Текст книги "Прощай, Медвежья лощина"

Автор книги: Ирина Мальцева

сообщить о нарушении

Текущая страница: 4 (всего у книги 6 страниц)

Выслушают, а потом упекут в дурку. А если не упекут, и он опять станет жить прежней жизнью, то какой? Хочет ли он прежней жизни?

Ответа не было. Стоян вытирал слезы, прятал кукол и шел в дом, где мирно спала его теперешняя семья, за которую он в ответе, потому что сам когда-то остался, несмотря на то, что друзья отправились дальше. Теперь Сизарь и Греслав служат в княжеских войсках, Светояр поселился у дреговичей. Они не виделись последние годы, но он чувствовал, что с ними все в порядке.

Несколько дней назад к ним на двор неожиданно пришла Маара, поговорила со Жданой, улыбнулась на прощание:

– Буля!

– И тебе не хворать, Маара! – отозвался Стоян. Хотел спросить, зачем приходила ставра, но заработался, отвлекся. Ждана сама ему сказала, когда пришла весточка о Греславе.

– Маара предупредила, чтобы тебя одного не отпускали, – сказала она. – Поэтому вместе поедем.

…Третий день в пути. Леса, перелоги, речки и затоны. Встречались и деревни, но в них без нужды не заходили – зачем людей пугать вооруженным видом. Запаса еды им хватит, а если и не хватит, то вот он лес – заходи и стреляй дичь. А можно и рыбки добыть – дело нехитрое. Но без долгой остановки не обошлось. На четвертый день конь Жданы захромал. Глянули – подкова потерялась. Надо искать кузню. А где?

– Если посолонь (на юго-восток) свернуть, то к ночи будем в Тёмном Сохе, – сказал Юр. – Были мы однажды там с отцом. Богатое место, пристанище торгового люда. И кузня там есть, как не быть. Только на другой берег перебраться. Да там перевоз есть.

Решили следовать в приречное селение, чтобы подковать коня и самим малость отдохнуть. Особенно нежданной остановке радовался Стоян. Он так давно не был в гуще людей – всё в Подогриве и в Подогриве.

– А торжище там есть? – поинтересовался он у Юра.

– Как не быть, – ответил тот. – Говорю же, место бойкое, купцы и ладейщики не переводятся. Сразу у пристани ряды, а там всего видимо-невидимо! Отец денежку дал, а я всё думал, где потратить? А тут такой случай!

– Смотри, не загуляй, не то от Жданы получишь.

– Ждана мне не указка, – обиделся парень. – Это в походе пусть она командует, а тут погоди.

– Мое дело – предупредить, – улыбнулся Стоян. Он знал суровый нрав своей подруги и её тяжёлую руку. Однажды она одним ударом сшибла с седла дружинника, который пошутил насчет её заголившегося бедра. Тот слетел птицей, а пополз ужом.

Звезды украсили небо, когда маленький отряд подошел к реке. На привязанном к врытому колу плоту дремал, уткнувшись лицом в правило (руль), перевозчик. Обрадовавшись нежданному заработку – Стоян показал ему серебряную монету, перевозчик начал размещать всадников на шатких досках плота. Сразу все конники не поместились, и паромщику пришлось делать две ходки.

Усталые путники устроились на ночь тут же, на пристани. Развели костерок, поужинали и, оставив Дичка караулить коней, завалились спать. Наутро проснулись от шума: к пристани причалила огромная ладья с товарами, и шустрые босые грузчики перетаскивали тюки с борта на длинные телеги. Старший над ними покрикивал, а особо медлительных отмечал ударом палки.

Договорились, что Ждана с Радмилой пойдут искать кузню, а остальные их будут ждать на берегу. Но Стоян с Юром хитро переглянулись и, стоило молодым воительницам отправиться на поиски кузни, как парни засобирались.

– Стой, куда? – Богдана встала у них на пути. – Ждана велела здесь ожидать.

– Да мы недалеко, – отмахнулся Стоян. – Вот только до рядов дойдем, калачей купим. Тебе какой калач больше нравится: с маком или с медовой патокой?

– Не нужно мне калачей, – стояла на своем Богдана. – Не пущу вас.

Девушка покачала в руке сулицу.

