Текст книги "Остров невиновных"

Автор книги: Ирина Шевченко

сообщить о нарушении

Текущая страница: 5 (всего у книги 31 страниц) [доступный отрывок для чтения: 12 страниц]

ГЛАВА 5

Рыбный ресторанчик с оригинальным для такого типа заведений названием «Золотая рыбка» открылся в год, когда Фаулера демобилизовали. Новое место тут же стало одним из любимых у Джо наряду с «Пирогами», кофейным домиком Шеймуса и сосисочной на пристани. Джоан Гарнер вообще любила поесть, хотя, глядя на нее, вряд ли кто-нибудь мог это заподозрить. Одно слово – ведьма.

В «Рыбку» она вытаскивала Фаулера частенько, и за четыре года у них появился тут «свой» столик в углу, откуда хорошо просматривался весь зал, кроме входа: его загораживал огромный аквариум с карпами. Видимо, именно этих карпов лейтенант и вспомнил сегодня в лечебнице, глядя на их плавающих в пруду собратьев, отсюда и ассоциации с едой.

Второй после карпов достопримечательностью заведения была Милли – яркая фигуристая брюнетка, владелица и метрдотель ресторанчика. Его лицо, так сказать. И ноги. И все остальное, на что приходили поглазеть даже те, кто терпеть не мог морепродукты.

Третьей – приготовленные по особому рецепту жареные креветки.

Четвертой (для Кеннета Фаулера) – поедающая креветок Джо. Она могла съесть пять порций за один присест, и не потому, что порции тут были маленькие, сделать перерыв на отвлеченную беседу, а после заказать еще. Если к концу ужина у Фаулера в тарелке что-нибудь оставалось, она беззастенчиво отбирала и это.

Однако сегодняшний визит в «Рыбку» отличался от всех предыдущих. Креветок Джо заказала всего две порции, да и с отвлеченными разговорами не задалось.

Впрочем, о деле тоже не говорили. Съездят на мол, присмотрятся к Роджеру и Люси и будут знать наверняка. А до этого – что толку строить версии?

Фаулер и сам не знал, на какой исход надеется. С одной стороны, ему хотелось поскорее закрыть дело. С другой – не верилось, что к убийствам причастны подростки. На войне он видел семнадцатилетних мальчишек. Они убивали. И их убивали тоже.

Но то была война. Другая жизнь и мальчишки другие.

С теми лейтенант нашел бы общий язык. Как подступиться к тем, что соберутся к ночи у моря, – понятия не имел. Пытался представить их себе, а видел гогочущих парней, шутки ради подвесивших его, семилетнего, вверх ногами на дерево в школьном дворе. Или себя самого и своих одноклассников накануне выпускного: дури в головах хватало, а у некоторых там ничего другого в те годы и не было.

О чем с такими говорить? Но придется.

В ресторанчике они с Джо просидели дотемна.

Когда над морем взошла луна, а звезды засияли в полную силу, отправились на мол. Точнее, к молу. Молодежь собиралась на залитой бетоном площадке, от которой начиналась уходящая в море широкая каменная насыпь, возведенная еще в позапрошлом веке. Машины выставляли кругом, включали фары, настраивали радиоприемники на одну волну…

По самому молу прогуливались только отчаянные романтики. Чем не испытание чувств – рука об руку, дрожа от ветра и щурясь от брызг, дойти до установленного в голове каменной змеи сигнального огня? А в шторм на мол выбирались безголовые смельчаки. Некоторых вылавливали потом в бухте. Некоторых уносило в открытое море.

Фаулер остановил машину у обочины и, опустив стекло, прислушался к доносившейся со стороны моря музыке, смеху и неразборчивым голосам. Ничего подозрительного. Ничего нового. В их время было так же. Разве что машин поменьше и музыка другая…

– Я подойду один, – сказал он Джо. – Поздороваюсь, спрошу, как дела. Предупрежу, чтобы были осторожнее, наверняка ведь слышали об этом цирюльнике… Присмотрюсь. Если понадобится твоя помощь, подам знак.

– Заодно узнай, что это у них играет. На редкость мерзкая мелодия, не хочу, чтобы мне подсунули это с новыми пластинками.

