Текст книги "Вечеринка что надо"

Автор книги: Ирвин Уэлш

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)

– Умница, – одобрил Круки.

Кэлум посмотрел на темно-синее небо, на мертвые, уснувшие окна домов. Горящие фонари только подчеркивали безжизненность призрачного города вокруг. Впрочем, дальше по курсу ярко горела освещенная витрина. Это было заведение, где круглосуточно торговали кебабами.

– Я есть хочу, – заявил Круки.

– Ага, – сказала Мишель. – Я тоже.

Они усадили Бобби на скамейку под деревом у входа в городской сквер.

– Ты, Кэл, посиди с Бобби, а я всем возьму по кебабу, – сказал Круки.

– Погоди, – начал было Кэлум, но остальные уже шли через улицу по направлению к заведению.

– Спокойно, Кэлли, не оставляй его одного! Мы скоро вернемся, – раздраженно крикнул Круки через плечо.

«Вот суки, – подумал Кэлум, – как круто с их стороны: оставить меня здесь, с этим вот: " Он повернулся к Бобби:

– Послушай. Боб, прости меня за этого чувака, но он ни во что не врубается: ну вроде как Иэн и вся наша старая компания: ничего не знали про вирус, думали тогда, что он только через трах передается, вроде того, понял? Вроде это только лондонских педрил касается, а вовсе не наших торчков. А ведь некоторые парни – ну, вроде Иэна, – они на игле только несколько месяцев сидели, Боб: вот непруха! – верно, Боб?..я же тоже проверялся, после Иэна. Понял?

«О чем это я?» – подумал Кэлум, наконец осознав бесплодность беседы. В первый раз до него в полной мере дошло, что теперь уже ничего не поделаешь.

Пьяница в грязном, вонючем пальто подошел к нему. Он пялился на скамейку, что-то соображая. Затем он подсел к Бобби.

– Все только и говорят сегодня, что о НСД. Все дело в НСД, дружок! – на последнем слове он подмигнул Кэлуму.

– Ну и? – раздраженно переспросил тот.

– Толстожопая сука торгует в этой лавке на Кокберн-стрит. Толстожопая сука – поверь мне, сынок. Я всегда туда хожу. Лавка на Кокберн-стрит. Там чудной народ работает, понял? Ну, вроде тебя. Студенты. Студенты, понял?

– Ага, – Кэлум в отчаянье закатил глаза. Было очень холодно. И шея у Бобби тоже была очень холодной.

– Филадельфия, город братской любви. Семья Кеннеди. Дж. Ф. Кеннеди, – сказал пьяница вкрадчиво. – Филадельфия, братская любовь, – еще раз подчеркнул он.

– Вроде Бостон, – сказал Кэлум.

– Нет: Филадельфия, – уперся пьяница.

– Кеннеди, они из Бостона. Именно оттуда:

– Я, БЛЯ, ЛУЧШЕ ТВОЕГО ЗНАЮ, СЫНОК! НЕ ТЕБЕ МЕНЯ ИСТОРИИ УЧИТЬ! – прорычал старый алкаш. Кэлум видел, как брызги его слюны падают Бобби на лицо. – Ты еще узнаешь! Скажи своему долбаному дружку!

Тело Бобби навалилось на Кэлума, но тот отпихнул его обратно, придерживая рукой, чтобы оно не упало на пьянчужку.

– Не трогай парня – он вырубился! – сказал Кэлум.

– Я тебе сейчас скажу, где я был, когда пристрелили Джона Леннона: – просипел алкоголик.

Кэлум насмешливо покачал головой:

– Мы же с тобой о Кеннеди говорили, крыса помойная:

– Я ПОМНЮ, СЫНОК, НО ТЕПЕРЬ, ТВОЮ МАТЬ, Я ГОВОРЮ О ДОЛБАНОМ ДЖОНЕ ЛЕННОНЕ! – Пьяница встал и запел: – Вот пришло Рождество, а что мы сделали хорошего? Веселого Рождества и счастливого Нового года!

Он встал и, шатаясь, побрел по аллее. Кэлум внимательно следил за пьяницей, пока тот окончательно не растворился в ночи, хотя голос его еще долгое время доносился из темноты.

Вскоре вернулись остальные с кебабами. Круки всучил Кэлуму одну порцию. Когда он раздал все, у него в руках осталась лишняя.

