Текст книги "Послание тишины (СИ)"

Автор книги: Иса Браус

сообщить о нарушении

Текущая страница: 7 (всего у книги 11 страниц)

Дело вне рамок. Часть V

Дальнейшие сутки прошли для дозорной группы ВТ10-13 не в меньшем напряжении. Всем пришлось выслушивать не самые лицеприятные вещи от следователя из отдела контроля и одного из заместителей капитана московского дозора. К счастью, благодаря лидеру группы Рудневу, который, как и обещал, взял всю ответственность на себя, а также тому, что несанкционированное расследование всё-таки дало результаты, он и остальные дозорные отделались штрафом из жалования и дисциплинарным выговором в личное дело.

Также членов дозорной группы волновала, что будет с потерпевшим Голубочкиным, ради которого Руднев и пошёл наперекор правил. Пока Григорий, дабы всё выяснить, разъезжал по городу, Лариса, Милан и Нинель строили догадки в штаб-квартире.

– Голубочкин хоть и был марионеткой, но по факту убил он. Так что я не думаю, что его выпустят на свободу. – пришла к такому выводу Искандер.

– По факту он стал жертвой, Лора! А сколько ещё было. Ты ведь сама видела эти записи! – сказала Нинель, – Меня больше удручает, что госпожа Савина и такие же заказчики, как она, не получат никакого наказания.

– В рамках российского уголовного кодекса их обвинить не получится, иначе это поставит под удар секретность ордена. – вступил Милан, – Но орден может договориться с некоторыми чиновниками, и эти заказчики могут получить “неофициальное” наказание вроде проблем со счётами или по службе. По крайне мере в Белградском штабе есть такая практика, да и некоторые московские дозорные тоже с этим сталкивались, как я слышал.

– В общем, ребят, Гоша приедет, и мы всё узнаем. – заключила Искандер.

***

Голубочкина было решено отправить в дальний регион России, пока история с убийством не утихнет. Руднев решил лично об этом сообщить своему соседу. Во время пути в следственный изолятор Гоша готовил ответы на вопросы: “Что это значит?”, “Что происходит?”, – и тому подобное. Также дозорный морально себя готовил к тому, чтобы снова взглянуть в глаза человеку, который своими руками, пусть и не по своей воли, уничтожил свою семью. И каждое придуманное в голове предложение Рудневу казалось издевательским. В итоге мужчина оставил все мысли и решил будь, что будет.

Однако когда Руднев приехал в следственный изолятор, он не мог предположить того, с чем столкнётся. После того, как дозорный сообщил цель своего визита, работники изолятора растерялись. На душе мужчины появились нехорошие подозрения, которые подтвердились, когда его провели в камеру, где лежал труп Голубочкина, накрытый белой простыню.

– Полчаса назад нашли. – объяснили Рудневу, – Болтался на простыне. Видать совесть замучила или же боялся попасть в тюрьму. В общем, ждём труповозку.

Обратный путь дозорного прошёл как в тумане. Так паршиво он себя ещё никогда не чувствовал. Мужчина в какой-то момент даже почувствовал себя виноватым.

“Если бы мы раньше всё поняли? И как меня могло подвести чутьё на счёт этой девки, когда я был на балконе?” – такие мысли приходили в голову дозорного, а самой главной была, – “И всё зря?”

Когда Руднев приехал в штаб-квартиру, коллеги, конечно же, тут же его окружили. В этот момент Григорию было тяжело смотреть им в глаза.

– В общем… – лидеру дозорной группы пришлось долго подбирать слова, – Было решено отстранить нас от этого дела. В общем, информация о дальнейшем ходе дела нам заказана.

– Они что совсем офигели? – возмутилась Лариса, – Ведь это мы раскрыли дело!

– Я понимаю, это несправедливо, но, к сожалению, такая плата за минимальное наказание за нашу инициативу. – устало выдохнул Гоша, – В любом случае, спасибо вам. Знаю, благодарность ничтожная, но ваша выручка действительно много значит для меня.

Взяв в руки сигареты, Руднев вышел на балкон, оставив коллег в недоумении. Гоша решил, что пусть для них это дело закончиться краткими чувствами безызвестности и возмущения, чем долгоиграющим мерзким чувством пустоты, которое съедало его самого.

