Текст книги "Производная любви (СИ)"
Автор книги: Ирма Маковская
сообщить о нарушении
Текущая страница: 2 (всего у книги 2 страниц)
– Вам поручили вести расследование? – с долей иронии обратилась я к нему.
Вот уж не думала, что отделению полиции Форкса поручат подобное дело, с которым, кстати, оно сталкивалось впервые.
– Не совсем. Наши полицейские будут помогать с этой задачей Сиэтловскому управлению, то есть, вести патрулирование на многих улицах в городе, общаться с людьми, которые, возможно, видели преступников или ещё что-то подобное, – с горящими от восторга глазами Чарли начал описывать примерный план поручившего им дела.
Я широко улыбалась от представленной мною картины и уже рисовала в своём воображении профиль отца, который идёт по горячим следам преступников, словно ищейка. Звучит, как название новой плохой манги, выпускаемой где-нибудь в Японии.
– Рада за тебя, пап, – с чувством проговорила я, окидывая его взглядом.
Хотя, сколько я проживала с отцом, столько знала его тягу ко всему экстремальному и рисковому. Прыжок с парашютом, сделанный когда-то в молодости, редкие походы в горы с друзьями. Даже обычная рыбалка, проводимая на берегу небольшой реки в компании нашего соседа, была своего рода занятием, испытывающим обоих на прочность. Именно поэтому после окончания учебных заведений, Чарли решил стать одним из тех людей, кто стоит на страже и защищает "свою территорию". И он поистине любил свою работу, поэтому частенько допоздна засиживался на своём рабочем месте, заполняя квартальные отчёты, и в целях соблюдения комендантского часа для подростков – объезжал по нескольку раз весь городок. Конечно, я с трудом мирилась с выбранной профессией отца из-за своего личного интереса в этом, в чём меня поддерживала и мама. Но для него это было, наверное, тем, что в своей жизни он однозначно сделал правильно.
До сих пор не понимаю, как две такие довольно разные личности, как мои мама и папа, смогли вообще заключить между собой какой-то союз. Они не имели общих черт в характере. Рене любила путешествовать без риска для своей жизни, оставаясь в глазах отца жалкой трусихой, а Чарли был немного замкнутым и сложным в общем понимании человеком. У них были одинаковые вкусы на такие вещи, как, например, музыка или книги. Хоть одна тема для разговоров, сближающая их. Но как бы люди не говорили те глупости о том, что противоположности притягиваются, это, к сожалению, всё же не относилось к моим родителям. Они развелись, когда мне было около десяти лет, и вскоре разорвали всякие контакты, которые существовали между ними всё это время. За восемь лет Чарли и Рене созванивались всего несколько раз, и то, чтобы поговорить о проблемах, касающихся исключительно их дочери, то есть – меня. Было обидно видеть их такими – жалкими и одинокими. Но как бы я ни старалась их вновь соединить, ничего не получалось.
– Как дела в школе, Белла? – вдруг спросил Чарли, выводя меня из кратковременного транса.
– Всё отлично, – автоматически отозвалась я, решив не наживать себе лишних проблем. Тем более, сейчас папа в хорошем настроении. Не буду портить ему день такими глупостями.
– Это хорошо. Что с учёбой?
– Ты же знаешь, всё как обычно, никаких кардинальных изменений нет. Гуманитарные науки остаются в том же стабильном положении, как и прежде; точные же – меняют своё местоположение, словно курс валюты на сегодняшний день. Ну а в спорте, кажется, мой результат чуть улучшился – я стала падать не так часто, как это было раньше. Хотя, такое явление всё равно не было настолько явным.
Мы вместе захохотали от сказанных мною слов.
– Больше ничего нового?
– Как видишь. Я слишком скучная и приземлённая, чтобы быть в эпицентре каких-то событий.
Он коротко кивнул в ответ, видимо, осознавая действительность моего положения в жестоком обществе, и перевёл взгляд на располагавшуюся рядом тумбу.
– Кстати, сегодня, буквально несколько часов назад, мне звонила Рене, – вздохнув, сказал отец.
– О чём же вы болтали?
– Да так, минут десять обсуждали разную всячину.
