Текст книги "Ловушка для примерной девочки"

Автор книги: Ирина Волчок

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 13 страниц) [доступный отрывок для чтения: 5 страниц]

– Ну, вот видишь, как все хорошо, – не дал ей закончить фразу Артур. – Кирка, правда, не сахар, с ним нужно по-особенному… Ну, это я тебе все потом расскажу, постепенно. И вообще, с чего ты так напряглась? Будешь за ним ухаживать – и только. Вполне женское дело. А в остальном… Ты прикинь: я не пью, не курю, не колюсь и по бабам не бегаю. Чего там еще? А! Я обеспеченный человек и буду становиться все обеспеченней. Квартира эта – она же тебе нравится? Шмотки, отдых в хороших местах планеты – это будет, как у взрослых. Скажешь, плохой вариант замужа?

Так нельзя говорить, – вяло запротестовал в ней филолог, – надо – «замужества»». Но это была так, посторонняя мысль. Она мелькнула с краю одной, главной мысли: почему он скрыл? Почему? Почему?

Этому должна быть настоящая причина, а совсем не те невнятные объяснения, которые она просто не поняла.

Почему?

Артур вдруг оказался рядом. Он целовал и гладил ее, бормоча: «Наташка, Наташка, вот увидишь: все у нас будет хорошо! Вот увидишь!» Она сначала отталкивала его, говорила, что так же нельзя, что ребенок – это серьезно, а он… Надо было их раньше познакомить, чтобы разобраться, сможет ли она с ним поладить. Что, она против, что ли? Только так же нельзя! Но он все целовал, и гладил, и трогал ее. И каждое его прикосновение стирало этот вопрос, бьющийся в голове как язык колокола.

И колокол умолк.

Вопрос остался. Сполз в подсознание и залег там до поры до времени.

В ту ночь они с Артуром, даже не разомкнув объятий, мгновенно провалились в сон.

А утром – замороженное лицо Кирилла и его требование, чтобы на столе стояла еда «как у бабушки».

– Чем же его кормить? – растерянно спросила Наташа у Артура.

Он начал с апломбом:

– Я зарабатываю, ты – трать… – Но вдруг, словно что-то вспомнив, оборвал тираду, опустился на корточки перед сидящим с каменным лицом сыном: – Кирка! Я все ел, все вкусно. Ты чего кочевряжишься? Наташа готовит очень хорошо. Не хуже, чем у бабушки!

Кирилл молчал, глядя поверх отцовской головы. Артур некоторое время ждал ответа, потом легко поднялся с корточек, потрепал сына по волосам.

– Ты все-таки поешь… Сам понимаешь: с голоду и умереть недолго. А в субботу к бабушке поедем… Договорились?

– А сегодня что? – отмер Кирилл.

– Уже среда! Еще три денечка потерпишь?

Мальчишка вздохнул и взял в руку вилку. С брезгливой гримасой положил в рот кусок творожной запеканки, медленно разжевал, проглотил, снова положил в рот кусок, уже без кривляния…

– Ну, вот видишь, вкусно же, – усмехнулся наблюдавший за ним Артур.

Кирилл бросил на Наташу косой взгляд, пожал плечами, но есть продолжал.

– Так, я пошел деньги зарабатывать. Наташ, ты все поняла с лекарствами?

– Да, Артур, не волнуйся, все будет хорошо.

– Обязательно погуляй с ним. И не разрешай у компьютера долго сидеть. Слышишь, Кирюха? У компа сидеть не больше сорока минут!

– Слышу, – мрачно ответил мальчишка. – Ты скорее приходи. А бабушке позвонить можно?

– Конечно, можно…

С бабушкой Кирилла, своей свекровью Ольгой Викторовной, Наташа виделась всего несколько раз. Синеглазая шатенка, как и Артур, и Кирилл, красавица. Жена генерального директора самой большой в области агрофирмы, ранее – директора крупного совхоза, переименованного на современный лад и сменившего форму собственности. Владелица загородного особняка, сильно смахивающего на средневековый замок в миниатюре.

Господи ты боже мой, ведь она так помогала Наташе подготовить к регистрации наряд, была такая ласковая, и с Наташиной мамой Марией Павловной, кажется, вполне поладила… А сама скрывала внука!

Ей-то это зачем понадобилось?

