Текст книги "Лялька. Закон бандита"

Автор книги: Ирина Лисовская

сообщить о нарушении

Текущая страница: 2 (всего у книги 3 страниц)

Он хотел сказать что-то еще, но заткнулся и махнул рукой, вышел из палаты. Я сразу ощутила себя паршиво, будто меня только что пнули в живот. Разве не этого ты хотела, Ева? Чтобы мент ушел и отстал от тебя, так радуйся!

– Ты мне не сможешь помочь, – прошептала себе под нос.

Был ли он искренен со мной? Мне казалось, Максим не так прост, каким кажется на первый взгляд. Пришел тихо, из ниоткуда, и так же внезапно ушел, оставив меня в гордом одиночестве. Предлагал помощь, реально считая, что я не могла себя покалечить. В какой-то степени мент прав – мне нужна помощь, но… Если я действительно убила человека, от таких людей, как Макс, мне нужно держаться подальше.

Теоретически я могла бы согласиться стать игрушкой Бехтерова и попросить защиту, но не хотела. Мать восемнадцать лет прислуживала отчиму и всем его дружкам, стала покорной шлюшкой, потерявшей собственное «я». Наблюдая за ее жизнью, я навечно выжгла в голове одну единственную непоколебимую мысль: жить, как она, никогда не буду! Даже если очень прижмет…

Я смогу убежать, остаться незамеченной, затеряться в толпе. Готова на любые изменения во внешности, даже если буду драить унитазы до конца своих дней – пусть так. Это лучше, чем жить в золотой клетке с призрачной защитой и помощью. Тем более, если бандит в один прекрасный день решит пустить меня по кругу, как отчим маму. Это же круто, когда игрушку долбят во все дыры за твои косяки. Ранят, бьют, снова пускают по кругу… И все потому, что долбаный отчим слишком часто подставлял не тех людей.

Я мгновенно зажала уши рукой, мне показалось, что вопли мамы до сих пор в моем подсознании. Ненавижу отчима, презираю всеми фибрами души! Я вновь взяла бы пистолет и пристрелила бы сволочь, он должен сдохнуть, как подзаборная крыса, за все страдания, которые причинил нам.

ГЛАВА 3

Пока ждала медсестру в процедурной, задумалась. Сегодня я должна убраться из города, но парадокс заключался в том, что из больницы меня должны были выписать только на следующий день.

Два дня я судорожно реагировала каждый раз, когда открывалась дверь в палату. Подпрыгивала на кровати, как ужаленная, соседки не раз подшучивали надо мной, считая мое поведение глупым и смешным.

Я с опаской ждала появления Бехтерова или его шестерок. Придумывала каждый час новую причину, почему мне нужна отсрочка еще на пару дней. Втайне надеялась, что из-за увечья Руслан потеряет ко мне интерес и оставит в покое, ведь до сих пор никто так и не пришел. Казалось, до меня никому нет дела. Начальница пожелала скорейшего выздоровления, быстро нашла, кем меня заменить. Даже Машка не пришла, хотя я позвонила ей и попросила зайти, как появится минутка. Хотела извиниться перед ней за свою глупую выходку, представляю, какой шок пережила бедная подруга.

Мысли об ищейках отчима старалась гнать подальше. Я уехала в другой конец страны, к черту на куличики. Под чужой фамилией, без кредитных карт и прочего. Должны пройти годы, чтобы ищейки взяли мой след. Если я на самом деле убила отчима, возможно, кроме полиции никто меня искать не будет. Я даже не знала, что из этого хуже…

Сразу вспомнился мент, и я приуныла. Затронул, гад, струны моей души, его лицо стояло перед глазами. Теплая улыбка и добрые глаза. Как ни странно, я ждала его, хоть и понимала, что чудес не бывает. Сердце все равно отчаянно билось в груди с надеждой, ему не объяснишь, не прикажешь. Мент гордый, не пришел, оставил разбираться с проблемами в одиночку. Так даже лучше. Я бы не простила себя, случись с ним беда.

Вошла медсестра и отвлекла от мыслей. Сняла мне повязку, быстро обработала швы. Три стежка – не много, но достаточно, чтобы остался уродливый шрам. За прошедшие дни я ни разу не пожалела о своем поступке, красота не принесла мне счастья, так может, ее отсутствие убережет от будущих проблем?

