Текст книги "Письма (1856)"

Автор книги: Иван Гончаров

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

П. А. ВЯЗЕМСКОМУ 28 мая 1856. Петербург

Честь имею представить Вашему Сиятельству вытребованную мною по Вашему приказанию из типографии и проценсурованную статью о Французском банке. Страницы, где есть места, назначенные к исключению, переложены закладками. Исключения так незначительны, что авторское самолюбие, кажется, не должно пострадать. Если Вы изволите признать возможным печатать статью, не сносясь с г-ном Валуевым, то не угодно ли будет возвратить ее мне сегодня, в таком случае она поспеет, вероятно, в июньскую книжку «Отечест[венных] записок». Если же признано будет нужным спросить его согласия, то вместе с тем понадобится предупредить его, что в случае каких-либо перемен и новых вставок с его стороны, эти вставки и перемены должны будут также подвергнуться ценсурному рассмотрению.

Откладывать печатание статьи казалось бы неудобно потому, что журналисты, как я слышал, уже заметили достоинство этой статьи в «Revue de deux mondes», а Краевский мне сказывал, что он даже хотел поручить переводить ее: того и гляди явится в каком-нибудь журнале, не здесь, так в Москве.

Ценсор И. Гончаров.

28 мая

1856.

А. А. КРАЕВСКОМУ 31 мая 1856. Петербург

Посылаю обратно рукопись Валуева: к[нязь] В[яземский] едет в Митаву и покажет ему исключенные места; если тот согласится, тогда можно приступить к печатанию, если же захочет удержать их, тогда можно будет рукопись передать обратно г-ну Фрейгангу. Я, может быть, перееду на дачу, оттого боюсь держать тетрадь у себя: возить на дачу ее незачем, а здесь, пожалуй, пропадет.

До свидания.

Ваш

Гончаров.

31 мая.

К[нязь] В[яземский] третьего дня уже писал к Валуеву.

П. А. ВЯЗЕМСКОМУ 31 мая 1856. Петербург

Честь имею доложить Вашему Сиятельству, что статью «Французский банк» я обратно отправил к редактору «Отечественных записок» и, по получении от Вас отзыва г-на Валуева, сообщу о нем как редактору, так и ценсору.

При этом долгом считаю предупредить Ваше Сиятельство, что как допущение в печать рукописи г-на Валуева, с известными исключениями, состоялось по определении Ценсурного комитета, о чем завтра подпишется протокол, то затем едва ли могут быть сделаны в статье перемены, разве с разрешения Главного управления ценсуры. Как по этой причине, так и вследствие вчерашнего личного объяснения, я счел уже бесполезным отдавать статью опять в Ценсурный комитет.

Ценсор И. Гончаров.

31 мая

1856.

А. А. КРАЕВСКОМУ 8 июня 1856. Петербург

Вчера кн[язь] Щербатов получил от Валуева письмо, где тот жалуется на ценсуру. Дело решится большинством голосов, но князь желает видеть рукопись. Вероятно, пропустят всё. Потрудитесь, сделайте одолжение, отослать статью Валуева к князю Щербатову, в Моховой улице, в собственном доме, а не ко мне, потому что я завтра переезжаю на Безбород[кину] дачу.

Я сказал князю, что рукопись будет доставлена к нему не позже понедельника. Он сам торопится, чтоб она поспела в нынешнюю книжку.

До свидания – в одно из воскресений.

Ваш

Гончаров.

8 июня

1856.

