Текст книги "Любовь по алфавиту"

Автор книги: Ирина Шувалова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Ирина Шувалова
Любовь по алфавиту

Аромат

Она на секунду остановилась, прежде чем открыть дверь. Нахмурилась и по привычке дернула плечами. Непонимание, брезгливость и покорная усталость смешались в этом движении, создавая вязкий коктейль эмоций. Уже месяц она получала щедрую порцию этой смеси каждый вечер, возвращаясь домой. Но открыть было нужно. Не ночевать же на пороге. Ехать в гостиницу не было сил, рассказывать о происходящем подругам она попросту боялась: вдруг решат, что она не в себе.

Внутри ее ждали.

Тот, кто не дает ей жить спокойной привычной жизнью. Прячется по углам, сидит в ящиках письменного стола, висит на шторах, ввинчивается в мозг ржавым гвоздем, изводит и лишает сил.

День, когда он впервые появился и нагло, с претензией обозначил свое присутствие, девушка прекрасно помнила. Непримечательный вторник. Рутинные сборы на работу. Рефлекторное нажатие на помпу флакона любимого аромата. И снова лишь размытые его очертания, отдаленное эхо парфюма, который она всегда брызгала «на удачу». Шлейф пряной, терпкой вишни, насыщенный, плывущий по воздуху, словно музыка бордового цвета. Эта вишня всегда придавала ей сил, но сейчас была лишь пустота. Вроде и привыкнуть уже было нужно: гипосмия после болезни не намеревалась отступать. Надо было тренировать обоняние и ждать, пока мир запахов вокруг вернет свое полноценное звучание. Пока же ароматам словно выкрутили резкость до минимума. Мутные, блеклые, они остались в ее жизни лишь искаженными и не всегда приятными очертаниями.

Только ОН плевать хотел на гипосмию. Поэтому и вышел на сцену ее жизни во всей красе. Словно поджидал вечера, когда она возвращалась с работы уставшая, готовая расслабиться и отключиться от внешнего шума. Выбирал момент, чтобы накинуться.

Чтобы узнать его, потребовалось несколько секунд и пара вдохов. Хотя ей казалось, что прошла вечность. Она вдыхала отрывисто, словно кошка, попавшая в незнакомое место. Мозг отказывался понимать и принимать, что из всего многообразия молекул, из тысяч возможных комбинаций она почувствовала ЭТО. Тяжелую, покрытую пылью времени смесь: купленная на рынке китайская футболка, буйство подростковых гормонов, одеколон, взятый у отца без спроса и два метра роста. Так пахла ее первая любовь.

Первая мысль: «Показалось». Такого не могло быть.

Она разделась, прошла на кухню, включила чайник. Он же шел за ней по пятам, искал место, откуда сверлить мозг будет удобнее всего. Врач, конечно, предупреждал ее, что рано или поздно запахи вернутся. Какие-то постепенно, какие-то резко. Мелькнула надежда, что и остальные тоже готовы раскрасить мир так же ярко, как и раньше, раз уж этот смог.

Торопливо она открыла банку кофе… Но нет. По нулям.

Абсурдность ситуации и осознание ее иронии пришли друг за другом. Из всех ароматов, что она знала, любила, которыми вдохновлялась, восхищалась. Ароматов, что старательно собирала в копилку воспоминаний и оживляла по мере необходимости, вечернее рандеву с неподготовленной к подобному нервной системой устроил именно ОН. Убранный в самый дальний чулан памяти, старательно вытравливаемый, но не дающий избавиться от него до конца. Все в этой первой влюбленности было так нелепо, так юношески серьезно и оттого болезненно, что хотелось забыть. Но не получалось.

…И знакомство было такое же нелепое. Она ехала к родственникам, чтобы дальше под бдительным присмотром маминой родни через половину страны добраться до первого в жизни моря. Он с классом ехал не то на олимпиаду, не то еще на какое-то скучное мероприятие для умников. Кто же знал, что простая болтовня перерастет и в знакомство с родителями, и в нешуточные страсти, и в предложение пожениться? Тогда этого всего не было. Лишь равномерное сердцебиение поезда, бесконечный гул живущего по своим законам плацкартного вагона и его запах…

Оставалось отнестись к ситуации как к очередной трудности. Не ударяться же в фантастику и эзотерику. А перед трудностями сдаваться просто так она не привыкла. Поэтому часами переключалась между вкладками форумов и научных статей, залезала в такие дебри интернета, куда человек может сунуться только в случае крайней необходимости. Но объяснения, почему она чувствует запах человека, которого не видела почти десять лет, не находила. Весь остальной мир в это время так и был приглушенным. Хотя на улице уже вовсю разгулялась весна, для нее деревья были словно пластиковыми. Цветы без запаха, оболочка без содержимого, плоская картинка без перспективы.

