Текст книги "Философия как духовное делание (сборник)"

Автор книги: Иван Ильин

Соавторы: Ю. Лисица
сообщить о нарушении

Текущая страница: 14 (всего у книги 44 страниц) [доступный отрывок для чтения: 16 страниц]

Введение в философию права

Часть I. Методология

[Лекция 1], часы 1, 2
Вступление

1. Философия права как наука имеет до сих пор вполне неопределенный характер. Неопределенность предмета; метода. Общие рассуждения: все компетентны.

Науки более простые: элементарность и однородность предмета – геометрия, зоология. Науки более сложные: сложность и многосторонность предмета – все гуманитарные, особенно философия и правоведение. Философия права не только сложная, но и составная. Судьба таких наук: поздно дифференцируется и формируется их идея; зрелость их зависит от зрелости наук, входящих в их состав.

И в философии, и в правоведении человечество накопило массу материала; но науки эти до сих пор незрелы; ибо зрела та наука, в которой установилось приблизительно communis opinio о сущности предмета и метода. Можно ли требовать зрелости от сложной, составной науки, ингредиенты которой сами незрелы?

Между тем философия права или есть уже наука, или должна стремиться стать наукой. Иначе ей место в салонах и газетах, но не в университете и не на университетской кафедре.

Что же такое наука? Кратко; позднее возврат[иться].

2. Наука есть совокупность суждений-утверждений, удовлетворяющих максимуму доказуемости¹ и связанных отношением к единому определенному познаваемому предмету и к единому методу познания.

Анализ этого:

Совокупность утверждений – утверждение-суждение-мысль, следовательно, не эмоции, не волевые акты, не художественные образы (все это входит в психический процесс наукосознания², но не в корпус науки); не мнения (субъективизм), не выдумки (произвол); наука есть нечто в сфере теоретической³ мысли, созревшей до степени суждения.

Максимум доказуемости —

доказательство – обнаружение тех мысленных связей, в силу которых созревшее суждение приемлется как истинное; ступени доказательства; ряд или бесконечен, или обрывается суждением необосновываемым – истиной самоочевидной; в обоих случаях нужен максимум, обыкновенно целесообразно находимый научным тактом; в первом случае максимум количественный, во втором – качественный.

Единство предмета —

особый предмет; иначе слияние и смешение; из них – мнимое или неистинное знание;

определенный предмет – критерий для отбора изучаемого от неизучаемого в данной науке; в сложных и молодых науках предмет может определяться предварительно и условно; но, во всяком случае, определение необходимо.

Метод⁴ – способ изучения вообще; связь его с предметом: например, изучение понятий требует такого метода, который неуместен в опытных науках; отсюда: единство и определенность предмета требует и единства и определенности метода; сходнохарактерности.

3. Грустно признаться, что все это отсутствует в философии права.

Господство рядом с мыслью и научностью: настроения – публицистика; мнения – разглагольствования профанов⁵ и компиляторов; произвол – отсутствие нарастающей, единой и сдерживающей научной культуры.

Отсутствие единого предмета – всякое общее рассуждение как философия; о праве и о всем, что с ним связано; подобие науки ковру из кусочков; куски истории, политики, социологии, этики, социальной философии, даже биологии, теории познания и психологии. Подобие философии права – летучей мыши и Бородину-композитору.

Отсутствие единого метода – зрелый, сознательный метод – последнее, приобретаемое наукой; единство и определенность его как признак научной зрелости; полная безметодица в философии права.

Между тем: наука или приобретает эти признаки, или погибает как наука.

Что же такое философия и что такое философия права?

Пути определения: индуктивный и дедуктивный.

а) Индуктивный – перебрать все учения о философии и выяснить, что в них есть общего; это невозможно: в начале изучения строгость и полнота индукции может погубить понятие, останется рассмотрение самых общих вопросов с самых общих точек зрения. Может быть – коллекция заблуждений, нейтрализация которых не может дать истину.

b) Дедуктивный – указать общие и основные принципы как результат выполненной ранее работы и из них вывести определение. Этот путь и остается; он даст нам прямо руководящие сконцентрированные краткие итоги.

4. Каковы же предмет и метод философии? Философия права есть вид философии; она определяется per genus⁶; differentia⁷ – «право» мы можем условно подразумевать как известное.