Наташа обиделась и рассердилась. Это что же означает: о ней даже не думали, если не посчитали нужным сообщить о ребенке, о котором, как предполагалось, именно она и должна была заботиться? И все это можно объяснить нелепым и явно лживым «забыл, не до того было, не имеет значения»? Забыть сказать о собственном ребенке! Тем более о больном ребенке! Так разве бывает?

Больной ребенок. Артур утром ее предупредил, что может происходить с его сыном: внезапный жар и даже обморок. И все это от малейшего стресса.

Они остались вдвоем. Впервые. Кирилл медленно доедал запеканку, опустив глаза в тарелку. Наташа налила ему чай.

– Кирюша, тебе сколько ложечек сахара положить?

Он посмотрел на нее как на ненормальную.

– Мне нельзя чай, не знаешь, что ли?

– Не знала… – растерянно ответила Наташа. – А что ты пьешь?

Кирилл молча аккуратно положил вилку, вылез из-за стола и пошел из кухни. Наташа растерянно смотрела ему вслед, не зная, что делать. Даже окликнуть побоялась – кто знает, что может оказаться стрессом для больного ребенка?

Однако через пару минут Кирилл вернулся, сунул в руки Наташи какую-то бумагу и снова сел за стол.

Наташа развернула вчетверо сложенный лист. Это была распечатка текста, озаглавленного бюрократически: «Рекомендации по питанию Кирилла». Далее следовала таблица из трех столбцов: «Можно», «Нельзя» и «Ограниченно можно». Почему Артур забыл о такой важной вещи?

– Я тебе сейчас быстро сделаю морковный сок. Да, Кирюш?

Он молча кивнул, водя вилкой по скатерти.

– А потом мы вдвоем сходим на рынок. Ты же один дома не останешься, наверное?

Да что же это такое! Почему у нее все выходит так деревянно? Чего она боится? Кого?

Она чистила морковку и придумывала, как найти общий язык с ребенком. Ничего толкового не придумывалось. Она же совсем, совсем ничего о нем не знает…

– Кирюшка, ты чего все молчишь? Рассказал бы, как бабушка поживает, чем ты у нее развлекался.

– А ты кто? – вдруг подозрительно спросил Кирилл.

– Как это – кто? – растерялась Наташа.

Что говорить? Папина жена? Твоя новая мама? Ох, там какие-то сложности были… Вдруг для него это будет стрессом? Если от нее скрыли его, то что говорили ему о ней?

– Погоди, Кирилл, мне надо позвонить. Срочно! – И она кинулась к телефону в спальне, закрывая за собой все двери.

Артур ответил после первого же сигнала.

– Что-то случилось? – Голос у него был встревоженный.

– Артур, он спрашивает, кто я! Что говорить?

Молчание. Потом неуверенно:

– Может быть, сказать, что ты – его няня? Пока он к тебе привыкнет, а? А потом…

Наташа задержала дыхание, помолчала и как можно спокойнее предложила:

– Может быть, мне лучше действительно быть просто его няней? Как ты думаешь, Артур: мы разведемся, и тогда я могу честно сказать ему, что я просто няня.

– Наташенька, золото мое, не сердись! – почти закричал Артур. – Сейчас просто скажи, как я прошу, а вечером поговорим… Ну, пожалуйста!

Наташа бросила трубку и заходила по спальне, грызя свой недавно выращенный маникюр. Куда она влипла? Разве так бывает? Почему с ней так поступают? Почему, почему, почему?!

Дверь спальни сначала тихонько приоткрылась, потом распахнулась настежь. В проеме возник хмурый Кирилл.

– Я хочу гулять! – заявил он.

– Сейчас пойдем. Подожди в своей комнате.

Получилось резко. Она сама слышала в своем голосе досаду и нетерпение.

Глаза мальчишки расширились и моментально налились слезами. Втянув голову в плечи, он развернулся и понуро поплелся прочь. Наташа спохватилась, кинулась вслед, виновато бормоча:

– Кирюша, не плачь, я не хотела тебя обидеть! Я просто была расстроена, вот и…

Он остановился и, не оборачиваясь, снова спросил:

– Ты кто?

– Няня я твоя, няня, – торопливо сказала Наташа. А вдруг он сейчас в обморок упадет – из-за нее? И что ей тогда делать?

Но, похоже, Кирилл не собирался падать в обморок. Он повернулся к ней и торжествующе затаил:

– Если ты моя няня, то должна меня слушаться!