– Ну, хочешь, пойдем с нами, – предложил Стоян. – До конца рядов дойдем и назад. Юру отец денежку дал, пусть парень порадуется и купит чего-нибудь себе. И ты пригляди себе нужное. Деньги, – Стоян похлопал себя по груди, где у него в кошеле были мелкие деньги, – есть.

– Дай сюда, – Богдана протянула руку.

Стоян без разговоров отдал кошель, но попытки уйти не оставил.

– Дичка, а ну держи её! – крикнул он молодому дружиннику. – Держи!

Дичка – парень не промах, схватил девушку и с удовольствием прижал к себе. Все знали, что он влюблен в Богдану. Пока девушка вырывалась из крепких объятий, Стон с Юром рванули к торговым рядам, что начинались слева от пристани. Бежать пришлось в гору, и они запыхались, но были довольны, что провели грозную стражницу.

– Как же ты без денег? – спросил Юр.

– Да, я так поброжу, народ погляжу, себя покажу, – отмахнулся Стоян. – А ты не тушуйся, трать отцову денежку.

Несмотря на утреннее время, в торговых рядах было многолюдно. Здесь были и конные, и пешие. Некоторые торговались, не сходя с повозок. Парни вертели головами туда-сюда, всё им было интересно, многое – в диковинку.

– Смотри, смотри, – дергал за рукав своего спутника Юр.

– Гляди-и-и-и, во штуковина, – отзывался Стоян.

Так шли они и шли, а ряды переходили один в другой, заворачивались дугой или резко отклонялись в стороны. Но заблудиться здесь было сложно – река была верным ориентиром.

Юр все никак не мог решиться и купить что-то. Было бы денег больше, он бы давно расстегнул кошель. Но единственную денежку ему хотелось потратить с умом, чтобы не жалеть о покупке. В какой-то момент парни потеряли друг друга из виду, потом нашлись.

– Если потеряемся, – сказал Стоян, – иди к реке. Я тоже.

Юр согласно кивнул. Через какое-то время он свернул к ярко разукрашенной лавке, где на шесте висели плетки с резными рукоятками, пояса с медными застежками и крючками для ножен.

– Подходи, выбирай, деньгу плати и забирай, – выкрикивал чернокудрый мужик, на плечах которого висели два дорогих пояса, украшенных серебром и цветными камнями. У Юра глаза заблестели, подошел, чтобы прицениться.

А Стоян не стал дожидаться спутника, решив, что тот дорогу к реке найдет – не маленький, повернул вправо и очутился на открытом месте, где возле крытого возка проходило что-то вроде соревнований среди силачей. Организатором аттракциона силы был смуглый узкоглазый южанин в красной безрукавке и зеленых шароварах. На голове круглая шапочка, в шапке на затылке прореха, из неё торчит черная косица. Он внимательным взглядом окидывал всякого, кто подходил, чтобы показать силушку. Надо было согнуть в дугу железные пруты. У кого-то получалось, у кого-то нет. По условиям, которые озвучивал хозяин возка, тот, кто соединит концы прута, получит пять монет. Охотников до денег было много, но никому не удавалось сделать нужное.

– А за участие нужно платить? – спросил Стоян у одного из зрителей. Богдана не могла догадаться, что Стоян, отдав ей кошель с деньгами, несколько монет спрятал за пояс.

– Одну деньгу. Хочешь попробовать?

Он внимательно оглядел парня: под кожаным куяком бугрились мышцы, шея – столб, ноги – столбы.

– Эй, Яхтияр, смотри, какой силач!

Хозяин возка взглянул на белокурого русича.

– Пробуй, богатырь. Может, удача будет на твоей стороне. Давай монету. А вот мои пять монет! – Яхтияр поднял руку с зажатыми монетами.