На самом деле мелодия была еще ничего, легкая и ритмичная. Шагалось под нее хорошо. А вот слова – бред бредом, будто пятилетний ребенок сочинял: я люблю тебя, ты люби меня… Но что подросткам нужно, кроме любви?

Лишь алкоголь и сигареты… Много алкоголя. Больше, чем двадцать лет назад. И сигареты не только с табаком.

Фаулер принюхался, почесал нос, но все равно чихнул. Протиснулся между двумя автомобилями, с владельцем одного из которых был хорошо знаком, а потому сомневался, что мальчишка, веселившийся где-то в толпе, взял машину с разрешения родителя. Или надеялся вернуть в гараж до утра, или плевать хотел на отцовские запреты.

Появление лейтенанта осталось незамеченным. Собравшиеся на берегу молодые половозрелые, но преимущественно несовершеннолетние особи были слишком увлечены собой: танцевали, выпивали, с хохотом что-то обсуждали, целовались, шумно выясняли отношения. Резкий запах вспотевших разгоряченных тел, автомобильных выхлопов, спиртного и курева мешал обнаружить в этом сборище тех двоих, ради кого он сюда пришел, а в лицо он их не знал.

Избрав простейший путь, Фаулер вложил два пальца в рот и громко свистнул.

Человек десять обернулись. Прервали свои, несомненно, важные занятия. Толкнули стоящих рядом. Кто-то оказался так любезен, что выключил радио… Только в одной машине, но стало немного тише.

– Доброй ночи, молодые люди.

Подростки зашушукались. Некоторые отбросили бутылки и затоптали сигареты. Но большинство отреагировало недовольно и нецензурно.

Высокий, почти с Фаулера ростом, юнец отделился от компании, выступив вперед. Вот и парламентер.

– Какие-то проблемы, лейтенант?

– Никаких… э-э… – Имя мальчишки вертелось на языке. Сынок племянницы мэра. Ленни? Мэнни? – Я проезжал мимо…

– Так и проезжали бы! – выкрикнул кто-то из толпы.

Видно, смельчак еще тот, раз кричал из-за спин сбившихся в кучку девиц, старшей из которых не было и шестнадцати. Фаулер определил их возраст по макияжу: девушки постарше обычно уже умеют использовать косметику на пользу внешности, а не во вред.

– Мы что-то нарушили? – Ленни-Мэнни сделал еще шаг навстречу. – Шумим? Так от жилых кварталов далеко.

– Я же сказал, никаких проблем. – Фаулер примиряюще выставил вперед открытые ладони. – Но думаю, вы в курсе последних новостей…

– Момент! – «Парламентер» достал из кармана пачку сигарет и прикурил, показушно щелкнув дорогой зажигалкой. Судя по тому, как его качало, он был здорово пьян. – Нет, – выдохнул с облачком дыма. – Не в курсе. Мы газет не читаем. Правда?

– Правда! Так и есть! – радостно отозвалась толпа.

Толпа всегда радуется, когда у нее обнаруживается лидер и отпадает необходимость пользоваться собственными мозгами.

– Только новый анекдот слышали, – продолжал игру на публику мальчишка. – Сейчас расскажу. Угнала, значит, парочка бродяг машину. Едут на полной скорости через город, и за ними, само собой, тут же срывается полицейский автомобиль. Один бродяга говорит другому: «Посмотри, что там за нами, хвост?» А второй отвечает: «Никакого хвоста! Это же Фаулер!»

Молодняк дружно заржал.

Лейтенант скрипнул зубами.

Драку с несовершеннолетним Раннер точно не простит. Еще и родители за дитятко по судам затаскают. И дядя-мэр наверняка подключится. Пацан это знает, потому и борзеет. Те, у которых папы-мамы-дяди, как правило, так себя и ведут.

– Смешно, – кивнул Фаулер, дождавшись, пока веселье вокруг поутихнет. – Бродяги, значит, машину угнали? Так давайте о них и поговорим.

– А давайте вы поедете, куда вы там ехали? – в тон нему предложил Ленни-Мэнни. – Мы здесь отдыхаем. А хотите поговорить, так делайте это, как положено. По закону. Вы ведь закону служите, да?

– Фаулер! Служить! – вякнул из темноты еще один остряк, и безмозглое стадо опять разобрал хохот.

