Текст книги "Такие разные сны"
Автор книги: Ирина Надеждина
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 25 страниц) [доступный отрывок для чтения: 10 страниц]
Ирина Надеждина
Такие разные сны
Глава 1
Игорь проснулся за несколько минут до того, как зазвонил будильник. Снившийся ему только что сон, был очень реальным. Даже казалось, что и не спал он вовсе. Игорь не был склонен к мистике, никогда не верил ни в какие гадания и приметы, разве что в то, что слишком ласковый тон начальства не предвещает ничего хорошего, но вот свои слишком уж реальные сны, которые снились, благо, не особенно часто, терпеть не мог. Обычно, когда ему снился такой сон, то всё сбывалось с невероятной точностью. Разве что лица он не всегда запоминал. Началось это всё ещё когда он был ребенком. Тогда он радовался хорошим снам и огорчался от плохих. Потом, уже будучи взрослым, он начал задумываться над этими снами. Даже хорошие сны, которые потом сбывались до мельчайших подробностей, уже не вызывали эйфории, скорее какой-то подсознательный страх. Хотел он того или нет, но рано или поздно сон сбывался, как бы он не сопротивлялся и не пытался нарушить ход событий, виденных им во сне.
Сегодня снова приснился именно такой сон. Ему снилось что он разговаривает с каким-то мужчиной. Лица его Игорь, как всегда, не запомнил. Мужчина был чем-то сильно опечален и просил Игоря о помощи. Потом появлялся кто-то второй, чем-то неуловимо знакомый, Игорь уходил с ним. Этот человек говорил, что не стоит отказываться от условий, которые предлагает первый. Игорь соглашался. Перед ним появлялся документ, который он подписывал, толстая пачка денег и он видел себя в шикарном кабинете. Это был его кабинет. Мелькали какие-то лица, всё было прекрасно. Потом в какой-то момент появлялась встрепанная Карина, она что-то кричала, в чем-то его обвиняла. Всё рушилось. Вернее, с одной стороны всё было прекрасно, с другой – ломалась вся его жизнь. Потом он почему-то оказывался в квартире своего друга. Теперь это была его квартира. Самым ужасным было то, что он оставался один.
Игорь вздохнул и нажал кнопку на будильнике, чтобы тот не звонил. Нужно было вставать и собираться на работу. Оставалось надеяться, что сон сбудется очень нескоро. Игорь включил свет. Отдергивать штору не имело смысла. За окном стояло раннее серое осеннее утро, больше похожее на сумерки. Карина закрылась рукой от света и жалобно спросила:
– Что, уже утро?
– Уже. Вставай.
– Ты Танюху в школу завезешь?
– Завезу, если ты быстро придумаешь завтрак. Я пошел в ванную.
– Игорь, отпусти бороду.
– Зачем?
– Ты слишком долго бреешься.
– А завтра ты попросишь не мыться и не чистить зубы, потому, что я слишком долго это делаю.
– Не будь занудой.
– Тогда не проси меня отпускать бороду.
Проходя мимо комнаты дочери, Игорь приоткрыл дверь и сказал:
– Танюшка, вставай, зайка! Уже утро и пора в школу. Если поторопишься, то я тебя отвезу.
Глава 2
Николай выглядел, как говорится, хуже некуда. Головная боль в последние дни дошла до предела. Нужно было нормально поспать хотя бы несколько часов, но больше часа не получалось. Сегодня ещё нужно было провести совещание. Он с трудом представлял себе, как это сделает. Из селектора послышался голос Леночки:
– Николай Алексеевич, Егор Савельевич приехал.
– Пусть проходит, – устало произнес Николай.
Через минуту в кабинете материализовалась могучая фигура Егора. Николай взглянул на него и про себя отметил, что в последнее время начинает испытывать к Егору острую зависть.
– Слышь, Колян, а что ты такой зеленый? – поинтересовался Егор и без приглашения сел.
– Да я скоро, наверное, за Димкой отправлюсь, – Николай сидел, обхватив голову руками. – Ни спать, ни жрать… Люську уже измотал, сам, черт знает, во что превратился…
– В больницу сходил бы, – порекомендовал Егор.
