Текст книги "Таиландский детектив"

Автор книги: Ирина Баздырева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 6 (всего у книги 17 страниц) [доступный отрывок для чтения: 7 страниц]

С улыбкой, ответив на приветствие, он начал осмотр. Состояние своей пациентки он нашел удовлетворительным, но посоветовал не сидеть на солнцепеке и не переутомляться. Коньяк он принял просто, поблагодарив Катю и шутливо заявив, что это не освобождает ее от выполнения его рекомендаций.

А вот передать свой презент Маоне оказалось сложнее. Из пространных объяснений администратора, Катя поняла, что следует подняться на третий этаж и искать ее там, но оттуда ее отправили на четвертый, уверяя, что Маона именно там, а с четвертого вдруг отослали на второй. Вдоволь набегавшись по этажам, Катя встретила ее с лотком медицинских инструментов, идущей по коридору четвертого этажа. Увидев Катю, она обрадовалась, но предназначенную для нее коробку конфет, смущенно отнекиваясь, взяла не сразу. После, она проводила Катю к выходу где они тепло попрощались.

Уже порядком стемнело и Кате надо было поспешить, чтобы вовремя быть у Саванга. Поймав такси, она вынула из кармана шорт бумажку с адресом и медленно прочла его, от чего развеселившийся шофер еще долго смеялся, качая головой. Такси влилось в общий гудящий, чадящий и поминутно сигналящий поток автомобилей и прочно встало в пробке из которой выбирались по черепашьим медленно. Но ей повезло с шофером. При первой же предоставившейся возможности, он свернул в переулок и принялся петлять по лабиринтам улочек в обход забитой транспортом магистрали, чтобы наконец добраться до указанного фаранго адреса. Пришлось им пережидать и процессию буддийских монахов в оранжевых балахонах, увешанных гирляндами цветов, что неторопливо двигалась под слаженное заунывное пение, повторяя монотонный речитатив под ритмичный бой маленького барабана.

Вскоре такси получило возможность, хоть и медленно, двигаться дальше. Шофер отмахивался от мальчишек, что назойливо лезли чуть ли не под колеса, предлагая протереть стекла автомобиля. Но когда уличные торговцы, разглядев в такси фаранго, пытались всучить ей свой дешевый товар, просовывая в окно то часы, то статуэтки, то связки бус, его терпение лопнуло. Высунувшись, чуть ли не по пояс из машины, он начал ругаться, угрожающе размахивая руками и нетерпеливо хлопать ладонью по дверце. Из узких улочек, где едва могли разъехаться два автомобиля, кое-где освещенных уцелевшими фонарями или светом, падающим из окон одно – двух этажных домов, они выбрались на широкое, свободное шоссе, развив нормальную скорость.

По обе стороны дороги, потянулись коттеджи и особняки с подземными гаражами, ухоженными садами и двориками, обсаженными клумбами роз. Здесь не было пробок, сумасшедшего столпотворения машин и людей. Они попали в тихий респектабельный район Чиангмая. Катя с интересом оглядывалась, уже догадавшись, что Саванг пригласил ее к себе домой.

Такси остановилось на тихой безлюдной улице у двухэтажного особняка. Шофер махнул в сторону ажурной кованой решетки ворот, где на калитке поблескивала при свете фонаря медная табличка и произнес адрес Саванга Ку.

Расплатившись с ним, Катя вышла из машины, подошла к калитке и нажала на латунную кнопку звонка. Такси, развернувшись, уехало, оставив ее одну на пустынной, темной улице. Катя еще раз нажала на звонок, прижимая к себе исписанные листки доклада и немного подождала. Из-за решетки, увитой плющом она видела, что одно окно в доме освещено и позвонила уже настойчивее, но так никого не дождавшись, толкнула калитку и пошла по вымощенной плитами дорожке к дому. Фонарь золотистым светом заливал крыльцо и ей показалось, что входная дверь красного дерева чуть приоткрыта. Она постучала.