– Блин! – процедил он сквозь зубы. – Совсем вылетело из головы, что сукин сын уже помер. – И он печально посмотрел на лишний кебаб.

– Да уж, конечно. Ужасно эгоистично со стороны этого мудела – взять и вот так помереть! – взорвался Кэлум, пытаясь смотреть Круки прямо в глаза. – Оставить лишний кебаб! Ты только послушай, что несешь, Круки! Бобби помер, а ты ведешь себя как полный пидор!

Круки стоял, раскрыв от неожиданности рот:

– Прости, дружище, совсем забыл. Что он был твой кореш.

Гиллиан внимательно посмотрела на Бобби:

– Он же был Джанки, он все равно не стал бы есть. Они никогда не едят.

– Помнишь толстого Фила Камерона? А, Кэл? – сказал Круки.

– Ага, – кивнул Кэлум, – жирный Фил:

– Единственный мудел из всех, кого я знал, кто сидел на игле и жирел, – улыбнулся Круки.

– Полная херня, – фыркнула Гиллиан.

– Нет, это чистая правда – верно, Кэл? – обратился Круки за подтверждением.

Кэлум пожал плечами, но затем утвердительно кивнул:

– Жирный Фил сперва вкалывался, а затем отправлялся искать сладенькое. Он заваливался в кафе «Бронкс» и выкатывал оттуда с полным мешком донатсов. Легче было его оторвать от шприца, чем от этих долбаных донатсов. Впрочем, с иглы он потом слез, не то что бедный Бобби. – Кэлум кинул взгляд на сереющее тело друга.

Они доели кебабы при полном молчании. Круки откусил кусок от лишней порции, но подумал и бросил в кусты. Гиллиан посидела некоторое время в печали, но затем принялась накладывать голубую помаду на губы.

– У него не было выбора, – сказал Кэлум. – Такие парни, как он: в общем, он зашел слишком далеко. Мы все были такие же – клевые парни, короче говоря, но так всегда бывает: кто-то покрепче, понял?

– Может, у него уже СПИД был? – вставила Гиллиан.

– Тьфу! – Мишель скорчила гримасу, но затем задумчиво сказала: – Какой ужас! Представьте себя на месте его мамы:

Неторопливая беседа была прервана каким-то шумом с улицы. Кэлум и Круки напряглись. Времени на бегство или на какой-нибудь маневр не оставалось. Они распознали источник этого шума – скопище пьяных ублюдков, распевающих футбольные песни и обшаривающих пустынные улицы, ища, на ком можно сорвать свою злость.

– Лучше сидеть тихо, – сказал Кэлум.

Только он это сказал, как скопище демонов вползло в его поле зрения. Свет луны и огни уличных фонарей освещали их лица. Сколько их было, он не успел сосчитать, но ясно понял, что они их засекли.

– ЭЙ ВЫ, ТАМ! – крикнул один из демонов.

– Это вы кому?! – визгливо отозвалась Гиллиан.

– Тсс! – зашипел Кэлум. – Не лезь, сами разберемся:

Чувствовалось, что его охватила паника. «Долбаные мокрощелки, – подумал он. – Это же нам прилетит, не им. Мне конкретно».

– ЭЙ, КОЗЛЫ, ВЫ КОПОВ ТУТ НЕ ВИДЕЛИ? – крикнул один из парней – высокий, атлетического сложения, с темными засаленными волосами и горящим бессмысленным взором.

– Да вроде нет: – сказал Кэлум.

– ВЫ ВАЩЕ ОТКУДА, БЛИН? – крикнул парень с засаленными волосами.

– С вечеринки, – ответил Кэлум, заметно нервничая. – От друзей, короче, понял?

– Это твой приятель, куколка? – спросил Гиллиан другой парень, в кепке пирожком, разглядывая при этом Кэлума.

Гиллиан не сразу ответила: она долго смотрела в глаза задававшему вопрос, а затем с нескрываемым презрением в голосе сказала:

– Вполне возможно. А тебе-то что?

Кэлум почувствовал в груди странную смесь страха и гордости. Усиленная кислотой, эта смесь завладела всем его существом. Лицо его задергалось в нервном тике.

Парень в кепке пирожком положил руки себе на бедра и медленно покачал головой. Затем он снова посмотрел на Кэлума.