Я слышала накануне, как шушукались медсестры в коридоре, обсуждали меня, называли идиоткой. Одна из них вздохнула и сказала:

– Мне б такую симпатичную мордашку, уж я бы нашла, как ею воспользоваться.

Другие поддержали. Глупые! За все в жизни приходится платить и порой слишком высокую цену. Даже богатые папики и те держат своих моделей на коротком поводке, еще ни одна содержанка не радовалась своему положению. По крайней мере, я таких не встречала.

Вошел врач, осмотрел щеку, что-то пробубнил себе под нос и чиркнул пару слов в историю болезни.

– Готовь пациентку на выписку. Через три дня придете, снимем швы.

Доктор в последний раз взглянул на мое увечье и цокнул языком. Я заметила отвращение на его лице, мысленно возликовала. Меня зашивали тяп-ляп, потому что поступила без денег и документов, я не расстроилась.

Медсестра отправила меня в палату собирать вещи, пока она заполняет документы. А мне и собирать-то особо нечего. Машка, как я поняла, наспех собрала мне в больницу кое-что: длинную домашнюю футболку и чистую одежду на выход.

Спустя пять минут я была готова. Попрощалась с соседками, мы обменялись короткими фразами, больше здесь оставаться не было никакого желания.

Домой отправилась пешком – все равно денег нет на проезд. У меня осталось в заначке две тысячи рублей, но этого разве что хватит на билет. Куда теперь ехать?..

И все же, я не могла покинуть город, пока не снимут швы. Может, Бехтеров уже забыл обо мне? Или узнал про больницу, сжалился. Было бы хорошо!

Пока шла, заметила, что многие люди намеренно опускают глаза, хотя у меня на лице еще осталась повязка, за ней не видно шрама. В целом, я осталась довольна, настроение стремительно ползло вверх, и уже ничто не могло его испортить! Даже если прямо в тот момент из-за угла появился бы Бехтеров.

Домой я добралась в приподнятом настроении. Машка открыла мне дверь, удивилась, пропустила в квартиру.

– Сорян, работы много было, не смогла к тебе вырваться.

Тупая отмазка, но я сделала вид, что поверила. На ее месте я поступила бы точно так же, глупо обижаться на очевидные факты. Зашла в комнату, огляделась, все ли на своих местах. Тайник, где спрятала паспорт, выглядел нетронутым: сверху накидана гора одежды, создавая иллюзию моей неряшливости.

– Ев, тут такое дело… – Машка топталась на пороге комнаты, я напряглась, подмечая ее нервозность.

Неужели здесь побывал Бехтеров. Или… я остолбенела, думая про рыскающих шестерок отчима. Нет, Ева, соберись! Шестерки отчима действуют грубой силой, они бы избили Машу до полусмерти, выуживая нужную им информацию. А она целехонькая…

– Тебе придется искать другую соседку по комнате.

Я выругалась себе под нос и шумно выдохнула. Блин, умеет же она навести шороха. Облегчение накрыло тело теплой волной, не было в квартире никого, какое счастье.

– Не беда, – махнула рукой. – Скорее всего, я сама скоро съеду.

– Правда? – Машка удивилась. – А куда планируешь переехать? В смысле, к кому?

Подруга тараторила и явно нервничала. К чему столько вопросов? Не все ли равно? Я же не спрашиваю ее, куда она переезжает, хотя тоже любопытно.

– А ты к кому? – задала прямой вопрос в лоб.

– Так я… это… квартиру сняла… ну… блин, нашла вариант лучше этого, денег поднакопила и вот…

И она думает, я поверю в эту сбивчивую чушь? Не умеет Машка врать и придумывать на ходу. В чем же дело, неужели выуживает для кого-то информацию? Даже при всем моем желании я бы не сказала, куда еду. Банально, сама не знаю. Пусть хоть пытает меня, все равно рассказывать нечего.

– Давай снимать вместе, – я решила идти до конца, хотелось понять, что происходит. – Меня тоже достала эта халупа, деньги найду, не проблема. Вместе же веселее, правда?