Очень странно, что Саванг не слышит ее звонка, ведь он должен ждать ее. Может, обстоятельства его сложились так, что он еще не вернулся? Катя огляделась. Вокруг стояла чужая душная ночь. Такси давно уехало. На улице ни души. Если бы не освещенное окно, Катя не стала бы предпринимать попыток достучаться, и потом, она не представляла, как сможет выбраться отсюда сама. Для того, чтобы снова вызвать такси, нужно было позвонить. Ну, хорошо. Если самого Саванга нет дома, то может быть прислуга или кто там у него есть, пустит ее к телефону, чтобы она смогла вызвать сюда такси. Она принялась стучать. От ударов Катиного кулачка, дверь подалась и тихо отворилась в темный холл.

– Саванг! Эй, есть здесь кто-нибудь! – громко позвала Катя, встав на пороге. – Можно мне от вас позвонить?

Ей ответила гулкая тишина пустого дома. Она нерешительно вошла, пытаясь определить где здесь может быть включатель, как вдруг различила едва уловимый звук.

– Эй! – снова позвала Катя. – Триллер, да и только! – недовольно нахмурилась она, осторожно продвигаясь в темноте в ту сторону, откуда, как ей казалось она, что-то слышала. Ей совсем не нравилось, то что она вломилась в чужой дом и беспрепятственно разгуливает по нему. Неправильно это.

В коридорчике, что выходил в холл, из-под одной из двух дверей пробивался слабый свет. Она постучалась в нее и приоткрыла.

Ожидая ее в своем кабинете, Саванг, видимо уснул, положив голову на раскрытый каталог «Керамика Юго-Восточной Азии».

– Саванг, проснитесь. Мне пришлось задержаться. Вы уж простите, но я угодила в пробку, – подошла к нему Катя, и чтобы разбудить, легонько встряхнула за плечо, но вдруг остановилась, не сразу осознав, что видит перед собой развороченный затылок Ку.

«Но… но это… не может быть Савангом» – думала Катя, озадаченно разглядывая ворот его белой рубашки, влажно блестевший от пропитавшейся темной крови. Ее затрясло и она, зажав рот рукой, преодолевая головокружение и дурноту, начала искать глазами телефон, не смея шевельнуться, не смея снова взглянуть на Саванга. Надо было срочно звонить в полицию. Но в полицию звонить не пришлось, она уже, слава богу, была здесь: в дверях кабинета стоял следователь с труднопроизносимой фамилией. От вида его круглой физиономии с добродушной улыбкой, Катя понемногу начала приходить в себя. Темнели подмышками его рубахи темные пятна пота. Он ободряюще кивал ей.

– Это… это Саванг… – дрожа, начала объяснять ему Катя, показывая на тело китайца, все еще до конца не веря в происходящее. Слова давались с трудом и от того она, едва собираясь с мыслями, пытаясь осознать и поверить в происходящее, медленно проговаривала их. – Я только сейчас приехала… Думала, он спит, а он… не дождался меня… Он…

Следователь кивал и, улыбаясь, шел к ней, вытянув руку, чтобы поддержать, если она вздумает упасть без чувств. А она действительно была к этому близка.

– Со мной все в порядке… – кое-как собралась, взяв себя в руки, Катя и перешла на английский, сообразив, что все это время говорила по-русски.

Она хотел объяснить ему, что Саванг кажется мертв… вот он лежит… но вздрогнула от тихого хлопка, раздавшегося от двери.

Так же, как Катю, он удивил и следователя. Вздрогнув, он с изумлением смотря на девушку, начал оседать и повалился на пол, так и не изменив удивленного выражения лица.

– Это… – Катя топталась на месте, не в силах осмыслить все то, что сейчас, словно на замедленной пленке, происходило на ее глазах. – Но вот и вы… – бормотала она, глядя как под его головой растекается темная лужа крови.

Но почему…? Это был выстрел? Теперь ее тоже убьют? Эти вопросы вяло ворочались в ее сознании, пока она не посмотрела на дверь: кто-то стоял в темном проеме, наведя на нее пистолет. В ней заговорил мощный инстинкт самосохранения, который помог выжить в джунглях. Подчиняясь скорее реакции тела, чем действуя разумно, она швырнула в убийцу тем, что было у нее в руках – листы доклада – и юркнула за старинный письменный стол.

