Текст книги "Девочка из Ордена (СИ)"
Автор книги: Ива Лебедева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 13 (всего у книги 16 страниц)
Глава 36
– Ну вот какими мы были малышами, смотри. Вот это Гай, не поверишь. А это Льен. Вот я. Ну а Майса узнать нетрудно, он почти не изменился.
Они опять сдвинули вместе три кровати и забрались в это гнездо все впятером, натащив туда пледов и подушек. За прошедшее время это стало привычным и, кажется, даже необходимым. И уроки, кстати, действительно учились гораздо легче и веселее.
Иллис устроилась в центре. Облокотилась на Льена и перебирала снимки по одному. Какие они смешные. Она улыбнулась, разглядывая насупленного лохматого вороненка на одном из снимков. Потом искоса глянула на Габриэля. Надо же, до чего изменился! Был костлявый и носатый нескладеха, а сейчас… потрясающий парень. Девчонки бы в Ордене оценили…
Постоянные физические нагрузки сформировали худощавую, подтянутую и хищную грацию. То, что отталкивало в детском личике – слишком большой нос с горбинкой, резкие скулы, твердый тяжеловатый подбородок, – удивительно гармонично слилось в неординарно-привлекательное мужское лицо. Не красивое, но притягивающее взгляд. И глаза, темно-темно карие, почти черные, в неожиданно густых, пушистых ресницах под немного сросшимися бровями. Встрепанное воронье гнездо выросло в жесткую, чуть вьющуюся волну до плеч. Блестящую и антрацитово-черную.
Не зря женщины в городе на него оглядываются. Сама видела. А он-то догадывается, интересно? Не похоже. Оно и к лучшему.
Иллис любовно обвела взглядом всех четверых. Все хороши по-своему. Они у нее очень… лучше всех.
– А репку ты пленял на каком курсе? – спросила она, дергая Гая за прядку на макушке. – Есть снимки?
– Должен быть один, – Габриэль принялся листать магографии, – а, вот! Второй курс. Ты только не смейся, я там… чудно вышел.
Иллис взяла снимок. Хмыкнула на замечание Габриэля. Дернула его за знаменитый нос. – Отлично ты вышел.
Невольно взгляд скользнул мимо улыбающихся сорванцов вбок, где на заднем плане маячил еще один мальчишка. Да. Не узнать Князя трудно. Такой же красивый, такой же презрительный. Только маленький. И взгляд у него… нет, не злой. Иллис всмотрелась и невольно погладила пальцем изображение мальчика с тоскливыми глазами.
Льен быстро переглянулся с Норрианом. Накинул Иллис на плечи уголок пледа и привлек ее поближе к себе. Майс быстро скатился с лежбища и зашуршал в тумбочке.
Гай тоже вгляделся в снимок. Губы его тронула злая улыбка. Что, Кейрош, вспомнил? А ведь и для тебя в этих воспоминаниях ничего приятного нет! За драку тогда прилетело всем.
* * *
Габриэль угадал: Кириан в этот момент тоже предавался воспоминаниям. О том, как его желание подружиться и переехать в комнату к четверке отвергли на первом курсе из-за того, что пригрели этого торкова горца… с которым они подрались чуть ли не в первый день поступления и дальше так и цапались всю дорогу.
О том, как когда-то маленький Кир хотел подружиться с солнечным одуванчиком Майсом, но тот предпочел дружить все с тем же горцем, чтоб ему пусто было…
О том, как первые полтора курса Кириан все еще надеялся доказать этим… что он круче всех, и вообще… это они должны искать его дружбы!
Маленький, глупый… был. До этого дурацкого происшествия с репой, когда он всего лишь решил подразнить Габриэля за его идиотский поступок, а всегда миролюбивый Майс неожиданно так взъярился, что бросился в драку прямо у порога ректорского кабинета…
Влетело тогда им всем одинаково крепко.
А потом они куковали ночь в лазарете, и именно там все изменилось.
Кириан понял наконец, что его никогда не примут в эту компанию.
Он тогда занял койку в дальнем углу. Отвернувшись носом к стенке, делал вид, что спит. Но он не спал. В другом конце лазарета шептались двое других пострадавших, потом к ним прибежали их дружки… Время от времени они там весело хихикали, словно и не было похода в «Арсенал».
Наверняка над ним! Кириан не слышал, о чем говорят. Зато со всей ясностью чувствовал – у него так не будет. Никогда! Ни-ког-да… это несправедливо!