Так, надо перечитать лекции по педагогике и по психологии. Если бы она заранее знала, что ей предстоит… такое! Ну почему, почему Артур ничего ей не сказал заранее? Он не имел права так с ней поступать!

– Няня не должна слушаться ребенка. Она должна его воспитывать, присматривать за ним, – ответила она как можно мягче.

– Няня – это служанка! – заявил сын Артура и надменно вздернул подбородок.

Наташа дернулась, словно от пощечины. Отвернулась от Кирилла, шагнула в спальню и захлопнула за собой дверь. Ни минуты! Ни минуты она здесь не задержится! Уйдет вот прямо сейчас, только возьмет свои документы – и уйдет.

Она, наверное, и ушла бы. Но как оставить больного ребенка одного в квартире?

Ладно, она стиснет зубы, пойдет сейчас с ним в парк, потом накормит обедом и будет ждать Артура. И тогда – все! Ни минуты!

За дверью слышался шорох и какой-то треск. Ну что там еще происходит? Наташа выглянула в коридор. Кирилл стоял прямо за дверью и обдирал со стены новенькие обои.

– Мы идем гулять, – мельком глянув на него, холодно объявила Наташа.

– А ты говорила – на рынок, – обличающе сказал Кирилл.

– И на рынок тоже…

– Купи клубники и бананов, сделаешь мне фреш, – повелительным тоном распорядился Кирилл, как только они вошли на территорию рынка.

– Хорошо, – равнодушно отозвалась Наташа.

Кирилл с сомнением посмотрел на нее, подозрительно спросил:

– А ты умеешь делать фреш?

Откуда она знает, умеет или нет? Сейчас он опять будет фыркать и презрительно коситься…

– Сначала надо мясо и рыбу выбрать, а фрукты – потом, – сказала она. – Может, тебе мороженого купить, чтобы не скучно было?

– Еще чего! – фыркнул Кирилл. – Чтобы я весь обляпался на ходу? Мороженое надо есть за столом. И вообще, все надо есть за столом.

– Какой воспитанный мальчик, – пробормотала Наташа. – Ну, тогда не отставай и не отвлекай меня.

Кирилл обиженно сверкнул синими отцовскими глазами и насупился.

И потом ходил рядом, как тень – такой же безмолвный и неотвязный. Неотвязный… Если она останется, то этот мальчишка станет ее жизнью. Больше ни на что не останется ни желаний, ни времени, ни сил.

Несправедливо это! Она хотела совсем другой жизни. Она хотела, чтобы у них с Артуром родились девочка и мальчик. И росли бы, любимые и лелеемые ею, веселыми и здоровыми. Артур бы возился с сыном, нежничал с дочкой. Отчитывал бы Наташу за то, что балует детей. Или, наоборот, за то, что слишком с ними строга… А она, уложив детей спать, слегка ворчала бы на кухне за чаем, жаловалась бы мужу, что устала, что дети совсем не оставляют ей времени на себя. Почитать – и то некогда.

А вон что вышло.

Занятая этими мыслями, Наташа накупила столько, что поняла: гулять с такой ношей нельзя.

– Мы сейчас на минутку зайдем домой, оставим там всю эту тяжесть, а потом пойдем в парк, ладно? – сказала она, направляясь к остановке троллейбуса.

– Возьми такси, – бросил Кирилл.

Наташа молча потащила пакеты к стоянке такси. Вдруг ее левую руку что-то дернуло. Она автоматически сжала ручку пакета крепче и оглянулась. Кирилл пытался вытащить из ее руки какую-нибудь из сумок.

– Что ты? – спросила она, с трудом скрывая раздражение.

– Дай я что-нибудь понесу! – потребовал мальчишка.

И тут Наташе стало стыдно. Она поставила пакеты на землю.

– Ты лучше здесь посторожи, а я добегу до машины…

– Давай.

* * *

Артур ехал домой и волновался. После утреннего звонка Наташа больше не тревожила его, а он… трусил. И теперь ему представлялась такая картина: Кирка лежит с температурой, а Наталья ждет с собранными чемоданами.

Почему он был уверен, что лучше поставить ее перед фактом, что у него есть сын? Теперь уже он не помнил всей цепочки рассуждений, но помнил, что вывод был железный: сыну и новой жене ничего не объяснять, они должны сами найти путь друг к другу. Нет, не так. Она сама должна найти путь к его ребенку. И если не найдет – что ж, ее проблема.