И вот тогда мысли лихорадочно заработали, путаясь, перебивая и налезая друг на друга: до нее с ужасающей ясностью дошло, что теперь ей не спастись, потому что она, как-то по-детски, спряталась от убийцы под стол. И что надо хоть что-то предпринять. Преодолевая бредовый ужас и мутную дурноту, она, заставила себя тихо и по возможности быстро, на четвереньках, миновать кресло с мертвым Ку.

Обогнув его, она увидела провод, спускавшийся со стола и быстро придвинулась к нему. Конечно, настольная лампа невесть какое оружие, но ничего тяжелее книг в кабинете Саванга не было. Отчего-то, Катя решила, что сможет прорваться к двери, запустив в убийцу настольной лампой, что это должно хотя бы отвлечь его, а там как повезет. Вот что он делает сейчас? Почему его не слышно?

Нервничая, Катя напряженно прислушалась: почему так тихо? Может, осторожно выглянуть и посмотреть? А вдруг он держит под прицелом все пространство от стола до двери и только и ждет, когда она высунется? Значит так: она быстро вскакивает, швыряет лампу и бежит к двери.

Катя осторожно выдернула вилку из розетки и, примерившись, с сильно бьющимся сердцем, вскочила, метнув лампу в ту сторону где по ее расчету должен быть убийца. Однако он не затаился у двери, держа под прицелом стол, а склонился над Савангом, стоя, почти в трех шагах от нее, рассматривая кровавое месиво, развороченного выстрелом, затылка.

Лампа с фарфоровой подставкой в виде расписной китайской вазы, мелькнув шелковым красным абажуром, полетела в другую от него сторону и разбилась, ударившись о стену, а Катя, бросилась к двери, понимая, что пропала. Краем глаза она заметила, как убийца неторопливо поднял голову от мертвого Саванга. Вонг? Его ноздри дрожали от запаха крови… Зрелище развороченного затылка, доставляла ему удовольствие… Гиена лакающая кровь. Сейчас он вскинет пистолет и выстрелит, а она не успевала добежать до двери.

Обо что-то споткнувшись, Катя упала, но быстро перевернувшись, увидела то, что сейчас было всего необходимее. Либо ей невероятно везло, либо у нее действительно имелся очень энергичный ангел-хранитель. У руки мертвого следователя, обтянутой замшевой перчаткой, неловко подвернутой за спину, валялся пистолет с навинченным на ствол глушителем. Схватив его и наведя на подходившего к ней убийцу, Катя поднялась, не спуская с него глаз. Он остановился в трех шагах от нее.

– Бросьте пистолет. Вы в безопасности, – негромко сказал Вонг.

– Так же как и они? – кивнула на два неподвижных тела Катя, трясясь от дикого возбуждения, нервно сдувая с лица упавшую прядь волос.

– Нам надо спешить, – буднично ответил он к чему-то прислушиваясь.

Теперь и Катя услышала, приближающийся вой полицейских сирен и встрепенулась: спасение близко. Вонг шагнул к ней и Катя, чтобы сохранить дистанцию, быстро отступила, предупредив:

– Стой, а то пристрелю… однополчанин хренов, – добавила она по-русски, срывающимся шепотом.

Он, опасно исподлобья, глянул на нее и, Катя глазом не успела моргнуть, как он неуловимым, змеиным движением ушел из-под выстрела и, крутанувшись, выбил ногой из ее рук пистолет. Оставшись без оружия, Катя, не долго думая, вылетела в темный коридор, бросившись к приоткрытой входной двери.

Полицейские машины уже тормозили у ворот. Сполохи их мигалок освещали холл нереальным, меняющимся светом, когда сзади ее цепко схватили за плечи, и повалив на пол, тяжело навалились сверху, сжав рот. Она брыкалась, извивалась всем телом, лягалась, слыша часто хлопающие дверцы машин и отрывистые команды полицейских. Она не может умереть сейчас! Не должна! Это не справедливо! Ее лицо было мокро от слез.

Продолжая сжимать ей рот, больно стиснув пальцами щеки, Вонг поднялся, рывком поднял Катю и потащил ее, в противоположную от входной двери, сторону. Она попыталась замедлить его передвижение, зацепившись задником сандалии за порог кухни, куда он ее проволок и кажется, разодрала сандалю еще больше. Он же так вывернул ей руку, что Катя оставила всякую попытку сопротивления и покорно последовала за ним, едва терпя боль и тихо хныча в его жесткую ладонь, запечатавшую ее рот.

