Текст книги "Великий закон доктора Строптизиуса"

Автор книги: Ирина Сергиевская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 3 (всего у книги 3 страниц)

– Так. А позвольте спросить, что сие означает? Чем учреждение ваше занимается?

Вита молчала, подавленная коварством собеседника – что такое "ВНУХИ" она понятия не имела.

– Вот так-то, кисуля, – развязно подмигнул Сумароков-Эльстон. – А говорите: ах, работа, работа!

– Слушайте, не приставайте ко мне, – умоляюще попросила Вита.

– Значит, я не произвожу на вас никакого впечатления, как мужчина? расстроился Сумароков. – А вы знаете, что моей благосклонности добивались королевы, инфанты, богатые горожанки и зажиточные крестьянки? Я никогда не скрываю – у меня было мно-о-ого интересных предложений. Но я всему предпочитал тихие досуги! Например, карточные фоукусы. Женщин я всегда презирал. Но они... они просто носили меня на руках! Меня так и прозвали, милая моя, – орел!

– Абсолютный орел! – с восторгом поддержала нежить.

Экскаватор подбирался все ближе и ближе. Земля под сараем начала подрагивать. Слышна была отдаленная ругань рабочих.

– Чуете? – осмелела Вита. – Жизнь идет! Через пять минут вас сроют с лица земли!

– Ну и ладушки, – надул щеки Сумароков-Эльстон. – Не обижайся, девица. Мне плевать, когда нас сроют – сейчас ли, через час ли. Вечность ведь впереди! Мне лишь бы тихий досуг провести. Пхе-пхе, слышу шаги. Это идет завскладом Павел Трофимчук, конечно.

Вице-президент достал из папки докторскую мантию и с помощью нежити облачился в нее.

– Поспите, герр Доктор, – велел он Строптизиусу. – Дайте мне поразвлечься! Я сам поговорю с этим юношей. Входи, Павел Петрович, открыто!

И появился принаряженный Трофимчук. Он стащил с головы шапку и в пояс поклонился нежити.

– Amen, сын мой, – звучно сказал Сумароков. – Подойдите ко мне. Не удивляйтесь метаморфозе, которая произошла с моей внешностью. Мы, ученые, еще и не такое можем!

– Ясно. Понял. Фяномен, – медленно кивнул Пашка. – Превратились, значит. А я вот в гости зашел. Мимо иду, дай, думаю, на огонек загляну к дружкам моим.

Трофимчук говорил, глядя в пол и не двигаясь.

– Здравствуйте, Павел Петрович! – громко сказала Вита. – Спасибо за то, что вы организовали мне знакомство с интересными людьми!

– А! – глянул на нее Пашка, и подобие улыбки промелькнуло на его лице. Сиди теперь тут. Здесь тебе самое место, среди привидениев.

Он сделал два шага вперед и, продолжая смотреть в пол, тихо сказал:

– Поговорить бы нам с вами, профессор. С глазу на глаз.

– А от кого нам прятаться, мой юный друг? Давайте при всех! Выкладывайте, чего вам надо.

Пашка стрельнул по сторонам глазами и смущенно сказал:

– Мне бы, господин академик, сначала узнать, все ли вы можете? Вроде как бы доказательство получить. А то ведь обманете, посмеетесь надо мной.

– Вы радуете меня, Трофимчук! Вот он, дух сомнения! – сказал Сумароков, указывая пальцем на Пашку. – Держится в человеке благородное недоверие ко мне! Но в глубине души, Павел Петрович, вы не такой. Вы восторженный. Вы – фанатик. Вы – поэт! Скажите, Трофимчук откровенно – вы, наверно, до сих пор думаете, что на небе живет бог, а под землей – черт? А люди – посередине между ними, пхе?

– Гэ-э-э-э! – хитро подмигнул Пашка Сумарокову. – Шутите, товарищ академик! Мы, ученые, давно знаем, что ни бога, ни черта нет.

– Тем более приятно, – вкрадчиво сказал Сумароков, – исполнить вашу заветную мечту. О-ох! – он погрозил пальцем Трофимчуку. – Я ведь знаю, чего вы хотите!

– Каждый на мечту имеет право, – закраснелся Трофимчук. – Желаете послушать?

– Не желаю. Я и сам все знаю. Вы хотите быть чем-то вроде бога. Так сказать, чтобы вам было понятнее, заведующим всей Природой. Вы желаете узнать мой, то-есть Строптизиуса, Великий Закон, – Сумароков закашлялся от тихого смеха. – Пхе-пхе-пхе.

– Уж мне, ваше величество, – возвысил голос Паша, – ничего больше не надо!

– Идите, Трофимчук, – властно сказал Сумароков. – Я назначаю вас заведующим Природой. Вы кто по профессии? Завскладом? Ну, вам карты в руки! Представьте Природу в виде большого склада. А себя самого – в виде бога Саваофа с ключами.

– Ха-ха-ха-ха! Поздравляю вас, гражданин заведующий всем! оскорбительно засмеялась Вита.

