Текст книги "Рыцари в ассортименте"
Автор книги: Ирина Мазаева
сообщить о нарушении
Текущая страница: 1 (всего у книги 10 страниц) [доступный отрывок для чтения: 4 страниц]
Ирина Мазаева
Рыцари в ассортименте
1
В этой главе мы узнаем очень многое о главной героине
Милочка Савельева, молодая симпатичная женщина ста шестидесяти четырех сантиметров роста, пятидесяти пяти килограммов живого веса, начальник PR-отдела и обладательница весьма привлекательной зарплаты, в тунике Gucci и джинсах неизвестного происхождения, стояла и любовалась на свое отражение в зеркале. И волновали ее совсем не эти подробности собственной внешности, а возраст. Дело в том, что именно в этот злополучный день мама, Елизавета Николаевна, в замужестве Савельева, умудрилась произвести на свет дитя.
Впрочем, сам факт рождения не так уж и расстраивал нашу Милочку. Жить на свете ей было очень даже интересно и занимательно. Особенно после того, как ее повысили на службе и дали соответствующую новой должности зарплату. Что, в свою очередь, гарантировало всевозможные удовольствия, как то: шопинг без оглядки, обеды в кафе и ресторанах, а также – любые солярии, фитнесы, косметологические кабинеты, массажи и т.д. и т.п.
Сегодня, и именно сегодня, Милочку волновало другое: ей исполнилось тридцать. Нужно ли кому-нибудь объяснять, что значит в жизни современной женщины тридцатилетний юбилей? Это конец молодости. И соответственно, начало старости. Это самая страшная дата, какую только можно себе представить. Еще вчера ты была молода и юна, еще вчера тебе не продавали вино, требуя паспорт, а сегодня в зеркале ты рассмотрела, как твои подростковые прыщи плавно переходят в морщины.
Ты уже научилась принимать свое тело. Научилась любить вот эту несовершенную – слишком маленькую или слишком большую – грудь, вот эти недостаточно длинные и не очень прямые ноги, вот эти вот не к месту жировые отложения, скрывающие от всех твои прекрасные 90—60—90. Ты научилась ухаживать за всем этим несовершенством; ты уже почти победила целлюлит и избавилась от лишних волосков в неположенных местах. Ты научилась подбирать одежду так, чтобы все кругом видели только твои достоинства и никто не замечал твои недостатки.
Ты купила то дивное платье, в котором выглядишь такой высокой, что и саму тянет записаться в баскетбольную секцию. Ты подобрала наконец ту единственную прическу, которая делает твой шнобель маленьким и кокетливо курносым носиком. Ты научилась ходить на 14-сантиметровых каблуках так, что окружающие заглядывают тебе за спину, ожидая увидеть там крылья (или хотя бы пропеллер).
Ты обзавелась коллекцией такого белья, с помощью которого встает и стоит у самого пропащего импотента. Вот этот дивный черно-рубиновый комплект – для страсти. Надев его, ты обнаруживаешь утром простыню, завязанную морским узлом, туфли на люстре и целый выводок невыспавшихся и злобных соседей под дверью.
Вот этот хлопковый, розовый в цветочек – для нежности. Надев его, ты превращаешься в школьницу – с косичками и ранцем за плечами. Ты смотришь на мир широко открытыми глазами. Для тебя все – в первый раз. И с удивлением ты узнаешь, как это прекрасно, когда каждый сантиметрик твоего тела мужчина – конечно же, твой первый мужчина! – покрывает поцелуями.
А вот этот старенький, нелепого цвета, но такой удобный бюстгальтер, и вот эти полинявшие трусики с мишками – для любви. Ты очень любишь и этот бюстгальтер, и эти трусики, и несмотря на то, что давно обещаешь себе их выкинуть, бережешь, и не просто бережешь, а иногда надеваешь. И это – белье для любви. Потому что, если ты любишь мужчину, тебе все равно, что ты не в форме, что ты не в чулках и не в розочках. Потому что, если мужчина любит тебя, ему все равно, какое на тебе белье.
Такие дела. Но в один ужасный день приходит твой день рождения, ты смотришь в свой паспорт и понимаешь, что тебе тридцать. И все это: все эти твои ножки, щечки, прически, чулочки – уже никому не нужны. Тебе тридцать. А мир кишмя кишит семнадцатилетними – жадными до мужчин, жадными до жизни, жадными до удовольствий – молодыми, здоровыми и глупыми девочками.