Миновав темную кухню, они вывалились в сад. Дом уже наполнился полицейскими. Вонг перестал сжимать ей рот, дав, наконец, свободно вздохнуть и тогда, на бегу, обернувшись к дому, все окна которого теперь были освещены, она закричала изо всех сил. Вонг подхватил ее и перебросил через низкую, сложенную из неотесанных камней, ограду. Перелетев через нее, Катя кубарем покатилась под откос, вниз к шоссе в бешеной круговерти, которая прекратилась только у самой дороги. Кое-как затормозив пятками так, что взрыхлила ими землю, она, пошатываясь, поднялась на ноги. Шатаясь, оступаясь, не в силах определить, где небо, где земля, она кое-как приняла горизонтальное положение. И хоть ее сильно мутило, она побежала, подгоняемая не столько уходящим вниз откосом, сколько представившейся возможностью спастись.

В голове шумело, мир кружился и плясал перед глазами. Позади, слышались нагоняющие ее шаги и, Катя приложила все, оставшиеся у нее, силы, чтобы оторваться от преследования. Было важно первой добежать до шоссе: вдруг повезет и она успеет остановить проезжающую машину, хотя их, за все это время, на дороге не появилось ни одной.

Поравнявшейся с ней Вонг, не сдерживая инерции своего бега, схватил ее за руку, потащив за собой через шоссе, по другую сторону которого, на обочине, под низким деревом, с широкой, густой кроной стоял «Крайслер». Пригнув Катину голову, он втолкнул ее на сидение и захлопнул дверцу.

Кате было так дурно, что она не находила себе места. Вонг, устроившись рядом, рванул с полуоборота заведшуюся машину, на полной скорости выехав на шоссе. Тяжело дыша, Катя склонила голову, между колен, чтобы хоть как-то преодолеть дурноту. Но они неслись по объездной дороге, не снижая скорости и, не тормозя на поворотах, и Катю стошнило. Судорожно сжимая ручку дверцы, она прижалась влажным, от холодного пота, лбом к переборному щитку, безучастно слушая мелодию своего мобильника.

Он звучал как зов из далекого прошлого, безопасного, благополучного и теперь чужого ей мира. Мобильник лежал в ее поясной сумочке и хотя Вонг выглядел невозмутимым, она-то знала, что он не даст ей достать его, и все равно потянула молнию сумочки, достала телефон, который Вонг тут же выхватил из ее трясущейся руки.

Катя в ярости, накинулась на тайца, ненавидя его всей душой. Она хочет туда, обратно, в свою прежнюю жизнь. Это Вонг во всем виноват. Почему, как только он появляется, все рушиться. Она ненавидела его до зубовного скрежета. Злобной фурией, она пыталась вцепиться ему в волосы, расцарапать лицо, изодрать кожу, добраться до глаз. Отпихнув ее, Вонг остановил машину и, когда она вновь в молчаливом бешенстве набросилась не него, перехватил ее руки и, хлесткой пощечиной утихомирил. После тронулись дальше.

Катя горько рыдала, всхлипывая, икая, размазывая по щекам слезы. Он снова разбил ей поджившую было губу, которая мгновенно вспухла и кровоточила. В машине пахло рвотой и Вонг опустил стекло. Они выехали на оживленную улицу, освещенную витринами, фонарями и яркими щитами реклам. Мимо спешили, беззаботно прогуливались, смеялись, разговаривали люди.

Для Кати все закончилось с тех пор, как она увидела Вонга склонившегося над мертвым Ку. Она не понимала и не хотела понимать, почему Вонг медлит с ее убийством, но в то, что это непременно случится, она была уверена, ведь она видела, видела собственными глазами, как он убил полицейского и это он убил Ку. Теперь она опасный свидетель, и если он ее до сих пор не уничтожил, значит что-то хочет узнать от нее, а это означало новый жестокий допрос. Все эти мысли пронеслись в ее голове, пока она пыталась сдержать судорожное икание и всхлипы.