Это была, пожалуй, его самая горькая ночь в академии. Он закрылся одеялом с головой и глотал слезы, изнемогая от… чего? Одиночества? Собственной ненужности?
Он плакал тогда в последний раз. Плакал до тех пор, пока не уснул.
А утром проснулся уже другой Кириан. И ему не нужны были все эти глупости вроде друзей, улыбок, пожимания рук… Щенячьи радости! Мерзость и глупость.
Губы впервые скривила цинично-презрительная, Княжеская полуулыбочка.
* * *
А в комнате четверки продолжался уютный вечер. Ребята наперебой вспоминали прошлое, тыкая пальцем в снимки из разных времен, смеялись, рассказывали. Иллис живо участвовала в разговоре, даже обещала найти и показать пару снимков из своего орденского детства. Их там редко снимали, не та обстановка…
Льен вздохнул. Он, как всегда, видел и понимал больше остальных. За разговорами, за смехом все забыли о неприятностях. Казалось… Только Иллис все держала в руках тот самый снимок, со второго курса. И машинально время от времени, когда никто не смотрел, проводила пальцем по одному лицу.
Уже ночью, когда все улеглись в расставленные по местам кровати, пожелали спокойной ночи и погасили свет, Иллис, глядя в темный потолок, думала, думала…
Что же случилось тогда, о чем умолчали или сами не знают мальчишки? На этой магографии потрясающе красивый мальчишка еще… живой. Вредный, может даже противный. Но живой и очень печальный… А вот дальше со всех снимков на нее смотрел уже КНЯЗЬ. Такой, к которому она привыкла за полгода в академии. Циничный подонок, вполне довольный собой и жизнью.
Дни падали прошлогодними листьями с деревьев и прорастали новыми.
– Не хочу… не хочу. НЕ ХОЧУ!!! – звучало в каждой мысли, в каждом шаге, в каждом вздохе. Не хочу его видеть! Не хочу о нем думать! Не хочу его… его… НЕТ!!!
А ведь совсем недавно жизнь была простой и понятной. Что же случилось? Почему это случилось?
Его пальцы на щеке… Его дыхание, которое она чувствует губами… Его глаза так близко, так… сейчас, вот сейчас!
Иллис просыпалась с колотящимся в горле сердцем и долго лежала с открытыми глазами, потерявшись в темноте. Темно – это не там, где нет света. Темно – это там, где ничего не видно. Не ясно. Непонятно. В ее душе темно.
Можно привыкнуть к его постоянному недоброжелательному вниманию. Можно привыкнуть, не обращать внимания, не смотреть и не слушать.
Но как привыкнуть к тому, что сердце падает каждый раз, когда он просто мелькнет в конце коридора? Даже если она стоит к нему спиной, даже если он сам на нее не смотрит, просто идет своей дорогой?
Она всегда знала, когда он рядом. И все время, почти непрерывно, чувствовала, ощущала на себе этот странный, пристальный взгляд. Эдак с ума можно сойти!
Прятаться специально Иллис считала для себя невозможным. Прозрачная ледяная стена, которую она старательно выстроила между ними, трещала и прогибалась на каждом уроке, стоило ей сесть на свое место рядом с Князем. Но она терпеливо раз за разом восстанавливала ее.
Это отнимало так много сил, что девушка чувствовала себя разбитой уже к обеду. Глядя на осунувшееся лицо подруги, четверо в один прекрасный день подхватили ее под руки и утащили за стену академии, в тихую укромную рощу у ручья. Оказывается, Льен договорился с кухонной обслугой и обед теперь можно будет забирать с собой. Чтобы девушка не замерзла, ее сразу укутали в кучу пледов.
Иллис вздохнула с облегчением. Можно на пару часов исчезнуть из здания, где на каждом шагу есть риск столкнуться со своим наваждением. Как же хорошо, что у нее есть такие друзья!
Зимние дожди шли почти каждую ночь, в роще пахло свежестью и мокрыми листьями. Пахло покоем. И темнота в душе временно отступала. До вечера.
Глава 37
Еще ни одна ресса из высшего общества так не уязвляла его самолюбия. А их на памяти Кириана было множество, и они льнули к нему всегда. Чтобы какая-то девчонка игнорировала его!