Обычно, чтобы просто поболтать, мама напрямую связывалась со мной, не используя обходные пути в виде Чарли. Может, спустя столько времени они стали хотя бы чуть-чуть дружелюбнее друг к другу? Верилось с трудом, но, всё же, надежда в моём сердце уже нашла своё место.
– На днях она приехала в Орегон вместе с Филом и теперь передаёт тебе "привет", – продолжил он.
После сказанных слов я слегка замялась. Не думала, что мама решит просветить в свои дела бывшего мужа, которому знать о её женихе было вовсе не обязательно. То ли это была незаметная поддёвка в адрес Чарли, то ли она просто не заметила, как проболталась, но я больше склонялась ко второму варианту, который более или менее свидетельствовал о её нередкой наивности и невнимательности в некоторых делах. Вероятность определения того или иного решения матери в разных ситуациях обычно была для меня равна нулю, и всё из-за её резких скачков в настроении и прирождённой непостоянности.
– Спасибо. Передай ей моё приветствие в ответ, – сказала я, – Больше ничего она тебе не говорила?
– Ну, ещё Рене рассказывала о необыкновенном виде и достопримечательностях этого города. О том, как ей там нравится, – произнёс он.
– Ты же знаешь, путешествия – это её стихия, и поэтому она почти всегда упоминает эту тему, – ответила я, пытаясь следом подбодрить отца, – Надеюсь, она там хорошенько отдохнёт и развлечётся.
Чарли слегка улыбнулся и начал собирать со стола грязные тарелки. Когда он ушёл в гостиную, я вымыла посуду и отправилась вслед за ним в комнату. Шум телевизора заполнил собой всю прежнюю тишину в помещении, но мне это не мешало, а наоборот, даже помогало отвлечься от того, что сейчас творилось у меня в голове. К моему удивлению, даже просматриваемый сейчас нами канал, где проходила очередная игра в бейсбол, не вызывал у меня отрицательных эмоций, что обычно присутствовали раньше. Я пялилась на экран плазмы в безуспешных попытках убежать от собственных мыслей, словно это было возможно. Хотя, кто знает, может, удастся избежать этого? Не знаю, помогал новый способ или нет, но уже через несколько минут я с интересом наблюдала за процессом игры так, будто это уже успело стать моим хобби.
Оказывается, бейсбол – вполне увлекательная штука! Вместе с Чарли мы следили за каждым движением профессиональных игроков, что метались по огромному полю с целью обежать все базы и заработать как можно больше очков своей команде, и болели за понравившихся ребят из Чехии. Они были настоящими Асами в своём деле, и когда их игра с китайцами закончилась, мы с отцом слегка заскучали. Транслирование продолжалось и вскоре на поле вышли команды из других стран. Кажется, за весь вечер мы смогли посмотреть ещё несколько игр, но потом, когда нас сморила усталость, мы погрузились в блаженный сон. Первым уснул отец, я же долго сопротивлялась чарам Морфея.
После того, как отяжелевшие веки опустились, силы совсем покинули моё тело, и оно как будто превратилось в тряпичное. Мысли всё ещё скользили в сознании, но очень скоро я безропотно провалилась в темноту. На мгновение ничего не менялось, и мгла по-прежнему окутывала меня, но вскоре, пролетевшей кометой мелькнул какой-то отрывок или кадр, который, будто, вырезали из одной киноплёнки и вклинили в мой сон. Я ничего не смогла разглядеть в том, что сейчас пролетело перед моими глазами, и снова осталась в прежнем положении – успокаивающей меня тьме. Долгое время всё так и продолжалось – моя душа нежилась в присутствии ночи. Прекрасный покой нарушила вспышка проносимых одна за другой картинок, что не исчезли, как в прошлый раз, а теперь услужливо расстилались у самых подножий моего подсознания. Фрагменты были отчётливыми, и я смогла свободно разглядеть их по очереди.
Сначала показалось изображение моего прошлого – наша улица и дом в Сент-Луис, где мы с мамой проживали около пяти лет. Уютный и просторный домик вместе с разбитым на заднем дворе душистым цветником хранили много различных воспоминаний, задумываться о которых заставляли кратковременные наплывы тоски. Преждевременная идиллия прекратилась, когда я застала Рене с любовником, оказавшимся на самом деле её коллегой по работе. Не в силах простить ей обиду за отца, я просто напросто сбежала из дома и уже через десять часов летела первым рейсом к Чарли, о чём впоследствии нисколько не пожалела. Через несколько месяцев мы всё же с ней помирились, но после этого случая взаимосвязь между нами уже не была столь крепка, как раньше. И сейчас, совсем недавно узнав об отношениях матери с неким Филом, я решила просто не думать о сложившейся ситуации, но увидев на это реакцию папы, вновь невольно вспомнила эту историю.