Вонг протянул ей знакомую фляжку. Уверенная, что там разбавленный спирт, Катя, отвернув колпачок, жадно хлебнула коньяк, который не переносила и терпеть не могла. Коньяк обжог горло, перехватил дыхание и, она, задыхаясь, закашлялась. Снова полились слезы. Вонг с силой хлопнул ее меж лопаток, едва не отбив легкие и отобрал фляжку. Она вытерла подбородок и шею. Топик на груди стал мокрым от коньяка, большую половину которого она пролила на себя. Но теперь ей стало как-то все равно. Уличные огни расплывались перед глазами, словно смазанные. Окружающее потеряло свои очертание. Мягкий ход машины убаюкивал, и хотелось вот так ехать и ехать, и чтобы все оставили ее в покое. Она, укаченная ровным ходом машины, едва не уснула, но ее слишком быстро привели в себя.

– Просыпайтесь, – тряхнули Катю за плечо.

Кое-как она разлепила глаза. Крейслер стояла в темном узком переулке, притершись бампером к мусорному баку. Дверца с ее стороны распахнулась и вонь помойки смешалась с не менее, тошнотворным запахом из машины. Движением головы Вонг велел ей выходить. Вот, значит, где ее убьют. Но какое бы острое отвращение не испытывала к себе сейчас Катя, она не желала умирать в этом темном вонючем переулке. Вонг схватил ее за руку и вытащил из машины, захлопнул дверцу, и лишь тогда отпустил. Отбежав от него, она прижалась к сырой склизкой стене, зажмурившись и втянув голову в плечи, приготовилась принять в себя пулю.

Быть может, когда-нибудь на этой помойке, между брошенной машиной и мусорным баком найдут ее тело, обглоданное крысами. Опознают ли ее тогда или полиции будет не до того и они просто закопают ее в яме с такими же безымянными телами. А может Вонг возьмет на себя труд и дотащит ее тело до реки… Бедная мамочка… Но выстрела так и не последовало. Вместо этого ее окликнули:

– Поторопитесь.

Открыв глаза, Катя увидела, что Вонг уходит вглубь переулка. Теперь она понимала еще меньше. Вонг не собирается от нее избавляться? Но он не убил ее и теперь уже наверное не убьет… Катя подумала, подумала и поспешила догнать тайца.

Вонг шарил рукой по кирпичной кладке глухой стены пока в ней, неожиданно, не открылся проем низкой двери, в который он и шагнул. Разумеется Катя не отставала от него, а чтобы не заблудиться в кромешной темноте, она ухватилась за его джемпер, пробираясь за ним на ощупь. Судя по сырости, затхлому запаху земли, стойкому рыбьему духу и по тому, что миновали ряды бочек, корзин и ящиков, они попали на продуктовый склад. Катя опять испугалась. Неужели она, как овца, сама, покорно, поплелась за своим палачом, вместо того, чтобы воспользоваться предоставившейся возможностью и удрать? Но теперь она почему-то знала, что Вонг не убьет ее.

Уверенно двигаясь в темноте, таец остановился и, снова пошарив по стене, открыл в ней дверь. Электрический свет резанул глаза. Катя зажмурилась, но продолжала двигаться за Вонгом, не отпуская его джемпера и когда, немного попривыкнув, открыла глаза, то увидела себя в довольно сомнительной пивнушке. Показавшееся сначала таким ярким освещение, оказалось рассеяным, кое-как пробивавшимся через толщу густого табачного дыма, что сплошной завесою висел под потолком, светом тусклых электрических лампочек. К духоте примешивался застоявшийся сивушный запах пива, табака и какой-то кислятины. Вокруг говорили, визгливо смеялись, играли в карты, ругались. Оглядываясь, Катя с опаской двигалась за Вонгом, прячась за его спиной.

Взглянув на стены, сплошь разрисованные граффити, она старалась больше не смотреть на них: уж больно они были непристойного содержания. Вонг остановился у стойки и тут же в них, с улюлюканьем и свистом, запустили пустой бутылкой. Пролетев мимо Катиного уха, она со звоном разбилась о стену, осыпавшись на пол осколками. Довольно колоритный тип, возвышавшийся за стойкой, ударил по ней кулаком и рявкнул в зал. Вонг повернулся к Кате, шарахнувшейся к немуи сказал:

– Присядьте.