Маша молчала некоторое время, а потом цокнула языком и раздраженно гаркнула:

– Парень у меня появился, ясно? Будем жить вместе с ним, так что ты там никаким боком не прижмешься.

Отчего же столько злости в голосе, будто я собиралась уводить у нее молодого человека! Столько таинственности напустила, хотя ответ банальный. Ну, нашла, молодец, рада за нее. Скрывать зачем? Неужели тараканы в голове посоветовали? Машка сразу подбоченилась, напыжилась, как ежик.

– Расслабься, – я хохотнула, умиляясь с нервозности подруги. – Как только мне снимут швы через пару дней, я перееду в другой город. Здесь нет перспектив, работы мало. Хочется двигаться вперед, а не топтаться на одном месте.

Подруга купилась на мое вранье, мигом выдохнула и расслабилась. Неужели она реально думала, что я захочу увести ее парня? Вон как растянулась улыбка на лице после слов «перееду в другой город». Я не хотела переезжать и, если бы оказался хоть малейший шанс избежать этого, схватилась бы за него обеими руками.

– Вот и правильно, – поддакнула Машка. – Городок у нас небольшой, достойной работы мало. Я и сама вон чужие квартиры драю, оно мне надо? А ты обязательно найдешь себя, вот увидишь!

Вряд ли в ближайшее время я смогла бы найти приличную работу. Хотя уже не раз думала, как жить дальше. Мне нельзя было официально устраиваться на работу и светить документы. Как только пойдут отчисления в пенсионный фонд, ищейки отчима сразу узнают мой адрес. Не пристрелила я его, а, скорее, ранила, и все. Он ищет меня, я знала точно, отчим не даст спокойной жизни. Не после того, что я натворила. Для нормальной жизни мне нужны были липовые документы, но где ж их взять? Хоть к Бехтерову снова иди! Парадокс…

***

Наконец, мне сняли швы и разрешили ходить без повязки. Дома я приклеилась к зеркалу и внимательно изучала свое лицо. Изуродована половина щеки, рубец хоть и выглядит отвратительно, но недостаточно противно. Я не смогла ранить себя глубже, так бы стежков было больше.

Выйдя из ванной (только там имелось зеркало), вошла к себе в комнату, уселась на кровать.       И что дальше? Куда ехать и ехать ли вообще? Бехтеров как в воду канул. Я больше не ощущала на себе чужие взгляды, как в тот день, когда ушла из его дома. Какова вероятность, что про меня забыли?

Машка уже собрала свои вещи, наутро собиралась съезжать из квартиры. К сожалению, она не оставила мне никакого шанса для маневров, заранее предупредила хозяйку, и бабуля уже подыскала новых жильцов. Как же все быстро у нее срослось…

В любом случае, не позднее конца недели я обязана была съехать с квартиры. Сегодня вторник. На часах показывало пять вечера, если поторопиться, еще успевала на вокзал, чтобы, для начала, примерно прикинуть, куда можно переехать. Начальница хоть и расплатилась со мной, но содрала огромную неустойку за нарушения и уволила. Получается, все равно другого выбора не оставалось – нужно переезжать.

На вокзале я проторчала до наступления темноты, нашла для себя парочку приемлемых городов, специально загуглила о них информацию, так и убила время. Осталось выбрать из двух что-то одно и сразу ехать.

Город опустел к этому времени. Пока могла, я шла исключительно по освещенным улочкам, но путь к нашему с Машкой дому был без фонарей. Мы с ней всегда носили в сумочке газовый баллончик, этот район всегда слыл ужасной репутаций, но пока ничего криминального не происходило. Лишь пару раз приставали хулиганы и все.

Сегодня явно был не мой день. Я свернула с дороги и зашла в переулок, как вдруг раздался громкий выстрел. Затем еще два… Сердце отчаянно заколотилось в груди, я мгновенно полезла за баллончиком и держала его при себе, пока боролась с первичным шоком. Выстрелы прекратились, нужно брать себя в руки и валить! Послышались голоса, их было несколько: два четких и один хриплый, в котором отчетливо различались нотки боли… А ведь там кого-то ранили, ему нужна помочь! Не глупи, Ева, уходи, пока сама цела!