– Послушай, приятель, – сказал он, пытаясь казаться рассудительным, несмотря на переполнявшее его раздражение. – Если это твоя пташка, я бы ей посоветовал фильтровать базар, понял?

Кэлум ограничился кивком головы. Лицо молодчика напоминало ему морду злобной гаргульи, которую Кэлум видел на открытках с видами Нотр-Дам. На открытке демон взирал на город с высоты крыши собора; сегодня ночью он сошел на землю.

– Пусть этот пидор сам что-нибудь скажет. – Парень с засаленными волосами еще раз посмотрел на Круки, а затем ткнул пальцем в сторону Бобби. – У него на губах помада. ТЫ ЧТО, ПЕДРИЛА, ЧТО ЛИ, ПРИЯТЕЛЬ?

– Видишь ли, у парня: – начал было Кэлум.

– ПУСТЬ САМ СКАЖЕТ! ЭЙ, ПРИЯТЕЛЬ, ТЫ КТО БУДЕШЬ? – рявкнул в сторону Бобби «сальные волосы».

Ответа, естественно, не последовало.

– АХ ТЫ ПИДОР! – с этими словами парень врезал Бобби по лицу. Кэлум и Круки отскочили в сторону; тело тяжело рухнуло на землю.

– ВЫ УБИЛИ ЕГО! ВЫ ЕГО УБИЛИ НА ХЕР! – заверещала Мишель.

– Если не убили, то щас убьем! – сказал парень с засаленными волосами, приближаясь к телу. – НУ-КА ТЫ, МУДЕЛ! ТЫ И Я! ОДИН НА ОДИН! ВСТАВАЙ, КОЗЕЛ!

И он принялся пинать труп ногами.

– ВЫПАЛ В ОСАДОК, ПИДОР! ВСЕ ВИДАЛИ? – и парень торжествующе посмотрел на своих дружков.

Тип в кепке-пирожке развел в восторге руками, затем показал на парня с засаленными волосами и сказал:

– С первого же удара! Ну ты даешь, Дуджи! – От удовольствия он даже прикрыл глаза и прикусил нижнюю губу. – Свалил пидараса с первого же удара!

Парень, которого, оказывается, звали Дуджи, раздувшись от гордости, посмотрел на Кэлума и Круки. – Кто следующий?

Кэлум оглянулся по сторонам в поисках потенциального оружия. Ничего подходящего под рукой не оказалось.

– Э: да мы тут никому не мешали: – промямлил Круки.

Парень, которого звали Дуджи, замер в недоумении, словно пытаясь переварить нечто до крайности несъедобное.

– Да пошли вы все к ебене матери! – вдруг взвизгнула Гиллиан. – Козлы вы все!

– ЭТО ТЫ С КЕМ ТАК РАЗГОВАРИВАЕШЬ? – взвился Дуджи.

– А я не знаю с кем, у тебя ярлык отвалился, – сказала Гиллиан, не прекращая жевать жвачку и глядя на Дуджи с нескрываемым презрением.

– ТАКИЕ ТЕЛКИ, КАК ТЫ, САМИ НАПРАШИВАЮТСЯ, ЧТОБЫ ИМ ВСТАВИЛИ! ЗАТКНИ СВОЙ ВОНЮЧИЙ РОТ! – чувствовалось, что еще ни одна женщина не наносила Дуджи подобного оскорбления.

– ДА ТЫ ПОЛНЫЙ КОЗЕЛ! ДА ТЫ, КРОМЕ МАМОЧКИНЫХ, НИЧЬИХ ТИТЕК НЕ ЩУПАЛ, ХЕР МОРЖОВЫЙ! ВАЛИ ОТСЮДА, МОЖЕТ, КТО ИЗ ТВОИХ ВОНЮЧИХ ДРУЖКОВ ТЕБЕ В ЖОПУ ДАСТ! – Гиллиан походила на разбушевавшуюся ведьму; видно было, что ни один мужчина раньше не позволял себе говорить с ней таким тоном.

Дуджи стоял, пыхтя как паровоз; казалось, его вот-вот хватит кондрашка. На лице у него застыла гримаса полного непонимания.

– Да ты: Да ты меня еще не знаешь: – хрипел он, словно раненый зверь, заискивая и угрожая одновременно.

