Текст книги "Карибский вояж"

Автор книги: Ирина Линер

сообщить о нарушении

Текущая страница: 1 (всего у книги 2 страниц)

Ирина Линер
Карибский вояж

Краткое содержание хорошего отпуска

«Ну что, с приехалом?» Закусив эти слова пельмешком, я пошла разбирать гималайские горы грязного белья. А потом – пару тысяч фотографий. Не сразу, конечно, а на следующий день после очень утомительной дороги. Терпеть не могу ночные перелеты! Особенно когда половина аэропортов Америки закрыта из-за снегопада, а на остальной половине творится хаос.

Кроме пельмешек закусить было нечем, потому что в доме – шаром покати. Да… Как же к нормальной жизни-то вернуться? Больше всего на свете мне сейчас не хватало молчаливого, услужливого индонезийца, незаметно для нас наводящего чистоту в каюте. Конечно, если то помещение, где мы жили, можно назвать каютой. Люблю роскошь, оказывается.

Итак, очередной лучший отпуск в нашей жизни подошел к концу. За две с половиной недели мы побывали в Нью-Йорке – четыре дня, а все остальное время плавали по Карибскому морю и лазили по тропическим островам.

В Нью-Йорке живут почти все родственники моего мужа: родители, брат с сестрой, двоюродный брат… Так что мы там часто бываем. Все давно уже посетили и в этот раз не собираемся делать ничего туристического: только общаться и гулять.

Загуляли мы на следующий же день после прилета: пошли вместе с друзьями в горы на хайкинг. Так американцы называют обыкновенный пеший поход, желательно по пересеченной местности. По равнинной тоже можно, но это совершенно неинтересно. Периодически мы пытаемся это делать у нас в Голландии, но там везде велосипедисты под ногами путаются. Все дорожки под них заточены! Так что никакого удовольствия от такого хайкинга ты не получаешь.

Всех родных и близких повидали, сели на корабль, и счастье началось! Сначала бесподобные Манхэттен и закат! Потом Новый год в Саргассовом море! День на приход в себя, и – добро пожаловать в Пуэрто-Рико! Хорошо, что начали с него, потому что дальше было еще лучше.

А дальше было… Американские Вирджинские острова, Сент-Томас. Быстренько объехали его на машине и посмотрели на пляж, входящий в десятку самых красивых пляжей планеты. Любовались мы им со смотровой площадки, опять же входящей в десятку самых красивых смотровых площадок планеты.

Потом Сент-Мартин и знаменитый пляж Махо, где самолеты летят низко-низко, чуть ли не садясь тебе на голову. Дальше – Тортола, моя любовь, жившая без меня так долго. В заключение пара дней сладкого безделья на борту круизного лайнера, и домой, через холодный, заваленный грязным снегом Нью-Йорк.

По привычке в отпуске я вела дневник. Я почти всегда это делаю, особенно когда мы отдыхаем всей семьей. Ну как всей? Дети побыли с нами пару дней, а потом младший зашел на минуточку в какой-то клуб для подростков, собрал вокруг себя армию поклонниц, и все, больше мы его не видели. Но на острова он с нами все-таки высаживался.

Старший на второй день нашел себе подругу, и мы его тоже больше не видели. Когда мы просыпались и шли на завтрак, он и она скромно просачивались мимо нас в детский бункер и со словами: «мы – поспать», запирались и пропадали там до вечера. Бункером я называю вторую спальню нашей каюты, потому что в ней окон не было.

То, что в круизе мы внезапно оказались без детей, было совсем не грустно. Вроде бы их нет, но в то же время они где-то рядом. В общем, если мы и сомневались перед поездкой в прелести круиза, то после нее поняли, что круиз – это здорово! Это не только возможность посмотреть мир, но и отдохнуть как следует. А еще – танцевать, любить и встречаться с новыми людьми! Коротенько все, приступаю к подробностям.