Выкрики «служить!» повторялись раз десять, и каждый – как экзамен на выдержку. «Это же дети, – говорил себе Фаулер, в то время как лицо его наливалось кровью. – Вот подрастут немного… урою недоносков!»

А сейчас что? Развернуться и уйти под их насмешки? И завтра в городе будет новый анекдот?

Обойдутся.

Хотят по закону – будет им закон. От каждого второго разит виски и ганджей. У девятерых из десяти наверняка нет с собой документов. А он не обязан помнить каждого в городе в лицо, знать, как зовут и сколько там ему лет, и тем более верить на слово в таком важном деле, как установление личности.

Он прикинул, что легко скрутит четверых-пятерых, включая их предводителя. Если повезет, то в суматохе Роджер Кирк и Люси Адамс как-то себя проявят. Тогда и с этим вопросом разберется. А если нет…

Музыка стихла неожиданно. Вместо бодрой песенки из динамиков послышался зловещий шум, свет автомобильных фар на миг погас, чтобы в следующий сделаться в несколько раз ярче, и детишки оторопело примолкли. Вырвавшееся у Фаулера ругательство прозвучало практически в полной тишине.

– Надеюсь, ты это не о моей маме, – походя бросила появившаяся на освещенном пространстве ведьма. И, не дожидаясь ответа, который ей не понравился бы, переключилась на молодняк: – Развлекаетесь? Можно с вами?

Радиоприемники выдали звук, напоминающий предсмертный хрип. Следом со звоном разорвалось несколько бутылок.

Фаулер ругнулся повторно. Мысленно.

Просил же ее! По-хорошему! Но нет, снова примчалась спасать его от злых старшеклассников!

– Доброй ночи, миз Гарнет! – Предводитель тупоголовых пришел в себя и нацепил на физиономию наглую ухмылку. – Тоже проезжали мимо?

– Именно. Но я еще не решила, будет ли эта ночь доброй.

Глаз у Ленни-Мэнни заметно дернулся, но губы по-прежнему кривились в глумливой улыбочке.

– Ой-ой, тетенька, не бейте нас! – запищал он, и дружки поддержали неуверенным смехом.

– Не буду, – пообещала она голосом, идеально сочетавшимся с хрипением приемников. – Я не обижаю малышей. Могу только помочь. Полечить, например.

Щелкнула пальцами (показуха для показушника) – мальчишку согнуло пополам и вывернуло наизнанку… образно выражаясь…

– Пьет много, – объяснила такое решение Джо. – Вредно в его возрасте. Можно еще кишечник почистить… Всем. Процедура бесплатная, но бегать в процессе неудобно, так что не советую даже пытаться.

Стоило признать, с детьми Джоан Гарнет ладила неплохо, но у Фаулера это вызывало только глухое раздражение. Словно опять увидел мир вверх тормашками с того дерева…

– Только посмейте! – взвизгнула какая-то девица. – Мои родители…

– Будут рады узнать, что ты тратишь карманные деньги на ганджийскую дурь, – закончила Джо.

– Ничего я…

– Тогда сама им расскажешь, за какие заслуги парни угощают тебя сигаретками?

– Мы просто отдыхаем, – всхлипнула уже другая девчонка. – Мы не делаем ничего плохого.

– Не оправдывайся! – оторвался на нее приятель. – Завтра она оправдываться будет! Что? – Он выступил вперед, задвинув подружку за спину. – Думаете, вам это с рук сойдет? Мои родители, если что, в курсе, где я и с кем. Ганджу не курю, пью только пиво… Показаний к промыванию нет. Но вы рискните, миз Джо, рискните. Штаны я отстираю, а вы-то потом отмоетесь?

– Ой, она и не от такого отмывалась, – подхватила очередная визгливая девица. – Только пованивает до сих пор. Моя мать столько порассказать может…

Знал Фаулер матушку этой особы, причем не с лучшей стороны. Говоря откровенно, лет двадцать назад ее многие парни в городе знали. Со всех сторон. И что же она теперь может рассказать о Джоан Гарнет?