Нераскрытые тайны

Не каждый решиться по доброй воле оказаться вечером в густом лесу. Нинель так до конца для себя не решила, почему она захотела посетить это место, где затерялся след Олега Тушина. Находясь в лесополосе, Воронцова пыталась понять, что чувствовал её отец после убийства четверых человек. Вспоминая отчёты Смолкина, Нинель могла представить только животный страх. Прошло пятнадцать лет, и шансов найти то, что хранилось в этом месте на протяжение столько времени, практически не было, однако девушка продолжала бродить по лесу, размышляя над тем, каким путём мог пойти Олег.

“И о чём я только думаю?” – задумалась Нинель утомившись, – “Смолкин кажется вполне умным мужчиной. Думаю, отдел контроля уж давно прочесал весь этот участок, и всё, что могли, они нашли… Кроме самого Олега.”

Решив бросить бесполезное дело, Воронцова вернуться тем путём, которым пришла, однако вспомнить его была задача не из простых. Немного поколебавшись, она выбрала, как ей казалось, правильное направление. Стоило девушке сделать пару метров, как она начала чувствовать жжение в груди.

“Что тут может делать пожиратель?” – удивилась дозорная.

В этот момент Нинель стало страшно. Она была совершено одна в лесополосе и без оружия. С другой стороны, это было не так страшно, как осознание того, что Воронцова забыла обратную дорогу. В итоге девушка решила довериться своим ощущениям. Используя болевые ощущения как компас, Нинель пыталась предположить количество пожирателей и их намерения. Девушка старалась мыслить оптимистичнее, ибо в худшем случае у неё не было бы никаких шансов выбраться из леса. Пройдя достаточно длинный путь, Нинель подметила одну странность: жжение становилось сильнее, однако она не слышала шорохов или других звуков, которые подтверждали бы присутствие пожирателей. Вокруг ничего, кроме шума листьев деревьев и криков птиц. В итоге девушка прибыла к одному из больших дубов с длинными корнями. Воронцова ничего не понимала, но жжение в груди меньше не становилось. Доверяя этому дискомфорту в теле, дозорная прижалась к стволу, а затем опустилась к одному из корней.

“Под ним может что-то быть.” – предположила Нинель, когда дыхание стало более тяжёлым.

Воронцова нашла, рядом лежащую, корягу и с её помощью начала рыть под корнем. Через какое-то время перед глазами девушки предстала шкатулка.

“Поверить не могу!” – была в шоке дозорная, вытряхая шкатулку от грязи, – “Она могла пролежать под этим корнем целых пятнадцать лет!”

Приготовившись к боли, Нинель открыла шкатулку. Дно было заполнено, уже ранее знакомой, жидкостью цвета липового мёда, из-за которой девушка и ощущала боль в груди. В ней тонули осколки знакомой трёхликой статуэтки, а также лист бумаги, которую Нинель, немного поморщившись, достала двумя пальцами. Длительное нахождение в странной субстанции дали о себе. Большая часть рисунка, который был на бумаге, размазался. Единственное, что можно было разглядеть, это линии мужчины-пожирателя, который с яростным выражение лица поднял руки. Однако самой яркой чертой у него Нинель посчитала большие крылья как у дьявола.

Затем Воронцова перевернула лист, на котором было написано:

Послание тишины. Глава I

Все звуки в мире умолкли. Заблудшие души кричали, но ответа не было. Это была их первая кара, ибо они отвергли истинного царя, который был им послан на землю…

Остальная часть текса была также размазана, как и рисунок, не считая последнего предложение, которое с большим трудом, но можно было прочитать:

И снова крикнул царь: “Тишина будет для предателей первой карой, для вас же, верных, надеждой на новое царство, где вы будете свободны от людской злобы.”

Нинель даже не знала, что и думать. Девушка пыталась понять, связана ли эта шкатулка с Олегом Тушиным. В итоге дозорная решила взять эту вещь с собой. К счастью, выход из лесополосы оказался рядом.

Вернувшись в город, Нинель решила, что ей нужен совет. Так девушка снова вспомнила про Арсения. В телефонной беседе пожиратель был, как обычно, вежлив, и когда дозорная попросила его о встречи, тот велел ей приехать в девять вечера в кафе, адрес которого он ранее продиктовал.

Прибыв на место, Нинель без проблем нашла пожирателя прежде, чем войти во внутрь. Арсений сидел у окна. К удивлению девушки, он был не один, а с Миланом.