В мозгу у Круки под действием кислоты все эти эмоции двадцатикратно умножились. Он почувствовал прилив животного страха, который моментально трансформировался в гнев, и тут же набросился на Дуджи, осыпая воздух ударами. В один миг Круки очутился на земле, а Дуджи с двумя дружками принялся остервенело пинать его. Параллельно парень в кепке-пирожке вступил в единоборство с Кэлумом, и они начали гоняться друг за другом вокруг припаркованного автомобиля. Кэлум оторвал от машины антенну и рассек ею щеку противнику. Тот закричал не столько от боли, сколько от досады, поскольку Кэлум заполз под машину.

Забравшись так, чтобы его нельзя было достать пинком, Кэлум совсем уже почувствовал себя в безопасности, но тут, к своему ужасу, заметил, что рядом с ним есть кто-то еще. Он начал ожесточенно пинаться, но тут осознал, что это всего лишь Круки.

– КЭЛ, МУДИЛА, ЭТО ЖЕ Я! УЙМИСЬ ТЫ!

Они лежали рядом, тяжело дыша, охваченные страхом, и прислушивались к голосам врагов:

– ДАВАЙ ВЛЕЗЕМ В ДОЛБАНУЮ МАШИНУ! ЗАВЕДЕМ ДВИЖОК! ПЕРЕДАВИМ КОЗЛОВ!

«Только этого еще не хватало!» – подумал Круки.

– Лучше трахнем подстилок! Сучки долбаные!

«Вот бля: Но они же все и начали, коровы!» – подумал Кэлум.

– Только рискните, козлы! – Кэлум узнал голос Гиллиан.

«Гиллиан, – подумал он. – Пусть только её тронут!»

– А ну-ка, выползайте!

«Вот еще! – подумали приятели одновременно. – Сами ползите сюда!»

– Лучше врежем педриле, которого Дуджи завалил!

Эта идея показалась компании соблазнительной. Из-под машины Круки и Кэлум наблюдали, как хулигуны молотят тело Бобби.

Один из парней ткнул в губы Бобби заженной сигаретой. Бобби никак на это не отреагировал.

– ОН В ПОЛНОМ ОТРУБЕ! ХВАТИТ! – крикнул кто-то, и компания угомонилась, увидев, что дело неладно.

Кто-то первый панически метнулся с поля битвы, за ним последовали остальные. Один парень в синей куртке крикнул напоследок, обращаясь к девушкам:

– Вы, телки! Проболтаетесь о нас – не жить вам на этом свете! Усекли?!

– Усекли! – саркастически крикнула ему в ответ Мишель.

Парень вернулся и ударил её по лицу. Гиллиан подскочила и двинула парню по зубам. Она хотела ударить его еще раз, но он схватил её за руку. Тогда Мишель сорвала с ноги туфлю и саданула парня снизу вверх по щеке высоким каблуком. Каблук скользнул по коже и впился прямо в глазницу.

Парень пошатнулся от пронзительной боли и ухватился за рану руками, пытаясь остановить кровь.

– Подстилка долбаная! Чуть мне глаз не вышибла! – взвыл он, пятясь назад, в то время как девушки медленно приближались к нему, словно два маленьких хищных зверька, атакующих более крупное, но раненое животное.

– ТЫ, ПИДОР, ТЕБЯ УБЬЮТ! МОИ БРАТЬЯ ТЕБЯ УБЬЮТ НА ХЕР! ЭНДИ И СТИВИ ФАРМЕР! ЭТО МОИ БРАТЬЯ! ПОНЯЛ, КОЗЕЛ! – визжала Гиллиан.

Парень не на шутку испугался и поспешно рванулся к своим дружкам.

– ВЫЛАЗЬТЕ, МУДИЛЫ! – крикнула Гиллиан Кэлуму и Круки.

– Щас, – вяло отозвался Кэлум. Ему было хорошо лежать под машиной.

Круки, напротив, чувствовал себя так, словно его заживо похоронили вместе с Кэлумом.

– Вылазьте! – сказала Мишель.

– Как тут хорошо! Это все из-за кислоты: о, блин: я не могу. Вы бы шли домой: – бормотал Кэлум.