Он стиснул кулаки от злости. Выпущенные когти впились в ладонь, но он их не убрал. Хватит, уже попробовал сегодня быть милым и дружелюбным…

Нет, на Джо он тоже злился, не нужно было ей вмешиваться. Но девчонка своим заявлением разозлила сильнее. Все они его злили. Малолетки, считающие, что гробить еще не начавшуюся толком жизнь выпивкой и травкой, – это круто. Их родители, бывшие когда-то такими же идиотами, а после, спарившись и наплодив себе подобных, отчего-то возомнили себя лучше других. Добропорядочные, мать их, граждане!

– Заткнулись все, – сказал Фаулер, языком пересчитав клыки.

Негромко сказал. Но его услышали.

И заткнулись. Все.

Потому что у молодняка кроме стадного инстинкта есть еще инстинкт самосохранения. И про закон никто не вспомнил. Толку им его вспоминать, если Фаулер забудет?

Забывать иногда полезно. Или убедить других, что способен на такую забывчивость.

Он расправил плечи, осторожно, чтобы не порвать ставший тесным пиджак, и медленно пошел вперед. Волнующееся людское море расступилось перед ним, а море ощущений и запахов накрыло с головой.

Табачный дым… нестройно стучащие сердца… пульсирующая в венах кровь… сладковатая ганджа… духи, дорогие, должно быть, мамины… едкий пот… виски… ментоловая жвачка… страх…

Какофония звуков…

Разноцветные сполохи…

Он прошел сквозь них, даже не притормозив у двух жавшихся друг к другу огоньков, пахнувших свежим древесным спилом и раскаленным металлом. Не вошедшие в полную силу одаренные всегда тянутся к себе подобным, и не так важно, что их подпитывают разные стихии… В данном случае вообще не важно. Потому что ни от парня, ни от девушки не ощущалось знакомой по двум убийствам магии.

Лишь один раз он сбился с шага, наткнувшись на знакомый запах и образ, но к делу это отношения не имело.

– Я. Проезжал. Мимо. – Слова вырывались по одному, с трудом протискиваясь через сжимаемое спазмом горло. – Увидел…

Нет, пора заканчивать представление.

Глубокий вдох, и легкие наполнились воздухом, надулись, до боли распирая ребра. Выдох – и мир вокруг возвращается в норму. Не мельтешат перед глазами разноцветные искорки, звуки глохнут, и запахи не ощущаются так остро.

И говорить легче. Намного.

– Увидел вас… и подошел, чтобы напомнить… что в городе и окрестностях орудует маньяк… Пока его жертвами становились только бездомные, но… все может измениться. Не советую после темноты покидать дома. Пить и курить дурь – тоже. Заторможенная реакция и заплетающиеся ноги – не то, что спасет вас при встрече с убийцей… Ясно?

Звучит вроде бы убедительно. Завтра скажет то же самое Раннеру, если кто-то из детишек осмелится все-таки пожаловаться родителям, а те – шефу.

– Ясно? – повторил громче.

– Ясно, – вразнобой промычала толпа.

Что мешало им сразу его выслушать? Повыпендриваться захотелось?

Выпендрились. Может, в следующий раз обойдется без дурацких нападок и оскорблений. Хотя Фаулер предпочел бы, чтобы следующего раза не было.

– Ведите себя хорошо! – наказала напоследок Джо.

Его она ни о чем не спрашивала. Без слов поняла ответ. И проверять не стала.

Дернула за рукав: уходим?

Он кивнул. Только еще с одним дельцем разберется.

– Джессика! – гаркнул грозно, и молодняк отшатнулся в едином порыве. – Джессика Кроули, быстро сюда!

Девчонка не вышла – ее буквально выпихнули из общей кучи.

Остановилась в двух шагах, посмотрела, набычившись, снизу вверх, и Фаулер с трудом сдержался, чтобы не выругаться, глядя на ее клоунский макияж и обтягивающую едва обозначившуюся грудь маечку.

– В мою машину, – приказал коротко.

– И не подумаю! – заартачилась мелкая. – Ты мне никто!

– Я тебе лейтенант полиции. Считай, что мать объявила тебя в розыск, а я нашел.

– Так потеряй опять! Я тут с друзьями!

– Джессика, – он наклонился к ее лицу и прошептал почти ласково, – тебе всего тринадцать. Я могу просто вытащить тебя отсюда за шкирку. И твои так называемые друзья будут долго и весело вспоминать, как ты визжала и болтала ногами в воздухе… В машину, бегом.