“Да ладно! Они знакомы?” – удивилась дозорная.

При общении с Меликовым, Спасоевич был весьма любезен, словно разговаривал со старым другом.

Темах для разговора не было ничего необычного. Милан лишь рассказал пожирателю о том, как прошёл очередной месяц.

– Я рад, что твои дела идут хорошо. Ты до сих пор ведёшь календарь? – спросил Арсений.

– Конечно. – ответил Милан, отпив кофе из чашки, – Ещё чуть меньше пяти лет ждать.

– Половина срока твоей службы в России уже пройдена. – Меликов старался расположить собеседника на оптимистичный лад.

– Знаю, – серб устало выдохнул, – Но даже оставшиеся пять лет мне кажется вечностью.

– Милан…

– Знаю, Сеня, для таких как ты десять лет – это не срок… Пойми меня правильно, ссылка в Россию – это не самое худшее наказание за мое преступление. Я даже успел привязаться к этой стране, но…

– Милан, это совершенно нормально, что ты скучаешь по своей родине.

– Это мягко сказано… В любом случае, каждый год этой ссылки я ощущаю как за целых сто лет… И я знаю, что в этом виноват. – затем Спасоевич со слабой улыбкой сменил тему, – К счастью, в следующем месяце у меня будет отдушина. Гоша смог раздобыть для нашей дозорной группы приглашения на международную конференцию ордена. Конечно, в сербской делегации нет моих знакомых, но хоть с кем-то из соотечественников пообщаюсь. Сам ведь знаешь, что сербская диаспора пожирателей в Москве меня особо не жалует.

Договорив последнее предложение, Милан заметил Нинель, которая едва успела войти в кафе. Воронцова обратила внимание, что на лице коллеги не было ни тени удивления. Арсений же, заметив девушку, вежливо улыбнулся.

– Я почему-то так и думал, что именно она тебе позвонила. – сказал Спасоевич, скрестив руки на груди, – Я уже понял, Pile, что у тебя не самое распространённое имя в этой стране.

– Всё в порядке, Нинель? – спросил Арсений, обратив внимание на грязные руки дозорной.

– Со мной да! – затем Воронцова зыркнула на коллегу.

– Понял, Pile! – ухмыльнулся серб, а затем более вежливо обратился к Меликову, – Ладно, ещё увидимся!

Когда Спасоевич вышел из кафе, Нинель подсела к пожирателю. Девушка предъявила ему свою находку, попросив прокомментировать её. При одном взгляде на рисунок Арсений с тяжёлым вздохом сделал крестное знамение.

– Что я могу сказать, Нинель? Психи есть везде.

– Это секта какая-то?

– Возможно. – выражение лица Меликова стало более напряжённым, – Если это так, то идол, которому они поклоняются есть самое страшное создание, родившиеся на этой земле. Однажды он чуть не принёс гибель на весь род человеческий.

– Хм, странно, что нам про него в академии не рассказывали. – призадумалась Нинель.

– А я не удивлён. Иванка мне говорила, что орден пытается предать его имя забвению, но некоторые пожиратели до сих пор его почитают… Эх, прости их, Господи, они не ведают, что творят.

– А вы знаете, что такое гладиум? Это слово упоминалось в одном из моих дел, где была похожая статуэтка.

– К сожалению, с этим я не смогу тебе помочь. Я его слышал пару раз в угрожающем контексте, но не более того. Я это слово воспринимаю, как ругательство.

Пусть информации было немного, но и за это Нинель была благодарна Арсению. Попрощавшись с пожирателем, девушка покинула кафе.

Когда Воронцова вышла на улицу, в этот момент из ларька на остановке вышел Спасоевич, купивший сигареты. Нинель решила подойти к нему.

– Будешь? – Милан предложил коллеге сигарету.

– Не курю. – отказалась Нинель.

– Вот это молодец, Pile! – мужчина же сделал затяжку, – Говорят, что после инициации Серат в крови глушит все твои зависимости.

– Я так поняла, это миф.

– Частично. У меня давно нет зависимости от табака. Лично для меня сигареты – это привычка. Как ежедневный ритуал, типа почистить зубы утром и вечером.

– Ясно. – Нинель сменила тему, – Ты давно Арсения знаешь?

