Текст книги "Верная собака Уран"

Автор книги: Ирина Пивоварова

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 3 страниц)

Верная собака Уран

(из книги «О чём думает моя голова»)

Рассказы Люси Синицыной,

ученицы третьего класса

Рисунки Е. Попковой

КРАСНЫЙ САМОКАТ

Всё было как обычно.

Обычный день.

Обычная погода.

Наш обычный двор.

Как обычно, мы с Люськой играли во дворе в классики. Люська с закрытыми глазами перешагивала из одной клетки в другую и спрашивала:

– Мак?

– Мак.

– Мак?

– Ты давай не подглядывай.

– Бессовестная! Я не подглядываю!

– Сама бессовестная. Я вижу – подглядываешь. Зажмурься изо всех сил.

Люська зажмурилась изо всех сил, сделала шаг и наступила на черту.

– Мак?

– Дурак!

Люська открыла глаза и уже открыла рот, чтобы заспорить. Но тут с ней что-то случилось. Она так и осталась стоять с разинутым ртом. Она смотрела куда-то позади меня. Я обернулась.

Из подъезда выплывал во двор огромный красный самокат. Он сиял на солнце. Он горел как огонь. Смотреть на него было больно. Его блестящий звонок так сверкал на солнце, что резало глаза. У него были чистые белые резиновые шины.

Самокат выплыл из подъезда и медленно направился к песочнице. Он был гордый и рогатый, как олень. Рядом с ним шёл Павлик Иванов.

Возле песочницы самокат остановился. Павлик сел на край песочницы и стал дуть на руль.

Мы нерешительно подошли к Павлику.

– Павлик, дай прокатиться, – почему-то шёпотом попросила я.

Павлик дунул на блестящий звонок и стал тереть его рукавом. Потом он зазвонил. На нас он даже не посмотрел.

– Разойдись! – сказал Павлик, закинул ногу на самокат и поехал.

Мы стояли и смотрели, как он едет.

Сначала он ездил вокруг нашего дома. Потом вокруг лужи. Потом прямо по луже. Потом стал гоняться на самокате за кошками. А потом Павлик гонялся за нами и кричал:

– Задавлю!

И мы как дуры от него бегали.

А потом он дал нам прокатиться. Всего по одному разу. И тогда я поняла, что больше всего на свете люблю кататься на самокате.

«ДАВАЙ КУПИМ ТЕБЕ БЕГЕМОТА»

Я еле дождалась, когда мои родители пришли с работы.

– Мама и папа, – сказала я, – слушайте меня внимательно. Сейчас я вам скажу что-то очень важное.

– Ты получила единицу! – сразу испугалась мама.

– Ничего подобного. Единиц я уже два месяца не получала.

– Ну, значит, снова разбила окно! – сказал папа.

– А вот и не угадал! Просто я хочу у вас что-то попросить… Мама, ну что ты так смотришь?

– Проси скорее, – сказала мама. – У меня на кухне картошка подгорает.

– Мама и папа, – сказала я, – купите мне, пожалуйста, самокат.

– Прекрасно, – сказала мама. – Три дня назад тебе нужен был попугай, на прошлой неделе ты просила балалайку. Что ты попросишь завтра?

– Зачем тебе самокат? – сказал папа и раскрыл газету. – Давай лучше купим тебе бегемота.

– Мне бегемот не нужен, – сказала я. – И потом, если хочешь знать, бегемот в сто раз дороже самоката.

– Ну, тогда можно купить мотоцикл, – предложил папа. – Мотоцикл дешевле бегемота.

– Папа, да ты пойми, мне самокат нужен. Самый обыкновенный самокат! Красный. На резиновых шинах.

Но папа уже читал газету. Из кухни вернулась мама.

– Займись-ка делом, – сказала мама. – Поставь на стол тарелки.

ЧТО Я ПРИДУМАЛА

И я пошла на кухню за тарелками.

Я несла тарелки и думала: «Вот сейчас возьму и швырну эти проклятые тарелки на пол. Скажу, что споткнулась… Любимая дочь! Единственная дочь на свете! Какой-то самокат несчастный пожалели! Никогда в жизни у них больше ничего не попрошу!»

Я поставила на стол тарелки и ушла на кухню.

– Не дури, Люська! – крикнула мне вдогонку мама. – Иди ужинать.