Дорожный день – неинтересный

Роттердам – Дюссельдорф – Лондон – Нью-Йорк. Вот таким замысловатым образом мы добирались до Америки. Почему так получилось, долгая история. Если совсем коротко, то мы собирались приехать на юбилей папы мужа еще в июле. По независящим от нас причинам так и не собрались, а уже купленные билеты поменяли на конец декабря – самое горячее время! В общем, были только такие, окольными путями.

Папу-маму повидаем, ладно, но, в принципе, зимой в Нью-Йорке делать нечего. Лучше бы оттуда махнуть туда, где тепло. Круиз по Карибам показался самым подходящим вариантом, лучше не думать, во сколько это изменение планов нам обошлось.

Итак, сначала поехали на машине в Дюссельдорф. Оставили ее на стоянке, зарегистрировались, чемоданы сдали в багаж, есть хочется. До полета еще целых два часа, кафе и ресторанов в аэропорту, казалось бы, много. Так в чем проблема? А ни в чем, кроме того, что Англия – это уже не шенген. Чтобы попасть в зону, откуда отправляются самолеты на Лондон, границу перейти нужно. Перешли и оказались в малюсеньком зальчике с единственным кафе! Идти обратно через паспортный контроль только для того, чтобы пообедать, нам показалось легкомысленным, и мы остались где были. Из еды там можно получить только сэндвичи с копченой колбасой и разогретую в микроволновке пиццу. Взяли, конечно, не сидеть же голодными. Запили все кока-колой и интенсивно икали потом до самого Лондона. И ни одного магазина duty free, чтобы убить время! И самолет еще на сорок минут опаздывает… Объявили, наконец! Идем на посадку, взлетаем.

Времени в Лондоне не было ни минуточки. По расписанию между самолетами было всего час пять минут, мы и так волновались, успеем ли. А из-за этого опоздания оставалось двадцать пять минут! Слава богу, у трапа нас ждали. Собрали человек семь пассажиров, что тоже летели в Нью-Йорк, и понеслись бодрой рысью. Когда сопровождающие уставали бежать, они передавали нас, как эстафетную палочку, другим работникам.

Где-то на одном из этапов передачи потерялись наши билеты. Но сказали, что плевать, новые распечатают. Не тут-то было, на этом-то пункте мы и застряли. Произошел сбой, не было нас в системе! Встрепанная девушка лихорадочно искала наши имена в компьютере, кто-то издалека кричал, что пора убирать трап, мужик сзади орал, что ему все равно, если он опоздает, но если он немедленно не выкурит сигарету, то он кого-нибудь убьет за время полета… Цирк, да и только. Все в стрессе, а у девушки, которая нашими билетами занимается, ободочек на голове с оленьими рожками. Мы с мужем на них как глянем, так ржать начинаем.

Ура, нас нашли! Правда, места дали новые, старые уже ушли. И это – хорошо. Потому что новые были в эконом-плюс классе. Там больше места между креслами, и, вообще, удобнее.

Самолет был компании United Airlines, очень старый, с маленькими убогими видеоэкранами. К тому же у Борькиного кресла оказалась сломана спинка. Она не поднималась, всегда оставаясь в приятно откинутом положении. А это, как бы, нельзя при взлете, посадке и во время турбулентности. Но все незначительные минусы искупал отличный сервис стюардесс. Были они все уже в возрасте, очень веселые и наливать начали сразу после взлета.

Борька попросил два джин-тоника: нормальный для меня, другой – двойной для себя. Стюардесса сказала, что без проблем, но придется заплатить. Что у них все алкогольные напитки крепче вина и пива – только за деньги. Борька сказал, что неважно, пусть все равно наливает. Мы немного успокоились, но нервно посмеивались еще долго. Уже без нашей просьбы стюардесса принесла еще по джин-тонику. Я не хотела, но кто ж от подарков отказывается? Потому что деньги с нас она не взяла, и за первые напитки – тоже. И заговорщицки шепнула на ухо, чтобы мы не распространялись об этом другим пассажирам. Потом я уснула и проспала почти до самого Нью-Йорка.