– Да. Когда в девяносто девятом году он приезжал в Белград, я был его сопровождающим. За это в дозоре была хорошая добавка к жалованию. Это было полезно для такого молодого шкета как я в те тяжелые годы для Сербии. Я знаешь больше удивлён, что Арсений в белградском штабе личность более известная, чем всём русском сообществе пожирателей.

– И чем же он у вас прославился?

– Одной историей. Помню в студенческие годы я любил вместе со своим другом строить по ней свои версии.

– Что это за история?

– Если говорить вкратце… Представь, ты в семьдесят восьмом году потеряла сознание в Санкт-Петербурге, а очнулась в Белграде в восемьдесят девятом году.

– Чего? – удивилась Нинель.

– У меня было такое же лицо, как и у тебя, когда я услышал в академии эту историю. В общем, Сеня до сих пор не может вспомнить эти пропавшие одиннадцать лет его жизни. Помню мне капитан белградского дозора, а тогда он был простым дозорным, рассказывал, что Иванка, которая тоже оказалась в это время в Белграде, из-за Сени такой скандал закатила. У неё даже запрет на въезд был на десять лет.

– Ох уж, эта Иванка… Знаешь, перед тем неприятным дозором, я Сеню навещала, и она у него была. Она на меня так смотрела… Не понимаю, что я ей сделала. Перед тем, как уйти… Она так на меня ехидно посмотрела… Может быть она… Всё-таки она бесконечный источ…

– Нет! – внезапно отрезал Милан.

– Что “нет”?

– Так уж вышло, Pile, что я часто с Сеней общаюсь. Из-за этого бывало приходилось контактировать с Иванкой, и никакого передоза со мной не случалось. – Милан стал более суровым, – Она, конечно, личность далеко неприятная, но не нужно на неё свои косяки валить.

Нинель уже хотела было резкое слово вставить, однако Милан, дождавшись своего автобуса, молча попрощался с девушкой, махнув рукой. И у Воронцовой после разговора с сербским агентом снова остался неприятный осадок.

Международная конференция MD 2017

Июль 2017 года.

Для российского отделение ордена это был второй случай организации конференции на своей территории, а московский штаб же впервые стал хозяином данного мероприятия. На затратах не поскупились. К счастью, министерство обороны выделило достаточно денег из бюджета для того, чтобы организовать в Олимпийском закрытое для непосвящённых мероприятие.

Находясь на данной конференции, у Нинель буквально рябило в глазах от пёстрых пятен на форме агентов из разных точек земного шара. Лариса же сравнивала это мероприятие с косплей-фестом только в более огромных масштабах. Помимо общения с иностранными агентами, на этой конференции можно было почитать интересные факты и посмотреть фотографии из истории российского отделения ордена, а также купить сувенирную продукцию на память.

Всю картинную галерею данного мероприятия венчала в центре одна историческая композиция. Нинель, как и большинству гостей, она сразу же бросилась в глаза. На большом полотне были изображены трое молодцев, которые в царских палатах на глазах Митрополита Иона стояли на колени перед молодым царём Михаилом.

“Ефрем Пушкарёв, Фёдор Телогреев и Лазарь Нишский Немец присягают на верность царю Михаилу Романову 1613 год (основание российского отделения). Неизвестный художник.” – про себя прочитала название Нинель.

Затем внимание девушки привлекли старые плакаты в стиле арт-нуво с конференции 1912 года, хозяином которой был тогда Санкт-Петербург. Как раз в этот момент ей невольно попался Гоша. Руднев очень мило флиртовал с блондинкой из Минского штаба, судя по форме. Нинель лишь ухмыльнулась. Не успев продолжить хождение по залу, Воронцова пересеклась с Искандер, которая снимала сторис в MD, а также её супругом.

– Жалко, Нинка, в другие соцсети нельзя всё выложить. – сожалела Лора.

– Как думаешь, – Нинель указала на Гошу, флиртующего с агентом из Минска, – насколько его охота будет успешна?

– У этой террористической машины любви редко бывают сбои. – рассмеялась коллега.

– О, девчонки, гляньте! – указал Виталий.