– Сходил бы. А куда? Сам же знаешь, из-за чего всё это. Нервы лечить надо. Меня Алексеевич к невропатологу отправил. Тот посмотрел и вердикт вынес. У вас, говорит, уважаемый, тяжелая депрессия на фоне стресса. Вам лучше бы к психиатру обратиться, а ещё лучше, если представится такая возможность, пролечиться в отделении пограничных состояний. Это их специализация. В противном случае, вы рискуете нажить не только бессонницу, а массу тяжелых болезней.
– Ну и обратись.
– Представил я себя в дурдоме, – криво улыбнулся Николай.
– Колян, ты меня просто смешишь! – румяное лицо Егора на секунду стало возмущенным. – Частным порядком.
– Помнишь, как Дима говорил? Я оттуда выйти не успею, все уже будут знать, где я был и что там делал.
– Тогда организуй себе психиатра прямо здесь. Введи для него единицу в штате, обзови его психоаналитиком. Он у тебя вообще постоянно под рукой будет.
– Он же мне не на всю жизнь нужен будет, – вздохнул Николай.
– А тебе на всю жизни никто его и не предлагает. Закончит тебя лечить и останется для полноты ощущений. Что, в каждой фирме свой психоаналитик есть? То-то и оно, что нет. Престижно! Слава Богу, средства тебе позволяют. А там, может быть, и, как психоаналитик, сгодится. Думаю, Вика против не будет. Смотри, я же себе завел модель в штате. Думал только и будет, что глупыми глазами хлопать, оказалось, пригодилась.
– Подумаю. Возможно, ты прав. Только где я его найду? Какого-нибудь молодого дурачка брать не хочется. Старика – в момент поймут, что это за психоаналитик. У Алексеевича все его друзья старые и, опять же, слишком большой круг вовлекается, если он и эти друзья искать подходящую кандидатуру начнут.
– Давай я с соседом своим потолкую. Знаешь, живет подо мной хирург, некто Лев Зиновьевич Ройтберг.
– Знаком, знаком. Большой любитель копченого сала и водочки.
– Ну да. Лёвка всё же наш ровесник. Может быть, кого-то и посоветует помоложе. Могу спросить, как для себя. Он парень не трепливый, можно не волноваться. Спросить?
– Ладно, спроси. У Левки можешь даже для меня спросить.
Через несколько дней Николай приехал в середине дня к Егору. Поднимаясь по лестнице, он чувствовал себя ужасно глупо. Открывший дверь Егор, как всегда, был румяным и жизнерадостным.
– Проходи, они уже ждут, – пробасил он и уже тише добавил. – Ларисы и детей дома нет. Мы с Лёвчиком в другой комнате посидим, а ты с ним поговори. Он немного в курсе дел.
– Как его хоть зовут?
– Игорь Михайлович. Да я вас сейчас представлю.
В гостиной сидел сосед Егора – Лев Зиновьевич Ройтберг и какой-то незнакомый мужчина, примерно его ровесник. Егор, как и обещал, представил Николая и мужчину друг другу, а затем, под каким-то благовидным предлогом вместе с Ройтбергом вышел в другую комнату. Сидящий в кресле мужчина меньше всего был похож на психиатра в понимании Матюхина. Скорей он был похож на банковского служащего или программиста-аналитика – строго-официальный стиль одежды, ничем не примечательное спокойное лицо и очень спокойный взгляд.
– Наверное, начнем сразу о деле? – Николай нахмурился.
– Пожалуй, – кивнул Игорь Михайлович.
– Егор Савельевич или Лев Зиновьевич рассказали вам, что у меня случилось и чем всё закончилось?
– Вкратце. Хотелось бы услышать это от вас. Тем более, я буду задавать вам кое-какие вопросы, на которые они оба вряд ли смогли бы мне ответить. Это чисто субъективное. Можете не волноваться, наш разговор останется между нами.
– Конечно.
– Итак, в чем проблема?
– Два месяца назад, в сентябре, умер мой старший брат – Дмитрий. Всё произошло у меня на глазах. Мы закончили совещание, все уже расходились, всё было прекрасно. Ещё подшучивали… Потом… Правда, умер он очень быстро, всего за несколько минут, – сердечный приступ, но… – Николай шумно вздохнул. – Я слишком тяжело перенес его смерть. Хуже, чем смерть родителей. В общем, после этого и начались проблемы. Началось всё с бессонницы. Теперь я не только не сплю, но и ничего не хочу есть, у меня чуть ли не отвращение к еде, постоянно болит сердце, головные боли, меня всё выводит из себя, я с трудом себя сдерживаю… В конце концов, я просто устал и от меня устали все окружающие. Так дальше продолжаться не может. Физически я здоров. Уже проверился. Я чувствую, что не в состоянии справиться с этим сам. Вы мне поможете?