Ему не понравилось собственное волнение, когда он вез домой Кирку. Не понравилось, что он кинулся ей что-то объяснять. И так позорно юлил, когда она позвонила. И сейчас откровенно трусит.

План жениться на доброй и неизбалованной девчонке он придумал уже давно. Она должна быть подходящей на роль мамы его сына. Она должна быть благодарна за то, что он… Да за все. Она должна быть тихой, спокойной, покорной. Он видел себя повелителем. Оставалось найти такую девчонку, хотя надежды, конечно, было мало, где они, покорные, в наше время? И когда он увидел Наташу – тут же решил: вот она, примерная девочка. Она всегда будет смотреть на него зачарованными глазами и ловить каждое его слово. То, что он сумел узнать о ней потом, подтверждало его первое впечатление. Он все правильно запланировал.

А теперь он трусил.

Что же делать? Если Кирке сказать, что Наташа – папина жена, вдруг он спросит: «Значит, она – моя новая мама?» А ведь вспомнить страшно, что с ним творилось, когда Вероника исчезла. С тех пор слово «мама» в семье – табу.

Артур стоял перед дверью собственной квартиры, стараясь услышать, что за ней делается. Упрекнул себя, что тянет время: понятно же, что из-за такой двери, даже если бы что-то там и делалось, он все равно ничего бы не услышал. Глубоко вдохнул, медленно выдохнул и осторожно повернул ключ в замке, стараясь, чтобы ничего не щелкнуло.

В доме было тихо, только из Киркиной комнаты доносился тихий голос Наташи. Артур прислушался: судя по интонациям, она читает Кирке сказку. А раз читает, значит, с сыном все благополучно. Артур успокоился, неторопливо переобулся в тапки, тихонько приоткрыл дверь детской и заглянул в щелочку.

Уют, полумрак, засыпающий под сказку ребенок.

Идиллия.

Как больно…

Если бы Ника была такой, как Наталья…

Но его любимая, его ветреная жена – бывшая жена – была антиподом Натальи.

* * *

Он, благонамеренный молодой человек из очень обеспеченной и довольно высокопоставленной семьи, выпускник английского колледжа, в тот день вернулся в Россию и теперь ехал из столицы в родные пенаты. Была роскошная июльская ночь – вернее, слегка за полночь. Он уже подъезжал к повороту в город, как вдруг на дорогу выскочил человек и запрыгал, отчаянно размахивая руками. Артур резко нажал на тормоз, и человек мгновенно прыгнул к нему на переднее сиденье, вопя: «Газуй! Скорее!»

Он, невольно заражаясь чужой паникой, рванул с места, не сразу поняв, что к нему в машину прыгнула девчонка.

А девчонка, извернувшись на сиденье, тревожно смотрела назад. Через некоторое время она облегченно вздохнула, села удобнее и достала откуда-то из-за пазухи сигарету.

– Огонь есть?

– Не курю.

– Фу ты, ну ты! Да мы паиньки? – ехидно пропела она и завозилась в карманах своих узких джинсов, буквально извиваясь на сиденье. Наконец ее возня увенчалась успехом, она прикурила и опять облегченно, со стоном, вздохнула.

Артур покосился на свою пассажирку. Она курила короткими затяжками и стряхивала пепел себе под ноги. Он молча открыл окно с ее стороны. Она коротко глянула на него, хмыкнула, но тут же выкинула окурок в окно.

– Куда вас доставить? – вежливо спросил он, чувствуя, что она его искоса разглядывает.

– Нелюбопытный. Клево. Другой бы уже вопросами заколебал: от кого бежала, да кто такая, да что стряслось… Ты почему такой нелюбопытный?

– Вы так эффектно голосовали, что я до сих пор в себя не пришел, оттого и нелюбопытный, – холодно сказал Артур.

Она хихикнула, похлопала его по плечу и без заметной благодарности сказала:

– Спасибо, мэн, ты меня спас. Скорее всего, от смерти.

– Неужели все так серьезно?

Он впервые посмотрел на нее внимательно. Но разве рассмотришь незнакомого человека в бегущих бликах дорожных огней? Ему не нравился запах попутчицы – от нее тянуло сладковатым дымком. Какая-то конопля, наверное. Да и что порядочное могло выскочить из лесополосы в полночь? Скорее бы от нее избавиться…

– Ну, так куда едем? – уже нетерпеливо спросил он.