– Я СКАЗАЛА, ВЫЛАЗЬТЕ НА ХЕР! – взвизгнула Гиллиан голосом, который прямо-таки скреб по окончаниям слуховых нервов.

Жалкие от стыда и страха друзья выползли из-под машины.

– Тсс! – с мольбою в голосе прошипел Кэлум. – Тут же копов полно!

– Э: круто! Ну вы молодцы, девочки! – сказал Круки.

– Здорово, просто здорово, – согласился Кэлум.

– Этот хер ударил Мишель, – сказала Гиллиан, показывая на отчаянно рыдавшую подругу, которая пыталась надеть обратно свою туфлю.

Густые брови Круки нахмурились в порыве сострадания:

– Мы еще найдем этих мудаков, верно, Кэлли? Заявимся с кодлой. Если б не кислота, мы бы справились, верно? Жалкие ублюдки! Дрочилы несчастные! Скажи, я подумал – нам крышка, когда они навалились, но они больше друг друга, чем нас, пинали, козлы позорные! Ну, мы их еще найдем! Если б не эта кислота, верно, Кэл?

– На кислоте сидят только психи, – вставила Гиллиан.

Они посмотрели на Бобби. Лицо его сползло на одну сторону, словно у него была сломана челюсть и разбито полчерепа. Кэлум снова вспомнил, как он в шутку выстрелил в Бобби, когда они детьми играли в окрестностях Ниддри, и как Бобби прикинулся мертвым.

– Пойдем, – сказал он.

– Нельзя его здесь так оставить, – сказал Круки, весь дрожа. «Это могло быть мое лицо: " – подумал он.

– Нет, лучше свалить. Полиция решит, что это работа этих ублюдков. Они бы его и вправду убили, – сказала Мишель сквозь слезы. – Все помрем, ничего не попишешь:

В полной темноте они пошли в сторону квартиры Круки в Фонтейнбридже. Все молчали, только Мишель время от времени всхлипывала. Круки и Кэлум нетвердо вышагивали впереди; Гиллиан, ласково обняв Мишель, следовала за ними в нескольких ярдах.

– Все об Алане тоскуешь? – спросила Гиллиан. – Пора выкинуть его из головы, давно пора. Мишель. Думаешь, он сейчас сидит и тебя дожидается? Как бы не так! – фыркнула она. – Тебе нужно дать первому попавшемуся парню. Пусть он тебя так трахнет, чтобы мозги из башки вылетели. Ты давно ни с кем не спала. Подруга! Отсюда все твои беды:

– Я из-за Алана работу в банке потеряла: – всхлипнула Мишель. – Хорошее место. Королевский банк.

– Забудь его. Лови кайф, – сказала Гиллиан.

Мишель скорчила злую гримасу, которую на лету попыталась переделать в улыбку. Гиллиан мотнула головой в направлении Круки и Кэлума. Девушки рассмеялись.

– Какого берешь? – спросила Мишель.

– Оба полные козлы, но тот, бровастый, немного получше будет, – сказала Гиллиан, показывая на Круки.

– Да, вроде ничего: – сказала Мишель. – А у дружка его – как его звать, Кэлум? – жопа больно тощая.

Гиллиан обмозговывала сказанное. Мишель права. У Кэлума, и верно, тощая жопа.

– Какая разница, если хер при нем, – рассмеялась она, покраснев от прилива гормонов.

Мишель рассмеялась вместе с ней.

Гиллиан пригляделась повнимательней к Кэлуму. «Очень тощий, но руки и ноги большие. Если учесть все три фактора, – подумала она, – не исключено, что с членом у него полный порядок».

– Пойдет, бери бровастого, а я займусь его приятелем, – предложила она.

– Допустим, – пожала плечами Мишель.

Они пришли на квартиру к Круки и устроились у камина. Гиллиан присела на край кушетки и стала массировать Кэлуму шею. Тот уже почти совсем отошел от кислоты, и прикосновения Гиллиан были ему приятны.

– Ты такой зажатый, – сказала она.

– Я зажатый, – беспомощно подтвердил Кэлум.

«Неудивительно, – подумал он, – после такого славного вечера. Я зажатый», – и тихо хихикнул.

Мишель и Круки лежали рядом на полу и перешептывались.

– Ты, поди, думаешь, что я шлюха какая-нибудь: – нежно шептала Мишель.