И не подумаю… Я вытащила из сковородки горелую котлету и стала её есть.

Что бы такое придумать? Где достать денег на самокат?.. Может, бутылки?..

Я сосчитала наши пустые бутылки. Их было три. И ещё две банки из-под варенья. Нет, на это самокат не купишь.

А что, если достать большой хороший мешок и ходить с этим мешком по помойкам? Тогда можно будет насобирать столько пустых бутылок, что их на три самоката хватит!

Надо будет это с Люськой обсудить.

Я подошла к телефону и набрала Люськин номер.

– Люсь, привет! Ты чего делаешь?

– Привет, Люсь, ничего не делаю. А ты чего?

– Да я тут одну вещь придумала.

– Какую?

– Не скажу, а то разболтаешь.

– Ну скажи, Люсь! Честное слово, не разболтаю!

– Честное-пречестное?

– Честное-пречестное!

– Поклянись.

– Клянусь!

– Ну ладно, завтра скажу.

– А сейчас?

– Сейчас не могу. Родители подслушают.

– А ты шёпотом…

Но тут вышла из комнаты мама и заставила меня идти ужинать.

После ужина я легла спать. Мне приснился сон.

СОН

По нашему двору катились самокаты. Непрерывной красной чередой мчались они. Огромные пустые бутылки раскачивались на самокатах. Они, как наездники, подпрыгивали и переворачивались в воздухе. Солнце сверкало в их стеклянных боках. В одной бутылке сидела Люська. Она что-то кричала мне, но что – я понять не могла.

Вдруг во двор въехал огромный прекрасный самокат. Он сиял на солнце. Он был как огонь. Он подъехал ко мне и поклонился.

«Садись, царевна», – сказал он.

Я вскочила на него, и мы поднялись в воздух. Мы летели над замечательными помойками, где кучами валялись пустые бутылки… Малюсенький Павлик Иванов с большим-большим мешком ходил по помойкам и собирал бутылки в мешок.

«Не дури, Люська! – погрозил он мне пустой бутылкой. – Займись-ка делом. Поставь на стол бегемота!»

И тут же он превратился в бегемота. Раскрыл огромную пасть, где вместо зубов сверкали стеклянные банки и бутылочки из-под уксуса… и проглотил меня. Я ужасно испугалась, но внутри у бегемота оказалось светло и жарко. Там сияла большая лампа. Её свет резал мне глаза. Надо мной стояла Люська. Она дёргала меня за ногу и твердила:

«Вставай, вставай, вставай…»

Я подумала, что она оторвёт мне ногу, и проснулась.

– Наконец-то! – сказала мама и отпустила мою ногу. – Вот разоспалась! В школу опоздаешь!

ЧТО ПРИДУМАЛА ЛЮСЬКА

Утром я всё рассказала Люське.

– Здорово! – сразу закричала Люська. – Я тоже хочу самокат!

– Значит, будем вместе по помойкам ходить?

– Нет, по помойкам я не хочу… – задумалась Люська. – Меня бабушка не пустит.

– Ну, а где же нам тогда раздобыть столько денег?

Мы помолчали.

– Ой, что я придумала! – вдруг закричала Люська. Она даже подпрыгнула на месте.

– Ну, говори скорей.

– НАДО ЧИТАТЬ ОБЪЯВЛЕНИЯ! – торжественно произнесла Люська.

– Какие ещё объявления?

– Очень простые – о пропаже собак.

– Люсь, ты что, спятила?

– Сама ты спятила! Сейчас я тебе всё объясню. Бывают такие объявления… Ну, пишут, например, что какая-нибудь собака пропала. А кто её найдёт, тому за это дадут вознаграждение.

– Вознаграждение? А что это такое?

– Вот дурочка! – сказала Люська. – Не понимает! Деньги это, понятно тебе?! Сто рублей. А может, и тысяча.

– Ура! – закричала я. – Ура! Люська, ты молодчина!

И мы выскочили из школы и помчались читать объявления.

ОБЪЯВЛЕНИЯ

Все встречные столбы были сверху донизу обклеены маленькими белыми бумажками. Это были объявления. Мы стали читать.

Меняю прекрасную комнату 14 м² в замечательном кирпичном доме с телефоном, соседей всего три. На двухкомнатную квартиру! Можно трёхкомнатную!! Плохих не предлагать!! Первый и последний этажи не предлагать!!!