– А к тебе нельзя?

– Зачем? Или у вас дома нет?

Она достала новую сигарету, прикурила – зажигалку она больше не прятала, крутила ее в руках.

– Дом-то есть, да там так хреново! Маманька со своим сожителем и их собутыльники. Вонь, грязь, собутыльники лезут… Мэн, а поехали к тебе? Нет, ты не думай, я не в постель напрашиваюсь. Этого от меня еще очень добиваться надо. Я ж вижу, ты упакованный, небось, жилье нехилое имеешь.

– Як родителям еду. Но если вам так необходимо где-то переночевать, отвезу вас в свою квартиру. Правда, там пусто, только диван и стоит.

– Так это же клево! Вези.

Ругая себя на чем свет стоит за опрометчивость, столь ему не свойственную, Артур повернул на дорогу, ведущую к его еще необжитой однокомнатной квартире. Родители только месяц назад подарили ее ему – заманили к себе поближе. А он сразу везет туда незнакомую и очень подозрительную девицу! Где его мозги? Неужели все на учебу истратил?

Пока ехали в лифте на девятый этаж, он немного рассмотрел нежданную гостью. Ничего девочка, можно сказать, вполне в модельных параметрах. И даже, вопреки его подозрениям, не вульгарная – косметики на юном личике почти нет, разве что тушь вокруг глаз размазалась. А когда девица стащила бейсболку, надетую назад козырьком, и тряхнула головой, по плечам, словно мед, растеклись тяжелые пряди медового же цвета, медового же свечения…

– Однако! – открыв дверь, вслух удивился Артур. За то время, пока он защищал диплом, родители и обставить квартирку успели. – Я вас обманул, здесь уже полный уют.

– Да уж, офигеть… Ты теперь меня здесь, небось, и не оставишь, – задумчиво предположила гостья.

– Оставлю, раз обещал, – вздохнул Артур.

Она порассматривала его прищуренными глазами, недоверчиво спросила:

– И что, паспорта не посмотришь?

– Что-то я сомневаюсь, что вы его с собой носите.

– Правильно сомневаешься. Но ты не бойся, хату я не спалю, не обнесу и хахалей водить сюда не собираюсь. Я, как ты уже понял, не из тех.

– Стоп, ты здесь только переночуешь! – Артур от возмущения перешел на «ты», даже не заметив этого.

– Не, я немножко поживу. В конституции что сказано? Каждый гражданин имеет право на отдых. Вот. Считай, что ты меня не только от смерти спас, но и от переутомления невыносимыми бытовыми условиями. Суперски благородно.

Артур смотрел на нее, совершенно не представляя себе, что говорить и как себя вести.

– Зовут меня Ника. Вероника Витальевна Верникова. «В» в кубе, запомнишь?

– Запомню. Пойдем, покажу, где что, – обреченно буркнул Артур и глянул на часы. – Ого! Тридцать пять второго. Давай-ка в темпе.

– Ну-у нет, так гостей не встречают! – Вероника скинула босоножки и уверенно, словно жила здесь уже давным-давно, пошлепала по паркету в кухню. – Ты меня кофеем напои, постель выдай, а потом можешь и к мамочке ехать. Ух ты, какая плита! А гарнитурчик!.. А техники сколько! Хай-тек, холостяцкий рай.

Артур почему-то тоже разулся и в носках прошел вслед за Вероникой.

– У меня здесь вряд ли еда есть.

Но спасенная от смерти и переутомления бытовой неустроенностью девица уже распахнула дверцу «Электролюкса», заглянула в него и, отступив в сторону, рекламным жестом указала на сияющее светом нутро холодильника.

– А это, по-твоему, что, бытовые отходы?

Хм. Мама ни о чем не забыла: свежие овощи и фрукты, сыры нескольких – его любимых – сортов, колбаска, бекончик, яйца, красная икра… Холодильник был забит полностью.

А Вероника уже сновала по кухне, открывала шкафчики, ставила чайник на огонь, выкладывала и выставляла на стол ассортимент «Электролюкса», все время что-то восклицая и приговаривая. У Артура даже голова закружилась – ну и вихрь эта девушка из лесополосы! Прямо торнадо. Он сел на прозрачный стульчик и стал молча наблюдать за деятельностью нечаянной гостьи.