Нехотя, отпустив его джемпер, она послушно опустилась на один из высоких табуретов, стоящих вдоль стойки, спиной ощущая агрессивность пивнушки, так, как-будто за ней распростерлась бездна, а сама она балансирует на ее краю, вот-вот готовая сорваться в нее. Она невольно напряглась, ожидая новой брошенной бутылки, но ничего не происходило и, Катя позволила себе немного расслабиться.

Тип за стойкой оказался хозяином пивнушки и, судя по всему, пользовался непререкаемым авторитетом у посетителей своего заведения. Он просто поражал своими габаритами и был не просто толстым, а жирным. Его огромное пузо погребло под собой тонкий ремешок, поддерживающий джинсы. Сначала Катя подумала, что его телеса обтягивает пестрая линялая футболка, но присмотревшись, поняла, что каждый миллиметр его, колыхающегося торса, украшена татуировкой. Особенно густо она была нанесена на плечах и грудь.

Зло и настороженно смотрели его крохотные глазки, поблескивающие меж тяжелых век и пухлых щек. Слушая Вонга, он жевал зубочистку, торчащую из влажных, по-женски маленьких, губ. Шеи этот человек не имел. Тройной подбородок лежал на темной татуированной груди словно белое жабо, а короткая щетка жестких волос, придавала его голове образ гигантской груши. За его спиной высились полки сплошь уставленные разномастными бутылками со спиртным. Он яростно жевал зубочистку, наморщив узкий лоб.

Катя посмотрела на своего похитителя – ни волнения, ни сомнения, только скупые слова, да жестко сжатые губы, выдававшие напряжение. Попробуй ему откажи. На черных перепачканных джинсах Вонга подсыхала грязь, а к темному джемперу прицепились какие-то колючки. Как же тогда выглядит она сама? Катя осторожно потрогала языком распухшую губу, оглядела свои исцарапанные ноги и поймала на себе, оценивающий взгляд толстяка, задумчиво пожевывающего свою зубочистку. Раньше такое откровенное разглядывание, смутило бы ее, но не теперь и она с вызовом встретила его взгляд, пока он, усмехнувшись, не отвел его.

К барной стойке с нарочитой медлительностью, копируя походку манекенщиц, приблизилась ярко накрашенная девица, чье тщедушное тельце прикрывали две тряпочки. Одна из них – из крашенной кожи – считалась юбочкой. Другая прикрывала отсутствующую грудь и, по-видимому, все время сползала вниз, потому что девица, то и дело, поддергивала ее вверх. Усевшись напротив Кати, так, что Вонг оказался стоящим между ними, это тщедушное создание с издевательской улыбкой разглядывало ее, то и дело, откидывая за спину блестящие длинные волосы, единственное, что было в ней привлекательного.

Неожиданно хлопнув ладонью по стойке, она, что-то потребовала у бармена, но он не обратил на нее никакого внимания. Тогда она встала и, прильнув к Вонгу, провела ладонью по его плечу и руке, зазывно улыбаясь ему ярко накрашенным ртом. Закончив разговор с толстяком, Вонг отодвинув девицу, подошел к Кате и по хозяйски, словно это была его собственность, расстегнул ее поясную сумочку, достав несколько долларов и аккуратно застегнув ее, сунул купюры в пухлую ладонь толстяка. На стойку со стуком был брошен ключ с допотопной деревянной грушей и бармен толстым, коротким пальцем указал на дверь, позади стойки.

Вонг кивнул Кате, чтобы она следовала за ним, но не тут то было. Девица, вдруг, проявила неожиданную прыть, втиснувшись между ними. Толкнув Вонга на табурет, на котором только что сидела, и, обвив его шею руками, она взгромоздилась к нему на колени. Катя растеряно стояла рядом, не зная, что предпринять и, видимо, выглядя довольно забавно, потому что пивнушка откровенно потешались над ней.