Недалеко от пустующей трибуны скопилось большое число агентов из дальнего зарубежья. Причиной этого притяжения была Иванка. Многие иностранные агенты хотели увидеть вживую бесконечный источник Серата, а ещё лучше сделать селфи на память. Овчарова не была против, а если быть точнее, то все эти мельтешения вокруг неё не вызывали никаких эмоций. Возможно, Иванка как статуя стояла бы на одной точки всю конференцию, если бы не Василисса Ягузова. Женщина, будучи заместителем главы отдела международного сотрудничества, отвечала за организацию и прочие мелочи данного мероприятия. Василисса через английский язык дала понять гостям, что у госпожи Овчаровой не так много времени на позирование, после чего собралась увести её подальше. Пройдя пару метров, Иванка резко остановилась на удивление Ягузовой. Когда же слепая девушка принюхавшись повернула голову в сторону Нинель и четы Искандер, удивились уже все трое. Иванка, как обычно, оставаясь невозмутимой, пошла в их сторону. Воронцовой стало не по себе, когда она поняла, что Овчарова целенаправленно идёт на неё. Наконец, слепая девушка стояла перед ней чуть не ли вплотную. Иванка снова зашмыгала носом, дабы убедиться, что перед ней действительно стоит Нинель, после чего на лице слепой появилась ухмылка.

– Зачем вы это сделали? – наконец, Нинель представилась возможность задать этот вопрос.

– Я тебя ещё в Ярославле предупреждала, – спокойно ответила Овчарова, – Но похоже, ты не умеешь воспринимать слова. Как жаль!

Не успела Воронцова возмутиться, как конфликт в зачаточном состояние погасила Василисса.

– Иванка Николаевна, время поджимает! – сказала она, указывая на свои наручные часы.

Слепая, напоследок зашмыгав носом, слилась с толпой. Ягузова же подошла к троице.

– З-здравуйте, Василисса Ивановна! – произнесла Нинель, – Вы меня помните? Я…

– Неофит со свадьбы. – резко отрезала женщина, – Надеюсь, всё в порядке?

– Да. – кивнула Воронцова.

– Не обращайте внимание. Порой нам всем приходится с ней нелегко, но госпожа Овчарова самое ценное, что есть в российском отделение ордена. – после этих слов Ягузова продолжила наблюдать за конференцией.

– Нинка, это чё щас было? – спросила Лариса.

Нинель ничего не стала объяснять, а лишь предложила дойти до сувенирной лавки. Там Воронцова и чета Искандер заметили двух агентов, чья форма говорила о принадлежности к крымскому штабу.

– Хм, это украинское или российское отделение? – задалась вопросом Нинель.

– Ой, Нинка, я сама запуталась! – Лариса почесала затылок, – Мне кажется, многие агенты в мире уже третий год задаются этим вопросом, когда видят крымского агента. И ведь не спросишь напрямую, они сразу возмущаться начинают.

– Знаете, девочки, – вступил Витя, – Хоть орден и не имеет право вмешиваться в большую политику, но мне кажется, Верховный совет проклинает последними словами тех, кто редактирует политические границы. В том смысле, что работы много.

– А мне их даже жалко. – сказала супруга, – Два отделения в одном регионе. С таким двоевластием это столько мороки!

– Да, до сих пор помню эту странную формулировку от Верховного совета. – затем Виталий процитировал с лёгкой издёвкой, – “Мы позволяем российскому отделению ордена осуществлять деятельность в Крыму, но так как мировое сообщество не признала присоединение, мы не можем запретить украинскому отделению делать тоже самое”.

– Странно. – задумалась Нинель, – Косово, например, довольно много стран признало, но там по-прежнему два отделения работают.

– А что тут странного? – сказала Лариса, – Вот там всё объяснимо. Верховный совет просто не хочет лишний раз сербское отделение провоцировать. Уж сколько статей в MD о том, как сербы в 99-ом большую бучу против совета подняли, аж дело чуть до независимости сербского отделения от ордена не дошло. Можно Милана про это расспросить. Он, кажется, застал этот бунт.

– Знаете, проблема двоевластия отделений есть во всех спорных регионах мира. – заключила Воронцова, – Крым и Косово просто самые известные.

Наконец, агенты из крымского штаба отошли от сувенирной лавки, Нинель была рада тому, что тема связи ордена и большой политики была закончена.

В какой-то момент Воронцовой захотелось одиночества, поэтому она решила на короткое время отделиться от супругов. Бесцельно шагая по залу, Нинель в густой толпе заметила Милана. Мужчина общался со своими соотечественниками из белградского штаба. Хоть Спасоевич никого из делегации не знал лично, но по его лицу можно было понять, что он был очень счастлив общаться с ними. Также Нинель обратила внимание, как мужчине передали красную коробочку, которую он принял с большой благодарностью. Когда умиление от этой картины прошло, Воронцова решила продолжить путь.