Отрицательный подход:

а) задачей философии как науки не может служить выработка мировоззрения; философия (познавательное отношение ко всеобщему) не есть философствование (целостное, душевное, жизненное – и чувствующее, и знающее, и верующее отношение ко всеобщему); субъективно-психологический характер миросозерцания: духовный modus vivendi; миросозерцание есть вненаучное систематическое личное единство мироощущения; оно есть состояние индивидуальной души, поэтому оно вненаучно с одной стороны, внепартийно с другой стороны.

Миросозерцание, сведенное к ряду лично исповедуемых тезисов, логически оформленное, может по форме предстать как бы теорией, например «Символ веры». Но оно строится вне научных требований, вне метода и доказуемости субъективной, может быть религиозной, может быть художественной интуицией; по вероятности лично ощущенной; по личному внутреннему жизненному опыту. Следовательно, миросозерцание есть итог не философии, а философствования; философствовать можно и ненаучно. В основе его лежит не научная, а лично пережитая, субъективная очевидность; но об этом после.

b) Из этого ясно, что никакая практическая действенная задача не может быть задачей философии; философия утверждает теоретически, а не практически; философия познает, а не действует; она есть систематическое единство познавательных утверждений в отрыве от жизненного действования; это, конечно, не значит, что философии нет дела ни до чего практического. Философия учит философствовать, а философствование учит действовать в жизни. Только опосредствованно – философия есть наставница жизни; но об этом после.

5. Положительный подход к определению философии.

Философия не удовлетворяется знанием других наук. Философия (любомудрие) искони стремилась к большему: к мудрости. Мудрость больше знания; потенцированное⁸, сугубое знание; знание о сущности⁹. Мудрость знает нечто бо́льшее. Что именно?

Все наличные науки поделили между собою мир явлений; он стал их неотъемлемой доменой (от электронов до планет; от первых проблесков сознания до совокупной духовной жизни человечества).

Поэтому философии остается

а) или найти себе новый предмет, не изучаемый, не изучимый эмпирически,

b) или создать себе своим новым особым подходом из эмпирических предметов новый предмет, из чувственного предмета нечувственный предмет.

И философия действительно вступает на оба пути.

а) В первом случае ее предметом является сущность науки и научного знания вообще. Философия есть наука о науке, наукоучение¹⁰, или теория познания. Именно как наука, исследующая сущность познания, философия есть первая и верховная наука, наука наук. Она первее всех наук: она учит о сущности знания.

Знание есть истинное суждение, истинное суждение есть суждение, суждение есть мысль. Отсюда теория познания слагается из следующих частей:

1) из учения о сущности мысли, или о смысле вообще (общая логика¹¹);

2) из учения о форме знаемого смысла, или о понятии и суждении (формальная логика¹²);

3) из учения об истинном знании или об истинности знания и соответственно об истине и критерии¹³ истины (трансцендентальная логика¹⁴);

4) из учения о методе знания или о путях и способах изучения: смысла, его формы, истины и эмпирических предметов (методологическая логика).

Первые три части общи для всех наук и всех видов самой философии. Четвертая часть особенно важна для нас, ибо каждая наука имеет свою особую методологию и соответственно свою методологическую логику.

Так философия есть, с одной стороны, систематическое учение о знании. В этом ряду она с начала и до конца отличается от эмпирических наук, ибо сколько ни изучать эмпирических inclusive¹⁵ психических фактов и их генезиса во времени, к теоретико-познавательной проблеме выхода не найти. Необходимо обновление самого штандпункта¹⁶.

b) Во-вторых, философия, научившись в теории познания особому чисто философскому подходу, делает попытку перенести этот подход и на эмпирические чувственные предметы и отсюда развертывается:

I. В широкую трансцендентальную философию.

Трансцендентальная философия есть учение о ценности и ценном вообще. Она отправляется от факта оценки наряду с эмпирическим изучением. Оценка производится не только познавательная (истина), но и этическая (добро), и эстетическая (красота); если угодно – социально-философская (справедливость) и религиозная (святость, богоугодность).