Не успела я сосредоточиться на представленной передо мной картинке, как вдруг её сменила другая – слегка смазанная, но, всё же видимая для меня. Не знаю, что это было, но кадр иллюстрировал меня саму в окружении многочисленных людей. Возможно, проходила какая-то вечеринка или что-то вроде этого. Среди народа я разглядела хрупкую фигурку Элис и мощную – Джейка, а также ещё несколько знакомых лиц – Майка Ньютона, Джессику Стенли и Лорен Мэллори. Своими телами они закрывали какой-либо существовавший до этого просвет между нами, словно хотели заключить меня в плотный круг, сквозь который невозможно было бы пробиться. Я звала их по имени и пыталась выбраться из созданной вокруг меня оболочки, но всё тщетно – они, будто меня не видели, или, по крайней мере, делали вид, что не видят. С каждой секундой я чувствовала сжатие своеобразного круга вокруг себя, и от этого становилось только страшнее. Внезапно что-то поменялось – картинка снова стала расплываться у меня перед глазами и постепенно исчезать, а силуэты людей сливались с обстановкой и терялись в моих глазах. Воздуха в лёгких не хватало, отчего я стремительно начала задыхаться. Темнота чернильными пятнами размывала изображение, словно хотела наполнить ею всё пространство. Мгла пожирала меня и, наверное, хотела полностью захватить в свой плен. От неожиданности я вскрикнула и проснулась.
В комнате, как и несколькими часами ранее, ничего не изменилось. Тихая обстановка и слегка приглушённый свет создавали комфортную атмосферу для философских размышлений и прочих тем, над которыми часто приходится задумываться. Чарли, уткнувшись носом в подушку, мирно посапывал и изредка переворачивался с одного положения в другое. Похоже, одна я, как ненормальная, не находила себе места и уже какую минуту всё ещё не могла перевести сбившееся дыхание в норму. И всё из-за этого дурацкого сна! Чёрт бы его побрал!
Убрав со лба прилипшие от выделившегося пота пряди и внутренне подавив нарастающую с каждой минутой тревогу, я медленно поднялась с кресла и не спеша двинулась в сторону кухни. Казалось, ещё чуть-чуть и воспалившееся сознание затопит волна неконтролируемых эмоций, что уже несколько дней находились, словно под стеклянной колбой, готовой при любом механическом воздействии разлететься на сотни мелких осколков. Всё возможно, причём в моём случае. Надеюсь, стакан холодной воды остудит прежние чувства и сотрёт восстановленные ими грани. Через несколько минут я так и сделала – запила таблетку успокоительного освежающей жидкостью, также для большего эффекта пришлось один раз побрызгать на себя. После этого ритуала, паника уже постепенно отступала на второй план так же, как и толика какого-то необъяснимого страха. Измождённое тело наполнялось приливом новых сил, так необходимых для моего организма. Я уже не чувствовала себя такой разбитой и потерянной, как пять минут назад, и, кажется, вновь ощущала себя частицей окружающего мира, коей была до того, как предалась беспокойному сну.
Усмехнувшись своим мыслям, я поставила стакан и собралась выходить из комнаты. Спустя пару секунд, вдруг постучали в дверь. Странно. Кто бы это мог быть? Уж не соседские ли дети решили в шутку побаловаться? Хотя, кто будет в столь поздний час просто так ломиться кому-то в дом? Маньяк? Вот уж действительно странно. Я стояла на пороге комнаты, не зная, куда всё-таки сделать шаг – обратно в кухню или выйти в коридор. Не знаю почему, но всё-таки я выбрала второй вариант – будь что будет, в конце концов. В дверь, по-прежнему, колотили, только, кажется, приложив к этому ещё больше силы. Думаю, лучше поспешить, иначе этот полуночный гость снесёт дом напрочь.