– Возможно, – Игорь Михайлович задумчиво смотрел на сидящего перед ним Николая. Похоже было, что он действительно устал от состояния в котором пребывал. – Можно ещё пару вопросов?
– Да, конечно, – кивнул Николай.
– Какие у вас с братом были отношения?
– Прекрасные! Он был старше на три года. Вернее, это был мой сводный брат. У нас были его отец и моя мать. Мы у родителей от разных браков. Родители поженились, когда мне было четыре, а Диме почти семь. Жили всегда очень хорошо, очень дружно. Были действительно, как родные братья. Дима был для меня не просто авторитетом. Скорей он был для меня идеалом, образцом во всем. Мы с женой и сына в его честь назвали.
– И что, никогда и никаких разногласий у вас не возникало? Вы никогда не повздорили с братом?
– Один раз, – Николай помолчал, достал сигарету и закурил. – Несколько лет назад… Первый брак брата был очень неудачным. Правда, прожил он с первой женой довольно долго, но в итоге они расстались. Вернее, они то расставались, то его жена снова возвращалась, а потом снова уходила. Все эти приходы-уходы сопровождались скандалами и выбивали брата из колеи. Стресс он обычно снимал… в простонародье это называется запоем. Сначала пил два-три дня и с девицами развлекался. Потом останавливался, но настроение хорошим не становилось долго.
– Сам останавливался или останавливали?
– Сам останавливался.
– Настроение улучшалось, когда жена возвращалась?
– Нет. Просто проходило какое-то время, когда он был один и он приходил в себя. Потом она возвращалась. А потом всё повторялось снова. Как-то раз, сгоряча, я сказал брату, что, если его жена ещё раз вернется, я ничего общего не хочу с ним иметь… даже фамилии напомню… У нас ведь разные фамилии были. Глупо ужасно…
– Что было дальше?
– Дальше… Как-то раз, когда Дима уже собирался второй раз жениться, она попробовала вернуться. Вернуться не получилось, но получился грандиозный скандал. Второй брак чуть не распался, ещё не состоявшись. Вот тогда мы с ним сильно повздорили. Я фыркнул про фамилии, а он сказал, что ему ничего не нужно и что фирму я могу оставить себе. И вот тогда я испугался. Притом не просто испугался… это был почти шок… – Николай нервно раздавил в пепельнице недокуренную сигарету. – Когда Дима… умер… я не знаю, как это назвать – шок, истерика… вы специалист, вам виднее…
– Николай Алексеевич, попробуйте успокоиться. Если очень тяжело, сейчас не стоит, – осторожно сказал Игорь, глядя на его посеревшее лицо.
– Врач из «скорой» сказал, что уже всё… Потом я остался один в его кабинете. Меня начало буквально трясти. Я одним махом отправил на пол всё с его стола… Там стояла пепельница, ручка лежала, бумаги какие-то, чашка кофейная… Я кричал, в полной уверенности, что брат меня слышит, что, точно и не припомню. Что-то о его жене, о младших… чтобы он вернулся… Кажется, я начал просить прощения… мне почему-то казалось, что это продолжение той ссоры и он просто ушел, чтобы… чтобы я остался… – он снова шумно вздохнул и опустил глаза. – Извините, я больше не могу говорить.
– Кто такие младшие?
– Со второй женой у него было двое детей – двойняшки. Мы называли и называем их между собой младшими.
– Что вас теперь угнетает?
– Всё то же ощущение… я даже зайти в его кабинет не могу… Мне кажется, что он не умер, а просто меня не простил…
– Понятно, – Игорь кивнул. – Что ж, дело поправимое. Действительно сильный стресс. Давайте попробуем.
– Давайте. Только у меня одно условие. Не знаю, сказал ли вам Егор Савельевич или нет. Мне нужно чтобы вы работали в фирме. Будете числиться психоаналитиком. Зарплата у вас будет очень хорошая, – Николай назвал очень приличную сумму. – А работы – один я. Ваше пребывание в фирме, когда вы будете мной заниматься, будет гарантией конфиденциальности. Для видимости кадровики будут вам приносить личные дела кого-нибудь из малозначительных сотрудников вроде бы как для анализа.