…Как раз весной они и расстались. Что-то в ней оборвалось. Или повзрослело. Тот жизненный путь, что она сама себе придумала, лежал в стороне от этого человека. Но не было в ней тогда ни равновесия, ни мудрости. Сплошной максимализм и категоричность. Расстаться она предложила в дерзкой, нахальной манере, стремясь задеть побольнее. Благо, всегда знала, куда «бить». Конечно, он разозлился, нагрубил в ответ. И долго потом всем общим друзьям рассказывал, что такой омерзительной бабы не пожелал бы никому. А спустя год женился на девушке, невероятно похожей на нее…

Так прошел месяц. 30 дней, погрузивших ее в мучительную усталость. Где каждый вечер она проводила наедине с ольфакторным фантомом своего прошлого. Ей казалось, что он постоянно злорадно усмехается и не собирается покидать ее больше никогда.

И то ли так сказалась ее измотанность, то ли это было само собой разумеющимся, но неожиданно для себя она решила позвонить. Набрать виновника своего незапланированного «приключения». Знала, что ни адрес, ни телефон с того самого весеннего дня не поменялись.

Гудок, вдох, удар пульса, гудок, вдох.

– Алло?

– Здравствуйте, могу я услышать Вадима?

– Девушка, вы кто?

– Мы раньше хорошо общались, я хотела узнать, как у него дела.

– Ясно. Дела у него больше никак. Вадим умер месяц назад. Не звоните сюда.

Отбой, вдох, выдох. Пропуск удара сердца, вдох, выдох.

Вдох, выдох.

Что-то изменилось вокруг нее, но она не сразу поняла, что именно.

Вдох, выдох.

Запаха больше не было. В квартире снова была лишь она одна, без надоедливых ароматических призраков. Она прошлась по квартире, залезла в каждый уголок, где раньше сидел этот аромат. Ничего. Лишь кристально чисто в сознании засияла простая мысль: он хотел попрощаться. Выбрав странный способ, пусть и очень в его духе. Словно припомнив старые обиды и раны, измотав, зная, что другими запахами она от него не закроется.

Она потерла виски, на автомате достала любимые духи, брызнула на запястье. И посмотрела на флакон с детским восторгом. Потому что вишня вернулась. Прокатилась своим спелым сочным боком, уютно уселась на руке.

Не только попрощался, но и оставил подарок. Потому что не просто помнил все обиды. Он так и не разлюбил. О чем она прекрасно знала.

Бывшие

Когда вам исполняется примерно 25 лет, знаменитый сериал «Друзья» начинает казаться фантастикой. Потому что откуда в таком возрасте у взрослого человека как минимум пять близких и готовых всегда прийти на помощь друзей? Но в жизни так действительно бывает. Люди общаются, выручают в трудные моменты, хранят скелеты ваших тайн надежнее банковского сейфа. Если, конечно, вы сами эти скелеты им демонстрируете.

Ведь не всякий этого захочет. Комета, например, никогда не обсуждала в компании своих бывших. Друзья, естественно, знали, что таковые в ее любовной биографии случались. И даже близко общались с ее мужем. Пока тот не стал бывшим. Комета никого не стала посвящать в детали: ограничилась лишь словами, что причиной развода стало платье в горох. Она решила, что этих деталей вполне достаточно, чтобы оставить ее в покое и больше не задавать вопросов о неудачном браке.

Она вообще не любила выкладывать перед людьми подробности личной жизни. А может, попросту не успевала. Да и когда ей было, если вся ее жизнь напоминала калейдоскоп? Ведь не зря «Комета» стало для Тани вторым – если не сказать основным, – именем. Это прозвище приклеилось к ней давно и обосновалось в телефонных книжках и дружеских разговорах. Хотя в их компании все уже давно были взрослыми серьезными людьми, а вместо шутливых прозвищ обросли усами, ипотеками и походами в гипермаркет по выходным. Да и сама Комета за пределами компании была Татьяной Александровной, серьезным бухгалтером с отличной репутацией.