Я не смогла. Что-то толкало меня вперед, возможно, отчаянный мужской крик и явные звуки избиения…

Наконец, я подошла настолько близко, что смогла разглядеть происходящее. Трое с остервенением избивали мужчину, лежащего на асфальте. Он сгруппировался, прикрывая лицо, а уроды колотили его, как чертову грушу в зале. Руками и ногами, не щадя, будто их цель – убить.

– Эй, я полицию вызвала! Прекратите, – крикнула дрогнувшим голосом.

Мурашки побежали по коже, а волосы на затылке встали дыбом. Меня колотило от переизбытка эмоций, ситуация в любой момент могла принять дурные обороты. Мужики остановились, обернулись. Боже, три темные фигуры сосредоточились на мне, как на случайном свидетеле… Один из них достал пистолет и направил на меня дуло, я остолбенела от шока. Думай, Ева… Думай! Я слышала свое собственное сердцебиение и пыталась справиться с нахлынувшими страхами, они не давали ясно мыслить. Дура, дура! Зачем полезла? Теперь тебя грохнут…

– Умолкни, тварь! – проорал ублюдок, а я нервно дернулась в сторону, ожидая выстрела. Вот и все… закончилась моя жизнь…

Выстрел прогремел как гром среди ясного неба. Секунда… две…три… Я не ощутила ни боли, ничего. Меня не задели! Облегчение ударной волной адреналина прошлось по телу электрическим разрядом, я проморгалась и заметила, что трое отморозков снова бьют бедного мужчину. Но теперь он сидел на асфальте, как если бы до этого встал на ноги…

Неужели он помог мне?! Пистолет того ублюдка валялся неподалеку, его явно выбили из руки, поэтому пуля просвистела вдалеке. Вот бы мне поднять пистолет каким-то образом.

Я потихоньку поползла за оружием, но меня на полпути остановил вой сирен. Трое здоровяков напряглись, сирены выли все ближе и ближе, будто полицейские ехали именно к нам.

– Черт, стерва вызвала ментов, – прогрохотал один из нападавших.

– Мы тебя запомнили, сука, – выкрикнул другой, а затем обратился к раненному мужчине: – Повезло тебе и на этот раз, мразь. Мы еще вернемся, так и передай брату.

– Валим, – третий запаниковал, увидев проблески красных маячков полицейской машины.

Поверить не могу, что все закончилось! Запомнили они меня, как же! Да завтра ноги моей не будет в этом городе, хватит с меня проблем. Я подползла к раненному мужчине, из его правой ноги струилась кровь.

– Нужно вызвать скорую, вы ранены.

– Спасибо, Кэп, – прохрипел бедолага.

Действительно, будто мужчина и без моих подсказок не заметил пулю в бедре, кровь. По иронии полиция проехала мимо, но они так удачно свернули через переулок нашего двора! Только благодаря этому мы спасены.

Я достала телефон, уже собралась набирать номер, но мужчина больно схватил меня за руку.

– Нет.

– В вас стреляли, избили, вам нужна помощь, – настаивала я.

– Дай сюда, – отобрал телефон.

И как у него все еще хватает сил бороться? Телефон уже был разблокирован, мужчина сощурился от яркого экрана, с трудом набрал цифры. – Черт… я отключаюсь, – прохрипел он, вручил мне смартфон. – Звони… ему… быстро.

Я разнервничалась, когда мужчина потерял сознание; пока на том конце шли гудки, судорожно поискала пульс у пострадавшего на шее. Он был, но нечеткий и слабый, блин! Да почему же так долго никто не берет трубку? Я уже была на грани позвонить в скорую, наплевав на протесты мужчины. Понятное дело, они вызовут участкового, здесь же огнестрел! Хотя… ведь и меня начнут таскать на допросы, попросят документы…

– Кто это? – отвлек от дурных мыслей грозный голос.

Почему он мне показался знакомым?..

– Я… Я… – Как объяснить ситуацию? – Мне номер дал ваш…

Все разумные мысли покинули голову, пульс у мужчины все слабел и слабел…

– Вашего друга ранили и избили, – я с отчаянием кричала в трубку из-за паники, не хотелось, чтобы на моих руках умер незнакомец. – Пожалуйста, приезжайте скорее, он умирает…

– Где?! – от командного, рычащего тона я подскочила на месте, быстро продиктовала адрес и услышала четкий приказ: – Оставайся с ним, помоги ему, если сможешь.