Сумароков повелительно махнул ей рукой и продолжил:

– Я, Павел Петрович, сам был заведующим Природой, но моя Натура возмутилась против нее, и произошел конфликт, вследствие чего – ПШИК. Я стал бессмертным. Мы тут все бессмертны. Это дуракам кажется, что бессмертие зарабатывается потом и кровью. Не верьте, Паша! Я вам, как почетный Заратустра и самый главный инженер, говорю: бессмертие выпадает на долю тех, кто меньше всего об этом заботится.

– Пшик, говорите? – заморгал Пашка. – А как это?

Тут совсем близко взревел экскаватор.

Сумароков прищурился на Трофимчука и веско сказал:

– Пашенька, Афродита родилась из пены морской, Афина-Паллада из головы своего мудрого отца Зевса. Относительно вашего происхождения у меня тоже нет никаких сомнений – вы родились прямо от еловой чурки. Но вы все равно идите, Паша, дерзайте! Я ведь знаю, что вы перво-наперво устроите.

– К Дусе пойду, – опять закраснелся Паша. – Обрадую мамулю.

– Гуляй, гражданин заведующий! – залихватски крикнул Сумароков. Вселенский запой! Какая мысль! Но больше всего, Паша, вам хочется не этого. Самое сладостное ожидает вас завтра, поутру. Вы этаким петухом войдете в кабинет директора и скажете ему: "Ку-ку, начальничек!"

– Ну и скажу. А что он мне сделает? Гэ-э-э-э!

Паша не ва силах сдержать своей радости, смело посмотрел в глаза Сумарокову.

– Идите, мой еловый дремучий друг! – торжественно воскликнул тот. – А то через пять минут экскаватор сроет. Я, как великий прораб, фельдмаршал, адмирал, председатель всех организаций и директор всех магазинов, благословляю вас. Теперь вы, единственный из людей, знаете Великий Закон доктора Строптизиуса. Запомнить его легко: "В нашем деле главное ПШИК".

– Главное – пшик, – как эхо, повторил Паша. – Пшик – главное. Пшик, пшик...

– Абсолютный орел! – фыркнула Вита.

– Rara avis, – важно промямлил спящий Строптизиус.

– Гэ-э-ээ-э! – вдруг подло захохотал Трофимчук, показал всем язык и убежал.

Стены затряслись – настырный экскаватор подступил уже вплотную к сараю.

– Гараж, что-ли? – спросил снаружи чей-то голос. – Сносить его будем, или как?

– Да, да! – закричала Вита. – Сносите его!

Трухлявый потолок легко треснул и провалился. Пыльная колючая волна перевернула Виту. Перед глазами замелькали лица Сумарокова-Эльстона, Строптизиуса, Прохладного, Пустоцвета. Последним проплыл по пыльной реке Трофимчук, сидя в деревянном чемодане, усыпанный бумажными цветами.

– Куда вы теперь-то, ничтожества? – крикнула вслед тающей процессии Вита.

– Ubi bene, ibi patria, – промяукал Строптизиус.

ЭПИЛОГ

Пашка Трофимчук, как на крыльях, летел к Евдокии Никитичне. Ему хотелось крикнуть:

– Природа, я заведую тобой!

Но он решил приберечь это на завтра, а сегодня выпить. И он действительно напился. Пьяный, гордый, победительный, выскочил в исподнем на мороз и грозил луне, звездам, домам, дворцам и набережным, обещая завтра навести во всем порядок. За это и за нецензурную брань прохожие хотели побить Пашу. Он, как всегда, чутко уловил намерение и, как всегда, молча лег ничком, обхватив голову руками. Люди посмотрели на него, плюнули и разошлись. Евдокия Никитична унесла его в дом.

Наутро Трофимчук понял, что самый главный инженер, Заратустра и директор всех магазинов обманул его. До Пашки, наконец, дошло страшное значение слова "ПШИК". Он понял, что никогда не будет заведующим Природой и не сможет никому сказать "Ку-ку" безнаказанно. Оставалось только одно жениться на Евдокии Никитичне. Надо же было, наконец, купить новую мебель, починить ботинок! Но Трофимчук недооценил вице-президента всех обществ и генералиссимуса Сумарокова-Эльстона. Тот подстроил ему последнюю пакость: фамилия Трофимчук исчезла из паспорта. Вместо нее было четко написано другое имя: Конрад Оттович Упырный.

Супруги Упырные живут дружно. У Конрада Оттовича появилась новая страсть – он обшаривает старые сараи, склады, гаражи, предназначенные на снос. Втайне он надеется найти еще один заповедник Тихих Досугов.

Вита Морошкина после встречи с нежитью непонятно как очутилась в своей комнате. Ей даже показалось, что все это ей, как всегда пригрезилось. Правда, воспоминание о губернаторе всех островов неприятно колет ее. Но она не боится вспоминать Сумарокова-Эльстона и часто в лицах изображает все, что видела в сарае на капустном поле.

Михеля Вервольфа зовут теперь Миша Волков. Он учится в средней школе и хочет стать электромонтером.