Но в их тесном кругу именно ей особенно хотелось дать имя, отражающее ее суть. Обычное «Таня» этого сделать не могло. Ведь как вместить в эти буквы искры любви к жизни, что всегда трещали вокруг нее ярким хвостом, стремительность и эффектное умение врываться в атмосферу размеренности? Стремительным в ней было все. Способность погружаться в новые увлечения, речь, мимика, движения. Она фонтанировала сумасшедшими идеями и с удовольствием врезалась в повседневную рутину с рассказами о том, как они в итоге реализовались. За это ее и любили. Появление Кометы неизменно было настоящим фейерверком, зарядом энергии для всех, кто ее окружал. О ней хотелось одновременно заботиться, и в то же время заряжаться от вечного двигателя, который бился у нее вместо сердца.

Когда на полгода Комета переменила курс и перенеслась на новую для нее орбиту, друзья лишь понимающе улыбались и искренне радовались. Потому что, прежде чем уйти в феерический полет по своему личному космосу, она успела поставить их перед фактом: виной тому волшебный бурный роман. Как и все в ее жизни, он возник ярко и внезапно. О чем она радостно и сообщила друзьям, после чего стала сеять искры налево и направо в жизни любимого человека. Кажется, такого же по-хорошему сумасшедшего, как и она сама. Хотя и здесь Комета осталась довольно скрытной, не рассказывая о подробностях: о ее счастье говорили лишь счастливые селфи в социальных сетях. Друзья в круговороте своих забот не сразу и заметили, что Таня стала публиковать их все реже и реже, пока вообще не перешла на фотографии пейзажей без подписей.

Первыми на это обратили внимание Стрельцовы. Они знали Комету уже давно, их она считала самыми близкими людьми, о чем неоднократно сама и говорила. Видимо, поэтому в один из вечеров и возникла на их пороге так же внезапно, как в свое время пропала из эфира. Приехала такая же порывистая, как и всегда. Но подозрительно, убийственно тихая. Улыбалась, но смотрела мимо них, словно внутрь своих временно темных коридоров. Хотя беседу поддерживала как обычно, рассказала про очередное приключение. А потом закурила и начала говорить куда-то за окно. Как будто был вдали еще один слушатель. К нему и были на самом деле обращены эти слова.

– Я вам уже говорила, что все эти технологии и постоянный доступ к сети на самом деле зло? В целом жизнь, конечно, улучшают и упрощают. Но некоторые ее стороны усложняют в сотни раз. Вот, например, расставание с человеком. Именно благодаря всей этой современной требухе оно превращается в длинный и нафиг не нужный квест. В школе или на первых курсах как было замечательно. Помните? Закончилась любовь-морковь, и вы просто переставали общаться. Если не повезло, и с товарищем вы учились в одной школе, то подбородок выше носа и делаешь вид, что знать человека не знаешь. Звонит? Ничего страшного. К тренькающему дисковому телефону подходит мама и говорит, что тебя нет. А если еще и определитель стоял, так вообще шик. Механический голос перебирает цифры, как скрипучие четки, а ты сидишь и хихикаешь. Гордая вся донельзя. И все, человек стирался из твоей жизни, выцветал, как старая фотография. Не сразу, да. Но постепенно и наверняка.

А сейчас что? И так иногда кажется, что спрятаться в этом мире невозможно. Ляпнешь что-то при телефоне, а он тебе уже заботливо предлагает рекламу. Но это еще мелочи. По сравнению с тем, когда надо человека стереть из жизни. Из цифровой тоже. Чтобы в бан отправить везде, везде заблокировать, несколько часов может уйти. Социальные сети, мессенджеры, где еще не знаешь, сколько профилей в блок отправить, и что это за «Ноготочки» непонятные на тебя подписаны. Столько шума, столько мусора из контента, столько людей. Они больше привидения и призраки, чем люди. И постоянное ощущение, что за тобой подглядывают. Мерзкое чувство. От него иногда помыться хочется. Вот поэтому я уверена, что при разрыве отношений – бан, это место, куда надо отправлять сразу и обязательно. И чем ближе был человек, чем больнее сделал, тем быстрее он должен отправиться в темноту. Вместе со всеми своими аккаунтами, сообщениями и поступками, которые нельзя прощать.

Стрельцовы молчали, просто слушали. Таня всегда говорила ровно столько, сколько считала нужным. Оставалось лишь догадываться, что успело произойти, на какую тропу и к какой сказочной ведьме в итоге пришла ее любовная сказка. Вряд ли они когда-то узнают, что успели вместить в себя 180 дней ее счастья и его осколков.