Она просто не понимает, как ей повезло. Могло бы повезти. Он первый сказал ей, что их вечер был ерундой? Ну и что? Если бы она хотела, она смогла бы его уговорить. Тогда, но не теперь. Он мог быть нежным с ней, теперь она узнает, каким он может быть…
Однако Кириан был не дурак и понимал, как глупо будет выглядеть, если его колкости раз за разом будут ломаться о стену равнодушия. Поэтому он избрал другую тактику. Теперь он ронял замечания мимоходом, но так, чтобы всем было слышно, и делал при этом вид, что ответ ему не интересен. Да они по большей части и не требовали ответа…
Единственное, что ему могла противопоставить Иллис, – то самое равнодушие. Она не реагировала никак. Внешне. А вот у мальчишек это не получалось…
* * *
– Тебе надо почаще надевать облегающие платья, крошка. Тогда язык у Майса будет свисать еще ниже.
Бросив беспомощный взгляд на Иллис, Майс грубо отрезал:
– Свой подбери, наступят!
– Не отрицаю, мне нравятся хорошенькие птички. Может, проведем вечерок вместе, а, красотка?
– Смени тон, невежа, – включился Норриан, вырастая между Князем и девушкой.
– А то что, господин заступник? Вы отшлепаете меня по попке?
– Могу и отшлепать, приходи в мое дежурство, – сквозь зубы процедил Норр. – Я не знал, что у тебя такие экзотические пристрастия.
– Покорнейше благодарю, но это как раз не по моей части. Возьмите для этих целей лучше свою подопечную.
– А по тебе не скажешь, – из последних сил сохраняя спокойствие, уронил Норр.
– Слишком настырно напрашиваешься на выволочку!
– Лучше объясни, почему тебя так тянет к моей заднице? Отойду-ка я подальше на всякий случай, а то мало ли…
К счастью, тут прозвенел звонок, а то неизвестно, до чего они бы договорились.
И так повторялось все чаще, а замечания Князя становились все более грубыми.
Он мог окинуть ее оценивающим взглядом с ног до головы и затем произнести:
– О! А твое трико ничуть не хуже, чем платье. В нужных местах все на виду!
Или:
– Что, вчера было тоскливо ночью? Залезай в мое окошко, я знаю, ты умеешь…
Иллис пришлось устроить чуть ли не скандал, пока она добилась от мальчишек твердого обещания не лезть в драку и вообще по возможности не лезть. Но сама она постепенно чувствовала, что закипает. Ей даже сны стали сниться реже – те, после которых она полночи ворочалась в кровати, боясь снова задремать.
К тому же совсем не реагировать у мальчишек не получалось, и Иллис все время чувствовала себя так, словно пряталась за их спинами, не в силах защищаться сама. Но это же неправда! Она просто не хочет опускаться до его уровня!
И однажды ее терпение лопнуло.
Сегодня Князь подстерег свою добычу в безлюдном коридоре возле купален, откуда Иллис возвращалась после тренировки.
– Что, сегодня без адвокатов? Ай-яй-яй… и кто же заступится за нашу маленькую бедную малышку?
Девушка попыталась как обычно его проигнорировать и пройти мимо. Но он не позволил:
– У тебя дурные манеры, тебя не учили, что не отвечать на вопрос невежливо?
Он шагнул вперед и оказался прямо перед Иллис.
Она, наконец, подняла на него глаза. Впервые за долгое время их взгляды так открыто встретились. Карие солнышки сегодня были усталыми и… колючими.
– Ты еще за косичку меня дерни. До сих пор не понял, что твое внимание мне не интересно?
Он аж задохнулся от такой отповеди, а потом…
– Не интересно, значит… – лицо Кириана вдруг придвинулось совсем близко, и Иллис увидела, как светлеют в припадке бешенства серые глаза и как на бледных скулах загораются пятна гнева, как приоткрывается его рот, чтобы что-то произнести… А в следующую секунду он приник к ней вплотную, схватил одной рукой за плечи, другой за талию, и его губы властно, настойчиво и нетерпеливо накрыли ее губы.
В первое мгновение Иллис так растерялась, что не успела ничего предпринять, а потом стало поздно.
Колени в очередной раз подогнулись. Голова пошла кругом, широко раскрытые глаза уже ничего не видели, и девушка повисла в стиснутых руках Князя. На несколько секунд. А потом горячая волна прошла от кончиков волос до самых пальчиков ног, и через миг она ответила, не менее яростно и жадно.
Это было не похоже ни на один поцелуй, случавшийся с ним прежде. Это вообще не было ни на что похоже. Все мысли и все чувства разом покинули Кириана, он весь, казалось, сосредоточился там, где к нему прикасались ее губы и ее тело.