Не побежала, конечно, – пошла, задрав нос и виляя тощими бедрами, но, по крайней мере, больше не пререкалась. Джо шагала за ней след в след и, кажется, прикидывала, что сделает, если мелкая решится на побег.

Фаулер покидал площадку у мола последним. Снова прошел мимо автомобиля городского прокурора – папаши того самого смельчака, что нападал на Джо, того, что не пьет и не курит и приезжает сюда исключительно с родительского благословения. Не удержался и провел когтем по дверце, оставляя длинную царапину. Может, прокурор Палмер и не возражает, чтобы сынок дышал по ночам морским воздухом, но свою машину точно ему не давал. С утра им будет о чем поговорить.

Джессику тоже ждал интересный разговор.

«Стоим на страже семейных ценностей!» – мрачно усмехнулся про себя Фаулер, вспомнив недавний лозунг городского совета. Открыл заднюю дверцу и без церемоний впихнул девчонку в салон.

Облокотился на крышу автомобиля, запрокинул голову и посмотрел на звезды. В первый миг они виделись размытыми тусклыми пятнышками, но постепенно уменьшились до ярких и четких точек. Когти снова стали ногтями, перепонок между пальцами почти не чувствовалось…

Отпускало.

– Псина тупая! – Джо со злостью ударила кулаком в плечо.

Фаулер и не думал возражать. Псиной он действительно был не самой умной. И добродушной по своей сути – не белой, но вполне пушистой.

Об оборотне в граничном состоянии такого не скажешь.

Не человек и не зверь – существо, сочетающее в себе качества обеих ипостасей. И качества, по мнению многих, не лучшие…

Фаулер плевать хотел на такое мнение. На пороге оборота он был сильнее и быстрее, чем человек и пес, вместе взятые. Не мешало сопротивление энергетических потоков, чувствительность обострялась до предела. Несколько раз это спасало жизнь и ему, и тем, кто был рядом. А все эти сказки о берсерках – для писак и киношников. Он не терял над собою контроля. Не накрывала его туманящая разум ярость… Не по этой причине…

– Какого ты это устроил? – продолжала ругаться Джо. – Малолетки чуть от страха не обделались!

– Ты им то же самое обещала, – отмахнулся он вяло. – Или навалить в штаны от ведьмовской порчи приятнее?

– Во-первых, я просто пугала. Во-вторых, порчами не занимаюсь.

– Угу, прости. От структурного плетения.

– Идиот. Ты представляешь, какой скандал разразится, если завтра их мамаши и папаши побегут к Раннеру? Свирепая псина чуть не загрызла бедных деточек!

– Явление злобной ведьмы опускаем?

– Злобная ведьма – частное лицо. И… не от такого отмывалась… – Она махнула рукой. – Хоть не зря? Я правильно поняла, Кирк и Адамс на трупах не отметились? Или, – кивнула на мол, – их там не было?

– Были. Не отметились.

– Ясно. Тогда… будем искать.

– И все? – удивился он.

– А что ты хотел услышать?

– Что есть и хорошая сторона.

– Есть. – Джо криво усмехнулась. – Я убедилась, что не зря не ходила в свое время на мол. Ни с тобой, ни с кем-нибудь другим. Ну и девчонку забрали. Ей там тоже делать нечего.

Джессику следовало отвезти домой, что Фаулер и собирался сделать, не обращая внимания на проклятия, доносившиеся с заднего сиденья. Ни магом, ни ведьмой девчонка не была, чтобы ее слова могли навредить, да и запасом брани обладала весьма скудным, но слушать ее всю дорогу до города и уже в городе было неприятно. Нет, самого лейтенанта Джессика не оскорбляла. Почти. Джо не упомянула ни разу, словно той и не было в машине. Ругала она дом, в котором ей тошно, и мать – дуру, овцу и суку… и еще много слов, ни одного из которых Кристин не заслуживала.

– Слушай, Кен, – не выдержала Джо. – Ну не хочет ребенок к маме. Давай ее к бабушке отвезем? На работу, а?