У Тани пиликнул телефон. На экране светилось сообщение от банка о зачислении рубля и комментарий «Выслушай меня, пожалуйста». Комета усмехнулась, шумно выдохнула дым и туда же, в одно ей видимое пространство задумчиво произнесла:

– А вот в этом приложении забанить нельзя. Даже в собственном сердце можно, а банк еще до этого не додумался. Ну и зачем тогда нужны эти сраные технологии.

В этот момент Стрельцовым показалось, что рядом с Таней промелькнуло несколько искр, очень быстро потухших. Это было непривычно, колюче холодно и оттого очень больно за Комету. Она была похожа на заброшенный замок, когда-то покинутый его обитателями в спешке. Роскошный, с анфиладами комнат и потайных выходов – но опустошенный и поэтому пугающий.

Стрельцовым хотелось верить, что это скоро пройдет. Ведь наверняка Комету уже ждет один только ей известный космический путь, где она вновь будет сверкать своим ослепительным хвостом. На этом пути обязательно будет тот, где не обидит Таню, не предаст, не заставит ее потом стереть человека подчистую из жизни и воспоминаний.

Время

Александр Сергеевич Конопушкин образ жизни вел довольно незатейливый. Пока его коллеги спешили к семьям, а на работе хвастались фотографиями румяных пупсов, роскошных грядок и вообще своим бытом, тот гордо нес звание холостяка. Не хочу, мол, с кем попало рожать наследника. Непонятно, правда, было, что именно надо было наследовать. Но опустим этот момент. Потому что нас интересует другая занятная история, что случилась с товарищем Конопушкиным.

Вечером его маршрут обычно проходил по не меняющейся годами местности между кухней и диваном, и совершался с большим удовольствием. Пика наслаждения наш герой достигал, когда довольно падал на диван, в одной руке принося на свое ложе купленный в магазине готовый ужин, а в другой – пульт от телевизора или смартфон. Это был типичный для него вечер. Можно сказать, любимый способ проводить время. Конопушкин знал, что его ждут пара часов увлекательного просмотра мемов, вечерний душ и затяжной сон. Утром все начнется заново, покатится по знакомой колее, так что жаловаться совершенно не на что.

Ну, кроме того, что в последнее время сон стал каким-то беспокойным – мужчине все время снился песок, грозный человек с седыми бровями и прочая ерунда. Надо было бы проанализировать, но Александр это постоянно откладывал. Еще из-за всякой ерунды нервные клетки тратить.

Откладывать он вообще любил. Но, к сожалению, не деньги – а «на потом». Так, фразу «Давай как-нибудь потом» он сказал за свои 33 года 11368 раз. А вот «Давай сделаем, можно прямо сейчас» – всего 14. В категорию «на потом» попадало абсолютно все: от мелкого ремонта и свиданий до повышения квалификации. В эту же категорию, к сожалению, попали даже звонки матери. Да и зачем, если можно отправить сообщение. Как будто они в его детстве и отрочестве не наговорились.

В процессе просмотра очередного мема Конопушкин задремал. Когда открыл глаза, долго не мог понять, где находится. Потому что вокруг была не его квартира. Ни дивана, ни подаренных матерью штор. А куда делась шаурма, в конце концов, он же ее не доел? А там, простите, двойной сыр!

Но ни сыра, ни телефон не было. Зато был строгий унылый кабинет. Прямо как у начальства. С той разницей, что пространство, где очутился Конопушкин, наполнял мягкий жемчужный свет.

Конопушкину понадобились пара минут, чтобы сфокусировать зрение и увидеть-таки стол, за которым сидел тот самый человек из снов Александра Сергеевича. И ладно бы просто сидел. Он угрожающе смотрел на Конопушкина и явно не собирался его хвалить.

– Нет, ты вот скажи мне, паскуда такая, ты что делаешь, а? Не на рабочем месте мне такое говорить, по регламенту не положено, но ты же по-хорошему вообще не понимаешь.

Голос зазвучал глубоко, раскатисто, сурово и так неожиданно, что Конопушкин ощутил себя нескладным школьником, которого директор отчитывает за разбитое стекло.

– Тебя кто, спрашиваю, учил так со временем обращаться?

– Ни-к-к-к-то… А вы к-к-то?