– Не-е: – неуверенно возражал Круки.

– Я работала в банке, в центральной конторе, – разъясняла Мишель, словно оправдываясь. – Королевский банк, – добавила она, напирая на слово «Королевский». – Шотландский Королевский банк, понял?

– Ага, это на Маунд, – кивнул Круки.

– Да нет, я про Королевский банк, а ты – просто про шотландский. А я работала в шотландском Королевском банке. Центральная контора. Площадь Св. Андрея.

– Королевский банк: – согласился Круки. – Ага: Королевский банк: – повторил он, глядя в её черные глаза.

Красивая какая: эти глаза, яркие губы. Помада. Даже на отходняке у него рябило в глазах от её помады. Круки понял: ему нравятся женщины, которые знают толк в помаде. Мишель относилась именно к этой категории.

– Пошли с тобой туда, – сказала Мишель, потянув его к двери в соседнюю комнату.

– Ага: верно: в спальню. Ага, в спальню, – сказал Круки, поднимая кустистые брови.

Они встали с пола – Мишель легко и непринужденно, Круки несколько неуверенно – и на цыпочках направились в спальню. Круки, заметив, что Кэлум следит за ними, надул губы и нахмурил брови.

– Вот мы и одни остались, – улыбнулась Гиллиан.

– Ага, точно, – отозвался Кэлум.

Они легли на кушетку. Гиллиан сняла пальто из очень пушистого искусственного меха и укрыла им себя и Кэлума. Кэлуму очень понравилось, как Гиллиан выглядит в коротком красном платье. У нее были красивые руки, и Кэлум понял, что они показались ему страшными под воздействием кислоты.

Гиллиан была восхищена тем, какое твердое у Кэлума тело. Она не могла понять причины: то ли у Кэлума такие сильные мышцы, то ли он такой костлявый, и это её возбуждало. Она начала гладить Кэлума через одежду, потом запустила руку к нему в пах. Кэлум ощутил эрекцию.

– Ох, как хорошо, – шептала Гиллиан низким грудным голосом.

Он в ответ поцеловал её и засунул руку в разрез её платья, но бюстгальтер был такой тугой, что, пытаясь извлечь из него груди, он сделал ей больно. Тогда он оставил в покое бюстгальтер и скользнул рукой по бедру. Он уже было совсем пробрался к Гиллиан между ног, но тут она внезапно вскочила с кушетки – оказалось для того, чтобы раздеться. Кэлум быстро разделся вслед за ней, но при этом у него пропала эрекция. Гиллиан снова легла на кушетку, привлекла его к себе, и Кэлум опять возбудился, но недостаточно сильно.

– Что с тобой? Тебе что-то не нравится? – отрывисто спросила Гиллиан.

– Это из-за кислоты, наверное: или: у меня есть девушка, понимаешь? Элен: Я в смысле, что я так и не знаю, с ней я или нет: ну, у нас что-то не сладилось, и я больше не живу с нею вместе, в этом смысле: но мы еще встречаемся иногда.

– Я за тебя замуж, блин, не собираюсь, понял? Я просто перепихнуться хочу.

– Ага, – он снова пробежал взглядом по её наготе и внезапно почувствовал, что без всяких дополнительных усилий возбудился.

Накрывшись пальто, они занялись любовью. Любовь эта состояла в основном из жесткого трения гениталий, а не из слияния душ, но в это трение было вложено достаточно страсти и энергии, и Гиллиан быстро достигла оргазма. Кэлум кончил вскоре после нее. Он подумал, что смог бы и лучше, если бы не кислота, Бобби и прочее дерьмо:

«Ну ничего, – подумал он радостно, – не так уж плохо для первого раза».

Гиллиан удовлетворенно подумала, что вряд ли она придет сюда еще раз, но, по крайней мере, парень был достаточно тактичен, чтобы позволить ей кончить первой. Все в порядке, жить стало полегче.

– А ты ничего, – снизошла Гиллиан до комплимента перед тем, как заснуть.

Через какое-то время Кэлум почувствовал, что Гиллиан встает, но притворился крепко спящим. Она начала одеваться, затем до Кэлума донеслось какое-то перешептывание, и он понял, что из спальни вышла Мишель. Кэлум смутился, осознав, что пальто едва скрывает его наготу.

– Ну как? – шепотом спросила Гиллиан у Мишель.

