумал Гоша. Или настолько идиотскую шутку он бы не стал озвучивать?

Ольга М Сергеевна вернулась с несколькими шкатулками, вазочкой и пакетиками.

– Это мои, это Женины, вот Лёшины значки, он в детстве собирал. Это ещё от бабушки осталось.

– Сработать, конечно, могло что угодно, но давайте сосредоточимся на вещах, появившихся за последние полгода или год.

– Тогда значки можно отложить, он это дело ещё в школе забросил. И бабушкины вещи тоже.

Осмотр украшений занял с полчаса. Гоша перебирал их, слушал истории и откладывал в сторону. Никаких изменений в и без того невесёлом настроении парня ни одна из них не вызывала.

– Там что-то должно быть видно? – поинтересовалась Ольга Сергеевна – Ну, на украшениях этих?

– Маловероятно. Скорее, беря в руки эту вещь, человек должен что-то чувствовать. Испытывать изменение эмоций, настроения. Не обязательно в худшую сторону, иногда бывает наоборот.

– И что, такие вещи… заговоренные, только беду приносят?

– Ну почему? Просто, на приносящие уют и счастье мне обычно не жалуются – невесело усмехнулся Гоша.

Под подозрение попала одна единственная брошь самой хозяйки, недавно подаренная на годовщину свадьбы случайно оказавшейся в ту пору в городе дальней родственницей и несколько украшений Жени, о происхождении которых Ольга Сергеевна ничего не могла сказать наверняка.

– Я это заберу, не возражаете?

– Да хоть совсем не возвращай – махнула рукой женщина.

Аккуратно сложив добычу в пластиковый пакетик, Гоша отнёс её в прихожую и вернулся к осмотру квартиры.

– А Лёша с Аллой в какой комнате жили? – снова через всю квартиру спросил он.

– Прекрати совать нос не в своё дело – раздался страшный, словно бы разделенный на несколько отдельных голосов, рык. Он исходил из комнаты, куда только что ушла хозяйка. – Сдохнешь и черви тебя пожрут. Пошёл вон!

Гоша опрометью бросился в комнату, на ходу рванув из кобуры маленький тупоносый пистолет и опрокинув стоящую в коридоре этажерку с вазой. Ольга Сергеевна лежала на полу возле кровати, уткнувшись лицом в ворсистый ковёр. Осторожно ступая, Гоша обошёл комнату, заглянув по дороге в каждое отделение шифоньера. Никого. Отойдя к выходу, осторожно заглянул под кровать. Высота ее не позволяла нормально рассмотреть находящееся под ней и Гоша пожалел, что не носит с собой фонарика. Прикинув вес кровати и порадовавшись её современности, он стремительно подошёл и одним рывком опрокинул кровать на бок лишь затем, чтобы снова обнаружить пустоту. Впрочем, отсутствие опасности – уже отличный результат. И только после этого он опустился на корточки перед распростертой на полу женщиной. К Гошиному удивлению, она была жива и то ли спала, то ли просто была без сознания. Впрочем, прерывистое дыхание вроде бы говорило в пользу последней версии. Не зная, что предпринять, Гоша убрал пистолет и попробовал перевернуть Ольгу Сергеевну на спину. Она, несколько раз судорожно вздохнув, открыла глаза.

– Всё в порядке, все в порядке – несколько раз не слишком внятно повторила она слабым голосом. – Ты не волнуйся. Я просто не спала всю ночь, в больнице была. Вот и заснула на ходу. Бывает, да и немолода уже.

Гоша, скептически хмыкнув про себя, мягко и осторожно помог ей подняться на ноги.

Приведя женщину в относительно удовлетворительное состояние, Гоша продолжил осмотр. Откуда бы не исходили эти угрозы (а он сильно подозревал, что выполнено это всё было с помощью речевого аппарата Ольги Сергеевну), оно сильно разозлило парня. «Что бы не хотело тебя мотивировать, не иди на поводу, поступай неожиданно» – всплыли вычитанные в какой-то остросюжетной книге слова. Как поступить неожиданно, впрочем, Гоша не знал. Не уходить же, в самом деле, неожиданно пойдя на поводу у говорившего странным голосом существа. В том, что семью Ольги Сергеевны терроризирует какой-то злокозненный дух, Гоша уже не сомневался. Решив, однако, всё же не менять стратегию поисков, он снова спросил:

– Ольга Сергеевна, в какой комнате жили Алла с Алексеем?

– Ты уже спрашивал.

– Да? И что вы мне ответили?

– Ну, в гостиной же. На диване спали.

– Ну да, ну да – пробормотал Гоша и быстрым шагом направился в комнату. Непродолжительный осмотр привёл его к стене, увешанной картинами.

– Что из этого появилось в последние полгода? – командным тоном произнес он и тут же спохватился – Вы как, ничего? Можете рассказывать? Извините.

– Да хватит уже! – отмахнулась хозяйка – Всё я могу. Некогда тут раскисать.

Картины с указанными параметрами обнаружилось целых две, обе подаренные на уже обсуждавшуюся годовщину свадьбы. Гоша потрогал их и даже понюхал, но ничего подозрительного не обнаружил.

– Я возьму их с собой? – спросил он. Ольга Сергеевна только поморщилась и махнула рукой.

– Картины подходят идеально. Вы должны постоянно вспоминать о предмете, хотя бы мельком. Он должен попадаться вам на глаза как можно чаще. – Объяснял он, стараясь упаковать картины в пакет как можно быстрее и в то же время как можно меньше к ним прикасаться. И тут его словно кольнуло в спину и одновременно с этим в памяти возникло воспоминание. Он резко повернулся и уставился на стену с оставшимися картинами.

– А вот эту? – он обвинительно ткнул пальцем в висевший с краю сельский пейзаж.

– Эту? – Ольга Сергеевна уставилась на картину так, словно заметила ее только что. – Эту Лёша привез. Из командировки. Да, Лёша.

– Так то, вроде, натюрморт был какой-то?

Ольга Сергеевна воззрилась на Гошу как на сумасшедшего.

– Да нет. Как было, так и есть. Утро в сосновом лесу. Репродукция, понятно.

«Вот оно!» – понял Гоша.

– Так у вас «Утра» два, что ли?

Ольга Сергеевна беззвучно открыла и закрыла рот.

Решив убедится окончательно, Гоша осторожно подошёл к стене и протянул руку к злосчастной картине. Пальцы дёрнуло, словно от удара током, голову пронзила резкая боль. Ноги подкосились и Гоша, упал на колени. Последовало несколько болезненных спазмов – и его вырвало прямо на ковёр.

– Господи, что с тобой такое? – Ольга Сергеевна бросилась к нему, но Гоша, почти ничего не видя сквозь застилающие глаза слёзы, остановил женщину решительным жестом.

– Не вздумайте её трогать. Где у вас ванная?

Приведя себя в порядок и убрав следы неподобающего поведения своего организма, Гоша потребовал, чтобы Ольга Сергеевна собирала вещи и немедленно покидала квартиру. Женщина, проявив недюжинное упрямство, выпроводила его, пообещав собраться и уехать уже через пару часов «Только Саша вернётся, и мы поговорим». Гоша, взяв с неё обещание звонить каждые полчаса и ни в коем случае не ходить в комнату с картиной, с тяжелым сердцем вынужден был удалился.