– Так, понятно, давай по порядку. Зовут меня…А, неважно, как меня зовут. Я Руководитель отдела по распределению времени. Если совсем просто, то главный его хранитель. Нас, хранителей много. У каждого – свой подопечный. Ко мне попадают особенно запущенные, как ты, случаи. Вставай-ка, Александр Сергеевич, я тебе кое-что покажу. Глядишь, поможет.

Конопушкин, нервно икая и ничего не понимая, встал и пошел за хранителем, открывшим перед ним стальные двери. Как они появились посреди кабинета, он тоже не понял. Икота усилилась. За дверьми было огромное пространство, где аккуратными рядами стояли....песочные часы.

«На лавандовые поля похоже, – думал Конопушкин. – А ведь я…»

– Хотел увидеть их вживую, но отложил на потом. Не смотри на меня так, я все твои «потом» знаю, допекли они меня, сил нет.

Вот смотри. То, что ты тут видишь – время каждого человека. Приглядись, и ты увидишь, что течет оно по-разному. Вот, например, песчинки падают вниз белые, гладкие, словно жемчужины. Это человек каждую минуту своего времени бережет, любит. Проживает полную жизнь, не жалеет ни о чем, мечтает, за прошлое не цепляется, удовольствие получает от всего, что делает. И время падает медленно-медленно. Потому что хорошо времени с таким человеком. А вот тут видишь, с какой скоростью. Человек плюнул на себя, над здоровьем издевается, да и предназначение свое найти никак не может, вот и утекает время, человек его не просто проводит, а выпроваживает.

Александр Сергеевич обратил внимание на одни из часов и спросил:

– А почему вот там песчинка переливается разными цветами?

– Кому-то сейчас в любви признались. Сами не знаем, что это за эффект такой, даже Главный, – хранитель неопределенно ткнул куда-то вверх, – недоумевает иногда. Знаем только, что долго такая песчинка висит потом в часах, падать не хочет и освещает все вокруг.

Ну а теперь смотри, стервец, куда я тебя привел.

Конопушкин остановился перед часами, в которых весь песок в нижнем отсеке был серым. Время в них еле двигалось, было словно в тумане. Мужчину пробил холодный пот, он начал понимать, откуда к нему шли те странные сны.

– Это, отец родной, твои часы. На все часы два десятка белых песчинок, это ни в какие ворота. А уж с любовью песчинки по пальцам можно сосчитать, и те благодаря матери. При этом время у тебя медленно падает, потому что цель есть. Только где ж ее тебе понять, пока ты в интернете живешь? Ты не свое время проживаешь, понятно тебе? Жизнь не свою. Мемы он, видишь ли, листает. А твоя-то жизнь словно на паузу поставлена. Потому что мечту свою не видишь. И как любить, уже не помнишь. Мы обычно с такими не церемонимся, да и бьем часы. У нас тут, знаешь ли, очередь из душ, кому позарез переродиться надо, а песка на всех не хватать стало. Так и быть, последний шанс мы тебе дадим. Не совсем ты пропащий. Ты как проснешься, вряд ли вспомнишь, что я тебе говорил, но страшно станет. Этого достаточно. А теперь давай, заболтался я с тобой. И матери позвонить не забудь.

Конопушкин почувствовал, как падает, закричал и проснулся на своем диване.

Посмотрел на телефон и понял, что задремал всего на пару минут. Лента уныло продолжала проигрывать видео. Спина у него была мокрая, в висках гудело, а по квартире разносилось, затихая, эхо слов «не забудь».

Александр Сергеевич закрыл видео, сел, потер виски, чувствуя, как утихает липкий страх, и почему-то вспомнил, что всегда хотел писать книги. У него и черновики где-то были. Еще в школе начал, его даже хвалили. Мама особенно. Верила, что у него талант. Но потом он все как– то откладывал. Хватит уже, надо и мечту исполнить – почему-то он чувствовал, что именно так теперь и будет правильно. Да, и матери надо позвонить.

Конопушкин набрал номер и тихо сказал:

– Мама, привет. Прости, что давно не звонил. Я очень тебя люблю. Можно приехать к тебе на чай? Поболтаем, да хочу свои старые черновики посмотреть. Да-да, те самые. Что-то тянет меня к ним. Ты же их хранишь? Ну все, сейчас доеду до тебя. И тортик твой любимый куплю. Конечно, не забыл. Скоро буду.

Наверху в часах повисли две ярких, переливающихся песчинки, и кое-кто довольно улыбнулся.