– Слушай, – вдруг спохватилась она, обернулась к нему и замерла с вскипевшим чайником в руках. – А тебя-то как звать?

– Артур.

– Красиво. Стильно. Сильно, – одобрительно кивнула Ника, открывая банку с кофе. – М-м, как пахнет! Сразу видно – не ширпотреб. Не хило тебя шнурки содержат. Папенька-то у тебя кто будет?

– Вот кем он будет, покажет время, может, еще дойдет до самых вершин, – усмехнулся Артур. – А нынче – гендиректор и владелец большого пакета акций «Русского поля».

– Вона как! И, говоришь, еще выше хочет? – насмешливо заметила Ника и вскрыла баночку с икрой. Сунула туда палец и с причмокиванием его облизала.

Артур внимательно проследил за этим процессом, встал и неприязненно сказал:

– Ну вот что, Ника, мне некогда, я поехал. Ты тут ужинай, а белье, судя по всему, найдется в комнате, в шкафу. И вот еще что… У тебя телефон есть? Давай мне его, я срисую номер. Если что – позвоню. И ты быстро слиняешь отсюда, уничтожив все следы своего пребывания.

– Если что – это визит твоих шнуров?

– Слушай, может, у тебя родители и шнуры, и предки, и так далее, а у меня – мать и отец! – вскипел он.

Но Ника не потеряла хладнокровия. Вытянула из-за пазухи телефон на цепочке, сняла через голову, сунула его Артуру, встряхнула своими медовыми волосами и вернулась к процессу насыщения. Причем икру она продолжала есть с пальца.

Артур записал номер ее телефона и, не прощаясь, ушел. Всю дорогу он то смеялся, то злился. Дело в том, что Ника, облизывающая с пальцев икру, пробудила в нем пресловутый основной инстинкт. И в то же время вызвала брезгливость. Впрочем, брезгливость возникла еще в машине, когда он учуял запах сладкого дыма. Но потом был момент восторга – когда он увидел ее необыкновенные волосы.

Слишком разные ощущения вызвала в нем эта девчонка, выскочившая перед его машиной, как черт из табакерки, чтобы не думать о ней.

Следующим утром Ольга Викторовна сказала, что хотела бы съездить с Артуром на его квартиру.

– Мы тебе там сюрприз приготовили, – таинственно улыбнулась она. Пришлось звонить Нике с требованием срочной эвакуации.

– Я-то, конечно, слиняю. Временно. Но учти, икру я съела и банка кофе уже открытая. Да и постельное бельишко распечатано и смято, и полотенца влажные. Ванна у тебя – отпад!

Он не дослушал и молча отключился. Рассказать маме, что уже видел их с отцом сюрприз? И даже оставил там подозрительную во всех отношениях девицу?

– Ма, мне Толян позвонил, они пикник организуют. Между прочим, в мою честь! – соврал он.

– Ну что ж, отложим до завтра.

И Артур поехал в свою квартиру ликвидировать следы присутствия посторонних. Эта Ника, думал он, просто как пиратский корабль – взяла его на абордаж. Где были его мозги? Сам виноват, нечего было подбирать на ночной дороге незнамо кого. Нечего было везти в свою квартиру незнакомую шальную девчонку.

Нечего было засматриваться на ее медовые волосы…

Ладно, она ушла – и все. Нечего об этом теперь думать.

…Ника и не думала уходить. Она лежала на диване, грызла миндаль в шоколаде и смотрела телевизор. В квартире, правда, был порядок, но вид у нее был такой обжитой, словно обитали в ней не один месяц. Даже не вид – дух, атмосфера. Жилище было заполнено Никой.

– А, это ты! – лениво протянула она, даже не делая попытки встать. – А маменька где?

– Тебе не кажется, что ты обнаглела? А если я вызову милицию и скажу, что ты проникла в квартиру без ведома хозяев? – возмутился Артур.

Ника резко села:

– Имеешь право… И упекут меня, несчастную, в тюрьму…

Тут Артур увидел, что на ней нет ничего, кроме свободной черной футболки. Молодой самец в нем отреагировал мгновенно и однозначно. Но злость на себя была сильнее гормонального взбрыка. Он отвел от соблазна глаза.