Милочка стояла и смотрела на себя в зеркало. Зеркало отражало Милочку равнодушно и безжалостно. Ей было тридцать, и жизнь ее кончилась.
Поскольку Милочка все-таки была оптимисткой, то еще буквально до вчерашнего дня она раздумывала обо всей этой приятно праздничной суете: кого, куда, что подавать и что подарят. Звонила Елизавета Николаевна, мама именинницы.
– Милочка, тебе уже тридцать – ты уже взрослый человек. Это ведь юбилей. Нужно заказать зал где-нибудь в кафе. Чтобы не совсем дорого и со вкусом. Непременно позвать бабушек. Тетю Надю с дядей Геной, их Катеньку со Славиком. Не знаю, придет ли Аня, ведь Антошке всего годик... Но все равно позвать надо. Дядю Мишу не забудь пригласить с тетей Тоней. Кирилла с Женей. Елену Борисовну, она нам совсем как родная... – и все в таком духе.
Милочка к кафе с родственниками морально готова не была. Ах, у нее еще так свежи были воспоминания, как она уговаривала родителей уйти до вечера к бабушке с дедушкой, звала подруг... Как они ели мороженое, танцевали, а потом пришли одноклассники Гаврилов с Третьяковым... А потом они нашли бутылку «Смирноff». И выпили. И налили в нее спирта «Рояль» с водой в пропорции 1:1. А в литровую бутылку «Рояля» просто долили воды...
И что? Теперь уже можно и нужно было сидеть с родителями и со всей родней в кафе, пить вино, по десятому разу рассказывать одно и то же и плясать под Меладзе. Не то чтобы она не любила родителей или чуралась родни... Просто ей, по крайней мере в свой день рождения, хотелось совсем другого. Хотелось хулиганить, пить спиртное исподтишка, бежать куда-то шумной компанией, потом поймать такси, приехать в самый дорогой ночной клуб и зажигать там до утра.
Вчера Милочка все внерабочее время посвятила обдумыванию этой проблемы. И не пришла ни к чему. И размышляла об этом же сегодня все утро. Проблема заключалась в одном: ей не хотелось никого видеть.
Можно и нужно было, конечно, позвать Климку – Катьку Климентьеву, личного Милочкиного психиатра-тире-психолога, лучшую подругу, душеприказчицу, товарища и соратника. Но! Но вдвоем они и так хулиганят, пьют и ездят по ночным клубам регулярно. Поэтому нужна именно компания – но кого еще?
Можно пригласить Леночку, с которой Милочка познакомилась в те далекие времена, когда занималась бальными танцами. Потом они разругалась из-за Сергуни из 126-й квартиры. Потом, уже учась в университете, они случайно столкнулись на улице и снова стали общаться. Но Леночка все-таки была слишком тяжела на подъем, чересчур серьезна и предусмотрительна для подобных забав – таких, о которых мечталось Милочке. К тому же у Леночки был муж, он мог и не отпустить свою благоверную гулять до утра.
Можно было позвать Люсика и Пусика – уморительнейшую пару. Он, Пусик, – художник, она, Люсик, – дизайнер. С ними всегда легко, весело, просто. Правда, у них обычно нет денег... Но Милочка уже могла себе позволить развлекать кого-нибудь за свой счет. Останавливало ее другое. Эти люди неизбежно напомнят о ее бывшем, об Аркане, – сволочи и подонке, вспоминать о котором ей не хотелось. И даже видеть их – не хотелось. Неудивительно: изначально это ведь были его друзья. Когда угодно – только не в день рождения.
– Никого не хочу видеть! – сказала Милочка сама себе.
Она уже не стояла столбом на середине комнаты и не пялилась на себя в зеркало, а играла в тетрис, за которым ей всегда хорошо думалось. Милочка умела обманывать себя. Но сейчас все явно было шито белыми нитками. И с Климкой они никогда не бегали по городу ночью и не ходили в самые дорогие ночные клубы. И Леночка была серьезной только до первой стопки. И Пусик с Люсиком давно уже стали ее друзьями. Просто формулировка «никого не хочу видеть» означала совсем другое: «меня не хочет видеть тот единственный, кого хочу видеть я».
Все было именно так: в ее жизни уже год как был человек, который был ей не просто приятелем, не просто другом... Милочка, впрочем, старалась не формулировать свое отношение к этому человеку. И тем более никогда не говорила о своих чувствах с ним. Он, правда, с ней тоже о своих чувствах не говорил. Но был таким предупредительным, таким милым и заботливым, что Милочка, казалось, только и читала в его глазах самые значимые для каждой женщины слова.