Звонок оборвался. Чем можно помочь? Меня осенило, и я сняла с себя ремень, туго затянув ниже раны на бедре, чтобы попытаться уменьшить кровотечение. Лицо мужчины – сплошное кровавое месиво, те ублюдки постарались на славу и реально могли его убить, если бы я не вмешалась.

Нервозность возрастала с каждой пройденной минутой, я постоянно проверяла пульс и молилась, чтобы друзья мужчины приехали как можно скорее.

Во что я опять ввязалась? Очевидно же, что его избили бандиты, и я теперь у них на прицеле. Надо было валить как можно скорее, здесь становилось совершенно не безопасно.

Мне и раньше приходилось видеть слишком много жести. Живя с авторитетом под одной крышей, никогда нельзя быть уверенной в завтрашнем дне… Я сама не раз держала пистолет в руке и даже стреляла, спасаясь. Похоже, эта дебильная жизнь преследует меня везде!

Рев мотора отвлек от мыслей, я встала и потихоньку попятилась обратно в тень. Теоретически просьбу того человека выполнила: дождалась подмоги, перетянула зияющую рану. Было две машины, с первой еще на ходу высочила крупная тень и сразу бросилась к раненному. Я боялась, что меня заметят и притащат к главарю, поставят на колени и потребуют объяснений. Ведь их товарищ едва живой, лежит на сырой земле, практически умирает, а я единственная, кто оказалась рядом. Они могут посчитать меня сообщницей тех уродов…

– Где девка? – рявкнул тот, что выскочил на ходу.

Его голос был мне знаком, или так показалось… Я тяжело сглотнула и юркнула глубже во мрак переулка, нужно бежать, пока есть возможность.

– Велел же быть рядом!       – он злился, а я не хотела попасть под горячую руку.

– Бэха, не кипятись, – к ним подошел еще один, – как он? Довезем?

– Если мы его не довезем… – Бэха лютовал. – Найду каждого, разорву голыми руками и отошлю по частям их хозяину!

Я крепко зажала рот рукой, чтобы не вскрикнуть от отчаяния. Беги, Ева, как можно скорее! Мужчину как раз поднимали с земли, я воспользовалась моментом и улизнула, забежала в подъезд и заперлась в квартире.

Сердце билось быстро-быстро, а из-за подскочившего пульса перед глазами поплыла картинка. Вот и помогла, ничего не скажешь. Кажется, только хуже себе сделала. Подставила себя. Надо убираться из проклятого города, не будет мне здесь спокойной жизни. Если не отчим, так Бехтеров достанет. А теперь еще прибавились неизвестные уроды и родственники раненного мужчины. Слишком много людей меня ищут в последнее время. Напасть, не иначе.

К счастью, Машки не было в квартире, я быстро вымыла окровавленные руки, сняла с себя перепачканную одежду, на которой отпечатались алые разводы. Вещи нещадно испорчены. Я действовала по наитию – сразу упаковала все в пакет; по-хорошему бы сжечь вещи, но где здесь палить костер? Решила выбросить утром, от греха подальше. А в обед купить билет и свалить. Да, так и сделаю.

Меня колотило из-за пережитого ужаса, даже не столько напугала сама ситуация, сколько слова Бэхи о том, что разорвет обидчиков. Буду ли я в их списке? Боже, пусть они довезут мужчину, пусть он выживет, пожалуйста!

Всю ночь я не могла сомкнуть глаз. Ворочалась, пугалась каждого шороха за дверью. Машка явилась в три ночи, вошла тихо и закрылась в комнате, думая, что я сплю.

Даже под утро, когда за окном посветлело, сна не было. Я все думала, гадала: спасли или нет? Переживала за мужчину, будто мы старые добрые друзья.

В итоге встала в семь утра, выпила несколько чашек кофе, но они меня не взбодрили. Маша все еще дрыхла, хотя на работе надо быть в восемь.

– Эй, спящая красавица, – постучала ей в дверь. – Просыпайся, ты на работу опоздаешь.

Ноль реакции. Я постучала громче и настойчивее, чтоб подруга точно проснулась.

– У меня отпуск, хватит долбить.