Это длилось бесконечность. Пока обоим, наконец, не перестало хватать воздуха. Тогда Кириан нехотя оторвался от девушки, чуть отпустил ее и тут же снова потянулся за поцелуем, совершенно одурманенный ощущениями.
Иллис пришла в себя неожиданно, но еще не понимала, кто она и на каком небе. Тяжелое дыхание, горящее лицо… это что? ЧТО?!!
Резко вывернувшись, она залепила Князю такую оплеуху, что у того голова мотнулась.
– Ах ты… скотина… опять? Опять! Инцидент, да?! – она даже не говорила – шипела. Устремленные на него в упор глаза больше не были ни карими, ни солнечными. Они прожигали насквозь, и в глубине кипело дикое, расплавленное золото ярости.
– Еще раз, сволочь… – она еле переглотнула клокочущее где-то в груди бешенство. – Еще раз приблизишься ко мне – я тебя убью.
Она сказала это с такой глубокой внутренней убежденностью, что поневоле верилось. Испепелив «сволочь» на прощание еще одним яростным взглядом, Иллис развернулась и исчезла.
На этот раз он ничего не сказал. Стоял на том самом месте, где только что произошло то, во что невозможно было поверить, и смотрел в том направлении, куда умчалась невозможная девчонка. Только на лбу его билась маленькая жилка и ногти судорожно сжатых рук до крови впились в ладони. Щека у Кириана горела. Еще ни одна женщина не позволяла себе такого в отношении него… Но, как ни странно, он не чувствовал сейчас унижения. Чуть позже, меряя шагами дальнюю дорожку в саду, Кириан понемногу приходил в себя. Что с ним? Ну, поцеловал девчонку…
Это был не первый поцелуй в его Княжеской жизни. Далеко не первый… Почему же он до сих пор как в огне? Почему перехватывает дыхание, едва только он вспоминает это ощущение – как губы Иллис вдруг дрогнули и приоткрылись ему навстречу, как она ответила на поцелуй… Кириан прислонился спиной к дереву, прикрыв глаза. Было необъяснимо хорошо. Не хватало только ее рядом… Чер-р-рт!
А в это время, ничего не видя перед собой, ничего не слыша, Иллис пронеслась по коридорам академии и выбежала во двор. Прохладный воздух обжег лицо и немного отрезвил. Гад, какой же гад!!!
Строптивый гнедой Габриэля, брать которого друг разрешал в любое время, сегодня вылетел на дорогу как птичка и даже не пытался показать характер. Чувствовал состояние всадницы.
Бешеная скачка в никуда. Ветер в лицо и дождь. Это хорошо… потому что она не плачет. Это дождь.
Она вернулась, когда уже стемнело. Как хорошо, что, пока в академии Анелла, никто не приставал к Иллис, если ей хотелось покинуть территорию. Но мальчишки, которых она не успела (если честно, даже не вспомнила) предупредить, не находили себе места.
Пока носилась по горам, успела привести свои чувства более-менее в порядок. Значит, эта сволочь решила поразвлечься за ее счет? Только-только удалось отойти от того проклятого танца, и тут этот гад…
Хуже то, что больше, чем на Князя, Иллис злилась на себя. Никогда еще собственное тело так подло ее не предавало.
– Больше ждать нельзя! Надо переговорить хотя бы с Анеллой! – услышала она, приблизившись к окну. Ох… мальчики… какая же она эгоистка!
– Не надо, я здесь, – сказала она, возникая из темноты и натягивая на лицо маску спокойствия и легкой виноватости.
– Иллис! – все четверо как по команде подскочили со своих мест. – Что случилось?!
Никто из них и не предполагал, что девушка может так исчезнуть без серьезной на то причины.
– Да… ничего особенного… – она хотела было сослаться на внезапную тренировку на местности, но врать мальчишкам было ужасно неприятно. – Мне надо было подумать. Вы извините, я такая дура, совсем забыла вас предупредить…
– Мы не на шутку волновались, тем более… – Майс чуть не проговорился, что исчезнувший из поля зрения вместе с Иллис Князь добавил им очень неприятных минут.
Гай, который собирался произнести целую обвинительную речь про разных забывчивых девчонок, натолкнувшись на взгляд Иллис, тоже замолчал.
– Посидишь с нами? – просто спросил Льен, подавая ей руку для прыжка в окно.
– Как же хорошо, что вы у меня есть, – с огромным облегчением шагнула в комнату беглянка. – Простите меня, свинюшку забывчивую, ладно? – Она виновато улыбнулась сразу всем четверым.