– А потом?
– Останетесь в фирме. Будете, так сказать, создавать имидж.
– Я должен подумать.
– Сколько времени вам нужно на раздумья?
– Хотя бы пару дней. Правда, если заниматься вашими проблемами, то лучше бы всё-таки нам начать пораньше в любом случае. Ложиться для этого в больницу не обязательно. Мы можем найти какое-то нейтральное место для встреч.
– Хорошо, – согласился Николай. – Вот вам моя визитка, перезвоните в любое время.
Через полчаса Игорь Михайлович и Ройтберг попрощались и ушли. Они пришли к Ройтбергу. Лев Зиновьевич заварил чай.
– Как ты его находишь? – поинтересовался он у Игоря.
– Депрессия дичайшая. Удивительно, как он ещё не нажил инфаркт, инсульт или не стал моим клиентом с вечной улыбкой. Хотя, не безнадежен.
– Егор говорит, да и я скажу, он на брата молился. Егор ведь тоже был в кабинете, когда это всё случилось, – Ройтберг разлил чай по чашкам. – Его тогда тряхануло ого-го как!
– Да он рассказывал. Начал уговаривать брата вернуться. Всё не мог поверить, что он умер.
– Ну да. Егор говорил, что тогда в кабинете он плакал, как ребенок. За родителями не плакал, потом, когда Димыча хоронили, не плакал, а тогда его успокоить не могли.
– Зиновьевич, сам же понимаешь, такой стресс. Слушай, он предложил мне перейти в фирму.
– А тебе твой дурдом не надоел ещё?
– Да надоел, – Игорь поморщился. – Самому на нервы действовать начинает. Боюсь оправдать бытующее мнение, что со временем психиатры становятся похожими на своих пациентов.
– Так что ты думаешь? Что, зарплата не устраивает? Так он, вроде бы, мужик щедрый. Или подвоха боишься?
– Не похож он на того, кто подвохи устраивает. Слишком уж серьезный. Да и поведение не то. Зарплату тоже предложил, явно не пожадничал, – Игорь назвал цифру, от которой Ройтберг присвистнул.
– Игорь, ты чокнутый! Такие бабки ни за что с неба валяться! Да я бы и минуты не ждал! И чего только я хирург, а не психиатр? Когда тебе нужно дать ответ?
– В любое время. Я ещё с Кариной хотел посоветоваться, – неуверенно сказал Игорь.
– Да твоя Карюха счастлива будет! Давай, звони!
Игорь неуверенно посмотрел на телефон. Ройтберг снял трубку, набрал номер Егора и подал трубку Игорю…
Вечером дома Игорь Михайлович сказал жене, что ему предложили работу в частной фирме с очень приличной зарплатой. Жена, услышав цифру, с криком «Ура!!!», болтая ногами, как маленькая девочка, повисла у него на шее. Потом она весь вечер мечтала, что, наконец-то летом они поедут нормально отдыхать, какие покупки сделают. Игорь робко предположил, что Карине стоит оставить работу и больше уделить внимания дочери и дому. Карина согласилась. Всё начиналось очень хорошо…
«Может быть конец будет не таким, как мне приснилось или я что-то не досмотрел?» – думал Игорь, вспоминая сон.
Глава 3
Игорю Судареву исполнилось тридцать семь. К этому времени он успел получить высшую категорию и был любим и уважаем коллегами и начальством. У него было всё, чего хотелось бы нормальному индивиду – хорошая квартира, отличная машина, премиленькая жена без больших проблем (если не считать пары подружек с глупыми мыслями), дочь Танюшка и теща, которая всегда была на его стороне (что, стоит признать, бывает редко) и любила его, как мать родная. Если бы в то время его спросили, чего он боится в жизни больше всего, он, не задумываясь, ответил бы, что больше смерти боится своих снов и пополить славную когорту своих пациентов. Забавные бывали ребятки его пациенты, забавные… Начиная от банальных ловцов чертей и синих тараканов до замечательнейших личностей. Людей должностных и именитых много – короли, прокуроры, наполеоны, послы внеземных цивилизаций, контактеры с вселенским разумом, переселенцы с Фаэтона, один даже прямым потомком царя Давида представлялся, а другой доказывал, что с Давидом знаком лично. Ещё был близкий друг Льва Толстого и тайный председатель международного трибунала призванного судить исключительно владельцев кошек и собак в противоблошиных ошейниках, да и ещё много других, не менее великих и важных. Услышав от Игоря, что в коридоре с ним поздоровалась царица Тамара и просила передать привет японскому императору, а он совершенно серьезно пообещал непременно всё выполнить, можно было бы подумать, что Игорь, как это говорят в народе, – псих. Но психом Игорь не был. Он был психиатром.