И вот теперь – в ее день рождения!!! – он не звонил. Он не поздравил! Не прислал цветы! Не прибежал сам!!! Милочка была совершенно сбита с толку. Более того, он не звонил ей уже целых десять дней. Сослался на какой-то срочный проект, заказ – или что там бывает? И Милочка послушно ждала, словно царевна, запертая в башне и свесившая косу в ожидании своего принца, который, ухватившись за волосы возлюбленной, мигом залезет к ней и спасет.
Гошик – а так звали ее любимого, – конечно, не дотягивал до принца и вовсе не был похож на героя. Может, поэтому и исчез с ее горизонта так неожиданно и бесславно.
Гнусные кубики снова победили Милочку. «Не везет в тетрис – повезет в любви», – утешила она себя. Телевизор, что-то бубнивший рядом, неожиданно огорошил:
– Супер-пупер-крем! Скажи «Нет!» первым морщинам – продли свою молодость!
Милочка снова, но еще острее, почувствовала себя неожиданно состарившейся девочкой – тридцатилетней одинокой женщиной, которая никому не нужна.
– Вот и все. И больше не на что надеяться, не к чему стремиться, незачем жить. В моем возрасте уже нет никаких иллюзий. Я – такая, какая я есть. Меняться уже поздно. И мужчины такие, какие есть. И героев не существует. Надо перестраиваться. Снять розовые очки. Начать носить черный цвет. И ничего больше от жизни не ждать.
Все это Милочка сказала себе, снова стоя перед зеркалом. Она сказала это себе без надрыва. Напротив, сухо, как на совещании. Без эмоций. Начался новый период ее жизни. И скорее всего, без Гошика. И тут ей захотелось плакать.
2
Про Гошика и историю его отношений с Милочкой
С Гошиком все началось ровно год назад.
Впрочем, он ее убедил, что все началось гораздо раньше. Знакомы они к тому времени были ровно двадцать лет.
Двадцать лет – страшно представить! Но Милочка все прекрасно помнила. В то лето родители вывезли ее по профсоюзной путевке от предприятия, где они работали, на юг. В город с малоприятным названием Могилев-Подольский, что находится на Днестре. Вода в реке была холодной, а дно илистым – в общем, купаться ей не разрешали. Взрослые быстро нашли себе компанию. Целыми днями они резались в карты на пляже, а ей, Милочке, делать было ровным счетом нечего. Никаких подходящих игр для детей не наблюдалось.
Все изменилось, когда они переехали в Винницу. Видимо, профсоюзная путевка предполагала какой-то переезд, но Милочке представлялось, что все произошло исключительно из-за ее страстного стремления убраться из дурацкого Могилева.
Итак, они перебрались в какой-то загородный пансионат. Никакой речки там и в помине не было, погода была все такой же – ни то ни се, но Милочке там, в Виннице, понравилось. Родители снова нашли себе прекрасную компанию, но компанию, подходящую и для Милочки: у их взрослых знакомых были дети. Дети ее возраста.
Ах, как все было замечательно! Взрослые сразу после завтрака уезжали по каким-то своим делам в город, предоставляя детям полную свободу. В распоряжении последних оказывались номера двухэтажной гостиницы, где они жили, со всеми балконами, холлами и пожарными лестницами, полными загадок и тайн. Более того, они могли играть на огромной территории пансионата с зарослями, тайными тропами, скрытыми от посторонних взглядов полянками и несметным количеством шишек, которыми можно было кидаться, играя в войнушку. И даже это не все: в пансионате имелись детская комната игр и прокат. Большего счастья трудно было себе представить. Комната игр, набитая куклами и пупсами, конструкторами и машинками, была открыта с 9 утра до 6 вечера. А в прокате – совершенно за так! – детям выдавали ролики и скейты, ракетки для бадминтона и разные мячи. Соответственно Милочка, как и все остальные, ничуть не скучала по родителям, а упоенно предавалась играм со своими новыми друзьями. Одним из которых и был Гошик.
Милочка хорошо запомнила этого толстого, неповоротливого и ужасно стеснительного мальчика. В него настолько легко было попасть шишкой, что это становилось даже неинтересно. Гошик падал со всего, на что у него получалось залезть. Он так и не научился кататься на скейте и роликах. Именно поэтому Милочка его так хорошо и запомнила. И именно поэтому он ей совершенно не понравился.
Милочке был нужен герой.