И они с некоторым облегчением улыбнулись ей в ответ. И хотя у каждого на языке вертелся один и тот же вопрос, никто не стал его задавать. Только Льен накинул ей на плечи теплый плед и едва слышно шепнул на ушко: «Все будет хорошо, Иллис. Все будет хорошо…»
Горло опять сдавило, но она удержалась от слез. Нельзя. Нельзя перекладывать свои проблемы на них. Не дай Хелесс, задумают помогать или Князя воспитывать. Наживут нешуточные неприятности, а ведь они выпускники.
Она только благодарно прижалась к Льену, когда он ее укутывал.
– Спасибо. Вы самые лучшие.
– Не забывай, что я – самый-самый лучший! – смешным голосом пропищал Майс из полутьмы.
Она рассмеялась с огромным облегчением.
– Я помню!
Глава 38
Все было неправильно. Весь этот год был неправильным!
Кириан раздраженно посмотрел на свое задание и, вздохнув, закрыл тетрадь. В ней должно было быть исписано по крайней мере десять листов, но слова выходили примитивными и пустыми. Вот если бы ему задали сочинить не дипломатическое обращение в страны ближайшего западного пограничья, а сочинение про Иллис, Князь не сомневался, что смог бы написать куда красноречивее.
Мечты… как глупо и как не по-кейрошевски. Отец всегда говорил ему: «Если чего-то хочешь – бери»… Что же такое, во имя всех богов, с ним происходит! Почему его так выводит из равновесия какая-то девчонка?
Жизнь в Рандаре стала просто невыносима. Кириану казалось, что вся школа перешептывается у него за спиной, что четверка готовит для него какую-то каверзу, что ректор Грарард смотрит на него так, будто о чем-то догадывается.
Их словесные битвы с Иллис стали еще более жесткими. Теперь она не только огрызалась в ответ, но и сама начинала ссоры. И в эти моменты он снова от всей души ненавидел ее и жизнь, казалось бы, начинала налаживаться…
Но утром, когда солнце только-только окрашивало горизонт, он неизменно оказывался у окна. И тогда им владели совсем другие чувства. Ему было тяжело смотреть на девушку – от любого, даже самого невинного, ее жеста его бросало в жар. Боже, как она двигалась! Подойти к ней сейчас… прикоснуться губами к нежной шее, к бьющейся жилке… запустить руки во влажные после тренировки волосы…
«Все! Хватит! – сказал сам себе Кириан. – Что бы там со мной ни происходило, я не намерен этому подчиняться. Мне нужно съездить в город и хорошенько развлечься. В ближайшие выходные так и сделаю. Да!»
Со стороны казалось, что Иллис вовсе забыла о том, что случилось в полутемном коридоре возле купален. Ну подумаешь, огрызается даже тогда, когда Кириан ее не трогает, просто неосторожно посмотрит в ее сторону. А сколько он ее изводил? Ему, значит, можно, а ей? Да и не молчит он в ответ.
Ее доводили до исступления, до слез эти проклятые воспоминания. Впервые в жизни она не могла совладать с собственным телом, которое, стоило только чуть-чуть ослабить контроль, моментально норовило вытащить весь букет ощущений откуда-то из самого темного уголка памяти и обрушить их водопадом на ничего не подозревающую девушку.
Хеллес! Сердце останавливается, когда горячие губы требовательно прижимаются к ее губам, и вдруг начинает биться в унисон с чужим, дублируя удар за ударом. Тягучая истома растекается по телу, весь мир исчезает куда-то вместе со своими красками и звуками. Остаются только руки и губы. И…
Девушка в очередной раз вынырнула из воспоминаний и бессильно замотала головой. Нет, так не пойдет. Не хочешь, дорогая, забыть по-хорошему? Все равно забудешь, даже если придется…
Однажды Иллис решила уединиться в парке академии и немного поразмыслить над своей жизнью, для чего с удобствами устроилась в особенно уютной кроне. Потому что собиралась провести здесь много времени. Надо было, наконец, собраться с мыслями и решить, как жить дальше.
Воспоминания о поцелуе можно запихнуть в самый дальний уголок души, но как быть с тем, что источник раздражения каждый день мелькает перед глазами? И не просто мелькает – она ищет его взглядом, даже когда сама этого не хочет. Стоит ему исчезнуть – и у нее портится настроение. Стоит появиться – и… опять поругаются.