Недорого продам табуретку, цинковое корыто и аквариум с рыбками. Кроме того, могу продать «Утро в сосновом бору» художника Шишкина.

Продаётся подержанный холодильник в хорошем состоянии.

Но это всё было не то. Нам не нужны были ни подержанные холодильники, ни цинковое корыто. Нам нужны были деньги. Простые деньги, чтобы купить самокат. Вот бы кто-нибудь написал такое объявление:

«Даются бесплатно деньги. Сколько хочешь!»

Я бы тогда не взяла много – я не жадная. Я бы взяла ровно на один самокат.

Ну, может, ещё на кино.

Правда, ещё на коньки можно взять. Всё-таки плохо без коньков.

А интересно, что же я – в пальто буду кататься? Нет, костюм тоже надо будет купить.

Ну, на мороженое тоже можно взять. Ведь это совсем немного. Это ерунда.

Правда, мама всегда жалуется, что у нас пылесоса нет. Пожалуй, я бы ещё взяла на пылесос.

И кролика мне давно хочется. Пусть бегает по комнате. А если он убежит?.. Нет, клетку тоже надо обязательно.

Я так задумалась, что совсем перестала читать объявления. Но вдруг Люська дёрнула меня за рукав и ткнула пальцем в старое, выцветшее, полуразмытое объявление. Оно было сбоку заклеено другим объявлением, но всё-таки на нём можно было кое-что разобрать. Вот что там было написано:

ала собака ценной роды ичке Уран.

ричнева хматая. Левое ух елое. На спине

рное пятно. Просьба вернуть баку по адресу:

ул. Симагина, дом 8, квартира 31.

За личное вознаграждение!

– Люсь, ты что-нибудь понимаешь? – спросила я Люську.

– А что тут понимать? Всё очень просто, – сказала Люська, – «ала» – это пропала. «Пропала собака», понятно? Как раз то, что нам нужно!

– А дальше? Какие-то «роды»… Уроды, что ли? Интересно, при чём тут уроды?

– А может, «народы»? – задумалась Люська. – Или, может, «природы»?.. Ура!!! Догадалась! «Породы»! «Ценной породы…» «Пропала собака ценной породы по кличке Уран. Коричневая. Лохматая»!

– А что такое «левое ухелое»?

– «Левое ухо белое. На спине чёрное пятно. Просьба вернуть собаку по адресу: ул. Симагина, дом восемь, квартира тридцать один»! – выпалила Люська.

– Люсь, ну, а что такое «личное вознаграждение»?

– «Приличное», бестолковщина! Это, значит, очень хорошее. Замечательное. Не меньше тыщи рублей. Мы тогда купим сразу два самоката – тебе синий, а мне – красный.

– Как это тебе красный? Ничего подобного, красный мне! А тебе синий.

– Фигушки! Я так не согласна. Я про объявления придумала? Я.

– А кто про самокат придумал? Ты, что ли?

– Ну ладно, – сказала Люська. – Вот что мы сделаем. Купим два красных самоката – тебе и мне. Согласна?

На том мы и порешили.

МЫ ИЩЕМ УРАНА

Как хорошо всё складывается!

Мы находим Урана и получаем тысячу рублей. Мы идём в магазин и покупаем два красных самоката. После этого начинается прекрасная, замечательная жизнь. Мы ездим на самокатах. Все говорят:

«Ах, как чудесно они ездят на самокатах! Как Павлик Иванов! Нет, лучше. В сто раз лучше. Или даже – в тысячу!»

…Для начала мы огляделись по сторонам.

Урана нигде не оказалось.

Бегала какая-то собака, но мы сразу догадались, что это не Уран. Потому что она была вся чёрная и гладкая.

Тогда мы вернулись в наш двор и обыскали его. В нашем дворе собак вообще не оказалось. Были одни кошки.

Тогда мы обшарили все соседние дворы. В одном дворе человек в полосатой рубашке чинил матрас. Но Урана не было и там.

Мы стали спрашивать старушек на лавочках: не видали ли они коричневую, лохматую, с белым ухом собаку? Одна старушка сказала, что видела.

– Она влево побегла, – сказала старушка. – Худющая, как скелет.

Мы пошли влево и наткнулись на высокую каменную стенку, возле которой росли одуванчики.

Да, оказывается, не так-то просто получить приличное вознаграждение!