А. В. ДРУЖИНИНУ 26 сентября 1856. Петербург

Третьего дня, то есть в то же утро, как Вы у меня были, я встретил на улице князя Вяземского, объяснил ему Ваше дело и просил ускорить утверждением Вас редактором «Б[иблиотеки] д[ля] ч[тения]». Он же сказал мне, что в субботу, нынешнюю или следующую, будет заседание Главн[ого] упр[авления] ценсуры, следов[ательно], всё может быть решено. Я сказал к[нязю] Вяз[емскому], что я привезу к нему Вас поговорить об этом: он с удовольствием согласился. Он теперь в городе (в Троицком переулке, в доме… в доме… забыл, кажется Соколова, подле будки, против дома Лубяновского): если хотите, заезжайте ко мне в четверг или в пятницу часов в 12 утра, и мы поедем, или же одни – от моего имени часу в первом, в половине или даже в исходе, раньше нельзя – он спит. – Полезно бы было до субботы, то есть до заседания, напомнить ему, и в то же время справиться в канцелярии министра, готовят ли они доклад об этом к заседанию Главного управл[ения], – Гаевский вчера сказывал мне, что будто всё уже кончено, то есть что справки, сведения, разрешения и т. п. – всё есть – дело стало только за утверждением.

Всё это я хотел объяснить Вам вчера лично, но Вы изменили очаровательной Леиле: стыдно. До свидания, любезнейший Александр Васильевич,

Ваш Гончаров.

Среда 26.

В. А. ТОЛСТОЙ 28 сентября 1856. Петербург

Пока я соберусь к Вам сам, милостивая государыня Варвара Александровна, спешу уведомить Вас, что Константин Степанович Сербинович живет в двух шагах от Вас, именно на Литейной, в том самом доме, где жили некогда Вы: то есть в доме, бывшем Пеля, а теперь принадлежащем Духовному ведомству. Он служит директором одного из Синодальных департаментов и, следовательно, более всех может быть полезен по Вашему делу. Не угодно ли Вам будет повидаться с ним: он даст наставление, к кому из духовных лиц нужно обратиться с просьбою, от кого это зависит, и притом он всех их знает и, может быть, возьмет на себя хлопоты, если Вы с ним хорошо знакомы.

Слух о моем знакомом оказался несправедлив: он не определен на то место, о котором вчера говорили Майковы, и, следовательно, просить мне некого.

Если бы для памяти понадобилась г-ну Сербиновичу подробная записка об этом деле, то я предлагаю свои услуги написать ее, да может быть, она и не понадобится, если Вы расскажете ему, в чем дело. От всей души желаю, чтоб это устроилось к Вашему спокойствию и к удовольствию Елизаветы Васильевны.

В ожидании удовольствия видеть Вас, честь имею быть, милостивая государыня,

Вашим покорнейшим слугою

И. Гончаров.

28 сентября, 1856 года.

Вероятно, г-на Сербиновича можно застать дома пораньше.

А. В. ДРУЖИНИНУ 21 октября 1856. Петербург

Не лишним считаю уведомить Вас, любезнейший Александр Васильевич, что вчера И. И. Лажечников подал в комитет прошение о пропуске его «Опричника», который, по всей вероятности, пройдет в Главн[ом] управ[лении] ценсуры. Хотя это пойдет только на днях туда и, может быть, решится не так скоро, но, если бы Вы пожелали иметь эту драму для «Б[иблиотеки] д[ля] чтения», то надо похлопотать, то есть договориться с Лажечн[иковым] теперь; не то проведают другие и примут свои меры. Я видел вчера Влад[имира] Майкова, да забыл ему сказать.

До свидания.

Ваш Гончаров.

21 октября.

В. А. ТОЛСТОЙ 27 октября 1856. Петербург

Женщины Ваших лет, Варвара Александровна, не называются старыми – Вы ошиблись: сам я в такой поре, что только от женщин пожилых лет мне и следует ждать внимания.

Очень жалею, что не могу исполнить ни той, ни другой Вашей просьбы: деньги у меня будут не прежде 1-го числа, а вечером сегодня звали меня играть в карты, а я дал […] [3]3
  Далее часть текста утрачена. – Ред.


[Закрыть] я надеюсь Вас видеть.