– Полное говно. Он ничего не умеет. Словно долбаный девственник какой. У него даже встал-то с трудом. Все про эту долбаную кислоту говорил.

Кэлум услышал, что Мишель плачет. Затем она неожиданно спросила с любопытством:

– А твой как?

Гиллиан долго шуршала платьем, а затем, через промежуток времени, который показался Кэлуму целой вечностью, ответила:

– Вполне ничего. Немного неуклюжий: ой, бедненькая Мишель: опять у тебя ничего не вышло: надо было тебе этого взять, – и она ткнула пальцем в сторону Кэлума.

Мишель вытерла слезы, смазав при этом всю тушь. Гиллиан хотела ей об этом сказать, но Мишель её перебила:

– Вот с Аланом все было просто блестяще. По крайней мере, поначалу. Потом, когда он спутался с этой шлюхой, пошло полное дерьмо, но вначале: вначале он был бесподобен.

– О, – ласково сказала Гиллиан, решив промолчать о размазанной туши.

Она наклонилась к Кэлуму и легонько потрясла его за плечо:

– Эй, Кэлум! Встань, мне нужно мое пальто. Мы уходим.

– Угу.. – промычал Кэлум.

Мозги у него плавали в каком-то маринаде, а тело казалось одной сплошной отбивной, но, по крайней мере, действие кислоты совсем прошло.

– Дай я плавки надену. Они там, за кушеткой.

– Я не буду смотреть, честное слово, – сказала Гиллиан.

От этих слов Мишель рассмеялась, как показалось Кэлуму, каким-то хищным смехом, который очень гармонировал с размазанной тушью вокруг глаз. Как бы то ни было, Кэлум встал, натянул плавки и джинсы и вручил Гиллиан пальто.

– Ну ладно. До скорого: Мишель, Гиллиан. Да, Гиллиан, у тебя есть мой телефон? – спросил он осторожно.

Кэлум еще не решил для себя, захочет ли он с ней встретиться, но ему показалось, что будет вежливо хотя бы намекнуть на такую возможность. Еще он подумал, что Гиллиан, наверное, слегка психованная.

– Свой я тебе не дам, а твой напиши, если хочешь, – сказала Гиллиан, протягивая ручку и клочок бумаги. Клочок оказался ваучером распространителя рождественской лотереи «Клуб-86» Департамента содействия развитию шотландской молодежи.

– Ты билетики себе взял? – спросила она.

– Угу, целых пять, – ответил он, записывая номер на ваучере.

Гиллиан еще раз посмотрела на Кэлума, потом на Мишель, а затем сказала:

– Если захочу тебя увидеть, позвоню. Я не люблю, когда парни мне звонят: «Сходим куда-нибудь, а, Гиллиан?» – изобразила она чей-то противный, занудный голос.

Затем она подошла к Кэлуму, обхватила его голый торс и прошептала:

– Мы еще потрахаемся, очень скоро.

– Угу-м: – неопределенно буркнул тот в ответ. – Да, да, конечно.

В этот момент Кэлуму почему-то вспомнилось, как он смотрел по телевизору передачу о природе. Там самка богомола отъедала голову самцу во время спаривания. Кэлум проводил взглядом Гиллиан и Мишель, явственно представив, как Гилиан отъедает ему голову.

Кэлум сидел в одиночестве в гостиной, смотрел по телевизору утреннюю программу и курил. Проведя рукой по члену и мошонке, он понюхал свою ладонь. Она пахла Гилиан. Он подумал об Элен и о Бобби и остро ощутил свое одиночество. Затем он стал заваривать себе чай, и тут вошел Круки.

– Как ночь провел? – спросил его Кэлум. Круки ответил ему улыбкой, похожей больше на резаную рану.

– Ты настоящий друг. Эта Мишель – Королевский банк и все такое, а трахается во все дыры. Она еще хотела, но старине Круки надо было выспаться перед работой.

– Так ты ей вставил, что ли? – спросил Кэлум с посеревшим лицом.