ЗАМЕЧАНИЕ В ДНЕВНИКЕ

На следующий день первый урок был математика. Вера Евстигнеевна что-то объясняла у доски. А я сидела за партой и смотрела в окно. Там вдалеке, между деревьями, бегала какая-то рыжая собака. Я никак не могла разглядеть, есть у неё на спине чёрное пятно или нет.

– Синицына, – сказала вдруг Вера Евстигнеевна, – куда ты смотришь? Повтори, что я сейчас сказала!

– Вы сказали: Синицына, куда ты смотришь?

Все засмеялись. Вера Евстигнеевна нахмурилась.

– Интересно, – сказала она, – что в этом смешного, если ученик не слушает урок и ещё при этом дерзит учителю?! Синицына, если я ещё раз замечу, что ты меня не слушаешь, я напишу тебе замечание в дневник. Садись!

Я села и стала слушать. Я слушала изо всех сил. Мне вовсе не хотелось получать замечание в дневник. Я не сводила глаз с Веры Евстигнеевны. Я даже шевелила губами, повторяя про себя её объяснения…

А Вера Евстигнеевна стояла у доски и говорила:

– Возьмём икс и игрек. Если мы сложим икс и игрек, то у нас получится…

Получится… У нас получится… Ну ещё бы! У нас, конечно, получится! Мы обязательно его найдём! Да он наверняка где-нибудь тут поблизости ходит. Такой коричневенький весь, симпатичный, одно ухо белое!.. Может быть, даже он сидит сейчас вот под этим окном…

И вдруг за окном кто-то залаял!

Я подскочила на месте и толкнула Люську локтем в бок.

– Ой! – на весь класс завопила Люська. – Ты что, с ума сошла?

– Косицына, в чём дело? – медленно и раздельно сказала Вера Евстигнеевна.

Я согнулась над тетрадкой и замерла.

– Наври чего-нибудь, – тихонечко, сквозь зубы пробормотала я.

А Люська уже вставала за партой, охая и держась обеими руками за левый бок, как будто там была огромная рана, из которой текла кровь.

– Сама толкается, а сама говорит, чтобы я врала, – растягивая слова, плаксиво говорила Люська. – Пусть сама врёт, если хочет…

– Так, – сказала Вера Евстигнеевна. – Значит, опять Синицына? Ну, на сегодня хватит. Дай-ка, Синицына, сюда свой дневник! Скорее, скорее.

И через минуту в моём дневнике на чистой зелёной странице, разлинованной в полосочку, появилась размашистая запись:

«Т. родители! Ввиду безобразного поведения вашей дочери на уроках прошу вас зайти в школу для разговора».

ПОИСКИ ПРОДОЛЖАЮТСЯ

Мы стояли на тротуаре перед большим серым домом. Светило солнце. Было жарко. Сегодня мы уже два часа шатались по улице – искали Урана.

Перед нами была дверь. Она вела в подъезд. Дверь была открыта. Из подъезда тянуло прохладой.

– Зайдём в подъезд, – сказала Люська. – Я знаю, собаки любят прятаться в подъездах.

Мы зашли. В подъезде сидела сонная лифтёрша.

– Чего вам, девочки?

– Скажите, пожалуйста, тут не проходила собака?

– Собака?!

Лифтёрша сразу оживилась. Она даже выпрямилась на стуле. И глаза у неё стали какие-то вредные.

– А куда это, интересно, ваша собака должна проходить?

– Туда, – показала Люська.

– Туда никакая собака не проходила.

– А обратно?

– И обратно не проходила. А вы сами откуда будете?

– Из дома номер шесть.

– А здесь вам чего нужно?

– Собаку ищем.

Лифтёрша возмущённо всплеснула руками.

– Тут вам не собачья площадка! – закричала лифтёрша. – Тут люди живут, а не собаки.

…В других подъездах лифтёрш не оказалось. Целый час мы лазили по лестницам, спускались в подвалы и поднимались на чердаки.

Когда мы с шумом спускались по грязным, пыльным лестницам чёрных ходов, перед нами неслись целые стада кошек всех кошачьих цветов. Но Урана нигде не было.

В эту ночь мне снились каменные лестницы и мусорные вёдра. На вёдрах сидели кошки и орали:

«Самокат, самокат!..»

ПРОИСШЕСТВИЕ В СКВЕРЕ

Ура! Сегодня уроков не будет! Сегодня уроки отменили. Вера Евстигнеевна заболела. Ура-а!!!