Стряхнув с себя девицу, Вонг поднялся, но та неожиданно кинулась на Катю. С силой толкнув ее обратно на табурет, с которого Катя поднялась, что-то визгливо крича, заливаясь громким, натужным смехом, она показывала на нее, обращаясь к залу. Из ее вульгарных жестов, было понятно, что ей не нравилось, что Вонг уходит с ней и, что девица, считает его своим клиентом. Воинственно уперев руки в бока эти два мосла и стакан крови, грозно наступали на Катю.

Пивнушка оживилась: задвигались стулья, послышались выкрики – похоже на них начали делать ставки, как на бойцовых петухов, столь любимых тайцами. Бармен уже принялся расторопно принимать их. Зубочистка возбужденно дергалась меж его губ, словно змеиное жало.

Поднявшийся с табурета Вонг, двинулся было к Кате, но был остановлен толстой, как свиной окорок, рукой бармена, легшей ему на плечо. Тем временем, девица, расставив тощие ноги на высоченных каблуках, чтобы придать себе устойчивость, отвесила Кате оплеуху, выкрикнув, что-то оскорбительное. Вокруг засмеялись. Минуту соображая, Катя смотрела на нее. Надо же, опять ее лупят?! Похоже, в этом Таиланде, будь он неладен, ее собрались лупить все кому не лень…

– Ладно… прорвемся… – процедила она по-русски и когда девица ринулась на нее, намереваясь вцепиться ей в волосы, встала и взялась за табурет.

Пивнушка взорвалась восторженными дикими воплями, предчувствуя нешуточную драку между двумя шлюшками, не поделивших клиента. С девицы враз слетела вся ее бесноватость, и она в нерешительности, остановилась. Вонг, пользуясь ее замешательством, под разочарованный вой и улюлюканье тут же вмешался: стряхнув с плеча жирную руку толстяка, он отобрал у Кати табурет, и поставив его на место, что-то резко сказал бармену. Тот пожал жирными плечами, колыхнув при этом всеми своими телесами и, разочарованно двинул зубочисткой.

А тайская валькирия, после того как Катю «разоружили», теперь вовсю рвалась к сопернице, чтобы взять реванш и поквитаться с ней, пока Вонг не умерил ее пыл, схватив за запястье и сжав так, что заставил ее, страдальчески сморщившись, осесть на пол.

Зрители, в азарте, повскакивали со своих мест, послышались звуки разбиваемых бутылок, в них полетели гнилые овощи. Оставив, попискивающую от боли шлюшку, Вонг, заслоняя Катю, попятился к дверям. Толстяк рявкнул и жестом полководца махнул в зал. Из темных углов, появились, внушающие уважение своим устрашающим видом и вызывая невольное желание считаться с ними, но все же уступающие габаритами своему хозяину, вышибалы. Рассредоточившись по залу, они скрутили особо разбушевавшихся заводил, доступно объясняя им по пути к выходу, элементарные правила поведения. Итогом их педагогического внушения стали выбитые зубы, подбитые глаза и расквашенные носы.

А Катя, спотыкаясь, вслед за Вонгом, поднималась по лестнице, выходящую в узкий коридорчик, скупо освещенной мигающей, вот-вот готовой потухнуть, лампочкой. С каждой стороны на него выходило по три двери. Одну из них Вонг открыл ключом с тяжелой грушей так, что ни разу не стукнул ею. Они вошли в маленькую комнату, почти все пространство которой занимала широкая двуспальная кровать. Вонг выглянул в окно и опустил циновку, и пока он осматривал номер, Катя, повалившись на смятое, затасканное покрывало, провалилась в мутный болезненный сон.

– Поднимайтесь, – разбудили ее, тряхнув за плечо и, когда она села, пытаясь справиться с головокружением, сунули в руки кружку с горячим кофе.

Его знакомы терпкий аромат заставил ее открыть глаза и окончательно проснуться.

– Долго я спала? – уныло спросила она.

– Минут тридцать. Больше позволить я вам не мог.

Катя глотнула кофе и замотала головой – он обжег и без того саднящую рану на губе. Поставив кружку на пол, и чуть не стукнувшись головой о тазик, притулившийся на табуретке в углу, она прижала пальцы к губе.

– Что теперь со мной будет? – спросила она, повернувшись к Вонгу.