Все взоры обратились на Стояна. Тот без смущения подошел к возку. На откидном борту возка лежало несколько железных прутьев – одни тоньше, другие чуть толще. Парень взял один, внимательно разглядел. Он был опытным кузнецом и сразу увидел, что прутья выкованы хитро – посередине их не согнуть, как не пытайся. А вот если одной рукой взяться за конец, а другой отступить от края, то вполне. Он так и сделал, и через несколько секунд согнул прут петлей. Зрители ахнули! У Яхтияра по смуглой коже пошли красные пятна. Но он виду не показал, что огорчен и протянул пять монет победителю. Стоящие рядом хлопали Стояна по спине и плечам, восхищенно цокали языками, звали в питейную отметить победу хмельных медом. Но тот, засунув за пояс выигрыш, отправился дальше. Если бы он в тот момент оглянулся на возок, то увидел бы, как Яхтияр что-то прошептал на ухо верткому мальчишке, который согласно кивнул, а потом юркнул в толпу и пропал.

Рассматривая товары и людей, Стоян не заметил, как за ним пристроились два дюжих мужика. У одного в правой руке небольшой, но, видно, тяжелый мешочек. Мужик его раскачивал вперед-назад, словно хотел запустить подальше.

Один из торговых рядов состоял сплошь из крытых возков, в которых шла интереснейшая жизнь: в одном одетый в красный балахон лекарь дергал зубы, в другом – стригли волосы, в третьем – старая гадалка раскладывала ярко разрисованные карты, в четвертом – две молоденькие швеи расшивали одежду. Народу у возков было много, никто друг на друга не обращал внимания. Поэтому, когда один из преследователей Стояна ударил его мешочком по голове, а потом они вдвоем подхватили парня под руки и, приговаривая: «Хорош хмельной мед», потащили его в сторону пристани, никто и не удивился. Здоров и тяжел был Стоян, но и его преследователи не из слабаков, и вскоре все трое оказались у сходней большой ладьи, где Стояна подхватили другие и, не церемонясь, столкнули в нутро ладьи.

Очнулся он от крепких ударов плетки. Над ним стоял смуглолицый надсмотрщик, который что-то выкрикивал, требуя, видать, чтобы Стоян поднялся. Парень оперся локтем о деревянный пол, перевернулся, встал вначале на колени, а потом и во весь рост. Он ничего не понимал, и только сердце колотилось в груди от дурного предчувствия. Где он? Как он сюда попал? Кто этот орущий нерусский с плеткой, которая уже пару раз прошлась по его плечам и груди?

Парень потрогал грудь – под рубахой набухли рубцы.

– Ты чего? – спросил он. – Чо тебе надо от меня? Где я?

Он хотел оглянуться, но следующий удар пришелся по лицу и шее. Боль была ужасной, а рубаха окрасилась каплями крови. Словно граната взорвалась в голове Стояна, затопила его бешенством и, не осознавая, что делает, он ринулся к обидчику.

Пара ударов кулаками, и твоя голова, гад, разлетится как арбуз… я тебе ноги-руки переломаю…Да, я тебя…

Рассвирепевший Стоян не успел до конца додумать мысль, как был отброшен к борту ладьи ударом под дых. Потом удар головой обо что-то твердое, и… свет погас.

В сознание Стоян возвращался с трудом: в голове звучал набат, каждый звук стократно усиливался и раздирал виски, кожа горела и саднила, дышать было трудно. Приоткрыв глаза, парень осмотрел место, куда попал. Это был трюм ладьи с набитыми по сторонам скамьями, на которых попарно сидели полуголые гребцы. Каждый был на цепи, прикрепленной к дубовому брусу вдоль бортов.

Распоряжался гребцами надсмотрщик, который сейчас с усмешкой наблюдал, как Стояна поднимают, усаживают на скамью и надевают на щиколотку левой ноги железный браслет. Браслет защелкивался наподобие замка капкана, и без ключа его было не открыть. Крепкая цепь тянулась к брусу, и вырвать её не получилось бы даже у самого сильного силача.

– Блин, что за дела, – пробормотал, ни к кому не обращаясь, Стоян и подергал ногой. В тот же миг на плечо опустилась плеть, прошив его дикой болью. Он вскинул голову, глянул на надсмотрщика. Тот довольно захохотал, но через секунду захлебнулся смехом, когда Стоян свободной ногой коротким замахом ударил мучителя в пах. Этому приему в свое время его научил Грек, только бить надо было в солнечное сплетение. Но со скамьи до него не достать, и удар пришелся ниже.