Окончательно устав от ежедневного созерцания чужого безумия в разных его степенях, из страха стать похожим на своих пациентов, нежданно-негаданно получив выгодной предложение, Игорь изменил место работы. Теперь он больше не работал в психиатрической больнице, а остался на приеме в поликлинике на четверть ставки. В частной фирме «МАКС» он гордо именовался «консультантом-психоаналитиком». Работой в фирме Игорь, как ему и обещали, перегружен не был. По началу его функции сводились к психологической разгрузке шефа. Потом, когда депрессия у шефа прошла, от услуг Игоря он, как и обещал, не отказывался. Если у Матюхина было плохое настроение или возникали какие-то проблемы, а в досягаемой близости не было Егора, нужно было посидеть, выпить с ним чайку-кофейку и повести отвлеченные разговоры «за жизнь» или порассказывать анекдоты. Игоря вполне всё это устраивало, хотя он постепенно начал скучать. Плохое настроение у Матюхина бывало не часто. Игорь предложил при необходимости «разгружать» сотрудников. Предложение было сделано в присутствии Егора.
– Слышь, Колян, а это дело! – с видом знатока согласился Егор. – И о народе вроде бы позаботишься, и фирме солидности добавишь.
– Да пожалуйста! – щедро разрешил Колян. – Сколько угодно. Игорь Михайлович, если хотите, можете и со стороны клиентов брать. Только обговорите все вопросы с экономистом, а потом поставьте меня в известность. Зарплату я вам соответственно увеличу, можете не волноваться.
– Да я, собственно, и не волнуюсь, – Игорь скромно улыбнулся. – Я зарплатой доволен.
– Слышь, Колян, он зарплатой доволен! – подмигнул Егор. – Игорек, бери бабки, когда тебе их дают! Как говорил Дима, да не оскудеет рука дающего.
– Правильно говорил, – Николай улыбнулся. – Димыч мудрым мужиком был.
– Тогда спасибо.
Вскоре Игорь начал давать консультации не только сотрудникам фирмы, но и очень небедным клиентам. За это очень неплохо платили, жаловаться было грех.
Контингент пациентов Игоря в поликлинике по сравнению с психиатрической больницей тоже значительно изменился. Ему никто теперь не пытался рассказать о премудростях процесса клонирования людей при помощи коров на Фаэтоне; никто не доказывал со слезами на глазах, что Понтий – это двоюродный брат Пилата, когда он спрашивал, как сегодня «обстоят наши дела» и как самочувствие, по всей видимости, считая доказательство данного факта главным «нашим» делом и, если сей факт всё же будет доказан и признан, самочувствие станет нормальным; и никто не крался за ним по коридору, пытаясь за его спиной спрятаться от санитара, у которого он только что утащил телефонный справочник, чтобы выдать его временным соседям по месту обитания за свой новый опус, написанный вместе с Толстым под диктовку Достоевского.
На некоторое время Игорь даже впал в подобие какой-то эйфории, так ему было хорошо. У него значительно улучшилось настроение, финансовых трудностей поубавилось, он перестал так сильно уставать, ему не приходилось общаться с родственниками, у которых на лицах был написан либо беспредельный ужас, либо такое же безумие, как и у их близких, попавших на стационарное лечение. Карина, наконец-то, смогла оставить работу, о чем давно мечтала, и заняться домом и дочуркой. На фоне этого благополучия Игорь даже поправляться начал и, наконец, к радости дочки, исполнил её заветную мечту, которую, честно признаться, и сам лелеял ещё с детства, завел собаку – английского бульдога Фугаса. Но, это уже малосущественно. Хотя в определенные моменты Фугас становился чуть ли не ключевой фигурой. По крайней мере с него начинались некоторые очень существенные события.
Очень жаль, что идиллия не может продолжаться бесконечно. Всё хорошее или плохое рано или поздно заканчивается. Притом плохое длится очень долго, а хорошее почему-то заканчивается очень быстро.