– Я отвезу вас в отель. Вам нужно придумать себе алиби на эту ночь, – ответил он примостившись на противоположном конце кровати, по обе стороны которой оставался узкий проход между нею и стеной. Изголовьем кровать упиралось в окно, закрытое опущенной циновкой.

– Но я ведь не убийца? Я никого не убивала.

– Все равно искать будут вас.

– Но почему? – возмутилась Катя. – Ведь если бы не вы, я бы уже давно давала показания полиции… – и тут же прикусила язык, похолодев от страха и проклиная себя за свою несдержанность: разве можно такое говорить Вонгу? Ведь она видела, как он убил следователя с труднопроизносимой фамилией.

За стеной послышался размеренный скрип кровати, протяжные стоны и всхлипывания.

– Если бы вы сейчас оказались в полиции, ваша причастность к убийству уже была доказана, – произнес Вонг, никак не отреагировав на то, что она собиралась сдать его полиции.

Силясь понять его намерения в отношении ее, Катя сосредоточенно рассматривала продавленную спринцовку, валявшуюся на дне таза с потрескавшейся и отбившейся эмалью, и уродливыми ржавыми пятнами. В конце концов, собравшись с духом, она спросила:

– Почему вы не убили меня?

Вонг посмотрел на нее и утомленно потер щеку.

– Почему я должен вас убивать?

Стоны за стеной стали громче и протяжнее, скрип кровати чаще.

– Вы убили Саванга…

– Я его не трогал…

– Вы убили следователя… на моих глазах… Он мог рассказать полиции, что я не виновата в смерти Саванга. Он хотел мне помочь, а вы выстрелили ему в голову и целились в меня. Скажете, что это не так?

– Вы полагаете, вам известно, что произошло на самом деле? Думаю, вы сами ответите на свои вопросы, если попытаетесь разобраться в этом спокойнее и увидите очевидное. Расскажите мне все, что случилось с вами в доме Ку.

Катя кивнула, но прежде чем начать рассказывать, ей пришлось подождать, пока кровать за стеной натужно не скрипнула в последний раз, а протяжные вопли, похожие на крики мартовских котов, не стихнут.

– Я увидела мертвого Саванга, – медленно начала Катя, сосредоточившись на своих воспоминаниях. – Сначала подумала, что он уснул, а когда подошла ближе и увидела… – Катя шумно сглотнула, представив развороченный затылок Ку. – Я не знала что мне делать, мне было не по себе… и я обрадовалась, когда вошел следователь… У меня тогда смутно вертелась мысль звонить в полицию, а тут он… сам появился. Я пыталась ему объяснить про Саванга, но он, видя мое состояние и так все понял… хотел поддержать меня, успокоить…

Взяв с пола кружку, Катя нервно отпила остывший кофе.

– С чего вы взяли, что он хотел помочь? Он что-нибудь сказал вам?

– Н-нет… ничего не говорил, но явно хотел поддержать меня.

– Как это выглядело?

Припомнив, Катя спрятала одну руку за спину, другую же неуверенно вытянула вперед как для рукопожатия.

– И вам ничего не показалось странным?

– Что странного в том, что человек хочет помочь другому?

– Вы подумали, что он бросился к вам на помощь, потому что, так в первую очередь поступили бы сами, – проговорил Вонг. – Теперь вспомните, где вы подобрали пистолет из которого пытались выстрелить в меня?

– С пола, – машинально ответила Катя, а когда Вонг поморщился, призадумалась. – Он… он валялся возле тела следователя. У него еще так нелепо была подвернута рука, а на руке, почему-то, замшевая перчатка… на одной… – потрясенно прошептала Катя.

– Да, – подтвердил ее догадку Вонг. – Все правильно. Он шел к вам, чтобы поддержать вас, как вы и подумали. Но вот вы подаете ему руку, он рывком привлекает вас к себе и в упор стреляет вам в висок. Я же видел его со спины.

Катя смотрела на него расширенными от ужаса глазами. Он так спокойно и буднично рассказывал ей об этом. Все для нее перевернулось, с ног на голову и Вонг из убийцы превратился, в человека, которому она, в который уже раз, обязана жизнью, а страж порядка, у которого она искала спасения, в хладнокровного и безжалостного убийцу.