Смуглолицый взревел и, зажимая одной рукой пах, другой замахнулся, целясь в лицо непокорного русича. Увернуться от удара было невозможно.

Летящий в лицо кулак был остановлен резким криком: в двух шагах позади надсмотрщика стоял одетый во все черное худой человек с черной бородой. Узкое лицо, сломанный нос и прикрытый рваным веком левый глаз делали его похожим на киношного пирата. Не хватало только кривой сабли у пояса да пары длинноствольных пистолетов.

Надсмотрщик, скрипя зубами от злости и боли, повернулся спиной к Стояну и, огрев по пути пару гребцов, побрел вслед за «пиратом».

Никто из гребцов не повернулся к новенькому, никто его ни о чем не спросил. Они сидели, вытянув вперед ноги и ноги, прикрыв глаза и свесив головы на грудь.

Рабы на галерах, охнул Стоян. Он попал в рабство. Как же так вышло? В голове закрутились последние минуты перед тем, как он очнулся здесь, в темном затхлом брюхе ладьи. Он все хорошо помнил. Вот от выиграл пять монет, вот рассматривает товары многочисленных лавок, вот гадалка раскладывает карты перед двумя девицами…А дальше? А дальше…

Стоян поднял руку и притронулся к затылку. Больно. Его чем-то огрели по голове. Он отключился, и его приволокли сюда. Но почему никто не обратил внимания на разбойников, почему не вступился народ?

Слезы отчаяния и бессилия обожгли глаза. Он пропал. Теперь его судьба – быть рабом. И никто не поможет ему. Почему он не послушался Богдану? Почему был так беспечен? И что с Юром?

А Юр тем временем со всех ног бежал к месту стоянки. Только бы Ждана уже вернулась из кузни! Только бы они успели! Ему, конечно, попадет от Жданы, но не это важно, важно, что он видел, как Стояна сбросили в трюм.

Когда Юр, наконец, сторговался с купцом и приладил на себе новый пояс с медными застежками и крючками для ножен, он огляделся: друга нигде не было. Парень почувствовал себя неуютно в толпе незнакомых людей и резво побежал, внимательно оглядываясь в поисках знакомой фигуры, что на голову должна быть выше многих. Он сворачивал в один ряд, в другой – нет Стояна. Тогда он решил, что проще ждать друга там, где договорились, и повернул к пристани.

Ряд, по которому он пробирался, шел по широкой дуге и выходил не к центру пристани, а чуть левее. Там стояли самые большие ладьи и ушкуи. На них грузили скот, огромные тюки с товарами, древесину, корзины с овощами и фруктами, бочки с медом.

Со своего места Юр видел и близкую, и дальнюю стороны пристани. Он вертел головой, чтобы не пропустить момента, когда Стоян выйдет из торговых рядов. Время шло, а того все не было. И тут…

Из крайнего ряда вышли двое, таща под руки вроде как пьяного человека. Юр бы и не обратил внимания на них, да золотые кудри пьяного могли принадлежать только Стояну. Парень было бросился к нему, замер – навстречу им спешили еще двое, с ножами у пояса и такими лицами, что сразу понятно – лиходеи. Сделав вид, что он просто прогуливается, Юр двинулся за теми, кто тащил Стояна. Тот безвольно висел у них на руках. Так Юр проследил их до большой ладьи, увидел, как Стояна сбросили вниз, и развернувшись, что есть силы побежал к месту, где остались Богдана и Дичка.

– Богдана! – закричал Юр, кидаясь к девушке. – Стояна похитили!

– Охолонись, – девушка отвесила оплеуху испуганному Юру. – Чего борзо лаешь?

– Стояна похитили, – уже тише проговорил парень. – Сам видел, как его, чуть живого, тати затащили на ладью и сбросили вниз.

– В воду сбросили? – ахнули Богдана и Дичка. – Утопили?

– Не в воду, в брюхо ладьи. Ой, что будет, что будет, – запричитал он. – Ждана меня убьет!

– И этого мало будет для тебя, – Богдана двинула парня в ухо. – Почему не послушался, почему своевольничал? Дичка, – обратилась она к дружиннику, – надо разыскать Ждану. А ты, – она зло посмотрела на Юра, – беги назад и проследи, куда направится ладья, если она двинется от пристани. Смотри, не упусти.