А если не поругаются – просверлят друг друга далекими от нежности взглядами. Вот и думай теперь, как в такой обстановке дотянуть до выпуска и не убить его, чтобы наконец успокоиться. Гад ползучий! Скотина белобрысая! Выпендрежник несчастны… ой.
Помяни лихо, оно тут как тут. Топает прямо под дерево. Торки его принесли!
Она уже хотела тихонько перебраться по веткам в другую крону и скрыться, как внизу начало происходить что-то необычное.
Кириан какое-то время задумчиво бродил вокруг ствола, потом вдруг обернулся в сторону тропы и как-то подобрался. И точно, кусты зашуршали, и на полянку вылетел какой-то малек. Красный от быстрого бега, взлохмаченный, он заметил Кириана и со всех ног кинулся к нему, попытавшись уже на бегу вытянуться по стойке смирно. Но… запнулся, взмахнул руками и шлепнулся на землю в двух шагах от Князя.
Иллис на дереве втянула голову в плечи и на секундочку зажмурилась. Насколько она знала Князя – сейчас этому мальку мало не покажется за то, что он нарушил уединение такой важной персоны.
Тут Иллис заметила на рукаве малька нашивку команды барсов и совсем приуныла: это еще и не просто головастик, а один из подопечных Кейроша – тот, как и Льен, курировал одну из сборных команд первого-второго курса. Это не входило в обязанности каждого ар’гарда, заниматься кураторством можно было по желанию. Но такая «работа» очень высоко ценилась в личном рейтинге выпускника, и кто бы сомневался, что Кейрош и тут будет набирать все возможные очки.
Иллис уже наслушалась от друзей, как сурово и жестко Князь дрессирует своих головастиков, натаскивая их на победу в общеакадемическом соревновании, и заранее напряглась в ожидании неприятной сцены. Но…
Нет, там внизу что-то явно было не так. Голос Князя звучал вроде бы привычно холодно, саркастически и надменно, когда он распекал мальчишку, но при этом Кириан… сам быстро поднял упавшего мелкого с земли, мгновенно отряхнул, как-то одернул и поправил, так хитро, что взъерошенный головастик вмиг стал похож на приличного курсанта.
Кириан продолжал возвышаться над ним и распекать на чем свет стоит за безалаберность и плохие оценки. Грозил даже влепить взыскание своей волей куратора и отправить «передавать привет дежурному в “Арсенале”». Он говорил так сурово, что мелкий тянулся в струнку и таращился на него совершенно оловянными испуганными глазами. А Кейрош, обрисовав нерадивому подопечному полную и ужасную перспективу исключения из академии, вдруг заметил, что мальчишка украдкой шмыгает носом и прячет ладони за спину.
Ух, как он начал ругаться! Еще хуже, чем раньше, еще более противным голосом. А сам при этом вытащил из кармана ту самую баночку вербены и… мазал ободранные о землю детские ладони. И вытирал пацану лицо своим платком, корча при этом такие зверски-брезгливые рожи, что Иллис на дереве смех взял. Ну очень это было… театрально.
А потом не менее грозным голосом велел лентяю и недоучке нести все книжки и тетрадки прямо сюда, потому что это дело чести руководителя барсов, чтобы его команда была на высоте! Если кто-то глупый не понимает на уроках, значит, будет заниматься дополнительно! И не сметь об этом болтать!
Часом позже Иллис, наконец, смогла слинять с этого несчастного дерева.
Вот и как так-то?! И что теперь думать? Что козел не такой уж козел, а только притворяется? Что у него козлистость включается периодами?
И ведь барсенок, который вроде как боялся своего куратора, все равно при этом таращился на Князя с немым обожанием… так не будут смотреть на человека, который только строит, тиранит и дрессирует.
А ей-то что с этого? Он что, меньше гад от этого?! Да ни разу! Только притворяется… и вообще! Она ему никогда не простит! Ни того, что он после бала ляпнул, ни этого проклятого поцелуя!..
Тьфу, только еще больше запуталась… Надо пойти поработать с нижними защитами – может, от усталости в голове прояснится?
Она не первый раз уже изматывала себя дополнительными тренировками до такого состояния, что в комнату поднималась как все – по лестнице и входила через дверь. Открытое окно уже не манило. Тем более что пришлось бы мимо его окна лезть…
Так она развлекалась уже примерно с неделю, только сегодня продолжение у тренировки вышло… м-м-м…
Дело в том, что с очередного орденского задания вернулась Анелла, заметила Иллис на площадке, подошла поближе, оценила состояние своей подопечной…