Прошу покорнейше засвидетельствовать мое почтение m-r и m-me Одинцовым и Александру Илларионовичу, а затем быть уверенным в моем уважении и преданности

И. Гончаров.

27 окт[ября] 1856.

Е. В. ТОЛСТОЙ 29 октября 1856. Петербург

Пятница, 29 октября.

Я всё не решаюсь писать о Вас письмо к графине, Елизавета Васильевна: боюсь моим lettre d'introduction [4]4
  рекомендательным письмом (фр.)


[Закрыть] испортить дело. Как-то странно выходит рекомендовать мне женщину женщине; моя компетентность не будет признана. Нельзя ли Вам отрекомендоваться к графине не через меня, а через какую-нибудь даму и побывать у графини до моего письма? Уже после Вашего визита мое письмо, может быть, было бы благовиднее и могло бы, пожалуй, оказать пользу.

Иначе мне не поверят, да еще, того гляди, взглянут как-нибудь странно на мое ходатайство.

Всего лучше, если какая-нибудь барыня или, например, граф Перовский выпросит у графини свидание с Вами, а я после этого свидания тотчас пошлю ей мое письмо. Словом, чтоб инициатива рекомендации исходила не от меня.

Надеюсь, что Вы разделите справедливость моей осторожности и поступите согласно этому.

Кланяюсь Вам дружески-усердно, также как и Евгении Петровне с Николаем Аполлоновичем.

И. Гончаров.

Постараюсь быть в воскресенье у Степана Семеновича.

А. И. МУСИНУ-ПУШКИНУ 30 октября 1856. Петербург

Вот портрет Елизаветы Васильевны, который я взял у Левицкого уже после ее отъезда. Извините, милостивый государь Александр Илларионович, что я не предложил Вам другого портрета, сделанного Левицким же, по указанию Николая Аполлоновича: кроме сходства с оригиналом, он представляет еще идеал общей женской красоты; так искусно Никол[ай] Апол[лонович] уловил самую поэтическую сторону этой красоты. Если Вы позволите, я сохраню этот портрет у себя и буду поклоняться ему артистически.

Покорнейше прошу передать Елизавете Васильевне прилагаемую фотографию с группы литераторов, в том числе и меня. Авось, в обществе пяти моих товарищей Елизав[ета] Васильевна сохранит память и обо мне, одном из самых ревностных ценителей ее красоты, ума и прочих достоинств.

Еще просьба: Ваша сестрица (родная) при свидании оказала такое любезное внимание ко мне и к моим сочинениям, что я беру смелость представить ей через Ваши руки прилагаемый экземпляр моего сочинения «Русские в Японии», сочинения скучного и неважного, без поэзии, без героев и героинь, но я и не представляю его ей как замечательное произведение, а просто как – expression des hommages distingués, [5]5
  выражение особого почтения (фр.)


[Закрыть] как сказано на заглавном листке. Моею обязанностию было бы сделать это самому, но я совсем одичал и почти никогда никуда не выхожу, кроме Майковых да еще одного или двух коротких домов.

Прилагаются также две брошюры о мысе Д[оброй] Н[адежды] и Сингапуре в дополнение к моим путевым запискам для библиотеки Елизаветы Васильевны.

Покорнейше прошу Вас выразить мое искреннее уважение Варваре Александровне, m-r и m-me Одинцовым и принять уверение в моем почтении и преданности.

И. Гончаров.

30 октября 1856.

А. В. ДРУЖИНИНУ 8 ноября 1856. Петербург

Четверг.

Я виделся вчера с гр[афом] Безбородко: он очень благодарен за участие к журналу и сильно желает познакомиться с Вами, любезнейший Александр Васильевич. Поэтому мы уговорились сегодня же приехать к Вам часу во втором утром: будете ли Вы дома и свободны ли принять нас? Напишите два слова, так чтоб если Вам почему-нибудь нельзя, то я мог бы его теперь же известить, а то он понапрасну заедет за мной.