Я кинулась к двери и, открыв её, замерла в лёгком удивлении. На пороге нашего дома стояла Элис. Выглядела она, мягко говоря, неважно: растрёпанные влажные волосы торчали в разные стороны так, будто подруга только что вышла из душа; прежде милое и беззаботное личико, теперь было угрюмым и каким-то безнадёжно-грустным; одежда, которая в некоторых местах была измазана грязью, сиротливо свешивалась с её сгорбленного профиля. Через минуту Элис наконец подняла на меня глаза, и в тот момент я не увидела её привычно-озорных, с некой хитринкой зелёных омутов, а лишь обычные, словно застывшие глаза, ничем не отличавшиеся от миллионов других пар глаз. У меня было ощущение, что такой взгляд я, кажется, уже видела. Она посмотрела на меня и губы её задрожали, скривившись в ужасную гримасу. По щеке одиноко сползла маленькая слезинка, быстро прокладывая себе солёную дорожку вниз по подбородку.
– Господи! Элис, что случилось? – я, наконец, смогла нормально говорить.
– Эсме... – подруга запнулась на полуслове, мимолётно роняя ещё одну выступившую из её глаз каплю.
После сказанных ею слов, я сразу же поняла причину столь внезапного и критического состояния девушки, в котором она в эту минуту предстала передо мной.
Мать Элис, Эсми МакКартни, в свои не полные тридцать пять лет испытала поистине целый ряд трагедий и ошибок, стоящих ей впоследствии большой цены. Подруга рассказывала, что поначалу её жизнь была совсем не такой как сейчас – богатые родители души не чаяли в своей дочери – умнице и красавице, и баловали её как могли. Природное здравомыслие, железная выдержка и всепоглощающее желание помогать вскоре привели Эсме к её желанной мечте – карьере доктора, о которой она всегда грезила. Из-за ранней кончины родителей ей пришлось переехать из Портленда в Форкс – назойливые, пропитанные грустью, воспоминания о прежней жизни не давали ей покоя. Из рассказов Элис я узнала, что именно здесь она обрела своё счастье и в то же мгновение потеряла его, а, в конце концов, результатом оказалась внезапная беременность.
По словам Элис, тут-то и начались трудные времена для её мамы – мало того что старшим медсёстрам в небольшой Форкской больнице платили настолько мало, что, кажется, даже одному человеку было трудно прокормиться на эту зарплату, так ещё и маленький ребёнок на руках доставлял не меньше хлопот. Спустя несколько лет прохождения всех стадий той разрухи, что творилась вокруг миссис МакКартни и её дочери, судьба видимо решила дать им второй шанс – вскоре она вышла замуж за местного стажировщика, частенько приезжавшего из другой поликлиники в нашу, Сэма Адли, и родила в этом браке прелестного малыша. Думаю, это был из тех немногих запоминающихся и светлых моментов, что всегда грели душу своему обладателю оставшимся чистым следом.
К сожалению, счастье длилось не долго – на одной из тренировок на стадионе, где большую часть своего времени проводил двенадцатилетний Эммет, у него произошла остановка сердца, в результате которой он быстро скончался. Медики обнаружили у погибшего такой диагноз, как порок сердца, вследствие чего при длительных и усиленных занятиях физическим трудом возможно нарушение поступления кровотока к сердечной мышце и полное прекращение кислорода к лёгким. Шокированные такой новостью родители Элисон поначалу были в ступоре, но потом Эсме стремительно впала в беспробудную депрессию и закрылась в себе.
В то время Элис делилась со мной всем тем, что скапливалось у неё на душе за долгое проведённое в такой обстановке время, когда видела свою мать в таком состоянии и ни как не могла ей помочь – приписанные врачом рекомендуемые лекарства и попытка близких растормошить ей совсем не помогали. Периодически миссис МакКартни даже начала прикладываться к бутылке и от этого начинала впадать в долгое забытье, иногда устраивая на пустом месте пьяные истерики. Вскоре всё закончилось тем, что она вместе с Элис ушла на старую квартиру, и подала на развод. Сэм был неглупый мужчина, и поэтому, согласившись на её нелепое предложение, всё равно часто приходил наведывать их. Кажется, он по-прежнему любил Эсме, не смотря на все сложившиеся обстоятельства в их совместной жизни.