Философия ставит вопрос о критерии этих оценок. Устанавливается субъективный критерий; он познается и принимается за видоизменение единого, объективного, научного. Философия развертывается в систематическое учение о трансцендентальном: объективной истине (третья часть логики), объективном добре и справедливости (этика и социальная философия), объективной красоте (эстетика). Философская ценность совершенно ненаходима путем эмпирического изучения предметов, чувственно данных. Поэтому предмет трансцендентальной философии может быть назван внечувственным. Все это мы увидим после.

II. [В обширную систематическую метафизику.

Метафизика – учение о сущности вещей, в противоположность их явлению. Сущность же вещей метафизика видит в их духовном смысле. Все (кроме пространственного и временного существования и ценности) имеет еще свой особый, неповторяемый или же всеобщий духовный смысл. Идея Платона; форма Аристотеля; понятие Гегеля; объективное обстояние¹⁷ Гуссерля. Все разное выражение одного и того же. ]¹⁸

Метафизика возникает через перенесение на все вещи – феноменологического метода, которым мы познаем смысл в понятии.

Сущность: погружение в [мысленное]¹⁹ переживание вещи до забвения субъективности и самого забвения; аналитический рассказ увиденного [мыслью]²⁰ открывает духовный смысл вещи.

Этот духовный смысл дан в чувственной вещи; но сам он выше чувственного и обычным изучением временных и пространственных связей не познается. Поэтому предмет метафизической философии – сверхчувственен.

Так философия слагается из трех больших областей, связанных воедино своеобразием метода и нечувственной идеальностью предмета:

1. Теория познания (с ее четырьмя частями).

2. Трансцендентальная философия с ее подразделениями.

3. Метафизика.

6. Теперь о философии права.

Три ее отдела: теоретико-познавательный, трансцендентальный, метафизический.

Третий отдел мы с самого начала оставим в стороне ввиду его значительной сложности и трудности. Нам придется касаться его только мимоходом.

Остаются первый и второй. Им-то мы и посвятим наши усилия.

Философия права есть вид философии. Отсюда у нее две проблемы:

а) проблема формально-познавательная (учение о правопознании, т. е. о предмете и методе юридических наук);

b) проблема трансцендентальная: право – вид ценности (учение о ценности права, а также о ценном, справедливом праве, о его критерии; обоснование оного).

7. Юридической методологии мы посвятим наши ближайшие часы. Весеннее полугодие уйдет на вторую проблему. Поэтому о ней несколько слов предварительно.

Ценное право – право, каким оно должно быть – естественное право. Естественное право по большей части право непризнанное²¹; но оно не есть и изобретение досужего прекраснодушия. Естественное право не познается эмпирически, не выводится из научно добытых и формулированных принципов.

Возникновение его: наличность общественных отношений и их регулирования; неудовлетворенность нравственного сознания этим регулированием и его нормами; требование иных правил, иного права.

Естественное право как идеальное, правильное право. Это: справедливые нормы действующего права (если таковые имеются) и требуемые нормы идеального, мыслимого права. Вненаучные способы его добывания: произвол, мнение, интерес, корысть, фантазия (утопии). Научный способ добывания: строгое выведение из философски обоснованных принципов.

Этика как источник этих принципов. Применение их как суд над правом и правовым строем (т. е. над регулируемыми правом отношениями людей) или вообще общественным сожительством людей в его формах.

Отсюда философия права построяет ряд идеальных, нравственно верных правовых норм. Социальная философия построяет ряд идеальных, нравственно верных отношений людей. В истории мысли обе проблемы ставились и разрешались в тесной связи. Пора их обособить.

Социальная философия и философия права теоретически познают идеальное право и общество, выводя их из верховных нравственных принципов²².

К сожалению, во введении в философию все это может быть дано лишь кратко и сжато. Нельзя исчерпать, можно лишь наметить; нельзя развернуть, можно лишь указать пути для искания.

Искание – вот слово, под которое я хотел бы поставить те часы, которые мы проведем вместе.

Задача: сообщить не столько знание, сколько в совместном искании сообщить умение и желание искать самостоятельно.

Все мы, приходящие в университет, – ищущие: мы ищем знания и понимания смысла вещей. Мы ищем духа в вещах, ищем понимания их смысла и их значения. Нелегко это.

Три вещи нужны всем нам, ищущим научного знания о мире и человеке: непреклонную волю к знанию; щедрость на труд, которого от нас потребуются, может быть, горы, и умение приносить в жертву свое личное самочувствие.