Отпуск? Странно. Помнится, начальница со скрипом пускала девочек в отпуск, чем Маша заслужила такую роскошь? Я пожала плечами, это все теперь не мое дело. Надо собираться на вокзал, за билетами на автобус. Поезд – не вариант.

Шустро собралась, взяла пакет на выброс и спустилась вниз. Из-за нервозности и ночи без сна, везде мерещились преследующие меня глаза, каждая машина была под подозрением. Да, Ева… Так и до психушки не далеко.

Выбросила пакет и побежала прямиком на вокзал. Вроде никто не ехал за мной, не следил. Накрутила себя, теперь дергалась по каждому взмаху листика.

Но все равно, неспокойно было на душе, тревога нарастала с каждой пройденной минутой. На вокзале я немного успокоилась – вокруг полно людей, здесь проще затеряться среди толпы зевак, чем на полупустых улочках.

Как и планировала накануне, купила билет на час тридцать. Все равно раньше ничего нет. Я нацелилась на промышленный городок: возможно, именно там мне удалось бы начать жизнь с чистого листа?

В квартире все еще оставались кое-какие вещи, неохотно покинула уютный зал и поплелась обратно домой. И все же, беспокойство было не зря. Как только начала переходить дорогу, передо мной с противным визгом затормозила машина, едва не сбив с ног. Водитель виртуозно сумел избежать наезда. Но вот когда из нее вышел крупный мужчина, я онемела от ужаса.

Бехтеров был мрачнее тучи, у него под глазами залегли темные круги, будто он не спал пару суток. Он пугал своим видом, в глазах горел огонь, способный сжечь все вокруг дотла. От страха попятилась назад, Руслан схватил меня за руку и с силой дернул на себя. Я угодила прямо в его каменную грудь, мужчина крепко удерживал меня на месте, не давая шанса сбежать. Это конец…

Спереди опустилось стекло, и пассажир прогремел нам:

– Быстрее, мы начинаем привлекать внимание.

Бехтеров силой запихал меня в джип, уселся следом, замки сразу защелкнулись, машина тронулась с места. В последние дни я жила на чистом адреналине, поэтому, когда он в очередной раз хлынул по венам, уже не удивлялась блаженному состоянию, сродни эйфории. Оно стало наркотиком для меня.

– Я… я… как раз купила билет и через несколько часов меня не будет в городе, пожалуйста… отпусти меня…

Слова дались с огромным трудом, я намеренно не смотрела Бехтерову в глаза, они полыхали лютым гневом, кто-то сильно разозлил мужчину, а отыграться приехал на мне. На невинной, хрупкой девушке.

Я вдруг заметила зажатый ремень в кулаке Руслана. Присмотрелась и ахнула, это же мой ремень! Тот самый, который я накануне… О, нет! Нет, нет, нет!..

– Он жив?

Я с отчаянием взглянула в глаза Бехтерова, на моих выступили слезы. Вся картинка сложилась воедино. Мне не показалось, что голос был знаком, я спасла брата Бэхи… Или не спасла.

Радужка Руслана полностью почернела, мужчина продолжал лютовать, а я сразу пожалела, что выдала себя. Зачем?! Могла ведь сделать вид, что не узнала ремень! Они не могли найти меня, как? Это невозможно, именно я себя выдала только что, дура!

– Жив.

Одно слово, сколько же в нем смысла! Меня накрыло облегчением, я выдохнула и слабо улыбнулась, но лють в глазах Бэхи все еще не давала мне расслабиться. Зачем он приехал и что теперь сделает со мной? Бехтеров все еще крепко держал мою руку, кожа начала гореть от стального захвата, я отчаянно взвизгнула, хватка с каждой секундой становилась невыносимо болезненной.

– Пожалуйста, – прорыдала, – отпусти меня, мне больно. Я не сделала ничего плохого.

Бехтеров опомнился, разжал пальцы, но ладонь с руки не убрал, ласково погладил, словно таким образом просил прощение. Я растерялась, его глаза постепенно приобретали прежнюю голубизну, в них продолжала плескаться злоба, но так же четко различалось отчаяние и страх. Вероятно, страх потерять брата.

– Почему же ты не уехала, Лялька?