Как ни странно, багаж наш в Лондоне погрузить успели, его мы сейчас и ждали, посматривая на табло. Там было написано, что кроме нашего ожидается прибытие багажа из Кубы. Совсем недавно после очень долгого перерыва Америка возобновила с ней сообщение. Представляю, как они все туда ломанутся! Трындец, извините, Кубе. Застроят каждый квадратный сантиметр острова и машины раритетные по частным коллекциям растащат.

Встречала нас Борина сестра Лиза. Мы сели к ней в машину и поехали в Бронкс. Она живет в большом многоэтажном доме, жильцы там – сплошной интернационал. И представители стран постсоветского пространства, и азиаты, и из Южной Америки… Так и хочется добавить, что даже американцы есть. Стоим мы внизу в холле, лифта ждем. Тут какой-то мальчик подходит с тележкой для белья – стирал в подвале. Во многих домах Нью-Йорка стиральные машины стоят не в квартирах, а в общих подвальных помещениях. Машины тоже общие, денежку кидай и стирай себе на здоровье. Мне это кажется дико негигиеничным. Стирают все – от трусов до кроссовок! Также в некоторых домах, неважно, в съемных квартирах или в собственных, не разрешают инсталлировать посудомоечную машину. Тоже мне, Америка!

К нашему приходу собралась почти вся родня, человек десять, наверное. Пока пообщались, пока поужинали… Разошлись уже за полночь. Нам надо было еще до другого дома добраться, где мы будем жить несколько дней до круиза. Лиза организовала нам свободную квартиру через свою знакомую. Чертовски приятно и удобно. А то родным трудно разместить нас всех в одном месте, и нам вечно приходится собирать друг друга по разным концам Бронкса. Знакомая эта уехала в отпуск, а в ответ на услугу попросила поливать цветы и кормить кота в ее отсутствие. Кстати, улица, на которой находится ее дом, называется Орлофф Авеню, в честь графа Орлова. Во как! Все, сегодняшний день кончился, завтра – Рождество!

Кошек не хватает, или Рождество в походных условиях

Все нормальные люди в Америке столы накрывают и индеек-гусей жарят, а мы в поход собираемся! Если добавить, что мы только вчера прилетели из Европы и толком еще в себя не пришли, то я нас вообще уважаю. Сашка, наш младший сын, с нами не идет. Он предпочел остаться в Нью-Йорке и провести время с двоюродными братьями. А Мишка, старший, еще вчера остался ночевать у Лизы. Ее-то мы и ждем.

Стоим возле подъезда. Вокруг скачут наглые белки, холодно. Белки в Америке не такие, как наши. У нас они добрые и рыжие, а эти – черные и злые. Вместе с орехом запросто палец откусят! Мы, впрочем, не пробовали с ними заигрывать, верим на слово тем, кто пробовал. Приехала, наконец. Закинули по дороге Сашку и покатили дальше.

В последний раз в Америке мы были в походе позапрошлым летом и примерно в том же составе. Только тогда мы гуляли по Палисэйдс Парку, а сейчас в Харриман направляемся. Они очень похожи, так что нам без разницы. Тем более, выбор зависит не от нас, все решает Рувим. Это он организатор походов и душа всей компании. Рувим в своем роде человек известный – один из участников нашумевшего в семидесятых годах дела об угоне самолета под кодовым названием «свадебное». Никто тогда, разумеется, никуда не улетел, посадили всех, хорошо, что не расстреляли. Если что, имя я изменила, его совсем не так зовут.

На парковке, где мы назначили встречу, все уже собрались, только нас ждали. Познакомились с теми, с кем еще не были знакомы, и пошли. Погода была омерзительная! Холодно, ветрено и очень скользко! У многих были специальные «надевалки» на обувь, чтобы не скользить, «кошки» называются. Предмет этот для нас с мужем новый, потому что в Голландии гор нет. Как и льда, скользить не по чему. А здесь – горы, да еще вчера прошел дождь и сейчас минусовая температура. Все тропы обледенели. Так что двое наших приятелей уже через полкилометра повернули обратно. Сказали, что сегодня кайф не тот. Со словами «give me your кошка по-хорошему» мы их тут же раздели, правда, только наполовину. По одной кошке на человека пришлось все-таки оставить, чтобы они спокойно могли дойти до машины без риска сломать ногу. Насчет «кошки», американская часть компании давно уже выучила это слово и иначе, как по-русски, это приспособление не называет. Отнятую амуницию нацепили я и Боря. Мы одни были не экипированные, поскольку не успели обзавестись ничем походным. Да и зачем? Друзья и родные всегда приоденут и даже палку дадут.