Вне этого на место науки, на место истинной духовной значительности вступает посторонняя и чуждая духу пошлость, и личный интерес, и общая деградация.

Мы все, приходящие сюда, должны учиться некоторым основным духовным умениям и в этом помогать друг другу стойко и неуклонно:

1. Мы должны учиться мыслить. Шире, глубже, чеканнее. Годы университетские – это ответственные годы: высшее образование должно не только дать запас содержательных знаний, но научить добывать их. Это годы, посвященные повышению познавательного уровня душевной культуры. В эти годы душа закаляется через приобщение к истинному горению о знании и истине. В эти годы душа вооружается знанием о том, что́ она будет впоследствии делать. Задача университетского преподавания – научить научно мыслить: вот почему важно преподавание методологии!

2. Далее мы должны научиться сомневаться и вопрошать. Сомнение неразлагающее дело и неразрушающее; неправы те, кто предпочитает спокойную догму. Сомнение – это познавательная жажда и тревога; это творческое беспокойство души, живущей теоретически. Истинное знание добывается только через сомнение и на его пути. Оно родится из того состояния, когда, по слову Гегеля, все понятия колеблются в душе и шатаются подобно опьяневшим вакханкам. Из этого сомнения родится истинная сила знающего, ведающего духа. Сомнение есть путь к углублению знания и углублению личной душевной жизни. Но творческое сомнение, вот признак его: в нем дух горит, а не никнет долу.

3. И еще мы должны научиться подходить к науке с благоговением и с непоколебимой верой в ее духовную силу. Здесь одна из вершин человеческого духа. Не в нас она, не в людях, преподающих и учащихся; мы лишь посредники и представители. И потому сила ее не в нас, а в ней самой. Мы малы и смертны; в ней величие, она не умирает. Не мы учим ей, мы у нее учимся.

Мы – искатели. Будем же помнить, чего мы ищем, и будем отдавать этому наши лучшие минуты, сосредоточенные, мужественные, благоговейные.

Этим позвольте мне открыть мой курс по введению в философию права.

Прочитано: 1912. 25 сент.

[Лекция 2], часы 3, 4
Познание. Его субъективный и объективный состав

Перед лекцией

Мы должны приступить теперь к выяснению основ общей методологии юридических наук. Однако предварительно я хотел бы дать Вам некоторые литературные разъяснения и указания. В силу досадного упущения в обозрении преподавания на текущий год мой курс указан неверно. Неверно название: не «Введение в философию», а «Введение в философию права»; это ясно из прошлой лекции.

Пропущен характер курса: мой курс – дополнительный; он зачитывается, но зачитывается для тех, кто запишется на него по свободному выбору. Указана неверная литература: ни одного из указанных сочинений я не рекомендую и не считаю возможным рекомендовать. Для тех, кто интересуется моим предметом, я рекомендую совсем иное. Ограничусь пока только первой частью курса, и притом тем лишь, что имеется на русском языке.

1. Подходить к проблемам юридической методологии без философской подготовки трудно. Посему:

Гуссерль. Логические исследования, т. I. Пер[евод] Франка, стр. 250 (зрелое, тонкое, убедительное и изящное произведение).

Виндельбанд. Прелюдии. Пер[евод] Франка (по 30, 20 стр.). Ст[атьи: ] Нормы и законы природы. Критический и генетический метод. История и естествознание. (Очень полезно для предварительного ориентирования; многое недоговорено, но основное поставлено с классической меткостью и убедительностью.)

Христиансен. Теория познания и психология познавания. Пер<евод> под ред. Фогта. (Много дающая и научающая брошюра; прочесть ее очень хорошо.)

Психология:

Иерузалем. Учебник психологии. Пер[евод] под ред. Викторова. Изд. Моск. Книгоиздательства.

Или Эрдманн. Научные гипотезы о душе и теле. Изд. Моск. Книгоиздательства.

Начинать с Джемса и Вундта не советую. К руководствам русских авторов советую относиться с большой осторожностью.

2. Специально по методологии.

Литература на русском языке очень невелика.

Сергиевич. Задача и метода государственных наук. (Классическое, хотя и устаревшее сочинение.)