Но он предупредил меня, однако же, что ему прививали третьего дня оспу (теперь, говорят, свирепствует здесь натуральная оспа), и если появится сыпь, то он должен будет отложить свой визит до другого времени.

Итак, всё ли Вам равно, то есть нужно знать, во всяком ли случае Вы будете часов до 2-х или до 3-х дома.

До свидания.

Ваш

И. Гончаров.

А. А. КРАЕВСКОМУ 18 ноября 1856. Петербург

Воскресенье.

Князь Щербатов просил меня просить Вас пожаловать к нему в эту пятницу и жаловать в прочие пятницы вечером: он очень желает познакомиться с редакторами и литераторами, чтобы иметь постоянные и прямые личные с ними сношения, между прочим, для объяснений по литературным и журнальным делам. Он просил также извинить его, пожалуйста, что он, заваленный по утрам докладами и просителями, не имеет возможности сделать визитов, а просит обойти эти церемонии. У князя найдете и профессоров, и ценсоров, и Дружинина… etc.

Хотя я надеюсь видеть Вас в понед[ельник] вечером у Кушелева, но счел нужным заранее предуведомить Вас о пятнице, на случай, если Вы, может быть, вздумаете завезти как-нибудь утром свою карточку к князю, а не то так отправимтесь к князю вместе прямо вечером, как заблагорассудите.

Вероятно, Вас уже известили, что «Отеч[ественные] записки» поступили на ценсуру ко мне и что с декабря я буду упражняться в весьма пристальном чтении их.

До свидания

Ваш

Гончаров.

Воскресенье. 18 ноябр[я].

Мне было дали «Соврем[енник]», но я упросил И.И. Лажеч[никова] перемениться: так и утверждено.

А. В. ДРУЖИНИНУ 18 ноября 1856. Петербург

Как не явиться на Ваше приятное приглашение, любезнейший Александр Васильевич! И 4 часа – момент самый благоприятный для обеда, тем более что часов в семь мне понадобится уехать в другое место. Как же я рад, между прочим, Василью Петровичу! У Кушелева в понед[ельник] я буду или очень рано и тогда рано уеду, или же, напротив, явлюсь часу в одиннадцатом в исходе. Не уходите, пожалуйста, до меня. Не склоните ли Вы Льва Никол[аевича] и Василья Петр[овича] ехать туда же? Ну что с «эдаким» за церемонии! Я склонил Андрея Алекс[андровича]. Веселее бы было. Пусть в городе говорят, что «набежали как голодные собаки», – во-1-х, это не про нас говорят, а во-2-х, оно смешно.

Между тем я имею передать Вам приглашение князя Щербатова пожаловать к нему в эту пятницу вечером и вообще жаловать по пятницам: он очень желает познакомиться с редакторами и лучшими литераторами, чтобы, между прочим, иметь всегда возможность лично и прямо объясняться по делам литературы и вообще сблизиться с ними.

То же приглашение имею я передать Краевскому, Панаеву. Князь просил меня познакомить и с другими литераторами, так как я знаком с ними со всеми: я назвал ему графа Льва Ник[олаевича] Толстого, П. В. Анненкова, за других не берусь (а о Васил[ии] Петр[овиче] не упомянул, потому что не знал о его приезде), – и он просит их также в пятницу, но я не знаю, как склонить их. Князь смущается тем, что, будучи завален докладами и просителями, визитов делать не может. Но я уверил его, что этого от него конечно и не потребуют.

И потому в пятницу или пойдемте вместе, или не найдете ли Вы возможным завернуть к князю как-нибудь утром.

До свидания.

Ваш Гончаров.

Я получил от Тургенева письмо и в эту минуту пишу ему.