С того испытания, данного, наверное, для миссис МакКартни судьбой, прошло около двух лет, но за это время в их семье ничего не изменилось – Эсме всё также скорбила о гибели любимого сына, тем самым загоняя саму себя в угол; Сэм страдал от постоянной картины, когда заходил в их некогда общий дом; а Элис, похоже, постепенно начала свыкатьсяс этой неподдающейся для неё мыслью, хоть и получалось у девушки это с трудом.
Я крепко обняла подругу, пытаясь своей восстановившейся энергетикой пробить её защитную, но уже порядком испортившуюся духовную броню. Пожалуйста, Элис, пожалуйста. В ответ на моё движение она еле заметно дёрнула своими тонкими губами, видимо, пытаясь изобразить подобие хотя бы самой жалкой улыбки на своём лице, но, увы, этот номер со мной не прокатил. Её выдавали глаза, в которых по-прежнему плескалось жгучее отчаяние и боль.
– Так что она опять натворила? – с лёгкой отстранённостью спросила я, пытаясь не навредить ей этим ещё больше.
– За сегодняшний день она выпила одну или две бутылки бренди, из-за чего вновь началась её неконтролируемая вспышка агрессии.
Я замолчала и мельком взглянула на подругу.
– В результате, некоторая часть вещей просто напросто превратилась в уже ненужный хлам, – чуть ли не шёпотом добавила Элис.
– Не думала, что она способна на такое... Ты вызвала скорую?
– Бригада медиков скоро приедет, – сухо ответила мне она.
– Возможно, стоит подключить к этому делу Чарли. Как ты считаешь?
Она на секунду задумалась, но вскоре кивнула в знак подтверждения моих слов.
Я кивнула и, скрывшись за дверью гостиной, отправилась будить спящего отца. Через пару минут я уже растолковывала еле продравшему глаза Чарли всю суть дела, в котором необходима была его помощь в роли местного дежурного копа. Услышав из моих уст короткий рассказ о сложившейся ситуацией с матерью Элис, он немедля собрал все свои силы в кулак и, захватив с собой необходимые вещи, уверенным шагом вышел из дома. Думаю, его помощь будет как нельзя кстати.
Вернувшись в коридор, я обнаружила устало облокотившуюся о косяк двери Элис, которая через слегка прикрытые глаза наблюдала за моими движениями. Видимо, она так была измотана за сегодняшний, ужасно обратившийся для неё, вечер, что просто не могла стоять на ногах. Думаю, стоит предпринять какие-то меры по этому поводу, либо подруга просто напросто через несколько минут отключится и грохнется в обморок прямо в этом коридорчике. Я взяла её под локоть и, пробормотав что-то о том, что ей стоит прилечь, двинулась по направлению к гостиной.
Она тут же вся встрепенулась и весьма уверенно проговорила: – Наверное, мне стоит возвратиться. Я слишком долго здесь пробыла. Спасибо за помощь, Белла, но мне пора.
– Элис, тебе нужно отдохнуть и просто успокоиться. Слышишь меня?
– Да. Но я уже всё решила, поэтому, извини, но я не останусь. Прости.
– Если ты туда вернёшься, чем ты там сможешь помочь врачам, Чарли или своей матери? Что ты можешь там увидеть? – я пыталась остановить её любыми способами. Уверена, картина там сейчас вырисовывается не самая красочная.
– Я, я не знаю, – она всхлипнула.
Я стала поглаживать её по плечу и бормотать что-то успокаивающее. Кажется, она перестала плакать, или мне это только показалось? Дотащив её до своей комнаты и уложив на кровать, я ещё раз взглянула на неё и вышла из помещения. Ну и денёк сегодня – то саму нужно успокаивать, то других. К сорока годам, наверное, вообще седой стану. Удивительно, но факт.
Ноги несли меня на первый этаж, откуда я вскоре направилась на кухню. Тусклый свет мерцал от окна, сквозь шторы которого проскальзывала полоска подступающей ночи. Мне хотелось выглянуть в окно и посмотреть на тёмные улочки, но я решила не делать этого, ибо такая мысль показалась мне абсурдной для человеческого восприятия. Мои мысли тем временем уже были где-то вдали от всего обыденного – слишком много витаю в облаках. Снова погрузившись в свои раздумья, я и не заметила, как уютно сжавшись в комочек, прикорнула на своём стуле.