Это был не вопрос. Ирония или облегчение – совсем не те слова, которых я ожидала от Бэхи. Он пленял глазами, было в них что-то колдовское в этот самый миг, сладкое и порочное… Вероятно, я сходила с ума, но… откуда там вдруг взялась нежность? Как и в касании пальцев на моей руке.

– Останови у обочины, – приказал Руслан водителю.

Меня до сих пор не отпускали его глаза, почему я не могу отвести от них взгляд? Меня будто приковали к месту невидимыми гвоздями или загипнотизировали. Машина остановилась…

– Вышли, оба.

Два бугая одновременно покинули салон авто, я нервно сглотнула, бежать некуда. Даже если каким-то чудом удалось бы выскочить из машины, меня тут же остановят и вернут. Губы пересохли, я машинально облизала их, взгляд Бехтерова мгновенно переместился на мой рот. Там теперь плескалась жажда и похоть, Бэхе ничего не помешает взять меня, я в ловушке.

Минуты шли, я сидела на иголках в ожидании приговора или насилия, но Руслан даже с места не сдвинулся. Да что с ним такое?! Своим молчанием он скоро доведет меня до нервного припадка. Уже сделал бы что-то, а не мучил ожиданием, это самая худшая пытка, которую только можно придумать. Наконец, мужчина проморгался, тряхнул головой, будто прогоняя наваждение.

– Кто это сделал? – прорычал он вдруг, глядя на мою щеку, нежно прикоснулся мозолистыми пальцами к шраму. – Назови мне имя, и я вырву ему руку! – жесткий тон удивил меня. И, вместе с тем, всколыхнул потаенные желания…

Нет, с ним определенно что-то не так. Какое Бехтерову дело до моего увечья? Почему, черт возьми, все прицепились к нему, как к чему-то очень важному?

– Я это сделала, я! – воскликнула на эмоциях, спихивая руку Бэхи со щеки.

Он не поверил, нахмурился, а в глазах застыло недоверие. Достали, честное слово. И мент не поверил. Они сговорились?

– Что за чушь ты мне втираешь? Лялька, это мой город, если тебя запугали, нет смысла молчать. Скажи мне имя, и он пожалеет, что родился на свет.

– Ева Иванова.

Руслан насупился, а я скрестила руки на груди. Сам же просил имя моего обидчика – получи, распишись.

– Вот эта зараза обидела мою щеку, – подняла правую руку и покрутила ею в воздухе. – Можешь наказать ее.

Теперь он понял, поверил. Может, и не осознал мотивы, но глупых вопросов больше задавать не будет. Бехтеров задорно рассмеялся, схватил мою руку и опустил на пах.

– Я могу наказать ее только так.

Мне не составило труда вырвать ладонь. Бэха, как и тогда, не вынуждал меня делать то, чего я не хочу. Хотя бы за это он уже заслужил уважение и много плюсиков к карме.

– Ладно, шутки в сторону, – Руслан изменился в лице, стал серьезным и суровым. – Давай сюда билет.

Что? Я отрицательно качнула головой, он шутит? Нет! Мне нужно уехать, больше ни дня тут не останусь, хватит с меня.

– Лялька, не играй со мной в игры, – резкое предупреждение, – пожалеешь.

– Ты сам меня выгнал, я хочу уехать.

– Нет.

Четко и непоколебимо. Могла ли я с ним спорить? Могла ли отказать? Его мнение, как и настроение, менялось слишком стремительно.

– Я должна уехать, – аккуратно настояла на своем, но…

– Нет, теперь я запрещаю тебе уезжать из города. Рыпнешься – пожалеешь. Тебя вернут быстрее, чем успеешь глазом моргнуть.

– Ты в своем уме? – я кипела внутри от злобы и выплескивала ее на Бехтерова. – У меня нет работы, в пятницу придется съехать с квартиры, а еще те уроды вчера видели меня и обещали найти.

Бехтеров хмыкнул на мои слова, протянул раскрытую ладонь и равнодушно бросил:

– Билет.

– А не пойти ли тебе…

Что ж, кладя руку в пасть тигру, будь готова, что рано или поздно он тебя цапнет. Бехтеров скрутил меня, зажал руки за спиной и достал из заднего кармана джинсов билет. Они пасли меня… Видели, что покупаю и куда прячу. Черт, как они вычислили меня? Как это возможно, я ведь обезопасила себя.