Мы вышли из школы. Торопиться нам было некуда. День был замечательный. И мы решили сначала посидеть на лавочке в сквере, а потом опять искать Урана.

Мы сидели, ели кислый гранат и глазели по сторонам. Ох, и хорошо было просто так сидеть на лавочке! Не писать диктанты, не решать задачи, а болтать ногами, есть кислый гранат и на всех смотреть.

– Люсь, гляди, какая тётка смешнецкая! Целый дом на голову надела.

– Ой, умора! Помереть со смеху можно!

– Да куда ты смотришь? Я ж тебе не туда показываю. Ну и бестолковая ты!

– А ты сама толковая?

– Конечно, толковая!

– Ой, держите меня, толковая! Да что в тебе толкового? У тебя веснушки на всём лице. Даже на ушах.

Я уже хотела рассердиться, но тут к нам подбежал маленький, рыжий, ужасно весёлый щенок. Одно ухо у него было белое. А на боку было круглое чёрное пятнышко.

– Люська, Уран! – закричали мы в один голос и бросились к щенку.

Щенок отпрыгнул в сторону. Мы подскочили к нему, но он снова отпрыгнул, пригнулся к земле и завилял хвостом. Он, видно, думал, что мы с ним играем.

Тогда я вспомнила про гранат.

– Уран, Уран, на-на-на… Возьми гранатик! Вкусный гранатик! Вкусненький гранатик!

Уран подошёл ко мне и стал нюхать гранат.

– Люська, окружай! – зашептала я.

Люська медленно обошла Урана сзади и схватила его за хвост.

Уран взвизгнул и цапнул Люську за палец.

Люська выпустила Уранов хвост и заорала так, как будто Уран ей руку откусил.

И тогда я подкралась к Урану, схватила его, крепко прижала к себе и сказала:

– Люська, пошли!

Но тут раздался чей-то пронзительный крик.

– Зита, Зита! – вопила какая-то тощая гражданка, подбегая к нам.

Она выхватила у меня щенка и, не переставая кричать: «Зита! Зита! Что они с тобой сделали!» – стала целовать его прямо в морду. Щенок отворачивался. Наверно, ему было неприятно.

А эта гражданка всё целовала его и говорила:

– Зиточка! Бедненькая! Как ты переволновалась! Девочка моя! – Потом она стала кричать: – Хулиганки! Хулиганки!

Вокруг нас стали останавливаться люди. А женщина тыкала в нас пальцем и кричала:

– Они хотели украсть мою Зиту!

Я не знала, куда деваться от стыда. Чтобы не смотреть по сторонам, я стала выковыривать зёрнышки из граната.

– Как будто их и не касается, – покачала головой женщина в платочке. – А ещё с портфелями! Чему их только в школе учат!

– Выдрать их надо, – сказал гражданин в кепке. – Сразу бы поумнели!

– Вы не правы, – сказал гражданин в шляпе. – Вот меня, знаете, родители никогда не били, и я, знаете…

– Да что вы к ним пристали?! Это же дети! Что уж им, и поиграть нельзя?.. А вы, гражданка, сами виноваты. Нечего тут собак распускать.

– Это уж точно! Развели собак. Людям посидеть негде! Безобразие!

Вокруг нас уже стояла целая толпа.

– В чём дело, граждане? – раздался вдруг строгий голос, и мы увидели, что сквозь толпу протискивается милиционер.

– Товарищ милиционер! Товарищ милиционер! – затараторила тощая гражданка. – Вот эти девицы хотели украсть мою собаку!

– Мы не украсть… Мы просто взять хотели, – пролепетала я.

– Ага! Взять! Вы слышали? Слышали?

– Вы хотели взять чужую собаку?! – Милиционер посмотрел на нас и грозно нахмурил белые брови. – Постойте, постойте, – вдруг сказал он. – Что-то мне ваши лица знакомы… Кажется, мы уже с вами встречались.

Я взглянула на милиционера, и у меня похолодело в груди.

Я вспомнила…

ИСТОРИЯ С ТРУБОЙ

В тот ясный, солнечный день наша школа с самого утра собирала металлолом.

Мы с Люськой явились на школьный двор раньше всех.

Люська, конечно, опоздала бы, если бы я за ней не зашла.