– Оденься и пойдем смотреть, что нужно купить для восстановления… изначальной картины.

Ника смерила его взглядом с головы до ног и откинулась на спинку дивана, закинув ногу на ногу.

– Ты что, девственник? Или… О! Ты в монастырь собрался! Семинарию окончил, да? То-то, смотрю, не куришь, ко мне вчера даже и не подумал клеиться. А жаль, если в монахи подашься. Ты такой… красивенький.

– Я тебя сейчас просто вышвырну в чем есть! – пригрозил Артур, быстро ушел на кухню и уже оттуда крикнул: – Между прочим, если тебе жарко, включила бы кондиционер!

– Да я только икры баночку оприходовала. Ну, кофе пару чашек выпила, – неожиданно раздался за спиной голос Ники.

Она вошла абсолютно бесшумно, или он оглох от бешеного шума крови в ушах?

– Да ешь ты все, что хочешь! Я только должен знать, что надо купить взамен!

Артур обернулся к ней и забыл, что хотел сказать. Она стояла за его спиной близко, почти вплотную. От нее пахло совсем не так, как ночью. От нее пахло долго нежившимся в пенной ванне молодым женским телом.

Так стремительно, можно сказать, в три шага – машина, квартира, тело – она и ворвалась в его жизнь, такую продуманную наперед, такую правильную, комфортную и безопасную.

В родительский дом он вернулся только утром следующего дня, оставив ей деньги на заполнение бреши, образованной ее вторжением. Она пообещала все привести в порядок и уйти после его звонка. И следы своего пребывания скрыла так, что Ольга Викторовна ничего не заметила. Однако когда Артур позвонил и объявил отбой тревоги, Ника сказала, что уже вполне отдохнула и в его квартиру не вернется.

– Да ладно тебе! Обиделась, что ли? – не поверил Артур. – Давай, приходи, мать больше не приедет…

– Я тебе не девка по вызову! – грубо ответила она и отключилась. И сколько он потом ни звонил, сбрасывала вызовы.

Артур разозлился. Что она о себе думает? За кого она его принимает? Она что, ожидает, что он будет ее умолять?..

И уехал в Испанию – родители подарили тур. Никакого удовольствия. Солнце, море, горы – ну и что? Лоска. Пустота. И вдруг – звонит!

– Ты куда исчез?

– Я в Испании…

– Ух, ты! Ну, тогда пока! – И гудки отбоя.

Он, чертыхаясь, принялся ей звонить. Слава богу, взяла трубку! Правда, после десятого сигнала.

– Я приеду через неделю! Приходи, а?

– Там видно будет, – весело сказала она.

И снова отбой.

Он поменял билет и вылетел домой в тот же день.

…Она появлялась, когда он уже отчаивался ждать, и уходила, когда он думал, что вот теперь-то уж никуда не денется… Такое с ним за двадцать три года жизни было впервые. С ним, кому стоило лишь бровью шевельнуть, чтобы получить понравившуюся девчонку!

И вовсе не потому, что был мальчиком-мажором. Не на денежки клевали девочки – на него самого. А уж если его песни под гитару слышали!.. Кто сказал, что в наши дни девушкам не нужна романтика?

Нике он тоже как-то спел. Про кошку, которая «гуляет сама по себе и лишь по весне с котом». Про то, что «он любил ее, а она любила летать по ночам».

– А мне у «Машинки» больше про изменчивый мир нравится… – Она забрала у него гитару и, неумело взяв пару аккордов, отложила в сторону. – Ну ее, эту музыку. Не интересно.

* * *

Наташа слышала, как приоткрылась и снова затворилась дверь, но продолжала читать. Кирилл уже засыпал. Устал за день: рынок, долгая прогулка в парке – на всех аттракционах вдвоем покатались, в комнате смеха порезвились и вышли оттуда гораздо более близкими людьми. За обедом он даже не вспомнил про еду «как у бабушки», съел и суп, и тушеное с грибами мясо. И фреш бананово-клубничный Наташе вполне удался. Она ненавязчиво выпытала у Кирилла, что это такое. А оказалось, это фруктовый коктейль, взбитый с сахаром и сливками, ничего сложного. Наташа и не такое умела готовить, просто названия не знала.