У нас, Вы слышали, перемены: «Совр[еменник]» отошел от Бекетова к Лажечн[икову], я взял «Отеч[ественные] зап[иски]», хотел взять «Библ[иотеку для чтения]», но Фрейганг не дал. Вот они, что наделали, вопли прошедшего, теперь едва ли нужные и полезные кому-нибудь. Помните, я предсказывал это, когда Вы, воротясь из деревни, были у меня, предсказывал это и Николаю Алек[сеевичу], но он слушать не хотел. А между тем это будет мешать и Тургеневу, и другим. Как это назвать? Неосторожностью – мало; эгоизмом много…

До свидания.

Ваш Гончаров.

Воскресенье.

Скорее, скорее оканчивайте Ваши статьи о гогол[евском] периоде, выскажите Ваш взгляд на настоящий момент, и да будет он указанием на то, как надо понимать и делать дело.

А. А. КРАЕВСКОМУ 25 ноября 1856. Петербург

Воскресенье.

Я вчера вечером видел Полонского и уже объяснился с ним. Ни князь Щерб[атов], ни Лажечников не заметили этого места, единственного, по моему мнению, которое следовало изменить, а они обратили внимание на Нептуна с трезубцем и на его речь к наядам, и князь решил (отнюдь не я и не Лажечн[иков]), что надо подождать печатать это стихотворение, которое так поддается разным произвольным толкованиям. Полонский уже хочет и сам посылать его в Москву.

Корректуры Ваши прочту сегодня же вечером – и никогда не задерживаю долее того времени, какое понадобится для прочтения. Какой чудак этот Ив[ан] Ив[анович]. Не я ли в четверг просил решить один раз, но уже прочно, чего он хочет. Сначала он отказался вовсе читать, потом взял опять всё и не хотел уступить ни одной статьи. А теперь опять новое. Ну, ничего: прочитаю и я; найду время.

За пастора спасибо. Вчера Рюль принес мне прелестнейшую коллекцию пейзажей, перед которой бледнеет моя, всего штук пять одного тона, и стоят они по 5, по 4 и по 6 руб., всего, кажется, на 20 с чем-то рублей. Он в четверг принесет их к Вам или пришлет, если будет дежурить, охотник, верно, найдется.

Еще я хотел назваться на получение Вашей газеты, если не теперь, то хоть с Нового года, вот почему: я не получаю никаких ведомостей и потому лишен возможности следить за политическими и другими новостями, а иногда придется, конечно, упоминать о многом в «Отеч[ественных] записках», что уже напечатано, а мне неизвестно, и что может иногда показаться мне новым.

Экземпляр я могу по прочтении возвращать с Вашим же рассыльным назад: оставлять мне его у себя не для чего.

До свидания.

Ваш

Гончаров.

25 ноябр[я].

И. И. ПАНАЕВУ 25 ноября 1856. Петербург

Князь Щербатов поручил мне просить Вас, любезнейший Иван Иванович, пожаловать к нему в пятницу вечером и жаловать в прочие – пятницы. Там, кажется, будут и другие редакторы и литераторы, с которыми со всеми он хочет познакомиться. Только он просит извинить его, что, за множеством дел и просителей, он не может делать визитов. Вечер же самое удобное время, говорит он, даже когда понадобится объясниться по журнальным делам. Он спрашивал меня, кто теперь есть здесь из наших литераторов (разумеется порядочных). Я назвал П. В. Анненкова, Григоровича, Толстого; он усердно приглашает и их. О Василии Петровиче Боткине я не упомянул, потому что не знал о приезде его. Помогите склонить их поехать к князю, там они найдут немало наших. А как давно с Вами не видались; не увидимся ли во вторник, а не то так в субботу у Языкова?

Ваш Гончаров.

Князь считает Вас уже за знакомого и ожидает прямо к себе без церемоний.

Ю. Д. ЕФРЕМОВОЙ Осень 1856. Петербург

Я, может быть, приеду к Вам, Ю[ния] [Дмитриевна], часу в девятом пить чай и потом возьму Вас с собой на бал в Полюстрово, а Вы будьте готовы, да пожалуйста приготовьте мне письмо, которое я писал Вам из Англии, мне крайняя надобность, я сегодня статью пишу об этом.