Милочка всегда любила героев. В детстве мальчик, которому позволено было находиться рядом с ней, должен был бегать быстрее всех, прыгать выше всех, лазать лучше всех, и так далее и тому подобное. В школьные годы, чтобы заслужить Милочкино внимание, мальчику нужно было не просто учиться лучше всех, но и побеждать во всех школьных драках, стильно одеваться и знать все ночные клубы их района. В годы студенчества к этим требованиям добавилось наличие денег и связей.
В общем, влюблялась Милочка исключительно в героев. Герои, как ни странно, встречались на ее пути. Но почему-то в них, в героев, влюблялись все девочки без исключения. И во дворе, и в классе, и в университете – везде Милочка была не оригинальна в своем выборе, везде она сталкивалась с серьезной конкуренцией.
Милочка не сдавалась. В детстве она требовала от родителей самых дорогих игрушек, которые могут быть интересны мальчишке, чтобы привлечь внимание дворового героя. В школе – отчаянно боролась за лидерство в классе. В университете, тратила все карманные деньги на фитнес и косметологов.
Не сказать чтобы эти усилия ни разу не увенчались успехом... Все-таки Милочка и сама по себе была недурна: и фигурка у нее была более-менее, и вкус был, и деньги у родителей, чтобы эту стильную, на ее вкус, одежду обеспечить, и голова работала не только на разрешение математических задачек, но и в более практичном направлении. Получалось у нее время от времени заинтересовать своей персоной героя...
Но то ли герои все были какие-то ненастоящие, то ли она, Милочка, чего-то в этой жизни не понимала. Поначалу все было хорошо. И внимание героя, и прогулки с ним под луной, и завистливые взгляды подружек, а потом неизменно все разлаживалось. Нет, герой продолжал все так же быстро бегать, побеждать в драках, стильно одеваться и сорить деньгами, а Милочка продолжала им восхищаться...
Но день за днем в герое начинали открываться какие-то не совсем красивые стороны. Даже влюбленная, а потому слепая и глухая ко всему, Милочка не могла не замечать, как рассыпается в пух и прах волшебный образ ее избранника. Вот он нагрубил ей, вот засмотрелся на другую, высмеял своего лучшего друга, рассказал сплетню, не вернул долг, прихватил чужой диск...
Милочка каждый раз поначалу терпела. Она вообще была терпеливой девочкой. Ей хотелось сказки, глянцевой красивой картинки, и ради прекрасного фасада она готова была до поры до времени закрывать глаза на то, что творится на заднем дворе. Но только до поры до времени. Потом же тихонько начинала роптать. Тихонько-тихонько, еле слышно. Но и этого почему-то оказывалось достаточно, чтобы герой тут же, моментально, испарялся.
Герои – делала вывод Милочка – весьма неустойчивая субстанция. В школе ей нравилась химия, и если вспомнить их опыты на уроках, то героя можно сравнить с эфиром. Вдохнешь его – тут же погрузишься в сладостные грезы. А прольешь на стол – испаряется мгновенно. Был – и нет. Через минуту и запаха не остается. А через две – и пятна.
Милочка выводы делала всегда правильные. Проблема заключалась в другом: сложно ей, бедной романтичной девушке, следовать своим умозаключениям. Отрыдав в подушку по испарившемуся герою, наглядевшись, как он точно так же, как еще пару недель назад с ней, гуляет с ее подругой, Милочка тут же находила себе нового героя. Точнее, новый герой, выскочив как черт из табакерки, находил Милочку.
Во дворе, в классе, в университете, в их компании появлялся очередной красавец, как две капли воды похожий на Леонардо ди Каприо/Тома Круза/Джонни Деппа с гитарой/кайтом/«Феррари» и счетом в швейцарском банке и очаровывал всех. И нашу Милочку тоже. И все начиналось по новой, пока...
Впрочем, мы отвлеклись.
Итак, ровно двадцать лет назад Милочка с родителями отдыхала в пансионате на юге, где точно так же – вместе со своими родителями – отдыхал и Гошик. Гошик героем не был. Поэтому Милочка в его сторону не смотрела. И забыла бы благополучно, если бы ее родители не спелись с его родителями и не решили продолжить знакомство по возвращении. Благо работали они на одном предприятии, которое им, собственно говоря, эти путевки и выдало. И более того: жили в одном районе.