Она отложила книжку, поправила на Кирюшке одеяло и выключила торшер. Надо идти к мужу, а не хочется…

Он смотрел в окно, одновременно прихлебывая из широкого стакана кефир. Редкий ей муж достался – не пивком рабочий день завершает, а кефирчиком.

– О, вот и ты! – Артур подошел к Наташе, поцеловал ее своими кисломолочными губами в щечку. – Спит?

– Спит, – спокойно ответила она и стала накрывать стол к ужину. – Тебе какой чай заварить?

– С жасмином. Как у вас день прошел? Я весь извелся.

– Заметно, что извелся, – усмехнулась Наташа. – Ни разу не позвонил даже.

– Боялся, Наташ. И… стыдно было.За няню эту. Ты ему что сказала?

– Как ты и велел: я – няня. Он говорит: значит, служанка… – Голос дрогнул от снова всплывшей обиды.

Артур обнял ее, виновато заглянул в глаза:

– Наташка, ну! Ну не обижайся, он еще маленький, дурачок!

Она отвела его руки.

– Ты-то не маленький и… не дурачок. Это ты меня за дурочку принял.

Артур внимательно посмотрел на молодую жену и быстро опустил глаза. Но Наташа успела заметить в его глазах очень странное выражение. Сначала – недоверчивое удивление, потом – гнев, потом – что-то уж совсем чужое, холодное, мстительное… Этот взгляд ее даже испугал.

– Разговор мы продолжим после ужина, – спокойно сказал Артур, садясь к столу. – Я есть хочу, неужели нельзя отложить выяснение отношений?

И Наташа сразу засуетилась, стала накрывать на стол, вынимать из холодильника помидорчики-огурчики, резать хлеб, открывать бутылку с водой. Действительно, что это она? Человек с работы пришел, может, и пообедать ему там некогда было…

Артур исподтишка наблюдал за ней. Наташа не видела выражения его глаз. Если бы видела – испугалась бы еще больше.

* * *

Артур был самым молодым управляющим одного из подразделений отцовой агрофирмы. Но ему подчинялись беспрекословно, и дела в подразделении шли отлично. Артур был убежден, что он – замечательный управляющий, он все делает разумно и планомерно. Ему очень нравились эти слова – «разумно» и «планомерно».

Менеджменту его учили в английском колледже. А еще до Англии – отец, тот учил искусству управления людьми.

«Подчиненные должны очень стараться, чтобы их начальник не изменил о них своего высокого мнения. А начальник должен точно знать, кому похвала на пользу, а кому может заронить мысль: а не лучше ли я своего босса? Балансировать надо для эффективности отдачи. Не унижай напрямую, но давай понять, что уважение еще заслужить надо. Кого надо – приближай.

Кого надо – отстраняй. Но ни к кому не привязывайся и никого не ненавидь. Понимаешь, сын? Главное – не позволяй себе никаких симпатий и антипатий. Сердце держи холодным!»

У него получалось так жить. Никаких друзей – только деловые партнеры. Никаких личных врагов – только конкуренты. Был один дружок детства, Толян. Он его себе позволил.

Не получилось только с Никой. Потому что по отношению к ней его эмоции – все, какие только есть у человека, – бурлили и зашкаливали.

Он был уверен, что с Наташей получится то, чего он хотел: дом, семья, покой и верность. Она создана быть женой, матерью, хозяйкой дома. Вон как все у нее в руках горит – и наготовлено, и настирано, и наглажено. В доме ни пылинки, ни соринки.

А главное – у него никакого шквала эмоций.

* * *

Разговор Артур не стал продолжать и после ужина. Ему это ни к чему, ему и так все ясно. Сначала ушел в душ, долго там мылся-брился. В постели сразу приступил к ласкам и поцелуям. После чего и уснул крепким сном выполнившего свой долг человека.

А она лежала, перебирая в памяти прожитый день, и ей казалось, что этот день был длиннее всей предшествующей ему жизни.

Это был поворот. Она это ясно ощущала. Только не могла понять, куда он ведет.

После того как Кирилл попытался помочь ей нести тяжелые пакеты, ей стало легче говорить с ним. Он словно окошечко в свой мир приоткрыл. Да, спеси в нем много. Но и доброта есть, сопереживание. Ведь маленький еще, а почувствовал, как ей тяжело. И потом весь день, пока не заснул, вел себя как обыкновенный шестилетний ребенок. Избалованный, конечно, но все же слушающий и понимающий, что ему говорят.