Новгородцев. Историческая школа юристов. (Блестящее произведение; интересно более для истории различных методологических воззрений.)

Новгородцев. Статья в сборнике «Проблемы Идеализма». (Интересно для обоснования естественного права.)

Муромцев. Что такое догма права. (Содержательная брошюра; написанная с явным преобладанием практически-юридического умонастроения над научно-познавательным, вводит, однако, во многое).

Иеринг. Дух римского права. Особенно первые главы первого тома.

Может быть, кто-нибудь прочтет не без пользы Новгородцева. Методологическую часть лекций, вышедшую в 1904 году.

После первой ориентировки всячески рекомендую Вам читать произведения Петражицкого. Но не советую начинать с него. Блестящий аналитический ум ставит Петражицкого как психолога права в первые ряды европейской юридической науки. Подобной самостоятельности, смелости, увлекательности я даже не знаю в Европе в настоящий момент. Но Петражицкий совсем не методолог и совсем не осторожен. Он содержательно всегда интересен, но методологически всегда ошибочен.

Особняком стоят в русской литературе методологические работы г. Кистяковского. В частности, могу указать Вам его статью во втором или третьем номерах журнала «Логос»: «Реальность объективного права». И еще его статью в VIII книге «Вопросов права» за 1911 год под названием «Право как социальное явление».

3. Наконец, в качестве прямого пособия к моему курсу я могу указать Вам мою статью в № 4 «Вопросов философии» за 1910 год «Понятия права и силы. Опыт методологического анализа». Она вышла потом и отдельной брошюрой и имеется на складе в редакции «Вопросов философии» и у Карбастикова. Эта статья рекомендуется мною Вам и для того коллоквиума, который должен состояться в конце года под названием экзамена. На этом экзамене, предупреждаю, меня будет интересовать преимущественно умение отличать методологическую постановку вопроса от содержательной постановки.

Немецкую литературу я укажу желающим в совещательные часы.

Теперь пора перейти к курсу по существу.

Первые три части логики, как я указал в прошлый раз, общи всем наукам.

Методологическая часть индивидуальна для каждой в особенности. Это происходит оттого, что в отдельных науках своеобразен предмет. Метод познания приспособляется к нему и, не упуская из вида основы общего учения о смысле, понятии и суждении и истине, напротив, ориентируясь на них, опираясь на них, – он все же видоизменяется в этом приспособлении.

Два ингредиента методологии: идущий от общих основ логики и идущий от своеобразия предмета (права). Отсюда необходимость: остановиться сначала на первом и затем только перейти ко второму.

Поэтому первые лекции неизбежно должны быть посвящены общему учению о смысле, понятии-суждении и истине-ценности.

Методология только тогда будет и может быть научно обоснована, если она возводится на этом фундаменте. Не строят здание без фундамента. В частности, то необходимое юриспруденции обновление и очищение со стороны метода, которое я исповедую, может получить свой смысл только при таком глубоко заложенном фундаменте. Поэтому не будем смущаться трудностями; не будем терять терпение; будем поддаваться аргументации только тогда, если она действительно приведет нас к очевидности²³.

То, что я Вам буду доказывать, или, вернее, мыслью показывать и обнаруживать, постарайтесь понять именно таким доводящим дело до последней очевидности, мысленным зрением²⁴.

И я, со своей стороны, буду рад помочь сверх того каждому из Вас индивидуально во внелекционном общении.

Познание

1) Мы посвятим ближайшие часы учению о сущности и путях юридического познания. Юридическое познание есть вид познания. Что есть познание вообще?

Что значит знать? Знать – значит понимать, т. е. ясно и отчетливо представлять себе что-либо определенное и помнить понимаемое, т. е. мочь всегда вызвать это ясное и отчетливое представление об определенном предмете (развить).

Такова сущность обычного понимания. Таковы банальные требования обычного экзамена.

Наша мысль не может на этом успокоиться: это содержит описание субъективно-душевного состояния; неправ будет тот, кто вздумает утверждать, что научное знание или наука есть совокупность личных душевных состояний (хотя бы только познавательных состояний) всех тех, кто посвятил свою жизнь их выработке.