Схватив свой чпаг (дорожный мешок), Юр кинулся к коню и через секунду уже летел по берегу, криком предупреждая нерасторопных: «Уйди!!»

Разузнать, где находится кузня, было несложно, но которая из них? Оказывается, в Темном Сохе их было шесть. Две находились в рядах, а четыре по окраинам. Пока решали, в какую из кузниц отправились Ждана с Радмилой, они сами появились. За ними вприпрыжку мчались несколько мальчишек, насмешничая над грозным видом девушек. Близко к воительницам никто не подходил, но издалека почему бы не поскалить зубы. Радмиле надоели крики детей, и она сделала вид, что вынимает из ножен меч. Детвору, как ветром, сдуло, а девушки от души рассмеялись.

Многие на пристани обратили внимание на двух дев-воительниц. Рослые, крепкие, мускулистые, к седлам приторочены длинные копья, на левом бедре короткие мечи, за поясом ножи. С такими спорить – себе дороже! В то же время мужчины с удовольствием рассматривали красоток: из-под высоких шлемов каскадом струятся густые волосы, на щеках румянец, губы, что вишни, глаза синее речной воды. Кожаные безрукавные куяки с медными пластинами, короткие кожаные юбки и высокие сапоги оттеняли загорелую кожу воительниц.

– Тц-тц-тц, – слышалось со всех сторон, а девушки лишь похохатывали, свысока посматривая на мужчин и молодых парней.

Подъехав к своим, девушки оборвали смех.

– Что? – только и спросила Ждана, а у самой сердце камнем в груди перевернулось.

– Стояна похитили.

– Кто?

– Двое с ладьи. Наверное, разбойники или торговцы живым товаром, – сказала Богдана.

– Как случилось?

Ждана понимала, что задавать вопросы не время, но была растеряна и не могла сразу сообразить, что делать.

– Потом. Я Юра послала проследить за ладьей, – сказала Богдана. – Если она отчалит, он пойдет берегом вслед. В ту ли сторону или в другую все равно. Что будем делать? Как Стояна выручать?

Ноги Ждану не держали, и она опустилась наземь.

– Большая ладья – большая охрана. Нам впятером не справиться. Надо думать.

Она обхватила руками голову, приклонила их к коленям и застыла. Либо помощи просить у кого, либо хитростью брать. Была бы рядом Подогрива, можно было своих поднять. А здесь, в чужом краю, кто их поддержит?

– Может, к наместнику князя обратиться? – проговорила Радмила. – На его землях непотребное творится.

– Пока добьемся наместника, ладьи и след простынет, – покачала головой Ждана. – Надо что-то другое придумать.

– А если ночью забраться на ладью и освободить Стояна? – подал голос Дичка. – Перерезать всех…

– Тати осторожны, к ним так просто не подобраться.

– Тоже верно.

Минуты бежали, а в головы ничего умного не приходило. Воительницы привыкли воевать с напором, врага разить в атаках. Для этого у них и сила, и хватка есть. А вот ужом пробираться куда-то, лисицей прокрасться – не для них. И впятером ладью на абордаж не взять.

– Разумею, надо идти вслед за ладьей, – сказала Ждана. – Ждать момента и воспользоваться случаем, чтобы пробраться на борт и освободить Стояна.

Третьи сутки Стоян гребет и корит себя за то, что так опрометчиво не послушал Богдану. А еще он беспокоился за Юра. Вдруг и его схватили и приковали к веслу?

Грести приходится целый день. Ладони покрылись огромными волдырями, спину сводит от усталости, все мышцы напряжены до предела. Отдых только вечером, когда ладья встает на якорь. За три дня ни разу не пристали к берегу. Гребцы, сидящие на скамьях попарно, между собой не разговаривают, так как за этим строго следит надсмотрщик. Он также наблюдает за тем, чтобы все гребцы работали с полной отдачей. Вчера Стоян решил немного ослабить хватку весла и тут же получил по спине плеткой. Через несколько часов снова попробовал, и снова плеть рассекла ему кожу на спине.