– Вставил? Да я её на части порвал! Теперь она вместе со своим Королевским банком долго не сможет на велосипеде кататься. И есть ей не скоро захочется! Это же Круки! – При этих словах он ткнул себя в грудь указательным пальцем. – Теперь у меня кредит в Королевском банке! Я почти ничего не снимал со счета, но сделал несколько крупных вкладов – ну, ты меня понимаешь. Под большие проценты! Я ей так и сказал: если тебе нужно привести в чувство какую-нибудь подружку, дай ей мой адрес! Лучше Круки с этим никто не справится: Лучше Круки просто не бывает, – и Круки запел, отбивая ритм на бедрах:

Он лу-у-учше всех других.

Он лу-у-учше любого,

Кого я встреча-а-ала до сих

По-о-ор!..

Кэлум смотрел, как Круки приплясывает, и чувствовал, что неплохо было бы ему врезать. Но печаль сковала его порукам и ногам: из головы все не выходил Бобби. Когда Бобби умер на самом деле? Пожалуй, что задолго до этой ночи.

– А как ты, Кэл? Что у тебя с Гиллиан? – внезапно спросил Круки с лукавым выражением на лице.

– Да так, ничего. Я сам виноват. Все эта кислота, понял?

Круки изобразил на лице театральную маску презрения:

– Это не оправдание, Кэлли, старина. Возьми, к примеру, Круки. – Тут он снова показал пальцем на себя. – Ему можно присвоить официальный титул: КРУЧЕ ВСЕХ. Никакое количество наркотиков не сможет выбить этого парня из седла! Именно в этом и состоит различие между профессионалами высокого класса с большим стажем и самоучками-любителями.

– Это или есть, или нету, – безразлично согласился Кэлум.

– Я об этом и говорю, Кэл! Таланту не научишься. Ни один учебник в мире не поможет.

Кэлум думал о Бобби и о Гиллиан.

– Я однажды видел документальный фильм о насекомых, о богомолах. Такие большие, свирепые твари, понял?

– Ага: злобные такие на вид, верно?

– Телка богомола отгрызает парню башку во время пистона: я, в смысле, не о богомолах. У парней с бабами вроде как бы то же самое, понял?

Круки посмотрел на Кэлума:

– При чем здесь эти богомолы херовы?

Кэлум наклонил голову и подпер ладонью щеку. Круки показалось, что он пытается закрыть лицо рукой. Потом он снова заговорил неторопливо и совсем упавшим голосом:

– Мы: видели парня: ну, Бобби: мы видели, как он умер: как мы могли: как будто ничего не случилось!..

Круки сел на край кушетки рядом с Кэлумом. Ему стало как-то не по себе. Он раз-другой попытался заговорить, но горло перехватывало. После долгого молчания он наконец сказал, глядя в телевизор:

– Что там за дерьмо кажут?

Кэлум поднял голову:

– Программа к завтраку. Надо бы позавтракать, понял?

– Верно, верно, умница! Я сбегаю на улицу за молоком и хлебом. – Затем Круки снова посмотрел на Кэлума, довольный тем, что напряженный момент прошел: – Интересно, как мы будем выпутываться из того, что ночью было?

Кэлум снова подумал о Бобби и еще о том, что этому наглому мудаку все равно ничего не объяснишь. Так и будет выхаживать по земле с оттопыренной нижней губой, словно весь мир обязан ему своим существованием.

– А хер его знает. Мы тут, в сущности, ни при чем. Просто скажем, что нашли Бобби на улице в полном отрубе и хотели ему помочь, понял? Гиллиан и Мишель – свидетели. Скажем, что убежали, когда на нас напали те парни. Они и будут выпутываться.

– Но Бобби загнулся от передозировки.

– Ну и что, может, загнулся, а может, эти психи его кончили. Выбора нет: или мы, или они. Пусть уж лучше они.

Круки посмотрел в окно: солнце всходило над домом напротив. Город оживал. Демоны, о которых они так любили говорить с Кэлумом, попрятались по норам: гости на вечеринке, уличная шайка, Бобби, Гиллиан, Мишель вместе с её Королевским банком. «Надо было все же вставить сучке, – подумал он с горечью. – Хорошенькая, в целом». Солнце светило, жизнь продолжалась.

– Ага, – согласился он. – Лучше они, чем мы.

Кэлуму показалось, что под окном скрипнули тормоза. Затем он услышал стук тяжелых башмаков – двух пар по меньшей мере – на лестнице. «Паранойя, – подумал он, – шалят остатки кислоты. Это просто отходняк».