Не прошло и года, как у Игоря начались проблемы с женой. Её никогда не интересовало, чем Игорь занимался во время ночных дежурств. А Игорь ведь был далеко не безгрешен. Нет, не подумайте, с больными он не грешил. Он же не был извращенцем. Да, и с мальчиками-санитарами, у которых фигура, как у бабушкиного шкафа, он тоже не развлекался. Ведь ни на первых, ни на вторых, как говорят, свет не кончается. Бывают ещё и премиленькие медсестры, и коллеги-врачи, которые ещё не успели состариться и в чем-то стать похожими на своих пациентов. У Игоря, например, постоянно была, как она сама любила подшучивать, «дежурная жена». Игорь просто обожал дежурить с Майей. Они, кажется, поняли друг друга без слов с первого раза. Всё было, как в бородатом анекдоте: «А нам хватало перерыва и премиальных». Так вот, им хватало ночных дежурств, да разве что, почти целомудренных поцелуев, когда их никто не видел. В конце концов, они были не единственными, а чем могут заниматься дежурные врачи ночью в ординаторской, это уже дело дежурных врачей. Главное, чтобы не спали, а ревностно оберегали здоровье вверенных им пациентов. Каким образом, об этом лучше умолчать.
Да, так вот к проблемам с женой, но уже не «дежурной», а законной. Наконец, когда Игорь стал верным и добропорядочным мужем, который ночует исключительно дома; супружеский долг исполняет с завидной регулярностью; не заводится по пустякам; спокоен, как обелиск; досягаем в любой момент, благодаря телефону; оберегает свою драгоценную половину от ношения тяжеленных сумок с покупками; уделяет массу внимания дочери и наносит визиты теще; даже с Фугасом по вечерам гуляет, Карину начала мучить ревность. Игорю так и не удалось ни понять, ни выяснить к кому или чему она его ревновала.
Начиналось всё с того, что, вернувшись домой (кстати, вовремя), Игорь заставал её с заплаканными глазами. На естественный вопрос, что случилось, она только отмахивалась. Потом она начинала ненавязчиво рассматривать воротник рубашки в поисках следов губной помады, и, порой, пытаясь почувствовать запах чужих духов, чуть ли не обнюхивать Игоря, как Фугас при встрече какого-нибудь представителя собачьего племени. Карина начала приходить в поликлинику и рассматривать женщин сидящих в очереди на прием. Кроме того, она могла по несколько часов выстаивать возле здания фирмы и рассматривать всех входящих и выходящих оттуда женщин, пытаясь найти в каждой из них конкурентку. Над Игорем стали потихоньку посмеиваться сотрудники. В фирме это было не так явно, в поликлинике почти никто насмешек не скрывал. Он терпеливо сносил насмешки. Правда, были и те, кто посочувствовал. Как-то раз, увидев Карину, Егор обронил фразу: «Пасет она тебя, как Амерханова первая жена. Только та мириться с ним рвалась, а твоя – не понять чего хочет».
Сначала Игорь терялся. Потом пытался перевести всё в шутку. Потом уверял жену, что она напрасно забивает себе голову разными глупостями. В конце концов, он не выдержал и сорвался. Последней каплей стало то, что Карина ворвалась в кабинет Игоря в фирме, когда он выслушивал излияния о жизненных несчастьях жены одного очень небедного господина, которая, попросту говоря, начала блажить от переизбытка материальных благ. Игорь сидел у стола, дама томно откинулась в кресле и изливала ему свои беды, выражавшиеся в том, что милый не хочет ей делать подарки, а предпочитает отвалить кучу денег на очередную золотую побрякушку или баснословно дорогую тряпку. При этом она признавала, что у милого вкус на уровне дикаря. Оказывается, шарма от подарка не хватало и она чувствовала себя ненужной и брошенной. Вот в этот-то момент вломилась Карина и учинила грандиозный скандал. Через пару минут кабинет напоминал бывшее место работы Игоря и его пациентов в состоянии острого возбуждения. Вот уж где встретились два одиночества! Одна – начисто забыла, что она состоятельная леди, утомленная жизнью, вторая даже не стала интересоваться тем, что здесь происходит. Они чуть ли не в драку кинулись, кричали и визжали так, что сбежались все, кто был в офисе, а, главное, примчалась охрана. Кстати, очень вовремя. К этому моменту Игорь попытался урезонить выясняющие отношения стороны. Вместо того, чтобы успокоиться, они бросились на него. Охранникам с трудом удалось их оттащить. Появился состоятельный милый и вместе с телохранителем уволок свою бушующую «малютку». Игорю пришлось прибегнуть к испытанному веками методу лечения истерики и плеснуть холодной водой в Карину, а потом, пока она надрывно рыдала, вывести из офиса, затолкать в машину и увезти домой.