– Он видит лопасть снаружи, – тихо проговорил впереди сидящий мужчина. – Заметно…

Свист плетки, и выпирающие ребра спины посмевшего заговорить украсились тремя кровавыми полосами.

Стоян больше не пытался симулировать. Страшно хотелось есть. Их кормили утром и вечером. Давали вареную рыбу и черствые лепешки. Если они хотели пить, то черпали воду с пола, куда она просачивалась сквозь обшивку. После остановки и убогого ужина они укладывались кто на скамье, кто на дно лодки. Кандалы с них не снимали. На рассвете надсмотрщик приносил им еды, и они снова брались за весла. Сколько времени его сотоварищи находятся в рабстве, Стоян не знал, но чувствовал, что сам он долго не выдержит. Молодой организм требовал еды и отдыха, а душа рвалась напополам от безысходности.

На четвертые сутки грести стало особенно тяжело – сильное встречное течение. Гребцы надрывались, все чаще свистела плетка над потными спинами. Один из гребцов, сидящий через скамью впереди, не переставая, кашлял. Иногда приступ кашля был столь жесток, что он выпускал из рук весло и падал на спины впереди сидящих. Надсмотрщик визжал от злости, бил и бил несчастного, но тот уже не реагировал ни на крики, ни на боль. До Стояна долетали капли крови, которые срывались со спины кашляющего гребца.

Бли-и-и-н, он забьет его до смерти, и помочь нельзя. Если бы не цепь, можно было кинуться к уроду, сбить с ног и…Что потом, он не додумал, потому что кашляющий вдруг захрипел и повалился под ноги своему соседу по скамье.

Гребцы приостановили равномерный ход весел. Кто с жалостью, а кто и с завистью смотрели на умершего. Отмучился. Вырвался из неволи. Теперь его тело, скрючившись, лежит на мокром дощатом полу, а душа унеслась вверх, где нет ни надсмотрщиков, ни болезней, ни печали.

Надсмотрщик кинулся к короткой лестнице, которая выходила на палубу, позвал кого-то. Через минуту по лестнице спустился «пират», внимательно оглядел гребцов, отдал короткое приказание. Вслед за ним спустились еще двое, сняли с несчастного кандалы и потащили. Стоян подумал, что того поднимут на верх. Но нет. Дотащив до лестницы, разбойники открыли незаметную дверцу и протиснули в неё тело. Секунда, и послышался плеск воды. Был человек, и нет человека. «Пират» и надсмотрщик обменялись парой фраз и, видать, пришли к какому-то решению. Надсмотрщик кинулся к рулевому, а «пират» поднялся на палубу. Через пару часов ладья повернула к левому берегу и через непродолжительное время остановилась. Причем гребцам было слышно, как с ладьи стащили сходни и укрепили их на берегу. Не видели они, как трое спустились по сходням и направились по прямой от реки. Шли уверенно, словно точно знали, что за небольшим леском расположено селение.

– Фу-у-у-у, – облегченно выдохнул сосед Стояна. – Должно быть, простоим долго. Будут замену искать, – кивнул он на освободившееся место на передней скамье. – Только жратвы все равно до вечера не дождемся.

Как и другие, Стоян был счастлив, что можно было бросить ненавистное весло и дать отдых телу. Внутри каждая жилка вибрировала от неимоверной усталости, ноги дрожали, а шею, словно железом, сковало. Да и щиколотка опухла и кровила, доставляя дополнительные мучения.

Но самые жестокие мучения испытывала душа парня. Он в сотый раз задавал себе вопросы, как выбраться отсюда, знают ли Ждана и другие, где он, смогут ли они помочь вырваться ему из рабства. Дни идут – надежды тают. Сегодня на его глазах умер один их гребцов. Сколько времени он был прикован к веслу? Наверняка, у него где-то остались родные, которые никогда не узнают, что тело их родича отправилось к Подводному Владыке.

Видно Подводный Владыка был удовлетворен человеческой жертвой, потому не обратил внимания на всадников, которые вплавь пересекли реку в стороне от причалившей ладьи и бесшумно скрылись в высоком камыше. Плывущие на ладье не услышали, как чавкала тина под копытами коней, как гулко застучала земля, когда кони выбрались на твердь. Сорвалась с обрыва чайка, за ней другая, покружились над местом, где прошли всадники, и снова только плеск волн реки да шуршанье камыша.