Поначалу, направляясь в гости, родители пытались таскать с собой уже почти взрослую – десятилетнюю! – Милочку. Милочка протестовала. У нее были свои друзья во дворе. Школьные подруги и очередной герой на горизонте. Что было делать в маленькой комнате у стеснительного Гошика, ей было непонятно. Иногда, правда, он угощал ее жвачкой, которую тогда было не достать... Но Милочка даже из-за жвачки ходить к нему отказывалась.
И не виделась с ним лет пять. Пока ей не стукнуло пятнадцать и в секции бальных танцев Милочка не познакомилась с Леночкой. Познакомилась, подружилась и охотно приняла приглашение наведаться в гости. Дом и подъезд показались Милочке мучительно знакомыми... Все стало понятно, когда однажды на лестнице она нос к носу столкнулась с Гошиком.
Сейчас уже Милочка не помнила точно, о чем они разговаривали. Но то, что они тогда узнали друг друга и заговорили, – это она помнила. Леночка, узнав, что Милочка с ним знакома, тут же вывалила на нее вагон информации. Гошик оказался их ровесником (раньше Милочка думала, что он ее младше). Он был неформалом (это Милочка и сама заметила по его странному внешнему виду). У него был дома
свой
собственный
компьютер.
Это, конечно, немного возвысило Гошика в глазах Милочки, но до героя ему по-прежнему было далеко. Он остался таким же толстым и стеснительным. Более того, одевался Гошик теперь как-то странно. Как говорили тогда, «как лох».
Леночка тоже была о нем не самого высокого мнения. То ли дело Сергуня из 126-й квартиры...
Милочка продружила с Леночкой год. Ровно до того момента, как к ее ногам пал этот самый Сергуня. Тот, по Милочкиному рейтингу, был вполне себе герой. После этого Леночка просто перестала с ней разговаривать. А через два месяца Сергуня нашел себе другую, и повод бывать в доме Гошика у Милочки отпал.
Впрочем, судьба не отступала.
Милочка умудрилась поступить в один вуз с Гошиком. Правда, узнала она об этом только к середине второго курса. Что было немудрено: он учился на математическом, она – на филологическом, и лекции у них обычно проводились в разных корпусах.
Встретились они на университетской дискотеке. Только на сей раз Гошик, явно узнав Милочку, к ней не подошел и не заговорил. Милочка фыркнула: ну и не нужно. И, радостно наблюдая за ним всю дискотеку, констатировала: девушек рядом с ним не было. Она, конечно, и сама пришла без парня, но поклонники вились, и ни один медленный танец она, в отличие от Гошика, не провела, подпирая стеночку.
Потом они закончили вуз. Прошло четыре года. Милочке несказанно повезло: она не только нашла себе очередного героя, но пленила и покорила настолько, что он предложил ей совместное проживание. Милочка была счастлива.
Первые три месяца. До того самого момента, как она уловила начало процесса. Процесса испарения. Еще ровным счетом ничего страшного не происходило. Арканя – так его звали – был одним большим фейерверком идей, планов, мечтаний, праздником для всех, душой компании. Настоящий герой, и, как и положено герою, был всегда красив и элегантен, играючи водил свой «Пассат», играючи зарабатывал деньги, играючи заводил новые полезные знакомства... Запас терпения Милочки позволял ей не обращать внимания на его промахи, а романтичный флер – и вовсе не замечать их.
Все было хорошо, герою стукнуло двадцать девять, и с пяти вечера в их съемную, но уютную и даже, можно сказать, шикарную квартирку с евроремонтом начали подтягиваться многочисленные друзья/приятели/знакомые героя. Все было хорошо, пока среди прочих в дом не протиснулся не кто иной, как Гошик.
– Это крутой компьютерщик; на той неделе познакомились, – шепнул Милочке на ухо Арканя, – надо его прикормить, я собираюсь апгрейдить комп – западло бабки платить.
– Устала? – спросил Гошик, усаживаясь на подоконник в кухне, где Милочка, как белка, крутилась между раковиной и плитой, обслуживая гостей героя.
– Устала, – согласилась она.
– Хочешь, я помою посуду?
– Хочу.
Теперь Милочка влезла на подоконник, открыла форточку и закурила. А толстый неповоротливый Гошик в каких-то мешковидных одеждах стоял у плиты. «А Арканя никогда не моет посуду, – подумала Милочка, – считает, что это не мужское занятие...»
Милочка докурила, слезла с подоконника и направилась в комнату. В конце концов, должен же и у нее быть праздник.
В комнате, в дальнем углу, герой взасос целовался с крашеной блондинкой.
На следующий день Милочка съехала к родителям.
Гошик, казалось, окончательно пропал с ее горизонта.