Я знала, что в декабре в Нью-Йорке тепло не будет, поэтому еще из дома захватила для Бори шапку и перчатки. Он посмотрел на них утром и сказал, что это глупости. И что я зря их тащила, он это надевать не собирается. Ну и ладно! Пусть теперь ходит в дурацкой розовой шапочке в серую полоску, заботливо забытую кем-то из подруг в машине. Правда, он не глядя ее надел и когда потом увидел себя на фотографиях, то очень удивился. А в своих старых, я дико извиняюсь, говнодавах он прилетел из Голландии. Сказал, что для хайкинга сойдет, а Нью-Йорк его внешний вид как-нибудь переживет.

Харриман не имеет статуса национального парка, то есть управляется не федеральным правительством Америки, а правительством штата. Назван в честь супругов Эдварда и Мэри Эверилл Харриман. Когда-то они владели этой землей, а в 1910 году отдали под парк. Но не просто так, а с условием не строить здесь тюрьму, что собиралось сделать правительство. Чтобы придать сделке еще более заманчивый вид, Харриманы выписали чек на один миллион долларов на содержание парка. Харриман – второй по величине в штате, он находится в пятидесяти километрах от Нью-Йорка. На его территории – триста двадцать километров туристических троп, тридцать одно озеро и многочисленные ручьи.

Когда ручей замерзает – это красиво. Жалко, что мы не приехали cюда неделей раньше. Потому что на этом самом месте у замерзшего ручья в прошлое воскресенье наши друзья видели оленя! Все громко восхитились и начали его фотографировать. А когда олень ушел, сообразили, что сейчас время случек, и встреча могла быть небезопасной. Хотя я не представляю, что может сделать такой миляга большой компании людей? Вот бизон – это да! О чем нам тут же поведал один из спутников. Прошлым летом он путешествовал по Штатам и в одном из национальных парков повстречался с бизоном. И сфотографировал его со вспышкой! Еле успел отпрыгнуть от испуганного животного.

Через пять километров показалось озеро. Летом на его берегу мы обычно устраиваем пикник. Еще и купаемся, если рейнджеров поблизости нет. Если бы нас поймали, то удовольствие окунуться в заповедные воды обошлось бы нам в сто долларов. Сейчас озеро покрыто льдом, но по нему лучше пока не ходить – тонкий еще. Мы и не собираемся, нам бы на пенечек на берегу брякнуться и дух перевести.

Скоро Новый год, по этому поводу кто-то из компании прихватил ёлочную игрушку и повесил на ветку ближайшего куста. Мы разложили прямо на земле скатерть и достали из рюкзаков тарелки и продукты. Салаты, купленные в русском магазине, сырники, котлеты… Достали термос, в нем – не чай! Но чуть-чуть. Как не устает повторять Лиза, с этим хайкингом не похудеешь.

Пока мы общались и угощались, Нора забралась на большой камень у самой воды и уселась там с комфортом, подставив лицо к солнышку. Нора – это Борина тетя. Она живет в Бостоне и приехала в Нью-Йорк специально, чтобы нас повидать. Мы с Сашкой гостили в ее летнем доме на Кейп Коде пару лет назад. Я спросила у нее про общих знакомых, особенно про Римму. Потрясающая женщина, я до сих пор под впечатлением от встречи с ней! Судьба у нее такая, что только в книгах об этом писать. Родилась в тридцатых годах в Америке в семье американки и нашего эмигранта. Когда ей исполнился год, родители уехали всей семьей в Советский Союз строить коммунизм. Отца сразу расстреляли, а их с мамой не тронули. В Америку они смогли вернуться только в 1977 году. Очень жаль, но год назад Римма умерла.