Если Джессика продолжит убегать из дома и шляться в компании юных алкоголиков и курителей ганджи, через несколько лет вполне может оказаться у бабушки Эдны «на работе» – в женской тюрьме.

Фаулер не подозревал, что у Кристин проблемы с дочерью. Не интересовался, честно говоря. Джессике ведь он действительно никто: нет такого определения родства, как бывший муж матери. К тому же бывшим он стал уже давно и мужем был недолго.

Спроси его кто-нибудь, чего ради он женился всего в двадцать один на едва знакомой девушке, ответил бы одним словом: «Психанул». Через год с небольшим психанул еще раз и развелся. Вины Кристин в случившемся не было. Это сам он долго еще чувствовал себя виноватым. Пресекал слухи, затыкал рты любителям поговорить на тему «Все бывшие – стервы»… Какая из Крис стерва? Хорошая она. Просто хорошая, ничего другого о ней он сказать не мог или не помнил уже. Наверное, она и замуж за него вышла из-за этой своей хорошести – не решилась отказать, чтобы не обидеть.

Неправильно так? Неправильно.

Зато развод прошел тихо и мирно.

Он жил себе как-то. Неплохо даже. Кристин – еще лучше. Через два года сошлась с Джимом Кроули, они поженились, купили дом, Джессика родилась… Не то чтобы Фаулер особо интересовался, но город не настолько велик: вести долетали. То с Эдной пересекался по делам, то с Джимом в баре – почему нет? Могли выпить пива, перекинуться парой слов. С Крис при встрече не шарахались друг от друга, тоже болтали, бывало. Если кто-то не понимал – его проблемы.

А после – война. Три года, спустя которые Кен Фаулер возвратился на остров. Джим – раньше. Только не к жене и дочери, а на городское кладбище. Но брат Кристин вообще не вернулся, остался на материке: общая могила и стела с тремя десятками имен.

Крис пришлось нелегко, особенно в первый год, когда приходилось ухаживать еще и за больной матерью, и однажды Фаулер просто зашел узнать, не нужно ли ей что-нибудь. Не чужие ведь люди, да?

Он помогал с организацией похорон, когда мать Кристин все же умерла после долгой болезни, иногда выручал с мелким ремонтом и передвигал мебель, пару раз забирал Кристин из магазина с крупными покупками… Ничего особенного. И какой-то близкой дружбы у них за эти годы не сложилось, так что неудивительно, что Крис не жаловалась на дочь. Она и жаловаться не умела в принципе…

В двух кварталах от дома бывшей жены Фаулер увидел телефонную будку и остановил машину. Чутье подсказывало, что следует предупредить о предстоящем визите, и не обмануло: судя по растянутому с зевком «алло», до звонка Крис спала и не подозревала, что у нее есть причины для волнений.

– Привет. Это я.

– Кен? – Она удивилась, но еще не насторожилась. – Ты знаешь, который час?

– Знаю. – Он посмотрел на часы. – Джессика спит, наверное?

– Она ночует у подруги… А что? Почему ты…

– Я только что забрал ее с мола.

– Морские боги! Как она там… Как она?..

– Все в порядке, Крис, – перебил он. – Правда. Просто подумал, что ей еще рано гулять в таких местах.

– Она…

– Не пила и даже не курила. Надеюсь, моему нюху ты доверяешь? Лишь немного переборщила с косметикой, это легко исправить водой и мылом… Но мне не нравится ее настрой. Вы поссорились?

– Нет… – Слишком неуверенно, чтобы он принял это за правду. – Просто привези ее, Кенни. Пожалуйста.

– Да уж поверь, – проворчал он, – себе не оставлю. Буду через две минуты.

Война с Дарнией не входила в планы Джима Кроули. Он рассчитывал на долгую и счастливую жизнь в кругу семьи и, видимо, думал не ограничиваться одной только дочерью, а завести со временем еще парочку ребятишек, поскольку дом купил слишком большой для троих: двухэтажный, в хорошем районе, с зеленым газоном перед крыльцом и просторным задним двором, где рядом с детской площадкой успел до войны вырыть яму под бассейн. Так она и осталась там, огороженная и накрытая брезентом…

– Выходи. – Фаулер открыл Джессике дверцу. – И не вздумай перебудить соседей своими воплями.