– Почему они здесь остановились? – вопрошала Ждана своих спутников. – Может, ладья прохудилась? Зачем те, трое, в лес пошли? Может, запасы кончились? Дичка, Юр, дайте круг, гляньте, нет ли поблизости жилья.

Когда молодые дружинники отправились выполнять приказ Жданы, девушки решили последить за жизнью ладейщиков. Те без нужды не показывались на глаза, но были слышны их разговоры, звуки перемещения. Потом на берег сошли еще четверо, развели костер, повесили большой котел. Привязанную с одного борта ладьи лодчонку спустили на воду, в неё забрались двое с волосяной мордой (приспособление для ловли рыбы) и поплыли на стремнину.

– Сколько их там еще? – прошептала Богдана. – Трое ушли, двое на берегу, двое на лодке. Семеро. Пусть их еще там пятеро, не больше. Для нас это по паре выстрелов, да по паре ударов мечом. Как думаешь, Ждана?

– И я о том же думаю, – ответила та. – Но надо всех выманить, чтобы точно знать, сколько их там. Думать, думать.

– А чего тут думать, когда такой хороший расклад, – не согласилась Богдана. – Трое ушли, а будут возвращаться, Юр с Дичкой их встретят без шума. Те двое, – она кивнула в сторону реки, – не успеют удивиться, как их русалка на дно утянет.

– Ты про Радмилу?

– Про неё. Ей не впервой в русалок играть, так?

Радмила улыбнулась. В Подогриве она была лучшей пловчихой, её русалкой не раз называли. Она могла под водой долго просидеть, не дыша, а плавала и ныряла лучше парней. Дом её отца и братьев как раз на реке стоял. Она, считай, в лодке родилась, когда её родители возвращались от родственников, живших на другом берегу.

– Вот только как быть с этими? – Богдана глянула в сторону костра. – Место открытое, с ладьи увидят.

Послышался треск сучьев – вернулись дружинники.

– За лесом поле, за полем селение, – заговорил Дичка. – Те, трое, залегли на краю поля. Выглядывают кого-то. Верно, задумали недоброе. Похитить. В поле только бабы, девки да уноты. Мужиков и парней не видать. У вас что?

– Сам гляди.

Дичка с Юром посмотрели на берег, потом на реку, где в лодчонку втаскивали морду. По всему видать, улов был хороший, потому что рыбаки довольно переговаривались.

– Тут нет тех, кто Стояна на себе тащил. И еще одного я тогда приметил, его тоже не видно.

– Значит, еще трое на ладье, а, может, и больше. Знать бы наверняка. Давайте так…

Ждана каждому из спутников дала указания: Радмила должна была расправиться с рыбаками, Дичка отправлялся на край поля, Юр берет на себя тех, кто у костра.

– Мы с Богданой на ладью, – заключила она. – Надо все сделать одновременно. Закончите свою работу, поможете нам.

..Безоблачный летний день располагал к отдыху. Солнце пригревало спину, и трое татей, которые отправились к селению, чтобы умыкнуть крепкого мужика, а если повезет, то и двух, почувствовали, что не могут противиться дрёме. Они уже решили, что ближе к вечеру подкрадутся ближе к домам. Им не впервой накидывать мешки на головы зазевавшихся мужиков. Те не успеют и глазом моргнуть, как окажутся в трюме прикованные цепью. И уже в ночь ладья отправится дальше.

Дичка славился своей меткостью, и тати были в поле его зрения, но солнце било в глаза, а стрелять против солнца было несподручно. Надо подождать, когда облако прикроет светило хоть ненадолго. Но облаков было немного, да и те больше напоминали кисею.

– Ладно, время есть, – решил Дичка и, пристроив над головой ветку, замер, не отрывая глаз с татей. Через какое-то время он заметил, что те не шевелятся, не переговариваются.

– Уснули? Любо, – он вытащил и погладил длинный нож. – Послужи.

…Никогда в этих водах не видели русалок, хотя старые бабки рассказывали, как подводные девы утаскивали красивых парней на дно, играли там с ними свадьбы, плясали, и тогда поверхность реки бурлила и кипела, как в котле.