Озеро и зимой очень красиво, а видели бы вы, каким оно бывает осенью! Вообще, считается, что самая красивая осень – в Новой Англии, на восточном побережье Атлантики. Не буду спорить, пока не увижу, но в Арканзасе, например, она тоже прекрасна. Да и здесь разве нет?

Мама дорогая! На противоположной стороне озера на лед выбежали мальчишки! И где же, интересно, ненормальные родители этих ненормальных детей? С замиранием сердца смотрим, как детишки бегут по потрескивающему льду, и прикидываем, что будем делать, если они провалятся. Слава богу, лед выдержал, но мозгов у них точно нет.

К машине возвращались по той же тропе, что шли туда, только на этот раз я не падала. Утром было более скользко, и я навернулась аж два раза. Правда, падала только на одну сторону: на ту, где у меня не была надета кошка. И в горы мы не полезли тоже по причине скользкости, у подножия шли.

Я даже не помню, что мы дальше делали в этот день. Приехали домой, с кем-то разговаривали на автомате, куда-то звонили, приходил кто-то… Сил наших – и эмоциональных, и физических, только на поход хватило. С трудом дождались вечера и отключились.

Бронкс – это вам не Оклахома!

Приезжая в Нью-Йорк, все туристы, как правило, толпятся на Манхэттене. Мы не исключение и большую часть времени тоже проводим там. А где еще? Не в Бронксе же? А в этот раз получилось наоборот. В Манхэттене появлялись набегами, а Бронкс облазили почти весь. Во всяком случае, его приличную часть Ривердейл, где живут родственники. Почему-то считается важным упомянуть это факт в разговоре с нашими эмигрантами. Потому что, услышав слово «Бронкс», они начинают высокомерно морщить нос, а когда уточняешь, что имеется в виду Ривердейл, то сразу говорят, что это же совсем другое дело.

По мне так разница лишь в том, что в Ривердейле можно гулять по ночам, а в той части Бронкса, что находится ближе к зоопарку, лучше даже днем из машины не выходить. Подъехал к зоопарку, заскочил в ворота – считай, что ты в безопасности. Про безопасность я говорю с чужих слов, сама я там нигде, кроме зоопарка, не была. А он в Бронксе знатный! Один из крупнейших в мире и самый большой городской зоопарк в Штатах! На момент его открытия в 1849 году там обитало всего восемьсот сорок три особи, а сейчас – около четырех тысяч животных, собранных со всего мира.

Бронкс – огромный! В нем одном живет почти полтора миллиона человек! Это единственный район Нью-Йорка, расположенный на материковой части города, все остальные находятся на островах.

Название ему дал Йонас Бронк – швед по происхождению, голландец по стране исхода и капитан по профессии. В 1639 году он основал здесь первое европейское поселение, которое вскоре вошло в состав Новой Голландии. Нью-Йорк в то время назывался Нью-Амстердамом, а владели им голландцы. Какое счастье, что они продали город англичанам! Говорили бы сейчас в Америке не на английском, а на голландском языке! А он, мягко говоря, не самый благозвучный.

Основной приток мигрантов в Бронкс пришелся на XIX–XX века. Сначала это были выходцы из Ирландии, Германии и Италии, позднее – из стран Латинской Америки. На данный момент почти половина жителей Бронкса говорит по-испански, а вторая половина – по-английски и по-русски.

Огромные высотки в Ривердейле соседствуют со старыми двухэтажными домами. Стоит этот «исторический фонд» за миллион, но в него еще нужно вкладывать и вкладывать. Один мой знакомый хотел недавно купить здесь жилье и осмотрел почти все выставленные на продажу дома. Потом решил, что ну его, и купил что-то поновее в другом районе.

В Ривердейле очень много больничек и домов для пожилых людей. На первом этаже там постоянно дежурит медперсонал, в каждой квартире есть кнопка срочного вызова. Родители мужа живут как раз в таком доме, от них-то мы сейчас и идем по направлению к сабвею.