2) Анализ: знания как душевного состояния; душевное состояние есть непременно личное, индивидуальное, субъективное, «принадлежащее» единичному лицу; никакого другого мы не знаем; «коллективная психика»²⁵ выражает тесный взаимодействующий симбиоз множества личных психик; иначе – сомнительную метафизику или эмпирическое недоразумение.

Но личное душевное состояние всегда временно; часть, кусок реальной душевной жизни; мы пуантируем²⁶ и выделяем, фиксируем его мыслью как обособленный; в действительности же он в сплошной связи с другими кусками.

Душевная жизнь есть часть общего конкретного мирового потока событий, куда-то всех нас увлекающего; в этом потоке всё единственно, неповторяемо, ежеминутно угасает и нарождается и никогда не повторяется, никогда не повторится данный момент моего доклада²⁷.

Время есть поток сцепившихся мигов; все миги умирают в момент своего рождения и не возвращаются. Каждое временное событие есть верх эфемерности: каждый миг подобен нежизнеспособному новорожденному, умершему в первом крике.

3) Антитезис, утверждающий сверхвременность знания.

Каждый может убедиться в этом (феноменологически) теперь же, на месте.

Примеры: дважды два четыре; два в десятой степени 1024; SΔ = 2d; синус есть функция косинуса; часть меньше целого; ересь есть учение, уклоняющееся от истинного; два противоположных утверждения не могут быть вместе истинны.

Поток все меняющего времени бессилен перед этими знаниями. Связь тех членов, которые связаны в каждом из них, невосприимчива к времени, незаразима им, застрахована от него, имеет иммунитет.

Научное знание не есть временное состояние души; оно невременно и непсихично; тем более непространственно и нефизично.

Это не значит, что оно всегда в истории существовало или всегда будет существовать. Нет; было время, когда человеку и в голову не приходило возводить два в десятую степень, построять синус или закон противоречия. Но этот факт не важен, индифферентен для сверхвременности знания.

Сверхвременность не совпадает ни со «всегда-во-времени-бытием»; ни с устойчивостью во временной смене. И то и другое временно, существует во времени (материя; гора)²⁸.

Сверхвременность не исключает того, что сознание знаемой связи возникает у людей во времени, может исчезнуть с ослаблением памяти, вновь открыться какому-нибудь искателю.

Научная истина сознается, мыслится во времени; но значение ее не только сверхвременно, – оно не имеет к времени никакого отношения. Геометрическая теорема, закон противоречия лежат в плоскости, в которой время не живет; здесь оно мертво.

Нельзя доказать симфонию; нельзя видеть понятие. Также нельзя сделать научную истину зависящей от времени. Отсюда видно, что²⁹

4) Понятие «научного познания» распадается явно на два вполне различных понятия: если мы обозначим – то, что́ знается в знании, как знаемую связь между какими-нибудь (безразлично какими) элементами, то мы получим:

а) сознание знаемой связи,

b) самоё знаемую связь.

а) Сознание знаемой связи есть кусок душевной жизни, есть познавательное переживание; это психическое состояние души или многих одиноких душ.

Это фиксированная нашей мыслью часть живого потока нашего эмпирического сознания.

Сознание знаемой связи временно, изменчиво, неустойчиво. Оно стоит в живой, постоянно меняющейся ассоциативной связи с другими мыслительными переживаниями; оно имеет изменчивую эмоциональную окраску; оно может рассматриваться как необходимым образом (например, причинно) определенное другими предшествующими переживаниями; оно может рассматриваться как создание нашего бессознательного, как модус инстинктивных влечений.

Сознание знаемой связи субъективно и субъективным образом определено; оно может быть более ясным и отвлеченным у одного и более смутным и неопределенным у другого. В зависимости от работы памяти оно может вызываться на поверхность души легче и труднее.

Это и есть то знание, наличность которого повторяет экзаменатор и удостоверяет отметкой. Провалившийся на экзамене уйдет с тем, чтобы приобрести это сознание, выработать его. Не научную истину будет он вырабатывать и приобретать, а сознание ее. Я приобрел познание = не истину, а сознание ее.

b) Совсем другое дело – знаемая связь.

Это то, что знается в научной истине. Это не кусок душевной жизни, это не мысль индивидуального сознания, не познавательное переживание.

Это то, что мыслится в мысли, что познается в познавательном переживании. Это содержание мысли, познаваемое и познанное содержание.