Бэха разорвал билет на клочки и, открыв окно, выбросил из машины. У меня не было слов. Отчаяние захлестнуло внезапно, накрыло ударной волной и выбило твердую почву под ногами. Как мне быть дальше?

– Ты уже знал, что это я помогла твоему брату? – меня волновали детали.

Ведь если его люди смогли, смогут и шестерки отчима… Нельзя этого допустить, мне нужно лучше продумать свою защиту. Обезопаситься.

– Запомни, Лялька, – он опустился к моему лицу и заговорил прямо в губы, – я ненавижу игры в прятки. Я где тебе велел находиться?

Я промолчала. Теплое дыхание Руслана щекотало мои нервные окончания, мужчина не давил, не причинял боль, он… шептал слова мне в губы, а со стороны могло показаться, что мы целуемся. Если бы я ответила… наши губы сплелись бы в поцелуе…

Он долгое время молчал, ждал ответа, а я боялась того, что может произойти после. Эмоциональные качели стали слишком сильно и высоко раскручивать меня, беды не избежать. Я уже плохо контролировала себя, меня вел внутренний голос, а он предательски нашептывал: «Ответь, ты не пожалеешь?»

– Рядом с…

Вот оно… То, чего я боялась. Руслан смял мои губы, воспользовался моментом и пленил уста коварным способом. Рычал, требуя открыться ему, впустить алчный язык в рот.

Разве его напору можно сопротивляться? Я сдалась, раскрыла губы и поддалась внезапному порыву страсти. Так упоительно, сладко… жарко стало между ног. Я устала бороться, мне хотелось жить, как другие, опереться на сильное плечо, почувствовать себя защищенной во всех смыслах. Словно за закрытой, плотной стеной, укрывающей от всех невзгод. Бехтеров дарил это ложное чувство комфорта, в его действиях не было грубости. Он не стремился сломить меня или подчинить себе, мужчина желал ответной страсти, но…

Как только его ладонь пролезла под футболку и накрыла грудь, я отстранилась, зажалась в углу. Глаза Руслана полыхали, он завелся и уже вряд ли хотел выпустить меня просто так из машины. Я зажмурилась, повисла в его руках безвольной куклой. Пусть берет… Другого выбора нет. Борьба бессмысленна.

– Посмотри на меня.

Отрицательно качнула головой и еще сильнее зажмурилась, до белых мушек в глазах.

– Ева, открой глаза!

Надо же, он знает мое имя? Ни Лялька, ни как-либо еще, а именно Ева. Я подчинилась, ожидала увидеть гнев на лице и во взгляде, но этого не было. А то, что было, – нечитаемо.

– Стань моей, – просьба, которую невозможно было выполнить добровольно. – Я еще никогда и никому не предлагал дважды, – невзначай напомнил он о первом разе в его доме. – Подумай, третьего уже не будет. Я хочу тебя до одури, но не силой, мне это неинтересно, не люблю трахать бревно. Буду хотеть, даже если плеснешь кислотой в лицо. Зря ты порезала себя, Лялька, не за красивую мордашку я желал получить тебя. Время вышло, отвечай.

Так хотелось согласиться, плюнуть на условности, но, вспоминая опыт мамы, меня бросало в крупную дрожь страха.

– Я не могу… – простонала со слезами на глазах.

Не могу и не хочу. Хочу другой жизни, спокойной, без криминала и разборок. С обычным, добрым мужчиной, без черного прошлого, как у меня. С тем, кто бы помог мне исцелить израненную душу. С Русланом так не выйдет. С ним – как на пороховой бочке. Каждый день – как последний.

– Третий раз я спрашивать не буду, – проговорил он сухо. – У меня есть девица на примете, ее и возьму в свой дом. А ты…

Бехтеров выпустил меня из плотного кольца сильных рук, но не из машины, разговор не был окончен. Есть девица на примете… Почему я почувствовала себя так, словно мне только что плюнули в душу, растоптали… Мне бы радоваться, но не я могла. Злилась. На него и себя, на свои странные чувства и желания. Почему они плещутся внутри ядом, отравляя внутренности и скручивая их в тугой узел?