Про него могу сказать только то, что это – кошмар и ужас Нью-Йорка! В большинстве стран метро проходит под землей, а в Нью-Йорке, за исключением самого центра, – по поверхности. Представляете, каково людям жить по соседству? Никогда не поверю, что к такому грохоту можно привыкнуть! Проходя под сабвеем, я не выдержала и позвонила подруге в Оклахому. Говорю ей: «Ольга, Нью-Йорк – это не Оклахома! Это даже не Тулса, хочу к тебе!» Шутка, конечно, но так обидно – приехать в Америку и не заехать к ней! Жалко, что Америка такая большая.

А вдоль улиц повсюду валяются пластиковые мешки с мусором. Целые горы! В первый раз я их увидела 25 декабря, сегодня уже 27-е, а их все еще не убрали. Не думайте, что я критикую Нью-Йорк и намеренно цепляюсь к тому, что мне не нравится. Я его люблю, просто бываю здесь достаточно часто, чтобы не смотреть на него сквозь розовые очки. Но все равно сейчас ругаться буду! Буду лить грязь на светлый образ любимого города!

Город Желтого Дьявола, он же – Большое Яблоко, он же – Нью-Йорк продуцирует четырнадцать тысяч тонн мусора ежегодно! Это больше, чем любой другой город мира. Утилизировать весь этот мусор стоит 2,2 миллиарда долларов, процесс утилизации происходит чаще всего далеко за пределами Америки. В Китае, например. Это, говорят, дешевле. Система разделения мусора проста: бумага, металл, стекло, пластик и все остальное.

Проблема переработки мусорных отходов существовала давно. Еще когда Нью-Йорк назывался Нью-Амстердамом. Тогда жители попросту сваливали нечистоты, мусор и трупы животных прямо на улицу. Эту гадость периодически собирали и выбрасывали в океан. Так продолжалось примерно до середины XIX века.

Держать город в чистоте – всегда дорого, это понятно. Бюджет санитарного департамента Нью-Йорка, который отвечает только за личные отходы граждан, больше, чем годовой бюджет некоторых стран! Тем не менее, до того как в 2003 году мэром Нью-Йорка стал Майкл Блумберг, мусор вывозился каждый день. Блумберг как-то посмотрел на денежные счета и, как любой нормальный бизнесмен, пришел в ужас. И предложил вывозить мусор не каждый день, а два раза в неделю. И началось вот это форменное безобразие, к которому жители Нью-Йорка, вероятно, привыкли. А что делать? А я так искренне недоумеваю, как может такой великий город такой великой страны запустить себя до такого состояния. И крыс, сидящих под потолком в рядок в сабвее, как куры на насесте, я тоже не понимаю. Ни в одном метро мира я их не видела, а в Нью-Йорке сколько угодно.

Рассказ о мусоре, лежащем на улицах с Рождества, вполне можно считать передергиванием фактов, поскольку во время праздников уборщики не работали. С другой стороны, зачем тогда выставлять эти мешки на улицу? Копились бы они и дальше в специальных помещениях в домах граждан.

Итак, мусоромониторинг.

Вечер 25 декабря – мешки лежат. Подумала, что не страшно, завтра вывезут.

Утро 26 декабря – мусор копится, к мешкам прибавились елки, я уже начала недоумевать. Кстати, в Европе тоже многие люди после Рождества елочки выбрасывают, не дожидаясь Нового года. Но не когда хотят, а по определенным дням. Вечер 27 декабря – гора мешков растет, к припаркованным на обочине машинам уже не подобраться. Не знаю, как пассажиры садиться будут, разве что водитель в сторону отъедет.

28 декабря. Самый центр города, Манхэттен. Мешки продолжают валяться и воздуха не озонируют.

No comments, как говорится. Чтобы не заканчивать главу мусорной темой, добавлю, что Бронкс является родиной культуры хип-хопа и латиноамериканской музыки.