Устремим свой мысленный взор на сущность того, что я скажу: «синус есть функция косинуса». Синус. Косинус. Функция. Функциональная связь между ними.

Так обстоит, что между синусом и косинусом есть функциональная связь.

Или еще: «часть меньше целого». Нечто. Нечто, имеющее количество; нечто делимое. Часть делимого. Делимое в неделенном виде. Их соотношение. Количественное превосходство неделенного целого.

Так обстоит, что часть всегда меньше целого. Это-то «обстояние» и есть сущность научной истины³⁰.

Знаемая связь объективна: в ее сущность совсем не входит связь с личной субъективной психической жизнью человека. Эта объективность не означает вовсе, что знаемая связь имеет какую-нибудь реальность³¹, в пространстве и времени, или вне их, метафизическую или мистическую.

Знаемая связь имеет не бытие объективное, а значение объективное³². Мы можем отказать ей в своем признании, сказать «это неверно»; мы можем не подозревать о том, что такая связь «обстоит»³³.

Тогда это будет не знаемая связь; но значение ее от этого не поколеблется.

Сумма углов треугольника равна двум прямым; было ли это верно до Пифагорова открытия, до того, как он сознал эту связь, это обстояние? Было, конечно.

Этого с нас довольно; знаемая связь сверхвременна; она не возникает и не исчезает; она не выдумывается, а открывается, усматривается. Все это не метафизика и не мистика, а одно из основных завоеваний теории познания.

Затруднение: как представить себе эту сверхвременную объективность? По-платоновски, ?³⁴

Нет; лучше всего интроспективно³⁵. Сосредоточимся на своей мысли о какой-нибудь научной истине; отбросьте себя, свое состояние, оставьте чистое содержание, чистую знаемую связь, и мы увидим, что эта связь действительно объективна.

Мы в ней нуждаемся и ищем ее; мы зависим от того, познаем мы ее или нет. Для нас это важно. Но для ее значения это неважно; она от этого не зависит; научная истина есть научная истина, хотя бы мы ее отвергли, не знали, исказили.

Мистически говоря: Бог, Всевышний, Всеблагой правит миром, хотя бы все люди стали самыми последовательными атеистами.

Итак: об изменчивости научной истины так же нелепо говорить, как – истина есть на Красной площади; моя эмоция уехала в Америку, лежит под столом; понятие пожелтело и т. п.

5) Мы видим из всего этого, что каждый раз, как нам говорят о научном познании [и мы не хотим терпеть наукообразную болтовню]³⁶, мы имеем право спросить себя, что́ имеется в виду: субъективное познавательное переживание или объективная сверхвременная познаваемая связь, объективное обстояние.

Поэтому, когда говорят о «развитии науки» (развитие – изменение, всякое изменение во времени), ясно, что речь идет о развитии (расширении и углублении) сознания научных истин; не объективные познаваемые связи между явлениями природы, математическими количествами, понятиями меняются и не смыслы их, а их сознание, проникновение в их сущность: в сущность связей между познаваемыми элементами и между смыслами оных.

Наука как систематическая совокупность познанных связей индифферентна времени³⁷. Она ни «была», ни «будет»; про нее нельзя говорить, что она теперь такова, а потом будет иная. Это лучше всего видно на таких науках, как логика³⁸, где познаваемый элемент совпадает со своим смыслом.

Все это может возбудить самые коренные сомнения в таких науках, как естествоведение, история, правоведение, социология; в них все незрело³⁹.

Но пусть эти «науки незрелы»; это ничего не меняет. Мы еще не познали в данных областях объективные связи и смыслы их, но ищем их. И до тех пор пока мы их не найдем, наше сознание будет выражать их несовершенно, неверно или совсем нет. Наука или научное знание будет психически незрелым. Объективная же связь не может быть ни зрелой, ни незрелой. Поэтому же, когда говорят: «познание условно, ибо обусловлено нашим душевным устройством», то под познанием разумеют или сознание знаемого, или знаемую связь.

а) В первом случае нет ошибки. Познание рассматривается как наше душевное переживание, а таковые все слагаются при общем взаимодействии их всех; наши познавательные переживания живут взаимодействуя; это взаимодействие имеет свои типичные формы и, следовательно, свои законы.