Однако Нинель не успела пару шагов пройти, как её окликнули.

“Чёрт!” – подумала девушка, когда узнала голос Смолкина.

Когда Нинель столкнулась с Захаром лицом к лицу, она в своей голове пыталась подобрать подходящие слова.

– Ниночка, я рад, что с вами всё в порядке. – ласково произнёс Смолкин, – Знали бы вы, как я переживал.

– Да? – Нинель взволновано убрала прядь своих волос за ухо, – К чему такое беспокойство?

– Просто… После нашей встречи в кофейни вы не ответили ни на одно моё сообщение.

– Простите. Очень много работы и график ненормированный.

– Да, я понимаю. – Захар продолжал беседу с очень лёгкой примесью флирта, – Дозор сложное дело. Борьба с буйными пожирателями, неприятные и грязные картины преступления, а также… Добыча информации.

То, что Смолкин сделал паузу перед последним словосочетанием, насторожило Нинель, однако выражение лица мужчины никак не изменилось.

“Не уж то просёк, что я у него в телефоне рылась? Так! Только не надо раньше времени панику устраивать!” – в итоге Воронцова, включив режим дурочки, сказала, – Да, вы правы! У нас столько работы!

– Нинель, я думаю, что вы… – однако Захар не успел договорить.

– Нинка! – внезапно в разговор вмешал Григорий.

– Гоша? – удивилась Воронцова.

– О, Руднев! – рассмеялся Смолкин, – Мы так давно не виделись! Дай-ка вспомню… Кажется, с того момента, как та шатенка из отдела архива…

– Мне сейчас не до воспоминаний, Смолкин! – грубо оборвал Гоша, после чего обратился к Воронцовой, – Какого чёрта? Я тебя везде ищу! Дело не терпит отлагательств!

Пока Нинель находилась в шоке, Гоша схватил её за руку и повёл к картинной галерее. Когда Смолкин был уже далеко, Руднев отпустил руку коллеге, а сам стал более проще выглядеть.

– Извини, если сильно схватил. – Гоша по-дружески положил руку на плечо девушки, – Я по глазам твоим увидел, что ты хочешь от него смыться.

– Спасибо, Гоша! – облегчённо выдохнула Нинель, – Я твоя должница!

– Нематериальные долги коллегам я всегда прощаю на месте. – рассмеялся Руднев.

Вскоре наступило время для речи магистра московского штаба, который ещё одновременно занимал пост верховного магистра российского отделения. Удобно устроившись на стульях или прижавшись спиной к стене, агенты со всего мира слушали речь пожилого мужчины с трибуны. Нинель краям ухом услышала, как какой-то агент из Прибалтики, судя по акценту, шепнул коллеге: “Видимо, долгая несменяемость в России уже стала традицией. Уж сколько этому деду лет?” И действительно глубоко старый верховный магистр Арсов возглавлял российское отделение ордена Militas Dei уже на протяжении двадцати пяти лет и не собирался сдавать пост кому-либо ещё. Арсов в стиле Брежнева рассказывал пространную речь о единстве, которая нужна для покоя непосвящённых, о нескончаемой угрозе со стороны пожирателей и о важном месте, которое российское отделение занимает в истории международного ордена Militas Dei.

“Везде всё одинаково! Везде!” – подумала Нинель, пытаясь не заснуть от заунывной манеры речи.

По завершению конференции дозорная группа ВТ 10–13, стоя у входа в метро, делились впечатлениями. Гоша был доволен, что “обзавёлся новыми связями”, Лариса и Виталий рады были взглянуть на иностранных агентов, Нинель понравилось углубиться в историю ордена, а Милан же просто был рад тому, что смог пообщаться со своими соотечественниками.

– Кстати, – Спасоевич достал красную коробку, – Угощайтесь!

Когда мужчина открыл увидели, коллеги увидели запечённые кубики слоёного теста, покрытые кунжутом.

– Аппетитная выпечка. – улыбнулась Нинель.

– Это жу-жу. – объяснил Милан, – Они очень вкусные. Мне их прислал капитан белградского дозора, который раньше был моим главным инструктором в академии.

Поблагодарив коллегу, каждый агент взял себе по пару кусочков.