Когда рядом с лодкой под водой проплыло белое тело, один из рыбаков подумал, что это ему почудилось – голову напекло. Но его товарищ испуганно вскрикнул, схватил весло и ударил им по воде, чтобы отогнать русалку. А та, вместо того, чтобы уплыть куда подальше, схватилась за конец весла и дернула на себя. В ту же секунду рыбак оказался в воде и, не успев позвать на помощь, почувствовал, как неведомая сила потянула его на дно. Он отчаянно заколотил руками по воде, но кто-то тянул и тянул, и, ухватив напоследок взглядом стоящее неподалеку судно, несчастный скрылся в речной пучине.

Второй тоже схватился за весло, но не стал дразнить русалку, а лихорадочно погреб в сторону ладьи. Но от одного весла толку мало – лодчонку закружило на месте. Рыбак попытался выровнять курс – не получилось. Тогда он набрал в легкие воздуха и закричал:

– Спа….

В этот момент лодку качнуло, будто кто-то забрался на противоположный борт. Бедняга обернулся. Лучше бы он этого не делал: на него, улыбаясь, смотрела обнаженная русалка, укрытая лишь длинными спутанными волосами. Она грудью навалилась на борт лодки и раскачивала её, стараясь, чтобы та зачерпнула бортом воды.

– Спаси… – помертвевшие от страха губы едва шевелились. А русалка нахмурила брови и резко качнула лодку. Рыбак не удержался и свалился в воду. Радмила, а это была она, проводила его взглядом, потом оттолкнула от себя лодку и нырнула. В воде ей хорошо были видны дергающиеся ноги несчастного. Она подплыла, схватила того за щиколотки и резко потянула вниз. Бедняга не успел и звука издать, как речная вода забила ему глотку.

– Бульк-бульк-бульк, – всплыли на поверхность пузыри.

Радмила осторожно вынырнула, глянула в сторону ладьи – кажется, все спокойно. Дело сделано, пора выбираться на берег. Надо Ждане помочь.

А в темном чреве ладьи, свесив натруженные руки меж ног и прикрыв глаза, отдыхали гребцы. Они слышали, как на палубе кто-то возбужденно кричал, слышали топот ног и резкие стуки. Но им какое дело? Только Стоян с надеждой вслушивался в то, что происходит наверху.

Показалось ему или нет, что он услышал характерный боевой клич Жданы «Ю-ю-ю-рать!!»? Вот лязг мечей, вот чье-то тело упало, вот кто-то завизжал, будто насаженный на пику.

Нападение на ладью! Это Ждана! Значит, отыскали, не оставили! Как же им помочь?

Стоян огляделся. В трюме не было ничего, что походило бы на оружие. Даже простой палки не было. И весло не сгодится, так как большая его часть находилась за бортом. Что же придумать?

Тут по лестнице загромыхали шаги. По высоким сапогам спускавшегося Стоян узнал Пирата. Тот кинулся к малозаметной дверце за лестницей, открыл её и, встав на колени, приготовился нырнуть в речную воду. Но вдруг замер…

Со своего места Стояну не было видно, что остановило Пирата. Зато разглядел побелевшие пальцы, вцепившиеся в края люка. Прошла одна, другая, третья секунда, а Пират не двигался ни вперед, ни назад. Зато задвигались гребцы, которые сидели неподалеку от люка. Один даже рукой прикрылся с испуганным вскриком, будто увидел самого Подводного Владыку.

Стоян приподнялся и тут… Две белые руки обняли за шею Пирата и резко потянули на себя. Как в замедленной съемке парень наблюдал за длинным худым телом Пирата, которое будто само по себе сползало в воду. В последний момент тот задергался, попробовал ногами зацепиться за края люка, но одно резкое движение – и сапоги исчезли.

Гребцы застыли. В их отупевших от беспросветного рабства головах тяжело провернулась одна-единственная мысль: кто-то со дна речного утащил одного из их мучителей. Но кто?

В ответ на невысказанный вопрос в люке показалась сначала девичья голова, потом обнаженные плечи и грудь. Над левой грудью синел неровный шрам. Русалка!

– Радмила! – заорал Стоян. – Радмила, я здесь!