Но, не успел Игорь доехать до дома, как зазвонил телефон. Состоятельный милый оказался не только без художественного вкуса и состоятельным, а ещё и расторопным. Он успел добраться до хозяина фирмы и там тоном рассерженного Зевса-громовержца высказать свои претензии. Матюхину пришлось срочно затребовать Игоря в присутствии милого, для его полного успокоения, к себе на ковер. Игорю ничего не оставалось делать, кроме того, что оставить дома рыдающую Карину, позвонить теще и вернуться на работу. У шефа в кабинете, в подчеркнуто вежливой форме, состоятельный милый и шеф затребовали объяснений происшедшего. То краснея, то бледнея, как провинившийся школьник перед директором, Игорь оправдывался и извинялся, что-то обещал, и думал, что глупее себя не чувствовал никогда в жизни. Милый, кажется, получил чувство полного и глубокого удовлетворения, а Игоря, как директор провинившегося школьника, шеф поставил в известность, что второго такого «концерта» ему не хотелось бы, поэтому предупреждение первое и последнее, и отправил наводить порядок в кабинете, а, заодно и милый, с сарказмом посоветовал обратить внимание на свой внешний вид. Игорь был хорош, как никогда – несколько ссадин на носу, небольшой синяк на скуле, съехавший на бок галстук, забрызганная рубашка… От стыда ему хотелось провалиться сквозь землю. После ухода милого, Матюхин снова вызвал его к себе и сказал, что Игорь может не беспокоиться – предупреждение было сделано специально для милого, а с Игорем он расставаться не намерен ни за какие пряники. Игорь вернулся к себе в кабинет, разложил по местам всё, что было сметено на пол во время разборки, и поехал домой.
Сюда уже приехала теща. Хорошо, хоть Танюшку она догадалась оставить у себя дома. Карина к этому времени успела выпить в одиночку почти целую бутылку водки и опьянела так, что с трудом разговаривала. Раньше с ней никогда такого не было. Хорошо, хоть теща нормальной женщиной была и выяснять отношения с Игорем не начала. Утром, когда Карина проснулась, он попытался выяснить, что же всё-таки происходит. Оказалось, что все её подруги считают, будто не бывает нормальных, то есть верных, мужчин, особенно мужчин-врачей. А ещё и мужчин-врачей, работающих в частных фирмах. Муж Карины исключением не был. Он обязательно должен был быть бабником. И не просто бабником, а супербабником, который мало того, что гуляет, так ещё и маскируется удачно. Игорю всё это напоминало параноидальный бред средней степени тяжести. Самым ужасным было то, что он ничего не мог поделать. Никакие уговоры, никакие клятвы, ничего не помогало. Он готов был вернуться в психиатрию, но Карина этого не хотела. Подруги убедили её, что раз он узнал «вкус измены», то его уже ничего не остановит и, рано или поздно, он уйду к какой-нибудь очень богатой старухе, оставив Карину с дочкой.
Полгода Игорь с женой прожили в настоящем аду. Временами у Игоря бывало настолько скверное состояние, что он удивлялся, как ему удается решать чужие проблемы. Свои решить он не мог никак. Разве что оставалось принять от изжоги цианистого калия. Начались проблемы не только с Кариной. Теща, которая постоянно была на стороне Игоря, сломалась первой – у неё случился тяжелый инфаркт. Видя и слыша постоянные скандалы, стала хуже учиться и нервничать Танюшка, хотя Игорь старался, перейти на шепот, если уж Карина начинала выяснять отношения. Даже душка Фугас приуныл. Теперь Игорь, когда шел с ним вечером гулять, старался найти какую-нибудь пустынную аллею в парке или сквере. Ему никого не хотелось видеть. Он понимал, что вот-вот останется один. Понимал и ничего не мог поделать. Ему оставалось только обречено ждать. Он, кажется, даже представлял, как всё это случится.