Кристин ждала под фонарем на ведущей к дому дорожке. Бросилась к дочери и отпрянула, когда девчонка подняла размалеванное лицо.

– Джесси… – простонала, прижав ладонь ко рту.

– Что, мамочка? Выгляжу как шлюха? Прямо как ты, да? Все говорят, что я на тебя похожа.

Фаулер еле сдержался, чтобы не отвесить девчонке подзатыльник.

Да, Крис и Джессика действительно были похожи: одинаково светлые волосы, голубые глаза. Кристин и сейчас была такой же стройной, как в старших классах, а Джессика со временем обещала стать такой же высокой, как мать. Но Крис никогда не красилась так жутко и никогда не вела себя так нагло.

– Иди в дом, – попросила она дочь.

Именно попросила. Странно, что не добавила «пожалуйста».

– Что у вас произошло? – спросил Фаулер, когда Джессика пошла к крыльцу.

– Ничего. – Кристин выглядела потерянной. – Ничего такого…

– Кр-рис! – рыкнул он раздраженно. – Или выкладывай как есть, или скажи, что это не мое гребаное дело.

– Нет, я…

– Ты так не скажешь, – усмехнулся он невесело. – Слишком боишься обидеть других. Зато позволяешь обижать себя.

– Ты не понимаешь. Джесси… Она расстроена из-за нас с Эриком…

– С Эриком? – удивленно переспросил Фаулер. – Кто это?

То, как стремительно она покраснела, было видно даже в едва разбавленной тусклым светом тьме.

– Эрик Грайн, – выдавила, смущаясь, словно до сорокалетия ей оставалось не два года, а двадцать два. – Ты не знаешь, он неместный. Приехал весной, их фирма устанавливает новое оборудование на электростанции… И мы встречаемся. Уже три месяца… Прости, что не говорила.

– Ты и не должна была.

– Наверное, и Джессике говорить не нужно было. Она очень любила Джима и теперь думает, что я предаю его… Возможно, она права. Я действительно подаю ей не лучший пример…

Тут он уже не выдержал:

– Знаешь, Крис, я всегда считал тебя слишком мягкой, но, кажется, ты просто дура. Джим был отличным парнем и, уверен, прекрасным мужем и отцом, но его нет уже шесть лет. Сомневаюсь, что Джессика так уж хорошо его помнит. А любит она только себя. Ее устраивает мать-прислуга, которая выполняет каждую ее прихоть и терпит капризы. Конечно, ей не хочется, чтобы ты тратила время и силы на кого-то еще. И плевать, что у тебя могут быть свои желания и потребности.

– Она…

– Она хочет, чтобы ты чувствовала себя виноватой. Будет больше поблажек, больше карманных денег, меньше упреков… Играет в обиженную дочурку, а ты идешь у нее на поводу. Она просто паразитирует на тебе. Понимаешь? Эта маленькая зараза просто…

Пощечины он не ожидал. Не от тихони Крис.

– Не смей оскорблять мою дочь! – шипела она ему в лицо, пока Фаулер недоуменно тер щеку. – Тоже мне специалист по семейным отношениям! Кто сам ни хрена не может – тот учит других, да?

Он молча развернулся и пошел к машине.

– Слышала? – спросил у дожидавшейся в салоне Джо. – И что это было?

– В такие моменты я рада, что не могу иметь детей, – отозвалась она задумчиво. – Кажется, от этого тупеют.

– Что?

– Материнский инстинкт заглушает голос разума.

– Нет, ты сказала…

– Поехали, Фаулер, – вздохнула она. – Уже поздно, спать нора.

Он завел мотор, но о своем вопросе не забыл.

– То, что ты сказала о детях, – это правда? – спросил, когда машина тронулась с места. – Ты никогда не говорила…

– Зачем? Ты – доктор?

– Нет, но…

– Поверь, мои проблемы со здоровьем – не самая увлекательная тема. У меня еще десны иногда кровоточат и запоры случаются… Просто отвези меня в башню, ладно? Я нашла книги о ритуалах, но они без иллюстраций, так что с ходу отыскать похожий на наши убийства не получилось. Надо читать, а текста много. Завтра с утра продолжу. Но для этого нужно выспаться…

Если Джоан Гарнет хотела избежать разговора, ей это обычно удавалось.