Ваш друг Ваничка.

А. А. КРАЕВСКОМУ 1 декабря 1856. Петербург

Рукопись Костомарова возвратится к Вам еще через несколько дней: мне она прислана, чтобы сообразить с делом и рапортом А. И. Фрейганга, а потом доставлена будет к Вам из комитета при отношении. Как только я освобожусь от Ваших корректур, так и посмотрю, что надо будет исключить или исправить из тех мест, на которые Фрейг[анг] обратил внимание комитета. Рукопись печатать дозволено, но не безусловно: на обязанность комитета возложена вся ценсурная обязанность.

Не напечатаете ли Вы прежде введение, чтобы потом в следующей книжке три главы могли быть напечатаны рядом, и 2-я глава пришлась бы в середине, а не на виду, чтобы на ней не сосредоточивалось внимание читателя, как желает начальство.

Статья Дудышкина должна подвергнуться таким изменениям, что он на это никак не согласится: он конечно предпочтет подождать, а не исключить из нее сущность.

До свидания – вероятно, уж в комитете.

Я переговорю о статье с Дудышк[иным] при свидании.

1-го дек[абря]

[18]56 г.

Суббота.

А. А. КРАЕВСКОМУ 2 декабря 1856. Петербург

В «Соврем[енной] хронике» «Отеч[ественных] зап[исок]» составлена из Полн[ого] собр[ания] законов статья о порядке освобождения крестьян Остзейск[ой] губ[ернии] от помещичьей власти: так как это щекотливый предмет, то я покажу завтра пораньше утром князю Щербатову и полагаю, что затруднений не встретит. Если можно, то зайду к нему даже сегодня. Не сетуйте за небольшое промедление, но у нас на этот счет, особенно теперь, есть особые приказания.

До свидания.

Ваш

Гончаров.

Я задержал только две формы: прочее всё сбыл.

2 дек[абря].

А. А. КРАЕВСКОМУ 3 декабря 1856. Петербург

Выписки из Собран[ия] закон[ов] о эстл[яндских], курл[яндских] и лиф[ляндских] крестьянах велено исключить.

Статья о Некрасове вовсе не пойдет: получено об этом наконец строгое предписание.

Теперь сижу за Костомаровым и завтра думаю отправить его в комитет.

До свидания.

Ваш

Гончаров.

3 дек[абря]

[18]56.

Н. А. СТЕПАНОВУ 14 декабря 1856. Петербург

Ценс[урный] комитет не согласился на заглавие «Наши», так как издание под этим заглавием было несколько лет тому назад не дозволено. Поэтому потрудитесь, почтеннейший Николай Александрович, изменить название как на объявлении, так и на утвержденном уже мною заглавном листке Альбома – и потом пришлите показать мне, что Вы придумаете. Если же Вы непременно захотите удержать это название, то надо будет представлять в Главное управление ценсуры: Вы, вероятно, не захотите испытать замедление и охотно измените эту безделицу.

Ваш Гончаров.

Посылаю Вам Ваше объявление.

14 декабря

[18]56.

А. А. КРАЕВСКОМУ 21 декабря 1856. Петербург

Я полагаю, что, согласно предписанию, всего лучше поместить введение и две первые главы зараз, чтобы это составило три главы. Но надо только наблюсти, чтобы 2-я глава не была закончена чем-нибудь резким. Я разделять на главы не буду и не могу, потому что не помню, сколько всего глав: потрудитесь сделать это сами, а на меня и начальство, и автор могут быть в претензии.

Постараюсь послезавтра возвратить всё это, то есть в воскресенье; если же не успею, то в понедельник около обеда.

До свидания.

Ваш

Гончаров.

21 дек[абря]

[18]56.