Она, кажется, вообще хотела прикинуться больной и никуда не идти. Но я стала ей рассказывать, как это интересно – собирать металлолом, и как мы с ней соберём больше всех металлолома, и как нас сфотографируют для школьной стенгазеты и даже потом пошлют наши фотографии в «Пионерскую правду».

– И все будут разглядывать наши фотографии. И скажут: «Да, вот эта девочка очень красивая, просто настоящая красавица! А вот у этой девочки хоть и не очень красивое лицо, но зато очень умное!»

– Ничего у тебя не умное лицо! – проворчала Люська и нехотя стала надевать ботинки.

– Скорее, скорее… – торопила я Люську. – Вчера Коля Лыков просил меня прийти пораньше.

Через десять минут мы уже стояли в школьном дворе рядом с Колей Лыковым, а через пятнадцать – ходили по подъездам, стучались во все квартиры подряд и спрашивали:

– Скажите, пожалуйста, у вас есть металлолом?

Но ни у кого почему-то не было никакого металлолома. Только одна бабушка дала нам облезлую зелёную кружку. Так мы и ходили с одной этой кружкой, а другие ребята на наших глазах тащили железные кровати, кастрюли и вёдра.

И вот, когда мы с Люськой уже совсем отчаялись найти что-нибудь подходящее, мы вдруг наткнулись возле какого-то дома на обломок старой, ржавой трубы.

Это было как раз то, что нужно. Мы схватили эту трубу и понесли. Но она оказалась ужас какая тяжёлая! Через три минуты мы были совершенно мокрые и пыхтели как паровозы.

Тогда нам в голову пришла замечательная мысль. Мы решили прокатить трубу по земле метров пять, а потом выйти с трубой в Горбатый переулок и пустить её вниз по переулку.

Так мы и сделали.

Наша труба как будто только этого и ждала.

Она тут же покатилась. Она катилась всё быстрее и быстрее, и вот она со страшным грохотом, подпрыгивая на камнях и пугая прохожих, понеслась по самой середине переулка.

Мы мчались за трубой. Из окон высовывались люди. Кошки и голуби шарахались во все стороны. А труба громыхала уже где-то в конце переулка, почти рядом со школой…

И вдруг в переулок въехал грузовик.

Труба со всего размаха ударилась об его колёса, стукнула грузовик по фаре, перевернулась в воздухе и стала как вкопанная.

Грузовик тоже стал.

Мне больше не хотелось мчаться за трубой. Больше всего на свете я хотела бы сейчас остановиться и побежать обратно, вверх по переулку, но мы обе так разбежались под горку, что остановиться было просто невозможно.

Из грузовика выскочил здоровенный шофёр. Он согнулся, широко растопырил руки… и через секунду мы обе уже трепыхались у него в руках, как будто пойманные рыбы.

– Ой! – отчаянно отбиваясь, пищали мы. – Пустите нас! Пустите! Это не мы! Мы не нарочно!

– В милиции разберутся, что к чему, – говорил шофёр. – Я вам покажу, как грузовики ломать!

Так мы оказались в милиции.

За столом сидел молодой милиционер с розовым круглым лицом, со смешным толстым носом и совершенно белыми бровями. Лицо у него было совсем не строгое, и он всё время хмурил белые брови, чтобы выглядеть построже.

– Так, – сказал он, когда сердитый шофёр ушёл. – Значит, хулиганим?

– Что вы, товарищ милиционер! – закричали мы наперебой. – Мы не хулиганим! Мы металлолом собирали! И ничего мы не нарочно! Это он сам нарочно. Чуть нашу трубу не раздавил. Она себе катилась, никому не мешала…

– Катилась, значит? – сказал милиционер. – Ну что ж, придётся в школу сообщить!

И тут мы не на шутку перепугались. Мы заныли в один голос:

– Товарищ милиционер, мы больше не будем! Не говорите в школе. Мы правда-правда больше не будем! Вот честное слово! Честное пионерское!

И слёзы у нас закапали. И не понарошку, а по-правдашнему.

Милиционер опять посмотрел на нас, грозно нахмурился и вдруг сказал:

– Ладно, что с вами делать! Прощу на первый раз. Но только смотрите: если ещё что натворите, приму меры. – И он поднял карандаш и ещё раз строго повторил: – Приму меры.

Так окончилась тогда наша история с трубой и милиционером. Но сейчас…